Родоначальником, как кооперативной мысли, так и кооперации принято считать Роберта Оуэна (1771 -1858). Хотя идеям его не суждено было воплотиться на практике, кооперативная теория с того времени развивалась и развивается достаточно бурно, переживая спады и подъемы. Однако думается, что теория кооперации будет жить и развиваться до тех пор, пока существует само это экономическое явление.
Главенствующую роль в развитии кооперативной теории XIX в. сыграл французский исследователь и организатор кооперативного движения Шарль Жид (1847-1932). Правильнее было бы назвать его теоретиком и даже защитником не кооперации вообще, а только одного из ее направлений – потребительской кооперации.
Экономическое устройство современного ему общества представлялось французскому ученому крайне несовершенным. Это несовершенство он видел, в первую очередь, в противоречии между производством и потреблением, между производителем и потребителем, а проявлениями этого антагонизма Жид считал «фальсификацию товаров, коммерческую ложь, рекламу, столь же дорогостоящую, сколь и обманчивую, подряды, наглую спекуляцию, ожесточенную конкуренцию, борьбу за жизнь, беспощадную войну, и это «горе побежденным», ставшее теперь экономическим правилом»1. Выход же из этой прискорбной ситуации Жид виделв том, чтобы производство служило потреблению «на тех же основаниях, как руки служат желудку»2. Иными словами, когда общественное производство будет находиться в руках потребителей, описанный выше антагонизм сам собой исчезнет, так как «потребители… не могут иметь интересов, враждебных им самим: у них только один интерес, один и тот же для всех: добыть как можно больше жизненных благ с возможно меньшими издержками: и этот интерес – не что иное, как интерес всего общества в целом, всего человечества»3.
Единственным способом для потребителей захватить экономическую власть является, по мнению Жида, потребительская кооперация. Этот захват власти должен произойти в три этапа. На первом потребители должны «объединиться между собой, образовать компактную массу, отчислять, по возможности, наибольшую часть доходов на устройство оптовых магазинов и делать закупки в большом масштабе».4На втором этапе потребительские общества должны создать свое перерабатывающее производство, а на третьем – собственную добывающую промышленность.
Таким образом, в перспективе общества потребителей становятся единственными обладателями экономической власти, при этом уничтожая прибыли как оптовых торговцев, так и всех фабрикантов. В результате потребители осуществляют, с одной стороны, идеал всех социалистов, а с другой – идеал либеральных экономистов(«такой экономический строй, в котором господство свободной конкуренции, в конце концов, сводит прибыль к нулю»)5.
Осуществление такой программы общественного переустройства не оставляет места революционным преобразованиям общества: «Мы… думаем, что истинным результатом кооперации будет бесполезность революции»6. Кроме того, Жид весьма скептически относится к перспективам производственной кооперации, и если в обществе станет господствовать режим, основанный на производственной кооперации, то труд и капитал просто поменяются местами: первый станет получать прибыль, а второй «будет низведен до роли простого наемника»7. При этом сохранится существующее противоречие между производством и потреблением.
Итак, по Ш. Жиду, истинная цель кооперации заключается в том, чтобы «мирным, но радикальным образом видоизменить существующий экономический режим путем передачи прав собственности на орудия производства, а вместе с тем и экономического преобладания из рук производителей, обладавших ими до сих пор, в руки потребителей»8.
Общепризнанным авторитетом в области кооперативной теории конца XIXначала XX в. был наш соотечественник М. И. Туган – Барановский (1856-1919). Хотя Туган – Барановский и считал потребительскую кооперацию высшей формой кооперации вообще9, он в отличие от Ш. Жида видел те естественные пределы, которые ограничивают развитие этого вида хозяйственной активности людей и не позволят ему, как полагал французский исследователь, вытеснить все другие виды хозяйственной активности, даже в отдаленной перспективе.
Во – первых, далеко не все индивиды обладают достаточными побудительными мотивами для того, чтобы стать членами потребительского общества. Более того, далеко не всякий индивид, даже располагающий таким мотивом, может быть полезен потребительскому движению. «Полезным членом потребительского общества может быть только тот, кто располагает определенным, регулярным и не совсем незначительным доходом, поэтому беднейшие элементы современного общества так же мало пригодны для потребительской кооперации, как и более богатые»10.
Во – вторых, Туган – Барановский обратил внимание на тот факт, что жизнеспособность кооператива зависит от характера связей внутри группы: чем лучше люди знают друг друга, чем ближе их интересы, тем устойчивее потребительский кооператив. В свою очередь, степень общности интересов зависит от размеров группы, поэтому «кооперативные деревья не растут до неба».
В – третьих, «по самому существу потребительская кооперация может захватывать в данной стране только те отрасли хозяйства, в которых изготавливаются продукты, предназначенные для потребления внутри страны, но отнюдь не отрасли промышленности, работающие для экспорта»11.
В – четвертых, потребителям, по мнению Туган – Барановского, не нужны средства производства, а число производственных предприятий, принадлежащих потребительским кооперативам, сравнительно невелико. Так как с развитием капитализма доля средств производства в хозяйственной структуре возрастает, то, соответственно, снижается роль потребительской кооперации.
В – пятых, с развитием капитализма также возрастают роль и удельный вес производства общественных благ, что также снижает значение потребительской кооперации. «Железная дорога только для надобностей членов потребительского общества была бы экономической нелепостью – по такой дороге было бы слишком мало движения, и стоимость транспорта достигла бы чудовищных размеров»12.
Еще более пессимистично Туган – Барановский оценивает перспективы развития производственной кооперации в ее самой законченной форме – в форме производительных артелей. Во – первых, такая форма кооперации неизбежно сталкивается с серьезными трудностями в сфере коммерческих операций, так как артель «не имеет никакой свободы в выборе профессионала и должна довольствоваться персоналом, которым являются члены артели»13. Однако, если с организацией производства рабочие – кооператоры знакомы, « то этого отнюдь нельзя сказать относительно коммерческих отношений предприятия»14.
Во – вторых, по мнению Туган – Барановского, при переходе права управления на предприятии к тем, кто на нем работает, с одной стороны, усиливается мотивация и, соответственно, возрастает производительность труда, однако, с другой – у рабочих – кооператоров возрастают стимулы к отлыниванию, и далеко не во всех случаях первая тенденция оказывается преобладающей.
В – третьих, производительная артель не в состоянии, в подавляющем большинстве случаев, адекватно реагировать на рыночные сигналы, сохраняя при этом свой кооперативный характер. С одной стороны, при плохой конъюнктуре артель не может избавиться от излишних рабочих рук, так как невозможно уволить собственников. С другой стороны, «преуспевающая артель не может расширять своих оборотов путем привлечения в свой состав новых рабочих в качестве полноправных членов. Новые рабочие силы неизбежно должны стать в положение наемных рабочих по отношению к хозяевам артели»15, а значит, производительной артели трудно сохранить свой кооперативный характер в условиях благоприятной конъюнктуры.
Наконец, в – четвертых, производительная артель, почти наверняка столкнется с нехваткой капитала.
Таким образом, «производительные артели в среде развитого капиталистического хозяйства стоят перед дилеммой – или гибели (что является их обычной участью), или превращении в предприятие более или менее капиталистического типа»16.
Иными словами, хотя М.И. Туган – Барановский и был убежденным сторонником развития кооперации, однако он считал, что кооперативный идеал, каковым является общество, построенное целиком на кооперативных принципах, никогда не может быть достигнут.
Во второй половине XX столетия центр тяжести кооперативных исследований смещается от потребительской к производственной кооперации. Эта тенденция сохраняется и в настоящее время. В частности, представляют интерес концепция равноправного участия и основанная на ней «модель гуманной демократической экономики» чехословацкого экономиста Отто Шика17. Современный капитализм, по мнению Шика, отделяет собственность на капитал от функции капитала, поэтому преимущества частной собственности, свойственные прошлым десятилетиям, перестают быть столь значимыми и актуальными. Альтернативой традиционным капиталистическим фирмам Шику представляются фирмы равноправного участия, важнейшим отличительным признаком которых является нейтрализация капитала: «Под нейтрализацией капитала мы понимаем реформу собственности, ликвидирующую такое положение вещей, при котором собственниками капитала являются отдельные индивидуумы. В результате реформы субъектом собственности станет производственный коллектив существующей или организующейся фирмы. Коллектив, обладающий распорядительным правом над имуществом, не получает права делить капитал между своими членами. Им распоряжается, согласно уставу, избранная коллегия. Она распоряжается имуществом на началах попечительства и передает его руководству предприятия для продуктивного использования. Так исключается право отдельных индивидов распоряжаться капиталом, равно как и накапливать капитал»18.
С другой стороны, материальная заинтересованность в такой компании достигается тем, что доходы, в отличие от собственности, распределяются между ее владельцами. «Если разделение прибыли между рабочими предприятия контролируется их представителями, и если трудящимся, в качестве дохода, отчисляется определенный процент, то отчужденность от прибыли постепенно может быть преодолена».
Очевидно, что система равноправного участия может быть эффективна лишь в крупных акционерных обществах, где руководство осуществляют наемные менеджеры: именно здесь выгоды от повышенной мотивации наемных работников (а речь идет именно об этом) наиболее ощутимы.
Интересно, что сам Шик противопоставляет свою компанию равноправного участия традиционному производственному кооперативу, так как под последним он понимает компании, капитал которых может быть разделен между членами кооператива. Однако практика функционирования производственной кооперации в XX в. показывает, что в большинстве случаев имеют место ограничения такого разделения, ограничения прав кооператоров на капитальную ценность принадлежащей им доли кооперативной собственности. Это, в частности, имеет место в самом известном из существующих сегодня кооперативных объединений – в Мондрагонской группе. Поэтому представляется вполне оправданным отнесение фирмы равноправного участия О. Шика к числу производственных кооперативов.