– Мир окончательно съехал с катушек и пускает слюни прямо нам на порог!
Брукс вел машину. Билл Ранда глядел в окно. Если бы он лишь на миг закрыл глаза, то мог бы вообразить, что они где-то очень далеко от той Америки, которую он знал и любил. К этим улицам он не привык и не питал к ним теплых чувств. Нет. Совсем не о таком будущем мечтал он в детстве…
– Нужно быть позитивнее, – сказал Брукс с водительского сиденья. – Это полезно для здоровья.
– Правда?
– Точно.
– Вспомни об этом, когда застрянешь вот так же.
С этими словами Ранда указал направо. Впереди была заправочная станция, и в очередь к ней на обочине, заняв аварийную полосу, выстроилась длинная вереница автомобилей. Очередь вытянулась по меньшей мере на четыреста ярдов[5]. Вдоль нее было припарковано несколько полицейских машин. Рядом с ними, развернувшись лицом к водителям, торчали копы. Водители вели себя по-разному. Одни просто скучали, устало усевшись на капоты и прикрыв глаза от солнца, другие были в ярости – что-то кричали, размахивали руками, полицейские увещевали их… Из-за шума потока автомобилей криков было не разобрать, однако Ранда легко мог представить себе, какая там стоит ругань.
На территории заправочной станции творился сущий бедлам. Из всех терминалов работал только один, но, похоже, после долгого ожидания на обочине любые понятия об очередности при въезде на территорию станции заканчивались. Ранда был очень рад, что сам избавлен от этого. Его организация имела доступ к государственным запасам топлива, и временами он чувствовал себя виноватым перед согражданами, но чувство облегчения неизменно оказывалось сильнее.
– Люди недовольны, – продолжал Ранда, – и кто может их винить? Это знак времени. Вот, кстати говоря… – он показал налево. Там, с балконов жилых домов, свисали лозунги с требованиями «Мира сейчас же!» и другими подобными призывами. – Вьетнам, Уотергейт[6], демонстрации на улицах… Горящие города… Как будто конец света наступил!
Брукс мельком глянул на Ранду и поднял бровь. Ранда ожидал от него какой-нибудь колкости, но его спутник промолчал. Брукс быстро привык к нечастым философствованиям Ранды. Обычно его прорывало в ситуациях вроде сегодняшней, когда их будущее висело на волоске. Ждет ли их слава и почет, или прозябание в неизвестности? На кон было поставлено все, и Ранда прекрасно понимал, что невольно приписывает встревоженным народным массам собственную нервозность.
– У некоторых, по крайней мере, есть чувство юмора, – заметил Брукс, тормозя у светофора.
Ранда не сразу понял, что он имел в виду. Через улицу, наискосок от них, кто-то испортил афишу кинотеатра. Фильм назывался «Избавление»[7], а ниже краской из баллончика было приписано «…от Никсона!».
Сначала Ранда хихикнул, но эти признаки брожения умов только усугубили его тревоги. Мысль о том, что общество не в состоянии позаботиться само о себе, не могла не внушать беспокойства. А если придется столкнуться с еще более серьезной угрозой? С катаклизмом всепланетного масштаба? Хотелось бы верить, что человечество способно выстоять.
Ах как хотелось бы верить…
– О’кей, пускай. Пуская вешают лозунги, идут на марши… Но если вдруг на самом деле наступит полная задница?.. Что тогда?
Брукс молча повел машину дальше. Сидя на пассажирском сиденье, Ранда крепко прижимал к груди портфель. Неумолимое будущее, а вместе с ним и его цель – истинная цель всей его жизни – приближались с каждой минутой.
Казалось, жгучее полуденное солнце готово превратить здание Конгресса в угли. Обычно, оказавшись здесь, Ранда не жалел времени – он непременно остановился бы, чтобы восхититься величественной архитектурой и проникнуться атмосферой этого места, самого сердца любимой страны. Но не на этот раз. Срочная надобность гнала вперед, да еще волнение и нервы сыграли злую шутку с желудком.
Не надо было есть те оладьи на завтрак…
Спеша на назначенную встречу, Ранда почти бежал вверх по широким ступеням, и Бруксу пришлось попотеть, чтобы не отстать. Ранда знал, что молодой человек здесь впервые, и хотел бы дать ему время освоиться, но времени не было.
– В Вашингтоне такое творится, что и не вообразить, – говорил Ранда на ходу. – Политики между собой все в контрах. А если бы и не это, у ребят с Капитолийского холма все равно связаны руки. Им даны указания резать бюджет, а денег на инфраструктуру и основные потребности и так нет. И вокруг этого столько шума, что они могут не оценить важности нашего проекта.
– Так, может, сейчас не лучшее время для просьб? – спросил Брукс.
Ранда остановился, не дойдя трех ступенек до верха лестницы, и бросил на молодого спутника испепеляющий взгляд.
– Ну… мы же не «инфраструктура» и не… «основные потребности», – пояснил тот.
– Выживание, – отрезал Ранда. – Это основная потребность или нет? «Монарх» на грани закрытия, Брукс. Мы банкроты. Когда же еще просить, если не сейчас?
Ранда вошел в здание Конгресса. Брукс последовал за ним, и огромный вестибюль как будто принял их в мягкие, прохладные объятия. Но, как ни приятно было укрыться от палящего солнца, Ранда был слишком сосредоточен на цели визита, чтобы радоваться этому.
Они пересекли вестибюль. Дорогу Ранда помнил наизусть. Пройдя по широкому коридору и повернув налево, они оказались в комнате поменьше, перед широкой и высокой стойкой. Здесь Брукс занервничал и вновь принялся высказывать те самые сомнения, от которых Ранда пытался избавиться последние несколько дней.
– Я не уверен в наших материалах, – заговорил он. – В смысле, наши материалы уж очень разрозненны, и…
Ранда открыл было рот, чтобы назвать их имена женщине за стойкой, но тут его внимание привлек мерцавший в углу экран телевизора.
– Я бы за день привел их в порядок и даже переплел… – продолжал Брукс, но Ранда поднял руку, призывая его помолчать.
На телеэкране появилось лицо Никсона. Кто-то из персонала заметил это и прибавил звук.
– …перемирие под международным контролем[8] начнется в семь часов вечера в эту субботу, – сказал президент с экрана.
– У нас нет ни единого лишнего дня, – возразил Ранда.
Он постучал по стойке, привлекая внимание секретарши, кашлянул и улыбнулся со всем обаянием, на какое был способен:
– Здравствуйте. Билл Ранда, к сенатору Уиллису.
Женщина за стойкой молчала, переводя взгляд с Ранды на Брукса и обратно.
– Что-то не так? – спросил Ранда.
– Ах, мистер Ранда, я думала… Видите ли, сэр, мы пытались перенести назначенную на сегодня встречу…
Дверь за ее спиной отворилась, она осеклась, оглянулась, и плечи ее тут же безнадежно поникли. Похоже, она решила, что на этом ее карьера здесь кончена.
В дверях стоял сенатор Эл Уиллис – высокий, загорелый, седой. Некоторые сказали бы, толстый, но за его полнотой скрывалась недюжинная сила, и Ранда, как никто другой, знал, что с ним не стоит шутки шутить. Сенатор был зол и возбужден – лицо покраснело, губы сжаты. Казалось, он и не заметил Ранду и Брукса: взгляд его был устремлен куда-то вдаль. Но рассеянность сенатора не смутила Ранду. Переступив с ноги на ногу, он громко кашлянул. Заметив его, сенатор Уиллис замер.
– О господи, – сказал он.
– Эл! – воскликнул Ранда, широко улыбнувшись. – Прекрасно выглядишь.
Несколько секунд Уиллис смотрел на Ранду и Брукса… и просто забыл об их существовании. Эта его манера всегда приводила Ранду в замешательство – сенатор как бы занимал собой все помещение, сколько бы людей там ни находилось, и от одного его взгляда или слова все вокруг чувствовали себя какой-то мелочью, не более трех дюймов ростом. Сенатор молча протянул к секретарше руку. Та точно знала, что он нее требуется, – пошарив в ящике стола, она нашла упаковку «Ролэйдс»[9] и вложила ее в руку босса.
– Ранда, ты разве не получил мое письмо? – спросил Уиллис, вытряхивая в ладонь несколько таблеток и отправляя их в рот. – О переносе встречи?
Говоря, сенатор продолжал рассматривать упаковку лекарства, словно таблетки интересовали его гораздо больше, чем люди, стоящие перед ним в каких-то пятнадцати футах. Если он намеревался обезоружить их, то почти преуспел.
– В пятый раз? – спросил Ранда. – Прости. Наверное, я его пропустил.
Уиллис ответил на его сарказм резким взглядом. Он не привык, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне, но именно такой реакции и добивался Ранда.
– Сенатор, если бы не срочность, меня бы здесь не было, – сказал он. – Я знаю, что у вас хлопот полон рот, но уделите немного вашего драгоценного времени нашему маленькому, но очень важному делу.
Вместо ответа Уиллис лишь перенес пассивную агрессию на другой объект. Повернувшись к Бруксу, он смерил его взглядом:
– А это еще кто?
– Хьюстон Брукс, мой коллега, специалист по вопросам полой Земли.
Брукс сделал шаг вперед, наклонился над стойкой и протянул через нее руку с самодовольной улыбкой на лице. Ранда вздохнул про себя. Как он еще молод… Общению с людьми вроде сенатора Уиллиса ему еще учиться и учиться…
Уиллис даже не взглянул на Брукса, и тот так и остался неуклюже стоять с протянутой рукой. После неловкой заминки он шагнул назад и посмотрел на секретаршу. Та мимолетно улыбнулась.
– И сколько ему, пятнадцать? – спросил Уиллис.
– На самом деле мне двадцать два, – сказал Брукс. – Только закончил Йельский университет. Сейчас на стажировке.
Он оглянулся на Ранду в поисках поддержки, но тот только вздохнул и покачал головой. Все шло не так, совершенно не по плану. Ранда знал, что сенатор готов на все, лишь бы избежать встречи – в последний раз он ясно видел его спину в конце коридора, как раз когда секретарша на голубом глазу уверяла, будто он на конференции в Канаде, – однако упорство должно было оправдать себя. А Брукс вел себя как наивный юнец из какого-нибудь телесериала, что давало Уиллису все поводы выставить вон их обоих.
Но зато наивность Брукса, похоже, произвела впечатление на секретаршу. Она подчеркнуто избегала смотреть на него, а он даже и не знал, что это значит, что все ее внимание сосредоточено на нем.
Да, учиться ему еще и учиться.
– Прошу тебя, Эл, – сказал Ранда. – Ради старых добрых времен.
Сенатор тяжело вздохнул. Действительно, у них имелось общее прошлое, и сейчас оно на миг легло всем своим весом на широкие плечи сенатора. В последнее время эти двое общались лишь изредка, но они вместе учились в колледже, играли в футбол в одной команде, пили в одних и тех же барах и танцевали на одних и тех же вечеринках. Правда, всего год. Потом семья Ранды переехала в Южную Америку, и его тоже повлекла за собой экзотика Амазонки. Но ни один из них не мог отрицать всего, что они пережили вместе за этот год, и Ранда точно знал, что в глубине души сенатор, как и он сам, хранит о тех временах самые теплые воспоминания.
Однако одними этими воспоминаниями дело не ограничивалось. Были и другие – вызывающие стыд и чувство вины, а может, даже страх. Прежде Ранда ни разу не упоминал этих острых моментов их прошлого – ни словом, ни даже намеком. Но сенатор Уиллис знал, что они здесь, висят над головой, как спелые плоды, которые можно и сорвать, если возникнет нужда. Правда, возникнуть она могла только у Ранды. Его репутации откровения об употреблении наркотиков и участии в декадентских оргиях уже не могли бы повредить.
А вот сенатору было что терять.
Упоминание о «старых добрых временах» было тонким намеком на скелеты в шкафу сенатора и на тот факт, что у Ранды есть ключ от этого шкафа.
– Джейн? – спросил сенатор.
– У вас и в самом деле не так много времени, – ответила секретарша, раскрыв ежедневник на стойке и бросив на Ранду с Бруксом сердитый взгляд. – В самом деле.
– Мы будем кратки, – сказал Ранда, огибая стойку и направляясь к Уиллису, все еще стоявшему в дверях. Брукс последовал за ним. – А ты толстеешь, Эл, толстеешь.
– Ты тоже, Билл.
– Это называется старость, – заметил Ранда.
– Скажешь тоже. В этом году мне исполнилось шестьдесят, а чувствую я себя максимум на сорок!
Уиллис развернулся и прошел в свой кабинет, кивком велев обоим следовать за ним. Брукс аккуратно прикрыл за собой дверь.
Ранда уже бывал здесь и знал, что его ждет, а потому лишь улыбнулся, услышав вздох Брукса. До этого его спутник никогда не бывал в сенаторских кабинетах. Возможно, у него имелись какие-то представления о том, чего ожидать, но действительность потрясла его не меньше, чем Ранду, когда он впервые в жизни вошел в офис к сенатору. То было шестнадцать лет назад, и сенатор был другим… Что ж, люди меняются, но любовь к роскоши остается прежней.
Кабинет был огромен – почти сорок на сорок футов. Между двумя высокими – от пола до потолка – окнами стоял большой дубовый стол и кресло, развернутое так, чтобы свет из окон падал на стол из-за спины сидящего. На столе кроме нескольких папок с документами, двух телефонов и стаканчиков с ручками и карандашами стояла маленькая статуэтка, изображавшая ныряющую русалку и стоившая, как подозревал Ранда, больше, чем он зарабатывал за месяц. В другом конце кабинета лицом друг к другу стояли два дивана, разделенные широким низким столиком. Стеклянная столешница была сплошь завалена журналами и газетами, уставлена чашками из-под кофе, пепельницами и бокалами. Посреди столика возвышался хрустальный графин, до половины заполненный темной, бронзового оттенка жидкостью. Ранда знал, что внутри – отменный односолодовый виски. Вкусам сенаторов имеет смысл доверять.
На стенах висели картины, на деревянных постаментах стояли еще несколько небольших статуэток, в углу – большой телевизор с четырьмя креслами перед ним, а возле окна – прекрасно укомплектованный бар. Ранда помнил: Уиллис всегда любил выпить.
Сенатор сдернул пиджак с высокой спинки кресла у стола и сунул руки в рукава.
– Я уже опаздываю, – сказал он. – У вас пять минут.
Ранда сел в кресло перед столом сенатора и жестом велел Бруксу сделать то же самое. Ему все еще было жарко после бешеной гонки через весь город, всю дорогу его одолевали страхи, что их не пустят к сенатору, что он дал охране инструкции отправить их восвояси, что его может действительно не оказаться на месте. Теперь торопиться было некуда: где пять минут, там и десять. А перед предстоящим разговором очень важно спокойно сесть и отдышаться.
Если нужно, он на колени перед ним встанет…
Уиллис уселся поудобнее, положил руки на стол и подался вперед.
– Так за какими воображаемыми монстрами ты охотишься на сей раз?
– Ценю твой юмор, Эл, – сказал Ранда, – снимает напряжение. Секунду… – Он открыл лежащий на коленях портфель и достал картонную папку. Аккуратно положив ее на стол перед собой, он вытащил несколько отдельных страниц с текстом и изображениями, сложил их стопкой, перелистал и передал одну из страниц Бруксу.
Пока Ранда возился с портфелем, Уиллис собирал свой, готовясь к неминуемому отбытию. Портфель его был хорош – добротный, солидный, с металлическими уголками, кодовым замком и прочной ручкой, которую при нужде можно пристегнуть к запястью наручниками. Определенно, Эл весьма преуспел в жизни. Ранда был рад за него и надеялся, что к концу дня сможет порадоваться и за самого себя.
Привстав, Ранда подал Уиллису большую фотографию. Взглянув на нее, сенатор вновь поднял взгляд на Ранду и слегка изогнул бровь, словно спрашивая: «И что с того?»
– Это спутниковый снимок одного неисследованного острова в южной части Тихого океана, недалеко от Кирибати[10], – объяснил Ранда. – До последнего времени о его существовании практически никто не знал, но история мореплавания пестрит упоминаниями о нем – если, конечно, знать, что искать. Испанские мореходы назвали его «Исла дель Кранео» – Остров Черепа. Существуют также тексты, называющие его «островом, где Господь не завершил Творение». Этот район печально известен рекордным количеством пропавших без вести кораблей и самолетов.
– Еще один Бермудский треугольник, – хмыкнул сенатор Уиллис.
Брукс заерзал в кресле, готовясь возразить, но Ранда взял у него из рук страничку и между делом ткнул молодого коллегу локтем, веля заткнуться. Он знал, как разговаривать с Уиллисом, и отвечать злостью на его сарказм означало испортить все дело. Сенатор должен быть уверен, что нить беседы в его руках.
– В каком-то смысле да, – ответил Ранда. – Но мы считаем, что тут скрывается намного большее.
Он взглянул на фото, взятое у Брукса, и на миг замер – как всегда, когда смотрел на это изображение. Он видел его уже сотни раз и был готов рассматривать его бесконечно, пока не разгадает его тайны. Может быть, если как следует всмотреться в размытые, расплывчатые контуры волн, шкуры и костей, ему наконец станет ясно, что это такое?
Он положил фото на стол и толкнул его к Уиллису. Сенатор придержал снимок пальцем, чуть довернул, пригляделся… и улыбнулся. Он тоже уже видел это изображение, и, в отличие от Ранды, воспринимал его совсем иначе.
– Ядерные испытания по программе «Касл Браво» в пятьдесят четвертом году были вовсе не испытаниями, – сказал Ранда. – Там, на Бикини, пытались уничтожить кого-то. В этом я абсолютно уверен. Думаю, и ты, Эл, тоже. Думаю, ты понимаешь, что это.
Уиллис поднял взгляд на Ранду, улыбаясь все той же ничего не означающей улыбкой.
– Чтобы сосуществовать с этими созданиями, мы должны знать, где они обитают. А обитают они, как мы полагаем… – он покосился на Брукса, – как я полагаю, обитают они на этом самом острове.
Наступила тишина. Некоторое время Уиллис смотрел то на Ранду, то на Брукса, ожидая продолжения. Наконец он рассмеялся, щелчком пустил фото обратно через стол и захлопнул свой портфель.
– Во-первых, Билл, никто не доказал, что это «создание» – не обыкновенный кит, пострадавший от взрыва. Значит, все это – сказки.
В ответ Ранда поднял свой портфель и постучал по эмблеме «Монарха» на боку.
– Гарри Трумэн, учредивший «Монарх» в тысяча девятьсот сорок седьмом, отнюдь не считал, что все это сказки.
Уиллис проигнорировал его замечание и, даже не взглянув на эмблему, продолжал:
– Во-вторых, даже если это был не кит, а некое неизвестное существо, с тех пор о нем ни слуху ни духу. И в смысле разбазаривания средств неизвестно на что «Монарх» бьет все рекорды, на пару с программой СЕТИ[11].
– Ну, уж эти-то и вправду чокнутые, – запротестовал Ранда.
– Мой ответ – нет.
Сенатор подхватил портфель и стремительно вышел из кабинета, оставив дверь широко открытой и ни разу не оглянувшись.
Брукс поднял брови.
– М-да, хороша была попытка, – обескураженно сказал он.
Не обращая на него внимания, Ранда встал и поспешил за Уиллисом. Он чувствовал, что упускает шанс, и невольно вспомнил о том, как уже бывал здесь с теми же фотографиями и теми же просьбами. Он был убежден, что Уиллис знает больше, чем говорит. Почти наверняка сенатор кое-чему да верил. Но как, как пробить эту броню незаинтересованности и скептицизма, за которой он предпочел спрятаться? Эту проблему следовало решить – и незамедлительно.
Ведя за собой Брукса, он остановился у стойки, посмотрел направо, налево… Несколько человек слонялось по просторному вестибюлю, но Уиллиса среди них не было. У Ранды упало сердце. Сенатор просто отмахнулся от них и оставил тут сосать лапу…
«Ради старых добрых времен»… – подумал Ранда, вспомнив пару моментов, которые сенатор Эл Уиллис предпочел бы не обсуждать даже в частной беседе – не то что на публике.
Но Билл Ранда не таков. Конечно, он не станет рушить карьеру сенатора. Беда была лишь в том, что и Уиллис знал это. Ранда полагал, что играет с сенатором по своим правилам, но его обыграли.
– Билл, – окликнул его Брукс, остановившийся рядом с секретарской стойкой.
Секретарша Уиллиса смотрела на чистый лист бумаги перед собой, держа наготове ручку и постукивая пальцами свободной руки по столешнице. Встретившись взглядом с Рандой, Брукс кивнул на неприметную дверь в нише – всего в дюжине футов от двери в кабинет.
– Спасибо, – негромко сказал он секретарше и двинулся вперед. Ранда направился следом.
За дверью оказался широкий коридор, и Ранда увидел впереди Уиллиса. Тот, полагая, что они достаточно сбиты с толку, даже не торопился. Наверное, предстоявшая встреча была не такой уж срочной.
Они устремились за сенатором. Тот заметил их, только когда они поравнялись с ним, негромко выругался и покачал головой.
– Через неделю такой возможности уже не будет, – сказал Ранда.
– Ранда, хватит за мной гоняться. Денег не дам!
– А кто сказал, что мне нужны деньги? – возразил Ранда. Этот ответ должен был удивить и остановить сенатора. И он сработал. Им вновь удалось привлечь внимание Уиллиса. – Разве что совсем немного, но…
Уиллис двинулся дальше.
– Позвольте-ка мне, – сказал Брукс, вклинившись между Рандой и Уиллисом и взяв сенатора за рукав.
Уиллис повернулся к нему и уставился на пальцы Брукса на своем рукаве. Но молодого человека не так легко было смутить.
– Послушайте, сенатор, НАСА посылает на этот остров экспедицию в рамках программы «Ландсат»[12]. Им нужно маркировать область для дальнейших съемок. Мы можем упасть к ним на хвост и поделить расходы, это сильно снизит стоимость экспедиции. С вашего разрешения, естественно.
– И что вы думаете там найти?
– Ресурсы, – ответил Брукс.
«Вот это сенатор точно не оставит без внимания», – подумал Ранда. Инстинкты призывали его заткнуть Брукса и продолжить разговор самому, но он сдержал себя.
Стажер между тем продолжал:
– Кто знает? Лекарство от рака, полезные ископаемые, альтернативное топливо, новый стратегический опорный пункт под контролем США…
Уиллис медленно кивал. Стоило Бруксу умолкнуть, последовал новый кивок – приглашающий продолжать.
– Честно говоря, сенатор, пока мы точно не знаем, что там. Но зато знаем, что завтра ночью над этим сектором пройдет русский «Новсат». В течение трех дней они получат те же снимки, что и мы.
– А почему раньше ни у одной из стран не было этих снимков?
– Грозовой фронт, – пояснил Брукс. – Остров находится в центре практически постоянной штормовой системы, порождаемой взаимодействием течений и восходящих воздушных потоков, и, насколько нам известно, впервые в ней появится просвет. По крайней мере, впервые с тех пор, как у нас есть спутники для съемки поверхности Земли.
– Так, значит, русские это тоже увидят, – пробормотал сенатор себе под нос.
– Да. И что бы там на острове ни было, лучше нам найти это первыми, – сказал Брукс.
Уиллис взглянул на часы и почесал подбородок. «Он задумался над этим!» – отметил Ранда, стараясь сдержать воодушевление. Он знал, что, если Уиллис задумается над чем-то, шестеренки у него в голове завертятся, и идея пустит корни. Требовался лишь небольшой толчок – этим-то толчком и послужили слова Брукса.
– Не могу поверить, что говорю это вслух, – сказал сенатор, – но в этом уже есть какой-то смысл. – Он посмотрел на Ранду. – В следующий раз не встревайте со своими монстрами. Пусть лучше говорит этот парень из Йеля… Хорошо, Ранда. Я дам вам разрешение прокатиться с ними, но это в последний раз.
Ранда часто закивал. Сенатор повернулся и шагнул вперед.
– Ах да, сенатор, еще одно, – сказал Ранда.
Уиллис раздраженно затормозил и обернулся. Он был готов разразиться громами и молниями, но Ранда уже знал, что они победили.
– Что еще, Ранда?
– Нам понадобится сопровождение военных.
Сенатор рассмеялся, но Ранде показалось, что смех его был не таким искренним, как в прошлый раз.
– На случай встречи с монстрами, да? – спросил Уиллис. Брукс с Рандой промолчали. – О’кей, пусть будет. На случай встречи с монстрами.