Дафне Дейтон никогда особо не нравились Потомакские королевские гонки. Они были такими шумными, такими неприлично заурядными.
Действительно, чего еще ожидать от бесплатного публичного мероприятия?
Тысячи людей собрались вдоль Потомака, превратив его берега в разноцветную ярмарку.
Семьи устраивали пикники на пляжных полотенцах; девушки в солнечных очках позировали для фото, которые спешили выложить в соцсетях. У баров, где продавались напитки со льдом, образовались длинные очереди.
Лед кончился через несколько часов после открытия, но люди продолжали выстраиваться в очередь, чтобы купить хотя бы теплый лимонад с несколькими листочками мяты.
К счастью, Дафна никогда не бывала в подобных местах у реки. Потомакские королевские гонки предоставляли также возможность ощутить власть и исключительность.
В конце концов, действительно важные люди не собирались наблюдать за гонками, сидя на грязном одеяле для пикника.
Неподалеку от красочных вымпелов финишной черты, окруженные канатами и охраной, стояли массивные белые палатки, над которыми возвышался королевский шатер, открытый только для семьи Вашингтон и их гостей.
В отличие от других палаток, где аристократы и мелкие бизнесмены бродили с пластиковыми бейджами, в королевском шатре все было устроено иначе. По умолчанию предполагалось, что, раз вы здесь, вас стоит знать.
И Дафна знала всех. Она без труда разбиралась в запутанном семейном древе семьи Вашингтон, разбросавшем свои ветви над всем миром. Вряд ли кто-то еще мог отличить наследную принцессу Нидерландов Елизавету (двоюродную сестру короля) от леди Елизаветы Гессенской (тети по материнской линии) и Елизаветы, великой герцогини Румынии (удивительно, но вовсе не родственницы американских монархов).
В этом и заключалась разница между Дафной и прочими девушками, которые на протяжении многих лет гонялись за принцем Джефферсоном. По опыту Дафны, самые красивые пытались идти по жизни, полагаясь только на внешность. Им не хватало мозгов или умения плести интриги – а Дафна могла похвастать и тем, и другим.
Прозвучал сигнал труб, и толпа выжидающе устремила взгляды вниз по течению реки, туда, где хлопали на ветру вымпелы королевского шатра.
Солнце сияло над Потомаком, зажигая светом его свинцовые, тяжелые воды. Взгляд Дафны остановился на Джефферсоне, который высился рядом с сестрой-близнецом, нерешительно подняв руку, словно собираясь помахать. Ветер шевелил рукава, трепал темные волосы. На носу лодки, натянуто улыбаясь, стояла Беатрис.
С берегов реки раздались аплодисменты и свист. Люди кричали имена Беатрис и Джефферсона. Родители сажали детей на плечи, чтобы они могли хоть мельком увидеть новую королеву.
Из громкоговорителей полилась музыка, и аплодисменты быстро стихли. Дафна расслышала начальные ноты гимна, заглушаемые шипением ветра и рокотом мотора баржи. И вот тысячи голосов слились воедино, запев:
От берега до берега, от моря до морей
Несутся наши голоса все звонче и сильней.
Обет любви и верности приносим мы как встарь,
Храни же нашу нацию, великий государь.
Куплет всегда заканчивался именно так – вписать в него «государыню», означало бы нарушить ритм.
Баржа подъехала к причалу, и лорд-камергер выступил вперед, чтобы помочь королевской семье высадиться. Все придворные на лужайке поспешно поклонились или сделали реверанс. В пастельных платьях и костюмах из плотного хлопка, они напоминали встревоженную стаю бабочек.
Дафна не стала торопиться. Она опустилась грациозно, как опавший цветок, и долго удерживала позу.
В детстве Дафна брала уроки балета и в такие моменты держалась как настоящая прима.
Наконец выпрямившись, она разгладила платье, которое полностью соответствовало строгим правилам, установленным для королевского приема, и доходило до колен. Подол мягко спускался по ногам, как персиковый шербет. К великолепным красно-золотым волосам Дафна прикрепила сделанную на заказ кружевную шляпку того же нежного оттенка, что и платье. Было так приятно снова носить цветное после долгих недель вынужденного траура по покойному королю.
Хотя, честно говоря, Дафна в черном тоже выглядела потрясающе.
Она во всем выглядела потрясающе.
Дафна направилась туда, где стоял Джефферсон, на заросший травой берег, плавно спускавшийся к реке. Увидев ее, принц кивнул в знак приветствия.
– Привет, Дафна. Спасибо, что пришла.
Она хотела сказать, что скучала по нему, но это прозвучало бы слишком кокетливо, слишком эгоистично на фоне всего, через что проходил теперь Джефферсон.
– Рада тебя видеть, – ответила Дафна, наконец выбрав подходящий вариант.
Он засунул руки в карманы.
– Немного странно здесь находиться, да?
Дафна вовсе не чувствовала себя странно. Она считала, что они с Джефферсоном вернулись к тому, для чего предназначены судьбой: быть друг с другом. В конце концов, их жизни были переплетены с тех пор, как Дафне исполнилось четырнадцать.
Именно тогда она решила, что выйдет за него замуж и станет принцессой.
Более двух лет все шло по плану. Джефферсон заметил ее, и вскоре они начали встречаться. Принц обожал ее, и, что не менее важно, ее обожала Америка – Дафна покорила людей своими улыбками, мягкими словами и красотой.
Пока Джефферсон внезапно не положил конец всему на следующее утро после выпускного вечера.
Другая девушка могла бы примириться и уйти. Но Дафна не признавала поражений. Не после того, на что пошла ради этих отношений.
Теперь, к счастью, принц снова был свободен. Впрочем, ненадолго, сказала бы Дафна, если бы кто-то спросил ее мнение.
Разве Джефферсон не понимал, насколько легко все бы устроилось, последуй он ее плану и пригласи снова на свидание? Этой осенью они могли бы вместе поступить в Королевский колледж – принц пропустил год, а значит, попадал на курс Дафны, – а затем, после выпуска, он сделал бы ей предложение, и они поженились во дворце.
И тогда наконец-то Дафна станет принцессой, исполнится то, для чего она родилась.
– Соболезную твоей потере. Я могу только представить, через что ты проходишь. – Она потянулась к его руке в безмолвном жесте поддержки. – Я здесь, если хочешь поговорить.
Джефферсон рассеянно кивнул, и Дафна опустила руку.
– Извини, я… Мне нужно кое с кем поздороваться, – пробормотал он.
– Конечно. – Она заставила себя сохранить безмятежный вид, когда принц Америки ее покинул.
Готовясь к участию в бесконечных светских беседах, Дафна подавила вздох и начала обходить толпу. По другую сторону лужайки она увидела маму, болтающую с владельцем сети универмагов. Как типично. У Ребекки Дейтон был нюх на людей, которых она могла бы использовать.
Дафна понимала, что должна пойти туда, сверкнуть идеальной улыбкой и очаровать еще одного человека, чтобы он вошел в число ее поклонников. Но она оглянулась на Джефферсона – и застыла.
Он разговаривал с Ниной.
Их было невозможно услышать из-за шума вечеринки, но это не имело значения; Дафна видела страдальческий, умоляющий взгляд принца. Он просил Нину простить его за то, как с ней поступил… или дать ему второй шанс?
Что если Нина решит пойти навстречу?
Дафна отвернулась прежде, чем кто-то мог заметить. Ничего не видя вокруг, она вошла в прохладную тень палатки и прошествовала мимо изящных столов, увенчанных пирамидами из цветов, к женской уборной.
Там Дафна оперлась о раковину, пытаясь дышать ровно. Как ни странно, она не удивилась, когда несколько мгновений спустя позади послышались шаги.
– Привет, мама, – мрачно сказала Дафна.
Ребекка прошлась по уборной, удостоверилась, что кабинки пусты, и наконец повернулась к дочери.
– Ну? – вскрикнула Ребекка. – Он снова разговаривает с той девушкой. Как ты это допустила?
– Я была с ним, но…
– Ты соображаешь, во сколько нам обошлось приглашение на этот вечер? – перебила мама. Когда она злилась, в ее голосе проскальзывал старый небрасский акцент.
Как будто мама забывала, что она Ребекка Дейтон, леди Маргрейв, и снова становилась Бекки Шарп, моделью нижнего белья.
Дафна знала, что родители получили доступ в королевский шатер, вложив деньги в регату.
Возможно, знатные и богатые аристократы не ощутили бы значительности этой суммы, но для Дейтонов каждая потраченная монета имела вес. Ощутимый.
– Я знаю, чего это стоит, – тихо сказала Дафна, имея в виду не только чек, выписанный ее семьей.
Даже родители не знали всего, что сделала Дафна в своих попытках завоевать Джефферсона – и удержать его.
Мгновение две женщины смотрели друг на друга в зеркало. В их лицах читалась сдержанная настороженность, из-за чего их встреча напоминала скорее встречу врагов, чем разговор матери с дочерью.
Дафна почти слышала, как напряженно думает мама. Препятствия никогда не задерживали Ребекку надолго на месте; она раздумывала не о том, что было, а о том, что могло бы быть. Все остальные жили в реальности, но Ребекка Дейтон обитала в изменчивом мире бесконечных возможностей.
– Ты должна от нее избавиться, – заключила мать, и Дафна неохотно кивнула.
Нина любила Джефферсона, по-настоящему любила, и это делало ее более опасным противником, чем любую из придворных девушек, обладающую лишь пустой красотой. Дафна могла перехитрить и затмить их собой в любой момент. Но тот, кто искренне не заботился о положении Джефферсона – кто на самом деле любил человека, а не титул, – представлял реальную угрозу.
– Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. – Мать так быстро повернулась на каблуках, что юбки взметнулись вокруг ее ног.
Когда дверь в уборную захлопнулась, Дафна расстегнула свой кожаный клатч. Ее руки слегка дрожали, но она быстро нанесла тональный крем и поправила тушь. Дафна чувствовала себя амазонкой, собирающейся в бой.
Закончив, она посмотрела в зеркало – на свои высокие изогнутые брови, полные губы, ярко-зеленые глаза с густыми ресницами – и вздохнула. Вид собственного отражения всегда ее успокаивал.
Она была Дафной Дейтон, и ей приходилось безжалостно, не останавливаясь, двигаться вперед – и не важно, что или кто стоял на ее пути.