Конструктор миров: Смысл творения. Том 5 - читать онлайн

ПРОЛОГ

Мир и восприятие его человеком настолько удивительно, что он каждый раз представляет, что находится внутри некой полости, некой бутыли, которая наполнена таинственным веществом. И если рассматривать в качестве такой бутыли Землю, то он будет более чем прав, представив в качестве этого вещества воздух. Но порой даже космос играет роль этой бутыли в фантазиях людей. Возможно, существовал бы не только в гипотезе, но и в реальности понимания людей, тот чудодейственный эфир, который так яро отрицала и уничтожила теория относительности.

В любом случае, что бы ни было, факт того, что человек, как неугомонное создание, по началу решил обуздать поверхность суши, а затем погрузился в мир морей и наконец, смог прекрасным образом передвигаться и в воздушном пространстве отрицать сложно. Так человек придумал целую плеяду различных способов воспарить в буквальном смысле этого слова, будь то в воздушном или безвоздушном пространстве.

К счастью, глупость человека пока что позволила замолчать многим лицам – ярым противникам изобретательности, хотя, возможно, она возьмёт реванш и наконец угробит своих владельцев. Это, можно сказать, про цивилизации, напоминающие земные, но уж точно не сказать про мир, о котором сейчас пойдёт речь. Возможно, некоторое конспирологи и некоторые социологи будут настаивать, что вышеупомянутые миры одинаковы, если не считать технологических отличий, но это будет грубой ошибкой, если упустить из виду такое идеологическое отличие.

Но, возвращаясь от глубоко философских размышлений, которые при желании могут увести в бескрайние дали, к реальности и действительности, порой более завораживающие, чем фантазия, можно наблюдать, как здесь, уже приближаясь к гигантскому замку в самом центре огромной сферы – ядра скопления галактик, далёкий от Ланиакеи, человеческий гений продолжает свой полёт на, казалось бы, банальном, но просто удивительном транспорте – дирижабле.

20 января 2022 года, в королевстве летнее время…

Этот дирижабль парит над огромными просторами самого гигантского парящего плоского материка во всей Вселенной в центре этого ярчайшего шара, состоящего из экранов. Огромный дирижабль, уже знакомый читателю, уверенно продолжал свой гордый полёт. Торопиться было незачем, а работу можно продолжать и здесь, поэтому было решено не использовать телепортацию. К счастью, даже в то время, когда изобретены более прогрессивные изобретения, не стоит забывать про старые, которые могут не мало рассказать о новых путях. л свой гордый полёт. Торопиться было незачем, а работу можно продолжать и здесь, поэтому не было решено использование телепортации. К счастью, даже в то время, когда изобретены более прогрессивные изобретения, не стоит забывать про старые, которые могут рассказать о новых путях.

Человек среднего роста с широкими плечами, что свидетельствовало о хорошем физическом развитии, несмотря на пассивный род деятельности. Светлый цвет кожи, уже успевал принимать тёмный оттенок. Голова была посажена прямо и гордо, шею закрывала пышная борода. Благодаря широким плечам ещё лучше выделялась форма туловища, некогда подобная Аполлону, но ныне словно увядающая, из-за привычки горбиться. Коричневые брюки, вместе с коричневым пиджаком поверх зелёной рубашки был одним из самых красивых образом этого человека, который максимально ему подходил.

Его руки, несмотря на возраст, были довольно сильны и выражали некую теплоту, из-за своих немного толстых, но длинных пальцев, где лишь изредка можно заметить вены. Переходя же к лицу этого человека, можно отметить чёрную шевелюру, содержащую несколько седых волосков. Причёска была уложена, но волосы часто выбивались и оставались взъерошенными. Этот оттенок также был свойственен и пышной бороде, которая ближе к центру хоть и отличалась прямым направлением, но к краям имела характер закручиваться в некое подобие спирали, которая всё же шла ему и дополняла его добрый и миловидный образ.

Лишь пара морщин выдавали не молодой возраст. Светло-коричневые глаза смотрели с теплотой и добродушием, даже трудности жизни и самые холодные людские слова не смогли погасить этого, но научили скрывать эмоции в самом глубоком ущелье его души. Эта доброта храниться в самой глубине сердца, куда порой труднее добраться, чем до глубины самой Марианской впадины, но стоит лишь выразить желание, как из такой глубины вся радость выходить словно из жерла вулкана. Его лицо дополнял также ровный нос и средних размеров губы.

Не удивительно, что для правителя, превосходно владеющего физиогномикой, не составило труда понять этого человека, как и профессору так сильно сблизиться с гениальный учёным. Данный образ с большим удовольствием мог бы описывать любой философ или эволюционист в качестве одного из самых близких к почти идеальному этапу эволюции человеческого индивида. И этим человеком являлся Вадим Александрович Вавилов, доктор филологических наук и профессор факультета филологии Тверского Государственного Университета, находился в центральном зале дирижабля, где успел переговорить со своим спутником – Родионом Михайловичем Мамиевым. Юношей лет двадцати двух, высоким, стройным с красивыми чёрными глазами и чёрными, как смоль, волосами; весь его облик дышал тем спокойствием и решимостью, какие свойственны людям, с детства привыкшим бороться с опасностью. Этим человеком и был молодой помощник ныне покойного капитана корабля «Колумбия».

Сейчас юноша уже успел отлучиться, а профессор наблюдал за прекрасными видами из панорамного окна, за счёт того, что зал был выдвинут вперёд. Сегодня было 20 января 2022 года, хотя по погоде это было трудно понять. Простояв там некоторое время, Вадим Александрович вышел из зала, прошёл по круговому залу в центральный научный отдел, а оттуда уже в капитанский зал.

Там были только несколько роботов, каждый из которых выполнял только свою работу, поэтому профессор поспешил подняться наверх, открыв винтовую лестницу и люк, после чего он оказался на веранде дирижабля. И здесь никого не оказалось, поэтому учёный лишь наслаждался одиночеством и приятным прохладным ветром, обдувающим его со всех сторон. Он подошёл к перилам, где всё было прекрасно видно и устремляя свой светящийся взор на замок. Он раскрыл руки, словно парящая птица и сделал глубокий вдох, это были непередаваемые ощущения!

Человек всегда жаждал скорости, быстроты и этого потока воздуха, налетающего на лицо и заставляющего парить подол его лёгкого плаща. Вскоре послышались шаги, и учёный, опустив руки, оглянулся. Это было зелёное существо, которое некогда сильно испугало как самого Вадима Александровича, так и его спутника, во время их самой первой встречи на корабле.

Существо, имеющее окрас различных оттенков зелёного цвета именовалось детёнышем дракона и в отличии от классического земного представления уверенно стояло на двух ногах подобно человеку. По своему росту детёныш был ниже Вадима Александровича. Его лицо было довольно красивым и приятным. Добрые ярко коричневые глаза смотрели на наблюдающих с улыбкой, а немного удлинённый нос дополнял простой вид существа. Ряд его драконьих шипов, которые не были острыми смотрелись словно красивое украшение, подаренной самой природой.

Вид с огромной высоты просто прекрасен

Его красивый наряд очень даже шёл ему, а его кожа, которая должна быть чешуйчатой и грубой, была приятной и мягкой, с рядом мягких чешуек по поверхности. Кажется, дракончик был ещё мал, не смотря на свой возраст и эти чешуйки не успели окрепнуть, но от этого он казался ещё более добродушным. Сзади красовались его крылья в собранном виде.

Ни на кончиках его крыльев, ни на руках или ногах не было острых когтей, как могли бы подумать люди. Кончики крыльев были просто сглажены, а на руках было что-то отдалённо напоминающее человеческие подстриженные ногти. Через зелёные перепонки крыльев немного проходил свет, становясь более желтоватым, поэтому создавалось впечатление, словно сзади дракончика были лучи такого тёплого и знакомого господину профессору Солнца.

Табалуга был одет довольно красиво. На нём был белая рубашка, а на плечи была накинутая светло-синяя мантия, с золотой цепочкой, по кайме мантии проходил ряд небольших алмазов. Вид также дополняли чёрные брюки с такими же красивыми чёрными заострёнными туфлями, подобные тем, которые любит носить отец существа. Подошедшим оказался сын самого господина Абдуллаха – Табалуга, правитель Зелёной страны и один из принцев «Семурга».

– Приветствую вас, Вадим Александрович – своим приятным юношеским голосом, поприветствовал учёного дракон и протянув руку.

– Здравствуйте, Табалуга – резко обернувшись и пожав протянутую руку в ответ, проговорил профессор.

– Как вы отдохнули? Я надеюсь, наше путешествие вас полностью удовлетворяет?

– Спасибо, Табалуга, отдохнул я превосходно – иначе никак нельзя в этом прекрасном мире. Говоря же о том, доволен ли я, то более чем. Сами же вы как отдохнули?

– Благодарю, я отлично провёл время с младшими братьями – простодушно ответил дракон своему собеседнику.

– Кажется это вам более чем нравится.

– Разумеется, Вадим Александрович, как и всё остальное – дракон подошёл к перилам и посмотрел вдаль, продолжая свой монолог. – Я недавно задумывался на счёт вашей Родины, ведь вы же с планеты Земля, верно?

В ответ профессор положительно кивнул.

– Мне стало интересно, есть ли и там учёные, любят ли и там друг друга, почитают ли Высший разум, если так можно сказать? А ещё мне стало интересно, как бы отнеслись ко мне, если я открыто вышел к людям уже сегодня? Не подумайте, я был на Земле, но как же изменились люди сегодня и стали ли такими, как мы?

После этой фразы настала пауза, для дракона возможно это было интересно и минута погружения в свои мысли, но Вадиму Александровичу было ужасно стыдно за всех людей, за товарищей и самого себя.

– Думаю, хоть сегодня люди не такие, как вы представляете, Табалуга, но возможно в будущем они такими станут – пытаясь хоть утешить загрустившего дракона, который от этих слов чуток повесил голову, профессор положил свою руку ему на плечо.

– И тогда, мы все будем вместе? – со всей надеждой и искренностью произнёс Табалуга.

– Конечно будем – утвердительно ответил Вадим Александрович, с тёплой улыбкой, которую он смог выдавить. – Но знаете Табалуга, ваша вера в это хорошее во мне, меня поражает. Вообще вера в людей, я так давно одинок, но с вами хочется тянуться даже за солнцем. Вы настоящий волшебник, ведь именно ваше первое появление вдохнуло в меня веру, мало с кем такое было. Прошу, если вы меня не забудете, если мои слова имеют в этой жизни вес, то я умоляю вас – Вадим Александрович замер и сел на одно колено перед драконом, грустно улыбаясь, по-настоящему улыбаясь. – Что все ваши идеи будут помогать, будут нужны для творения, искусства. Что ваша душа не забудет теплоты родителя, счастья, что сердце ваше не покроется льдом. Вы обещаете?

– Обещаю – улыбнулся дракон. – Я всегда держу слово…

Эти слова вызвали на глазах Вадима Александровича удивление, его словно переполнило изнутри. Он вспомнил ту самую ситуацию, которая произошла с ним, когда он был ещё на Земле…

Вадим Александрович Вавилов в качестве профессора филологического факультета Тверского государственного университета прибыл на общее собрание кафедры истории и литературной теории, со своими коллегами. Также прибыл и старый друг профессора Василий Николаевич Ульянов, это был тот самый человек, с которым познакомился филолог, ещё будучи обычным учителем. Они присели на удобные кресла в большой аудитории, где обычно проводили собрания, их коллеги ещё собирались, пока они беседовали вместе.

– Здравствуйте, Василий Николаевич – поприветствовал профессор ныне коллегу.

– Здравствуйте-здравствуйте, Вадим Александрович, рад видеть вас – обрадовался Василий Николаевич.

– Вполне взаимно. Как проходит обучение на кафедре русского языка? – поинтересовался профессор.

– Благодарю, к счастью, интерес у молодёжи ещё сохраняется, хоть и довольно шаткий – признался доктор наук.

– Это более радует, жаль, что я не могу ответить также. – хмуро ответил Вадим Александрович.

Внезапно рядом с ними прошёл Анатолий Валентинович – директор школы, в которой некогда работал профессор.

– Вадим Александрович! Как же я рад вас видеть! – воскликнул директор.

– О, здравствуйте, Анатолий Валентинович, рад видеть. Как обстоят дела в школе? Вас пригласили на собрание? – профессор источал участие, но голос его был бесцветным и хриплым.

– Спасибо, Вадим Александрович, я уже ушёл с работы директора и стараемся, как и вы. Я поступил в магистратуру в прошлом году и уже на втором курсе – объяснил бывший директор профессору.

– Это не может не радовать, Вадим Александрович, даже ваш директор идёт по вашим стопам! – обрадовался Николай Васильевич.

– Да, как же я рад за вас, – выдавил улыбку старый филолог…

Глава первая. Приключения старого филолога

Вскоре Анатолия позвали и он, попрощавшись удалился, но не успели доктора наук продолжить беседу, как к ним подошёл Никита Наумов, тот самый мальчик, который учился в той самой школе у Вадима Александровича и выступал со своим докладом на торжественном мероприятии. Сейчас это был красивый стройный юноша в красивом костюме. У него был восточный разрез глаз, с небольшим носом и соответствующей строгой причёской.

Рядом с ним стояла красивая девушка, это была Комарова Элина – ученица, которая вела то самое мероприятие, которое устроил Вадим Александрович по предложению Николая Васильевича. Эта миловидная юная леди была робка и с улыбкой смотрела через линзы своих чёрных очков на преподавателя. Они оба уже были студентами третьего курса и совсем скоро должна была состояться их свадьба.

– Здравствуйте, Элина и Никита, надеюсь у вас всё благополучно, – профессор несколько удивился появлению студентов здесь, но края губ его приподнялись.

– Здравствуйте, Вадим Александрович – поприветствовали своего доброго учителя Никита и Элина.

– Я вас давно не видел, ничего не случилось?

– Простите, Вадим Александрович, мы готовили новую научную статью – ответила Элина Комарова.

– Весьма похвально – ответил Вадим Александрович.

– И мы хотели бы, чтобы вы ознакомились с нашей работой – достав несколько листов и передавая профессору заявил Николай.

– Обязательно просмотрю – в этот миг зазвенел звонок. – Это началась третья пара, поспешите, вы же знаете, что я не люблю, когда опаздывают.

– Ещё одно слово, Вадим Александрович – юноша достал из внутреннего кармана небольшой листок и протянул учителю. – Ждём вас через две недели…

– Что это? – взяв в руки листочек профессор рассмотрел, достав свои очки, это было приглашение на их свадьбу, что очень даже обрадовало доктора наук, вызвав улыбку, как и его коллегу, сидящего рядом с ним. – Поздравляю вас, я очень польщён и признателен вам за приглашение. Я обязательно приду, а теперь бегите.

Студенты, попрощавшись ушли, собирались коллеги. Прибыл даже академик Гавриила Артёмович Веньяминов, которые помогал Вадиму Александровичу на защитах его диссертаций. Товарищи горячо его поприветствовали. Но не было Глеба Валентиновича – коллегу, с которым защищался доктор наук, не смотря на свой 40-летний возраст, он умер месяц тому назад от сильнейшего инсульта выходя из университета. Также не смог прибыть и коллега Гавриилы Артёмовича академик Виктор Романович, который также беседовал с Вадимом Александровичем перед защитой его докторской диссертации. Виктор Романович уехал в Италию, по приглашению IULM.

Наконец началось заседание. Выступал декан факультета Фёдор Александрович Комаров, мужчина тридцати-сорока лет, у него были пышные бакенбарды и едва заметная седина в волосах. Его серые глаза светились в темноте, словно у дьявола. Наряду с различными темами декан поднял вопрос командировки в Республику Узбекистан для посещения Ферганского Государственного Университета с целью обмена опытом, беседы с ведущими учёными и присутствия на ряде мероприятий. В качестве подходящей кандидатуры на голосовании предлагали многих, но выбор останавливался на Василии Николаевиче и Вадиме Александровиче. Голоса разнились и к счастью, точного ответа получить не удалось. Фёдор Алексеевич остановился на том, что произведён закрытое голосование ещё раз на протяжении дня и сообщит точный ответ.

Но когда Вадим Александрович выслушивал эту идею о командировке в Узбекистан лишь только нахмурил густые брови. Вскоре все распрощались и заседание было объявлено закрытым. Все направились в свои кабинеты, аудитории, учебный процесс продолжался, и намного медленнее исследовательский. Позже ещё на перерыве на чашечку кофе доктора наук не оставляли мысли о грядущей проблеме.

Вскоре, в конце рабочего дня, к нему пришли в кабинет, громко постучав в тёмную дверь с позолоченной табличкой с именем профессора. Он сидел у себя в кабинете, под тёплым светом лампы, вокруг кучи отчётов, работ студентов, проверку которых нужно совершить к завтрашнему утру, верным помощником были старые тонкие очки с заклеенной скотчем душкой. В окне уже сгущались сумерки, и профессор, как всегда, хотел остаться на всю ночь, но его решили оповестить замечательной новостью о том, что выбрали обоих кандидатов, коллеги помоложе в лице преподавателей или кураторов, причём зашли нервно с заискивающими улыбками и льстивыми речами. Старому педагогу стало тошно только от их вида.

Сейчас же он сидит на скрипящем стуле, с сосредоточенным видом, а между лампой и чашкой кофе (они находились в разных концах длинного стола) лежали стопками бумаги, а под ними были похоронены ручки, карандаши, линейка, коробочка со степлером и скрепками. Кабинет его был таким же пустым, как головы некоторых педагогов в этом заведении, кожаное кресло в углу, два стула с мягкой обивкой перед длинным столом из тёмного дерева, полки с папками и книгами, высокие рамы окон и подоконники с деревянной резьбой. Всё в комнате показывало отношение к порядку, несмотря на слои пыли, все папки, все документы были составлены по алфавиту и по линейке. Над головой в рамке висел красный диплом кандидата наук, а за ним доктора наук и профессора, наряду с различными наградами.

– Вадим Александрович, – обратился будто из-под толщи воды Фёдор Алексеевич. – Мы посовещались с коллегами и решили, что вы отличный представитель нашего университета, никто не сравниться в вашем опыте общения. Нужные документы мы подготовили, билеты уже куплены, вам осталось только собраться и совершить кое-какие формальности, с вами отправится Василий Николаевич, работы же ваших студентов проверю лично я.

Вадим Александрович хранил молчание, смотря на документ перед собой, смысл слов давно был утерян, вскипающее раздражение слишком ярко отражалось в карих глазах и контрастировало с внешним спокойствием и хмуростью. Профессор встал, прошёл к окну, пока декан недоумённо посмотрел на него. Вадим Александрович поправил потёртый временем костюм, заглянул в пучины догорающего дня, смотря на колонны машин, что разъезжают внизу, на дороге, шум мотора и говор людей был отлично слышен из-за открытой форточки.

Профессор вздохнул, снимая очки и протирая их бежевым шёлковым платком из внутреннего кармана. Как бы он не любил свою работу, как бы не получал удовольствия от общения с молодым поколением, но он всегда был одинок, его никто не понимал, а улыбка всегда была фальшивой, молодость давно покинула его, осталась хмурость и тянущая боль от старых душевных ран. Гнев из-за этих людей, которые его окружают, медленно вскипал внутри, но он терпел.

– Конечно, вы можете на меня положиться – профессор обернулся и увидел облегчение и радость в лице декана. – Фёдор Алексеевич, попрошу тщательно проверить работы студентов, это их самостоятельные работы.

– Разумеется, – отмахнулся декан. – вы славитесь своей серьёзностью и строгостью, не переживайте, я позабочусь, чтобы их работы были оценены справедливо.

Фёдор Алексеевич отдал из своих рук конверт, внутри были билеты, документы с печатью университета и разрешением, а также адрес отеля. Декан решил незамедлительно покинуть профессора, казалось, он совсем забыл про стопки бумаг на столе. Старый филолог лишь посмотрел усталым взглядом на часы за стеклянной дверцей полки. Он ненавидел, когда его заставляли ездить в другие города, страны, конечно, можно посмотреть на прекрасные виды, на местную культуру и архитектуру, но Вадим Александрович получал больше удовольствия от домашнего уюта, поэтому вынужденные поездки, а не обычный отпуск, всегда его удручали. Вылет уже был завтра, а с Василием Николаевичем они встретиться уже в другом государстве. Доктор наук выключил свою настольную лампу, взял портфель, оставляя кучу бумаг в состоянии полнейшего хаоса, ещё раз оглядев комнату.

Тверской государственный университет

Он вышел в тихий коридор с глухими кремовыми стенами и закрыл кабинет на ключ. Шаги его раздавались гулким эхом, он проносился мимо дверей аудиторий так, что подол его пальто развивался в воздухе. Каждый из этажей представлял собой отдельную кафедру в этом большом здании факультета, они же вместе со всеми институтами и образовывали этот университет. Он спускался по лестнице, которую тщательно мыла старая уборщица, и вышел к тяжёлым дверям выхода через большое фойе. Сквозь щель уже были слышны звуки уходящих студентов, он прошёл через стажёрку охранника и турникеты, мимо вешалки студентов.

Вадим Александрович покинул филологический факультет, после чего его встречала аллея, в центре которой были красивые цветы. Улица встретила его прохладным дыханием вечера. Дорогу ему освещали фонарные столбы. А рядом лишь изредка самым быстрым шагом проходили студенты, магистранты, коллеги, когда же сам профессор не спешил. И уже через пару сотен шагов, доктор наук дошёл до ворот, где попрощался с охранником, выходя на улицу. Машины освещали тёмные дороги фарами, люди ходили и разговаривали – и всё это создавало идиллию настоящего осеннего вечера. С деревьями игрался шаловливый ветер, ломкие листья следовали за ним в хаотичном танце и опадали на мокрую и голую землю. До первого снега осталось считанные дни, что подтверждали густые и тяжёлые облака.

Внешне факультеты и институты представляли собой длинные и большие здания с множеством этажей и окон. Жёлтые стены и белые плиты у основание предавали его виду свежести. Окна имели белые деревянные ставни. Двери выхода имели навес. А после выхода у ворот был большой блок с золотой надписью «Тверской государственный университет». Крыша имела железный настил, который особенно блестел после дождя на солнце, в водосточных трубах застряли мокрые листья клёна. По всей территории, вдоль забора, были посажены цветы в разноцветных шинах, кусты, постриженные в ровный куб. Также у университета была собственная парковка, на которой стояли одинокие машины преподавателей.

Покидая территорию университета, Вадим Александрович облегчённо выдохнул, больше не будет этих фальшивых иллюзий, не нужна ему компания из людей, которые только спрашивают о личной жизни, семье и детях. Профессор всем видом показывал недовольство и, получая свой пластиковый стаканчик с кофе из автомата, спешил скрыться за углом, завести разговор со студентами, уходящими лишь в такое время после долгих исследований. Студентов такого вида заботит не личная жизнь и благополучие, а собственные будущее, а поэтому с активным участием принимали чужие советы и горячо благодарили, а потом отлично сдавали предметы. Тогда их улыбки и чёрный шоколад, подложенный на стол в аудитории, был красноречивей пустых слов.

Вадим Александрович шёл по улице, не обращая внимания на летящие брызги, встречающиеся лужи его не заботили, такие мелочи в жизни, какая разница, если забота о внешности – это пустая трата времени. Главное то, что вы представляете из себя внутри. Вокруг было множество домов, из окон растекался свет тёплых ламп, люди возвращались с работы, круглосуточные магазины работали, их вывески сияли неоновым светом. Вадим Александрович свернул туда, где весь этот свет не доставал, где стоял лишь одинокий фонарный столб, которого хватало, чтобы осветить длинную колонну машин у тротуара с побеленными краями. Подъезды встретили новыми бумагами с рекламой, нагло наклеенной на цветные стену и железную дверь. Через узкую дворовую дорогу можно было увидеть маленькую детскую площадку с горкой, качелями и лавками с разноцветными досками – всё это в темноте ночи казалось тусклым и практически безликим, как вся довольно серая жизнь профессора.

Железная дверь со скрипом открыла для старого филолога путь в свою обитель. В подъезде пахло мокрым бетоном, и моргала лампочка на настенной лампе. Чёрные провода проводки струились по красной стене, краска на ней выцвела и облупилась, прежний яркий цвет превратился в грязный призрак с рисунками и буквами, оставленные фломастерами детей и подростков. Почтовые ящики были побиты, выгнуты, синяя краска цифр стала стираться. У лифта были железные двери, которые открывались с гулким эхом на весь подъезд. Внутри горела одинокая лампочка на длинном проводе, а железные кнопки были потёрты от старости и множеств касаний. Вадим Александрович сравнивал подъезд со своей душой, такой же грязной и пустой, с иногда горящим огнём, как лампочка на стене, который то тускнел, то возгорался с новой силой.

Он вошёл в свою квартиру. Она встретила своего хозяина с тихим скрипом двери и глухой тишиной, прерываемой свистом ветра. Он никогда не закрывал окно на маленьком балконе, потому что никому не нужно забираться на пятый этаж через окно, даже птицы не залетают. Но профессор привык к одиночеству, к летающей пыли вокруг, к холоду глухих стен, ведь все обычно вешают на них картины и фотографии, а Вадим Александрович сохранял чистую поверхность обоев, от всех излишеств. В коридоре у него лежал красный ковёр, рядом стояла полка с обувью, на второй лежали щётки, губки и лак, на верхней коробка с пакетами.

Своё пальто он снял и повесил на высокую вешалку среди зимнего пальто и формального костюма. У двери в ванную стоял высокий шкаф со старой одеждой, которую профессор не может выкинуть, на ручке дверцы висел мусорный пакет. В ванне горела лампа с холодным светом, белоснежная раковина, плитка, стиральная машина и множество полотенец на полке. На ванне стояла деревянная перегородка, на которой расположились лейки, ведро из-под краски, внутри него находились шампуни, гели, на полке в углу висели мочалки. В огромное зеркало, под которым были полки с мылом, зубной пастой и железными чашами, смотрело усталое лицо профессора. На зеркале за ленточку висела доска со стаканом для зубной щётки, бритвы, рядом стоял ополаскиватель и простая пена для бритья.

Помыв руки, профессор направился на кухню. Недавно он решил устроить небольшой ремонт, чтобы квартира не казалась слишком неухоженной, поэтому вместо старой плитки теперь была положена новая и белая, а стены были покрашены в нежно лимоновый оттенок. Здесь была раковина с немытой посудой, над которой висели шкафы, внутри была посуда, аптечка, разные таблетки и специи, также коробка с солью и сахаром, сухим изюмом. На кухонном столе была расстелена клеёнка с рисунком яблок, на ней стоял графин и банка кофе, а также сахарница и чайник. Плита была белой, совсем новой, к ней проводился жёлтый провод счётчика газа, на ней стояла сковородка с застывшим жиром и чайник. Стол перед телевизором был шатким, одна ножка забита гвоздями. Холодильник был сзади стола и иногда вибрировал. Под телевизором стоял пакет со старыми бумагами, которые можно сдать на переработку.

Вадим Александрович заварил себе кофе, и с первым глотком этого горького напитка тепло разлилось по телу размеренными волнами. Профессор прошёл в зал, в котором стоял рабочий стол и полки, в самом углу располагался старый диван с дырявым поролоном. Большой стол со скатертью скрывал настольные игры, которые ему дарили по праздникам коллеги, считая, что у профессора есть внуки. В зале был выход на балкон, через большие окна пробивался свет фонарного столба по ночам, а по утрам сюда заглядывали лучи солнца, но профессор прятался от них под довольно плотными зелёными шторами…

Глава вторая. Скорый полёт

В зале он сменил свою одежду на более домашнюю. Обычная полосатая футболка, показывающая бледную кожу с маленькими шрамами на кистях от работ в приюте, строгие брюки сменяли спортивные штаны с белыми полосками. Он продолжал пить горячий кофе с тонкой струйкой дыма и смотрел на чёрное небо сквозь стекло окна. Он видел блеск железных крыш чужих домов, едва видимые силуэты подоконников, в некоторых окнах ещё горел свет. Вадим Александрович любил атмосферу своей квартиры, такая тихая и спокойная. В глухих стенах лишь звучит собственное задумчивое бормотание. На вешалке висит только собственная одежда. В шкафах на кухне посуда для одного человека, а в ванне лишь одна зубная щётка.

Никто его не отвлекал и не мешал, его не ждали после трудного рабочего дня, его не доводили звонками и вообще многие забудут про его существование, никто не придёт на его могилу, когда его не станет, он будет лишь очередным профессором филологических наук, одним из тысячи старых и будущих. И хотя это одиночество приносило удовольствие, но внутри его души лишь угнетало, заставляя вспоминать, словно старую киноплёнку, светлые моменты жизни. Он не хотел, чтобы так случалось, хотел видеть улыбку матери, гордость во взгляде отца, но видит лишь своё отражение в зеркале каждое утро. Оно стареет, кожа становится всё более дряхлой, появляются всё более заметные морщины и седые волоски.

Его смерть в одиночестве неизбежна, никто из людей, что с ним имели дело, не сможет вспомнить лица и имени его, словно в памяти он стал белым пятном, а во всём мире и вовсе исчезли любые, даже смутные, намёки на его пребывание в этом грешном мире. Как же было уместно его внезапное исчезновение в будущем, о котором он даже не догадывался в эти времена.

Дом Вадима Александровича

Из-под стола он достал маленький чемодан на колёсах. В него он сложил всё, что может пригодиться во время полёта. Маленькая аптечка, сменная одежда, провизия в контейнерах, средства гигиены. Нужные документы и билеты он положил во внутренний карман своего пальто. Чемодан был с лёгкостью закрыт, ведь его содержимое не имело огромного объёма.

Всё оставшееся время профессор провёл в задумчивости. Его кофе давно закончился, и на дне остался налёт. Но это мало его заботило, сидя на диване, он больше переживал за полёт. Вовсе он не боялся самолётов, но мысли о внезапном падении вели к мелкой дрожи по всему телу. И Вадим Александрович не волновался о смерти, он бы её принял, вот только умирать так было бы больно. Всегда профессор думал, что умрёт так же никчёмно, как и жил всю жизнь, в кровати или в кабинете. Затем же он вспомнил и о цели своего визита. Он должен посетить чужой университет. Обычная поездка в гости к коллегам по работе, чтобы дать совет или перенять что-то в систему собственного университета. Вадим Александрович знал, что прекрасно изложит в отчёте все отличия, да и чудесно покажет себя перед лицами других профессоров, его раздражал лишь факт, что он сменит одних лжецов на других.

И там и там есть льстивые улыбки, удобные слова, но Вадим Александрович хотел верить в искренность и талант других преподавателей. Он не заметил, как уснул прямо на диване. Эту ночь он провёл безмятежно, скрашивая своё существование в снах. Просыпался старый филолог в шесть, словно по будильнику, обычно рано утром он чувствовал себя превосходно, будто снова вернулся во времена своей юности. Это было похоже на такой же восход, как и за окном, яркий и тёплый среди холодного воздуха. Потом же воздух чуть нагревается, становится обыденностью жизни, но для профессора яркость жизни тухнет и превращается в существование.

Он опрятно оделся, если старое пальто с заплатками на локтях, чуть помятые брюки и пыльные туфли можно было таковым назвать. Ради лучшего представления, Вадим Александрович расправил складки на плечах, позаботился об обуви, теперь она блестела от лака. Проверив документы, время на настенных часах, он покинул свою мрачную обитель. Прощаться с ней было легко, ведь в ней не было того, чего нельзя заменить, или от потери которого можно загрустить. Он не волновался и о цветах на подоконнике, всё равно они питались остатками чая, когда Вадим Александрович его не допивал, а переключался на свою любимую работу.

На улице сегодня погода была солнечной и чудесной. Осенние краски под золотом солнца казались красивее и выразительно передавали скорые заморозки нагими стволами деревьев и чистой от травы почвой. Даже лужи не могли испортить этот день. Люди в такую рань ещё спали, но были и такие, которые уже спешили на работу. За профессором катился чемодан, и только он своим звуком и чувством тяжести на ладони напоминал задачу своего задумчивого владельца.

Такси до аэропорта он поймал быстро, всё-таки утром мало, кто пользуется этими услугами. Салон машины пах ароматизатором со вкусом мяты, да и сам водитель выглядел очень свежим. Он без всяких проблем и лишних разговоров довёз Вадима Александровича до аэропорта. Стоит сказать, что путь туда был неблизкий, ведь стояло это здание почти за городом, где высокие здания сменялись промышленными учреждениями и полосками леса. Старый филолог сохранял бодрость, смотря в грязное окно такси. Мутно, но он видел, как душный городской пейзаж сменялся живописными красками природы. Как филологу, Вадиму Александровичу очень нравилась разворачивающаяся перед ним картина, ничто его не радовала и не удивляла как сама природа. Он много читает журналов и статей по животным и растениям, каждый раз находя что-то новое.

Аэропорт профессору был знаком, посещал он его раз в два месяца, когда долг звал. Казалось, что его весь персонал уже знает, но Вадим Александрович никого не помнил, да и удивлялся приветливым улыбкам работников, которые узнавали старого филолога, вот только тот уверен, что они забудут и его однажды. Его рейс был только через час, а значит у него ещё есть время, чтобы пройти все нужные процедуры и ждать объявление в зале ожидания.

Сам аэропорт поражал своей формой, он имел большие купола на крыше, чем напоминал деталь из конструктора. Стены были пронизаны окнами, а также сетью из синих линий. Здесь были стажёрки с охраной, которые пропускали машины на бесплатную пятиминутную стоянку. Людей в аэропорту было всегда много, целые потоки выходили из стеклянных дверей и заходили внутрь. Вот и Вадим Александрович вошёл в здание. Оно было удивительным для туриста, но профессор знал каждый угол, поэтому, не заостряя внимания на осмотр новогодних украшений, которые постепенно вывешивают, проследовал на проверку багажа. Пол здесь был из глянцевой плитки, стены бетонные, покрашенные в нежно-бежевый оттенок, сквозь чистые и узкие окна проскальзывал свет ярчайшего Солнца.

Лампы свисали вместе с игрушечными шарами. На перилах лестниц блестела мишура, переливаясь разными цветами. Аэропорт был настоящей сетью коридоров, мелких магазинов и выходов. В этих стенах можно было найти разные кафе, купить сувениры, выйти на площадку и зал ожидания.

Вадим Александрович без проблем прошёл все проверки и уже сидел в большом зале ожидания. Здесь много было магазинов и сидений. Через колонки лилась приятная мелодия и иногда громко объявлялись рейсы. Профессор больше беспокоился о том, что его самолёт может задержаться. Причин было много, поломка, плохое самочувствие, погода. Он сидел в долгом ожидании, среди спящих людей, которые ждали свой рейс ещё с ночи, здесь были дети, подростки, старики и взрослые. Все они занимались своими делами, и тихие разговоры нарушали идеальную тишину.

Профессор смотрел то на свои часы, то на табель в стене. Секунды складывались в минуты, минуты в часы, а часы в вечность. Его рейс один раз отложили на тридцать минут, и это сильно огорчило старого филолога, если отложили один раз, могу и второй. Разные мысли мешали успокоиться, ведь в голове уже был составлен график всех его действий, а из-за накладки он находиться под угрозой.

Благо волнение прошло, стоило Вадиму Александровичу вступить на взлётную площадку. Асфальт здесь был мокрым от дождя, пахло сыростью и холодной свежестью. На голубом небе плыли медленно пышные облака, ветер гнал лишний сор. Очень скоро профессор смотрел на мир через маленький иллюминатор самолёта, готовясь к долгому двенадцатичасовому полёту. За это время он может написать пару отчётов, составить новый график, а также морально подготовиться к новым знакомствам. В Узбекистане он был лишь раз, в далёкой молодости, страна понравилась своей архитектурой и народной едой, так в обязательный рацион профессора вошёл плов и лагман, но главное, что воспоминания были светлыми и хорошими, пусть и скрывались под толстым слоем льда.

Чемодан был сдан в багаж, остались лишь документы и маленький пакет с контейнером для пищи, который он достал в последний момент. В самолёте стояли восторженные разговоры, но Вадим Александрович не обращал внимания, погружаясь в лёгкую дрёму. Восторг от взлёта он никогда не испытывал, да и окрылённого чувства, и свободы пусть и были очень соблазнительными, но ощутить в полной мере так и невозможно.

Всего за 3 часа и 40 минут беспрестанного полёта на металлической птице, как сказали бы философы, Вадим Александрович прибыл в Ташкент. Этот город был столицей Узбекистана, но не его конечной остановкой. Как бы Ташкент не пленял своей древней архитектурой и историей, но профессору нужно было прибыть в Ферганскую область. Его направили в Ферганский государственный университет, но по ошибке или по причине нехватки мест выбрали отель в городе Маргилан, неподалёку от самой Ферганы. Но и город Маргилан обладал далеко не меньшей культурной значимостью для местного населения со своей 2 000 летней историей.

Вадим Александрович прибыл в аэропорт имени Ислама Каримова – первого президента Республики Узбекистан, по своему описанию этот аэропорт был также красив, как и на Родионе профессора, но это мало заботило филолога. Как оказалось, чтобы добраться до Ферганы из Ташкента ему придётся совершить очередной перелёт уже внутри государства, благодаря чему, ему и был предоставлен второй билет со стороны декана. В итоге, доктору наук пришлось подождать три-четыре часа, за которые он успел пообедать и решил осмотреть город.

В Ташкенте было много знаменитых разных достопримечательностей, среди которых можно было отметить площадь Независимости, площадь Амира Тимура, музей Тимуридов, цирк Закировых, самых различные институты и многие другие. Но времени на весь их обход было мало и старый филолог имел малый интерес для траты этих мгновений на старые минареты, мозаику и орнаменты, которыми славилась вся узбекская архитектура. Хотя пообщаться с коллегами и ознакомиться с произведениями народной литературы поближе и лично он бы точно не отказался, но второй рейс скоро будет, поэтому он не мог сделать исключение.

После сытного быстрого обеда рядом с аэропортом, он уже не обращал внимания на большое количество разных кафе, которые подавали вкусные народные и иностранные блюда, пусть после долгого полёта хотелось где-нибудь остановиться и подумать в тихой обстановке, но пока Вадим Александрович не приблизиться ближе к Фергане и Маргилану, он не сможет вздохнуть спокойно.

Людей в Ташкенте было много, встречались и туристы, но большинство шли плотным потоком, зная куда идти. Вот профессор не знал дороги, ему приходилось смотреть на документы, которые ему оставили в конверте, хоть о маршруте позаботились. Профессор останавливался в тени переулков, чтобы не мешать людям, и рассматривал карту, адрес. Стоит сказать, что погода в Узбекистане была очень тёплой. Там, где в России уже была минусовая температура, в Ташкенте встречались незначительное похолодания, которые по своей сути были комфортны для присутствующих. Вадим Александрович же от как ему казалось, жары не мог скрыться, даже холодный ветер казался душным, только поэтому он снял своё пальто, оставаясь только в белой рубашке и галстуке присев на одну из скамей местного парка.

На небе плыли белоснежные облака, Солнце иногда скрывалось за ними, но после сверкал ясными лучами. Не было намёка на дождь, вообще на улице было сухо и чисто. Такой зной действовал на Вадима Александровича, словно наступило лето, не очень хорошо, всё же холод в родных краях был ему милее. Не стоит забывать и о ветре, что пусть и гнал с лица хмурость, но действовал как минутное удовольствие, даря прохладу, а затем её насмешливо забирая.

Профессор заметил, что люди вокруг мало чем отличаются от людей на его Родине, возможно, причиной этому служил факт его нахождения в столице. Но всё же одежда их не отличается, поведение терпит крайне мало каких-либо изменений, они так же бесцветно существуют, ходят по тротуару, разговаривают на только им известные темы, совсем забывая о времени.

Он вспоминает про те разрушения, что несут люди, как они убивают друг друга, обманывают и делают всё в своих интересах. Вадим Александрович, будучи лишь филологом, не имеет права высказываться, не имеет также права на собственное мнение, другим оно не интересно, но как человек, как гражданин своей страны, он не может пройти мимо этой темы, этих бесчеловечных деяний против чужой жизни. Нет, старый филолог не сможет повлиять на решения объединений, его голос будет заглушён миллионом других выкриков против, его голос будет исковеркан настолько, что сам хозяин никоим образом не сможет узнать его.

Вадим Александрович может лишь бессильно сжимать кулаки и слиться с серой толпой, не мешая большим людям на арене, не становясь посмешищем наивным желанием мира и спокойствия всем. Поэтому он может давиться только этими мыслями, а это превращается в дремучий лес хмурого профессора, прохожие даже не понимают какие чувства одолевают этого человека, который видел очень много, даже дыхание смерти и огонь войны лично.

В таких мыслях он забывался надолго, они рано или поздно превращались в весы, в которых его никчёмность и бесполезность перевешивала надежду и веру. Когда железные чаша от веса плохого в душе стукалась о дно, профессор приходил в себя. Совсем скоро пришло время для очередного полёта. Хотелось бы поблагодарить декана факультета за дальновидность, но тот был слишком тщеславным человеком и от одной похвалы его раздутое до неприличия эго могло бы превысить размер самого университета. Старый филолог хмыкнул от своих размышлений.

Прошло лишь 50 минут их славного полёта, за время которого Вадим Александрович продолжал свои самые разные умозаключения. На мгновенье он оглянулся по сторонам и его лицо исказилось в отвращении, приходили мысли о том, что люди вот-вот готовы посмеяться над учёным, которые лишь после небольшой тирады пропадали, смеясь новым потоком мыслей.

Когда же доктор наук вышел из аэропорта города Ферганы, он словно из-под толщи льда, вспомнил прошедшие часы. Он вспомнил небольшое красивое видео про их маршрут, презентуемый фирмой аэропорта, поток воспоминаний об этом фрагменте привёл его к моменту в такси, когда узкие улицы сменились на длинную трассу. Поток машин будто летал, с какой скоростью они передвигались. Городской пейзаж из высоких домов плавно перетекал в обширные равнины и пустошь.

Полоски гущ растительности были видны не так часто, за полями и холмами порой скрывались деревни или промышленные здания. За чистым стеклом машины из видео мало что можно почувствовать, поскольку чистый поток воздуха, запах дерева и дух природы в общем нужно ощущать всем телом, а не томиться в крайне душной машине, словно птица в клетке. Вадим Александрович давно заметил, что всё его существование похоже на долгое заключение в стенах темницы, только он волен идти туда куда захочет, и никто не спросит куда именно и зачем…

Глава третья. Прибытие в Маргилан

Вот бы наполнить жизнь смыслом, жить ради чего-либо, например, ради учеников и университета, но ни за кого профессор не мог там поручиться, положиться и встретиться вне работы, все были словно тени для него, которые приходят и уходят, как он для них просто существует. Тогда можно вспомнить о своём детище – некогда замечательной идее, убитой перед защитой его докторской диссертации и которое сейчас пылиться на дальних полках в доме, но и оно не способно пробудить желание творить дальше, все его попытки попросту бессмысленны. Тогда что же держит профессора, за какую тонкую ниточку существования? Возможно, это красота мира, да, он сер и бесцветен для его глаз, но старое сердце сжимается с больной тоской от вида родных краёв. Так красота чужой природы привела к мыслям о родных полях и холмах, которые были в его деревне, но сменились каменными домами города.

Люди здесь были немного иными, чем более знакомые представители общества. Они по своей сути были более просты, в них выражалось гостеприимство, частые вопросы о состоянии родных и близких, а также самого собеседника при каждой беседе. Обращения здесь были также отличительны, что было свойственно этому народу. Но за этим иногда существовала наигранность, а иногда настоящая искренность, но она слишком проста и не способна к собственной эволюции, хотя может представать как красивая мечта. Национальная одежда, почитаема многими и является красивым предметом искусства, но лишь изредка популярна среди большой массы людей.

Выйдя из аэропорта, Вадим Александрович вновь ознакомился с картами и поняв, что ему необходимо попасть в Маргилан обратился к ближайшему такси. Не знание иногда даже русского языка огорчало, но, к счастью, люди успели быстро найти среди своих коллег таксистов, которые владели данным языком, как и большое количество населения города Ферганы, в отличие от Маргилана, что только предстояло узнать филологу. Когда они покинули аэропорт, то таксист решил показать филологу город, проведя маршрут через основную дорогу.

И вот он здесь, у порога отеля, где будет жить целых пять дней. Существует легенда о появлении названия города, связанная с прибытием некого великого человека. Местные жители, узнав о намерении этой личности посетить их город, приготовили для него красную дорожку. Один из старейшин города предложил встретить гостя курицей и хлебом. После застолья этот человек спросил:

– Как же называется это блюдо?

– Мурджинон – ответили ему, что означает «курица и хлеб».

На обратном пути он снова попробовал это блюдо, а потом назвал это место «Мурджинон». С тех пор прошло много времени и уже теперь город носит название Маргилан. Маргилан с древности является центром производства шёлковых тканей. В городе действуют сувенирные фабрики и знаменитая фирма «Атлас». Есть много мастеров-ремесленников, работающих на дому, а также создающие свои новые предприятия. Экономика города сконцентрирована, в основном, на крупном оптовом вещевом базаре и продуктовом рынке.

Очень развит частный сектор. Жители города, в основном, заняты куплей-продажей и ремеслом, многие работают в государственных учреждениях. В годы советской власти в городе построили шёлковый комбинат, художественно-швейную фабрику, ремонтно-механический, трактороремонтный, деревообрабатывающий, чугунолитейный и молочный заводы. В самом городе улицы были достаточно свободными, имели длинные площадки с большими плитами и специальным рядом для различных растений в лице небольших ёлок, кустарников, цветов и другой растительности с обязательными водными каналами рядом с ними – арыками.

Здесь имелись рынки с густым потоком людей. На рынках были возведены палатки, освещаемые ясным тёплым солнцем. На улицах между тротуаром и дорогой всегда росла зелёная полоска травы с деревом, постриженным под конус, наряду с самыми различными другими видами деревьев. Вообще Маргилан был достаточно зелёным городом, несмотря на свою богатую структуру полной строительных объектов, а также сетью больших дорог и различных зданий.

Статуя Эркина Вахидова

Вадим Александрович сам расположился в отеле напротив большого парка с цветущими цветами и деревьями. Как же был раз доктор наук, когда узнал, что это тот самый парк имени знаменитого узбекского поэта Эркина Вохидова, чей памятник встречает каждого прибывшего, в том числе и Вадима Александровича. Ранее филолог читал пару строк из его работ, но больше всего ему нравилась его знаменитая «Ода о человеке», что даже сегодня доктор наук помнил её наизусть.

Сколько же смысла было в этих строках, помнил ли эти слова хоть один из представителей земной цивилизации? Человек ведь обязан быть эти королём, этим чудом, он же и погонщик, он же и караван.

Как же не задыхаться от нехватки понимания и воздуха, в эти моменты философу? Может ли выжить математик, осознавая верность этого единства? Сможет ли это представить физик, детально понимающий эти слова? И хватит ли ума у человека, чтобы не только слышать, но и слушать этот ярык крик гения?

«Он же раб, он же и царь, он же стоит на высоте, он же себя под своими ногами топчет» – был готов сказать профессор в миг, когда вспоминал эти строки, продолжая мирно проходить под деревьями и иногда бросая взгляд в сторону безмолвного памятника. Он смотрел на юных парней и девушек, которые выходили из «Союза молодёжи», из различных кружков и «школ». Они были якобы рады и счастливы. Ключевое слово – якобы, они лишь притворялись, что понимали смысл этих слов, но ничего не предпринимали, даже не старались идти по нужному пути, устраивая лишь «шоу».

Профессор видел всё это, даже не зная никого из проходящих, для него это было открытой книгой, которую он читал и сокрушался. Если бы он смог увидеть хоть один честный и искренний взгляд человека, любящего познание, а не догматизм, материальные богатства, плотские утехи и своё тщеславие. Коль же останавливаться на желании Человека, то нет, это было далеко не тщеславие, как может показаться – это самая настоящая справедливая гордость!

Как же хотелось крикнуть им «проснуться», но они не могли бы этого сделать, ибо были уже мертвы, планета была порабощена! Бедная Земля, сколько же мук и страданий она испытывала и терпел, продолжая держать на себе весь народ? А ведь уже давно человек должен был достигнуть новых высот, он бы не покинул свою Землю, нет-нет, он обязан прибывать на новые планеты, искать там способы для реализации своих идей, созданию чего-то нового и прекрасного!

Учёный покидал этот чудеснейший парк, где витала эта идея, но так и не находила для себя приемника, того, в кого она могла поселиться и это было печальнее любой тирады, особенно для учёного. Но подобно врачу, который не имеет права быть пессимистом, учёный не имеет права бросать надежду на самое светлое будущее!

В тот день профессор расположился в отеле, завтра же ему было пора поехать в университет. Заметив парк имени Эркина Вахидова, он не смог сдержаться и посетил это место, после чего решил лично установить путь до завтрашнего места назначения, заказав такси. Так профессору удалось посетить специальный мемориал, посередине довольно пышной растительности.

В самом центре этого мемориала располагается строение с зелёным куполом и коричневыми колоннами. Под ним же находился большой и замечательный памятник бесценному хранителю науки – книге. Над маленькими зданиями возвышается один огромный храм, который можно было увидеть ещё вдалеке. По форме он напоминал куб, но по углам располагались минареты – высокие колонны с орнаментами, а главный вход был оформлен глубокой аркой с зелёными краями, внутри были не только орнаменты, но и узоры мозаикой, сзади него имелась такая же арка, но выше. Рядом с этим зданием были видны другие здания, но уже с голубыми куполами, сами купола имели узоры в виде кругов. Стены же обладали глубоко посаженными окнами и рельефом, словно волны они перетекали в форму многоугольника.

Всё это Вадим Александрович лицезрел, не сказать, что ему не понравился вид солнечного Маргилана, город словно сам улыбался гостю, но профессор просто не имел сильного желания греться, также в его душе всё ещё было это недоверие, этот холод ко всему человеческому.

Когда же профессор успел ознакомиться с маршрутом, но не решил посещать сам университет, а вернулся в отель, то в первую очередь ему передали письмо. Поблагодарив, он направился в свой номер, где и распечатал конверт. Как оказалось, это была программа мероприятий, которые должен был посетить Вадим Александрович, наряду с остальными коллегами из различных стран. Часы показывали уже позднее время, а Василий Николаевич кажется уже прибыл и расположился в своей комнате, изначально доктор наук хотел посетить товарища, но не решился потревожить его.

На следующее утро, когда Вадим Александрович покинул свой номер, когда он выходил рука опустилась на плечо, глаза взрослого мужчины источали искры детского задора.

– Доброго вам утра Вадим Александрович, простите, что заставил ждать! – улыбнулся Василий Николаевич.

Он был одет в строгие чёрные брюки и белую рубашку с галстуком, чёрные туфли блестели на солнце. Весь вид мужчины выдавал уверенность и расслабленность.

– И вам также, Василий Николаевич. Ничего страшного – поспешил заверить профессор.

– Как вы отдохнули коллега? – жестом попросив следовать дальше говорил Василий Николаевич.

– Превосходно…

Продолжая свою совместную беседу, они вместе отправились в пункт назначения. Ферганский государственный университет состоял из центрального корпуса, которых начинался от ректората – довольно пышного здания, напротив которого был большой стадион, а сзади начинался небольшой сад со своими аллеями, завершаемые спереди факультетом математики и информатики, а также физико-техническим факультетом в одном зданий.

С правой стороны и ближе к самому ректорату была расположена столовая, напротив которой в стороне некогда физико-математического факультета находилась большая библиотека, чаще называемый информационно-ресурсным центром. С левой стороны от этого корпуса находился ещё один из факультетов, после которого шла центральная аллея, соединяющая два корпуса. Второй левый корпус состоял также из 4 зданий, где было угловое удлинённое здание с нижней стороны, а с верхней, напротив неё – общежития, наряду с правым зданием, который был расположен напротив факультетов естественных наук.

В центре же этого корпуса с правой стороны после входа в него был малый стадион. Но университет также имел дополнительные факультеты за пределами общей территории, к примеру, рядом с большим стадионом был расположен военный факультет, а напротив столовой и библиотеке, за ограждением, через дорогу можно было увидеть удлинённое здание филологического факультета…

Глава четвёртая. Ферганский Государственный Университет

Когда же Вадим Александрович и Василий Николаевич прибыли, то возле входа в ректорат их уже поджидали коллеги из самых различных государств. Как оказалось были приглашены также представители Московского Государственного Университета, Ферганского Политехнического Института, Национального Университета Узбекистана, Массачусетского Института и Университета, Университета Эдинбурга, Кембриджского, Оксфордского и Гарвардского Университета, Университет Беркли из Калифорнии, Стэндфордского Университета и многих других.

Внутренний вид ректората Ферганского Государственного Университета

Они находились в большом зале ректората, где совсем скоро должно было начаться выступление. Когда же все собрались, хоть и с некоторым опозданием, что немного злило Вадима Александровича, началось выступление ректора. Провозгласив торжественную речь, ректор Мадамин Хатамович Ахмедов также указал, что сейчас они пройдут в здание физико-математического факультета, а также посетят выставку картин студентов университета, после чего пройдут в здание информационно-ресурсного центра, а также в здании филологического факультета примут участие на VI Международной конференции «Частные вопросы филологического развития философской составляющей современной литературы», продолжение конференции же будет завтра, а в заключении сегодняшних выступлений они также будут приглашены на научную ярмарку в центральном парке имени выдающегося учёного Ахмада Аль-Фергани.

После этих слов, как и было сказано, делегация направилась в сторону физико-математического факультета, где они смогли ознакомиться с проводимыми различными проектами, послушать лекции самых различных учёных. Среди них также были кандидаты наук в лице Каримова Боходира Хощимовича, Абдурахмнова Султонали Мукарамовича, Кулдашева Аббос Хакимовича, докторов наук в лице Отажонова Салима Мадрахимовича, Расулова Рустам Якяковича и других учёных. Каждый из них объяснял самые различные теории и сути проводимых работ, а их ученики активно в этом им помогали. Мало кто из них знал, как в будущем их всех свяжет судьба при помощи одного человека, ровно, как и сам Вадим Александрович, которых выражал свой интерес, но хотел нечто гораздо большего, чем он видел.

Когда же они вышли из физико-математического факультета, то студенты уже успели расположить на специальных стендах свои картины и мило улыбались присутствующим. Жаль, что среди эти выражения не выражали настоящую любовь, а лишь обычную необходимость, что кажется заметили далеко не все. Наконец, пройдя в информационно-ресурсный центр и ознакомившись с предоставляемой литературой, среди которой было достаточное количество литературы по филологии, но практически не было литературы, которая описывала бы ту большую проделанную работу за весь 20 век. Все эти книги были просто сданы в макулатуру из-за одной аббревиатуры – СССР, неужели наука зависела от этого?

Вадим Александрович во время их экскурсии ознакомился с представляемой литературой, но ни одно узбекское произведение не несло в себе шарма, смысла и своего посыла. Это была просто перепись чего-то неясного, а любые произведения, несущие в себе подобные посылы убирались, а восхвалялись совершенно слабые работы. Конечно, доктор наук не мог сказать это на камеры, которые активно снимали их торжественное шествие, и сам профессор дал пару интервью, со своим товарищем, но в душе ему было жаль, что всё так происходило и что его надежды потихоньку рушились. Когда же он решил ознакомиться с литературой в иной сфере, то встретил такой же ответ, что вновь огорчил как его, так и его коллегу.

Покинув библиотеку, они прибыли в большой зал филологического факультета, где каждый из учёных выставлял свои вопросы, проблемы и решения, в этом же процессе магистранты и некоторые студенты выступали активно, признаться такой поворот событий обрадовал Вадима Александровича. Сам доктор наук также подготовил своё выступление, наряду с презентацией. Его идею относительно развитии классификационной теории в философском и филологическом понимании литературы встретили с большой радостью, правда нельзя не отметить, что в этом большую роль сыграл именно титул, ведь в ином случае, Вадим Александрович встретился бы с целым букетом самых различных насмешек и высмеиваний.

Также, когда настало время, Вадим Александрович решил выступить с иной речью. Доктор филологических наук неспеша направился в сторону трибуны, шаг за шагом этого человека нарастала некая атмосфера, заставившая весь зал стихнуть в одно мгновенье. Наконец, когда этот человек вышел на сцену, словно всё в мире замерло, ничто не могло издать ни звука, ни что-либо ещё. Вадим Александрович Вавилов начал говорить, а его слова эхом отдавало внутри просторного зала, где со всем вниманием его слушал каждый присутствующих, словно заворожённый.

– Здравствуйте, уважаемые господа, слушатели. После своего первого выступления, который вам судя по реакции весьма понравился и это большая честь для меня, я решил презентовать перед вами и представить одну очень важную идею, которая должна быть основной для самой лучшей цивилизации. Изначально, необходимо определиться над тем, о чём должна быть идея и о чём всё это? Как известно, мы люди проживаем на этой планете, смогли не плохо обосноваться, создать новые технологии, построить свои города, области, страны, государства и сейчас проживаем почти на всех имеющихся землях. Также совсем скоро мы покорим космос, как я надеюсь, но всё же, зачем всё мы это делаем? С какой целью прилагаем усилия?

Если подумать, то встанет вопрос, а кто мы такие, чтобы прилагать эти усилия? Что мы вообще такое? А ответить уже на этот вопрос нам поможет понимание нашей вселенной, в которой мы живём. Если объяснять максимально просто, то мы видим следующую картину, сами же находясь на Земле. Наша планета, имеющая почти сферическую форму, вращается наряду с 8 планетами: Меркурием, Венерой, Марсом, за которым следует пояс астероидов, Юпитером, Сатурном, Ураном и Нептуном вокруг Солнца. Далее вращаются карликовые планеты, среди которых известен Плутон, Маки-Маки, Хаомея и другие, но мы пойдём дальше.

Продолжая это путешествие мы встретим довольно много планет, комет, звёзд, также больше и малые звёзды, среди которых некоторые притянули друг друга своей гравитацией – парные звёзды, те, которые имеют одну или множество планет-спутников, также среди них есть пульсирующие или мигающие – пульсары. Если же звезда подходит к концу жизненного цикла, по сути, она состоит из водорода и гелия. А эти два компонента элементарны, то есть состоят из атомов, когда два атома водорода скрепляется под огромным натиском гравитационных сил, доказанных ещё Ньютоном, образуется гелий с выделением энергии, который и выходит, как свечение звезды, но когда запас водорода завершается, то звезда начинает сжиматься, а после резко увеличивает свою массу, то есть уже сжигает всё что осталось.

Именно это и приводит к такому явлению как образование чёрных дыр, наряду с рядом других. Чёрные дыры – это звёзды, которые из-за своего резкого увеличения стали иметь такую сильную гравитацию, что уже не выпускают даже свет. Но если исследовать мир, то он состоит не только из атомов и молекул. К слову ясно, что молекулы состоят из атомов, а атомы из своего ядра и вращающихся вокруг электронов. Сами ядра состоят из протонов и нейтронов, количество которых и определяет тип вещества. К примеру, у водорода 1 протон и 1 электрон, у алюминия 13 протонов, 13 электронов и 14 нейтронов, так и различаются элементы.

Но среди частиц также есть и другие, но о них позже, интересно то, что существуют протоны с положительным зарядом и антипротоны с отрицательным, также электроны с отрицательным и позитроны с положительным. Эти частицы, бороздя просторы космоса в виде излучения, попадая на края чёрных дыр, резко отталкиваются друг от друга так, что одна частица, к примеру, электрон или позитрон поглощается в чёрную дыру, а вторая под ответной силой вылетает оттуда. Поэтому края чёрных дыр имеют немного тусклое, но видимое свечение.

Так продолжая наше путешествие, мы можем заметить, что все эти объекты расположены как-то странно, словно закрученный как спираль рукав. И мы окажемся правы, ибо мы находимся внутри галактики, некого скопления таких космических объектов, где соединяется 6, 7, 8 и более рукавов, а у некоторых, просто рукавов нет и это большие туманности звёзд. Что же удерживает такие огромные скопления? Именно гигантские чёрные дыры титанических размеров, которые из-за того, что они поглощают гораздо больше материи чем обычные чёрные дыры вызывают трение этой поглощаемой пыли до такой степени, что вокруг квазара образуется ярчайшее свечение, превращая как бы это иронично не звучало, чёрную дыру в один из самых ярчайших объектов в нашей видимой вселенной.

И таких галактик довольно много, все они скапливаются и мы, стоя на Земле, можем их видеть из-за их гигантского размера и излучения. Многие наши приёмники свободно их улавливают. Но теперь возник вопрос, каким цветом они светятся? Для обычных объектов это не имеет значения, но на больших расстояниях, даже белый фонарь будет светить другим цветом, ведь как известно белый свет – скопление всех цветов, а до нас если мы ближе будут больше доходить белый, после фиолетовый, тёмно-синий и более сильные цвета спектра, а если дальше, то красный, жёлтый и более мало-энергичные части видимого спектра света.

С каждым днём многие галактики из синего излучения переходят в синий, что это говорит? Что галактики отдаляются, следовательно раньше они все были в одной точке. Также уместно сказать, что если измерить скорость их изменения цвета, то чем они дальше, тем они быстрее отдаляются. Подобная сила действует лишь на больших масштабах и на большие объекты, подобно ядерной силе.

Доктор наук говорил восторженно, казалось, уже поверил своей удаче, что его слушают и не останавливают, но радовался он не долго.

– Из этого делая… – продолжал профессор, как внезапно вышел ведущий мероприятия и быстро заговорил:

– Из этого делая замечательный вывод о гениальной идее, которая весьма понравилась нашим уважаемым слушателям от знаменитого учёного, доктора филологических наук и профессора Вадима Александровича Вавилова!

После этого объявления последовала череда оваций, но было ясно, что всё это было не настоящее, впрочем, как и везде.

Памятник великого учёного Ахмада Аль-Фергани

Скоро первая часть конференции была завершена, и делегация направилась на целом эшелоне автомобилей в сторону парка имени Аль-Фергани, который был в расстоянии пары сотен метров от филологического факультета. Представители национальной гвардии, верно, сопровождали гостей, которые шествовали по центральной аллее. Так Вадим Александрович прибыл в парк в указанное время на ряду со всеми. В это время суток парк освещался ярким солнцем, и профессору ничего не оставалось, как нести пальто в руках. Сегодня небо было чистым, совсем без изъянов и пушистых облаков, солнце плавало в нежно-голубом цвете, похожем на морскую гладь. Ветер был прохладным, но для Вадима Александровича это оказывалось секундным наслаждением, словно путы теплого климата Узбекистана рвались от лёгкого порыва. Профессор вышагивал по длинным и широким аллеям, усеянным высокими деревьями, ухоженными и постриженными в виде конуса, под пышной кроной иных.

Они словно разрезали небосвод и тянулись выше, тонкие верхушки мелко дрожали от ветра. По краям бетонных плит был низкий железный заборчик, который ограждал полоску из мелких белых камней, которая опутывала все серые дороги парка. По две стороны от центральной аллеи были установлены скамьи, а часто встречались многочисленные прилавки.

На территории также росли замечательные нежные цветы, совершенно различного вида, их сажали так, чтобы с формированием бутона выходила гармоничная композиция цветов. Оранжевый с белым, жёлтый и красный, синий и фиолетовый – все эти цвета переливались перламутровыми красками, словно поглощали солнечный свет и становились глубже и насыщенней. Немного отходя от аллей, росли другие деревья, ещё выше, их кроны представляли собой сеть веток с пышными листьями. Такой не густой «лес» ограждала линия кустов и целое гладкое поле с короткой травой.

По их пути встретился небольшой фонтан, а когда они продолжили своё шествие, то вышли прямо к памятнику великого учёного, деятеля науки, гениального астронома Ахмада Аль-Фергани. Этот огромный памятник высотой с многоэтажный дом, установленный на небольшой пьедестал, демонстрировал учёного в восточном одеянии со взглядом, смотрящий в сторону чистого неба вот уже на протяжении многих лет с особой надеждой. А в руках он держал свой каменный свиток, с изображением самых различных звёзд на нём, что было отчётливо видно.

В центре парка, прямо перед памятником был расположен большой фонтан с толстыми гранитными бортиками и чистой водой. Резной столб выталкивал из себя воду, словно возвышаясь над всеми, она тянулась ввысь, но резко опадала и ослабевала, блестящим каскадом брызг сливалась с рябью воды внизу. Вадим Александрович немного засмотрелся на бесконечный поток, он был таким же резвым, как молодость человека, несгибаемая воля к высокому заставляла тянуться к солнцу, но с течением времени воля резко ослабевала, желание исчезало, как и весь смысл пытаться, и все мечты такими же каплями утекали вниз, на самое дно человеческой души. Тем временем некоторые его коллеги осматривали сам памятник. Профессор так задумался, что совсем не заметил приближающихся шагов…

Глава пятая. Удивительный мальчик

– Вы о чём-то задумались, Вадим Александрович.

– Да, как я люблю это делать, простите если заставил вас ждать.

– Ничего страшного, коллега, пройдёмте дальше, наши товарищи уже уходят – заметил Василий Николаевич, продолжая идти.

– Боюсь, что много народу пришло на эту ярмарку – взглядом карих глаз Вадим Александрович провожал целый поток людей вдалеке, чёткий гул голосов не стихал, едва слышимая мелодия раздавалась на весь парк, что говорила о прибытии делегации и открытии научной ярмарки.

– Не волнуйтесь, считайте, что все люди – это студенты в университете, нужно оценить пару трудов юных дарований, и наша работа на сегодня считается выполненной – Василий Николаевич с лёгкой походкой направился к потоку людей.

Вадим Александрович чуть помедлил, осматривая потёртое пальто. Он носил его ещё с отрочества, когда скопил свои первые деньги. Столько воспоминаний пронеслось в голове, но с единственным потоком ветра, который будто выбил у профессора желание пустить слезу об утраченном. Он открыл глаза и прищурился от яркого солнца, только оно никогда не меняется, сколько бы не сменило положений, но продолжает освещать дорогу. Вадим Александрович должен постараться, чтобы для кого-то этот свет не потух, также как и для него. От мыслей он крепко сжал пальто, на глаженной ткани появились складки. Но зачем же дарить им надежду, которую у профессора отняли когда-то, зачем студентом стараться, а после с огромным треском разбиваться на тысячи осколков, как хрустальная ваза, о реальность?

– Вадим Александрович, так ярмарка кончиться – послышался издалека насмешливый голос.

Василий Николаевич поражал своей формальностью и неформальностью одновременно, совсем официальное и вежливое обращение, казалось, не сочеталось с дружелюбным и искренним тоном, но мужчина умело использовал эту особенность, чтобы располагать к себе людей своей странной манерой. Совсем скоро они прошли по пути, чётко отстукивая по мраморной поверхности подошвами своих туфлей, нагнав отходящих коллег, уже поворачивающих направо по самой широкой аллее, которая по своей ширине была порядка 20—25 метров.

Проходя в сторону входа в парк, они оказались на большой площади, где в центре был установлен самый большой фонтан, вокруг него уже были установлены самые разные столы. С правой стороны от них были различные небольшие здания, сзади которых были кроны деревьев, а перед – клумбы цветов. С левой же стороны возвышался один из самых больших торговых центров «Атлас», после которого находилось здание «Молодёжного центра» или «Камалак», которая отделялась несколькими зданиями магазинов от здания «Камолота», будущего «Союза молодёжи», что первая, вторая или третья были жалкими пародиями на октябрят, пионеров и комсомолов, без совершенно какой бы то ни было чёткой идеологии.

Все эти организации лишь существовали, без какой-либо цели. В будущем это здание стало бизнес-центром, возможно более полезным, чем оно являлось, но нужно было отдать должное обучающей части, где было довольно большое количество обучающих курсов и отделу поддержки частного сектора. Сам же ярмарка была отличной, благодаря участию большого количества студентов. Вадим Александрович не мог не заметить отличную организованность.

Именно по этой части также можно было похвалить университеты. Все «площадки», состоящие из установленных столов с некоторыми изобретениями или презентациями студентов были расположены ровно и на одинаковом расстоянии друг от друга, чтобы люди не загораживали вид и не мешались друг другу. Столько столов, стоя рядом с которыми студенты показывали свои удивительные идеи, макеты изобретений, брошюры, также проводя лекции.

Может, не всё потеряно? У людей есть желание слушать, идти на такие мероприятия, они с любопытством подмечают детали, слушают юношеские голоса, которые с жаром объясняют суть проекта. Вадим Александрович был готов улыбнуться, казалось, что плохое настроение его развеялось также, как чёрные тучи, сменившись вспышкой озарения. Василий Николаевич уже достал маленький блокнот и стал старательно подмечать интересные палатки.

На фонарных столбах повесили разноцветные флажки. Сама ярмарка имела большой обхват и занимала почти весь парк. Люди отдыхали и развлекались. Вадим Александрович тоже достал свою маленькую книжку, в которой записывал всё. Они подходили только к интересующим их проектам, где не было много народу. Они выслушивали слова студентов, которые видели в таких людях, как Вадим Александрович и Василий Николаевич, надежду, что об их работе узнают.

Ручка в руках ловко выводила буквы, чернила впитывались в пожелтевшие страницы, словно клеймо, выжигаемое на плоти. Так они обошли всю ярмарку за два часа и уставшие, сидели на каменной скамейке, смотря на свои записи, написанные скорой рукой, но от этого почерк не стал кривым.

– Вадим Александрович, понравилась ли вам эта ярмарка? – спросил Василий Николаевич, вытирая вспотевшую шею розовым платком. – Кто-нибудь приглянулся вашему взору? – глаза коллеги прищурились.

– Что ж, дети постарались на славу – сказал уклончиво профессор, любезно называя студентов детьми.

– Как же с вами сложно – вздохнул мужчина. – Прошу немного обождать, я отойду принести воды, вам что-то нужно?

– Не стоит – покачал головой старый филолог, смотря коллеге в спину.

Вход в парк имени Ахмада Аль-Фергани, где проходил фестиваль

Вадим Александрович смотрел на старые страницы своей книги, многие листки были вручную вклеенные, но труды её хозяина сохраняли опрятные и компактный вид. Не то, чтобы профессор специально не вслушивался в слова студентов и учеников, просто не все его поразили, многие идеи казались слишком простыми, другие требовали больших затрат, а некоторые не представляли просто ничего. Эти проекты не были чем-то новым, они были лишь подобием или «трендом» как сказали бы спустя несколько лет, но это нельзя назвать наукой.

Конечно, они преподносили свои творения увлекательно, пытаясь завлечь и заставить слушать, они отвечали на вопросы с охотой, с должным жаром, который отмечал старый филолог, но это было не таким уж реальным. Они не были похожи на тех людей, которые бы стояли за своё творение, они не считали его искусством, а выгодным товаром. Они не смогут стоять прямо и уверенно, это не было революционно или нечто более новое, что могло бы действительно удивить, и профессор видел во всех студентах себя. Ему было омерзительно и больно, такой же наивный и глупый, но столкнувшись с проблемой, словно потерял себя, свой смысл. Поэтому он зачеркнул все имена и номера выступавших, которые попросил, не нужны ему оболочки, не нужны копии. Отпрянув от собственных записей, заметя, что от ярости проткнул страницы пером ручки, он заметил маленького мальчика вдали от большой толпы.

Он отличался от всех тем, что никто не стоял рядом, он недавно присоединился к одной группе студентов. Но на удивление он мог привлечь внимание, несмотря на свой юный возраст. Многие подходили к нему, и он продолжал рассказывать и объяснять, кто-то давал свои номера, но всё это было не больше, чем показная демонстрация, но мальчик искренне продолжал верить.

Рядом с ним продолжая стоять красивая женщина средних лет. Сам мальчик выглядел миловидно и дружелюбно, яркие карие глаза с тёмными прожилками, казалось, что только в одних глазах отражалась глубина души этого ребёнка, волосы чёрные средней длины, немного уложенные влево, вздрагивали под порывами ветра. Густые брови ещё не хмурились, а были приподняты создавая самую миловидную внешность, у него ещё была эта детская припухлость, свойственная детям. Одет ребёнок был взросло, в строгий школьный костюм, что признаться шёл ему.

Дама, которая стояла рядом с ним, внимательно смотрела как он со всей увлечённостью продолжал объяснять, смотря со своей материнской любовью. Её каштановые волосы, уложенные в прекрасную причёску, создавали аристократический образ. Было видно, что этот мальчик был её сыном, об этом также говорила неимоверная схожесть их в лице, но весь её образ выражал одновременно сильный и очень даже добрый характер. Эта очаровательная женщина среднего роста имела очаровательные карие глаза, ровный нос, красиво очерченные губы. Ничто и никак не могло выдать её не малого 46—47 летнего возраста.

Вадим Александрович поперхнулся, смахивая листья с густой бороды, он сам не понял причину своей реакции. Смотря на это дитя, он вдруг что-то почувствовал, не холод напряжения, а тепло, возможно, такое испытываешь, когда человек тебе приятен или когда он имеет сильную ауру, как сказал бы эзотерик? Профессор не знал, что делает ребёнок, столь юного возраста на ярмарке для студентов, но он прекрасно понял, что обязан подойти. Обязан сделать для этого мальчика, который смог пробудить такие открытые чувства в холодном сердце, от чего уже считался для профессора удивительным, этот день таким же солнечным.

Он прошёл к месту, где стоял мальчик. Женщина с карими глазами, такими же умными, как у мальчика, что-то быстро сказала своему сыну. Мальчик встретил гостя любезным кивком головы плавно переходящим в начинающихся поклон, смотря со всей искренностью. Вадим Александрович смотрел внимательно.

– Здравствуйте, что мы можете мне продемонстрировать? – спросил профессор.

– Здравствуйте, добро пожаловать, я представляю свой проект «Вечный двигатель», который как я надеюсь будет для вас интересен – с искренней улыбкой произнёс мальчик.

К удивлению, эти слова не были подобны выученным словам остальных участников мероприятия.

– Я слушаю вас внимательно – ответил доктор наук.

У остальных участников конкурса были свои модели, которые они принесли. У кого-то был умный дом размером со стол, у кого-то картонный робот, а кто-то принёс некий небольшой механизм. Маленький мальчик не обладал ничем из перечисленного, как и своим собственным макетом, но это нисколько его не смутило и он, быстро достав из небольшой сумки черновик и сумку положил на стол, быстро что-то нарисовал и начал объяснять:

– Как известно, в мире не хватает электрической энергии, поэтому я решил разработать проект вечного двигателя, он основан на следующем – мальчик с самой глубокой увлечённостью начал объяснение конструкции своего вечного двигателя. – Здесь мы видим пинцет, в середине которого установлено два магнита разными полюсами, которые притягиваются, но пинцет используя свою силу пытается разойтись. Так продолжаются колебания, которые приводят в действие небольшую перекладину, по сути, две металлические палочки, соединённые отверстием, откуда исходит длинная твёрдая проволока, в конце изогнутая вниз.

Когда колебания передаются этой проволоке, она своим изогнутым концом начинает биться о ведёрко, из которого выливается вода. Эта вода падает на весы, которые резко подскакивают и перевешивают одну сторону, а на второй стороне были камушки, ударяющиеся о деревянную конструкцию, о которой я расскажу позже. Из-за того, что весы перевешивают на одну сторону, вода из этой чаши перетекает в воронку, под которой находится шланг, который соединяется со второй ёмкостью, установленная выше первого ведёрка. На верхней части этого ведёрка имеется отверстие и поршень, который поднимается под силой пружин, которые выталкивают его. А в данный момент он придавлен гирями, соединённые с деревянной конструкцией, не позволяя поршню подниматься вверх.

Теперь же о той конструкции. Из-за того, что камешки ударяются о деревянный кубик, он передаёт колебания и гири, соединённые длинной удерживающей палкой, сходят с поверхности металлического ведра и начинают совершать оборот по наклонной, чтобы вновь вернуться в прежнее положение. Тем временем, поршень поднимается, и вода из воронки и шланга высасывается вверх, наполняя эту ёмкость. Из-за того же, что те колебания в пинцете ударяют и это ведёрко, то вода отсюда также переливается в первое ведёрко как раз тогда, когда гири возвращаются в своё положение. Затем же процесс повторяется бесконечно.

Мальчик показывал на схеме, по пути выводя примерные данные, которые только мог представить в столь юном возрасте довольно странными буквами, но лучше ему получалось объяснять сам принцип, ибо он ещё не был знаком с профессиональным математическим аппаратом.

– Подставив же под три струи воды генераторы, можно получать достаточное электричество, в зависимости от объёма переливающейся жидкости – завершил своё объяснение изобретатель.

– Удивительно! – задумавшись над всей сложностью этой конструкции заявил доктор наук. – Какая у вас интересная идея, а хватит ли энергии поршня, чтобы поднимать жидкость?

– Вполне достаточно, если учитывать, что мы будем использовать не подвластные коррозии металлы для пружин – восторженно говорил мальчик.

– Действительно, но будет ли попадать в нужный такт колебание пинцета первого и второго ведёрка?

– Вполне, единственное что нужно будет сделать, это сделать небольшую передышку в колебаниях, пока поднимется вода, для этого достаточно сделать вторую конструкцию с пинцетом, которая управляла бы направлением дополнительного поворота в центральной первой проволоке.

– Верно и если увеличить масштабы, то этого достаточно для целого дома, если не больше – провозгласил Вадим Александрович.

– Также, это можно использовать в больших масштабах! – добавил мальчик.

Пока мальчик это объяснял женщина пару раз погладила его по голове.

– Разумеется – доктор наук, посмотрел на женщину, которая стояла рядом и спросил. – Вы его учительница?

– Нет, я его мама – ответила миловидная дама приятным материнским голосом.

– Превосходно, как вы его воспитали, это вы его научили?

– Нет, это он сам у меня такой, всё время за книжками сидит, свои мультфильмы смотрит про роботов, разных существ. Простите, а вы…

– Доктор филологических наук и профессор Тверского Государственного Университета Вадим Александрович Вавилов к вашим услугам.

– Спасибо, Вадим Александрович.

– Вам тоже огромное спасибо, что воспитали такого сына – ответил доктор наук и перевёл взгляд на мальчика. – Интересно, а кем бы вы хотели стать?

– Инженером-конструктором и врачом, а в будущем президентом в реальности, но если подумать, то я волшебник.

– Да, вы действительно волшебник, молодой человек.

Эти слова обрадовали презентующего и он, изобразив из себя волшебника произнёс:

– Добрый путник, войдите в старый шатёр тайн, вы не поверите своим глазам, ждут вас впереди знаний каскад, будьте готовы – сказал мальчик с улыбкой, его были пропитаны детской наивностью и задором, что подкупило интерес профессора ещё больше. – Я – волшебник, что проведёт вас в мир новых открытий. Как мне к вам обращаться?

– Вадим – сказал профессор, совсем не заботясь о формальностях, почему-то хотелось почувствовать эту фантомную свободу, которая ускользает сквозь щели в пальцах.

– Отлично, дорогой Вадим, не желаете ли узнать, что же будет в будущем? – мальчик говорил очень чётко для своего возраста и чудно, словно настоящий волшебник.

Вадим Александрович приподнял уголки губ, чтобы казаться юному человеку более дружелюбным. В этот момент появился Василий Николаевич с бутылкой газированной воды и с пальто в руках.

– Что же вы, Вадим Александрович, пальто своё драгоценное забыли? – старший вдруг замер, в глазах мелькнуло глубокое понимание.

Пальто для Вадима Александровича было очень ценным, настолько, что он никогда не менял его даже в лютые морозы, а чтобы тот его забыл вдруг, такой случай мог показаться сказкой. Василий Николаевич лишь только прищурился и улыбнулся, эта улыбка была искренней и слишком доброй, так смотрят отцы на своих детей, которые сделали открытие. А для Вадима Александровича этот юный волшебник и был тем самым настоящим открытием.

– Простите, разрешите представить, Василий Николаевич Ульянов, мой коллега, также доктор филологических наук, профессор и по совместительству мой наставник – познакомил товарища Вадим Александрович. – А это юный инженер-конструктор, врач, будущий президент Узбекистана и по совместительству волшебник, а также его мама.

– Таким должностям даже я готов позавидовать – улыбнулся Василий Николаевич.

Их беседа активно продолжалась, а совсем скоро Вадима Александровича и Василия Николаевича позвали обратно, после чего они попрощались. Но когда они пришли, как оказалось объявляли победителей этой ярмарки, которая была как оказалось, была настоящим фестивалем. Подводили итоги, объявляли победителей этого мероприятия и каково же было удивление обоих учёных, когда тем самым победителем оказался, тот самый мальчик!

Он с его мамой уже ушли, но товарищи надеялись, что не так далеко. Заявив, что они передадут, они приняли сертификат вместо него, как только с ними попрощались и ректор закончил речь, закрывающую сегодняшние мероприятия, оба профессора как можно скорее побежали в сторону, куда пошли мальчик и его мама.

К счастью, совсем скоро они нагнали их со всем торжеством вручили награду, это очень даже удивило как самого мальчика, так и его маму. Также выяснилось, что мальчик также жил в Маргилане, поэтому они решили поехать вместе, направляясь к выходу из парка, рядом с кинотеатром имени Алишера Навои. Вадим Александрович и юный волшебник шли нога в ногу по аллее парка. Рядом с ними шли его мать и Василий Николаевич. Они вместе радостно беседовали, мальчик ни на шаг не отходил от своей матери и был очень даже сильно к ней привязан. Но в один миг они вспомнили тот самый вопрос, тут для Вадима Александровича и мальчика время замерло, а все посторонние звуки исчезли, словно они оказались в открытом космосе, где продолжала царить пустошь между объектами и загадочность.

– Меня заинтересовало то, каков же ответ, на ваш вопрос о будущем. Признаться, насколько я понимаю, то, что вы представляете, конечно может быть, но не советую углубляться, это может, извините за выражение, свести вас с сума.

– Мне это уже не раз говорили – спокойно ответил мальчик, хотя его маму это в очередной раз насторожило.

– Это верно, но вы должны понять, что то, о чём вы говорите не больше, чем фантастика, выдумка или точнее утопия – провозгласил Вадим Александрович, согласно своему холодному нраву.

– Понимаете, Вадим Александрович, утопия – это не просто выдумка. Это механизм, который всегда движет прогресс только вперёд. Каждый человек должен стараться создать что-то новое. Каждый учёный хочет создать огромное количество новых изобретений, ведь цель всего развития и этих работ – развитие человечества, создание удобств. Не стоит забывать, что именно благодаря утопии и преодолению своего страха перед неизведанными вещами человек смог обуздать огонь, приютить животных. И это лишь первоначальные действия человека. Позже он начал изобретать. Колесо, возможно, тоже было невероятным изобретением. А возможно, когда-то самый обычный гвоздь был лишь сказкой?

Создание письменности было также странным. Вполне вероятно, что многие соотечественники считали сумасшедшими или больными людей, кто занимался письменностью. Мы знаем много ситуации из прошлого. Но также стоит отметить и те ситуации, когда Абу Райхан Бируни предложил теорию о том, что Землю круглая и на другом конце есть новый континент. И этот факт он знал за 500 лет до открытия Америки! То же самое касается и Авиценны. Его хотели закидать камнями, когда он рассказал о заразной болезни – чёрной смерти и велел быть дома. К счастью, Солнечное затмение смогло спасти великого учёного.

Но что говорить о великом Леонардо де Винчи, которого также высмеивали и считали еретиком. К счастью, его спасало искусство. Но, к сожалению, эти искушения не смогли спасти Джордано Бруно или Николая Коперника. Они были поистине великими личностями, и они предлагали невероятные в те времена теории, хотя эти же теории были истиной. Многие теории и великие изобретения остаются и часто погибают за счёт боязни людей, за счёт их агрессии к развитию. Народ видит любое изобретение как опасность, как простую утопию!

Глава шестая. Повторенное обещание

Вертолёт, самолёт, парашют, танк, пулемёт, машины, двигатели, подводные корабли могли бы быть реальностью ещё во времена раннего Ренессанса. Человечество уже бы знало об истинной структуре космоса, смогло бы познать все планеты и начинать изучать звёзды, открывая всё новые и новые космические объекты ещё во времена Бруно, Галилео. Лекарства почти от всех болезней были бы созданы ещё в 900-е годы. Человек смог бы провести первое кругосветное путешествие ещё в 960-х годах и открыть Америку! Больше великих мелодий было бы создано со стороны Моцарта, Штрауса, Бетховена и других великих композиторов человечества.

Если бы люди смогли принимать новые изобретения, хотя бы ещё в 1870-х годах, уже тогда человечество располагало бы радиоуправляемыми кораблями и судами. Могло передавать информацию, и интернет был бы реальностью ещё в те года. А передача энергии без проводов было бы уже правдой. Человек мог бы уже иметь космические корабли. Возможно телефон, телеграф, телевизор были бы созданы ещё раньше, если бы не противодействие.

Возможно, теория относительности была бы создана раньше и уже смогла бы последовать за собой новые теории и технологии. Человек мог бы уже понять теорию относительности, чёрных дыр, запутанных частиц. Возможно, структуры генов были бы познаны ещё раньше, и уже тогда человек мог бы узнать тайны многих болезней, познать вирусы и бактерии. Создавать новые микроорганизмы и с их помощью осуществлять невероятные операции.

В это мгновение восстают слова Конфуция: «Очень сложно найти в тёмной комнате чёрную кошку, особенно если её там нет!»

Великие учёные нашли этих чёрных кошек – тайны и загадки науки и смогли их решить, только народ не увидел их и признавал, что их в комнате нет. За счёт этого бывало, что многие учёные вставали на дурные пути. Ведь учёный, не получивший собственного признания, получает огромную боль в душе, и подсознательно он не находит выхода как отомстить за свою убитую идею.

Но к счастью, благодаря своей мудрости и покою, учёные смогли обуздать свою ненависть. Хотя многие, очень многие таланты, технологии и изобретения могли уничтожить всё человечество. В доказательство можно привести ситуацию Тунгусского Метеорита. Этот взрыв стоит по своей разрушительности на 3 месте среди всех взрывов, когда-либо созданных человечеством. Таких взрывов могло быть ещё больше и возможно, планета взорвалась бы на кусочки. Об этом свидетельствуют слова Николы Тесла: «Я могу разорвать планету пополам, но не стану делать этого…».

Таких учёных как Никола Тесла и сегодня не мало, и идеи более разрушительные, чем его также существуют, это доказывает, что человечество должно научиться принимать утопию и развитие, иначе это может последовать за собой большие разрушения. Но как бы, не было много развития, всегда будет причина для развития, ибо это цель существования всего человечество. Человечество должно развиваться.

В этих словах мальчика не было никакой наигранности или фальшивости, всё было сказано искренне и исходило из сердца.

– Прекрасная речь, молодой человек, но каким же тогда будет будущее? – спросил Вадим Александрович.

– С каждым днём будут появляться всё новые и новые идеи. Будут появляться новые изобретения, организации, здания и многое другое. И тогда человечество будет продвигаться гигантскими шагами, развитие последует за собой новые возможности. Станут возможны путешествия к дальним планетам, глобальные проблемы просто исчезнут благодаря новым изобретениям. Планета Земля будет иметь огромный купол, из которого будут направляться фотоны, идентичные фотонам Солнца. И планета Земля, освободившись от проблем увеличения Солнца, может бродить по космосу, а за ним будут следовать такие планеты как Марс, Венера, Уран, Нептун. А они в это время уже будут приспособлены к жизни.

И человечество, проводя огромные работы на своём гигантском космическом корабле – планете Земля, сможет бороздить просторы космоса, познавая всё новое и новое. Также будут планеты, которые будут похожи на Землю. Каждая планета будет подобна области одного государства, и на каждой планете будут жить люди и различные существа. Станет возможно при помощи генной инженерии создать новые вирусы и всех героев мультфильмов, фильмов. Возможно, вернуться великие предки и учёные. Даже будут созданы искусственные звёзды. Они будут создаваться путём сжатия газов. Также будет создан патруль, который будет контролировать порядок в галактике. При помощи технологий нового варп-двигателя, станет возможно перемещаться в пространстве быстрее скорости света, изменяя пространство-время.

Будущее человечества в космосе

А уже при помощи связанных частиц человечество сможет перемещаться в пространстве мгновенно. Уже за несколько секунд можно будет перемещаться из одного края галактики в другой. Человечество будет переезжать по галактикам как по государствам. Будут изучены многие новые космические объекты. Чёрные дыры будут подобны компьютерам, которые будут хранить огромное количество информации. Станет возможно предотвращать катаклизмы не только планетарного масштаба, но и масштаба звёздных систем и даже всей галактики, а может и гораздо больше. Вместе с этим будут созданы программы, которые смогут предсказывать многие катаклизмы, эксперименты и моделировать их.

Очень часто будут использоваться голограммы и люди могут разговаривать из одного края галактики с человеком на другом краю галактики. Одежда будет моделироваться, и изменяться, как захочет человек. Пользователю нужно будет просто задуматься об этом, и компьютер будет всё восстанавливать и реализовывать. Человек сможет превращать энергию в материю. Также будет создана планета, на которой будет расположена центральная электростанция всей галактики, а возможно и нескольких галактик. Энергия будет создаваться путём сталкивания элементарных частиц с КПД больше 1 000 000%. Каждый атом предмета будет подобен персональному компьютеру, каждая частицы будет чувствовать колебания и частоты, а также приказания мозга пользователя.

Энергия будет передаваться на просторах всего космоса без проводов, при помощи запутанных частиц и волн при помощи различных искажений пространства. Болезни станут лишь легендой. Не будут нужны операции по перемещению органов, их можно будет создавать органическим путём. Не знаю можно ли будет продлевать жизнь человека, но станет возможно, быть молодым даже в 80 лет. Любой транспорт будет парить над поверхностью Земли за счёт создания вихревых потоков частиц. Любой человек может заниматься спортом, производить эксперименты, играть, путешествовать, когда он захочет и где захочет благодаря новым изобретениям.

А преступления, злость и другие плохие поступки будут отсутствовать, поскольку каждый человек поймёт бессмысленность этих поступков, каждый человек поймёт смысл жизни. В этом активно будет помогать любая религия, особенно после того, как каждый человек будет знать и следовать пути своей религии и знать священную книгу своей религии, человек будет двигаться дальше. И это будет поистине великая система, которую станет возможно организовать. И для того, чтобы прийти к этой великой системе каждый человек должен начинать свои старания уже сегодня и стоит надеяться, что человечество сможет увидеть эту систему и эту картину великого будущего уже завтра…

Это было невероятное и шокирующее выступление, мало когда присутствующие, кроме мамы мальчика могли испытать подобное чувство, вызывающее почти все эмоции, которые только есть в человеке.

– Ваши идеи мне очень даже понравились – сказал Вадим Александрович.

– Я над ними работаю всю жизнь, профессор, но я столько повстречал агрессии.

– Это свойственно людям – печально говорит старый филолог. – Они готовы на всё, чтобы иметь выгоду.

– Но я не такой, мои изобретения будут помогать людям, они же, к сожалению, видят в них средство заработка – от такой несправедливости тянуло в сердце.

– Многие люди такие, но не всё так плохо – говорит Вадим Александрович. – Многие люди глупы, но я не пытаюсь возвышаться. Я ничем не отличаюсь от них, просто пятно в свете мироздания.

– Я тоже считаю людей глупыми, они слепые, не желают видеть, я преподношу будущее, точнее, ручку от двери с будущего, но они не готовы, человечество не готово. Но я, зато я готов ручаться, что всё, что я делаю и сделаю будет лишь во благо, будет мир, в котором нет войн и смертей, будет только счастье. За свой труд, свои идеи, я вытерплю и сто лет изгнания и непонимания, однажды, люди увидят свои ошибки! И даже несмотря ни на что я люблю их – мальчик не был злым, он не держал на человечества ненависти, лишь обиду, он жалел их, сколько же любви и тепла в этом маленьком сердце, хватит ли его на всех людей?

– Знаете, что мальчик, я когда-то был таким же – хмыкнул профессор, погружаясь в омут памяти. – Но мои надежды разбились о реальность. Ваши желания, ваши идеи не принимают, мои тоже не приняли однажды. Я стал ужасным, серым и никчёмным. Думаю, что когда-нибудь мир действительно измениться, но это сделаю не я.

– Вы мне кажетесь не таким уж и серым – сказал мальчик. – Среди толпы, вы выделяетесь. И мир изменится, только благодаря нашим усилиям, усилиям всего поколения.

– Вы ошибаетесь – горько усмехнулся старый филолог. – Я ничем не заслужил. Моё существование не имеет смысла, не имеет ценности. Весь мир крутился вокруг моей работы, но она не оправдала моих надежд.

– Если вы переживаете, это уже делает вас совершенно другим, мир не идеален, никто не идеален – заметил мальчик. – Но вы, среди серой толпы, нашли меня. Меня, которого не признавали, не признают, но будут признавать. Мне хочется верить, что среди «толпы», есть такие же люди.

Сколько теплоты в этих словах, сколько искренних чувств. Вадим Александрович снова подавился воздухом, кратко прохрипев что-то невнятное.

– Как же мне приятно с вами общаться, я надеюсь, что мы ещё встретимся?

– Возможно…

– И обещаете не терять надежды?

– Обещаю.

Мальчик радостно улыбнулся, когда же профессор улыбнулся.

– Молодой человек, ваша вера в это хорошее во мне, меня поражает. Вообще вера в людей, я так давно одинок, но с вами хочется тянуться даже за солнцем. Вы истинный волшебник, ведь именно вы вдохнули в меня веру, ни с кем, никогда такого не было. Прошу, если вы меня не забудете, если мои слова имеют в этой жизни вес, то я умоляю вас – Вадим Александрович замер и сел на одно колено перед мальчиком, грустно улыбаясь, по-настоящему улыбаясь. – Что все ваши идеи будут помогать, будут нужны для творения, искусства. Что ваша душа не забудет теплоты родителя, счастья, что сердце ваше не покроется льдом. Вы обещаете?

– Обещаю – улыбнулся мальчик. – Я всегда держу слово…

Именно эти слова сейчас ему повторил Табалуга и вызывал у него такие же искренние и тёплые эмоции.

– Что-то случилось, Вадим Александрович? – спросил у него дракон.

– Нет-нет, Табалуга – отходя от транса ответил филолог. – Мне вспомнился один случай из моей жизни, и знаете, я верю в вас и думаю, что вы, ваши братья будущее не только «Семурга», но и Земли…

От этих слов на лице дракона появилась улыбка, возможно самая наивная и чистая улыбка, если приравнивать одно только это существо ко всему человеческому индивиду. А после небольшой паузы Табалуга заявил:

– И кстати, профессор, я принёс для вас то, что вполне может обрадовать вас – заявил сын учёного, протянув руки во внутренний карман своей мантии.

Внимание профессора было приковано к действиям собеседника, который был чуть ниже его по росту, один раз ему пришлось столкнуться с неожиданностью при беседе с отцом дракона, поэтому ожидание заставило его напрячься. Заметивший это Табалуга успокоил учёного:

– Можете не беспокоится, Вадим Александрович – битва, подобное вашему поединку с моим отцом, не намечается – признаться, эти искренние слова дракончика действительно успокоили учёного.

Вскоре Табалуга достал пару пожелтевших листов, сложенных пару раз, и передал их доктору филологических наук.

– Что это, Табалуга?

– Небольшой подарок от меня, Вадим Александрович – ответил сын правителя.

Когда филолог взял в руки листы, он с волнением начал читать:

«Наша семья не казалась чем-то необычной. Заботливая мать, трудолюбивый отец, бабушка и дедушка, которые знали многое, но с течением времени я понял, что не у всех бывает такая семья. Не многие могут похвастаться любовью своих родителей, кто-то их совсем не имеет, а кто-то не ценит заботу, которую проявляют родные. И это печально. Как может твориться такое на свете? Только с опытом я понял, что главные враги человека – это он сам. Не поймите неправильно, человек существо, способное к созиданию, к любви, но дело в том, что не всякий это может. И это ужасно, сколько бед может натворить такой человек, последствия просто не умещаются в мозг. Я был впечатлительным ребёнком, возможно, слишком добродушен, но дедушка и соседские мальчишки в деревне никогда не пользовались этим.

Наша деревня была настоящей большой семьёй. Мы помогали друг другу, ходили на речку, что была совсем рядом, стоило обойти мелкий лес и пройти по извилистой тропинке, а там уже будет слышен плеск кристально чистой воды. Мы рыбачили, ходили в гости, собирали костры, рубили дрова, учились что-то мастерить из дерева, мы были детьми леса, если честно. Нас было невозможно оторвать друг от друга, заставить лечь в постель, ведь ночью нужно ловить различных духов и созданий из сказок. Да, у нас была на всю деревню скудная дедушкина библиотека, зато мы знали каждый рассказ чуть-ли не наизусть, а запах старых книг и пожелтевшие страницы совсем не отбивали желания прочитать вновь. Мы росли вместе, вместе учились, дурачились. Это было хорошее время, полное радости и чистейшего света.

Отец всегда говорил, что сад – это наше всё. Именно вспахивая землю и сея зерно, можно вырастить собственными руками всё что угодно. Помимо работы в саду, мы ходили помогать другим в деревне. Чинили дырявые заборы, текущие крыши, разбитые окна, обновляли побелку и красили деревянные стены разными красками и рисунками. Все были как родные, относились с уважением и теплотой, мы обращались друг другу как: «Дядя Вова», «Тетя Тамара», никогда не было невежливого «Эй, ты».

Мы знали почти все секреты друг друга, каждый закоулок леса, любую жирность, что там водилась, часто из леса доносились тявканье лисы, трели птиц и пронзительное уханье совы. А какой запах там стоял летом и весной! Сосны цвели и пахли, ёлки обновляли иголки, а листья деревьев всё ещё молодые и тонкие. Ягоды собирать в такое время было самое то! Вооружались корзинками, косынками, собирали в панамки и даже закатывали футболки, что был виден живот. Мы ели дикие малину, ежевику, голубику. А на реке ловили рыбу, и блеск чешуи был такой ослепительный, что до сих пор помню, мы собирали икру рыб и намазывали вместе с маслом на булку. Никто не мог отнять у нас то, что давала сама природа, что могли взращивать мы сами. В будущем мы платили за кусок рыбы, за банку икры, за ягоды в пластиковом стаканчике, но никогда у нас не смогут отнять воспоминания из детства…

Глава седьмая. Дискуссия в саду

Я до сих пор помню прохладную водицу реки, бурные её потоки, она была чистой, мы легко могли испить прямо из неё не вскипятив. Мы играли в мяч на полях, когда ветер гнал нас всё быстрее и быстрее.

Вечерами мы сидели в доме у любого, на столе всегда появлялись баранки, сушки, блестящий самовар, варенье и хлеб. Нам ничего не важно было. Иногда за хорошую работу мы могли попробовать самогон, дядя Ваня всегда хранил самогонный аппарат у себя в сарае и угощал нас, если был хороший повод. А как мы бегали от бабушек от этого, они долго смотрели на нас и вздыхали о потерянном поколении, говорили, что раньше трава была зеленее, и я никогда не понимал и махал рукой под заливной хохот ребят. Только потом я понял их, когда деревни нашей не стало. Трава действительно была зеленее, вода была чище, небо более голубым, сейчас поезд этот ушёл. Нет больше деревянных домиков с длинными дымоходами, пышными садами, широкими полями, густыми лесами, длинной рекой, высоких заборчиков и людей, что жили в них тоже. Всё это смыли, сожгли и уничтожили. Нет товарищей, нет детства, лишь непростая дорога, полная ужаса и боли.

Я смеялся и плакал здесь, хоронил родных и близких, отдавал честь предкам, честно трудился и играл с друзьями. Было хорошее время, безоблачное. Теперь же оно забыто, а деревня моя исчезла.

Отец и дед растили яблочный сад, мы варили из него сидр и продавали людям. Иногда я просто лазил на дерево и отрывал ещё зелёное яблоко, после чего лицо моё приобретали глубокие морщины, а дед смеялся, смотря на меня с лавки.

Нет и яблок этих, лишь едва различимая соль наполняла рот, хотя я не уверен, воспоминания ли это или мои слёзы, что катятся по щекам? Я никогда не забывал их, всегда помнил и хочу, чтобы помнили все.

Те усилия, что мы тратили, тот пот и кровь, которые лили, мы падали от бессилия прямо на землю, моля Бога о милосердии и крошке хлеба. Ни дождь, ни солнце не были нам друзьями, скорее напоминали о том, что когда-то потеряли. Мы всегда что-то теряем…

― Александр Фёдорович? – изумился доктор наук.

На это Табалуга с радостью кивнул и улыбнулся. На глазах у филолога появились слёзы, которые он начал судорожно вытирать.

– Отец… – сквозь слёзы произнёс Вадим Александрович, на что сын правителя спокойно кивнул.

Доктор наук крепко прижал эти листы к себе, стараясь ощутить на них прикосновения своего отца, филолог как можно крепче сжимал глаза, стараясь вновь вспомнить своего любимого отца Александра Вавилова. Он вспомнил его лицо, его улыбку, его голос пробился, словно через толщу воды. Затем его взор поднялся, и он крепко обнял дракона, который подарил ему эти строки. Табалуга был очень даже рад и доволен, ведь ему удалось подарить такие тёплые воспоминания человеку, к сожалению, так рано потерявшему свою семью.

Профессор посмотрел вдаль и, отойдя от сына правителя, подошёл к перилам, он сделал глубочайший вздох и ему так захотелось в этот миг уйти к своему отцу, словно всё в одну секунду потеряло для него смысл. Но тут же ощутивший это дракон перепугался сделал шаг, отчего филолог вышел из транса и, кажется, вновь вернулся к жизни и теперь он с таким не передаваемым ощущением смотрел на эти огромные и невероятные просторы с высоты птичьего полёта.

– Как мне рассказал отец, Александр Фёдорович Вавилов в детстве хотел стать писателем – проговаривал Табалуга. – Но не смог исполнить свою мечту – стал лейтенантом милиции, хотя вы, можно сказать, полноправно исполнили его желание, он не говорил вам, но хотел, чтобы вы стали писателем. Эта же запись – небольшой отрывок из его «мемуаров», если небольшую записную книжку можно так назвать.

– Как? У него был свой дневник?

– Да и это пока всё, что я смог получить от отца, но придёт время и отец расскажет ещё больше вам – ответил дракон.

– Но откуда это ему известно?

– Я думаю и это вы совсем скоро узнаете.

– Спасибо вам огромное, Табалуга – произнёс педагог.

Настала пауза, каждый из присутствующих погрузился в свои мысли. Приятный поток воздуха продолжал обдувать, и теперь каждый из присутствующих его ощутил. Сколько же воспоминаний может вызвать обычный сквозняк или прохлада? Именно такой эффект был произведён на филолога. Он вспоминал своё детство, радостно проведённое детство с отцом и то, как они на большой скорости ездили на большом стареньком мотоцикле Александра Фёдоровича.