– Куда уходит? – обалдело спросила Вероника.
– К машине, наверное. Куда же еще.
– Задержи его!
– Как?
– Блин! Как хочешь, найди способ! Это убийца. Ильичев не умер, он убит.
– У… – Вован поперхнулся. – Вероника, ты с ума сошла?
– Вован, твою мать! – взревела Вероника. – Ты же Неон, супергерой! Сделай что-нибудь.
– Но…
Вот теперь – сброс. Вована главное – грамотно замотивировать, тогда он горы свернет. Споет преступнику, спляшет, «Слово о полку Игореве» расскажет наизусть. На худой конец, заболтает насмерть. Кольнула неприятная мысль, что она заставила друга противостоять убийце… Но ведь это – убийца-отравитель, а не маньяк с ножом! Не наркоман-грабитель на бензоколонке. Успокоив себя так, Вероника набрала номер Наташи до конца и ткнула вызов.
«Аппарат вызываемого…»
– Дерьмо! – рявкнула Вероника.
Бросилась назад, к мойке. Схватила пирожное, стараясь держать его только через салфетку, бросила подозрительный взгляд на уборщицу, которая так и застыла над кружкой с чаем.
– Больше нет?
– Нету.
– Отрава. Яд. Этот… Ильичев отравился, умер!
– Нету больше. Наташа взяла.
Женщина для убедительности помотала головой и отвернулась. И не понять, врет или нет…
Выскочив из подсобки, Вероника налетела на следователя.
– Девушка. Опять вы?! – нахмурился он. – Что вы тут…
– Вот! – сунула ему под нос пирожное Вероника. – Это то, что Ильичев ел перед смертью. Какая-то Наташа, уборщица, унесла остальные. Ее номер недоступен, нужно узнать адрес и послать кого-нибудь к ней домой! Хоть участкового, чтобы она ни в коем случае не успела их съесть. А убийца, тот, кто отравил пирожные, – внизу, он пытается скрыться!
– А вы кто? – заинтересовался следователь.
– Я работу вашу делаю! – сорвалась на крик Вероника. – Человек может погибнуть, а убийца – сбежать! Может быть, вы хоть немного пошевелитесь?!
Следователь машинально взял у нее пирожное. Хорошо, если так же машинально от него не откусит.
– Задержите его хотя бы! – крикнула Вероника.
Ей было физически больно смотреть на лицо следователя и ощущать, как медленно и не в ту сторону крутятся шестеренки у него в голове. Дверь на лестницу оказалась рядом, Вероника бросилась туда. Понеслась, перепрыгивая через ступеньки. Слабо-слабо брезжила мысль: «А что я буду делать, когда окажусь на парковке?»
Серьезно – что? Врезать этому Живчику? Призвать к ответу? Пообещать кару небесную? Н-да, в плане однозначно присутствуют серьезные пробелы. Начать с того, что и плана-то никакого нет…
Вероника выскочила на улицу, понеслась к парковке и уже издалека с облегчением заметила, что Живчик еще там. Впрочем, облегчение быстро сменилось тревогой, когда послышался удар и после этого – громкий вопль Вована, исполненный поистине шекспировского трагизма.
Вероника прибавила ходу, обогнула несколько автомобилей и замерла, тяжело дыша.
Картина была неоднозначной. Живчик стоял, не то наполовину загрузившись в потрепанный «Логан», не то наполовину выгрузившись из него, и, раскрыв рот, смотрел вперед и вниз. Перед капотом, чуть ли не под колесами, валялся на асфальте Вован, держась за левую лодыжку. Вокруг него сверкали на солнце осколки разбитой фары.
– Меня сбили! – выл Вован. – Наезд на пешехо-о-ода! Лишение пра-ав!
– Да я даже не тронулся! – Живчик пальцем указал на Вована. – Этот псих просто подошел и разбил мне фару, сделайте что-нибудь!
То, что призыв «сделать что-нибудь» относится не к ней, Вероника поняла, как только мимо нее быстрым, уверенным шагом прошел парень в полицейской форме. Не следователь, похожий на Никитина, а другой.
– Руки покажите, пожалуйста, – обратился он к Живчику – с вежливостью, от которой кровь в жилах леденела.
Живчик побледнел, но руки медленно поднял.
– Хорошо, молодец. Давай, вот так.
Вован, почуяв, что ветер задул в правильную сторону, голосить перестал. Полицейский ловко застегнул наручники на запястьях Живчика. Сурово спросил:
– Запрещенные вещества, оружие имеются? Лучше сейчас сдать, добровольно. Зачтется.
– Да нет у меня ничего, вы с ума сошли?! – воскликнул Живчик.
Для убийцы он вел себя чрезвычайно хладнокровно. Безупречно разыгрывал полнейшее недоумение.
– Все так говорят, – вздохнул полицейский. И принялся сноровисто хлопать Живчика по бокам.
К машине подошел запыхавшийся следователь – отстал, видимо, и от Вероники, и от молодого коллеги. Он все еще держал в руке салфетку с пирожным. Слава богу, хоть не надкусанным. Вероника перевела дыхание и спросила:
– Вы нашли Наташу?
– Кого? – бросил на нее короткий взгляд следователь.
– Наташу, уборщицу! – мгновенно вновь закипела Вероника. – Она же отравится, пока вы тут…
– К Наталье Кругловой едет патруль, – отрезал следователь и шагнул вперед, к машине. – Так, а здесь у нас что? Сань?
Опер Саня показал ему мятый пустой пакетик с защелками, извлеченный из кармана Живчика. Внутри явно раньше хранилось что-то белое и порошкообразное, пакет был все еще пыльным. Живчик уставился на него с изумлением.
– Я не знаю, что это! Это не мое!
– Все так говорят, – весело повторил Саня. – Веришь – сколько лет на службе, и хоть бы один сказал: «Мое»! А что – этого я пока тоже не знаю. Но, по опыту, мел и стиральный порошок при обыске нечасто попадаются.
Следователь кивнул:
– Вызывай наряд. В отделение его, оформляйте. И этих тоже, как свидетелей. Будем разбираться.
– Я – жертва! – возмутился Вован, который уже стоял, опираясь на капот машины Живчика.
– Жертву – тоже в отделение. Чувствую, мне сегодня роман в десяти томах писать придется. А ведь обещал жене не задерживаться. Эх…