Двое рослых мужчин стояли друг напротив друга. Их широкоплечие силуэты четко просматривались на фоне освещенного закатным солнцем окна. Алые отблески заходящего светила бросали на чеканные профили мужчин свои тени, и оттого казалось, что по лицам этих двоих то и дело пробегают огненные всполохи. Конечно, это была лишь иллюзия, и виной всему была игра заходящего солнца.
Но мужчины не обращали внимания на величественный закат, им было не до красот природы. Пользуясь тем, что в этом здании они могли не опасаться прослушки и вообще чувствовать себя в полной безопасности, они вели неторопливую, но весьма важную беседу.
Они были знакомы так давно, что уже привыкли понимать друг друга практически без лишних слов. Да и тема разговора была уже хорошо знакома им обоим. И все же совсем без обсуждения сегодня было никак не обойтись.
– Как все прошло?
– Я придерживался плана.
– Обе угрозы устранены, как мы и наметили?
– Пока удалось убрать только одну.
– Почему?
Бровь мужчины изогнулась на безупречно гладком и загорелом лбу. Его коротко стриженные волосы воинственно топорщились даже сейчас, когда он был относительно спокоен. Этот мужчина давно привык ходить в штатском, но многое в его облике, в первую очередь – холодный немигающий взгляд и властное суровое выражение лица, выдавало бывшего военного или даже сотрудника разведки, тоже военной, разумеется.
– Почему только одна, я тебя спрашиваю?
Голос старшего мужчины посуровел. Его более молодой сотрудник виновато отвел взгляд и ответил:
– Так получилось. Пришлось немного отступить от плана. Этот старый еврей все же что-то пронюхал.
– При чем тут он?
– Он тоже летал в Россию. Успел попасть туда практически одновременно со мной.
Старший, прищурившись, молча ждал продолжения. И младший продолжил:
– Он встречался там с его дочкой.
– Встречался с дочкой? Они разговаривали?
– Да. Но не беспокойтесь, утечка уже устранена.
– Врач мертв?
– Да.
Облегчение разлилось по лицу мужчины.
– Продолжай, – велел он. – Какая именно женщина из двух устранена?
– Дочь. И… и еще ее муж.
– Его-то зачем?
– Он случайно оказался рядом с ней. Впрочем, насчет него нет ясности. Возможно, он еще и выкарабкается. Травмы не такие уж серьезные, вполне совместимые с жизнью. Вот только с башкой у него после аварии…
– Что?
– Совсем беда. Память потерял. И еще ослеп.
– Что ослеп – жаль парня. С другой стороны, что со слепого взять? И что память потерял – это для нас хорошо. Выходит, парень для нас какое-то время будет не опасен. Ну, а что же старшая женщина?
– Жива. Две смерти одновременно – мы именно это развитие сценария и готовили дома, но вмешался этот еврей… И мне пришлось прямо на ходу менять весь план.
– Да, понимаю. Ты действовал правильно и будешь представлен к награде.
– Спасибо.
– Но с парнем и старухой все равно придется что-то решать, – строго произнес старший. – Если он что-то вспомнит… Ты же понимаешь: рисковать нельзя, память имеет свойство восстанавливаться.
– Я все сделаю.
– Нет! Тебе второй раз лететь в Россию уже не стоит. Русские в последнее время и так держатся с нами настороженно.
– Но я хочу довести дело до конца.
– Расправиться со старухой и слепым – на это не надо много ума и сноровки. Я найду человека, который живет и работает в России. Он и сделает это дело. Ничто не должно даже косвенно указывать на то, что эти три смерти могут быть как-то связаны между собой. Ни у кого не должно зародиться тени сомнения в том, что это просто рок – несчастливая судьба, преследующая одну семью.
– И для этого?..
– И для этого я считаю, что все три убийства должны быть совершены разными людьми. Но уж хотя бы двумя разными – это точно.
– Значит, я могу считать себя свободным?
– Вы заслужили свой отпуск, лейтенант.
Более молодой мужчина четко, по-военному повернулся на пятках и зашагал прочь. Уходя, он не стал отдавать честь старшему. Это было специально обговорено. Но он почувствовал, как его рука, повинуясь старой привычке, словно сама по себе дернулась, потянулась к козырьку. Ему стоило труда удержать ее. Он опасался, что его командир заметил это мгновенное неповиновение приказу. Это могло обернуться серьезными неприятностями для молодого лейтенанта.
Дисциплина у них в отделе царила очень строгая. Даже за малейшее нарушение сотрудник мог попросту исчезнуть, и никто не знал, куда он делся. По легенде, их переводили в другие отделения, но потом никто и никогда уже больше не слышал про этих людей. Они удаляли свои странички в социальных сетях. Их близкие теряли с ними связь. Брошенные невесты в один голос твердили о разорванных помолвках. И что происходило дальше с этими беднягами, не знал никто в мире, кроме одного человека, возглавляющего их отдел.
Перед этим человеком все трепетали, его боготворили, ему повиновались слепо и безрассудно. Только такие сотрудники и задерживались у них в отделе – преданные до мозга костей, слепые орудия, умеющие выполнять приказы, не раздумывая. Все прочие, кто лез с критикой или, того хуже, задавал вопросы, уже давно исчезли.
Молодой лейтенант относился к числу первых, он боготворил своего начальника. И теперь он даже не сомневался: босс доведет задуманную операцию до конца. Муж и мать его жертвы также обречены. Ничего не поделаешь, люди умирают постоянно. На мгновение лейтенанту стало жаль молодого парня, ослепшего по его вине. Ведь они были примерно ровесниками. И случись иначе, родись они оба в одной стране, вполне могли бы служить в одной роте, могли бы стать друзьями, могли бы даже побрататься друг с другом. Но вместо этого тому плечистому парню со светлыми волосами придется умереть. Что же, ничего не поделаешь, такова его судьба.
И все же хорошо, что убивать его будет кто-то другой. Лейтенанту не хотелось бы марать руки еще и этим убийством. Хватит с него старого ученого еврея и молодой женщины, к которой он прилетел. Убивать такого прекрасного врага, каким мог бы стать этот блондин, стоило с размахом, в открытой схватке. А убивать исподтишка, как того требовали нынешние обстоятельства, было слишком унизительно для его достоинства. Такой сильный враг достоин большего уважения. Как жаль, что им так и не представится случай встретиться вновь.
С этими мыслями молодой лейтенант вышел из здания и оказался на улице. Перед ним лежала открытая пустыня, в которой за многослойной оградой из колючей проволоки под напряжением стояло здание, в котором располагался их отдел. Здание стояло на возвышенности, и сейчас лейтенант прямо перед собой увидел садящееся в алые тучи солнце. Как и многие его сограждане, он был равнодушен ко всему, что не касалось лично его самого или его дела. Но даже он сейчас невольно подумал, что в таком необычном закате есть нечто странное, пугающее и неподвластное человеческому уму.
Это ощущение длилось всего одно мгновение. Уже через секунду лейтенант вновь вернулся мыслями туда, где ему и полагалось быть. Он вновь целиком и полностью стоял на страже интересов самой великолепной, богатой и процветающей страны в мире. Он не сомневался, что им удалось построить идеальную модель государства. И если другие страны еще не до конца понимают, как им повезло, что эта модель вскоре распространится на весь мир, что же, они сумеют их убедить.
Для этого у них есть и самая хорошо вооруженная армия, и огромный флот, и, самое главное, желание добиться полного подчинения ото всех тех, кто думает иначе.