Служба закончилась знакомым тембром «Отче наш». Артем зажег свечу, за этот час впитавшуюся воском в пальцы, воткнул в песчаное дно ближайшего подсвечника-ванны. Перекрестился справа налево, по-православному. Подумав, еще раз перекрестился слева направо. Священники потянулись к выходу, тихо переговариваясь, по пути снимая ленты с левого плеча. Миряне, стоявшие во время службы вдоль стен, стайками двинулись на освободившееся место перед алтарем. Кто-то встал на колени и молился, другие что-то шептали и осеняли себя крестным знамением. Артем окинул взглядом прихожан, но того самого псевдосвященника с Северного проспекта не опознал.
«Странно… Хотя уже так «странно», что даже «очевидно», – подумал Артем и тоже зашагал к двери.
Дьякон Ованес, успевший надеть поверх рясы свой черный «Найк», поеживался у входа и потирал быстро озябшие худые руки.
– Готовы к трапезе? – спросил он участливо.
– В такое время, до шести вечера, я ужинать не привык, но, слышал, это полезно.
Дьякон Ованес улыбнулся и жестом руки пригласил воспользоваться правильным советом.
Они пошли мимо собора по направлению к гостинице, где остановился Артем. Стемнело быстро и окончательно, перемирие между сумерками и искусственной подсветкой Эчмиадзинского монастыря было прервано без войны, древний храм на время черноты ночи победил многомиллиардную историю солнечного превосходства.
– Почему? – неожиданно для себя спросил Артем.
– Что почему? – не понял дьякон Ованес.
Артем стушевался на мгновенье. Внутренне он уже осознал, что задал дурацкий вопрос, точнее, этот вопрос сам вырвался наружу из вихря разнородных мыслей.
– Простите, отец… дьякон Ованес. Я хотел спросить: почему вы выбрали жизнь в монастыре? Вы и остальные, ну, кого я только что видел. Молодые ребята выбрали церковную жизнь? Опять же монастырь – это же не… Ну, как бы… Несовременно.
Дьякон Ованес, скосив взгляд на Артема и забавно ткнув пальцем в дужку очков, поправляя их, неожиданно произнес:
– Вообще-то я хотел стать военным.
Видя, как собеседник отреагировал открытым ртом, дьякон Ованес продолжил:
– Мы пришли. Расскажу за трапезой.
Дверь в трапезную оказалась в нескольких метрах от входа в гостиницу, только за углом, в невзрачной арке, мимо которой Артем уже проходил по приезде в Эчмиадзин. Этакий один из многих служебных входов в большой комплекс монастыря.
Вошли внутрь, где-то вдалеке справа от входа раздавались веселые голоса и звяканье посуды. Сводчатые колонны поддерживали низкий потолок, помещение выглядело современной столовой, только залы были темны. Вероятно, трапезная монастыря была рассчитана на большое количество гостей и по праздникам бывает полна, а сами послушники и семинаристы принимают пищу где-то там, откуда было шумно и ароматно. Дьякон Ованес пригласил Артема остановиться почти у входа, где за колонной притаился небольшой освещенный закуток трапезной. В центре белоснежной скатертью призывал присесть стол, накрытый на две персоны; хлебница с лавашом, кувшин с розовым напитком подтверждали гостеприимство.
– Для нас здесь, как для почетных гостей, вот, пожалуйста! – с улыбкой сообщил дьякон Ованес.
– Все-таки хорошо бы вместе со всеми, – вздохнул Артем.
Дьякон Ованес пожал плечами, присаживаясь напротив.
– Нет, это не по правилам. Но пища будет наша, так что вкусите того же.
К удивлению Артема, тележку с монастырским яствами прикатила женщина. Среднего возраста, улыбчивая, одетая, как и следует официантке столовой, в белый передник и косынку. Поставила на стол тарелки с нарезанными овощами, армянским сыром двух сортов, несколькими кусочками жареной курицы, сосисками, и в качестве, видимо, основного блюда, каждому по тарелке омлета с горохом.
– Богато! – удивился Артем.
– Ну, на выбор. Там у нас как бы шведский стол. Все есть необязательно, не волнуйтесь. А завтра – постный день, так что предупреждаю.
Официантка завершила композицию заварным чайником и двумя чашками, пожелала приятного аппетита и удалилась вместе с тележкой.
– У вас тут и пианино, я смотрю, – Артем кивнул головой в сторону стоящего недалеко пожилого инструмента. – Похожий я видел в холле гостиницы.
– Мы иногда проводим музыкальные вечера, это правда. Даже часто, – сообщил дьякон Ованес, тихо прочел молитву и пригласил Артема начать трапезу.
– Я смотрю, не все ваши пришли на ужин. Это необязательное мероприятие? – поинтересовался Артем, впервые в жизни пробуя такое сочетание – припущенный в кипятке горох с яйцом.
– Обязательно посещение для вечерней службы. А ужин – дело добровольное. Плюс семейные пошли домой.
– У вас есть семейные монахи? – удивился Артем. – Это ж монастырь?
– Монахи – это монахи, у них нет семьи. Каждый волен сделать выбор, стать монахом или брачным священником, то есть семейным. Со временем все едут служить в разные храмы: и монахи, и священники брачные. Как святейший лично распределит.
– Я так понял, монахам отдается приоритет? – Артем хитро улыбнулся. – В смысле карьеры, если можно так выразиться.
– Можно так выразиться. И это неудивительно. Каждый сам определяет свою степень служения Богу. Вообще, монастырские установления у армян не имеют ничего общего с системой монашеских орденов на Западе. Каждый монастырь образует независимую общину. Члены его, добровольно подчинившиеся предписаниям канонического устава, не связывают себя монашескими обетами. Как сказал известный богослов патриарх Константинопольский архиепископ Магакия Орманян – «время монахов-затворников и монахов-созерцателей миновало безвозвратно». Просто для брачного духовенства доступны не все должности, скажем, не выше архипастыря, викария или члена совета. Ну, это тема отдельной лекции, не хочу вас утомлять.
Артем задумался на минуту и снова спросил:
– Вы обещали рассказать, как это: хотел стать военным – и тут такой поворот на 180 градусов. Где военный, а где священник? Это же… Даже не могу понять, как это? Или военный, или священник, разве нет?
Артем искренне недоумевал. Дьякон Ованес, почти не притронувшись к своему блюду, налил чаю с чабрецом в обе чашки. Пригубил.
– Мой дядя – военный летчик. Пилот вертолета, прошел Афганистан, награжден, был тяжело ранен. Много рассказывал о службе. И я решил стать пилотом военного вертолета, как он. Поступил в летное училище в Сызрани, где готовят вертолетчиков. Точнее, почти поступил.
– Как это? – спросил Артем.
– Экзамены сдал, а вот повторную медкомиссию… – он показал на очки. – Зрение. Первую медкомиссию я как-то прошел, выучил эту таблицу для проверки зрения наизусть. А вот вторую… Я же не знал, что после экзаменов нас снова проверят – и по другим таблицам. Вот и вернулся домой. И решил пойти в духовную семинарию. Но от военной службы не отказался.
Артем продолжал вопросительно смотреть на собеседника.
– Я служил восемь лет армейским капелланом. Это священник полковой. Там, на линии соприкосновения.
Артем искренне недоумевал. Сидевший напротив него, как ранее казалось, абсолютно миролюбивый человек, невысокий и сухого телосложения святой отец, в очках и спортивной крутке «Найк» поверх рясы, оказывается – «боевой батюшка», как Артем окрестил своего знакомого священника Русской православной церкви отца Петра, дослужившегося до капитана ВДВ в свое время. Однако тот сначала был военным, а потом пошел во служение Богу, но дьякон Ованес оказался настоящим «боевым батюшкой».
– В смысле… в Карабахе? – уточнил Артем.
Дьякон Ованес молча кивнул.
– Здорово… – Артем не знал, что и сказать. Спросил: – Ну и как думаете, это нужная профессия… В смысле, для армии?
– Конечно, – ответил дьякон Ованес.
– Это как замполит? Воспитание солдат в духе патриотизма? Что-то такое? – поинтересовался Артем и смутился, ощутив, что опять задал дурацкий вопрос.
Дьякон Ованес не обиделся.
– Не совсем, хотя, может быть, и похоже. Мы не воспитываем солдат. Мы делаем то же самое, что делают священники в храмах для прихожан. Просто на передовой нет возможности у верующих обратиться к Богу через священнодействие, они очень заняты. А потребность есть. И еще какая! И мы им помогаем. Конечно, в том числе мы, безусловно, поднимаем и боевой дух. На войне обычному человеку не может не быть страшно. И люди там чаще всего вспоминают о своей вере в Бога и молятся более искренне, это ж понятно.
Артем отодвинул тарелку, пригубил остывающего чая из своей чашки. Голоса и звон посуды где-то вдалеке не смолкали.
– А расскажите? – попросил Артем.
Дьякон Ованес взглянул на него поверх очков, чуть наклонив голову.
– Рассказать что?
Артем поерзал на стуле, формулируя вопрос поделикатнее, раздираемый любопытством.
– Ну, какой-нибудь случай из вашей службы. Наверняка, помимо рутинной деятельности священника, было что-то такое, что вспоминаешь чаще всего.
– Вам это правда интересно? – слегка удивился дьякон Ованес. – Я думал, мы будем беседовать о деле, которое вам поручено.
Артем смутился.
– Это да… Простите, дьякон Ованес. Возможно, вам нельзя об этом говорить…
– Нет, просто меня никто никогда об этом не спрашивал. Я обязательно что-то расскажу. Но мне бы хотелось знать: с чего мы начнем? На утренней службе владыка Мушег спросит меня, с чего мы решили начать. Мне ему что-то надо ответить.
– Вы мне обещали Библию иеромонаха Асогика. С пометками.
Дьякон Ованес кивнул.
– Во-вторых, прошу учесть, я же не полицейский, и я вообще ничего не знаю ни о вашем быте, ни о людях, кто здесь живет. Я вообще не понимаю, как я согласился на предложение о помощи. Владыка Мушег меня будто загипнотизировал, будто он уверен в том, что я точно смогу помочь. А я, если честно, без понятия, с чего начать. Я ему об этом сказал ведь, но… Просто надо что-то делать и ждать оперативную удачу. Тут веры недостаточно. Или…
И тут Артема осенило. Владыка Мушег говорил, вплетая смысл между строк своей речи. А Артем, зачарованный его харизмой и предложением помочь самой старшей христианской церкви Европы, не распознал этого межстрочного текста.
– Или… – на губах Артема была грустная полуулыбка. – Я, кажется, понял. Ладно. Надо же… И ведь ни словом, ни жестом…
Дьякон Ованес добро смотрел на Артема.
– Я рад, что вы понимаете, Артем. Не хотелось бы произносить вслух ваши догадки, они могут быть ошибочны, могут быть отчасти верны, а может быть – абсолютно истинны. Но мы говорим о поисках главного артефакта церкви и не вправе рисковать, произнося вслух хоть верные догадки, хоть далекие от истины. Одно я вам откровенно скажу, мы ищем место, где иеромонах Асогик спрятал Святое Копье. Мы не знаем, где оно. И мы не знаем, кто наш враг. Два неизвестных члена уравнения, согласны? Но вы знаете врага, то есть вы осведомлены об одном из членов. И потому вы нужны нам.
– Я как раз это-то и понял, – задумчиво произнес Артем. – Вы не знаете врага, тем более – внутри вашей обители, потому не можете никому доверять. А я этих ребят знаю, точнее, не всех, конечно, но с ними встречался, и, самое главное, они знают меня. А раз так, то как-то себя проявят. И вот тут я вам точно пригожусь.
Дьякон Ованес пожал плечами и приложил палец к губам.
– Ладно, – сказал Артем, в ответ повторив его жест. – А вы бы с чего начали?
– С рабочего кабинета, – ответил дьякон Ованес. – В музее.
Артем приподнял брови.
– Я же вроде это и предложил, но вы отказали..? – удивился он.
– Вы спросили о его личных покоях, о келье или как вы выразились? А рабочий кабинет директора музея, он же хранитель Святого Копья, – это пожалуйста.
Артем покачал головой. Ему не пришло в голову, что у хранителя Копья есть рабочий кабинет. В сознании Артема монастырь ассоциировался с кельями, молитвенными, библиотекой, трапезной и храмом. Рабочего кабинета в этой мысленной картинке почему-то не оказалось. Отчасти, возможно, потому, что с настоятелем всего монастыря епископом Мушегом он встречался в холле гостиницы, а не в рабочем кабинете.
– Я так понимаю, мы это сделаем завтра. Сегодня ведь уже будет совсем неправильно, если адвокат-турист из Германии пойдет в закрытый музей? – спросил Артем.
Дьякон Ованес согласно кивнул.
– И еще вот что, – Артем снова задумался над формулировками. – Скажите честно, вы не приставили ко мне соглядатая? Ну, следящего за мной человека?
Дьякон Ованес откровенно удивился.
– В каком смысле, Артем? Кроме меня, кто еще следит за вами, я не знаю. Почему вы спрашиваете?
Артем рассказал о попрошайке с Северного проспекта.
Дьякон Ованес задумался.
– Завтра перед посещением музея просмотрим видеозаписи с камер. Покажете мне его. Может, я опознаю.
Закончив трапезу, мужчины вышли на свежий воздух. Дьякон Ованес протянул руку для рукопожатия.
– Завтра, если хотите, утренняя служба там же в 7:30. После службы завтрак здесь. Встретимся у входа в гостиницу в 8:15?
– Я приду на службу, – твердо сказал Артем. – Там увидимся. А пока пройдусь тут, осмотрюсь. Можно?
Дьякон Ованес кивнул.
– Конечно. Погуляйте. Там, кстати, за типографией, на площади перед открытым алтарем, ресторан. Помните? Наверняка работает. Если вдруг захотите перекусить или десерт. Все-таки для вас рановата такая вечерняя трапеза, еще проголодаетесь. Ресторан до 22-х, если нет какого-то закрытого торжества у мирян, то вам будут рады.
Дьякон Ованес удалился, а Артем, застегнув плащ и затянув на шее клетчатый легкий шарф, пошел вдоль монастырских зданий, решив обойти главный собор вокруг по периметру.
Дорожка была освещена слабо, внимание фонарей было сосредоточено на патриаршем соборе, потому от темных стен монастыря веяло чем-то таинственно-мистическим. Артем присмотрелся к фонарям, это были под старину искусно выполненные плафоны на столбах, а на их матовом стекле, словно в театре теней, закрывали свет кованые птицы, сидящие на ветках, и львы с распростертыми лапами. Артем остановился у низенькой двери в келью, которую использовали, он уже знал, как кладовую. Дверь была приоткрыта, внутри шуршал человек, перекладывая инструменты.
«Тут мест, где спрятать копье, – полно. В любую из этих кладовок, в хозяйственное ведро – да прикрой ветошью. Уж не говоря о тайниках в каменных стенах. Иголка в стоге сена», – подумал Артем, хотя внутренне понимал: со святым артефактом так поступать нельзя.
Постоял немного у арки, закрытой коваными воротами. В глубине виднелся современный гостиничный комплекс с лоджиями. Практически все окна были освещены, вероятно, это и были монашеские кельи XXI века.
Артем завершил прогулочный круг, обернулся на собор. Из-под капюшона купола на полфазы выглядывала Луна, придавая еще большей таинственности приключению, в которое позволил себя втянуть Артем. Захотелось перекреститься, что он и сделал не замедлив. Прошел вдоль черных каменных зданий гостиницы для «випов», закрытой сувенирной лавки и типографии. Повернул направо, туда, где сверкала огнями веранда ресторана. Это заведение для торжеств снаружи не было чем-то привлекательным в свете декоративных фонариков, как и при дневном знакомстве; так – хоздвор с низкой соломенной крышей. Артем представил внутреннее убранство, эдакий деревенский стиль с узорчатыми коврами на стенах, декоративными колесами от телег вместо абажуров и искусственными листьями винограда со свисающими с потолка пластиковыми гроздьями.
Нехотя дернул за ручку кольца входной двери из массивных досок, сдерживаемых коваными железными ремнями.