Флинт мчался на санях, запряжённых хаски. Собаки, налегая на постромки, рвались вперёд, но не тявкали и не скулили. Они бежали по тундре молча, как будто чувствовали страх мальчика. Слышался только скрип полозьев.
Флинт стоял во весь рост в задней части саней, упираясь башмаками в оленьи рога, копна его каштановых волос развевалась на ветру, лунный свет освещал мальчику дорогу. Огибая ледяные холмы, скользя по снежным склонам, он мчался всё дальше, направляясь ко дворцу Зимний клык. Ночь была холодная, и пар, выходящий изо рта Флинта, замерзал маленькими кристаллами на рысьем мехе его шубы. Но, несмотря на холод, он не натянул на голову капюшон, чтобы не потревожить лисёнка, уютно устроившегося внутри.
– Смотри, Камушек, – прошептал Флинт. – Вот и Зимний клык. Теперь пути назад нет…
В капюшоне Флинта пошевелился клубок белого меха, уставился на него чёрными глазками и моргнул.
Теперь они мчались вдоль побережья, справа заснеженные скалы круто обрывались в море. Через несколько недель между айсбергами заскользят белухи, моржи устроят лежбища на берегу, но лёд на море ещё не тронулся.
Вдали из зачарованного айсберга Ледяной королевы виднелось нагромождение башен и куполов.
Камушек начал покусывать серьгу Флинта из медвежьего когтя. Лисёнок привык, что они с хозяином часто путешествуют в чужих землях, привык к нагоняям. Но Флинт во время любой вылазки всегда хорошо кормил пушистого друга, и поэтому подзатыльники мальчика лисёнка совсем не пугали.
Флинт стукнул Камушка по носу.
– Сейчас не время клянчить добавку. Нужно пройти незамеченными мимо горстки охранников из племени Клыка, проникнуть во дворец и освободить мою маму.
Мальчик замолчал, размышляя о предстоящей нелёгкой ночи. Но потом подумал о вещах, спрятанных в рюкзаке, о месяцах, которые он провёл в доме на дереве, составляя планы, и почувствовал, как к нему возвращается мужество.
– Кроме того, Камушек, – продолжал он, – если память мне не изменяет, я недавно покормил тебя и ты получил добавку – несколько леммингов.
Камушек фыркнул, повернулся задом и вытянул пушистый хвост прямо в лицо Флинту. Мальчик отодвинул от себя хвост, и лисёнок, нехотя смирившись, снова залез в капюшон.
Сани мчались дальше.
– Охранники будут праздновать до поздней ночи – точно так же, как в прошлом году, когда после зимы впервые взошло солнце, – сказал Флинт.
Сани, подпрыгивая, миновали шельфовый лёд, и мальчик снова заговорил:
– Если и есть шанс проникнуть во дворец, то сегодня вечером, когда Клыки отвлекутся.
Флинт много ночей наблюдал за дворцом, готовясь туда проникнуть, и всё же голос его дрожал, а глаза тревожно рыскали по сторонам. Мальчик не хуже любого другого знал истории, которые рассказывали о королеве. Говорили, что она может убить человека, просто подняв свой посох. И все дети, прячущиеся в Глубоких корнях и в Бесконечных утёсах, слышали, как каждое утро из Зимнего клыка доносятся сперва звуки органа Ледяной королевы, а после – навязчивый хор голосов их запертых во дворце матерей, отцов, дядь, тёть и бабушек с дедушками. Эти голоса могли свести с ума, и любой, услышав их, зажимал уши.
Сани мчались вперёд, приближаясь ко дворцу.
Флинт сглотнул, разглядывая заросли гигантских сталагмитов, окружающих основание каждой из пяти башен, где, по слухам, держали пленников Ледяной королевы. Сталагмиты отбрасывали паутину теней на залитую лунным светом тундру, и на мгновение хватка Флинта на поводьях ослабла. Но он подумал о своей маме, томящейся в плену, и стал глядеть только на главную дворцовую стену. Он переберётся через неё, а после прокрадётся внутрь по коридорам к башням.
Собаки приблизились к снежной насыпи, дворец скрылся из виду, и Флинт, закинув руку назад, пощекотал подбородок Камушка.
– Томкин заставил меня замолчать, когда я заговорил о спасательной вылазке. Брат думает – я не готов стать настоящим воином, а мои изобретения бесполезны. Но, когда я вернусь в Глубокие корни вместе с мамой, Томкин сразу поймёт, на что я способен.
Флинт не гордился тем, что солгал брату. Он пообещал Томкину, что уничтожит все свои изобретения, которые хранил в доме на дереве. Его брат всегда твердил, что воин племени Меха сражается копьями и кулаками, а не магией и всякими хитрыми приспособлениями, но Флинт не мог избавиться от хитроумных мыслей. С раннего детства он изобретал всякое-разное, а потом, как ни старался выкинуть идеи из головы, они продолжали рождаться… Всё новые и новые идеи, сулящие неслыханные возможности. Потому что, в отличие от брата и остальных членов своего племени, Флинт по-прежнему верил в магию Эркенвальда. Отчасти потому, что летом нашёл в лесу кусок коры, на котором были вырезаны рисунки, рассказывающие, как использовать магию во благо. А отчасти потому, что мальчик замечал то, чего не замечали большинство других людей: речные камни, светящиеся в темноте, солнечные лучи, теряющиеся за деревьями, кольца тумана над лужами. Флинт не сомневался, что магия Эркенвальда может быть сильнее копья воина… Если правильно её использовать.
Он направил сани в ложбинку на берегу, которая переходила в скрытый тоннель, ведущий вниз, к морю. Собаки бежали в темноте, пока в конце концов земля не стала ровной и сани не очутились в ледяной пещере, где лунный свет искрился на сталагмитах у входа.
Флинт привязал к сталагмиту вываливших языки псов и прижал палец к губам.
– Я скоро вернусь, – сказал он собакам, закидывая рюкзак на плечо. – Возможно.
Одна собака заскулила. Флинт, вытащив из сумки на санях замороженных кроликов, бросил их псам, и те принялись жадно есть.
Потом, с Камушком, выглядывающим из его капюшона, мальчик вышел из укрытия и медленно пошёл к сверкающему в лунном свете замку. Почти бесшумно ступая по льду в башмаках из тюленьей кожи, Флинт проскользнул под мостом, который соединял айсберг с материком. Только тут мальчик осознал, что почти минуту не дышал. Он выдохнул… И замер.
Голоса.
Несколько стражников из племени Клыка болтали на мосту прямо над его головой. Навострив уши, Флинт услышал звон кружек и потрескивание огня. Ему не нужно было видеть этих людей, чтобы знать: они в доспехах, созданных для них Ледяной королевой, – в ледяных нагрудниках, в шлемах, украшенных моржовыми клыками.
Сердце едва не выпрыгивало из груди Флинта, но он продолжал подбираться к замку, прячась в тени моста.
У подножия замковой стены он остановился и пристегнул к башмакам пару кошек[1]. Сглотнул, глядя на сверкающее основание ледяной громады, на которую ему предстояло вскарабкаться, чтобы добраться до арок, ведущих в Зимний клык. Камушек задрожал. На ледяном склоне они будут на виду у охранников – лёгкая мишень для копий… Но Флинт всё продумал и точно знал, как отвлечь врагов.
Он достал из рюкзака свисток, вырезанный из кости кречета, и проверил, на месте ли прикреплённые к нему перья снежной совы. Перья были на месте, и Флинт вздохнул с облегчением: без них его изобретение бесполезно. Перья, найденные в тундре при полной луне, он намочил в дождевой воде, не успевшей упасть на землю. Перья обладали магическими свойствами… Если верить в магию Эркенвальда.
Флинт сжал в пальцах свисток и дунул. Не раздалось ни звука: его поглотили перья, но в конце концов они сорвались с конца свистка и бесшумно взмыли в небо.
Камушек широко раскрыл глаза, а Флинт прикусил губу. Мальчик и лисёнок наблюдали, как перья проплывают над мостом и улетают в тундру. Они унеслись уже довольно далеко, когда над тундрой наконец разнёсся свист, и вскочившие охранники загалдели.
Флинт ухмыльнулся. Получилось. Перья унесли звук, и он раздался вдалеке от дворца.
Охранники помчались по мосту, прочь от Зимнего клыка, и Флинт вытащил из рюкзака моток верёвки. Отвлекающий манёвр сработал, как было задумано, но сейчас нужно было действовать быстро.
Флинт метнул вверх привязанный к верёвке зазубренный крюк, и он прочно впился в лёд. Потом мальчик затянул шнурок капюшона, чтобы Камушек не выпал, и начал карабкаться вверх, к аркам, упираясь кошками в стену. Раз или два его башмаки скользили по льду, но Флинт продолжал подниматься, время от времени оглядываясь через плечо, чтобы убедиться: охранники всё ещё рыщут по тундре.
В конце концов он добрался до одной из арок и присел под ней, тяжело дыша. Камушек тихонько заскулил, выглядывая из капюшона.
Они никогда ещё не подбирались ко дворцу так близко. Всего несколько мгновений – и они проникнут внутрь. Флинт подумал о маме, о множестве ночей, которые он провёл в лесу, скучая по ней, и заставил себя войти в арку.
Почти сразу он замер как вкопанный.
На него кто-то смотрел. Но этот «кто-то» не мог похвастаться короной из снежинок, которую, по слухам, носила Ледяная королева. На Флинта смотрели полные тоски глаза худенькой бледной девочки, сгорбившейся на подставке в музыкальной шкатулке.
– Помоги мне. – Девочка говорила хриплым шёпотом, как будто очень, очень давно не произносила ни слова. – Ты должен мне помочь.