Часть 2

1

Савин очнулся от промозглого холода. Лицо его осыпали мелкие капли дождя. Голова страшно ныла, мысли путались. Корнет старался восстановить в памяти произошедшее. Битком набитый вагон, голод и жажда, дорога посреди леса, побои… Неужели он правда швырнул камень в конвоира? Он совершил настолько дерзкий побег?

Николай огляделся. Точно, он в глухом лесу. Вокруг сломанные ветки, сырой склон оврага. Значит, действительно бежал, потом скатился в овраг…

Савин попытался встать, но ноги не слушались. Всё тело было покрыто синяками, ссадинами и ушибами, а на спине чувствовался огромный кровоподтёк. Щиколотки, по-прежнему скованные кандалами, были стёрты до крови. Промокшая арестантская одежда воняла потом и плесенью. Неизвестно, сколько Савин пролежал в лесу. Но уже смеркалось, из чащи доносились подозрительные шорохи. Наверняка здесь бродят голодные волки. Пока совсем не стемнело, нужно искать ночлег.

С трудом выбравшись из оврага, корнет направился в сторону редколесья, надеясь отыскать тропинку к человеческому жилью. Идти было тяжело, каждый шаг отзывался болью. Пройдя полверсты, Савин почувствовал себя таким уставшим, словно бродил по лесу весь день. Но его страдания были вознаграждены. Вдали залаяла собака, за ней ещё одна. Видимо, корнет приближался к деревне: за густыми ветками вдруг мелькнул огонёк. Савин пошёл в этом направлении, и вскоре в сумерках замерцала цепочка огней.

Когда глаза привыкли к темноте, Николай рассмотрел поодаль с десяток деревянных избушек. Из труб тянуло дымком. Судьба забросила Савина на окраину Тамбова. Но местность казалась обычной деревней – тусклый свет в узеньких оконцах, соломенные кровли, запах коровников и курятников.

«Значит, будет где укрыться на ночь!» – подумал измождённый беглец и поспешил в сторону жилищ.

Он выбрал двор, находившийся ближе всех к лесу. Забор был сломан, поэтому Савину не составило труда пройти к дому. В окнах старой, покосившейся крестьянской избы горел свет. Нельзя показываться на глаза людям, пока на ногах проклятые кандалы, а на теле – арестантская одежда. Какими бы невежественными ни были крестьяне, сразу же сдадут беглеца полиции!

Савин шагнул к деревянному строению справа от избы. Утлый сруб отдавал древесной гнилью.

«Наверное, сарай», – подумал корнет и обошёл строение с другой стороны.

Дверь была не заперта. К удивлению Савина, внутри оказалось довольно сухо, лишь в одном углу немного просачивалась дождевая вода. На верстаке, сколоченном из грубых досок, лежала увесистая кувалда. Савин сразу смекнул, что, если постараться, этой штуковиной можно разбить проклятые цепи на кандалах. Присев на широкий пень, видимо, служивший хозяевам табуретом, корнет расставил ноги и накрыл цепь мокрым тряпьём, чтобы металл не слишком громко звенел при ударе молотом. Размахнувшись, он со всей силы шарахнул по изгибу стальной цепи. Прозвучал глухой звук, похожий на падение тяжёлого полена, однако звенья не разорвались. Савин повторно замахнулся, но тотчас же замер. За дверью послышались шаги. Мелькнула тень – кто-то подошёл к двери сарая и прислушался.

От страха спина корнета взмокла, он стал быстро искать глазами, где спрятаться. Как назло, сарай был почти пуст, не считая мелкой хозяйственной утвари. Но лежащие на полу старые мешки оказались весьма кстати. Корнет схватил один из них, наспех натянул на плечи и присел, опираясь на длинную скамью.

Дверь резко распахнулась, будто её открыли пинком ноги. Внутрь проник слабый свет, исходящий от окон избы. Вошёл высокий широкоплечий мужчина с аккуратно подстриженной бородой. В руке он держал револьвер. Савин затаил дыхание и застыл, прикинувшись ветошью. Мужчина брезгливо осмотрелся по сторонам, взглянул на мешок, в котором ни жив ни мёртв затаился беглец и, сплюнув, опустил револьвер.

Несколько десятков секунд показались Савину целым часом. Один-единственный выстрел мог бы оборвать его жизнь, если бы хозяин сарая что-нибудь заподозрил. Наконец тот вышел из сарая, поплотнее захлопнув разбухшую от дождя дверь. По отдалённым шагам и скрипу крыльца Савин догадался, что человек вошёл в избу.

Оставаться в сарае опасно. Нужно поскорее избавиться от кандалов, не привлекая к себе внимания, а затем раздобыть хоть немного еды. От усталости цепи казались Савину неподъёмными, к тому же причиняли неутихающую боль. Корнет огляделся и вышел из укрытия. Надо действовать, пока совсем не стемнело.

Направившись к дому, он сначала свернул к обочине, за которой можно было отыскать камень. Савина занимала одна мысль – как избавиться от проклятых цепей. Кувалду он прихватил с собой. Вскоре подвернулся подходящий острый камень. Корнет прижал его к цепи и ударил кувалдой, но опять ничего не вышло.

Во дворе старой избы окончательно стемнело. Заросли орешника наполовину скрывали светящееся окна. Корнет неслышно подкрался и всмотрелся в глубь комнаты. За столом сидели люди, ведущие оживлённую беседу. Савин насчитал на скамье и у печки восемь мужчин. Перед ними, гордо выпрямившись, стояла молодая женщина с худощавым лицом и слегка запавшими щеками. Судя по выражению лица, она говорила решительно и строго. Волосы, стянутые тёмной косынкой, и наглухо застёгнутый замшевый плащ выдавали в ней особу благородного происхождения, которая подобрала нелепый наряд, чтобы не бросаться в глаза.

Савин прислушался к словам женщины. Она страстно говорила:

– Революция требует крови! Мы не можем вывести народ к свободе, просто раздавая прокламации.

Женщина бросила на стол типографские листы, похожие на листовки, которые обычно раздавали прохожим на пешеходных мостах и проспектах в Санкт-Петербурге.

Тотчас из-за стола вскочил юноша. Не менее решительно, чем женщина, он воскликнул:

– Вера Ивановна права! Хватит ждать! Я готов хоть сейчас метнуть бомбу в губернатора!

Его глаза горели неподдельной страстью, туловище вытянулось как струна. Сидящий рядом мужчина с бородкой, который едва не застукал Савина в сарае, потянул юношу за край сюртука.

– Остыньте, Степан, – строго проговорил мужчина. – Центр приказал вести агитацию. Время террора ещё не пришло.

Он откинул назад свои густые волосы, сохраняя степенное выражение лица.

– Просто Натансон трус! Как и все в Петербурге. Они там только и могут, что указывать! – крикнула Вера.

Казалось, она вот-вот потеряет самообладание. Корнет не стал медлить. Он почувствовал, что сейчас – самый подходящий момент, чтобы появиться в этом чудном собрании. В своих актёрских способностях и умении импровизировать Савин не сомневался. Тяжело дыша, он распахнул дверь и ворвался в комнату.

От неожиданности все резко вскочили. Гостей здесь точно никто не ждал, на лицах подпольщиков появилось выражение тревожного напряжения. Мужчина с бородой выхватил револьвер и направил его на незваного посетителя. Юноша, который недавно говорил о бомбах, метнулся за широкий сундук. Корнет тепло оглядел присутствующих, словно те были его старыми знакомыми, и устало выдохнул:

– Фух… Слава богу, нашёл!

Глядя на арестантскую робу Савина, мужчина с бородой опустил пистолет. Нежданный гость выглядел как революционер, бежавший с каторги. Прилипшая к телу грязная одежда и измученный вид вполне соответствовали образу.

– Кто вы такой? – спросила Вера, пристально смотря на корнета.

Тот приподнял арестантские брюки так, что открылись кандалы на истерзанных щиколотках, и язвительно произнёс:

– Александр Сергеевич Пушкин, разве не видно?

Услышав эту дерзость, мужчина с бородой снова нацелил револьвер на гостя.

– Извольте всё же представиться, – сурово потребовал он.

– Вас что, не предупредили из центра? – нахмурив брови, спросил Савин.

Присутствующие недоумённо посмотрели друг на друга, надеясь, что кто-нибудь прояснит ситуацию. Юноша по имени Степан осторожно высунул голову из-за сундука, с волнением ожидая развязки.

Нарочно пристукнув кандалами, Савин изобразил рассерженного страдальца:

– Вот Натансон, поросячья морда! Уж я ему устрою!

– Объясните же, откуда вы и что с вами случилось? – сощурив глаза, Вера рассматривала арестанта, выглядевшего слишком уверенным.

Савин устало опёрся на деревянную стену, вытер несуществующий пот со лба и равнодушно посмотрел на присутствующих. Мысль его работала с лихорадочной скоростью, и он живо представил себя в роли политического беглеца.

– Меня этапировали на каторгу, – со спокойной уверенностью рассказывал Савин. – Но товарищи подкупили конвоиров, и те дали мне сбежать неподалёку отсюда. А вас должны были предупредить, чтобы меня встретили, накормили, обогрели.

Степан вышел из-за сундука и сел на пол, скрестив ноги. Все посмотрели на него с укоризной, но он лишь удивлённо проговорил:

– Но никакой корреспонденции не было…

Мужчина с бородой вопросительно посмотрел на Савина, затем перевёл взгляд на товарищей.

– Может, фараоны перехватили?

На лице Веры было написано сомнение. Она чувствовала, что здесь явно что-то нечисто.

– А может, это всё ложь? – нахмурившись, спросила она.

Подозрительность Веры сделала Степана смелее. Он поднялся с пола и стремительно подошёл к Савину.

– Да! Где доказательства? – спросил Степан, так вызывающе, будто собирался вступить в драку со странным незнакомцем.

Савин не удостоил Степана ответом. Придвинув ногой неказистый стул, он утомлённо опустился на него. Деревянные половицы заскрипели, когда корнет принял удобную позу. Он оглядел революционеров спокойно, но с некоторым недовольством, словно они в чём-то провинились.

– Сами подумайте, господа хорошие! Если я вру, то откуда узнал, что здесь заседает революционная ячейка и руководит ею… прекрасная Вера Ивановна?

С этими словами корнет резко повернулся к Вере, которая, к его удивлению, никак не отреагировала на комплимент. Напротив, её лицо сохраняло внушительное спокойствие. Казалось, слова Савина абсолютно не затронули её чувств.

Мужчины зашептались. Они смотрели на Веру и сомнительного гостя, раздумывая, чью сторону принять. Один из них, рыжеволосый мужчина с изрытым оспой лицом, подошёл к Савину ближе, чтобы лучше рассмотреть его. Увидев следы от плетей на плечах и посиневшие от кандалов лодыжки, он невольно смягчился.

– Может, человек правду говорит? – обернувшись к Вере, сказал рыжий. – Пришёл в цепях, весь избитый. Пострадал за революцию, а мы…

Все разом заговорили, кто сочувственно, кто возмущённо. Вера недовольно постучала по столу ребром ладони.

– Довольно!

Она приблизилась к Савину на несколько шагов и уставилась на него, как смотрят в жандармерии на подозреваемых. Корнет ответил взглядом, исполненным непритворной грусти.

– Значит, так, – чёрство произнесла Вера. – Я телеграфирую в центр, запрошу сведения на ваш счёт. А пока вы побудете под моим присмотром.

Услышав от девушки эти слова, Савин едва удержался, чтобы не ответить каким-нибудь пылким комплиментом. Но, понимая, что это будет неуместно, лишь лукаво прищурился.

– С превеликим удовольствием!

Мужчина с бородой наконец убрал револьвер в карман, и Савин почувствовал, что ему снова помог актёрский талант. Он был уверен в своей роли, сыграл до конца и не ошибся. Нежданно-негаданно он обрёл товарищей и Веру… которая обещала за ним присмотреть.

Впервые за долгое время, проведённое в тюремных камерах, он почувствовал себя прежним – дерзким, отчаянным и сообразительным Николаем Савиным. Ему захотелось по привычке вальяжно закинуть ноги на стол, опёршись на спинку стула. Но тяжёлые кандалы напомнили о реальности, и корнет с досадой сплюнул.

2

Уборная комната в квартире Веры оказалась весьма удобной. Уже отвыкший от чистоты и уюта Савин наслаждался покоем, тёплой водой с душистым мылом и глубокой ванной, в которой можно было расслабить уставшее тело и немного забыться, вспоминая прежнюю безмятежную жизнь. Дневной свет пробивался сквозь узкое оконце и падал на лицо корнета, подчёркивая морщины усталости вокруг глаз.

Неожиданный стук в дверь вывел его из состояния неги. Корнет резко вылез из ванны, кисло посмотрел на дверь и на всякий случай потянулся к полотенцу.

– Войдите! – крикнул он.

В комнату вошла Вера со стопкой аккуратно сложенной одежды.

Савин передумал прикрываться. Отдёрнув руку от полотенца, он бесцеремонно посмотрел на девушку. Она бросила на него беглый взгляд, полный равнодушия, и протянула вещи.

– Надеюсь, это не ваше, – насмешливо произнёс Савин, рассматривая белую рубаху.

– Нет. Мужа, – спокойно отозвалась Вера, не обращая ни малейшего внимания на обнажённое тело корнета.

– А он не заревнует? – нахально спросил корнет, выгибая корпус вперёд.

– Он погиб. В отличие от вас, ему удалось доехать до Сибири, – с холодной укоризной ответила Вера.

Савин смущённо опустил голову, принял вещи из рук молодой женщины и понимающе прошептал:

– Простите. Я не знал.

Корнет скользнул испытующим взглядом по хрупкой фигурке Веры. Она по-прежнему не обращала на него внимания. Выпрямившись, Савин прошёлся по комнате, надеясь, что Вера всё-таки заинтересуется им. Конечно, он здорово похудел в тюрьме, но разве мужчину не красят страдания? Сколько девиц в Санкт-Петербурге было от него без ума! Даже вероломная Фанни млела в его объятиях…

Но Вера смотрела безразлично, как хирург на пациента.

– Мне нужно уйти по делам, – сухо проговорила девушка. – Вам запрещено покидать квартиру в моё отсутствие. И оденьтесь уже. А то, как я вижу, вам холодно.

Она беззастенчиво посмотрела на его живот и вышла, оставив Савина в одиночестве.

«Странная дамочка, – подумал Савин. – Но ведь она меня ещё совсем не знает!»

Корнет надел на чистое тело белую рубаху, пригладил волосы и уверенно посмотрелся в зеркало.

– То ли ещё будет, госпожа Вера Ивановна! – насмешливо проговорил он.

Квартира Веры казалась Савину немного пустынной – мебели мало, декора и вовсе нет. Узкий платяной шкаф с жалюзийными дверками вмещал несколько платьев и верхнюю одежду. Невысокий стол в кухне служил одновременно для готовки и приёма пищи. Меблировку довершали несколько стареньких стульев и выцветший диван. Одним словом, скромное жилище свидетельствовало о скудных доходах хозяйки.

В углу гостиной стоял большой письменный стол. Ничего особенного на нём не было, обычная канцелярская ерунда – перьевые ручки, чернильница, промокашки, ножницы, клей. Сбоку лежала стопка бумаг. Обычные счета за квартиру да письма от родственников. Савин быстро перелистал их и отложил без всякого интереса. Побродив по квартире, корнет заглянул в комнату Веры. Внимание его привлёк секретер, стоящий возле кровати. Савин немедленно бросился к нему и стал выдвигать все ящики подряд в поисках чего-нибудь ценного. Опять письма, газеты, скучные деловые бумаги… Не теряя надежды, Савин обыскал тумбочку и шкафы, но ничего достойного не обнаружил.

На комоде стояла большая деревянная шкатулка. Савин живо открыл её. Бумаги, записки и несколько серебряных монет. Пересчитав деньги, корнет недовольно хмыкнул и бросил их обратно. Бедность Веры не сулила ничего хорошего, и Савин разочарованно вздохнул.

Он вспомнил драгоценности князя, которые ему пришлось сдать в ломбард. Всего один бриллиантовый камешек стоил в сотни раз больше, чем эта квартира со всем своим убранством.

Внезапно в дверь постучали. Савин вздрогнул от неожиданности и замер. Стук настойчиво повторился. В его голове пронеслась мысль о том, что на Веру могли донести и его сейчас снова арестуют. Схватив со стола металлический подсвечник и зажав его в кулаке, словно молоток, корнет пошёл к двери.

Снаружи послышался хриплый голос:

– Почта! Откройте.

Савин облегчённо выдохнул, но, прежде чем отпереть, спрятал подсвечник за спиной.

На пороге стоял пожилой почтальон в форменной фуражке и мундире с двумя рядами блестящих пуговиц. На плече у него висела битком набитая сумка. Устало вытерев усы, почтальон протянул Савину конверт.

– Вам телеграмма из Петербурга.

Корнет вежливо принял почту и посмотрел на штемпель. Сколько же раз ему приходилось доставлять почту великому князю! Вспомнилась восхитительная встреча с Фанни, расписной конверт с приглашением, который он принёс ей в спальню…

Как только почтальон удалился, Савин запер дверь и прижался к ней ухом.

– Вроде тихо, – пробормотал он и поспешил с телеграммой на кухню.

Почему-то серый казённый конверт вызывал у него неясную тревогу.

«Что это за телеграмма, от кого? – думал он, нервно расхаживая по комнате. – Может быть, насчёт меня?»

Он попытался приоткрыть конверт, но тот был плотно заклеен. Савин осмотрелся и заметил на столе кофейник. Из него, по всей видимости, недавно пила кофе Вера. Приоткрыв крышечку, Савин ощутил бодрящий аромат. Горячий пар был очень кстати. Приподняв телеграмму над кофейником, Савин подождал немного, затем потянул за край и с лёгкостью открыл его.

Внутри действительно оказалось сообщение из Петербурга. На узкой карточке была наклеена телеграфная лента в несколько строчек. Савин прочёл их и застыл на месте.

«Этого человека не знаем тчк он не наш тчк не слушайте его зпт прогоните тчк главный редактор».

Значит, чутьё не подвело! Главный редактор – это, конечно, конспиративное название главного центра революционеров. Дрожа от волнения, Савин схватил со стола хлебный нож и проворно поддел телеграфную ленту. Она тут же отклеилась. Корнет молнией бросился в гостиную, схватил с письменного стола ножницы и клей. Нужно вырезать из телеграммы несколько слов и склеить оставшиеся куски ленты, чтобы образовался совсем иной текст:

«Этого человека знаем тчк слушайте его тчк он главный тчк редактор».

Внимательно осмотрев результат, корнет остался доволен. Ему не раз прежде доводилось делать подобные трюки, и он чувствовал некий азарт от своего умения быстро находить выход из щекотливого положения.

Савин жадно отхлебнул глоток воды, положил телеграмму обратно в конверт и, облизав край, аккуратно заклеил. Отнёс клей и ножницы назад, на стол Веры. Теперь нужно уничтожить остатки телеграфной ленты, лучше всего – сжечь на свече. Но тут раздался лязг ключа в дверном замке. Вера вернулась!

От неожиданности Николай вздрогнул и случайно опрокинул стакан с водой. На столе образовалась лужа. Савин мгновенно выхватил из неё скомканные кусочки телеграфной ленты и закинул их в рот. Когда Вера вошла в кухню, он приветливо воскликнул:

– А, вот и вы, Вера Ивановна! Я как раз собирался кофейку попить. Налить вам?

– Что это? – с подозрением спросила Вера, бросив взгляд на слегка промокший конверт.

Она сняла плащ и поправила косынку, из-под которой небрежно спадали густые чёрные кудри.

Савин пожал плечами и спокойно ответил:

– Телеграмму принесли. Видимо, ответ из центра.

Девушка торопливо вскрыла ножом конверт, небрежно разорвав его на две части. Она бегло посмотрела на текст и прочитала вслух:

– Этого человека знаем. Слушайте его. Он главный.

Не поверив своим глазам, Вера снова и снова перечитывала телеграмму. Затем удивлённо посмотрела на Савина, который с улыбкой наблюдал за нею.

– Выходит, теперь всё наоборот – вы у меня под присмотром, – насмешливо проговорил Николай.

С видом победителя корнет налил себе кофе. Вера была в замешательстве, не зная, как себя вести с неизвестно откуда взявшимся «начальником». Тем временем Савин быстро прожевал остатки телеграфной ленты и проглотил их, запив остывшим кофе.

«Самый невкусный кофе в моей жизни», – мысленно отметил он.

– Не понимаю. Почему меня сместили? Я что-то не так сделала? – разочарованно проговорила девушка.

Сев на стул, она уныло облокотилась на стол. Странный приказ центра лишил её прежней уверенности и силы.

– Просто у меня опыта больше, – допивая кофе, бесстрастно пояснил Савин.

Он повернулся к Вере, всем видом изображая дружескую заботу.

– Но не переживайте, я мягкий руководитель. Итак, где партийная касса? Центр дал мне важное поручение, нужны средства.

Вера вскочила, словно её ошпарили, испуганно посмотрела на Савина, быстро подошла к входной двери и заперла её на два оборота ключа. Вернувшись в комнату, девушка отогнула потёртый коврик на полу, потом подняла одну из половиц. Открылся узкий тайник. Вера достала пачку купюр, завёрнутых в тряпку, и протянула корнету.

На глаз оценив бюджет революционеров, Савин понял, что денег в нём немного – от силы рублей триста.

– И это всё? – недовольно спросил он.

Вера сжалась, но потом ответила с лёгкой неприязнью:

– У нас тут не монетный двор, денег не печатаем.

Корнет сгрёб купюры одной рукой и переложил в карман.

– Значит, так, – заговорил он, подражая повелительному тону великого князя. – Вот моё первое распоряжение! Увеличить членские взносы и собрать на нужды революции…

Он ходил по комнате туда-сюда, заставляя Веру следить за его перемещением, затем остановился напротив неё и закончил:

– …Десять тысяч рублей. Для начала.

Вера изумлённо вскинула брови.

– Откуда же мы их возьмём? – воскликнула она. – Банк, что ли, ограбим? И вообще, зачем нам столько?

Савин резко повернулся и так ударил ладонью по столу, что на нём зазвенели чашки.

– Это пока не ваше дело! Вы слышали мой приказ?

Властно посматривая на Веру, Николай выкрикивал, не давая девушке возможности возразить:

– Я теперь главный. А вы подчиняетесь! И если я сказал собрать десять тысяч, значит надо их собрать! Любой ценой!

Корнет угрожающе склонился над хрупкой девушкой. Она смотрела на него с гневом и возмущением. Никто из собратьев-революционеров никогда не отдавал ей приказы таким тоном.

Девушке до сих пор не верилось, что её мнение больше ничего не значит, что бразды правления перешли к этому нагловатому типу. Вера сжала губы, чтобы не заплакать. Не находя слов, она по-детски хлопала глазами. В них было столько искренней обиды, что Савин невольно отвернулся.

«У меня нет другого выхода. Я спасаю свою жизнь, – мысленно сказал он себе, заглушая голос совести. – А она переживёт… она сильная».

3

Примеряя в тамбовском ателье изумительный, сшитый по последней моде костюм, Савин с удовольствием смотрелся в огромное зеркало в золотой раме. В новом наряде он стал похож на знатного дворянина, приехавшего с визитом в провинцию. Он тщательно копировал манеры великого князя, да и роли других знаменитых аристократов мог сыграть без труда. Пожилой портной с нескрываемым восхищением смотрел на клиента, который непринуждённо извлёк из портмоне пачку крупных купюр и заплатил, не требуя сдачи.

Савин был счастлив. Но валявшаяся на полу скромная одежда, полученная от Веры, напоминала ему, кем он был совсем недавно – беглым арестантом, преступником. Савин с раздражением отпихнул ногой убогие тряпки. Не ему, человеку с редкими талантами, носить такое!

В обувной мастерской он присмотрел пару дорогих сапог, сшитых на европейский манер. Корнет придавал обуви огромное значение. Он считал, что хорошие сапоги подчёркивают респектабельность хозяина, служат своего рода визитной карточкой в обществе. Приказчик обувного магазина тоже получил несколько рублёвых купюр и угодливо улыбнулся щедрому покупателю, не жалевшему денег на красоту.

Оценив свою внешность, Савин заметил, что ему не хватает красивой стрижки, которая окончательно изменила бы его облик. В самую дорогую цирюльню города он вошёл с видом столичного аристократа, привыкшего к самому лучшему обслуживанию. Увидев богато одетого гостя, хозяин тотчас оставил свои дела и учтиво поклонился:

– Чего изволите, ваше превосходительство?

Савин стряхнул невидимую пыль с нового сюртука и посмотрелся в зеркало.

– Желаю подстричься. Подберите мне что-нибудь изящное, на ваш манер. Как у нас, в Петербурге, сможете?

Парикмахер услужливо кивнул и принялся за работу. Вскоре к парадному виду корнета добавилась модная стрижка «а-ля Капуль». Несмотря на молодость и худобу, корнет стал выглядеть солиднее. Парикмахер предложил одеколон, но Савин поднял указательный палец вверх.

– Французскими, пожалуйста!

Парикмахер вытащил из шкафчика красивый флакон, который предназначался исключительно для губернатора. Савин одобрительно кивнул и с удовольствием подставил волосы под облачко изысканного аромата.

Осмотрев себя в трёхстворчатом зеркале, корнет убедился, что теперь его положению ничего не угрожает. Самый наблюдательный жандарм не узнает в элегантном господине беглого арестанта. Узнав у парикмахера, в каком ресторане обычно обедает местная знать, корнет тотчас отправился туда на извозчике.

День был по-летнему тёплым. Солнечный свет переливался на шёлковом сюртуке Савина, и он с гордостью смотрел на прохожих, завистливо оглядывающихся вслед молодому щёголю.

Ответив на поклон лакея милостивым кивком, Савин неторопливо вошёл в просторный ресторан с уютным внутренним двориком. За столами, накрытыми белоснежными скатертями, сидели несколько дам с кавалерами. Были и одинокие мужчины, одетые весьма прилично. Они с удивлённым восхищением смотрели на Савина, который выглядел слишком необычно для провинциального города. Публика зашепталась, официанты, переглядываясь, подталкивали друг друга локтями: «Похоже, столичная пташка, наверное, денег полные карманы!»

Савин прошёл за свободный столик, сел, закинув ногу на ногу, и заскользил взглядом по посетителям. На его лице было любезное выражение, но глаза цепко выхватывали мельчайшие детали. Официант подскочил к дорогому гостю, услужливо поклонился и с почтительной улыбкой протянул меню.

Зная манеры важных лиц, корнет нарочно достал крупную купюру и протянул её официанту. От неожиданности тот выпучил глаза и замер с открытым ртом.

– Знаешь меня? – спросил Николай, лукаво прищурившись.

Он смотрел на официанта с горделивым превосходством, словно начальник жандармерии или генерал.

Пока официант перебирал в памяти всех высокопоставленных лиц, Савин раскрыл меню, сохраняя на лице высокомерно-деловитое выражение.

Официант ответил испуганным полушёпотом:

– Никак нет, ваше высокопревосходительство, – и тут же добавил, – но отныне не нахожу себе места от снедающего меня любопытства.

Савин изумлённо поднял правую бровь и проговорил, аккуратно прикрыв рот рукой, словно сообщал важный пароль:

– Меня зовут граф де Тулуз-Лотрек. Запомни!

При этом он грозно сверкнул глазами. Официант понимающе закивал, повторяя про себя имя почтенного посетителя.

– Как же, как же. Будьте покойны, теперь я навеки запечатлел в своей памяти сие благородное имя, – благоговейно прошептал официант, тоже прикрывая рот рукой.

Корнет полистал меню и сделал скучающее лицо, как будто не нашёл ничего привлекательного для себя.

– А скажи, милейший, есть ли в вашем городе невесты? Я, знаешь ли, езжу по России в поисках достойной супруги.

Официант широко улыбнулся. Наконец-то он может оказаться полезным графу! Согнувшись к уху Савина, он забормотал заговорщическим тоном:

– Как же, как же, ваше сиятельство! Этого добра у нас, извините за выражение, как собак нерезаных.

С опаской оглянувшись на посетителей, официант стал скороговоркой перечислять наиболее выгодных здешних невест. Савин поднял меню и прикрыл себя и официанта от любопытных глаз.

Под конец подробного доклада официант вкрадчиво добавил:

– Но самая завидная, пожалуй, губернаторская дочка. Кожа – чистый персик, губы как вишенки спелые, щёчки – наливные яблочки. Просто не невеста, а…

– Фруктовая лавка, я понял, – усмехнулся корнет.

Официант не спускал с него преданных глаз, в которых дрожали беспокойные искры.

– Но где же я могу её увидеть?

Официант понимающе закивал:

– Как же, как же! Генерал-губернатор Николай Мартынович без дочки жить не может. Всюду таскает Наталью с собой, не отпускает, будто вожжи. А по пятницам завсегда в театр её выводит.

Савин довольно ухмыльнулся. В который раз жизнь приводит его в театр! И всегда получается, что там осуществляются все заветные желания и планы.

– Что ж… Театр я люблю. Только попрошу тебя помочь мне ещё кое в чём.

С этими словами корнет захлопнул меню так резко, что официант вздрогнул и отскочил, словно от удара.

4

Зал тонул в ярком свете трёх гигантских люстр. Разодетые дамы и господа в парадных фраках восседали в ложах. Публика собралась для обычного развлечения – новой французской драмы. Савин, прибывший к самому началу спектакля, отыскал глазами губернаторскую ложу, чтобы устроиться напротив и привлечь к себе внимание.

Губернатор, солидный грузный мужчина, был не один, а с дочерью Натальей, одетой по здешней моде – с преувеличенной роскошью, чтобы наряд демонстрировал богатство и неприступность хозяйки. Но даже показное великолепие не могло затмить природной красоты девушки. Официант не солгал – точёными чертами лица и безупречной фигурой Наталья напоминала статуи античных богинь.

Савин довольно подкрутил усики и прошёл в заранее выкупленную ложу с чопорным видом, какой принимал великий князь Николай Константинович в торжественных ситуациях. Официант, сидевший в партере неподалёку от губернатора, сразу приметил графа и издали поклонился ему. Но Савин сделал вид, что не замечает его. Тогда официант вскочил с места и принялся восторженно махать руками.

– Это же сам граф де Тулуз-Лотрек! Граф Лотрек! – закричал официант.

Благородные дамы и господа недоумённо повернулись в сторону графа. Все с явным любопытством рассматривали привлекательного молодого человека.

Официант не унимался и продолжал восхищаться:

– Вы видели? Собственной персоной! Это сенсация! Граф Тулуз-Лотрек! Подумать только!

Он что было сил захлопал в ладоши, не переставая восторженно улыбаться.

Наконец Савин приметил старания официанта и с достоинством поклонился публике. Публика внимательно рассматривала Савина. Ничего не зная о нём, люди стали аплодировать графу – на всякий случай, может быть, действительно, знаменитая персона! Сначала аплодисменты были сдержанными, но постепенно зазвучали громко, словно зал приветствовал знаменитого артиста.

Савин вёл себя как талантливый актёр, играющий роль аристократа. Стараясь соответствовать своему образу, он почтительно улыбнулся, приподнялся и снова кивнул публике в знак дружеского расположения. В зале разразилась настоящая овация. Некоторые особо впечатлительные зрители вскочили с мест и аплодировали стоя, осознав, какое счастье им выпало – приветствовать самого графа де Тулуз-Лотрека!

Савин помахал зрителям рукой, чтобы те успокоились, затем повернулся к недоумевающему губернатору и почтительно поклонился ему. Губернатор сглотнул слюну от неожиданности и замешкался. Никто из многочисленных помощников не предупредил его о визите графа. Поэтому он сдержанно улыбнулся и кивнул, чтобы не показаться неучтивым.

Савин с улыбкой взглянул на прекрасную Наталью и галантно поклонился ей. В ответ губернаторская дочь пожала плечами и отвернулась. Её прекрасное лицо осталось холодно-равнодушным. «Неприступная крепость? – усмехнувшись про себя, подумал Николай. – Такую даже интереснее атаковать!»

Вскоре свет в зале погас, началось представление. Савин сел, приняв задумчивую позу. Ему нестерпимо хотелось оказаться поближе к губернатору, чтобы осуществить свои планы.

– Граф де Лотрек! Вы видели? – ещё раз выкрикнул официант из темноты, словно не в силах сдержать восхищение.

Но зрители неодобрительно зашикали на него. Савин усмехнулся простоте официанта. Как кстати подвернулся этот восторженный тип! С его лёгкой руки самозванному графу обеспечена известность в городе. Завтра о нём будет судачить весь Тамбов.

5

Наутро, получив от губернатора приглашение, Савин немедленно отправился в цветочный магазин и выбрал самый шикарный букет в корзинке. Чудесный подарок для Натальи! Корнет снова посетил цирюльню, где его лицо идеально выбрили, а волосы уложили наилучшей французской помадой. Для визита Савин выбрал чёрный атласный фрак и заказал извозчика с лакированным фаэтоном.

Дом губернатора Гартинга находился в самом центре города. Роскошный особняк с аллеей из высоких кипарисов демонстрировал пристрастие губернатора к английской аристократической моде. Мраморное крыльцо украшали колонны, а по бокам от входа возвышались две статуи атлантов.

Лакей в расшитой галунами ливрее распахнул дверь перед Савиным и поклонился:

– Милости просим, ваше сиятельство! Господин генерал ожидает.

Николай Мартынович самолично вышел в переднюю, чтобы встретить графа. Он был уверен, что господин Тулуз-Лотрек прибыл из-за границы с какой-то важной миссией. Эту версию со слов Савина уже распространил по городу официант.

– Господин Лотрек, рад приветствовать! Спасибо, что откликнулись на приглашение, – радушно проговорил губернатор, приветственно протягивая руки к гостю.

– Это большая честь для меня, – сдержанно отозвался Савин, украдкой разглядывая убранство дома.

Атласные обои, паркет из розового дерева, английская мебель по новой моде – да, генерал-губернатор Тамбова жил не хуже столичных аристократов! Савин постарался придать своему лицу расслабленно-благодушное выражение. Пусть видят, что графа Тулуз-Лотрека никакой роскошью не удивить.

Губернатор расплылся в улыбке и крепко пожал руку Савина. Показав на огромную корзину цветов, которую держал рассыльный из магазина, он шутливо спросил:

– Это мне?

Гартинг рассмеялся над собственной шуткой. Савин слегка усмехнулся:

– Нет, что вы! Это было бы нарушением правил этикета. Я осмелился заказать цветы для вашей прелестной дочери. Надеюсь, она составит нам компанию?

С этими словами Николай взглянул губернатору прямо в глаза, рассчитывая увидеть в них ответ. Но Гартинг с сожалением пожал плечами.

– Я тоже надеюсь… – растерянно ответил Николай Мартынович. – Но она, к сожалению, приболела. А цветы ей обязательно передадут.

Слуга принял корзину с цветами от рассыльного и удалился во внутренние покои. Губернатор повёл графа по дому, показывая по пути картины, экзотические растения в вазонах и развешанное по стенам старинное оружие. Гартинг держался скованно, поскольку до сих пор толком не знал, кто такой граф де Лотрек и зачем он явился в Тамбов.

Савин внимательно осматривал комнаты, стараясь приметить все важные детали. Как опытный посетитель светских салонов, он заметил, что губернатор склонен к роскоши и изяществу, любит коньяк и игру в нарды.

В большой гостиной, несмотря на дневное время, горело множество свечей. На столе сверкала белизной муслиновая скатерть. Окна, ведущие в сад, были распахнуты, и в комнаты лилась упоительная прохлада последнего дня весны.

– Что привело вас в нашу скромную губернию? – учтиво спросил губернатор, стараясь не выдать голосом своего волнения.

– Так ли уж скромную? – усмехнулся Савин.

Он выразительно посмотрел на золочёный столовый сервиз на столе и огромную вазу из оникса.

– Слава о вашем правлении давно вышла за пределы вверенной вам территории, – многозначительно произнёс гость.

– Вот как? – губернатор озадаченно перевёл взгляд с сервиза на графа.

– В Петербурге только и разговоров, что о генерал-губернаторе Гартинге, – выразительно произнёс Савин.

Губернатор расплылся в самодовольной улыбке и открыл перед графом дверь в столовую. Там суетились слуги, расставляя на столе приборы. Савин понял, что обед ожидается знатный, и рот его наполнился слюной от заманчивого запаха жареного.

Окна столовой выходили на широкую террасу, ведущую в сад. Через боковое окно Савин заметил тень, мелькнувшую между деревьями. Вглядевшись, он узнал Наталью. Девушка неторопливо шла по аллее с книгой в руке. Она совершенно не выглядела больной. Значит, нарочно избегает встречи с «графом»! Наталья, видимо, предпочитала наслаждаться чтением в саду, под лучами ласкового солнца. С каким удовольствием Николай составил бы ей компанию, но его замысел требовал выдержки.

Он быстро взглянул на губернатора. Занятый мыслями о своей персоне, тот не замечал, с каким интересом гость наблюдает за его дочерью.

– Приятно слышать! Потому что, знаете ли, наша служба – тяжкое бремя. Столько забот, бдений. Одни революционеры чего стоят, – важно проговорил Гартинг, вытирая толстый затылок вышитым платком.

– Да что вы? Они и сюда добрались? – воскликнул Савин, подходя к обеденному столу вместе с губернатором.

– Говорят, они повсюду. Только разыскать пока не можем, – отозвался губернатор, обречённо разводя руками. – Но скоро ждём из Петербурга знаменитого сыщика, господина Путилина. Уж он-то раздавит гадину!

Губернатор сжал кулак и уже занёс его над столом, но сдержался.

– Путилина? Ивана Дмитриевича? – улыбнулся граф. – Я с ним знаком. Большой, знаете ли, профессионал. И человек приятный.

Говоря это, Савин вспомнил первый удар кнутом по спине, который получил на допросе именно от Путилина. От этой мысли по коже невольно пробежали мурашки. И он тут же подумал, что надо в лепёшку разбиться, а поквитаться с негодяем сыщиком!

– Передам ему поклон от вас по прибытии. Прошу, – губернатор любезно указал гостю на почётное место за обеденным столом.

– Прошу прощения. Я бы сперва отлучился в уборную.

Савину совсем не хотелось продолжать скучную беседу, в то время как прелестная Наталья гуляет одна в тенистом саду. Он сгорал от желания поближе познакомиться с девушкой и произвести на неё приятное впечатление.

– Конечно, конечно, – понимающе кивая, сказал губернатор.

Желание графа оказалось весьма кстати. Губернатор хотел отдать распоряжения слугам, чтобы гость получил полное удовольствие от визита. Указав графу нужную дверь, Гартинг поспешил в коридор – поговорить со своим дворецким. Едва он вышел, Савин немедленно отравился в сад.

Вековые деревья, насаженные ещё при дедушке нынешнего губернатора, создавали прохладную зелёную завесу над дорожками. Подстриженные кусты и цветущая розовая аллея дополняли картину безмятежной роскоши. Савин невольно замечтался, представляя себя среди этой красоты в объятиях прелестной Натальи. Узкая тропинка вела к жасминовой аллее. Там, задумавшись с книгой в руках, сидела на скамейке Наталья.

Савин уверенно свернул и пошёл напрямик между кустами, сокращая путь. Времени у него было в обрез, нужно успеть заинтересовать девушку и достичь нужного эффекта. У корнета был немалый опыт общения с благородными девицами, он знал, как им понравиться. Девушки любят романтические сюрпризы!

Незаметно пробравшись к скамье, Савин спрятался за кустом, словно мальчишка. Затем, зажмурившись, он принялся насвистывать, искусно изображая пение соловья.

Наталья прервала чтение и обернулась на звук. Савин тут же затих. Удивлённо пожав плечами, девушка вернулась к чтению. Выждав пару минут, Савин снова засвистел громче прежнего. Девушка оторвалась от книги. Задумчиво посмотрела на верхушки старых деревьев, купавшихся в лучах солнца, и прикрыла глаза, наслаждаясь изысканной трелью. Ей вспомнилась деревня, где она отдыхала с папенькой у реки. Это было так душевно…

Позабавив девушку соловьиными трелями, Савин осторожно выбрался из укрытия и обошёл скамью сзади, пока Наталья ничего не заподозрила.

– Наталья Николаевна, позвольте представиться… – Савин вежливо поклонился, сделав изящный жест.

От неожиданности Наталья испуганно открыла глаза и вздрогнула, так что книга выпала из её белоснежных рук.

– Вы что себе позволяете? – с негодованием воскликнула девушка.

– Быть может, вы забыли меня. Мы уже виделись в театре. Я – граф де Тулуз-Лотрек, – продолжал Савин, словно не замечая волнения девушки.

Наталья, не привыкшая к такому поведению кавалеров, взглянула на него с гневом. Лицо её приняло суровое выражение.

– Сударь, мне совершенно не интересно ваше общество, – холодно произнесла девушка.

Её голубые глаза сверкали негодованием. Она резко встала и, не подняв с земли книги, устремилась по тропинке прочь. Девушка явно показывала, что не желает разговаривать со столь наглым типом.

Савин подобрал книгу и бросился вслед за Натальей. Резким движением он схватил её за руку, словно девушка уже безраздельно принадлежала ему.

– Наталья Николаевна, я влюблён в вас без памяти, влюблён с самого первого взгляда, – воскликнул Николай, глядя девушке в глаза с неприкрытой страстью.

– Отпустите меня! – крикнула Наталья, пытаясь вырваться.

Савин послушно отпустил её и заговорил жарким полушёпотом:

– Поедемте со мной в Париж, умоляю вас!

– С такими манерами, сударь, я даже до собственного крыльца с вами не пойду! – презрительно ответила Наталья.

Она чувствовала невероятное раздражение, оттого что не могла достойно противостоять этому самоуверенному наглецу. Дочь губернатора не привыкла к подобным выходкам и не представляла, как вести себя с кавалером, дерзко идущим наперекор этикету и правилам приличия. Девушка поспешила прочь от графа, но он упорно следовал за ней. Неприступность Натальи не огорчала Савина. Ему казалось, что губернаторская дочка просто слишком высокого мнения о себе.

«Ломается, как институтка на первом балу. Однако же я укрощу тебя, голубушка!» – думал он.

Желание завоевать Наталью было для него сейчас не просто частью намеченного плана, а азартной целью. Это как игра в вист, когда на кон поставлена огромная сумма.

– Наталья, постойте же! – умоляюще воскликнул он и попытался обнять её за талию.

– Хам! Я сейчас закричу! – задохнувшись от гнева, сдавленно проговорила Наталья.

Девушка настолько потеряла контроль над собой, что испугалась собственной ярости. Ей казалось, что сейчас этот бесстыдник набросится на неё, и тогда… Что будет тогда? Страшно даже представить столь неловкий момент.

Савин даже мысли не допускал, что может не нравиться Наталье. Он полагал, что голубоглазая красавица всего-навсего играет с ним, как все разбалованные девицы из знатных семейств. Корнет не пошёл за ней дальше и, оглядевшись по сторонам, направился обратно к дому. Пора было вернуться к столу, чтобы не вызвать подозрений.

– Что за город такой, не бабы, а сплошные кобылицы! – с досадой воскликнул он.

Савин посмотрел на книгу, которую до сих пор держал в руке, и с презрением отбросил её в кусты. Ему показалось, именно содержание этого романа сделало девушку настолько чёрствой, что она возвела вокруг себя недосягаемую стену из благородных манер.

Занятый своими мыслями, Савин не заметил за кованой оградой сада тёмную женскую фигуру. Это была Вера. Спрятавшись за кустом жимолости, революционерка наблюдала за всем, что происходило в саду, и напряжённо вглядывалась в лицо корнета. Вера пыталась понять, что он чувствует и почему ведёт себя так.

Когда Савин бежал за губернаторской дочкой, Вера с невольной ревностью закусила губу. Ей хотелось закричать ему вслед что-нибудь оскорбительное, но она сдержалась. Его напыщенный вид и дорогой костюм ясно показывали, на какие нужды «главный» потратил партийные деньги.

«И ради чего? Чтобы понравиться сумасбродной дочке губернатора? Предатель!» – думала про себя Вера.

Нахмурив брови, она размышляла, как разоблачить негодяя. Сегодня всё станет на места! Этот проходимец ответит за свой бессовестный обман, и бразды правления снова вернутся к ней. Теперь товарищи узнают, кто такой этот… мерзавец. Вера чувствовала одновременно разочарование, гнев и обиду.

6

Савин с лёгким пренебрежением смотрел на подпольщиков, собравшихся в той же избе, где он впервые их встретил. Простота и наивность этих людей вызывали у него усмешку. Вера намеренно собрала товарищей для прочистки его «предательской натуры», и революционеры смотрели на Савина враждебно, легко поверив доводам своей пылкой предводительницы.

Восседавший на стареньком стуле в дорогом чёрном сюртуке и лакированных сапожках Савин выглядел настоящим столичным щёголем. Его аккуратно уложенные волосы, гладко выбритое лицо и запах французского одеколона вызвали не только подозрение, но и возмущение у тех, кто доверчиво уступил ему власть и партийные деньги.

Вера стояла перед Савиным с таким суровым видом, будто объявляла ему приговор. Молчаливая поддержка товарищей придавала ей силы. Девушка с недоумением осознавала, что этот нахал даже не думает извиняться.

– Друзья, вы только посмотрите на эту буржуйскую морду! Где деньги, которые я вам передала? Отвечайте немедленно! – гневно воскликнула она.

Савин уставился в пол, нарочно опустив голову, словно изучал старые прогнившие доски. Он ждал, когда Вера выпустит пар, чтобы нанести ей сокрушительный ответный удар.

Девушка посмотрела на товарищей и подняла правую руку вверх:

– Кто за то, чтобы доложить об этом наглеце в главный комитет и отстранить его от управления ячейкой, поднимите руки!

Даже не глядя на подпольщиков, Савин понимал, что они разгневаны до предела. Одного слова сейчас достаточно, чтобы они забыли об осторожности и пристрелили его. Но он терпеливо сохранял молчание. Ещё не время вмешиваться…

Юноша Степан, стоявший рядом с Верой, первым вскинул руку.

– У нас даже губернатор не позволяет себе так одеваться! – с яростью вскричал он.

Глаза Степана горели возмущением. Казалось, он готов прямо сейчас наброситься на обманщика и задать ему трёпку.

Товарищи все как один подняли руки. Савин не поднимал взгляда, продолжая любоваться носками своих сверкающих сапог. Как нелепо они выглядели в нищенском убранстве этой комнаты, куда его забросила своенравная судьба!

– Спасибо, товарищи, за поддержку. Я сейчас же отправлю телеграмму, – сказала Вера.

Не желая больше общаться с предателем, она повернулась к нему спиной.

Корнет вскинул глаза на угрюмые лица и медленно, словно в театре, захлопал в ладоши. Его лицо светилось от удовольствия. Больше всего он любил моменты, когда его искусство поражать публику находило себе применение. Он встал и вплотную подошёл к Вере. От неожиданности она открыла рот, но не знала, что сказать.

– Отличное выступление, Вера Ивановна. Можно теперь я?

– Последнее слово? Пожалуйста! – гордо произнесла Вера, отступая на шаг.

На лице её отразилось удивление. Что ещё выдумал этот мошенник?

Савин холодно оглядел присутствующих, вальяжно поправил воротник и посмотрел на свою стройную тень, пересекавшую стену напротив. Выдержав эффектную паузу, он взглянул в лицо каждому из подпольщиков. Некоторые отводили глаза, чтобы не проявить лишнего неодобрения. Кто знает, чем обернётся эта странная история!

– Товарищи! Всё, что сказала сейчас Вера Ивановна – чистая правда.

Люди единодушно загудели, выражая негодование. Савин уверенно поднял палец правой руки, призывая всех к молчанию.

– Вы обещали дать мне слово, – он снова сделал паузу, чтобы подогреть интерес товарищей. – Так вот, Вера Ивановна забыла упомянуть, что вчера я был на приёме у губернатора. Сватался к его дочери.

Мужчины вновь обеспокоенно загудели. Но все понимали, что за этими словами кроется некая хитрость. Не может человек так нагло сознаваться в предательстве. Выходит, он задумал что-то полезное для общего дела?

Вера вскочила и суетливо замахала руками. Она что-то крикнула, пытаясь остановить Савина, но её никто не слушал. Корнет поднял руку, чтобы продолжить. Гул голосов немедленно стих.

– Товарищи, я получил телеграмму, – многозначительно произнёс Николай и обвёл всех таинственным взором. – Центр поставил передо мной задачу. И для её выполнения мне нужно внедриться в высший свет Тамбова.

– Что вы врёте? Какая ещё задача? – растерянно воскликнула Вера.

Она не ожидала такого поворота. Савин даже не обернулся к ней и спокойно произнёс то, о чём все боялись даже подумать:

– Убийство губернатора.

В комнате повисла мёртвая тишина. Савин почувствовал, как дух победителя вновь разливается по его жилам. Такие моменты он обожал больше всего. Какая безумная радость – пускать в ход своё прирождённое хитроумие и видеть, что оно действует на людей!

– Я лично назначен выполнить это поручение, – добавил Николай и наконец посмотрел на Веру в упор.

– И где же эта телеграмма? Покажите немедленно! – крикнула Вера.

Она не верила ни единому слову этого разодетого мошенника.

– Сударыня, такие телеграммы сразу же уничтожаются. Вам ли не знать об этом? – презрительно возразил корнет.

Он чувствовал невероятное удовольствие, видя, как расстроена и разочарована Вера. Жалкая, наивная глупышка!

– Вот-вот! Вы меня не слушали, а я вам сразу говорил, – воскликнул Степан и радостно захлопал в ладоши.

Юноша быстро подошёл к Савину и крепко пожал ему руку.

– Товарищ, вы наш вожак! – воскликнул юноша. – Я так рад, что работаю с вами плечом к плечу! Возьмите меня, пожалуйста, с собой на дело!

Глаза Степана сверкали жаждой действия. Мужчины, ещё недавно смотревшие на Савина с недоверием, совсем забыли о Вере. Её разоблачение потеряло смысл. Новый руководитель казался всем героем, которого так не хватало ячейке для сплочения и уверенности. Люди поднялись с мест и окружили Савина, чтобы расспросить о подробностях задания. Доверие, оказанное этому человеку главным центром, подействовало как гипноз.

Веру мучили отчаяние и стыд. В её голове снова и снова повторялась унизительная мысль: «Как же я могла так плохо думать о нём?» На глаза накатили слёзы, но девушка сдержалась и стояла молча, глядя в пол.

– Товарищи, не так скоро, – Савин вновь поднял руку вверх, чтобы унять шум. – Предстоит большая подготовительная работа. Нам нужно много взрывчатки. Все силы сейчас нужно бросить на сбор средств.

Революционер с бородкой, носивший подпольную кличку Шацкий, удивлённо посмотрел на вожака и спросил:

– А куда мы будем закладывать взрывчатку?

Савин расправил плечи и торжественно, словно с театральной сцены, произнёс:

– Я взорву дом губернатора вместе с ним и всей местной знатью. Тамбов станет первым городом, управлять которым будут рабочие и крестьяне!

Мужчины восторженно зашумели. Какая невиданная смелость! Задуманное казалось реальным и неизбежным. Всех охватила гордость.

На радостях Степан выхватил из кармана Шацкого пистолет и выстрелил в потолок, внезапно оглушив всех.

– Ура!!! – заорал он что есть мочи.

Грохот выстрела был настолько неожиданным, что некоторые революционеры упали на пол, прикрыв головы руками.

– Быстро, уходим отсюда, – прошипел недовольный Савин.

Под общий гомон все бросились к двери и один за другим покинули избу.

7

В гостиной губернатора продолжалось веселье. Хозяин дома, развалившись в широком кресле, наслаждался наливкой под звуки фортепиано, на котором играла прекрасная Наталья. Гартинг чувствовал полное удовлетворение жизнью, когда милая дочь развлекала его игрой.

Дверь в гостиную резко отворилась, и перед губернатором предстал взволнованный граф. Вид у него был такой, словно в городе случился пожар. Губернатор приподнялся и удивлённо спросил:

– Господин Лотрек? Чем обязаны?

Отдышавшись, граф поклонился в ответ, перевёл взгляд на неподвижно сидящую Наталью и произнёс так, будто говорил о главном событии своей жизни:

– Слава богу, вы оба здесь. Николай Мартынович, я прошу руки вашей дочери.

Не ожидая подобных слов, Наталья взвизгнула и испуганно посмотрела на папеньку. От изумления губернатор плюхнулся назад в кресло и растерянно уставился на графа:

– Это так… неожиданно!

Савин подошёл ближе и заговорил бархатным голосом, искусно играя тембром, как настоящий актёр:

– Понимаю. Сам впервые в такой ситуации. Но ваша дочь… похитила моё сердце. А без него, сами знаете, жить никак нельзя!

Губернатор почувствовал, что великолепный день преподносит ему новый приятный сюрприз. Предложение графа – весьма удачный вариант, который поможет ему усмирить злые языки. Он задумался, мысленно просчитывая все последующие выгоды такого союза. Благодаря родству с графом он приобретёт признание в столице. И во всём Тамбове не будет более значительной фигуры, чем семейство Гартингов.

Не дожидаясь ответа папаши, Савин опустился перед Натальей на одно колено и достал из жилетного кармана маленькую коробочку.

– Наталья Николаевна! – проникновенным голосом воскликнул мнимый граф. – Я верю, что нас свела божественная рука судьбы! Так будьте же моей женой!

Он открыл коробочку, отделанную изнутри розовым шёлком, и вынул из неё бриллиантовое кольцо. Глаза Натальи засияли при виде изысканного украшения, но она тотчас опомнилась и демонстративно отвернулась.

– Послушайте, граф де Лотрек! – презрительно произнесла Наталья. – Я вам не какая-то парижская мадмуазель! Я за первого встречного не выйду!

Ответ дочери заставил губернатора вскочить с кресла с такой прыткостью, словно ему снова стало двадцать лет. Возмущённо пыхтя, он подскочил к Наталье.

– Что-о-о-о? – заорал губернатор, вне себя от гнева.

В его планы совсем не входило упрямство дочери. От былой мягкости и степенности любящего папеньки не осталось и следа. Гартинг мгновенно переключился на свою главную роль – самодура-губернатора, не терпящего возражений от подчинённых.

Не смотря на отца, Наталья пожала плечами и жеманно ответила:

– Папенька, я так решила.

– А я решил иначе! – вскричал губернатор, багровея от гнева.

Наклонившись к дочери, Николай Мартынович прошипел ей на ухо:

– Дура! Если графу откажешь, кто к тебе потом свататься пойдет? Папа римский?

Наталья печально посмотрела на отца и капризно скривила губы:

– Но я не люблю его.

– Да у него денег поди столько, что вмиг полюбишь, – прошептал губернатор, хитро подмигивая дочери.

Не дождавшись ответа Натальи, губернатор повернулся к графу, по-прежнему стоящему на одном колене, и учтиво поднял его за локоть.

– Извините моей дочери несдержанность речи, – любезно проговорил Гартинг. – Мы, конечно же, согласны и премного благодарны за такую честь.

Обернувшись к дочке, он сказал мягким, но не терпящим возражений тоном:

– Наталья, прими кольцо!

Надув губы, словно маленький ребёнок, Наталья обиженно посмотрела на отца и сделала несколько шагов к графу. Не глядя ему в глаза, она почти вырвала бриллиантовое кольцо из его рук и вернулась к роялю.

Губернатор облегчённо вздохнул, будто с его плеч свалилась непосильная ноша.

– Вот и славно! А теперь, граф, прошу в кабинет, – любезно промолвил он, показывая на дверь, ведущую в соседнюю комнату. – Обсудим детали в мужском кругу. Или, как говорят у вас во Франции, тет-а-тет.

Губернатор взял Савина под локоть и подмигнул ему. «Ну, вот, кажется, дело слажено!» – внутренне усмехаясь, подумал корнет.

В просторном губернаторском кабинете пахло дорогим табаком и свежесваренным кофе. Довольно напевая себе под нос, Николай Мартынович открыл стеклянный шкафчик, вынул оттуда хрустальный графин с настойкой и пару изящных рюмок.

Савин проговорил торжественным тоном:

– Благодарю, Николай Мартынович, за доверие! Я предвкушаю счастливое время, когда мы с Натальей переберёмся в моё имение в Бургундии.

От неожиданности губернатор перестал напевать и пролил немного настойки на стол. Он с удивлением поднял глаза на графа.

– Зачем же так далеко? Оставайтесь у нас! – воскликнул губернатор, указывая рукой на пышный сад за окном. – Ну чем Тамбов хуже Бургундии?

– Город прекрасен, спору нет, – согласно кивнул Савин. – Но у меня на родине – предприятия, родовые земли.

Граф поднял вверх брови, словно сетуя на горькую необходимость заниматься делами. Губернатор мгновенно оживился и по-хозяйски расправил плечи:

– Так это мы и здесь устроим!

Подойдя к графу, Гартинг с улыбкой обнял его за плечи:

– Земли пожалую, сколько захотите. Мануфактуру возведём такую, что не только в Бургундии – в самой Пензе обзавидуются! – его глаза горели искренней радостью, будто перед ними уже красовались замечательные предприятия зятя.

С этими словами губернатор протянул графу рюмку, доверху налитую вишнёвой настойкой.

Чувствуя, что рыба крепко сидит на крючке, Савин продолжил играть:

– Понимаю, что вам нелегко прощаться с дочерью, но это слишком щедро.

Слегка отстранившись от губернатора, гость твёрдо произнёс:

– Так что я не могу принять вашего предложения, простите.

– Обижаете, граф! – воскликнул Николай Мартынович, снова хватая будущего зятя за плечи. – Мы же с вами родные люди! Ну?

Он искательно заглянул Савину в глаза. Тот улыбнулся с напускной усталостью, словно обдумывал решение. Выдержал паузу, считая в уме до двадцати, потом одобрительно кивнул.

– Что ж… Хорошо, воля ваша.

Губернатор победно засмеялся, чокнулся с графом рюмкой и выпил наливку залпом, радуясь тому, что всё будет по его желанию. Теперь можно закатить такую свадьбу, что из самого Петербурга гости приедут!

Савин задумчиво огляделся и продолжил прежним деловитым тоном:

– Но давайте для порядка зачтём это как приданое.

Вопросительно посмотрев на будущего тестя, граф добавил непринуждённым тоном:

– И лучше бы получить в ассигнациях, чтобы сразу пустить в оборот.

Счастливый и воодушевлённый губернатор даже не думал возражать.

– Конечно! – радостно вскрикнул он. – На приёме в честь вашей помолвки я вам с превеликим удовольствием выдам ассигнование.

Губернатор снова наполнил рюмки настойкой и, чокнувшись с гостем, предложил выпить за новый проект. Он был несказанно доволен тем, что сумел склонить на свою сторону благородного графа. Теперь его семейство ждёт полный расцвет и слава!

8

В летний день из-за жары дверь в банк была распахнута настежь. Каждый занимался своим делом – кассир стучал костяшками счётов, клерки переписывали документы, клиенты ждали своей очереди, стоя у окошечка с золочёной надписью «Касса».

Неожиданно тишину и спокойствие прервали люди, стремительно ворвавшиеся внутрь. Их было трое – двое мужчин и стройная девушка в тёмно-синем платье. Лица грабителей были скрыты масками. Один из бандитов немедленно пальнул в потолок. Перепуганные клиенты и работники банка с визгом шарахнулись к стенам.

Юноша с винтовкой в руках остался у входа, предупреждая попытки к бегству. Бандит, под маской которого виднелась короткая борода, придвинулся к кассиру и направил на него револьвер. Тот покорно поднял вверх дрожащие руки. Пенсне упало с носа кассира и повисло на шнурке. Лицо пожилого кассира было смертельно бледным, губы посинели, как бывает при сердечном приступе.

Девушка в маске бросила на стойку ридикюль и коротко приказала кассиру:

– Всё, что есть, сюда!

Тот послушно выдвинул ящик и принялся складывать в сумку всё его содержимое: бумаги, чернильницу, печать.

– Ты что делаешь? – злобно прошипела грабительница.

– Но вы же сказали… всё, что есть, – жалобно прошептал кассир.

– Я про деньги говорю! – гневно вскричала девушка. – Деньги складывай!

Кассир дрожащими руками вынимал из ящика аккуратные пачки купюр. Денег было достаточно, чтобы ридикюль быстро заполнился доверху. Девушка не сводила глаз с кассира, мысленно пересчитывая стоимость награбленного. Для первого раза улов оказался приличным.

Юноша, охранявший двери, заметно нервничал, то и дело перекладывал винтовку из одной руки в другую. Казалось, он вот-вот случайно нажмёт на спусковой крючок. Парень что-то бормотал себе под нос, поминутно оглядываясь на улицу за спиной. В конце концов нервы его сдали, и он отчаянно завопил:

– Быстрее же, ну, быстрее! Нас сейчас сцапают!

– Это всё, – дрожащим голосом пробормотал кассир.

Бандит с бородой приказал ему:

– Чернила свои вытащи!

Кассир покорно вынул из ридикюля чернильницу, печать и бумаги. Девушка захлопнула сумку, резко щёлкнув замочком. Испуганные посетители прижались кто к стене, кто к стойке – им показалось, что кто-то из грабителей выстрелил.

Юноша бросился бежать, за ним поспешил грабитель с бородой. Не оглядываясь назад, он выскочил за порог банка. Последней рванула девушка. Но не успела она сделать и трёх шагов, как одна из посетительниц, пожилая дама, со всей силы ударила её по затылку ручкой зонта.

– Ай! Ты совсем сдурела? – вскрикнула девушка, оборачиваясь к нападавшей.

– Ты мои деньги украла, мерзавка! – завопила разъярённая старуха.

– Это деньги банка, – сердито пробормотала грабительница. – Он наживается на бедняках!

Но старуха снова ударила её тяжёлым металлическим зонтом – на этот раз в висок. В глазах у девушки помутилось. Старая дама вновь занесла зонт. Но тут в банк вернулся молодой грабитель. Он направил на старуху винтовку, и та в страхе отпрянула.

– Бежим! Городовой на углу! – крикнул грабитель и, схватив девушку за руку, потащил за собой.

Очнувшись от шока, люди в банковском зале запричитали, один из них заорал во всё горло:

– Полиция, полиция, нас грабят!

Но троица грабителей уже скрылась из виду.

9

В квартире Веры, всегда такой чистой и аккуратной, царил страшный беспорядок. Вперемешку с обувью на полу валялись чёрные маски, винтовка, револьвер. Стена прихожей была в красных пятнах. Вера едва держалась на ногах. Степан и Шацкий с трудом довели её до кровати. С головы девушки струйкой стекала кровь.

Ограбление банка прошло успешно, но нападение старухи могло стоить жизни всем троим. Если бы они замешкались ещё на минуту, арест был бы неизбежен. Раны Веры были не столько опасными, сколько болезненными. Голова у девушки кружилась, кровь заливала платье.

– Надо приложить… мокрую тряпку, – растерянно бормотал Степан.

Шацкий бросился на кухню и вскоре принёс полотенце, смоченное водой. Приложив его к голове Веры, он ласково спросил:

– Вера, Верочка, ну как ты? Может, тебе нюхательной соли дать? Или вина глоточек?

Неожиданно в комнату вошёл Савин – видимо, только что из ванной, голый до пояса, с мыльной пеной на щеках. Он потрясённо уставился на революционеров. Уж слишком странно они выглядели – бледные, растрёпанные, руки в крови.

– Что у вас тут стряслось, друзья мои? – нарочито строгим голосом спросил он.

Шацкий поднял с пола туго набитый ридикюль.

– Вот. Деньги, которые вы просили.

Савин снова глянул на Веру. Лицо её было бледно, как мел, сквозь полотенце проступала кровь.

– Вы что, и правда банк ограбили? – удивлённо спросил Савин, открывая ридикюль.

– Налетели как коршуны! – гордо ответил Степан, принимая боевую позу. – Там все чуть не померли от страха!

Савин ещё раз заглянул внутрь сумки и быстро поднял голову. Лицо его стало напряжённым.

– Вам здесь опасно оставаться! – сказал он.

Корнет взял мужчин под локти и вывел их из спальни, тихо поясняя:

– Нужно залечь на дно. Чтобы вас дня три никто не видел. Лучше всего на это время уехать в деревню. Понятно?

Степан и Шацкий закивали.

Савин выпроводил их из квартиры, запер дверь на ключ и вернулся в спальню. Вера была в сознании, но лицо её казалось слишком бледным и страдающим. Николай снял с её головы полотенце.

– Кровь остановилась. Но надо бы забинтовать рану, – сказал он.

– В комоде есть бинты, но у меня сил нет встать, – слабым голосом отозвалась девушка. – Голова кружится.

– Не надо вставать. Я всё сделаю, – сказал Николай.

Он нашёл в ящике комода бинты, принёс из кухни бутылку водки и осторожно обработал ранки. Затем ловко перебинтовал голову девушки.

– Кто вас так? – спросил он, заканчивая перевязку.

Вера коротко рассказала, как прошло ограбление, упомянув о злобной старухе с зонтом.

– Не надо было так рисковать, – прошептал Савин голосом, полном искренней теплоты.

Он смотрел на Веру, лицо которой от боли и слабости утратило обычное гордое выражение. Сейчас она казалась совсем юной, необычно женственной и хрупкой.

– Ради дела я готова на всё, – еле слышно проговорила девушка, и её зелёные глаза наполнились слезами.

Вера попыталась приподняться и, глядя Николаю прямо в лицо, добавила:

– И ради тебя.

От внезапного признания девушки Савин оцепенел. Его скулы и лоб обдало жаром. А Вера смотрела на него, как может смотреть только искренне влюблённая женщина – покорно и вместе с тем восхищённо.

– Н-да, видно, крепко тебя приложили, – смущённо пробормотал Савин и растерянно почесал затылок.

Имея немалый опыт в делах любовных, он почему-то смутился от страсти Веры. Она всегда казалась ему такой холодной, не интересующейся ничем, кроме революции. Оказывается, под жёсткой оболочкой таилась нежная трепетная душа!

«Святая простота! Такую обманывать – всё равно что котёнка мучить», – подумал Николай.

Стараясь не смотреть Вере в лицо, он начал заботливо поправлять ей подушки. Когда он склонился над ней, девушка прерывисто вздохнула, не сводя глаз с его обнажённых плеч и груди.

– Я так рада, что ты с нами, – быстро проговорила Вера. – Без тебя они никогда не решились бы на теракт. И на ограбление.

Нежный голос Веры пробудил в Николае сострадание. Он подумал, что из-за него девушка могла попасть в кровожадные лапы жандармов. Савин вспомнил, как один их них безжалостно пинал его ногой в промежность.

– Это не мои заслуги. Это всё – для дела революции, – проговорил он, по-прежнему избегая молящего взгляда Веры.

– Пообещай, что возьмёшь меня с собой, – попросила она.

Тонкие черты её лица и светлая детская улыбка невольно очаровали корнета. Он не мог противостоять этому странному обаянию.

– Куда? – улыбнулся он.

– Я хочу увидеть, как там всё взлетит на воздух, – с диким блеском в глазах проговорила Вера.

Савин постарался принять суровый вид.

– Слушай, Вера, это не игрушки. Это очень опасно.

– Пообещай! Пожалуйста, – простонала Вера и, приподнявшись на локте, схватилась рукой за его плечо.

На какой-то миг их тела соприкоснулись слишком близко.

– Хорошо, обещаю. Но сперва тебе нужно отдохнуть… – нежно проговорил Савин.

Но девушка не дала ему договорить. Преисполненная благодарности, она с силой притянула его к себе и страстно поцеловала в губы.

Савин и не думал сопротивляться. Где-то в глубине души он знал, что именно так однажды и выйдет, поэтому принял страсть Веры как должное. Да, он восхищался её искренней страстью, красотой её тела, истосковавшегося без любви. Но самое большое удовольствие Николай получал от своего искусства обольщать.

10

Усадьбу губернатора окружал высокий кованый забор, почти скрывавший от постороннего глаза старинный сад с его тенистыми аллеями, клумбами и беседками. Въездные ворота были заперты изнутри, их охраняли двое стражей в специальной форме.

Савин подъехал к дому губернатора на большой повозке, доверху заставленной деревянными ящиками, прикрытыми брезентом. Корнет сам управлял лошадьми. В своём роскошном костюме и цилиндре он выглядел довольно нелепо на месте кучера.

Остановившись у ворот, Савин приказал немедленно отворить их. Но один из стражников преградил ему путь, не желая слушать никаких объяснений.

– Кто такой? Где разрешение? – негодующе твердил он, тупо смотря на разряженного молодца.

– Отворяй, я граф де Тулуз-Лотрек! – произнёс Савин так, словно объявлял премьеру спектакля.

Стражник досадливо покосился на незнакомого гостя и недоверчиво ответил:

– Не знаем таких. Разворачивай.

– Ты что, первый день здесь? – не унимался Савин. – Я тебя выпороть прикажу!

Корнет угрожающе привстал на козлах, словно желая огреть несговорчивого охранника кнутом. Тот опасливо отодвинулся и проворчал:

– Мне откуда знать, что вы граф? – затем посмотрев внимательно на груз, добавил: – Разворачивайте, не положено.

Из-за ворот показался второй стражник. Он вообще не стал ничего слушать, а попросту наставил ружьё на Савина и завопил:

– Эй, господин хороший! Убирайтесь подобру-поздорову!

Возмущённый таким обращением, граф спрыгнул с повозки и вплотную подошёл к охраннику с ружьём. Упёршись грудью прямо в холодный ствол ружья, Савин спокойно проговорил:

– Как иногда много зависит от таких простых людей, как вы, господа! Завтра у меня помолвка с Натальей Николаевной, я везу ей сюрприз. Сам губернатор так желает породниться с древним французским родом, что просит меня остаться на этой земле… А тут вы оружием угрожаете! Вот он удивится, увидев своего зятя мёртвым, правда?

Савин злорадно усмехнулся. Стражники переглянулись, не зная, что сказать в ответ. Корнет заметил, что у охранника с ружьём задрожали руки.

– Чего глазками хлопаешь? Стреляй, и дело с концом! – насмешливо сказал он.

Первый стражник приказал товарищу:

– Опусти ружьё. Я пойду груз проверю.

Он приподнял брезент, скрывавший ящики, на которых были какие-то странные обозначения. Но Савин быстро отдёрнул его, понимая, что играет с огнём. А вдруг мужик грамотный и успеет прочитать слово «ОГНЕОПАСНО»? Тогда всё пропало! Поэтому он нагло подоткнул брезент обратно и запрыгнул назад на козлы:

– Совсем обнаглел? Отворяй ворота. Я лично доложу губернатору о вас.

Савин привстал, подстёгивая лошадь. Стражники переглянулись, и граф заговорщически добавил:

– Пусть наградит вас за хорошую службу!

Лица стражников просияли, и они, улыбаясь друг другу, радостно побежали отворять ворота. Савин направил лошадей в усадьбу так лихо, что охранников едва не задело тяжёлой повозкой.

Подъехав к хозяйственному двору, Савин оставил груз за большим амбаром, натянул брезент покрепче, чтобы ни одна душа не посмела заглянуть внутрь, и удалился. Теперь всё было готово для торжества. Осталось дождаться нужного часа и получить то, что он по праву заслуживает. Корнет шёл, насвистывая свой любимый вальс. Ему представились удивлённые лица гостей, и он улыбнулся, мысленно хваля себя за сообразительность.

Вечером того же дня в гостиной губернатора собралось множество знатных особ, приглашённых на бал по случаю помолвки Натальи с графом. Поздравить будущих молодожёнов съехался высший свет со всей Тамбовской губернии. Пышно разодетые дамы в окружении своих благородных супругов пили холодное шампанское и местную наливку, которую по случаю торжества губернатор заказал у своего приятеля, держащего винный завод.

С иголочки одетый Савин с красавицей Натальей под руку танцевали вальс посреди залы, украшенной огромными букетами цветов. Гости с восхищением любовались прекрасной парой и удивлялись столь быстро завязавшемуся родству графа старинного французского рода с провинциальным губернатором. Видимо, красота Натальи затмила его молодой разум. А как губернатору-то повезло, завистливо повторяли многие.

Довольный Гартинг наблюдал за дочерью и будущим зятем, и сердце его радостно стучало. Он испытывал невероятное наслаждение от выгодной сделки. Пробил час, когда многие захотели бы оказаться на его месте. Губернатор искренно радовался тому, как выгодно пристроил дочь.

Савин кружил Наталью, одетую в шёлковое голубое платье, отделанное белым кружевом шантильи. Холодный оттенок подчёркивал небесный цвет глаз девушки, которые по-прежнему смотрели на жениха с гордой неприступностью.

– Дорогая Наталья, я приготовил сюрприз, от которого все будут в восторге. И даже вы, – хитро улыбаясь, сообщил Николай.

Наталья молча разглядывала через плечо собравшихся гостей. Ей нравилось быть в центре внимания, но наглый граф раздражал её своей самоуверенностью.

– В постель я с вами всё равно не лягу, даже не надейтесь, – парировала она, стараясь хоть как-нибудь задеть его чувства.

Но Савин даже не попытался изобразить разочарование. Он улыбнулся и насмешливо ответил:

– Вы слишком недальновидно мыслите, дитя моё.

Развернув девушку лицом к родителю, Савин коротко сказал:

– Пойдёмте!

Приблизившись вместе с Натальей к губернатору, граф учтиво поклонился.

– Николай Мартынович, моему счастью нет предела. Я даже не думал, что судьба предложит мне такое благоденствие, остаться здесь с вашей дочерью навсегда!

Губернатор довольно улыбнулся и обратился к смущённой дочери:

– Наталья, приехал Волканов, не могла бы ты встретить его? А то он, как всегда, теряется.

– Да, конечно, папенька, – согласилась Наталья.

Она была рада наконец-то избавиться от жениха.

– Кто такой этот Волканов? – с интересом спросил Савин, разглядывая гостей.

– Это наш начальник полиции, человек весьма строгих нравов. Я вас обязательно познакомлю, – ответил губернатор, поправляя белый бант на груди.

Николай Мартынович всмотрелся в дальний угол залы, откуда ожидал появления важного гостя. Взяв графа под локоть, он предложил пройти на балкон, открывавший красивый вид на имение. Здесь, оставшись наедине с будущим зятем, губернатор достал из кармана бумажник, вынул оттуда какой-то документ и протянул его графу.

– Прошу меня простить, ассигнациями не получилось, – виновато улыбаясь, проговорил Гартинг. – Но вот чек, вы можете обналичить его в любом банке.

– Да, это, конечно, немного сложнее… – замялся Савин.

Он старательно притворялся, что расстроен. Губернатор развёл руками и ещё раз извинился, ссылаясь на занятость.

Савин не спеша положил чек во внутренний карман, словно делая одолжение.

– Знаете, я подумал, что вы могли бы стать партнёром в моих французских предприятиях, – с энтузиазмом предложил граф.

Губернатор просиял:

– О, это было бы большой честью для меня!

Гартинг не уставал удивляться этому молодому аристократу, умеющему тонко вести дела и знающему цену деньгам.

– Мои юристы всё подготовят в ближайшее время и… – граф важно расправил плечи, но внезапно осёкся.

Он заметил, что по розовой аллее идёт Наталья в сопровождении господина в тёмно-зелёном полицейском мундире. По-видимому, это и был Волканов, о котором говорил губернатор. Медлить дальше было невозможно. Савин мгновенно согнал с лица испуг и ревниво хмыкнул, притворяясь, что ему не нравится общение Натальи с другим мужчиной. Губернатор взглянул на него с улыбкой и помахал Волканову.

– Не ревнуйте, граф! Это тот самый полицмейстер. Я уверен, вы подружитесь, – сказал губернатор, похлопав Савина по плечу.

Граф вежливо поклонился, выражая согласие. Но тотчас сделал вид, что вспомнил о важной вещи, и быстро проговорил:

– Прошу меня простить, я на одну минуту в уборную и сразу же вернусь.

Идя по длинным коридорам особняка, Савин несколько раз оглянулся, чтобы убедиться, что за ним не следят. Затем привстал на цыпочки и попытался открыть окно, ведущее в сад. Увы, оно оказалось наглухо закрытым. Нужно было незаметно выбраться из дома и пройти к повозке, спрятанной за амбаром.

В коридоре появился официант с ящиком шампанского. Не желая выглядеть подозрительно, граф сварливо накинулся на него:

– Отлично! Ты где так долго шляешься? Ну-ка, дай-ка мне одну!

Савин проворно вынул бутылку из ящика.

– Чего уставился? Иди! – прикрикнул он на опешившего официанта.

Тот поспешно ретировался. Савин дёргал ручки каждого окна, ведущего в сад, но, как назло, все они были намертво закупорены. Последнее, наконец, поддалось и со скрипом отворилось, впуская в коридор свежий запах летнего сада. Савин вскочил на подоконник и ловко выпрыгнул наружу, оказавшись, наконец, на свободе.

Уже сгустились летние сумерки, небо стало фиолетовым, а сад – чёрным. Тусклые фонари едва освещали аллею, по которой Савин бежал к своему тайнику. От особняка доносились негромкие разговоры и женский смех, сплетавшийся со звоном бокалов.

В жасминовой аллее на скамье, где некогда сидела Наталья, сейчас дожидалась Вера. Она то и дело выглядывала из кустов, считая каждую минуту. Как только Савин приблизился, девушка бросилась к нему на шею. Она всем телом прижалась к любимому и страстно припала губами к его губам.

Савин ответил ей пылким поцелуем и, вынув из-за пояса бутылку шампанского, с громким хлопком откупорил её.

– Ты с ума сошёл, нас услышат, – прошептала взволнованная Вера.

Савин отпил из горлышка и передал бутылку ей.

– Не переживай. Все уже настолько пьяны, что никому нет дела до нас.

Опьянённая счастьем, девушка сделала несколько больших глотков и опять страстно поцеловала Савина, словно не веря своему счастью.

– Всё, теперь к делу, – строго проговорил Николай.

Он выхватил из рук Веры бутылку, жадно отхлебнул шампанского и забросил его подальше в кусты. Схватившись за руки, парочка поспешила к телеге с ящиками взрывчатки, спрятанной за амбаром. Нужно было перекатить её прямо под балкон губернатора, на котором тот недавно передал лжеграфу щедрый чек.

– Надо действовать быстрее. Здесь слишком опасно оставаться, – прошептал Савин на ухо Вере, пока та удивлённо разглядывала ящики, пытаясь прочесть название.

Савин размотал длинный фитиль и соединил с другим фитилём, который был немного короче.

– Зажжёшь сама? Я пока лошадь подгоню, – спросил он.

Вера растерянно захлопала глазами.

– Я думала, мы сделаем всё вместе, – пробормотала девушка.

Ей было страшно остаться одной под самым носом у губернатора.

– Конечно, вместе, но так мы быстрее унесём отсюда ноги, – пояснил Николай.

Он прижал Веру к груди. Почувствовав тепло его тела, девушка не посмела спорить.

– Ты прав, – нежно прошептала она.

Савин протянул ей фитиль, и Вера крепко ухватила его.

– Как только я скроюсь в темноте, сразу поджигай и беги к забору, где условились, – приказал Николай.

Вера понимающе кивнула. Она предвкушала мгновение, о котором давно мечтала, но ей было немного жаль, что любимого не будет рядом.

Она гневно стиснула зубы и прошипела:

– Я так счастлива, что это мразь сдохнет!

Тем временем губернатор безмятежно беседовал с полицмейстером. Наталья предложила всем вместе пройти на балкон, чтобы насладиться тишиной летнего вечера и выпить прохладного шампанского.

Направившись через сад к забору, Савин быстро достал из кустов ранее спрятанный ридикюль с награбленными деньгами, а затем ловко, как акробат, перемахнул через ограду и вскочил на привязанного коня.

Вокруг не было ни души. Корнет достал из кармана выписанный губернатором чек и присоединил его к деньгам, весело захлопнув застёжку. Теперь оставалось выехать из Тамбова, оставив позади все свои изумительные приключения – побег с каторги, дружбу с революционерами, помолвку с Натальей и страстную связь с Верой Ивановной. Подумать только, настоящий авантюрный роман! И всё это совершил он, Николай Савин. Ну, и милостивая Фортуна помогла, конечно.

В этот самый момент Вера растерянно оглянулась. В её голове всё кружилось, то ли от счастья, то ли от выпитого шампанского, то ли от волнения, что наконец настал долгожданный миг расплаты с губернатором и его семейством.

Именно она совершит революционный подвиг во имя товарищей. Она не испугается и сделает всё, что надо, пусть даже отдаст свою жизнь. Но не сейчас! Там, за забором, её ожидает любимый. Он доверил ей самое сложное, и она выполнит задание наилучшим образом.

Вера подожгла фитиль и посмотрела вверх. На балконе стоял губернатор.

– Граф предложил мне деловое партнёрство, – хвастался Николай Мартынович. – На следующий неделе мы с ним отправляемся в европейский вояж, он мне покажет свои предприятия.

Тут Гартинг посмотрел вниз и вдруг испуганно воскликнул:

– А это ещё что?

В темноте прямо под балконом ползло по горящему шнуру яркое пламя. Неподалёку от телеги губернатор заметил женскую фигуру. Почуяв неладное, он вскрикнул от ужаса. Молодая женщина обернулась и злорадно усмехнулась.

Тут же сообразив, в чём дело, Волканов кинулся всем телом на губернатора и Наталью, заставив их упасть на пол. Едва они легли, раздался оглушительный взрыв, и яркие огни фейерверка щедро осыпали балкон.

Вера пробежала через сад. Её ноги заплетались, и она неудачно упала, больно оцарапавшись в темноте о колючие кусты. Кинувшись к забору, Вера обнаружила, что ни Савина, ни привязанной лошади там нет.

Салют оказался продолжительным и впечатляющим. Все гости ринулись на балкон, чтобы сполна насладиться красотой.

Кряхтя и отряхиваясь, губернатор привстал на колени.

– Ага! Ну, это наш граф! Вот так широта европейской мысли!

Посмотрев на лежащего рядом полицмейстера, он приказал со смехом:

– Волканов, слезьте с моей дочери немедленно!

– Кстати, где сам граф? Его давно уже не видно.

Озадаченная странным сюрпризом, Наталья глазами поискала жениха среди гостей. Но его нигде не было.

– Да, было бы весьма интересно с ним познакомиться, – пробормотал Волканов, отряхивая свой парадный мундир.

Выходка графа пришлась ему не по душе. Он до сих пор чувствовал, как по спине противно стекают капли пота.

Савин скакал по полю что есть мочи, оставляя позади имение губернатора, где праздновали его помолвку под громыхавший фейерверк. Эта забавная выдумка подчёркивала изящество и проницательность его ума. Тяжёлый ридикюль с деньгами приятно давил ногу, и корнет улыбался своей удаче.

Вера неуклюже перелезла через забор, изорвав платье, и помчалась по улице. Там, в синеющей дали, она заметила силуэт удаляющегося всадника. Каким же он оказался гнусным подлецом! Горькое разочарование исторгло из глаз Веры потоки слёз. Искры взрывающегося во тьме фейерверка озаряли её мокрое лицо. Всё оказалось гнусной ложью – и любовь, и убийство губернатора, и преданность делу революции.

– Негодяй, подлец, мерзавец, ненавижу! – застонала Вера, вмиг осознав, что произошло.

11

В кабинете начальника сыскной полиции Петербурга царил обычный беспорядок – горы документов, свечные огарки, пепельницы, переполненные окурками. Иван Дмитриевич вскрывал конверт с важным донесением, только что доставленный молодым офицером. По лицу Путилина скользнула лёгкая усмешка. Чуть слышно вздохнув, он отложил телеграмму и озадаченно посмотрел в открытое окно. Несколько минут сыщик разглядывал прохожих на улице.

– Кажется, дождь собирается, а я зонт не взял.

– Третий день собирается, никак не соберётся, – сказал офицер.

Путилин снова взял телеграмму.

– Кажется, это Савин, – пробормотал он. – По всем приметам совпадает.

– Какой Савин? – недоумённо спросил офицер.

По подоконнику застучали капли. Прохожие на улице начали раскрывать зонты или прятаться под козырьки лавок и контор. Наблюдая за ними, Путилин задумчиво потёр переносицу.

– Телеграмма, которую вы принесли… – поворачиваясь к офицеру, пояснил он. – Она сообщает о новом опасном преступнике. Слишком хитёр, слишком дерзок. И при этом молод, хорош собой, с благородными манерами… Помните корнета, который бриллианты у царской невестки украл, а потом с каторги сбежал?

Молодой офицер кивнул:

– Конечно, помню.

– Так вот, судя по всему, это он. Как раз в Тамбовской губернии его след потерялся! – уверенно проговорил Путилин. – Разошлите его приметы по всем губерниям, соседним с Тамбовской. Надо его изловить, пока не разошёлся.

Нарастающий шум дождя заглушил голос следователя. Оглушительный раскат грома словно подтвердил приказ.