Обещана Коллинзу.
Какого черта?
Типа брак по договоренности?
На дворе что, гребаный каменный век?
Непривычное молчание парней вызывает у меня беспокойство, но я не позволяю Ролланду увидеть это: я делаю шаг вперед, оглядывая кабинет, в который никогда не заходила.
Тут есть все, чего можно ожидать от личного пространства богатого человека, исходя из стереотипов из фильмов и журналов.
Бурбон в углу, книги от пола до потолка, которые, вероятно, ни разу не были прочитаны, но кто-то тратит время на то, чтобы смахивать с них пыль, так что кажется, что они тут не просто для украшения. Везде вишневое дерево и кожа, глобус в золотой оправе на краю стола и коробка сигар на другом.
Я могла бы сейчас закатить глаза, это так неоригинально. Красиво и дорого, но неоригинально.
Я падаю на пуфик, скрещиваю ноги и поднимаю руки, как бы говоря: изложите мне все, но никто не произносит ни слова. Они стоят как вкопанные.
– Итак, мы вернулись к секретам, не так ли? – спрашиваю я, выгибая бровь.
Ролланд садится.
– Это дела Брейшо…
Я начинаю смеяться, обрывая его, и глаза Ролланда сужаются. Делаю то же самое.
– В таком случае почему бы тебе не объяснить это мне очень медленно, Ролланд, чтобы я могла все усвоить.
– Только потому, что ты…
– Прекрати, – рявкает Ройс. Он делает шаг к нему. – Ты не можешь оскорблять ее, чтобы сейчас сохранить лицо. Ты облажался. Признай это. Она не виновата в том, кто ее мать.
Складка на лбу Ролланда становится глубже, и он наклоняется вперед, поэтому я делаю то же самое.
– Рэйвен, – начинает он. – Ты пришла, чтобы узнать о той части своей жизни, о которой ты не имела понятия, но ты еще не знаешь всего. Прямо сейчас мы требуем, чтобы ты сделала то, о чем тебя просят, пока мы решаем некоторые вещи.
– Например, заставить меня согласиться удрать с корабля?
Его голова слегка наклоняется в сторону, вена на шее, очень похожая на вену на шее Мэддока, пульсирует на загорелой коже, когда он пытается понять, о чем я думаю.
– Ты хочешь казаться авторитетным, но я не из тех, кто слушает, так что ты только меня раздражаешь. Не то чтобы тебя это волновало, но я думаю, что ты лживый кусок дерьма, Ролланд. Возможно, ты не видишь меня насквозь, но я вижу насквозь тебя, и очевидно, что ты говоришь только половину правды, а не всю. – Я уловила только конец разговора, но по выражению их лиц могу сказать, что все очень серьезно. – Тем не менее уверена, что есть еще что-то и ты не выдашь это до тех пор, пока тебе не придется это сделать, когда будет выгодно тебе. – Я вскакиваю на ноги и пристально смотрю на него сверху вниз. – Так поступают дерьмовые лидеры, позволяя своим людям оказаться застигнутыми врасплох. Снова.
Их взгляды устремлены на меня, но я игнорирую парней, которые ничего мне не рассказали.
Впрочем, это нормально. Я не сержусь на них за это, я верю, что у их молчания есть причина. И это не значит, что я сама не разберусь, даже если для этого мне придется быть подлой сукой.
– И ты думаешь, что ты достаточно сильна, чтобы полностью раскрывать информацию? – Ролланд бросает мне вызов.
– Ты думаешь, они слишком слабы, чтобы справиться с этим? – тут же отвечаю я. – Или, может быть, твой страх – от неизвестности. Может быть, то, что ты знаешь, встряхнет твой мир больше, чем ты готов допустить.
– Не думай, что знаешь обо мне все.
– Не думай, что я позволю тебе что-то решать за меня, – выплевываю я в ответ. – Коллинз Грейвен может идти на хрен, но ты, придурок, осторожней, или пойдешь туда же.
С этими словами я поворачиваюсь и выхожу.
И будь я проклята, если они мне не позволят это сделать.
Черт!
Ройс бросается к двери, но Кэптен встает перед ним и останавливает его.
Ройс резко поворачивается ко мне, разводя руками:
– Ты действительно не собираешься идти за ней? Что, если она уйдет прямо сейчас, черт возьми?
– Она не все слышала.
Он невесело усмехается.
– Нет, не все, кроме того факта, что она – будущая миссис, блядь, Грейвен! О, и мы, прикинь, кое-что от нее скрываем!
– Это единственный способ.
– Я, черт возьми, знаю, чувак! Но это не значит, что она не бросит нас из-за этого! Мы сказали: больше никаких секретов, никаких сольных движений. Это дерьмо? Это то, что заставляет ее оставаться Рэйвен.
Паника в его глазах вызывает спазм у меня в груди. Ее уход не только уничтожит меня, он коснется нас всех.
Я подхожу к нему и удерживаю его взгляд своим, руками крепко сжимаю его плечи.
– Ройс. Она не бросит нас снова, не сейчас, без веской причины и фактов. В последний раз она тоже чуть не потеряла нас. Она не будет рисковать снова, не будучи абсолютно уверенной.
– Она даже не рассердится на нас, – ошеломленно шепчет Кэп. – Она не такая.
Его взгляд перемещается на отца, и я тоже смотрю на него.
Стыд заливает его лицо, черты напрягаются, когда он таращится на Ройса, понимая, какое страдание это ему причиняет. Затем он смотрит на Кэпа и выдерживает его взгляд, и могу поклясться, что в следующую секунду его глаза наполняются сожалением.
Что это было?
Наконец его взгляд возвращается ко мне.
– Я не заключал никакого контракта, – тихо говорит он. – Я заключал сделки только юнцом, доказывая свою состоятельность. Все это устроил дед Рэйвен. У него был только один сын, который женился на наркоманке-золотоискательнице, и у них родилась Равина. Они оба умерли от наркотиков, и Равина осталась на его попечении.
Он позвонил Донли, положил Равину перед ним и предложил своему боссу взять ее. Донли хотел этого только в том случае, если она будет влюблена, он хотел дружественного брака – настоящего брака, а не напоказ – между семьями, поэтому он добавил пункт, что Равина, сама по себе и без принуждения, будет согласна. Это был его способ удостовериться, что это не будет шагом против его людей.
– Его мальчики и наши дети, включая Равину, начали ходить на одни и те же вечеринки и мероприятия. Им разрешалось посещать школьные мероприятия Брей. Все начали заводить друзей со всеми, и в городе все было хорошо. Мир между нами.
Это объясняет фотографию в ежегоднике.
Но подождите минутку…
– Предложил своему боссу, – повторяю я, делая шаг вперед. – Ты хочешь сказать, что Феликс Грейвен не был сыном Донли, что Коллинз не Грейвен по крови?
Отец кивает.
– Феликс Грейвен вовсе не был Грейвеном, он был посредником между семьями.
– Посторонним.
– Он выбрал их? – спрашивает Ройс.
– В конце концов да, но я верю, что просто потому, что она влюбилась в него. Ему в тот момент нужно было просто принять это предложение. Как я уже сказал, он был кочевником, оставался вне обычаев обеих семей, но процветал в нашем городе. С Грейвеном он был бы главным. Его решение было мгновенным.
– Почему нам не сказали об этом дерьме? – сердито кричит Ройс.
– В конце концов, это не имеет значения. Он был Грейвен, его сын Грейвен, точно так же как вы трое – Брейшо. Мы живем с этим именем, имя – то, кто мы есть.
– Что случилось с Равиной и ее браком, разве она этого не хотела? – Кэп возвращает нас в нужное русло.
– О, Равина хотела этого брака, – усмехается отец. – Она хотела, чтобы ей прислуживали, осыпали ее подарками и возносили ее за красоту. Она не получала этого дома, у нее был неограниченный доход, но она была невидима для своего дедушки, и нашей любви к ней, моей и обоих ваших отцов, – он кивает в сторону моих братьев, – ей было недостаточно. Она не верила в наши чувства, думала, что нам безразлична, потому что мы были вынуждены так думать, мы были людьми Брейшо, но это было далеко от истины. Но она этого не понимала.
Феликс Грейвен, однако, отчаянно хотел заполучить ее, и он давал ей знать об этом на каждом шагу. Он был на несколько лет старше, поэтому использовал это, чтобы завоевать ее расположение. Я сказал, что он без колебаний принял предложение, как только завоевал ее сердце, и он так и поступил, даже бросил свою беременную невесту, чтобы быть с ней, не раздумывая.
– Мать Коллинза?
– Да. Он, не колеблясь, принял решение, был готов бросить своего нерожденного сына, если это означало, что он женится на Равине.
– Он был одержим ею. – Ройс хмурится.
– Он был влюблен в нее. – Глаза отца затуманиваются воспоминаниями. – Она была такой же очаровательной, как сейчас ее дочь. Люди падали к ее ногам лишь от ее улыбки. Но дело было не только в ее красоте. Она была доброй, всепрощающей. Хорошей. Не тронутой жадностью. – Он бросает на меня быстрый взгляд. – Не тронутой мужчиной.
Девственница Брейшо.
Он продолжает:
– Когда-то у Равины была невинная душа, в этом смысле она сильно отличалась от своей дочери. Рэйвен родилась искушенной, но Равина, она такой стала.
– Ты должен знать, что Рэйвен не девственница.
Он кивает.
– Коллинз хочет ее, несмотря ни на что.
– Это его решение? Это не то, что им было обещано.
– Дело в том, что Донли, похоже, на этот раз не вмешивается.
– Так что случилось? – раздраженно спрашивает Ройс, возвращаясь к истории. – Равина передумала в последнюю минуту?
С глубоким вздохом он говорит:
– Свадьба была запланирована на ее восемнадцатый день рождения. За время, предшествовавшее этому, Равина много времени проводила с семьей Грейвенов, чувствовала, что сильно любит Феликса, но, как я уже упоминал, он был немного старше, так что их графики не совпадали. У него был бизнес Грейвенов, у нее – школа. Феликсу так не хотелось оставлять ее одну, что он попросил кого-нибудь составить ей компанию. В его жизни был только один человек, которому он доверял свою нетронутую невесту, студент, как и она. – Его глаза бегают между нашими. – Ученик средней школы Брейшо.
– Кто?
Он встает, засовывая руки в карманы, когда встречается с нами взглядом.
– Его брат.
Я нажимаю маленькую кнопку на ключах Кэпа, чтобы открыть его внедорожник, и, тихо выскальзывая через парадную дверь, направляюсь к нему. Роюсь на заднем сиденье, но не нахожу чертову визитку Перкинса, которую взяла из лимузина, только второй пустой конверт, идентичный тому, который был оставлен для меня.
Вот как они узнали, Донли пришел и к ним.
Мудак.
Я на цыпочках возвращаюсь в дом, поднимаюсь по лестнице и иду прямо в комнату Кэпа.
Роюсь в карманах грязных джинсов, но там ничего нет. Потом открываю его прикроватный ящик и вижу ее торчащий из его дневника краешек.
Я замираю.
Кэп много пишет в дневнике.
Может быть, там я найду ответы на свои вопросы?
Я тянусь к нему, но в ту секунду, когда кончиками пальцев касаюсь прохладной кожаной обложки, меня пронзает чувство вины.
Они не пускают людей в этот дом, потому что не могут доверять их намерениям. Это их безопасное место, поэтому дневник лежит прямо тут, где его может обнаружить любой желающий.
Я не могу разрушить их единственное безопасное место.
Я спешу в свою комнату и только там останавливаюсь подумать.
Зачем Кэптену хранить эту карточку?
Он должен знать, что я оставила ее там, его братья поделились бы своими доводами в пользу того, чтобы сохранить ее, если бы она принадлежала им.
Может быть, он хотел спросить меня об этом?
Одно дело, если бы она болталась в кармане его грязных брюк, если бы он поднял ее, чтобы потом выбросить или что-то в этом роде, но он спрятал ее в ящике прикроватной тумбочки и воткнул между страниц, на которых записаны, может быть, его самые глубокие мысли… или самые грязные желания, кто знает. И все же. Почему?
В последнее время он так взвинчен, и Перкинс был одной из причин этому. Черт возьми, он избил его только вчера!
Кэп что-то знает, и я собираюсь выяснить, что именно.