Несмотря на то что до этого времени противотанкисты стреляли исключительно на полигоне по неподвижным мишеням, залп вышел на удивление удачным. Идущий в авангарде танк с желтым тактическим номером «R02» на башне, что означало принадлежность заместителю командира полка, внезапно вздрогнул, получив в борт болванку, развернулся поперек дороги и заглох, дымя разбитым двигателем. Торчащий по пояс из башенного люка танкист в приплюснутой наушниками пилотке и пылезащитных очках – не захотел париться в душном боевом отделении, за что и поплатился, – рванулся было наружу, однако выбраться из башни не успел. Бронебойный снаряд повредил баки, и танк мгновенно превратился в ревущий огненный факел. Идущая следом бронемашина, угловатая «четверка» с белым трафаретным крестом на борту, резко отвернула в сторону, уходя от столкновения, – и застыла, съехав левой гусеницей на осыпающийся под двадцатитонным весом откос. Особой опасности, что танк перевернется, не было, но мехвод от неожиданности запаниковал, попытался перекинуть передачу и сдать назад и благополучно заглох. Одновременно примерно в полукилометре, в районе «хвоста» колонны, гулко бахнуло, и еще один из танков окутался пламенем. Этому болванка, проломив борт, угодила прямиком в боеукладку – в бинокль Кобрин видел, как подпрыгнула на погоне башня. Вышибленные ударной волной люки подбросило высоко в воздух; башня же, тяжело плюхнувшись обратно, медленно сползла вниз, уткнувшись в укатанную гусеницами и колесами землю куцым обрубком 75-мм пушки. Все, огневой мешок замкнут. Конечно, насчет «хвоста» колонны он погорячился, следом за подбитым панцером шли еще несколько танков и почти два десятка бронетранспортеров и грузовиков, сейчас торопливо сбрасывающих скорость и тормозящих вдоль обочин. Но на большей дистанции «сорокапятка» уже была бессильна против танковой брони.