– Хочешь, чтобы я его убил?
Неожиданное предложение.
Я удивленно уставился на Бури. Он что, читает мои мысли?
– Одна стрела – один мертвец, – сказал мой восточный хирдман.
– Он – воин, – проговорил я, несколько растерявшись. – Он услышит или почувствует.
– Возможно, – согласился Бури. – И что с того?
Да, верно. Я не учел, что стрела Бури летит куда быстрее моей. Почуять – можно, успеть отреагировать – не факт. Особенно если стрела будет не одна. А учитывая способность Бури отправлять в цель три стрелы за две секунды…
Но все равно это не вариант. Точно не вариант. Это будет еще большая подлость, чем та, которую устроил нам Рюрик.
– Нет, – отказался я.
Но – оценил. И показал, что оценил. Верность – одна из высших ценностей этого сурового мира.
– Пойду разомнусь, – сказал я и двинул во двор.
Бури – за мной. Похоже, он взял на себя обязанности моего телохранителя. Ну, я точно не против. Мой хирд – совсем маленький, но пока в нем есть два с половиной берсерка (половинка – это я сам) и такой стрелок, как Бури, с нами придется считаться даже таким большим начальникам, как здешние князья.
Нет ничего лучше, чем правильно подвигаться после легкого завтрака. А уж как нервы успокаивает.
Тем более что у меня отменный успокоитель. Я им частенько пользовался еще в той, цивилизованной жизни. Давненько же я его не практиковал. В этом мире тренировки с боевым оружием как-то предпочтительнее. Однако для разнообразия…
Этот комплекс называется таолу, насколько я помню. Китайский аналог японского ката. Для него требуется шест и немного свободного места. Собственно, все.
В качестве шеста я шест и взял. Один из тех, которыми прачка подпирала веревки для сушки белья.
Нормальная такая палка. Ровная. Мне осталось лишь отрубить рогульку, заодно укоротив ее до канонической длины.
Да, давненько я работал с шестом. Но ничего не забыл, понятное дело. Все базовые движения вросли в меня и пустили корни еще тогда, когда я бессчетно повторял их в зале и на лесной полянке под неусыпным наблюдением китайского шифу.
Китайцу я, кстати, не нравился. Может, не было во мне чего-то важного. Например, китайской крови. Но ему нравились деньги, которые я платил за индивидуальные занятия. Вдобавок я помог ему встроиться в какую-то мелкую федерацию ушу. Мелочь, но полезная. И, конечно, он не мог не видеть, что я очень стараюсь.
Так что он отложил в сторону свою неприязнь и учил меня тоже очень старательно. Хотя, может, ему было на все это плевать и он просто выполнял приказ какого-нибудь руководителя диаспоры, велевшего работать со мной с полной отдачей.
Я тоже вел себя соответственно. То есть демонстративному уважению, которое он мне оказывал, я не верил ни на медный грошик. А вот профессиональным и преподавательским качествам доверял полностью. Так что все замечания выслушивал очень внимательно, ритуальные и тренировочные комплексы, включая и ритуальную их часть, отрабатывал со всем тщанием, запоминая их каждой подключаемой мышцей. А мышцы подключались, надо отметить, практически все.
И еще: вся эта ритуально-историческая гимнастика мне очень нравилась. Прям-таки восторг ощущал. И в какой-то момент вдруг осознал, что я на эту хрень подсаживаюсь. И что-то начинает меняться в моих жизненных приоритетах. Причем совсем не так, как хотелось бы мне, но, подозреваю, вполне желательно для моего китайского учителя. Не скажу, что умом понял, что происходит, но чуйка выдала тревожную трель, и я резко сдал назад. Гимнастика? Прекрасно. Возможность практического применения? Вообще замечательно. Успокаивает нервы? Тоже пригодится. Остальная китайщина пусть отправляется к воронам, как выражаются мои здешние кореша.
На этой бодрой ноте мы расстались с шифу. К обоюдному, полагаю, удовольствию.
При освоении местной копейной техники навыки той работы с шестом мне очень пригодились. Тем более что в своей исконной форме вся эта хрень была заточена именно под копье. Вернее, под разное древковое оружие. Шест и палка – это уже выхолощенный под цивилизованные времена вариант. Ну, да это вещи общеизвестные.
Итак, прикинув баланс укороченной жерди, я содрал с веревки полотенце и повязал им один из концов. Тоже дань традиции.
Потом огляделся. Перед тем как развлекаться, следовало немного поработать вождем и проконтролировать обстановку.
Народу на подворье было немного. Пара местных трэлей свежевала овцу. Хмурый Скиди с утра пораньше гонял условно молодых: Хавура Младшего Хакисона и Виги-Вихорька. В основном доставалось Вихорьку, потому что Хавур при взятии Водимировой крепости схлопотал мечом по спине. Рана неглубокая, но какое-то время Хавуру стоило поберечься, и Скиди это было известно. А вот Вихорек вышел из того боя в полной сохранности.
Я понаблюдал за ними секунд тридцать и удовлетворенно хмыкнул. Скиди тоже приходилось попотеть. Я в свое время поставил приемному сыну задачу: отрабатывать обоерукий бой, так сказать, «по-варяжски». И сейчас он именно этим и занимался. И для вооруженного щитом и мечом Скиди Вихорек был весьма неудобным противником. Этак еще год-другой – и малыш превзойдет коренного скандинава. А может, и нет. Ведь Скиди тоже неплохо прогрессирует.
Следующий взгляд – на мой, вернее, наш с Медвежонком, драккар. Он в порядке, наш славный кораблик. Отдыхает у причала. А ведь его чуть-чуть не угнали водимировцы, когда захватили Ладогу.
Спас кораблик Дедята. Мастер-строитель и его артель во время налета работали на моем участке. С хоромами они уже закончили и занимались банькой. Люди они были опытные в плане внезапных разбойных нападений, а потому когда на Ладогу налетели злые вороги, Дедята вместе с артелью и наиболее ценным имуществом быстренько погрузился на «Северного Змея» и отошел от берега. Чем спас не только мой драккар, но и себя заодно, потому что до того, как перебежать ко мне, Дедята гнул спину на противника. Так что водимировские могли очень серьезно предъявить беглому холопу сотоварищи.
Но я все равно его премировал. За смекалку и шустрость. Без «Северного Змея» нам было бы совсем грустно, а так хоть есть на чем домой вернуться.
Если будет кому.
Нет, надо срочно выкидывать из головы мрачняк, решил я и описал шестом сложную восьмерку. Начали…
Китайская магия сработала. Отпустило.
Я сдернул с шеста полотенце, вытер мокрую физиономию и с удовольствием поглядел на молодняк.
Бойцы сменили оружие и теперь бодро лупили учебными железками по учебным же, увесистым щитам, нарабатывая силовой базис и не отвлекаясь на прыжки и уханья вождя. Все правильно. Отвлечешься – схлопочешь. Больно.
По палубе «Северного Змея» деловито прогуливался Медвежонок. Проверял лючки для весел и сами весла, уложенные вдоль палубы. Драккар – это не просто плавсредство. Это, считай, живое существо. Морской дракон, несущий нас над пучиной. И состояние его должно быть безупречным, иначе эта самая пучина скажет: «Ам!» – и наш хирд дружно угодит в сети собирательницы утопленников великанши Ран и, как следствие, навсегда лишится права набивать брюхо, блудить и кромсать друг друга за праздничными столами Валхаллы.
Мои пляски с жердью побратима тоже не особо интересовали. Есть дела поважнее.
С полдюжины малолетних ладожан, расположившихся на нашем новеньком заборе, тоже глазели не на меня, а на Скиди с парнями. Глазели и пускали слюни. Завидовали. Воин в этом мире, считай, вершина пищевой цепочки. Или – социальной лестницы, если по-умному.
Опа! А что это такое с моим гением-стрелком? Бури, похоже, завис. Смотрит на меня, как будто я у него на глазах обратился в красну девицу. Не понял! Это что, мои ушуистские ката, то есть, простите, таолу на него такое впечатление произвели? С чего бы, интересно? Ничего ведь особенного я не проявил в сравнении с настоящими мастерами копья. Куда мне. Есть у меня один знакомец из Скоген Лифер[3], кормчий с забавным именем Долбает. Вот тот с длинным копьем управляется так, что, глядя на его забавы, отчетливо понимаешь: если Долбает долбанет по моему китайскому шифу, то настанет тому полный и окончательный кирдык. И ему, и всем прочим шифу, которых я наблюдал. Хоть разом, хоть порознь. Вот у ирландца, да, уровень. А мои прыжки – вот это именно забава. Козьи потягушки, как говаривала бабушка.
– Бури! – окликнул я средневекового снайпера. – Ты в порядке?
Мигнул. Встрепенулся. Подбежал ко мне… Бури! Подбежал! Это ж что он такое углядел в моей гимнастике?
Хотя…
Он же – восточный человек. Может, я ему родину напомнил?
– Господин…
Взгляд вечно прищуренных глаз – по-прежнему снайперский. Острый. А вот лицо…
– Господин, откуда ты… это?
Вид у моего бойца по-прежнему малость охреневающий.
– Что – это?
Бури тут же, вполне квалифицированно воспроизвел пару «па» моего боевого танца.
– Был у меня учитель, – уронил я небрежно. – Научил вот. Знаешь, как это называется? – поинтересовался я с умным видом, хотя фиг что понимал.
На викингов, к примеру, боевые пляски Хавгрима Палицы с его любимым рубящим копьем всегда производили куда большее впечатление, чем мои китайские попрыгушки. А уж эти парни разбираются в подобных вещах.
– Это называется танец пятого небесного стража фейцуй, растворяющего малые врата! – без малейшей запинки выдал мой загадочный стрелок.
Теперь уже охреневающий вид – у меня. Чего-чего танец?
Однако я справился и вернул правильное выражение лица. Ну да, мы там, в будущем, хоть и невежды во всяких там феншуях, но невежды тертые. Опять же в покер играть умеем.
– И откуда ты это знаешь? – интересуюсь я с умным видом.
Бури колеблется…
Вштырить-то его вштырило, но не настолько, чтобы он вот так вот сразу снял информационную защиту. Явно прикидывает, какой у меня допуск к гостайнам.
Нет, не вскрылся.
– У всех свои тропы, господин.
– Это все, что ты можешь сказать?
Глазки-бойницы стали еще уже. И с этакой высокомерной ехидцей:
– Могу сказать еще: твой учитель был – не из лучших.
С этаким циничным сочувствием изрек: «Не из лучших». Мол, прими, девочка, суровую правду жизни. Мама с папой тебя обманули. Ты ни фига не принцесса. И внешность у тебя – самая заурядная. А мальчик твой целоваться к тебе не лезет не потому, что стесняется, а потому что изо рта у тебя… попахивает.
Ах ты ж…
Все мои текущие проблемы вдруг отошли на второй, а то и третий план. Развитая в борьбе за выживание интуиция прям-таки рявкнула мне в ухо: «Мужик! Ты сейчас зацепил что-то а-афигенно важное! Не прощелкай клювиком!»
Сразу вспомнилось, кто во время нашего первого знакомства помешал мне отправить Бури в страну счастливой охоты.
А ведь мой Волчок не так уж часто вмешивался в мои личные дела. Разок: когда помешал заняться сексом с юной миленькой француженкой в келье захваченного викингами монастыря, еще разок, когда я принес гейс во спасение моей похищенной жены.
Хотя во втором случае мой Волк был как раз против, но я не внял. Вернее, не успел внять.
И вот теперь Бури…
– Да, мне ведомо, что он не из лучших, – ответно прищурился я. – А вот почему так считаешь ты?
Вот за такие высокомерные улыбочки вроде той, что изобразил сейчас Бури вместо ответа, настоящие средневековые феодалы и рубят головы, казалось бы, преданным слугам.
К счастью, я – ненастоящий. А мой комплекс неполноценности столь обширен и разнообразен, что ухмылки подчиненных занимают в нем самый низ рейтинга «оскорбленное самолюбие». Тем более что моя задача – не убить надменного подчиненного, а раскрутить на инфу.
– У меня было много учителей, – пренебрежительно уронил я. – Этот был не из главных. Однако он не дал мне повода не доверять его знаниям. Ты считаешь, он был невеждой? – Я изобразил задумчивость. – Не уверен. Возможно, это я был недостаточно внимателен… – Тут я сделал многозначительную паузу, а потом уронил небрежно: – …Или ты.
– Не я, – качнул головой мой снайпер. – И не ты. Учителю не заметить твои ошибки невозможно. Все равно, что… – он умолк, подбирая слова: – Все равно что не заметить брешь в стене щитов.
Очень хорошо. Телега стронулась. Поедет или нет?
Я молчал.
Бури тоже молчал. Сверлил меня глазами-буравчиками…
И – наша взяла! Он решился!
– Позволь, господин, я покажу.
Я солидно кивнул, проглотив ликующий вопль.
Сейчас произойдет что-то невероятно важное.
Я чуял это так же явно, как рыбную вонь от развешенных на берегу сетей.
Брать жердь Бури не стал. Воспользовался одним из учебных копий, трехметровым, то есть древком без наконечника, почти на метр длиннее моей жердины.
Взял и начал движение.
Сначала я не заметил ничего особенного. Практически тот же рисунок. Ну разве что движения не такие размашистые, а более экономные, и темп побыстрее.
Но вскоре я увидел и отличия. В одном месте – совсем по-иному идет переход из позиции в позицию. В другом выхлест заканчивается не открыто, с фиксацией, а уходом в еще одно вращение, со снижением центра тяжести и выходом на следующую связку не через обрыв и остановку, а без разрыва. И мне, человеку опытному, сразу стало понятно, что именно так и надо. Действительно, брешь в стене щитов. Мог бы и раньше заметить.
Теперь я следил с утроенным вниманием, но больше таких серьезных пробелов не было.
Впрочем, я старался запоминать любую мелочь. Слава богу, память у меня в таких вещах безупречная. Неудивительно. С моим-то опытом.
О! Еще одно отличие. Бури закончил таолу не резким срывом, а плавненько перетек из конца в самое начало.
А ну-ка теперь и я попробую откорректированный вариант.
Повтор комплекса мы начали уже вместе. И я опять увидел небольшие отличия, причем очень интересные. Бури увеличил темп и как бы оптимизировал под это ускорение общий рисунок. Оч-чень интересно! И очень органично. Я прям-таки всем своим организмом ощущал, насколько удобнее (по-другому не скажешь) стало двигаться. Это было как музыка, только пели не голосовые связки, а все тело. И я вдруг понял, что к такому важнейшему делу, как убийство себе подобных, этот, как его, танец небесного стража не имеет никакого отношения. Что это именно «открытие врат», как поэтично выразился суровый Бури. Только не на то небо, которое над головой, а на то, которое… Нет, не внутри. Внутри – это частность. То, которое везде.
А мы тем временем прогнали весь комплекс еще раз и еще быстрее.
А потом пришел мой Волк, и теперь мы с ним двигались вместе. И хотя танцевали мы по-разному, но танец у нас был все равно один. И мир танцевал вместе с нами, хотя двигались теперь только мы вдвоем. Бури давно уже остановился и просто смотрел, тяжело дыша, опираясь на копейное древко. И пацаны на заборе тоже глазели теперь не на Скиди с молодыми, а на меня. И Скиди, Хавур и Вихорек – тоже на меня. И даже Медвежонок, забросив осмотр драккара, пялился на наш танец, скалился и помахивал лапой в такт стремительным прыжкам и броскам моего Волка. Ну да, он тоже видел. Но не лез к нам, потому что это был только наш танец. И я танцевал его здесь, на утоптанной ладожской земле, точно так же, как плясал его тот здоровенный парень с обсидиановыми ножами из моих снов. И я теперь понимал, что значит «не из лучших». И выказанное Бури сочувствие тоже понимал, потому что, блин, самым краешком сознания примерно так же сочувствовал моему наемному шифу, который тоже думал, что он велик, а был всего лишь пахучей навозной кучкой на чужой грядке.
Я остановился сам. Не потому, что иссяк. Нет, силы были. И Волк мой никуда не ушел. Был здесь.
Просто ко мне в гости пришел еще кое-кто. Вернее, пришли. Заря и Вильд.