Королевна - читать онлайн

Глава 1

Юноша был долгожданным и единственным сыном у четы Диам, леди Плэмери и лорда Кордиса. Они переехали поближе к столице Королевства Ронтон из Восточных мест – залива Джордиса, и явно отличались внешним видом от местных жителей. В тридцать лет красавица леди Плэмери родила сына, успокоив небезосновательные переживания мужа, которому тогда было уже пятьдесят.

Мальчик был красив и всегда выделялся на фоне местных детей: смуглая кожа, большие зеленые глаза с приветливым взглядом, черные как вороное крыло волосы, точеные скулы, подбородок с ямочкой. Подрастая, он дал понять родителям, что и фигурой природа его не обделила: тугое молодое тело быстро налилось мышцами, день ото дня становясь крепче; он рос высоким, могучим.

Но радость отца слегка угасала по мере взросления и самоопределения отпрыска: вместо боя, борьбы и сражений, для чего, казалось бы, и создала его таким природа, сын избрал путь книгочея и музыканта, философа и натуралиста. Он запросто мог бы размозжить череп своего сверстника одним ударом, но никогда не пытался специально завязать драку и избегал общество соседских мальчишек. Он не был трусом, нет, он наоборот боялся причинить вред другому, нежели пострадать сам. Когда ему было 17 лет, он был на голову выше любого высокого юноши в пределах южной части страны.

Отец едва смирился с выбором единственного сына, но теперь стал переживать о будущем наследии: девушки мало интересовали юношу – как знатные, так и простые. С подосланными специально служанками парень мог говорить о чем угодно, смешить их и хохотать вместе, петь им песни и сочинять стихи, но никогда не пытался установить более близкую связь, даже если девушка откровенно намекала на это.

Мать же не разделяла нетерпение мужа в этом вопросе: она слишком любила и ревновала сына к женщинам, мужчинам, ко всему миру, особенно, если её не было рядом. Проводимые турниры и званые обеды, балы, мелкие интриги – все это несомненно было в жизни этой семьи, но было в ней и кое-что еще, о чем никто и не догадывался из посторонних.

Ромэн, так звали юношу, обнаружил в себе способность перемещаться сознанием на любые расстояния, пока физическое тело «спит». Засыпая, он не видел сны, как все люди, он путешествовал по свету. Проснувшись, Ромэн все помнил и поначалу не мог осознать, что происходило и как это возможно. Именно в тот период, когда ему было не больше 9-ти лет, он стал увлекаться книгами и картами, силясь разобраться в себе. Он легко находил на картах других стран места, где бывал во сне, видел, какие там живут люди и иногда заставал события в самом разгаре: начало войны, массовые восстания, болезни, праздники… о которых узнавали дома лишь спустя недели или месяцы. Но он никому не говорил о своем даре, не пугал родных – в их семье, да и вообще кругом было не принято упоминать обо всем, что связано с миром магии. Он упивался сам своими открытиями, наслаждался ощущением свободы и собственной уникальности. Учителя, призванные в замок на время взросления мальчика, определяли блестящие способности ко множеству наук и поражались, как точно и исчерпывающе отвечал он, будто сам был на той-то земле, либо знал, как правильно произносить речи на разных языках, знал обычаи и быт незнакомых даже учителям жителей далеких стран.

Он знал это наверняка, не полагаясь на книжные заметки, на самом деле он читал не так уж и много, как казалось родителям.

Но год назад отец подарил ему сокола.

В первую же ночь, когда сокол был совсем рядом с замком, в птичнике, Ромэн уснул и тут же воспарил соколом над миром. Летал ли в действительности сокол или это была лишь проекция сознания юноши – он сам не знал. Но по утрам, первым делом, Ромэн бежал в птичник и проверял, на месте ли его крылатый друг. Сокол был в большой клетке, закрыт на ключ, но по поведению птицы вскоре стало понятно, что на утро он всегда был измотан. Ромэн стал жалеть птицу и не заставлял сокола выполнять команды днем, он давал ему как следует отдохнуть, сам приносил еду и мог часами сидеть рядом. По ночам они летали.

Отец вскоре стал ворчать, что не дело держать птицу в клетке днем, пусть летает и учится соколиной охоте, иначе отдаст его в другой замок, на потеху младшим соседским детям.

Ромэн не стал спорить с отцом, но дрессировал птицу ровно два часа в день, и старик-отец отстал.

Спустя полгода, в один из ночных полетов, Ромэн выбрал новый путь для путешествия: сокол поднялся на такую небывалую высоту, что казалось – еще чуть-чуть, и он заденет крыльями звезды. Затем внимание Ромэна привлекла далекая мерцающая точка, и они полетели на загадочный огонек. Тьма рассеивалась возле парящего в небе купола: именно оттуда бил яркий свет. Там он увидел девушку. На вид он дал ей не больше двадцати лет; высокая, стройная, со светлыми волнистыми волосами – необычайно красивая, она показалась ему пределом совершенства, в ней было все гармонично и идеально. В месте, где он увидел её был солнечный день, она сидела на скамье на большой поляне, вокруг цветы и деревья. Девушка плела венок из полевых цветов, тонкими проворными пальчиками быстро-быстро протаскивая стебли в плетение, напевая при этом тихую песню.

Ромэн приземлился на ветку ближайшего дерева и внимательно следил за ней, он не мог отвести глаз, она словно околдовала его. Девушка заметила соколиный взгляд и улыбнулась ему.

– Здравствуй, дружок. Ты не здешний, соколы у нас не водятся.

Птица чуть задергала крыльями.

– Не прячься внутри, дружок, я же знаю, что ты – человек.

Сокол мгновенно взвился в небо и улетел прочь. Ромэн подскочил в своей кровати в средине глубокой ночи, пот заливал его лицо и тело, его трясла мелкая дрожь волнения. «Как она могла узнать, что я – не просто птица? Может это совпадение, может она так со всеми птицами общается? Ненормальная…». Остаток ночи он бесполезно крутился и пытался уснуть. На рассвете пришел к соколу в птичник, тот еще спал.

– Ну ничего, Эрмон, мы с тобой выясним это… может я зря волнуюсь. Спасибо, друг, только ты меня можешь понять…

Ночи стали похожи одна на другую: сокол летал теперь в определенное место, прочий огромный мир в миг стал ему неинтересен. Ромэн неизменно находил девушку, была ли она в саду, в своих роскошных покоях либо занималась своими хозяйскими делами. Как узнал он с течением времени, девушка жила одна, лишь с двумя служанками, вместе с которыми сама делала всю работу: приготовить ли на всех еду, подмести полы, постирать одежду, вышить картину, наколоть дров – она не гнушалась любой работой. Но при этом всегда была одухотворена, спокойна и величава. Наряды её были краше, чем у любой придворной дамы, которых видел Ромэн, покои блистали вкраплениями драгоценных камней, питалась она вместе со служанками разнообразной пищей, которая в один день могла бы быть на столе у худого бедняка, а в другой – у самого Короля. Но, как приметил потом юноша, девушка никогда не ела птичьего мяса.

Сокол наблюдал издалека, он пока опасался подлетать слишком близко, как в первый день, он хотел изучить её. Но возвращаясь в себя, по утру, все никак не мог понять, как она живет в неизвестном одиноком месте, в лесу, имеет лишь двух помощниц, такую же молодую девицу да старую бабку, выглядит как Королева, но работает как служанка. Откуда такая роскошь? Кто она?

Спустя два месяца таких терзаний, когда парень захотел наконец узнать её имя, он решился подлететь близко на нынешнюю ночь.

Перед сном, юный лорд тщательно вымылся, оделся не в спальный костюм, а в любимый камзол, который отличался от прочих его одеяний сдержанностью и отсутствием фамильных знаков, драгоценностей и прочей «неважной» атрибутики. Этот наряд матушка называла «камзол конюха», а отец всегда добавлял, что у конюха и то краше. Он уснул мгновенно, как всегда, лишь стрелка часов указала на полночь.

Матушке леди Плэмери, сегодня не спалось. Будить прислугу ради кружки молока с медом, от которого она всегда успокаивалась и быстрее засыпала, было жаль. Полночь, тишина и тьма, луна скрылась за облаками, каждый шорох звучал громче и слегка пугающе.

Леди была отнюдь не из тех, кто визжит от вида пробегающей крысы, но даже ей отчего-то было тревожно в этот час. Лорд Кордис, уже совсем старик, спал крепким сном, не зная, что супруга отправилась бродить по замку в одиночестве. Кухня находилась далеко от их покоев, чтобы ранний утренний шум и запах приготовляемой пищи не будил хозяев.

Женщина решила обойти внутреннюю галерею снаружи, по балкону, и вскоре наткнулась на птичник. Сон совершенно пропал от ночного прохладного воздуха, молока она уже не хотела, ей стало любопытно посмотреть на любимца своего сына – он как магнит тянулся к нему.

Но самой птицы не было на месте. Сердце матери всколыхнулось – неужели пропал? Сын будет в ярости и тоске… но внутри птичника просторная клетка была, как и прежде, надежна заперта ключом.

– Что такое? Неужто сам Ромэн выпустил его в ночь?..

Быстрым шагом, леди Плэмери добежала до покоев сына, не слышно открыла дверь и обомлела: сына тоже не было на месте, лишь над его кроватью струился серебристый свет.

Сокол мчался сквозь пространство, рассекая мощными крылами ледяную гладь небес. В месте, где жила девушка, как прежде стоял яркий день. Она стояла у открытого окна, в своих покоях, неспешно расчесывая длинные светлые волосы. Сокол приземлился на высокий куст, что рос рядом с окном. Даже если бы птица могла, то едва ли отобразила бы шквал эмоций, обуревавший в данный момент юношу: он восхищался ею, он был заворожен, он боялся ее, он желал ее, тут же он злился на себя и на нее, что влез во все это … он был влюблен.

Девушка заметила какое-то движение и выглянула из окна. Увидев сокола, она сразу приветливо улыбнулась и тихо прошептала:

– Здравствуй, дружок.

Сокол осторожно кивнул головой и прыгнул на ближнюю к окну ветку.

– Ты наконец решился? – Спросила она, не тая улыбки.

Ромэн взмахнул крыльями, расправляя их. Вид у птицы был гордый и независимый.

– Две луны ты наблюдал за мной, я видела. Почему же сегодня наконец пришел?

Сокол опустил голову низко, как бы кланяясь, и некоторое время не смел поднять взгляд. Она была так близко, ее окутывал аромат нежных цветов, что росли вокруг в саду, ее кожа светилась на солнце, и Ромэну казалось, будто она сама была цветком.

– Слушай, это нечестно – я говорю, а ты – нет. Хватит прятаться, дружок.

И девушка взмахнула рукой, широкий длинный рукав ее небесного платья слегка накрыл сидящую рядом птицу, послышался грохот и легкий стон: «ай!.. ой..».

Под окном прямо на розовом кусте лежал Ромэн, нагой, исцарапанный шипами красных роз.

Он попытался вскочить и убежать, но крепко запутался за сплетенные ветви. Девушка уже выходила из дома, обходила кругом свой цветущий садик и вот приблизилась к кусту. Ромэн успел дотянуться рукой до крупного листа какого-то растения, сорвал его и прикрылся, насколько позволил лист и свободная рука.

Хозяйка дома звонко расхохоталась, а парень смутился еще больше.

– Ладно, давай помогу, да не брыкайся, а то поцарапаешься.

Тонкие пальцы за секунду распутали «оковы», и юноша резко вывалился на землю. Когда он распрямился во весь рост, девушка перестала беспечно смеяться. Она была очень серьезна.

– Как тебя зовут?

– Ромэн. Ромэн из рода Диам.

– Как ты нашел меня? И зачем?

Юноша обезоруживающе улыбнулся:

– Я не знаю. Мой сокол однажды нашел тебя…

– А разве ты не сокол?

– Я же человек…

– Твоя птица – это и в самом деле птица?

Парень кивнул. Девушка задумалась.

– Знаешь, я решила, что ты оборотень.

– Кто?

– Ты не знаешь, кто такие оборотни? Ты кто вообще?

– Ну… лорд. Сын лорда. А ты?

Но девушка не ответила, она внимательно всматривалась в его лицо.

– Ты не маг? Ты даже не знаешь, что такое твоя сила…

Ромэн убедительно кивнул.

– Я не знаю. Я с девяти лет начал изучать то, что происходит со мной, но даже сейчас, когда у меня появился сокол, так и не знаю наверняка, как это работает…

Выговорившись, юноше стало легче, ведь ни одна человеческая душа не знала о том, что мучит его, какие тайны он хранит уже столько лет.

Девушка развернулась и зашагала прочь, за дом. Ромэн постоял какое-то время в одиночестве, до сих пор прикрываясь листком, затем осторожно зашагал в сторону, куда ушла девица. У угла дома он и она столкнулись. Девушка протянула ему светлый мужской костюм, напоминающий нечто среднее между спальным и прогулочным.

– Надень, – скомандовала красавица.

– Это мне? Спасибо…

Она отвернулась, пока он наскоро натягивал белье и одежду.

– А… как тебя зовут? – Решился спросить он.

– Ая.

– Ая? – Он был поражен. Ей подходило более благородное имя, звучное и яркое типа Кейтилин или Эмануэлла.

– Но… ты, мне кажется, из знатного дома? Ты дочь лорда?

Ая рассмеялась.

– Нет, все гораздо проще: я Королева.

– Как королева? – Тупо повторил он. – Королева этих земель?

– Королева этого мира.

Ромэн не поверил, это невозможно, нет такого титула.

– Ну да, конечно. – усмехнулся он.

– Ты что, так и не понял? – Ая коснулась нежной рукой его щеки, отчего у Ромэна мурашки побежали по телу.

– Что не понял?

– Ты попал в другой мир. Здесь нет того, что есть в твоем, обычном мире.

– Это как?

– Я, правда, до сих пор не понимаю, как ты сюда долетел… видать, сокол у тебя и впрямь не простой…

Юноша оглянулся вокруг, но ничего необычного он не заметил. В саду около его замка росли точно такие же деревья, кусты, розы, прочие цветы; даже речь Аи не была иностранной для парня. Конечно, он еще только собирался расспросить её о том, как у нее получилось обратить его в человека, ведь фактически он должен сейчас спать у себя в постели, но по слухам, и в его землях есть колдуньи и маги, просто он никогда их не встречал вживую.

– Ты колдунья?

Ая ничего не ответила, но в глазах загорелась грусть. Ромэн сразу увидел перемену во взгляде и осторожно спросил:

– Я обидел тебя? Прости, я правда не хотел, если это для тебя обидно… я никогда не встречал никого с такой… таким… даром.

Ая не поднимала глаз.

– Я вообще раньше не встречал никого, прекрасней, чем ты… – Ромэн наконец сказал то, о чем думал последние два месяца. Девушка посмотрела на него недоверчиво, будто ища насмешку или подвох в словах или взгляде. Но юноша был честен. Его сердце билось так часто, что никакие слова были не нужны.

Ромэн провел здесь всего полчаса, как ему показалось, но на поляну опустился вечер с ясным разноцветным закатом.

Невесть откуда, на сломанный розовый куст под окном опустилось пестрое перо сокола. Ая оглянулась и крикнула:

– Тебе пора! – Затем взмахнула длинным рукавом и Ромэн вновь обернулся соколом, оставив воспоминания о себе лишь в виде оставшейся на земле одежды. Птица унеслась ввысь, она была птицей, свободной, и воля человека сейчас не довлела над ней. Ромэн отчаянно хотел остаться там, рядом с девушкой, но ничего не мог поделать – сокол нес его сознание домой.

Глава 2

Утром, в девять часов, семья Диам приступала к завтраку. Ромэн был сегодня сам не свой, ничего не ел, лишь ковырял вилкой в тарелке, не поддерживал легкую беседу отца и матери о приближающейся осени, дважды опрокинул солонку и разлил напиток на белоснежную скатерть. Но еще раньше утром, парень удивлялся сам себе: на его теле и лице не было ни одной царапинки от розовых кустов, будто ничего и не было ночью.

Наконец не выдержав, сын встал из-за стола и, извинившись перед леди и лордом, отправился в птичник. Мать проводила его долгим взглядом, а отец ничего, казалось бы, необычного не заметил.

В птичнике прибирались слуги, вычищали клетки и выскабливали половой настил. К соколу никто не был допущен, Ромэн сам всегда ухаживал за птицей, и сейчас, жестом попросив слуг удалиться, остался с ним наедине. Сокол не спал. Он тоже был немного не в себе.

– Ну и что это было, Эрмон? – Строго спросил его юный лорд.

Птица сердито нахохлилась и повернулась к нему спиной.

– Я с тобой разговариваю!

Сокол упорно сидел на своем месте спиной.

– Это ты сделал так, что мы улетели? – Чуть мягче спросил Ромэн. – Я не мог управлять тобой, мне это не понравилось.

Эрмон резко обернулся и сверкнул желтыми глазами.

– Ночью с тобой проще, – вздохнул парень.

Сокол взвился с места и насколько позволяла клетка, размахнулся крыльями.

– Эй, эй, спокойно, что такое? Ты хочешь полетать?

Ромэн отпер клетку, но вместо привычного ритуала, когда сокол садился на руку юноши, они доходили до открытого сада, и по команде он взлетал – сразу вырвался и вихрем унесся вдаль.

Парень побежал за ним следом, но его друг Эрмон будто исчез, в небе его уже не было видно.

Весь день Ромэн прождал его. Весь день он избегал кого бы то ни было: родителей, слуг, а к вечеру и приезжих на большой званый ужин гостей. Как ни старался отец, сын успевал ускользать от него и посланных за ним слуг, ведь на ужине были самые прекрасные дочери, внучки и племянницы самых известных домов в этой части страны. Такие вечера, последнее время, давались нелегко каждому члену семьи. Отец желал знакомства с невестами и скорейшего заключения помолвки, матушка придирчиво осматривала каждую из них, ревнуя и волнуясь за сына, а сын, каждый раз либо пытался сбежать под любым предлогом, либо сидел скучным и равнодушным, что отталкивало девиц.

В этот вечер он убежал в ближайший маленький «лесок», где невозможно заблудиться, и слуги несколько раз искали его. Поздним вечером, услышав, как от замка отъезжают кареты, Ромэн вернулся в свои покои, где его уже давно ждала мать.

– Ты пропустил ужин, дорогой, – спокойно сказала она, когда тот появился на пороге комнаты.

– Я… матушка, я, кажется, не здоров, – соврал он.

– Я так и сказала гостям и твоему отцу, – также спокойно ответила леди Плэмери.

Ромэн топтался в дверях, он желал, чтобы родительница скорее покинула его.

– Ромэн, мальчик мой, ответь мне: ты сегодня хорошо спал ночью?

Юноша слегка побледнел.

– В целом… в целом – неплохо.

Матушка внимательно посмотрела на него. Сын заметно нервничал.

– А твоя птица, сокол, тоже спит по ночам?

– Э… я не знаю, матушка, наверное, спит.

– Знаешь, я подумала, может стоит выпускать его летать по ночам?

– Зачем это? – Нахмурился сын. Мать задавала странные вопросы, будто о чем-то догадывалась.

– Это же свободные птицы, понимаешь, хоть они и приручены к человеку.

– Матушка, я не понимаю – что ты хочешь мне сказать? – Прямо спросил Ромэн.

– Ты выпускал его сегодня ночью, ведь так?

– Я? Нет! – Но спустя секунду он подумал, что лучше сказать «да» – мать и вправду странно себя ведет, за девять месяцев она никогда не спрашивала его о птице, о таких глупостях – выходит, она что-то слышала или видела, вот только что?

– Значит, не ты выпускал сокола?

Ромэн нервно улыбнулся.

– А… сегодня, ты спросила, про сегодня? Прости, я, наверное, не расслышал. Да, я выпускал его. На один только час. Очень уж он просил полетать…

Матушка довольно кивнула, и Ромэн слегка расслабился.

– Ну хорошо. А ты где был этот час?

Парень снова замешкался, но его спас вернувшийся Эрмон: сокол громко и пронзительно крикнул у птичника, просясь внутрь, парень сразу бросился к нему, оставив мать без ответа.

Сокол сразу прыгнул на руку юноши, в клюве у него что-то было.

– Ну и напугал же ты меня, дружище, больше не делай так, ладно?

В клюве был ароматный лепесток алой розы. И все.

Но этого было достаточно, чтобы Ромэн понял: ночью все было реально. Ая – реальна. Сокол – не просто птица, он способен летать сквозь другие миры, если сказанное Королевной правда (в чем теперь не смел сомневаться юноша). Он, не стыдясь своих чувств, заплясал рядом с птичником, прижался щекой к прохладным перьям друга и готов был закричать о своем счастье.

– Но значит, это не ты сам улетел от нее ночью, – чуть остыв, произнес Ромэн, всматриваясь в желтые умные глаза птицы.

– Может, она сама прогнала нас прочь?.. Мы вернулись на рассвете, выходит, она знала, что нам пора? Хм, а что было бы, если б мы задержались еще дольше?..

Но сокол лишь смотрел немигающим взглядом на своего хозяина и не мог ответить на вопросы, которые так терзали парня.

– Ладно, отдыхай, друг.

Едва сокол залетел в свою клетку – тут же уснул, мгновенно.

– Устал, бедняга, – прошептал парень, прижимая к сердцу лепесток. Закрыв птичник, он внимательно исследовал замки и ключи, все было на месте. Но ему все равно придется отвечать на вопрос матери, она не спроста спрашивала.

– Значит, нас не было дома, – вслух произнес Ромэн.

Тем временем, леди Плэмери, подождав сына еще десять минут, отправилась в свою комнату. Сокол не давал ей покоя. Пока его не было, сын вел себя прекрасно, он был общительным и вежливым, не убегал от гостей, не прятался, никогда не лгал и не юлил. Что-то происходило с ним, и связано это с птицей. Но мать не могла ни с кем поделиться своими опасениями: муж давно был не в счет, старик, последнее время все чаще недовольный и брюзжащий, помешанный на идее заключения выгодного брака для сына и рождения внуков. Около одиннадцати вечера, леди Диам, уложив старика спать, быстро переоделась в дорожный костюм, натянула капюшон плаща на лицо и вышла из замка, оставшись никем не замеченной.

Еще днем леди Плэмери спланировала эту ночную вылазку, доверившись одной очень надежной служанке, которую знала с малых своих лет. Та обещала отвести леди к ведуну. Сама служанка боялась идти к нему, ведь он жил за небольшим леском, в дряхлой лачуге, был пьяницей и дебоширом, и по слухам от других слуг и служанок однажды в пьяном угаре убил свою жену, зажарил в печи и съел. Леди Плэмери строго отругала за эти сплетни Милору – так звали старушку – нечего выдумывать, это глупости и сказки, лишь бы отпугнуть детей, чтобы не шлялись там. К ведовству сама леди относилась осторожно, ведь в нынешнее время было не принято якшаться с различными представителями магического сообщества, все они считались прислужниками дьявола, почти что нечистью, и в высших светских кругах об этом не говорили. Плэмери, на самом деле, не была против, но и не стремилась злоупотребить общением с кем-то из Тех. Как и все дамы её круга, при случайном упоминании этой деликатной темы она делала испуганное лицо и требовала в благоговейном ужасе немедленно прекратить опасные и позорные речи. Никто не знал, но не в первый раз она уже была у колдуньи, у другого ведуна, и даже встречала мага. По её мнению, именно слепая колдунья даровала ей сына, когда она уже отчаялась понести.

Сейчас она была настроена на провидение: может быть, этот пьяный ведун раскроет ей, что за птица этот сокол, вмешалась ли тут чья-то грязная магия или черный расчет на что-то.

– Далеко еще, Милора? – Шепотом спросила леди, пробираясь через кусты и деревья.

– Ох, дорогая Плэм, не ходила бы ты туда, негоже леди… – запричитала старушка.

– Заткнись, Милора, я спросила тебя: далеко еще?

– Да вот за теми деревьями, уже скоро. Только в избу я не зайду, прости ты меня, но ни за какие брильянты не пойду, хоть зарежь меня, но не пойду, никак не пойду…

– Тише ты, квохчешь, как курица. Будешь около стоять.

Лес закончился, обнажая заросшую поляну, и в тени сухих зарослей и гнилых деревьев спряталась избушка ведуна.

Леди постучала громко три раза, на её стук послышался волчий вой. Милора, если б не была уже седой – поседела бы в одну секунду. Она хотела что-то сказать Плэмери, но та погрозила кулаком. Женщина снова постучала. Через минуту дверь распахнулась наотмашь, едва не пришибив женщин.

– Чего надо? – На пороге стоял мужчина, с напрочь пропитым и заросшим куцей бородой лицом, в грязном нижнем белье, в руке он держал большую засаленную кружку.

– Доброй ночи, э… сэр. Прошу прощения за вторжение, но я должна была прийти.

Леди Плэмери держалась уверенно и спокойно, по крайней мере – внешне.

– Ты еще кто? Ик!..

– Я …я лишь хочу помощи…

– Чего надо? – Снова повторил ведун, неприятно причмокивая из кружки. Милора вжалась в стену за дверью, насколько позволяла её пышная фигура и буквально оцепенела.

– Я хочу, чтобы вы помогли мне в одном, ну, скажем, вопросе.

– Я?

Женщина кивнула. Мужик задумчиво почесал лысеющую голову и жестом «пригласил» внутрь. Когда леди вошла эту лачугу, дверь захлопнулась. Милора едва перевела дух и увидала крохотное оконце чуть левее от двери. Примостившись на пригорок, она стала наблюдать за происходящим в доме.

Глава 3

В тот вечер Ромэн долго не мог уснуть, а такого прежде не бывало. Сокол устал за день, и гонять его еще и ночью было бы жестоко. Парень хотел отправиться в путешествие как раньше, в своем облике, но переживал, что один не долетит до мира Аи, не сможет отыскать туда дорогу. Но попробовать все равно стоило, и как назло, сон не шел. Вызывать свои путешествия специально, по заказу, он не умел, и точно знал, что, если уснет днем, то будет просто спать, без снов, не сможет никуда отправиться. Его сила, его странный дар работает только после полуночи и исчезает на рассвете: парень догадывался, что именно это время используют все, кто наделен какой-либо магической мощью. О природе своих сил – злые они или добрые – Ромэн никогда не задумывался, он ведь не мог причинить кому-то вред во сне, ровно также, как и помочь.

До встречи с Аей.

Королевна села прясть, на закате дня, отпустив своих служанок. Луч золотого солнца прощался с землей, окутывая просторы вечерней дымкой. Ая дважды уколола палец острием прялки, дважды уронила моток накрученной нити, дважды вздохнула и начала все сначала. Сгустившиеся сумерки вынудили прекратить работу, которая сегодня явно не клеилась.

Загадочный сокол не прилетел в полдень, а до этого, когда она сама его вызвала, передала с птицей лепесток розы. Она ни на что не надеялась и никого не ждала, она еще не верила в возможность быть свободной и по-настоящему любимой. Она не отрицала, что парень, упавший буквально с неба, был красив и интересен, он был по-особенному наивен и вскоре мог стать одним из сильнейших магов, если бы как следует обучился всему. Только что он увидел в Королевне? Один лишь облик, внешность? Но этого было слишком мало для любви.

Еще будучи ребенком, когда она училась с несколькими соседскими детьми «в школе» для богатых семей (отстроенной общими усилиями родителей пяти знатных семей и нанимавших разных учителей по мере взросления своих чад), Ая приглянулась одному учителю.

Большинство уроков были для нее упоением, она справлялась со всем и выполняла все идеально, придраться было не к чему. Если урок истории – она интересовалась досконально всем, от того, что ели далекие предки и каков был стратегический план при осаде крепости, и ей самой было мало сведений, после урока Ая могла несколько часов играть в «пройденный материал», воображая себя рыцарем, монахом, слугой или любым персонажем из рассказанной истории. Если урок ораторского искусства и грамоты – она скрипела пером до дыр в листах, подробно записывая все мелочи, затем пробуя на «язык», запоминая огромные тексты.

Становясь старше, девочка тяготела к практическим занятиям и наукам, ей мало было сказать: жидкость поступает сюда, и, благодаря нагреванию, получается пар. Она жаждала увидеть это, сделать самой, понять и прочувствовать всё. Физические законы и принципы, химические реакции разных жидкостей, основные свойства, характеристики применяемых в то время «лекарств» – трав, отваров – все интересовало девчушку. Её друзья с других семей охладели к учебе, едва вступив в подростковый возраст: парнишкам было интереснее щипать девчонок за мягкие ткани и тренироваться в боевых искусствах во дворе, а юным барышням – готовить мальчишкам всякие гадости и рыдать в подушку, если «нужный» объект не ущипнул сегодня или посмотрел в сторону чьей-то сестры. Ая держалась чуть обособленно от остальных двенадцати детей, хотя иногда могла побегать и поиграть с ними. К ней никто не цеплялся, «слишком серьезная и умная», думали о ней. Родители души не чаяли в девочке, хотя отец появлялся крайне редко и знал свою дочь скорее по рассказам матери: такова работа приближенного Советника ко Двору. Мать сходила с ума от восторга и гордости за Аю, она не могла и подумать, что единственная дочь будет блистать в науке, не в пример другим мамашам и их дочерям, которые считали, что не пристало благородной девице этим сильно забивать голову. В высоком обществе с давних времен не менялись устои: если рождается девочка – нужно научить её элементарным вещам, подготовить к замужеству и затем к деторождению, остальное не столь важно. Если сын – пусть будет воин, служитель двора, советник, рыцарь или еще кто – главное, чтобы это возвеличивало семью и род. Редкие исключения, такие как Ая, обычно вызывали негодование в собственных семьях и неодобрение соседей, но это был не их случай. Мать, довольно молодая и энергичная женщина, сама с упоением слушала рассказы дочки после уроков – хоть садись за парту.

Ае было уже пятнадцать, когда Учитель точных наук, с каждым годом преподавая все более усложненные предметы (практически для одной девочки), подошел к матери с необычным предложением:

– Леди Алина, я работаю у вас много времени. Вы и сами видите, что Ая – это уникальный самоцвет, таких других нет на всю страну, могу смело заявить. Наука – вещь капризная, можно выучить её и сдать экзамен, но так мало людей, которые способны ее понять «От и До», вникнуть в суть, докопаться до вопросов… мало людей, а женский пол, прямо скажем, в полном дефиците…

Леди Алина нервно теребила свою перчатку и пыталась понять, о чем хочет сказать странный Учитель.

– Вы не догадываетесь, что я хочу предложить?.. – Тут же спросил мужчина.

– Не могу понять, – честно призналась леди, – способности моей дочери давно уже не секрет, все соседи знают это…

– Извините, но соседи посмеиваются над вами, я знаю, но также, я прекрасно знаю, что замужество через год-два, как принято, не выход для Аи. Она может и должна быть гораздо больше, чем просто чья-то жена.

Леди Алина прошептала, не поднимая глаз.

– Чем я в её годы… Что Вы хотите, скажите прямо.

– Я могу сделать из нее Великую, Уникальную Женщину! Развить её способности так, что она перестанет быть просто человеком. Это её будущее, предназначение, если хотите. Шанс, выпадающий одному человеку на миллион!

Глаза учителя горели огнем в прямом смысле этого слова, леди Алина отшатнулась от него, но не испугалась.

– Вы хотите сделать из моей дочери Колдовку?!

– Зачем так грубо, – чуть поостыл учитель, – я предлагаю ей уникальное будущее, а не прозябание с каким-нибудь толстосумом, за которого вы её вскоре отдадите… я научу её всему, всему, и она не будет знать горя ни от болезней, ни от бедности, и даже от старости, если постараться. Она будет свободна.

– Для меня важнее всего, чтобы Ая была счастлива. Чем бы она не занималась. Но просто так я не отдам вам её, как котенка в мешке.

– Хотите спросить её желания?

– Я ничего не буду говорить ей, слишком рано принимать такие решения. Она еще ребенок. Я мечтаю о счастье для нее, но не ценой её души. Оставим этот нелепый разговор.

Леди Алина развернулась и пошла прочь, оставив Учителя в задумчивости.

Спустя три дня после разговора с матерью Аи, Учитель подошел к девочке на закате, после уроков и прогулки на лошадях.

– Ты должна уехать со мной в Академию. Академию Магов.

Девочка непонимающе хлопала прекрасными ресницами.

– В Академию? Но…

– Твоя матушка дала согласие, поэтому собирайся скорее. Выезжаем через час.

– Мама ничего не говорила мне, – насупилась девчонка.

– Ну это сюрприз, поэтому и не говорила. Ты же хочешь стать Великой, не в пример твоим подружкам с «курячьими» мозгами, верно? – Учитель иногда позволял себе вольный говор, особенно это веселило подростков на уроках, когда он отзывался о ком-то из Дворца.

Ая ощущала внутренний страх и неизбежность беды, неизвестно почему – вроде все кругом шло спокойно, но шестое чувство так и норовило вклинить мысль: «что-то будет. Что-то грядет…».

– Я пойду узнаю у мамы, – твердо сказала она. Но Учитель улыбнулся.

– Знаешь, я думал ты обрадуешься. Твоя мама так мечтала о блестящем будущем для тебя.

– Я рада. Наверное. Просто не люблю таких резких сюрпризов, – серьезно ответила она и замерла, прокрутив фразу о матери. Что-то ее смутило, хотя сама не поняла, что именно. Учитель кивнул и поторопил:

– Ну, иди скорей собирайся и прощайся, скоро в путь.

Ая вошла в покои матери и нашла ту необычайно бледной, лежащей на кровати.

– Мама, что с тобой? – Кинулась девочка к ней.

– Все хорошо, милая, я сегодня не очень выгляжу, не пугайся.

– Я позову лекаря, ты слаба!

– Не надо. Не надо, – спокойно ответила она и откинула одеяло. Её живот был похож на большой мяч, который вот-вот разорвет тесное платье.

– Что… но как… – девочка не верила своим глазам. Она видела свою маму каждый день по нескольку раз, за очень редким исключением, и не могла бы не заметить, что мама носит дитя. И судя по животу – уже давно.

– Я потом все объясню, – слабо улыбнулась она, – никто не знал, милая, я и сама долго не знала. А сейчас тебе лучше уехать с Учителем.

– Так это правда? Ты отпускаешь меня в Академию?

Женщина кивнула и как-то странно дернула рукой.

– У меня сейчас будем много забот, а тебе надо много заниматься, чтобы стать Великой… ты уже взрослая, доверяй Учителю…

И снова неестественно дернула рукой. Ая была сама не своя. Буря чувств и эмоций нахлынули на девушку.

– Но я, может, пока не хочу… я хочу быть дома, с тобой! А кто будет помогать тебе? Отца ведь никогда нет рядом. Я могу поехать потом…

– У меня есть слуги. Ты уедешь сейчас. – Лицо матери искривилось, наполнилось никогда не виданной девочкой злобой и болью. И две руки сдавили ее собственное горло.

Ая испугалась и разозлилась.

– Мама! – Закричала она, не решаясь подходить ближе к кровати. Но тут же все прошло, мама сидела и улыбалась как ни в чем не бывало.

– Поезжай, Солнышко. Напишешь мне письмо, как доберетесь до места.

Ая поступала так впервые за свою жизнь. Она развернулась и хлопнула дверью, выскочив в слезах.

Ссора с матерью и срочный отъезд из дома оказались для девочки слишком тяжелым испытанием: в пути она либо молчала, уставившись в окно кареты, либо рыдала в углу. Учитель сначала пытался утешить её, подбирал слова и выбирал время для выражения своих соболезнований по поводу этой ситуации, но Ая не реагировала.

Дорога занимала уже четыре дня, девочка устала от тряски и плохой еды в попадавшихся харчевнях, внутренние переживания вытянули все соки и силы, она мечтала скорее добраться до Академии, помыться, поесть и уснуть в чистых постелях. И конечно, она спешила написать матери письмо: за время пути она многое осознала, пропустив через себя обиду, гнев, боль, страх, тоску и, наконец, любовь и понимание, смирение и надежду. В один из дней пути, Ая задала вопросы Учителю:

– Скажите, каким образом устроен процесс обучения в Академии? Сколько лет будет длится все обучение? И можно ли будет приезжать домой на каникулы?

Учитель усмехнулся, но ответил кратко:

– До Академии тебе еще нужно… подрасти.

– То есть мы сейчас едем не в саму Академию, а в школу при ней, так я понимаю? Честно говоря, я была удивлена, когда Вы с мамой договорились об этом, ведь в Академию берут исключительно после семнадцати лет и как правило – мальчиков…

Учитель ничего не ответил. Их карета внезапно съехала с главной дороги, ведущей в центральный город их Королевства, где как раз находилась пресловутая Академия.

Ая не сразу заметила эту странность: при всем своем пытливом уме, девочка практически не покидала родной город, и расположение дорог видела лишь на картах. Мало ли, может кучер знает краткий путь, или это очередная остановка в харчевне… но чем дальше они уезжали, тем гуще становилась лесная растительность, деревья все выше, дорога уже едва годилась для путешествия в карете. Остановились лишь спустя час, когда солнце начало садиться. Ая озиралась по сторонам: кругом лес, впереди обрывается всякая дорога. Кучер, незнакомый, кстати, мужик, слез с облучка и странным тоскливым взглядом уставился на Аю в окно кареты. Невольно вздрогнув, девочка посмотрела на Учителя. Тот улыбался.

Хижина выглядела мрачно снаружи, в наступивших сумерках напоминала зловещее, давно заброшенное обиталище чародея. Каким оно и было отчасти. Щелкнув пальцами, Учитель прошептал что-то и вокруг них словно обрушилась незримая стена – так снялся защитный купол, оберегающий хозяйский дом от случайных посторонних глаз. Дом стал меняться на глазах изумленной и без того испуганной Аи. Покосившиеся стены выровнялись, стали кирпичными и покрылись бежевым цветом с затейливыми темными узорами; высота дома подскочила до второго этажа, где стали прорезаться окна и небольшой балкон; внутри что-то клокотало и кипело, словно каждое мгновение шла отделочная работа заново, и спустя всего пару минут дом затих, присмирел и готов был впустить хозяина и его дорогую гостью. Непроглядный лес, как показалось Ае, будто картинка сменился просторной опушкой и отодвинулся далеко на задний план, вокруг дома прорисовался витиеватый низкий кованый забор, и возле крыльца появился цветник. Не давая опомниться, Учитель вновь щелкнул пальцами, и карета с кучером исчезли, будто и не существовали вовсе.

– Это, конечно, не школа, и далеко не Академия, – сказал Учитель. – Но меня вполне устраивает. Надеюсь, тебя устроит тоже. – И жестом пригласил Аю войти.

Девушка поняла, что обратного пути для нее нет.

Два года он усердно учил её всему, что знал сам, девочка втянулась и сделала вид, что забыла о доме, о родных, тем более, она не могла получить ни от кого вестей, как и отправлять «обещанные» письма. Ая поначалу думала, что родители предали её или продали, что означало одно и то же. Затем стала думать, что это, в общем-то, не так плохо: после обучения, девочка планировала вернуться домой и быть единственной в округе Чародейкой, доброй, помогать людям. За два года Учитель не позволил себе ничего «лишнего» в отношении девчонки, он берег её, как оказалось, для будущего, которое вскоре наступило: пришло время сочетаться магическим, а значит нерушимым и вечным браком, как и рассчитывал чародей. Ая не любила его, он был некрасив и стар, как она думала, и относилась к нему как к учителю, не более. В полночь, в окружении незнакомых старых магов и чародеев в масках, Ая вступила в брак с Учителем насильно, против воли. Магия связала их, но, чтобы закрепить этот союз, Ая должна была понести дитя: могучее, крепкое, наделенное огромной силой.

Долгих два года он мечтал об этом, долгих два года сдерживал себя немыслимыми усилиями, ведь никто не смог бы ему помешать накинуться на нее хоть бы и в первый день. Только у него, все же, были свои принципы и планы.

Чародей, Тонкс, так его звали, проводил своих гостей, и с нетерпением, вожделением, приближался к спальне, где его ждет молодая, свежая, невинная девица, что стала его женой навеки.

Но Аи не было. Ни в спальне, ни в большом доме, ни в лесу, что окружал словно забором их поселение. Она пропала, и никакая магия не могла найти её. Всю ночь, весь день и всю последующую неделю Тонкс искал девчонку.

Он поклялся, что, если когда-нибудь найдет её живой, сотворит страшную месть.

Ая долгое время не могла привыкнуть к мысли, что она свободна, независима и одинока, но это было лишь временным понятием, ведь Тонкс искал её, и так будет всю его или её жизнь: смотря кто первый с этой жизнью простится.

Сбежать девчонке удалось не просто: Ая знала, когда запланирован обряд обручения, и за несколько месяцев до этого начала думать, как этого избежать. Сам обряд не сильно пугал девочку, ее страшили именно последствия. Втихую, пока её учитель был занят своими делами, она изучала одну книгу: Магия исчезновения. Ая наткнулась на нее давно, случайно, когда еще только начала свое «обучение», а чародей тогда рассмеялся и выкинул книгу в окно: «это не настоящая магия. Это людские бредни, не знаю, как она попала ко мне».

Ая, спустя время, вновь отыскала книгу и изучила от корки до корки. Это было захватывающе и необычно, ведь никакой магии там не было, и всё, что описывалось в книге было доступно любому человеку, стоило лишь сосредоточиться и больше практиковаться.

Несколько месяцев девочка пробовала себя в роли иллюзиониста – так в книге называли фокусников, и их искусство лжи и обмана на глазах людей. Особенно ей понравился раздел про «исчезновения», когда на самом деле никуда ты не исчезаешь, а лишь делаешь очень правдоподобный вид.

В ночь обручения, когда расходились гости, Ая, следуя хорошо отрепетированной «программе», спряталась в подготовленную норку под полом, где у чародея хранились травяные припасы. В подпол он, как и думала девочка, спускался в течение ночи трижды. И потом каждый день, на протяжении недели, по нескольку раз. Свои следы и запах она заранее, специально задействовав элементарную магию, «разложила» в лесу – она знала, какие поисковые силы будет использовать преследователь. И очень надеялась на то, что гнев и жажда овладеть девочкой помешают ему сосредоточиться и подумать головой, не используя никакую магию. И оказалась права. Вспыльчивый и склочный характер был у учителя, за два года жизни она очень хорошо изучила его. Всю неделю Ая слышала его злобное бормотание, а когда он спускался в подпол – даже его дыхание. Но маскировка и фокус не позволили найти беглянку. А через неделю, окончательно сбрендивший на идее поймать Аю, Тонкс уехал в ближайший городок, чтобы пополнить запасы провизии и расспросить знакомых: ни видал ли кто в городе девчонку?

Его не было целый день, и этого вполне хватило, чтобы 17-летняя девушка не спеша собрала нужные вещи и ушла из «дома» за много миль. Примчавшийся домой чародей едва не лопнул от злости, ведь он вновь явно почуял, что Ая была где-то рядом. На столе лежала записка от нее: «Я никогда не буду твоей». Тонкс, на этот раз, не помчался следом. Он долго стоял в захламленной комнате, держа листок в руках. Он теперь ясно понимал, что маленькая чародейка обвела его вокруг пальца, и уже неважно, как.

Ая очень спешила, она ни останавливалась ни на секунду, хотя ужасно устала и проголодалась, но твердила себе: остановлюсь – будет в сто крат хуже. Девочка была умной и сообразительной, но все равно еще очень юной, и не могла предугадать всего. Чародей никогда не показывал ей по-настоящему черную магию, в том не было необходимости. Но он знал, как можно её использовать.

Наложив на девочку проклятье «незримости», он и сам отчасти проклял себя остаточной магией: теперь Ая была в незримом и запертом для всех остальных людей месте: особом мире, хоть и очень напоминающий мир реальный, но ограниченный лишь кусочком пространства. А сам чародей мог жить почти вечно, болезни и года пролетали мимо него, покуда магическая сила была с ним.

Но даже теперь он не мог найти девицу: он не знал, где искать несуществующий мир, в который поместил её. Спустя время, Тонкс ушел из своего дома, бросив хибару в лесу. Он задумал жениться во второй раз, но не на созданной им же колдунье, а на обычной девке – простой крестьянке, ведь он «застыл» в облике возраста сорока пяти лет, а это отнюдь немного для мужчины, собиравшегося коротать вечность.

Глава 4

Наедине с пропитым ведуном, леди Плэмери чувствовала себя крайне некомфортно. Может, от того, что вонь его дома резала глаза, а может потому, что он неотрывно причмокивал из кружки и пялился на её большую грудь, которая была заметна даже под костюмом и плащом. Леди оглянулась один раз: этого было достаточно, чтобы рассмотреть «убранство» комнаты. Вместо кровати на полу валялась шкура огромного зверя, похожего на медведя, одна гнилая лавка и во всю комнату стол у стены – пожалуй, что только стол и выглядел более-менее чистым и крепким. Ни печи, ни шкафов, больше ничего, разные горшки и банки с непонятным содержимым стояли прямо под ногами, на черном от грязи полу; куча гнилого тряпья валялась рядом со шкурой.

– Ну, чего надо? – Наконец спросил ведун.

– Я… я хотела попросить вашей помощи.

– Чего? Чего? Помощи? – Мужик рассмеялся отвратительным кашляющим смехом, от которого мурашки побежали по спине Плэмери. – Я что, похож на того, кто помогает всем первым встречным?.. И что за баба с тобой пришла?

– Это моя верная служанка, сэр… она никому не скажет об этой встрече, могу поклясться. И простите за назойливый визит, однако я вынуждена просить у вас помощи в одном… деликатном деле. Это касается магии, я так считаю.

– А мне-то что с этого?

– Я могу заплатить, сэр, хорошо заплатить, – леди решила во что бы то ни стало получить то, зачем пришла, и плевать на поведение этого пьяницы.

– А я, по-твоему, нищий? Не нужны мне никакие деньги, пес с ними! Ну, зачем пришла, давай говори.

Леди Плэмери покорно кивнула и начала сбивчивый рассказ о своем сыне, и когда речь зашла о птице, ведун встрепенулся.

– Сокол, ты сказала – сокол?

– Да сэр, его сокол.

Мужик задумался, почесал грязные клочья своей бороды.

– Ты чего хочешь-то? Чтоб я птицу того, что ли, прибил?

Женщина опустила глаза.

– Я не прошу именно об этом, но, если птица связана с магией, и я вижу, как дурно она влияет на моего сына – я просто хочу, чтобы птицы рядом не было.

– А я тебе скажу, что твой сын просто нашел бабу. И уходил ночью её трахать, пока мамочка спит.

Леди побледнела.

– Я.. я все же прошу, если вы можете, то проверьте эту чертову птицу…

– Мне надо хотя бы перо, ну или что есть, чего касался сокол. Я тебе не провидец, мать. И насчет оплаты.

– Я слушаю вашу цену, – тихо проговорила она.

– Ты.

– Что?

– Ты ляжешь со мной.

Женщина держалась из последних сил, и было неясно даже ей самой, чтобы она сейчас сделала: убежала прочь без оглядки или заехала кулаком по пропитой роже ведуна.

– Я не понимаю вас.

– А чего тут понимать? Ты хочешь чего-то от меня – и я хочу чего-то от тебя.

– Вы, должно быть, шутите. Я даю вам два мешка золотых за маленькое дело; я имела дела с ведунами и примерно представляю, что сколько стоит.

– А я сказал, что насрать на деньги, а не хочешь – пошла вон, ищи себе другого ведуна.

Женщина вышла за дверь, и по физиономии Милоры поняла, что та ничего не слышала, хотя ей было очень любопытно и страшно.

– Ну что, голубушка, ну что такое?

– Ничего. Пошли домой.

Прошла долгая ночь, в течение которой Ромэн, как ни пытался, не нашел Королевну. Он путешествовал отрывочно, перескакивал с места на место, постоянно держа в голове образ девушки. Он был во снах знакомых и не знакомых людей, искал среди их воспоминаний хоть малейший намек – все напрасно. Отчаявшись, парень вырвался из сна и открыл глаза, невольно застонав.

– Что такое, мой милый?

Ромэн вздрогнул. Около кровати сидела его матушка.

– Мама? Что ты здесь делаешь?

– Охраняю твой сон, милый.

Матушка была задумчива и казалось, была немного не в себе. Парень обратил внимание, что едва начинало светать, а матушка была уже будто собрана: на ней было темно-синее плотное платье, зашнурованное и затянутое, как и вчера, а поверх надет дорожный плащ; волосы собраны в прическу и одна лишь прядь выбилась, будто после неаккуратного сна. Ромэн знал, как матушка ревностно относится всегда к своему собственному облику и одежде, доводя, порой, служанок до слез своими придирками. Второй раз она является в неподобающее для визитов время, второй раз заставляет Ромэна смущаться и нервничать. Но в этот раз она и на себя не похожа. Что-то происходит с нею, думал Ромэн, и догадка, что это происходит из-за него – пугала больше всего. «Она знает про меня… или про сокола… или про Аю… нет-нет, не может этого быть, я ведь никому ничего не говорил!».

– Со мной все в порядке, матушка, не стоит беспокоится, – проворчал парень, переворачиваясь на другой бок, делая вид, что собирается снова уснуть.

– Ты такой…нервный последнее время, дорогой, я волнуюсь за тебя. Ты мой единственный сын, ты наш наследник – так как же мне не переживать? Я должна знать, я хочу знать, что с тобой…

– Я просто взрослею, мама, – ответил он, – и иногда мне снятся кошмары.

Леди Плэмери немного встрепенулась.

– Кошмары? Расскажи, что тебе снится, может, я смогу помочь?

Ромэн высунулся из-под одеяла.

– Да ничего особенного, матушка, перечитал много книг накануне, вот и снится все подряд… войны, сражения, кровь…

Матушка промолчала. «Не поверила, – решил сын, – эх, надо придумать что-то получше…».

– А еще иногда снятся драконы, что пожирают друг друга, а вокруг охваченные пламенем дома, и целые города гибнут под натиском сражений этих драконов – они вновь и вновь возрождаются из пепла и губят все живое, пока не уничтожат друг друга…

Эту историю Ромэн действительно прочитал в одной из книг, она звалась «Легенды и сказания прошлого мира». Матушка наверняка знала ее.

– Только это и снится?

– Да, мама, этот сон снится довольно часто, и я просыпаюсь как от кошмара. Думаю, не нужно больше читать такие книги на ночь. Ты больше не волнуйся, со мной все хорошо. Пойди отдохни, милая матушка, ты выглядишь усталой…

Медовый голос сына, казалось, убедил «блюстительницу сна», и она, наклонившись, чтобы поцеловать его в макушку, прошептала:

– Конечно, дорогой, конечно.

Вернувшись в свои покои, леди Плэмери взглянула на храпящего супруга. Старик спал крепко. Самостоятельно сняв костюм, она долго смотрела в отражение в зеркале, рассматривая себя в лучах рассвета.

Ромэн сразу вскочил с постели после ухода матери, и наскоро одевшись, побежал в птичник. Нужно было срочно предпринимать какие-то решительные действия: нельзя оставлять слишком деятельную мамашу наедине со своими догадками, да и так много еще нужно сказать Ае, что времени просто не было.

Глава 5

Девушка взмахнула крылом – рукав платья действительно был похож на крыло – и перед ней возникли старуха и молодая девица.

– Что, дорогие мои, отдохнули немного? Пора за работу.

Служанки поклонились и вышли из дома. Ая по привычке щелкнула пальцами и её дом накрыл купол защитных чар. Уже пять лет прошло с тех пор, как она сбежала от чародея, но ни на секунду она не переставала бояться, что однажды он отыщет её. Как она оказалась здесь и что это за «здесь» – поняла, конечно, не сразу. Поначалу думала, что лес попался какой-то нескончаемый и необитаемый – кроме живности – радовалась, что трудно будет найти её. Но дни шли, она плутала по бескрайнему лесу, снова и снова возвращаясь к пройденному месту, её поисковая магия не срабатывала. Со временем, обживаясь в заброшенной землянке на одной светлой поляне, Ая поняла, что она здесь единственная из людей. И то, что это каким-то образом проделал Тонкс – тоже стало очевидно. Девушка не даром была лучшей ученицей: она сотворила себе двух служанок из пойманных в силки кроликов, жаль только, что магия действовала не постоянно, и приходилось отпускать ушастых восвояси. Но время шло, вся лесная живность привыкла к девушке, и уже никто не боялся её; кролики, как дрессированные, стали приходить в определенное время, она обращала их в служанок на несколько часов, после чего всегда отпускала обратно. С помощью магии же превратила свою землянку в прекрасный дом с отделкой, очень напоминающий её родной дом, где жила с родителями. Наряды свои она давно уже перешила и изменила, магическим образом обновляя их раз за разом. Всю еду, которую удавалось добыть в лесу, Ая превращала в привычные блюда. Первое время «служанки» были действительно служанками, втроем они делали огромную ежедневную работу – это стало необходимостью, чтобы выжить в лесу. Затем ей стало невыносимо тоскливо и одиноко, тогда кролики составляли компанию за обедом, вышивкой, чтением книг. Все было «прекрасно» на первый взгляд, но кролики были кроликами, не умеющими говорить и думать, дом был землянкой, изысканные блюда – ягодами и травами, а Ая была единственной и обреченной Королевой этого мира.

Установленные ею защитные чары действовали, пропуская нейтральную и светлую магию, Ая убедилась в этом три года назад. В её мир вторглась взлохмаченная женщина с метлой в руке и угрозами на устах.

Ошарашенно оглядевшись вокруг, женщина не сразу заметила Аю, притаившуюся за кустом.

– Какого лешего я тут делаю? – Выругалась она. Животные, спокойно гуляющие по поляне и привыкшие к девушке, сразу разбежались от незваной гостьи.

– Эй, есть тут кто? – Крикнула женщина. Ая не ощущала от нее темной силы, и вышла к ней из своего укрытия скорее даже из любопытства – два года она не видела никого из людей!

Заметив девушку, женщина сначала кинулась к ней едва ль не с кулаками, потрясая грязной метлой.

– Так, ты что это удумала, а? Сорвала меня с места и сюда притащила! Ты кто?

Ая попятилась, уворачиваясь от метлы, на губах девушки играла улыбка. Живой человек! И похоже, ведьма!

– Ты чего лыбишься, а? Девица, чего ты меня притащила сюда?

– Так, стойте, никто вас сюда не призывал, – ответила Ая, вытягивая руки вперед, чтобы остановить нападки нервной женщины.

– Ага, так я тебе и поверила! Сама я, что ли, приперлась ни с того, ни с сего? У меня своих дел хватает.

– Подождите, давайте по порядку: вы кто, откуда вы, с кем вы были в последние минуты до отправления сюда?

Ая боялась услышать только одного, что странная гостья связана с чародеем Тонксом, а если это не так, то остальное не представляет угрозы для нее.

– Нет уж, ты сама говори, кто ты есть. И более того – где я? В Лембитских лесах, что ли?

Ая отвыкла от своеволия других людей, и машущая руками женщина с неугомонной энергией начинала немного раздражать её, тем более, что не давала понять происходящее. Девушка взмахнула рукавом и прошептала заклинание, отчего ведьма застыла на месте, лишь вращая белками глаз и хватая ртом воздух. Ая сразу смягчила заклинание, позволив спокойно говорить, но не двигаться своей гостье.

– Ты что делаешь? – Заверещала она. – Ты… ты… ведьма, что ли?

– Не совсем, – спокойно ответила та, усаживаясь на скамейку возле большого дерева. – Я очень хочу познакомиться с вами и понять вас, я уже два года не видела людей, но пока вы не успокоитесь и сможете контролировать себя – будем общаться только так.

Женщина раздумывала полсекунды.

– Ладно, ладно, обещаю быть смирной… только ты скажи наконец – правда не твоих рук дело? Не ты меня закинула сюда?

– Нет, гарантирую, что не я. И начнем с того, что я и сама не знаю, где находится этот мир.

– Как ты сказала? Мир?

– Ну да, это не просто какой-то лес, это другой, искусственно созданный мир, состоящий из опушки и леса, он параллелен миру реальному. По крайней мере, я так думаю.

Шок от новой информации сразу успокоил ведьму. Ая взмахнула рукой, и женщина пришла в себя в полной мере. Без церемоний она плюхнулась на скамейку рядом с девушкой.

– А ты сама как здесь тогда очутилась?

– Это долгая и грустная история, – сказала она. – Меня поместил сюда один чародей, может даже случайно, как отголосок какого-нибудь заклинания. Уже два года я здесь, и, если бы он знал, где я – давно пришел бы за мной сам. Поэтому ваше появление вызывает шок не только у вас.

Женщина взглянула на Аю оценивающим взглядом. Молодая, очень молодая девочка. Но с большой силой. И твердым характером.

– Меня зовут Иресса. Я ведьма… почти ведьма из Джосских земель, и сначала я подумала, что очутилась в Лембитских лесах – это на окраине столицы…

– Альмиры?

– Да, именно Альмиры. Ты знаешь эти места?

Ая усмехнулась.

– Я ехала туда в Академию, из своего города Гойвар, когда мне было пятнадцать. А оказалась в итоге здесь. Теперь я точно понимаю, как сработало его заклинание… – пробормотала девушка.

– Копия места, где тебя застало заклятье? – Уточнила почти ведьма.

Ая кивнула. Как приятно было поговорить с понимающим человеком!

– Меня зовут Ая. – Иресса кивнула. В спокойном состоянии, женщина показалась достаточно милой, еще бы причесать волосы и переодеться в новое чистое платье, избавившись от разодранного серого балахона и метлы. Круглое лицо, зеленые глаза и пухлые обкусанные губы, русые кудрявые волосы, невысокая и слегка полноватая, без определенного возраста – Иресса не очень походила на злую ведьму, которой, возможно, хотела казаться.

– Так значит, вас сюда кто-то отправил, – сделала заключение девушка.

– Но это же ерунда! – Начала снова махать руками ведьма. – Это ж надо знать место, куда отправлять! А по-твоему получается, что никто не знает этого…мира!

– Спокойно, разберемся, – поморщилась Королевна.

– Погоди-ка, а что за чародей на тебя зуб точит? Может я его знаю, или хоть слышала? И чего это он осерчал – поди пакость ему какую сделала? – Подмигнула Иресса и захохотала.

– Я сбежала от него после… свадьбы.

– Да ладно! – Присвистнула женщина.

– Ну не совсем свадьбы, после магического обручения. Зовут его Тонкс.

Иресса молчала, перебирая в голове знакомых чародеев.

– Ну… что-то не припомню такого имени.

– Он может прикидываться другим, для меня он был Учителем точных наук, сэром Элинджером. С самого детства наблюдал за мной, учил, и однажды – похитил. Учил два года магии, а потом захотел женить на себе, мерзавец, – с отвращением сказала Ая.

– А твои родные? У тебя жив кто-нибудь?

Ая до сих пор так и не знала, что произошло после её отъезда с матерью, отцом и с их домом. И был ли на самом деле ребенок у матери? Ая сомневалась в этом, и тысячу раз корила себя, что бросила все вот так. И не было возможности узнать, что творится в настоящем мире, ведь за пределы своего обитания магия Аи не выходила.

– Я уже не знаю… – девушка опустила голову и смахнула слезинку. Не первый раз она думала обо всем этом, не первый раз прокручивала всевозможные варианты в голове, но обсуждая это сама с собой, девушка испытывала только злость, ярость по отношению к Тонксу, и только сейчас, высказав вслух другому человеку свои эмоции, поняла, что так и не пережила это по-настоящему, и сейчас было мучительно больно.

Иресса неловко приобняла девушку.

– Ну… ну чего ты, – пробормотала женщина, – может, все не так плохо?..

Ая лишь пожала плечами. Солнце начинало садиться, на поляну опустилась тень от деревьев леса.

– Ладно, хватит хандрить, – бодро сказала Иресса. – Надо действовать! Я вот что подумала: если я попала к тебе из нормального мира, значит, вход к тебе есть. А там, где вход – там и выход. Улавливаешь, девочка?

– Я пыталась выйти отсюда – бесполезно, как видишь.

– Ну а я, лично, не собираюсь тут торчать у тебя до скончания времен. – Иресса встала и прошлась по поляне.

– Милый домик, – мимоходом бросила женщина.

– Это всего лишь морок, – отозвалась Ая, поднимаясь со скамьи. – Тут все морок. Это позволяет мне не сойти с ума.

– Однако, на наведение таких мороков нужно много силы. Не похоже, что ты просто научилась магии, она должна быть у тебя в крови.

– Да нет, это вряд ли. Мои родные – простые люди.

– Откуда тебе знать? Долгое время маги были не в почете и всеми силами скрывали свое умение. Это сейчас колдун или маг вызовет, скорее, интерес и, может, слегка тревогу, а вот хотя бы двадцать лет назад встреча с колдуном – страх, жуть, а если специально с ним ищешь встречи –преступление! Никто не признается тебе, что общался с колдуном, или что родня – кто-то из них. Да любой дар – хитрая штука, передается через одно, а то и два-три поколения, уж это мне известно.

Ая и Иресса остановились у дверей дома. На улице стало темно.

– Пойдем в дом, уже стемнело. У меня, обычно, ужин в это время.

Ведьма разглядывала убранство комнат, при этом восхищенно цокая языком.

– Срисовала откуда или сама придумала? – Поинтересовалась женщина, возвращаясь на кухню к девушке.

– Это по памяти, частично. Мой родной дом. – Ая промывала в тазу какие-то листы и коренья, Иресса наблюдала за ней. – У меня нет настоящей еды, только ягоды да трава. Я навожу морок, тоже.

– Никогда не пробовала еду с мороком на вкус, – призналась женщина.

– Вкус держится не долго, – кивнула девушка, выкладывая на неровную самодельную тарелку листья. – Пока ешь – кажется, что это именно тот вкус. Но проходит полчаса, и чувствуешь в животе лишь траву…

– Хороший способ похудеть, – заметила Иресса и обе усмехнулись.

Пока они уплетали воображаемую форель с печеными овощами, Ая слушала историю Ирессы, и понемногу все вставало на свои места.

Глава 6

Иресса была досадным исключением в своей семье. Семье ведьм и ведьмаков. Пятое поколение их рода являло собой, собственно, Ирессу и двух её сестер, старшую Агату и младшую Лалиту. Сестры были прирожденными ведьмами со своими способностями: Агата лучше всех управлялась со стихиями, Лалита – со сном, по своему желанию усыпляя или пробуждая людей и существ, а также могущая этим самым сном управлять. И только средняя сестра, Иресса, которая больше всех из семьи хотела иметь силу и быть ведьмой, силы этой не имела. Матушка, главная ведьма одной деревни, никогда не скрывала своей сути, даже во времена гонений. Её уважали за помощь людям и боялись за особый редкий дар – она управляла болезнями. Простые люди пугали своих детей: будешь баловаться и наведет ведьма на тебя Порчу. По природе своей, матушка Лара была спокойной и мирной, помогала любому человеку избавиться от сложных недугов и не брала взамен ничего. Спустя время, когда у Лары появились дети, люди уже сами приходили и приносили что-то за её работу, кто что мог дать: молоко, мед, овощи, иногда даже мясо, ткани, одежду, обувь. Своих детей она обучала общим основам ведовства: какие травки для чего, простые заговоры, основы анатомии, какие есть болезни и какие можно исцелить без дара. Как выжить в лесу, как смастерить что угодно из дерева и подручных средств, грамоте и письму – этому обучал отец, ведун без особых способностей, но чуткий и безмерно любящий свою семью. Когда способности девочек стали проявляться, на исходе восьми лет каждой, родители поняли, что Иресса – не ведьма. Сначала девочке не говорили об этом, также продолжая обучать и наставлять. Сестры были на удивление добры к ней, жалели и старались подбодрить. Она знала все то же, что и сестры, но в теории. На практике же могла испробовать лишь приготовление снадобий, простых и не требующих дополнительных сил. Заговоры тоже давались ей с большим трудом, и если старшая сестра могла заговорить что-то, даже не произнося вслух, то Ирессе требовалось много времени и тщательных «проговариваний». Повзрослев, сестры должны были разъехаться в разные стороны страны или за её пределы, ведь так велел кодекс Ведьм, чтобы на одной территории не было проблем. Матушка с отцом доживали свой век в той же деревне, изредка получая весточку от дочерей.

Мучаясь от собственного «магического» бессилья, Иресса решила жить среди людей, обустроилась на ферме одного богатого купца и работала на совесть, по мере своих сил помогая скотине и своему хозяину-купцу легкими заговорами, и отгоняя налетающие хвори. Так прошло пять лет.

Все бы ничего, но недавно в их поселение приехал колдун. И намерения его были совсем иные, чем у Ирессы: колдун сразу дал понять, что он должен быть единственным магом в этих землях, собирался жить в свое удовольствие, а люди нужны ему были лишь для выполнения собственных прихотей и нужд, этакий бездонный мешок радостей. Без церемоний, колдун заявился к купцу, как к одному из богатейших людей поселения. Требования были просты: плати деньги, и я не трону твое хозяйство и семью, а если надо будет – защищу от чужих пришлых колдунов. А если откажешься – извини, друг, изведу тебя за пару месяцев, как пить дать. И за хозяина вступилась Иресса. Не имея практической силы, но зная все о ведовстве, полагаясь на возможности свои и прикидывая возможности колдуна, она готова была отразить хотя бы первые «атаки», а в крайнем случае, если б грозила серьезная опасность – задумала призвать сестер для помощи.

Купец был невообразимо удивлен – Иресса – ведьма?! Милая симпатичная женщина, быстро нашедшая язык со всеми домашними и прочими работягами, усердно трудившаяся и добродушная, ни разу не было замечено за ней чего-то «ведовского». Но в ситуации с колдуном такая новость скорее обрадовала купца, и он, по уходу колдуна, сразу бросился к ней с мольбами.

– Иресса, я и подумать не мог, что именно ты – наше спасение и надежда!

– Ну что ты, Никол, я еще ничего не сделала, – ответила она, не желая признаваться в истинном положении дел. – Я буду следить, чтобы этот старый гад не начал творить чего-то, но думаю, что ближайшую неделю нечего бояться, он пока обходит поселение, выискивает возможных жертв…

При слове «жертва» хозяин побледнел.

– Мать честная, да как же это? Слушай, душа моя, вот тебе мое слово – коль прогонишь злыдня с наших земель – век благодарен буду, хочешь – живи да не работай у меня, отдыхай на постели, я платить тебе и так стану! Только убереги от беды, голубушка, а после – проси, что хочешь!

Иресса заранее знала, что удачный исход дел зависит, в основном, не от нее – лишь бы сестры поспели вовремя. И как бы не проглядеть это самое «время» … но, будучи далеко не глупой женщиной, она решила действовать наверняка, начиная с настоящего момента.

– Вот что, Никола, прибереги свои обещания на потом. Я все время скрывала себя, а теперь, чтобы я могла работать в полную силу – извини, но мне придется слегка измениться…

Никола снова побледнел.

– Не пугайся, хозяин, это будет лишь морок – усмехнулась Иресса. – Но на какое-то время видок у меня будет еще тот.

Заклинание на изменение внешности наводилось очень долго и тяжко. Полдня Иресса не показывалась из своей комнатушки. И явление ее жителям фермы не осталось незамеченным: куры, коровы и свиньи шарахнулись в разные стороны, пахари сначала вылупили глаза, а узнав в «этом страшилище» Ирессу – покатились со смеху; кухарка, её подруга, выронила на пол тесто, дети хозяина попрятались под кровати, а Николина жена потеряла дар речи. Сам Никол едва сдерживал смех в кулаке. Вместо привычной, перевязанной лентой косы, на голове женщины стоял пушистый колтун, простое приталенное платье заменил серый балахон, разодранный специально в нескольких местах. В руках – метла, в глазах – буквально огонь, на шее бусы из куриных костяшек, на поясе – вплетенные в ремень травы, торчащие в разные стороны. Лицо заметно изменилось, будто постарело и посерело, губы застыли словно в искривленной усмешке, даже голос стал не сразу узнаваем: сквозь скрип и шорох пробивались слова Ирессы.

– Меня зовите Агга, до поры, и не знали вы меня раньше вовсе, а что Иресса была – так она и призвала меня, свою колдунью-мать, а сама ушла отсюда. В окрестных землях все меня знают и боятся, и пришла теперь я на защиту, супротив колдуна. Вот это и расскажите всем, по тавернам и харчевням, по знакомым пройдите. Но чтобы пуще поверили – сами уверуйте.

И новоиспеченная колдунья принялась бормотать заговор, посыпая вокруг себя крошку травы-забвения.

Никол уже не смеялся, лицо стало серьезным и задумчивым, ровно, как и у всех на ферме. Сама Иресса очень переживала и боялась, что ее фокус не сработает.

Разбредшись по округе, купец с семьей и нанятые работяги до позднего вечера рассказывали всем встречным о новой колдунье: слушателей оказалось немало. Этого и добивалась Иресса, которая после ухода хозяев рухнула на свою постель без чувств.

– И что, удалось твое колдовство? – Спросила девушка, прибирая за собой и за гостьей самодельную посуду.

– А ты как думаешь? Люди со следующего утра шарахались от меня, хозяин Никола будто не узнавал и тоже старался не попадаться на глаза. Но морок давался тяжко, я наводила его каждый день и в течение дня старалась поддерживать, а каждую ночью пластом лежала в лихорадке…

И вот прошла неделя, колдун успел достаточно услышать от селян о новой ведьме, затем собрался нанести визит. Вместо приветствия, колдун первым делом определил степень защиты дома, которая была нулевой. Увы, такие заклинания Ирессе не давались. Подумав, что такая опытная и жуткая ведьма (как описывают эту новенькую) не могла бы оставить дом без надзора, он сразу решил, что здесь есть какой-то подвох или ловушка. Иресса, то есть Агга, сама вышла к нему и предупреждающе взмахнула рукой.

– Только попробуй, Сквиб, и я испепелю тебя на месте.

Сквиб – обидное слово для колдунов и магов, означающее немощь и фальшь, отсутствие реальной силы и отсыл к изгоям среди магического сообщества. Кто бы говорил, конечно, но ведь здесь никто не знал правду про Ирессу.

– Я пришел поговорить, уважаемая… Агга, кажется?

Иресса опустила руку и кивнула.

– Я выслушаю тебя, так и быть, но после ты уберешься восвояси.

– Я так не думаю, Агга, – усмехнулся колдун и шагнул ближе.

Иресса отступила на шаг и прошипела:

– Не смей приближаться!

С определенного расстояния маги, колдуны и ведьмы способны понимать силу друг друга, оценивать её и принимать решения о том, стоит ли связываться с тем или иным «коллегой». Стычки среди магов происходили редко, в этом не было острой необходимости, только частные случаи, например, как этот.

– Я ведь не драться пришел, – прогундел колдун, – просто поговорить, Агга.

– Я и так все слышу, да и не о чем говорить.

– Как скажешь, можно и так, – сразу согласился колдун. Глаза его были хитрые и не понравились Ирессе, он прикидывался «душкой», и кабы знать, какая у него сила – хоть успеть бы сымпровизировать.

– Я лишь предлагаю честную дуэль, ведь, как я понимаю, ни ты, ни я не сдадимся просто так, верно? Это чудесное поселение, очень чудесное. Если победу одержу я, то останусь здесь надолго, а ты уйдешь. Если же наоборот – уйду я, сразу. Честное слово.

Иресса готова была упасть в обморок. Но виду не подала. Рассмеялась скрипучим смехом и ткнула пальцем в сторону дороги:

– Иди собирай вещи, уважаемый.

– Значит, договорились? – Промурлыкал колдун, почесывая бороду.

– У меня сейчас нет времени на игры, много дел, так что приходи через неделю. И не смей пакостничать: я все увижу и все узнаю, и не потерплю чужих выкрутасов!

Кивнул колдун и ответил:

– Ладненько, я понял, до встречи.

И не спеша ушёл.

Ведьма злилась. Неделя. Всего неделя! Да даже сестры не успеют приехать, и на что тогда надеяться? Зачем же язык повернулся назначить такой короткий срок? Иначе бы он догадался, тут же ответила себе Иресса. Она не поняла природу сил, но ощущение мощи летало в воздухе, и что, если это не простой ведун-колдун, а высший маг, чародей? Разница между ними в специальном обучении и доступности любых заклинаний, возможное расширение границ своей истиной силы, и еще Чародеи могли менять свою силу и добавлять новую. Женщину успокаивало лишь то, что был бы он Великий Маг – не стал бы обременять себя какими-то дуэлями, легко сделал бы что хотел без спроса со всем селением, либо вообще не проявил бы никакого «низменного» интереса ни к селению, случайно попавшемуся на пути, ни к какой-то ведьме.

Два дня Иресса ходила в унынии. Она сделала «вызов» сестрам, но те пока не ответили. Хозяин Никола и весь народ фермы так и шарахались от образа Аггы, по-настоящему боясь, что она сотворит с ними что-то жуткое. На третий день хандра отступила, и Иресса решила пополнить запасы всех трав и сварить возможные зелья: что угодно, лишь бы потянуть время и не проиграть в первую же минуту дуэли. Четвертый день она спала: все силы ушли на зелья и заговоры на себя и на всех живущих у купца. Пятый день обрадовал – сестра Лалита ответила на зов, и пообещала прибыть как раз на исходе седьмого дня. Шестой день близился к началу и Иресса навела морок в четыре утра и была полна уверенности, что все еще может быть хорошо. В начале седьмого дня ответила старшая сестра, Агата, что постарается прибыть через день, что тоже не плохо. На закате Иресса видела, как колдун ошивался около их поместья, но близко не подходил. Она ожидала сестру, с минуты на минуту, с тревогой поглядывая на закатившееся солнце. Как и что она скажет колдуну (про сестру, в частности) – это нужно было еще придумать, чтобы не показать свою слабость и сделать все логично. И именно сейчас, когда настало время «Х», Ирессу перенесло к Ае.

Женщина закончила свой рассказ. Ая не могла понять, как же все-таки сработало заклинание.

– Ну, это только твой колдун, больше вариантов нет, – сказала девушка. – Видимо, он сильнее, чем ты думала. И не зря ошивался рядом с поместьем – плел магическую сеть, наверняка.

– Сильнее, чем я думала? Ты издеваешься? – Иресса стукнула кулаком по столу. – Как это все не вовремя, я даже не представляю, что сейчас происходит! Приехала ли Лалита с Агатой, и поняла ли, что к чему, и как там бедный Никола: в подполе поди сидят все, не понимая, что творится…

Ая похлопала ведьму по плечу.

– Кому ты говоришь про «не вовремя», – усмехнулась она. – Разберутся, если сестры толковые, и без тебя. Считай, что ты проиграла дуэль – колдун устранил тебя без боя, так сказать. Понять бы только, как именно ему это удалось и обратить все. И забыть, как страшный сон.

Иресса уставилась на Аю.

– Что ты сейчас сказала? Как сон, говоришь?.. Есть одна мысль, но ты должна мне помочь.

Ведьма придумала элементарную вещь, которая могла сработать. Лалита обладает силой управления сном. Что, если попытаться во сне достучаться до нее и постараться объяснить, что стряслось? Но выйдет ли это за пределы созданного мира, вот вопрос.

– Ты должна усыпить меня заклятьем, – решила Иресса. – И через несколько часов пробудить.

– Но я еще никого никогда так не усыпляла, – засомневалась девушка.

– А я еще никогда не пыталась поговорить с сестрой через сон, – съязвила ведьма. – Давай, пробуй, хуже все равно не сделаешь.

Ая побродила по кухне, нашла несколько трав и вернулась к Ирессе, которая уже вальяжно улеглась на кровать.

– Ты бы убрала морок, а то сестра не узнает, – хихикнула девушка.

– Некогда, да и сил много отнимает, – призналась «Агга».

Проговорив заклинание, Ая натерла ароматной травой виски своей новоиспеченной подруги, отчего та поморщилась и пошевелилась.

– Тихо ты, первый раз делаю, могу ошибиться, – предупредила она. Взмахнув рукавом, Ая еще раз прошептала нужные слова и Иресса уснула. Тело мирно поднималось на вдохе и опускалось на выдохе, Ая волновалась в предвкушении успеха – если получится вернуться Ирессе, то и Ая сможет вернуться!

Прошло три часа, ведьма спала спокойно. А потом исчезла. Ая заметалась по комнате: она так просто взяла и исчезла, даже не проснувшись?! Девушка надеялась, очень надеялась, что сейчас, вот прямо в эту минуту появится Иресса и заберет отсюда Аю или хотя бы что-то объяснит. Но ни через минуту, ни через два часа никто не появился. Могла ли ведьма бросить девушку? Наверное, могла, ведь они знакомы были всего несколько часов, и своих проблем у Ирессы по горло. Или же она старалась и пыталась вызволить Королевну, но не получалось – Ая не могла ответить на эти вопросы, и вскоре отпустила надежду и долго рыдала в углу своего мира.

После Ирессы, в её мире никого больше не было, пока не влетел Сокол, и три года она жила в одиночестве, уже без надежды на выход из-под «купола». Время в её мире немного отличалось от мира реального: состояние день-ночь было перекроено наоборот, и когда на её поляне стоял солнечный полдень, Ромэн в полночь улетал в свое путешествие. И часы, казалось, летят в два раза быстрее, чем у остального мира.

Глава 7

Возвращение домой из мира Аи далось «недоведьме» нелегко. Давление пульсировало в каждой вене, голова грозилась разорваться на части, тошнота и слабость бегали будто на перегонки, начиная с негнущихся ног, захватывая в петлю желудок, и останавливаясь в висках.

Женщина материализовалась у дома Николы, находясь при этом на четвереньках. Окинув взглядом окрестности и не увидев никого из знакомых людей, Иресса с некоторой долей облегчения распласталась на земле в полуобмороке.

Очнулась она спустя несколько часов в темном запертом амбаре, на пыльной постилке из рогожки. Руки и ноги были опоясаны крепким жгутом, тянущимся лишь на полметра.

– Что такое? Что происходит? – Возмутилась женщина. На ее голос тотчас отперся замок и вошел Хозяин.

– Очнулась, ведьма? – Голос Николы был наполнен отвращением и ядом.

– Ты чего, Никол?

– Молчи, тварь! Нагнала на наше село коровий мор, дрянь.

– Что?..

– Молчи, молчи, пока не всадил в тебя кол! – Мужчина был настроен крайне агрессивно и серьезно. – Ты должна кровью смыть свои деянья, нечистое отродье!

Он сплюнул на пол и больно ударил женщину по щеке, затем вышел, не забыв запереть пудовый замок.

Иресса непонимающе хлопала глазами. Сколько же ее не было в реальном мире? Что за это время успел натворить колдун? Где же сестры? Её морок, само собой, уже не действует, так почему в ней видят ведьму?

Слезы и отчаяние еще не настигли сознания, она силилась осмыслить происходящее и не допустить опасного будущего. Коровий мор, значит. Свалить всё на «конкурентку», которая вовремя исчезла, и, вероятно, внушить простым (для него) заклятьем нужные мысли людям. Браво, старик, браво. Просто и со вкусом. Иресса усмехнулась. Будь она настоящей ведьмой, ни жгуты, ни оковы не спасли бы его от возмездия. Однако, это не значит, что Колдун до конца понял всю правду про нее.

Размышления заняли остаток вечера, пока вновь не открылся амбар. На этот раз Никола был не один – пятеро дюжих мужиков-работников пыхтели у него за спиной.

– Взять эту нечисть, – скомандовал он.

Тодор, Михей, Наян, Сеон и Ярой без лишних разговоров подхватили женщину под мышки, перевязали кольцо тяжелого жгута на палку и потянули за собой, не забывая подталкивать её в спину.

С этими мужиками она работала на ферме, обедала за одним столом, рассказывали друг другу байки на вечерней заре, за чаем перед сном, а сейчас они будто не узнают её, искренне подчиняясь хозяину.

Но Иресса была достаточно смышленой женщиной, чтобы понимать абсолютную непричастность и невиновность этих бедных людей. Плакать, стонать и умолять было бессмысленно, это лишь больше раздражало «исполнителей», заставляя причинять дополнительную боль. Она молча шла по холодной земле, мимоходом оглядывая зевак у ворот их фермы. Никто не помнил и не знал ее, читалось в глазах, там была упрямая злоба, презрение. Шли до самой площади, сумерки сгущались, но впереди довольно ярко пылал костер.

Иресса внезапно начала смеяться с явными истерическими нотками в голосе. Толпа отшатнулась в сторону.

– Серьезно? Костер, по-вашему, это спасение?! – И снова захохотала. Это уже слишком. Она не может умереть вот так глупо, по обвинению в «ведьмовстве», к которому всю жизнь стремилась, но которого никогда не достигла бы.

– Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой до пола… – затянула вдруг сухонькая старушонка. Иресса узнала ее, конечно, как и всех остальных присутствующих. Матушка Золя, звали её так. Местные считали её праведной и мудрой старушкой, но вместе с тем поговаривали о небольшом умственном помешательстве.

Мужики-конвоиры чуть отодвинули горящий деревянный помост и лихо перевязали ведьму цепью и закрепили на столбе.

Вокруг женщины взвились птицы, они носились с криками в ночной тишине; усилился ветер, ясное небо с луной заволокло тучами. Даже погода взялась доиграть нелепую пьесу её жизни. Иресса уже не могла остановиться. Она хохотала во весь голос, когда жар от пламени начал подбираться к ступням; женщина начала терять контроль.

– Пока ещё жива, пока горит трава… огонь тебе к лицу… Танцуй, Ведьма, танцуй! – Кричала Золя, и люди подхватывали её песню.

Пламя жадно вцеплялось в ноги. Иресса действительно будто танцевала, пытаясь убраться от огня.

– Как у ведьмы четыре крыла и за плечами воздух дрожит

Нынче ей полыхать синим пламенем,

Как она горела во лжи…

Женщина перестала смеяться и начала кричать, чувствуя сильные ожоги. Толпа не унималась, будто в трансе подпевая:

Пока ещё жива, пока горит трава…

Огонь тебе к лицу…

Танцуй, Ведьма, танцуй1…

Ливень хлынул стеной, разметав толпу и потушив огонь. Никола не собирался оставлять все как есть, он схватил железный прут у ближайшей кузни и с яростным воплем кинулся на Ирессу.

Женщина невольно зажмурила глаза. Секунда, две, три – смерть не наступала. Ливень не прекращался, сквозь него плохо было видно пространство, он был будто завеса, тяжелая и не проходимая. Никол лежал рядом в обнимку с прутом. Он спал, как и другие зеваки, не разбежавшиеся от ливня. Иресса заплакала, повиснув на цепи, стараясь подогнуть ноги.

– Лалита, Агата, покажитесь, – проговорила она наконец.

Из-за угла торговой лавки вышли две женщины: высокая статная Агата и хрупкая голубоглазая Лалита.

– Ну здравствуй, сестренка, – проворчала старшая, легко смахивая цепи. – Крепко ты впуталась.

– Бедняжка, я так переживала! – Заворковала Лалита, которая всегда была чувствительной и ласковой.

Сестры подхватили Ирессу под руки, чтобы обожженные ноги не касались земли. Пострадавшая больше не могла вымолвить ни слова.

Спрятавшись в одной заброшенной избушке, сестры подождали, пока Иресса немного придет в себя, наскоро подлечили ожоги и покинули селение до первого луча солнца.

Оставшиеся на той земле Никола со своими работниками и прочие жители, уже спустя час после сонного оцепенения, совершенно ничего не помнили. Лалита постаралась, и все произошедшее казалось сном, оставив в головах устоявшийся ритм жизни, без ведьм и колдунов.

Колдун же на самом деле убрался из деревни еще накануне, когда «Агга» не явилась на встречу; он воспринял это как прямое личное оскорбление и, не зная всей сути, устроил коровий мор, внушил Николе и ближайшим к нему людям нужную мысль, подставив «конкурентку». После этого, успокоив свое «эго», ушел в соседнее село и планировал вернуться через пару недель. Он, сам того не зная, помог открыть вход в Незримый Проклятый мир, где была Ая. Хотя Колдун собирался всего лишь установить контрзаклятье на территории будущей дуэли. По замыслу, если бы Агга все же пришла и ударила первой, её отбросило бы и оглушило собственное заклятье.

А прибывшие (хоть и с опозданием) сестры, на том же самом месте, на границе наведенного Колдуном заклятья, решили вызвать «сонное» видение – этим иногда пользовалась Лалита, ведь иначе воздействовать на людей она не могла – которое показало им сквозь искаженные параметры прошлый день.

Зов сестры через сон вышел немного не таким, как ожидала Иресса: как только Лалита увидела сестру в безобразном виде (Агга могла напугать кого угодно), то без лишних вопросов просто втянула её «назад», и будь это реальный мир – Иресса проснулась бы у себя. Однако она во плоти вернулась туда, откуда пришла, а сестра, испугавшись не на шутку, поторопила Агату и те сразу выдвинулись на помощь.

Спустя день после костра, Иресса поведала родным ведьмам об Ае и странном заклятье, что настигло бедняжку. Агата пожала плечами, мол, никогда не слышала о таком. Лалита грустно сказала, что её дар не способен проникать в чужие миры, Ирессе просто повезло в тот единственный раз, когда магия сна вступила в контакт с нагромождением других магических «зарядов» и подействовала таким образом. Не один день думала женщина о новой подруге, даже отважилась уснуть специально и попробовать во сне приблизиться к девушке, под контролем Лалиты. Но ничего не выходило. Тогда Агата, глядя на бесплодные попытки сестер, изрекла одну простую истину:

– Иресса, это все глупости. Извини, Лалита, но это так. Помочь бедняжке можно только одним путем: убить того, кто наложил заклятье. Они ведь связаны крепкими узами, если всё это правда. Мы здесь ничем не поможем.

Глава 8

Ромэн увидел Аю снова в полдень, но теперь без стеснения и страха подлетел в виде сокола близко, приземлился на скамью рядом с девушкой. На нее выжидающе уставились два желтых глаза. Ая без слов обратила юношу, и тут же отвернулась.

– Здравствуй…

– Здравствуй, Ая. Знаешь, я хотел…

– Погоди, я принесу тебе одежду.

Облачившись в тот же костюм, что и в прошлый раз, Ромэн продолжил свою речь.

– Я только хотел увидеть тебя. И, прошу, не отправляй меня обратно так внезапно, мой сокол будто с ума сошел в тот раз, я не мог им управлять. Я бы хотел провести с тобой весь день, и этого было бы так мало… Но, боюсь, с рассветом сам испарюсь. Правда, я толком не понимаю, как это происходит…

Юноша тараторил, сбивался, но смотрел ей в глаза и не мог отвести взгляд, он отчаянно хотел взять её за руку, обнять – но пока боялся, сам не зная, чего. Ая слушала его, едва заметно улыбаясь. Он был искренен, он был откровенен, и она нуждалась в нем, как в собеседнике, как в единственном друге.

– Ты сильный маг, но тебе нужно растить свою силу, познавать её. Кто научил тебя летать в соколе?

– Никто, я сам. Я даже не представляю, откуда во мне эта сила? Мои родные, близкие, все, кого я знаю – обычные люди. Кто были жившие век-полтора назад, предки – мы не знаем их историю, так уж сложилось. И мои родители переехали из залива Джордиса, а это земля в другой стране, там часто встречаются темнокожие люди, о которых здесь никто не слышал…

Ая задумалась о том, что она и сама мало что знает о своей родне из прошлого, почему-то никто не упоминал о них. И это действительно странно, ведь все знатные семьи обычно кичатся родством с той или иной ветвью известных людей, вывешивая гобелены и портреты в своих замках и торжественно произнося девиз рода на любом значимом празднике… это тоже было и у Аи, но в малой степени, чем у некоторых других. Только ни гобелен, ни портрет все равно не отразят истинную сущность человека.

– Только сейчас не у кого спросить, – закончил парень, – моему отцу уже за семьдесят, и даже он мало что рассказывал о поколениях прошлого.

– А это неправильно, – ответила Ая. – Я сейчас тоже жалею, что так мало знаю настоящей правды о своем роде. Мне подкинула мысль одна «ведьма». О том, что простые с виду люди только кажутся простыми, мы ничего не узнаем о них, если они сами того не захотят.

– О чем ты?

Ая рассказала ему о внезапной встрече с Ирессой. Парень был озадачен. Он не слышал о «сквибах», да и вообще очень слабо разбирался во всем многообразии магического мира и его правилах. Он не мог сдержать вопроса, который мучал его с первых дней, когда ее увидел:

– Ая… почему ты здесь?

Девушка молчала. Довериться ему означало впустить в свое сердце надежду. Для начала.

Она начала свой рассказ, когда сумерки охватили её маленький мирок. Каждое слово истории впечатывалось в его сердце и причиняло боль, словно это все происходило перед его глазами.

– Я убью его. – Мрачно сказал он.

Спустя пару ночей, леди Плэмери отправилась к ведуну на сей раз одна. Старик-муж захворал, и Милора была приставлена на подмогу. Постучавшись в дверь, женщина судорожно глотнула ночной воздух.

Ведун открыл быстрее, чем в прошлый раз, и выглядел он совсем иначе: чистая опрятная одежда, выбритое свежее лицо, постриженные волосы, полуулыбка на губах и приятный аромат духов. Леди в первое мгновение подумала, будто обозналась. Не в ту избушку постучала, не в том лесу, не в той стране.

– Доброй ночи, леди, – произнес он бархатистым голосом. Жестом пригласил её войти.

Убранство избушки также разительно отличалось от позавчерашнего: чистота, буквально блеск, мебель вместо шкуры и тряпья, обстановка ничуть не хуже, чем в доме самой леди. Хотя снаружи это была та же убогая лачуга.

– Э.. Вы ведь ведун, верно? – Уточнила женщина, с опаской оглядывая просторное помещение. – Я была у вас здесь… ну, то есть, у вас… недавно…

– Я знаю, зачем вы здесь. – Ответил галантный мужчина. – В прошлый раз вы застали меня не в лучшем виде – приношу свои извинения. У вас ко мне дело, я помню.

Леди Плэмери выдохнула.

– Понимаете, это действительно очень важно для меня. И вот, – она извлекла из-под плаща мешочек, – здесь украшения, они баснословно дороги, уверяю вас. И я буду рада вручить их вам, если только…

– Нет. Нет. И еще раз нет.

– Что?

– Я сказал – нет. Мы же еще позавчера с вами выяснили, что деньги и побрякушки меня не интересуют, разве нет?

Плэмери почувствовала тонкую сеточку страха и мурашек, что окутывали её с головы до ног. Несмотря на внешний вид, сегодня ведун пугал её куда больше.

– И мне безразличны, на самом деле, ваши принципы и взгляды. Я готов оказать вам услугу, но также, как и вы окажете мне.

Женщина попятилась к двери.

– Я не стану спать с вами. Я замужем!

– Я только что сказал, что мне плевать. – Он надвигался на нее с ухмылкой. Затем резко остановился и изменил выражение лица, мечтательно произнес:

– Хотя… ах, эта женская переменчивость… ну ладно, уговорили, дорогуша. Я окажу вам услугу и не стану требовать «оплату».

Леди Плэмери не поверила своим ушам.

– Вы серьезно?

– О да, слово джентльмена. Ну так что, вы принесли перо?

Леди стянула перчатку со своей руки и вытянула оттуда бурое перышко.

– Так-так… и что же хотите знать, моя обольстительная гостья?

Леди слегка смутилась. Ведун был странным и загадочным, он помнил о первом визите все до мелочей, хотя тогда выглядел невообразимо пьяным и не способным адекватно воспринимать происходящее. Она и пришла сегодня лишь потому, что надеялась начать разговор с «чистого листа».

– Я бы хотела узнать, связана ли эта птица с магией? И если да – то какова она, есть ли в ней зло? И как уберечь сына от этого?..

– Ну-ну, не так быстро. Я постараюсь ответить на главный вопрос, он был у вас первым.

Леди кивнула. Хотя бы что-то.

Мужчина взял с полки пустую чистую склянку, опустил в нее перо и произнес несколько непонятных слов, взмахнул руками и резко опрокинул склянку на пол.

Перо взвилось под потолок и свободно парило там добрую минуту, словно и не собираясь подчиняться силе притяжения. Затем резко упало на стол, словно это был кусок железа.

– Что это означает? – Женщина не понимала этого эксперимента.

Ведун задумчиво смотрел на перо. Повертел в руках, коснулся его кончиком руки леди.

Та вздрогнула от неожиданности, и по ее ладони разлилось темное пятно.

– Да что это значит?! – Вскрикнула она, пытаясь сбросить с себя эту черноту.

– Это магия. Но не простая. Не могу пока понять большего. Ясно лишь, что все связано.

– Что связано, что? – Нервно спросила она, пытаясь вытереть руку о скатерть. Темное пятно стало красным, не отпечатываясь на полотне. И, спустя секунду, исчезло совсем. Глаза леди отказывались верить в увиденное.

– Вы связаны, дорогуша. Или он. Или еще кто-то…

– Кто?

– Кто с кем?

Ведун размышлял вслух, игнорируя нервные вопросы женщины.

– Связь меж вами и сыном, меж сыном и птицей, и меж кем-то еще. Замешан кто-то. Но не по своей воле… хотя…

Леди уже ничего не понимала.

– Но это все, что можно понять из одного лишь пера.

– Вы можете увидеть больше, если будет…

– Правильно мыслите, душечка. Я многое смогу, будь у меня целая птица.

– Но…

– Но это все не сразу, Драгоценная моя. Я уверен, вы можете принести что-то еще. Скажем… завтра? По крошечке, по детальке, мы сможем лучше прояснить картину.

– Я могу принести что-то из клетки, думаю. Только теперь, когда стало известно, что здесь замешана магия – не опасно ли все это?

– Если бы вы боялись опасных последствий, вряд ли я видел бы вас здесь одну, в темном лесу, в моем доме, особенно после первого знакомства… не так ли?..

Ведун лукаво усмехнулся, отчего у леди мурашки вновь побежали по телу.

Условившись прийти на другую ночь, леди поспешила уйти, а ведун проводил ее задумчивым взглядом.

Ая рассказала Ромэну еще и часть той полузабытой, даже будто надуманной, как иногда казалось, истории, от которой до сих пор мурашки бежали по телу. Она каждый день, после своего проклятого изгнания в иной мир, по крупицам в памяти собирала обрывки туманных воспоминаний о первом дне, когда Тонкс привез ее в лес, в свою хижину.

Тогда девочка и вправду могла думать только о том, что учитель – сумасшедший старый колдун, который похитил её только с одной целью. Зайдя в дом по вежливому приглашению, Ая молча села на стул у самого входа. О чем был разговор и что происходило в первые минуты – не столь важно, сейчас Ая не могла вспомнить этого, но ничего вроде бы страшного, по крайней мере, по ощущениям.

Но в полночь началось жуткое действо. Он опоил её зельем, она уснула. Проснулась уже в цепях на шее, руках и ногах, лежа на овальном камне, холодном и шершавом, который, как она помнила, каждую секунду забирал у нее жизнь. Платье было разорвано в нескольких местах, и походило на лохмотья. На теле были начерчены неизвестные символы дурно пахнущими чернилами, и несколько знаков на руках и ногах кровоточили – их вырезали прямо на плоти. Кругом царила темень.

Она приходила в себя, и тут же теряла сознание. Камень становился холоднее и словно бы острее, причиняя дополнительную боль. Лицо Чародея она совсем не видела, не помнила, только чувствовала повсюду запах крови и ядовитых зелий. А еще его голос, бормотание, повторяющиеся фразы: «сутки там пробудет – дом родной забудет». Ая зажмуривала глаза в темноте и старалась не дышать. Еще один момент она запомнила, когда совсем перестала дышать и реагировать на звук, запах, боль: она покинула свое тело и одновременно, с новой, неизведанной силой ворвалась обратно.

Тонкс довольно захохотал, и, как Создатель, обошел свое творение кругом.

– Молодец, девочка, – промурлыкал он, – ну ладно, отдыхай. Скоро посмотрим, на что ты сгодишься.

И свет сознания померк. Но последняя пролетавшая мысль была тверда, как алмаз: «это не мой родной дом».

Чародей провел обряд по всем правилам. По древнейшим, разгаданным за десять долгих лет, рунам. Все условия были выполнены. Предстояло еще много работы и не один месяц ожидания. Но задуманное стоило того, как убедил себя Тонкс. Тем более, дальше будет легче: девчонка ничего не должна помнить о прошлой жизни, о родных (никаких лишних эмоций, сожалений и чувств), и воспринимать новую жизнь как данность, естественный и единственный возможный вариант. При этом, заложенные в человеке знания и таланты, а также любимые увлечения и характер остаются неизменными, и при правильной подготовке лишь развиваются и дополняются, совершенствуются. А частичка вложенных в обряд заклинаний наделяла простого человека способностью к магии.

Так обещали руны.

Но не все было так.

И Чародей об этом не знал.

Ромэн вернулся лишь перед самым рассветом. Сокол устал, он даже не обратил внимания на еду, и моментально уснул, едва дверь птичника закрылась за ним. Теперь юноша по возвращении был бдителен и осторожен: всегда сам проверял, где птица, всё ли на своих местах и крепки ли замки. Удовлетворенный, он на цыпочках собрался прошмыгнуть в свою комнату, но тень внизу, у окраины дороги, уходящей в лес, изменила его планы. Замок был на высоком холме, и с любой точки было прекрасно видно, что происходит на этой малолюдной дороге, ведь она вела в лес, и добрым людям и купцам нечего было здесь делать. Все соседи приезжали с других сторон, даже те, кто жили за лесом пользовались объездной дорогой. Ромэн затаился у колонны открытого коридора. Тень медлила. Густые, еще предрассветные кроны деревьев слегка скрывали её. Пеший, без поклажи и очевидного оружия, в плаще с капюшоном на лице. Парень обошел коридор и выглядывал теперь с другого края, но человек исчез. Нужно быть на чеку. Придя в комнату, Ромэн обхватил голову руками и кружил так, будто потерял всякую координацию, затем плюхнулся на кровать и простонал в голос. Как все запуталось за такое короткое время! Пока он наблюдал за Аей и узнавал её, за ним наблюдала матушка. Предчувствие близкой беды не покидало её, ровно, как и самого Ромэна. Но назад дороги нет, и Ромэн ни за что не поменял бы свой путь, пожелай он избежать проблем.

Короткие встречи до сумерек её мира – это все, что осталось им, если он не научится владеть своей силой, если не решится и встанет на ту сторону – сторону, на которой нет ничего и никого, как казалось, кроме них двоих.

Из послушного и мечтательного юноши, иногда примеряющего на себя роль менестреля, он должен был стать тем, кого хотел бы видеть отец: сурового, свободного мужчину, воина, героя. Вместе с тем, Ромэн задумал не только освободить Аю из магического купола сотворенного мира, но и наказать её обидчика, мужа-чародея. Как добиться своих целей, парень пока еще не знал. И плюс ко всему, деликатная тема волновала его – это матушка. Не сомневаясь, что делает только благо и желает счастья, она, сама того не зная, прорывалась сквозь едва установившуюся сказочную связь.

Глава 9

Весь следующий день, матушка не отходила от постели супруга – тот слег с лихорадкой и очень медленно приходил в себя. Ромэн тоже просидел у него несколько часов, давая матери отдохнуть.

– Сын, – слабо проговорил отец.

– Да, папа, я здесь.

– Я скоро уйду к предкам, – продолжил он, – я не дурак, понимаю, что конец близок. Послушай. Ты совсем взрослый, ты поймешь. Но матери не говори, умоляю!

– Я слушаю тебя папа, и можешь ни о чем не волноваться – я никому ничего не скажу, если ты так желаешь.

– Мой дед, твой прадед, был необычным человеком. Он хранил свой секрет до самой кончины, открывшись мне в последний час жизни. Он был… чародей.

Ромэн похолодел.

– Но никто из родни не знал, он скрывал свою силу, чтобы избежать пересудов и гонений, и я поверил в это. Не могу сказать, что за сила была у него, но истинно верю, что использовал он её с добром…

Старик закашлялся, Ромэн протянул стакан воды. Сделав пару глотков, он продолжил.

– И это значит, мальчик мой, что в нашей крови есть капля магии, хоть и не нашла она выход ни в моем отце, ни во мне… и ни в тебе тоже, верно?

Ромэн промолчал, опустив глаза.

– Или ты такой же? – Глаза осенило озарение. – Но, знаешь, не говори. Никому – ни мне, ни матери – она не вынесет этого. Я никому не говорил про деда, ты – первая душа. И я понимаю, что я не тот, кому ты должен открыться (если есть что открывать) – он подмигнул сыну и похлопал его по руке.

Ромэн был ошарашен и благодарен за этот внезапный разговор. За эти минуты они стали ближе друг к другу так, как не были за всю жизнь.

– Ну все, Ромэн, я очень слаб, буду спать. Надеюсь, еще проснусь.

– Еще не твой закат, папа, – улыбнулся сын.

В дверях отец окликнул его:

– Ромэн?

– Да?

– Сделай правильный выбор. – И уснул.

Парень ощутил жар в теле. Слова отца попали в самое сердце, будто тот все понимал без слов и объяснений. Теперь он знал, что готов.

Ночью леди Плэмери вновь была у ведуна. Она захватила с собой кожаную перчатку, на которую садится птица сына во время прогулки, дрессировки, а иногда даже кормится на ней. Но также, мешочек с драгоценностями по-прежнему был при ней, на случай, если ведун передумает. Он был галантен и опрятен, как и вчера, и леди невольно подумала, что будь он в светском обществе, на каком-нибудь приеме, то дамы непременно обращали бы на него внимание.

– Милая моя гостья, когда же я узнаю ваше имя? – Улыбнулся мужчина, закрывая за леди дверь.

– Это невозможно, – возмутилась она, – я хочу полной анонимности. И как вас зовут – я не знаю, и не хочу.

– А это не секрет. Меня зовут Тонкс.

Леди кивнула, но себя не назвала. Она понимала, что ему ничего не стоит узнать про нее все, что угодно – на то он и ведун. Однако, не сказанное вслух все же выглядит тайной.

– Я принесла перчатку, птица сегодня сидела на ней, может её энергия сохранилась, хоть я, конечно, ничего в этом не смыслю, но всё же…

– Вы понимаете достаточно много для обычной леди, – ответил он, принимая перчатку, и при этом, словно случайно коснувшись ее руки.

– Да вы проходите, Дорогая, проходите, сегодня вы моя гостья. Сегодня это займет больше времени, и на глазах ничего не стану делать.

– Как угодно, – покорно ответила она и подошла к бархатному креслу у стола. На столе был накрыт ужин на двоих – вино, виноград и сыр, запеченная рыба и целая утка с румяной соблазнительной корочкой.

– Я налью выпить, Дорогая.

Леди замахала руками.

– Не стоит, я не буду…

– Я не спрашивал согласия.

И ведун налил два полных бокала багряного вина с терпким запахом вишни, разнесшимся по его «хоромам».

– Пейте. Это дурной тон – отказывать хозяину.

Он осушил бокал залпом, леди вздохнула и сделала один маленький глоток.

– Прекрасное вино, – неожиданно для себя похвалила она. Оставив её с вином и ужином, Тонкс отошел в другую комнату, не забыв взять перчатку.

Чародей надел её на руку и ощутил силу, бушующую внутри, она не желала подчиняться и билась, сопротивлялась, и через мгновенье одержала верх над Чародеем – начала впитывать его силу в себя. Скинув магический «насос», Тонкс был поражен. Он прежде не видел такой мощи, и мощь была наполовину лишь человеческой – звериная, природная сила клокотала в ней. Подчинить бы себе эту невероятную энергию – вот новая сладкая мечта, но пока это не представлялось возможным. Пока. Чародей подумал, что питомец, и хозяин – сын аппетитной леди – не простые «штучки», и сокол кажется совсем иной силой, не безобидной заколдованной кем-то птичкой. Но его мучало что-то еще, червячок сомнений рос в сердце: кто-то третий участвует в этом, вольно или невольно. Настроиться на «волну» птицы оказалось очень сложно – несколько лет без активной практики давали о себе знать. Леди уже допила свой четвертый бокал и даже не побрезговала скушать две виноградинки – ей стало скучно и любопытно, взгляд её то и дело останавливался на приоткрытой комнате, погруженной во мрак и тишину.

Под руками чародея пульсировал энергетический сгусток. Собрав себя всего, всю силу его магии в этот сгусток, он на целую минуту превратился в «глаза» Сокола и видел то, что сейчас видел он.

А видел Эрмон приближающийся магический купол, в нем светился маленький мирок. Подлетев ближе, купол стал прозрачным, пропуская сокола, аккуратно сомкнувшись следом. Соколиные глаза увидели девушку. Затем связь с птицей угасла, Тонкс свалился на пол, напугав леди высунувшейся в проем почерневшей рукой.

– Он прилетит, верно? – Вслух спросила Ая у проходящего мимо ежа. Тот фыркнул нечто похожее на «ну-ну» и потопал дальше. Девушка села на любимую скамейку. – Хотя какой в этом смысл, все равно я отсюда никуда не денусь…

Сокол прилетел. Ая уже приготовилась обращать его в человека, но тот вспорхнул и уселся подальше, на куст.

– Не хочешь? – Проговорила девушка. – Но я все же принесу тебе одежду. Она ушла в дом, а когда вернулась, перед ней стоял Ромэн в своей одежде, он казался еще выше и крепче, чем она запомнила его в прошлый раз.

– Ого, но как ты…

Вместо слов он притянул девушку к себе и впился в нее долгим поцелуем, сжимая ее в своих объятьях. Нет смысла больше откладывать то, что хотел сделать давным-давно, подумал парень, он был опьянен ею, он чувствовал, что она – сама любовь, прямое её воплощение.

Ая не ожидала такого упрямого напора, и тоже растворилась в этом поцелуе, на одно мгновенье открыв свое сердце.

– Я не могу без тебя, – прошептал он, – я не могу без тебя…

– Но я заперта в этом мире, нет никакого будущего. – Сразу ответила девушка.

Ромэн посмотрел в ее глаза. Он был спокоен и уверен в правильности всех своих действий, не то, что в первые разы: застенчивый и растерянный.

– Мы придумаем, как решить эту проблему. Ая, я хочу быть с тобой, чего бы это не стоило.

Королевна поверила ему.

– Но у меня тоже есть некие… проблемы. Там, дома, – он махнул рукой в сторону. – Только не отсылай меня отсюда, хорошо? Нам нужно о многом поговорить сегодня.

– Я не знаю, как работает твоя сила, но думаю, что с рассветом ты все же должен быть дома. Рисковать последствиями слишком опасно.

– Но до моего рассвета еще далеко, я сам обращусь, я научился.

Он держал её за руку и не мог отвести взгляда. Желание повторить поцелуй нарастало в молодом сердце. Он коснулся ее губ, но она чуть отклонилась, улыбнувшись.

– Что у тебя дома?

Ромэн рассказал о матушке и упомянул об отце.

Про подозрения матери Ая сказала, что это неизбежно, перемены в поведении слишком заметны, попросила подыграть: несколько дней лучше не тревожить сокола, «потерять интерес» к нему, сходить на бал, заинтересоваться какой-нибудь дамой, для отвода глаз.

– Но мне не нужен никто, – горячо возразил парень.

– Ты выдашь нас, если не сдержишься, – усмехнулась Ая. – Ты уверен, что никто не знает про твои способности?

– Нет, никто. И знаешь, я подумал, что без сокола я ведь могу приходить во снах – могу прийти к твоим родным, только скажи, где и кого искать.

У Аи затрепетало сердце. Связаться с мамой и папой – похоже на сказку после стольких лет.

– Ты правда сможешь? Я… я и мечтать об этом не могла.

– Я постараюсь. Но если не смогу во снах, то что мне мешает поехать в твой родной город и поговорить с ними лично?

Ая едва дышала от эмоций, слезы выступили из глаз, она прижалась к нему и почувствовала легкость: как непривычно было сложить с себя груз.

Ромэн чуть улыбнулся и подумал про себя: «я все сделаю правильно, отец».

До заката они не могли оторваться друг от друга, не могли передать всю нежность и те чувства, что зародились в сердцах, одними лишь касаниями и поцелуями, а хотелось большего, они зашли в дом и упали на кровать, Ромэн в миг скинул одежду, Ая смущенно расстегивала по одной пуговке на платье.

– Я пьян тобой, – прошептал парень, зарываясь губами в ее волосы, – ты чудесная…

Девушка отстегнула «верхнее» платье и осталась в полупрозрачном, исподнем облегающем белом платье до колен. Ромэн обхватил её за талию и закружил по комнате. Она смеялась, а он не отпускал и целовал её, целовал шею, плечи, руки… Когда дурашливые легкие поцелуи стали переходить в страстные и настойчивые, они вновь вернулись на кровать. Парень навис над ней, как скала: он был прекрасно сложен, со смуглой кожей и рельефными мышцами, высокий, крепкий и сильный, но в то же время нежный и осторожный.

За окном закричал сокол.

– Тебе пора, уже полночь, – выдохнула Ая.

– Я не уйду. – Ответил он и вновь приник к её губам, трепетным и горячим.

Сокол крикнул еще раз.

– Ромэн…

В третий раз сокол забрал его с собой. Ая осталась одна, в разгоряченном теле и разуме, она улыбалась и смеялась сама с собой, касаясь точек своего тела, где были запечатлены его поцелуи. Когда волнение поутихло, девушка подумала, что это даже хорошо, что сегодня не свершилась близость: в следующий раз они будут желать друг друга во сто крат сильнее.

– Что с вами? Что произошло? – Лицо Плэмери выражало искреннюю тревогу, она сидела около него. Тонкс пришел в сознание и, увидев совсем рядом женщину, рывком повалил её на себя и впился поцелуем в шею.

– Что вы… не надо!

Чародей с силой перевернул её с себя и сел сверху, нахально расстегивая плащ, скрывающий темное бархатное платье, так плотно облегающее пышную фигуру.

– Твой сын угодил в очень скверную историю, – прохрипел он, – но помочь ему можно. И ты сделаешь это. Ты все сделаешь ради него. Ты все сделаешь.

Леди была напугана и взволнована, но сейчас же поняла – она и вправду все сделает. Даже сейчас она оставила попытки отбиться от наглого озабоченного ведуна и позволила ему обнажить себя. Дрожь по телу разогревала внезапно охватившее, необъяснимое желание. Она тоже хотела его. Близости с крепким, здоровым мужчиной у нее не было с тех пор, как супругу стукнуло 60 лет, и он как-то сразу заметно «сдал» по мужской части. Чародей жаждал полного удовлетворения, особенно сейчас, в эту самую минуту, он получал сразу два удовольствия: пышную, страшно соскучившуюся по ласке «покорную» женщину и извращенную месть, он ведь сразу понял, что за девушка была ТАМ, и чувство приближающегося возмездия насыщала и злила его одновременно. Он представлял, что этот сынок-«сосунок» делал сейчас с ЕГО женой, в меру своих фантазий и помыслов. За долю секунды, до обессиленного обморока, Тонкс придумал некий план. И истинную цель этого плана нельзя было знать матери «магического ублюдка».

После любовной утехи, леди безумно смутилась своей наготы, и поскорее оделась. Тонкс не спешил, его довольное лицо растянулось в ухмылке.

– Не жалей, душенька, о содеянном, это было неизбежно.

Леди пробормотала:

– Это… это случайность, не подумайте, что я…

– Шлюха? Нет, как можно! Вы милейшее создание, попавшее в руки мерзавца. Так вы думаете, я полагаю?

– Не такой уж вы и мерзавец, – ответила она.

– Звучит как комплимент, Дорогая, как мед из ваших уст. Из греховных сладких уст. Которые я, только что, имел совесть лобызать.

– Но никто не должен узнать, прошу, умоляю вас, ни одна душа – в глазах леди промелькнуло отчаяние.

– Конечно, – кивнул Тонкс, – иначе эта связь запятнает вашу чистейшую репутацию. А жаль. Так хотелось разболтать всем белкам и зайцам в округе.

Он говорил с ядовитым сарказмом, издевался, заставляя леди чувствовать себя «грязной» с головы до ног. Плэмери едва находила в себе силы и гордость выслушивать все и находится в доме этого человека.

– Так что с моим сыном?

– А вот это, голубушка, наша с тобой печаль: ты была права, магия тут замешана, и причем темная. Сильная, смертельная.

Сердце забилось с новой тревогой.

– Что теперь делать? Это проклятье? Что это значит?

– Видать, связался парнишка с ведьмой. Темной. Она его заколдовала, дрянь. Надо действовать быстро. Иначе заберет его сердце и проклянет весь род. Как пить дать, эта девка все может…

Он задумчиво почесал бороду.

– Девка? Я думала, речь о ведьме.

– Ну, так, ты что, милая, считаешь, что ведьмы – только старухи на метле? Тем-то и опасны молодые, что прикидываются красными девицами, а потом вырывают сердце и сжирают на глазах у жертвы.

Плэмери стало дурно.

– Что можно сделать? И откуда он ее взял? Я знаю всех жителей в округе, а на наши званые вечера приезжают только проверенные гости.

– Так это ж ведьма, что ей стоит принять облик соседки? И это она нашла его, а не он. И птица – ее рук дело.

– А что, если птицу…ну…

– Убить? Нет уж, это не поможет. Она возьмет, да и мышь заколдует, или собаку. Лучше всего – принести птицу мне, сюда. Будет под наблюдением.

Леди замотала головой.

– Нужно действовать, наблюдать уже поздно. Где эта мерзавка?.. Если надо, я сама вырву ей сердце и подожгу…

Чародей подошел к Плэмери и грубо взял ее за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

– Запомни, милочка, с этой минуты, без моего разрешения ты и пикнуть не смеешь, не то чтобы делать что-то. Это не твоя территория, это магия, опасная, темная. Влезешь туда – и поминай, как звали, вместе с сынком. Так что я сам буду решать, что, когда и как делать. Ясно?

Леди кивнула, он отпустил её лицо.

– А теперь иди домой, и думай, как стащить эту проклятую птицу. Сын ничего не должен подозревать. И не вздумай ляпнуть что-то про ведьму или магию, она может следить. Придешь через ночь, расскажешь, что придумала.

Плэмери оставалось лишь согласиться и уйти.

Глава 10

Ромэн выбежал на залитую солнцем террасу и крикнул оттуда матери, она усаживала отца пить чай.

– Доброе утро!

Родители помахали в ответ. Отец выглядел лучше, правда еще сам не мог передвигаться, и местный лекарь посоветовал больше бывать на воздухе и делать разминку для суставов.

Парень был одет в парадный костюм, на губах играла лучистая улыбка, он сам был солнцем в это погожее утро.

– Доброе утро, папа, мама, – он подошел к ним и расцеловал.

– Как спалось, милый? Я вижу, ты в отличном настроении?

– Да, все прекрасно. И знаете, я вот что подумал: поскольку папе уже гораздо лучше, а не устроить ли нам шикарный бал?! Созовем всех в округе, да что там в округе – со всех королевств мира! Будут танцы, песни, пригласим лицедеев, организуем пир, каких свет не видывал, повеселимся?..

И рассмеялся, глядя на озадаченные лица матушки и отца.

– Ты уверен, сынок?

– Да ладно вам, я ведь шучу, – и вновь закатился хохотом. Отец чуть улыбнулся, матушка же была напряжена и бела, как мел. По её виду можно было бы предположить, что сын говорит о трауре, а не о веселом мероприятии.

– Откуда такая тяга к балам, ты ведь последнее время их избегаешь?

– Я?! Избегаю? Да это гости скучные попались, в прошлый раз. И дочери у них страшные, – он скривил рожу, отчего отец не сдержался и тоже захохотал. Только матери было тревожно смотреть на это паясничество.

– Ну хватит, Ромэн, это неуважительно. И ты ведь знаешь, что мы не настолько богаты, чтобы закатывать такой бал на ровном месте. Если бы был серьезный повод…

– А выбор невесты – чем не повод? – Отец подмигнул сыну. – А мне нравится, я тоже согласен с балом, только, конечно, матушка права: раскидываться деньгами налево и направо мы не можем. Созовем всех, а перед дверьми объявим: «Вход на бал – десять золотых с носа».

Ромэн и старик засмеялись, матушка покачала головой в укор.

– Я сам объеду Королевство и приглашу гостей, личное приглашение всегда воспринимается с большим почтением, верно, отец?

Тот кивнул, а леди Плэмери сначала хотела возразить: вот еще, её сын не гонец, и не зачем тратить столько времени и сил на такие «почтительные» оповещения. Но вовремя подумала и о шансе, который дает двух-трех-недельная отлучка сына.

– Хорошо, Ромэн, поезжай. Ты уже и вправду засиделся в стенах замка, развейся. Возьмешь с собой кого-то из слуг, из друзей…

– Нет, матушка, я поеду один. Слуги нужны будут тут, ведь подготовка к балу – дело трудное, а к друзьям я заеду по дороге, Валис как раз гостит у тетки, это день пути от нашего дома. Вместе с ним доедем до Армана, а уже оттуда станем объезжать Королевство и собирать гостей.

План показался хорошим, и родители одобрили его. После завтрака, он побежал в птичник, «ворковать с Эрмоном», как говорил отец.

– Он и вправду вырос, – вздохнул лорд Кордис. – Когда это успело произойти?..

– Взросление не обходится без глупостей, – заметила леди Плэмери, – как бы я желала, чтобы он избежал этого…

– Глупость в молодости – это ведь будущий опыт, самое ценное, что есть потом, в зрелости, и, если свой опыт используешь – это уже мудрость. Всё так, дорогая Мери, всё так.

Жена ничего не ответила. Она подумала, что совершение глупости в зрелом возрасте есть безрассудство, и последствия этого куда серьезнее, чем в молодости. Но что было – то было, и назад ничего не вернешь. Леди также подумала, что ведун, конечно, редкостная скотина, но она не прочь повторить ту внезапную страсть, наплевав на все общественные и моральные устои.