Ты спросишь, Мишаня, как у меня сложилась личная жизнь? Скажу сразу, сложилась не только личная, но и семейная – я женился на однокурснице. Правда, потом развелся. На кого я учился? Учиться пришлось по специальности. Мне в этом смысле повезло…
Первое лето после армии Соловей провел напряженно. По большому счету занимался он двумя вещами – гонял друзей-наркоманов и бухал. А между этим умудрялся еще и работать. Организация, где график дежурств был сутки через трое, называлась гордо и страшно – СВОБР (специальный военизированный отряд быстрого реагирования). На что там предполагалось реагировать, неизвестно, но все, кто там работал, называли себя спасателями.
– Представляешь, – начал свой рассказ коллега Соловья Леха Лабазов, – прихожу вчера домой, весь такой трезвый. Бутылку вина купил хорошего, продуктов вкусных. Короче, уложили мы с женой детей спать, а сами на кухню. Выпили вина, съели деликатесы. И так нам стало хорошо, уютно! Вроде как в койку пора, а мы сидим и понимаем, что поговорить-то лучше…
– И в каком возрасте наступает такой семейный климакс? – на всякий случай поинтересовался Соловей.
– Судя по мне, после сорока лет.
– По сегодняшним меркам поздно.
– Я раньше не задумывался, но, оказывается, – есть семейное счастье.
– Так я не понял, у вас до постели-то дошло вчера?
– Как только деликатесы улеглись…
После этого диалог выдохся, и «спасатели», замолчав, включили телевизор. А через некоторое время на местном телеканале прошло объявление, что в службу новостей требуются журналисты. Опыт и образование не имеют значения, главное – желание работать.
– Надо тебе сходить, – заметил лежащий на панцирной кровати Леха Лабазов.
– Ты знаешь, а я давно хотел попробовать поработать на телевидении. Музыканта из меня не вышло – так, может, журналист получится?
– Давай, попробуй. А мы потом будем гордиться, что были с тобой знакомы.
На следующее утро Соловей и впрямь отправился в офис телекомпании. Сказав секретарше, что по объявлению, присел в курилке. Вскоре появился рыжий мужчина с бородой, оказавшийся главным режиссером.
– Значит, так. Редактора сейчас нет, и общаться с вами буду я!
– А редактор кто? – спросил Соловей.
– Его фамилия Рабинович.
– Редкая фамилия, надо сказать…
– Самое главное – она русская.
Выяснив, что общаться можно на одной волне, режиссер перешел к рабочим вопросам.
– Вы телевизор смотрите?
– Да, конечно.
– Какие передачи вам нравятся?
– Если из новостей, то «Сегодня». Если из аналитики, то «Итоги» (НТВ тогда еще была порядочной телекомпанией).
– А местные новости?
– Местные не смотрю.
– Почему?
– Потому что их нет!
Улыбка с лица главного режиссера исчезла – получается, Соловей сказал ему в лицо, что тот зря работает, смотреть все равно нечего.
– Опыта у вас нет?
– Нет. И образования тоже.
– Тогда поступим следующим образом. Вы где работаете?
– Спасателем в МЧС, – почти не соврал Соловей.
– Вот и напишите о своей работе. Не больше одного листа. Напишите – и приходите завтра. Главный редактор как раз вернется из командировки.
Соловей, выйдя из офиса телекомпании, не стал откладывать дело в долгий ящик и решил написать текст сразу. Через час сочинение было готово (помогла одна знакомая, у которой был дома компьютер). Вечером случайно проходил мимо телекомпании и решил зайти. Зачем завтрашнего дня ждать, когда все равно уже готово?
На этот раз в курилке было многолюдно. Там заседали спикер городской Думы, неуловимый главный редактор, рыжий режиссер, три оператора и пара журналистов. И вся компания, кроме режиссера, была поддатая. Как выяснилось позже, рыжий не пил в принципе.
– Извините, – начал Соловей, – я свой текст принес, кто здесь главный?
– Допустим, я главный, – ответил усатый мужчина с большим животом. – А вы как сюда попали?
– Сказал охраннику, что мне надо задание отдать, он и пропустил.
– Хм, хорошее качество для журналиста – умение охрану пройти… Присаживайтесь. Может, коньячку?
– Не откажусь.
Пока Соловей представлялся, знакомясь с присутствующими за руку, главный редактор Рабинович изучал полученный текст. Через пару минут вынес вердикт:
– Я скажу так – неплохо. Главное, без соплей. Вы раньше журналистом работали?
– Нет.
– Ну и хорошо. В нашем деле легче учить, чем переучивать. Приходите утром, попробуем с вами что-нибудь сделать.
Вот так Соловей стал работать телекорреспондентом. Остается добавить (а именно этой фразой чаще всего заканчиваются новостные сюжеты в отечественном «ящике»): через какое-то время выяснилось, что в стенах телекомпании торговали наркотиками. Занимался этим звукорежиссер. Потом его посадили. Соловей узнал эти неожиданные новости от Шурика и Чалого…
В свой спасательный отряд Соловей больше не возвращался даже за трудовой книжкой. Заехал туда лишь спустя почти десять лет, как раз девятого августа 2008 года. За столом сидел Леха Лабазов и слушал «Эхо Москвы». В руках он держал сотовый телефон.
– У меня сын там!
Где «там», Соловей понял без объяснений. В эти дни в новостях была одна тема – вооруженный конфликт между Россией и Грузией. Слово «война» не употреблялось, но судя по смскам, которые Леха получал от сына, это все-таки была настоящая война. К счастью, для Лехиного сына все закончилось хорошо – вернулся невредимым. Соловей даже хотел сделать с ним интервью, но региональной прессе это оказалось не нужно. Да и вообще, писать самостоятельно о военных конфликтах в ту пору было уже не принято. В стране укрепилась цензура.