Июль, 1931
Подъем оказался гораздо сложнее, чем казалось снизу. Сначала пришлось пересечь пологую, но обширную осыпь, потом долго плутать среди огромных обломков скалы и колючего кустарника, и, наконец, апофеоз отчаяния – вертикальная стена. Двенадцать-пятнадцать метров ровной, как стол, скалы, и поздно уже спускаться вниз и искать дорогу в обход. Дело за полдень, солнце стоит высоко и жарит беспощадно, а воды во фляге Тюрдеева осталось максимум на треть. Если не подняться здесь, где наверху виднеются ветви деревьев, – и значит, остается надежда найти воду, – то уже не принципиально, умрешь ли ты, сорвавшись со скалы, или тебя медленно убьет жажда. Лиза решила, что лучше все-таки идти вверх, тем более что, как говорят в Себерии, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Однако где-то на середине подъема ей вдруг подумалось, что, пожалуй, она погорячилась.
Разумеется, стена – в скалолазании такие участки называют «зеркалом» – была не абсолютно гладкой. Тут и там ее пересекали вертикальные трещины, некоторые из которых шли зигзагом или даже под углом. Имелись и выступы. Немного, но они находились, если долго шарить пальцами по нагревшейся под солнцем скале. Карнизы и козырьки, за которые можно ухватиться лишь кончиками пальцев, и полки, на которых умещались одни только носки ее ботинок. Крайне утомительный подъем – трудный и опасный, – и все это под яростным солнцем, без страховки, волоча за собой веревку, к которой привязаны рюкзак и шест. Тем не менее подъем был возможен, и Лиза карабкалась вверх, борясь с усталостью и жаждой, а заодно и с готовым обрушиться на нее приступом отчаяния.
И вдруг… Впрочем, такие вещи всегда случаются неожиданно.
– Не шевелитесь, месье!
Лиза не сразу поняла, что обращаются к ней, но голос сверху был настойчив.
– Замрите! Мы спускаем веревку! Держитесь, месье, мы вас вытащим!
«Месье? – удивилась Лиза, хотя бог свидетель, сил на эмоции уже не осталось. – Это ко мне? Ах да! Он же видит только голову в платке и плечи…»
Всё верно. Сооружая из парашютного шелка платок, защищающий от прямых солнечных лучей лицо и голову, Лиза думала о хиджабе, то есть смотрела на проблему с точки зрения женщины. Мужчина на ее месте, скорее всего, подумал бы о бандане или о куфие, если бы все-таки захотел прикрыть еще и лицо. И тот, кто сейчас смотрел на Лизу сверху вниз, тоже думал на мужской манер. Ну, а встретить одинокую белую женщину в самом сердце черной Африки, такого ужаса не мог себе вообразить ни один цивилизованный человек по ту и эту сторону Атлантики. Впрочем, этот был европейцем. Он говорил по-франкски, и притом не абы как, а с великолепным парижским произношением.
«Парижанин? Здесь? Ну, надо же!»
Между тем франк не обманул, и через пару секунд рядом с лицом Лизы появилась веревка с петлей на конце. Это была крученая льняная веревка, какие используют при горных восхождениях, что могло кое-что рассказать об опытности ее хозяина и серьезности его намерений.
– Хватайте веревку, месье! – крикнул мужчина. – Держитесь! Мы вас вытащим!
Возможно, франк предполагал, что Лиза сможет продеть веревку под мышками. Это была неплохая идея, но Лиза никак не могла сообразить, как это сделать так, чтобы не сверзиться вниз. Такое вот мгновенное помутнение, но и раздумывать было некогда. Так что Лиза обошлась малым. Она схватила веревку правой рукой, накрутила ее вокруг ладони и запястья, удерживаясь на одних лишь кончиках пальцев левой руки и носке правого башмака, и, наконец, решительно перенесла весь свой вес на альпинистский трос. Рывок, резкая боль в правой руке, но в следующее мгновение Лиза уже ухватилась за веревку еще и левой рукой и уперлась ногами в стену. По-видимому, за ее действиями наблюдали, потому что, как только она попробовала «идти по скале», веревку потянули вверх. «Идти» сразу стало легче, и через пару минут Лиза уже перелезала через край скалы. Ее тут же подхватили под руки, оттянули от обрыва и подняли на ноги. Лиза шагнула вперед, постояла мгновение, собираясь с силами, отвязала от пояса и передала кому-то конец тянущейся вниз веревки, но уже в следующее мгновение едва добралась до первого подходящего дерева, силы покинули ее. Лиза опустилась на землю, оперлась спиной о ствол и потянулась к фляге, висевшей справа на поясе, уравновешивая тяжелый «горбатов», прикрепленный слева.
Однако фляга оказалась пуста.
«Что за хрень!» – Лиза была уверена, что у нее еще оставалась вода. Немного, но не меньше трети объема фляги.
Она в раздражении встряхнула флягу, словно надеялась на возможную ошибку, перевернула горлышком вниз, но это, разумеется, не могло изменить того факта, что вода закончилась. Вопрос, когда это случилось? Но этого Лиза не запомнила.
– Ваша фляга пуста, – констатировал уже знакомый Лизе голос. – Возьмите мою, месье. Она полная.
Лиза не стала благодарить. На все эти глупости у нее просто не оставалось сил. Она сдернула с лица прикрывавший нос и рот платок, приняла предупредительно открытую мужчиной флягу, поднесла к губам и пила до тех пор, пока не выпила всю воду до дна.
– Давно без воды? – сочувственно спросил все еще неизвестный Лизе собеседник.
Лиза посмотрела на фляжку – «не меньше семисот граммов, однако!» – и подняла взгляд на мужчину.
– Я думала, у меня еще есть вода. Но раз фляга пуста, значит, остатки воды я выпила сегодня утром… или вчера вечером. Не помню.
– Вы не мужчина! – удивление Лизиного спасителя могло показаться комичным, но Лизе было не до смеха.
Сидя сейчас на земле под деревом, она, наконец, поняла, что в очередной раз практически чудом избежала смерти. Скалолазание и само по себе дикий вид спорта, но «фри соло» на пятнадцатиметровом зеркале без специальной подготовки и оснащения, и в состоянии, близком к тепловому удару – настоящее безумие. Тем не менее это именно то, что она сделала.
– Да, месье, – сказала она вслух, – я женщина. Обращаясь ко мне, следует говорить «мадам». Мадам Берг, месье! Услуг не предлагаю, но за помощь благодарю!
Вот теперь он улыбнулся.
– Приятно познакомиться, мадам Берг! Джейкоб Паганель, к вашим услугам!
«Паганель?» – имя незнакомца показалось Лизе смутно знакомым, но она не помнила, откуда. Впрочем, она была сейчас не в том состоянии, чтобы напрягать память.
– Могу я спросить, где находится месье Берг? – спросил между тем Джейкоб Паганель.
– Дома, я полагаю, – пожала натруженными плечами Лиза, вспомнив отчего-то не своего бывшего – Петра, а совсем даже не своего – покойного Тюрдеева.
– Мы в разводе, – уточнила она, поразмыслив над тем, как прозвучал ее ответ. Другой вопрос, отчего она назвалась своей «девичьей» фамилией?
– Так вы одна?
Вопрос, что называется, напрашивался. Но Лиза не хотела рассказывать правду. Для этих людей стоило озвучить какую-нибудь правдоподобно звучащую версию, но ни в коем случае не называть имен и не раскрывать истинного положения дел. Ее обстоятельства и так были весьма запутанными, а ведь королевство Яруба контролировали не одни только британцы. Франки тоже в деле.
– Я не совсем поняла, месье Паганель, – сказала Лиза, обводя взглядом собравшихся вокруг людей, – что вы делаете в горах Кхонга?
В принципе, это было невежливо, ведь он спросил ее первым, но дюжина белых и черных мужчин, одетых в тропические костюмы и вооруженных винтовками, выглядела весьма подозрительно. Однако Паганеля вопрос не удивил.
– Мы экспедиция Лондонского Географического общества, мадам Берг, – объяснил он. – А я имею честь стоять во главе этой экспедиции.
– Что же вы изучаете? – не унималась Лиза.
– Мы пытаемся найти приемлемый маршрут для строительства железной дороги из Томбута к рудникам Маобы и в другую сторону – до побережья. Вывозить руду воздушными судами слишком дорого…
– Так вы, месье Паганель, стало быть, инженер-геодезист?
– Нет, мадам, – снова улыбнулся Джейкоб Паганель, – я ученый-географ, профессор Эдинбургского университета.
– Как интересно! – попробовала восхититься Лиза, но ничего путного из этой ее попытки, разумеется, не вышло.
– Не думаю, – покачал головой профессор Паганель. – Во всяком случае, не сейчас. Если позволите, мадам, я бы сказал, что вы выглядите, как настоящая жертва кораблекрушения.
«Робинзон Крузо? Спасибо, профессор, вы мне очень помогли!»
– Ну, так я и есть жертва кораблекрушения! – заявила Лиза, припоминая подробности одной из сказок, рассказанных Мари Нольф.
– Я летела… – начала она свой «печальный» рассказ, но сама же себя перебила на самом интересном месте.
– У вас случайно нет папиросы? – спросила она франка. – Очень хочется курить, знаете ли!
– Вас устроит трубка? – сразу же предложил профессор Паганель. – Разумеется, если вы не побрезгуете. Это моя трубка.
Сейчас, когда Лиза лучше рассмотрела Джейкоба Паганеля, он показался ей отнюдь не типичным профессором. Молодой – ему нельзя было дать больше тридцати пяти, – высокий и крепкий, он выглядел, скорее, бывалым путешественником, чем кабинетным ученым. Впрочем, Лиза уже встречала одного такого молодца, но профессор Нольф был старше Паганеля как минимум на двадцать лет. И еще один немаловажный факт: новый знакомый Лизы определенно был хорош собой. Темно-каштановые волнистые волосы, внимательные карие глаза, волевой подбородок и большой, типичный для франков нос с небольшой, но выразительной горбинкой.
– Трубка? – переспросила Лиза. – Что ж, это лучше, чем ничего. И я не брезглива, профессор. После того, что я ела и пила в эти дни… Ну, я думаю, вы меня понимаете.
– О да! – Он ее понимал.
Профессор был даже так любезен, что сам взялся набивать Лизе трубку.
– Так вот, – продолжила Лиза, наблюдая за тем, как споро работают пальцы Джейкоба Паганеля. – Мы путешествовали на шхуне «Лютеция». Сама я себерянка, но мой старинный приятель Кристоф Девулф, владевший этим прекрасным кораблем, фламандец. Мы вышли из Антверпена около месяца назад. Хотели, знаете ли, устроить себе африканские каникулы. Охота на слонов и носорогов, дикие земли, народные танцы… Увы, наша шхуна потерпела крушение где-то восточнее хребта Асаи. Вернее, шхуна взорвалась, но это случилось, когда меня не было на борту. Удачное для меня стечение обстоятельств, не более того, однако в тот день судьба явно мне благоприятствовала. Я с несколькими спутниками находились в то время на экскурсии в излучине реки Мосезе. Там мы устроили временный лагерь и ночью увидели мощный взрыв как раз там, где на якорной стоянке осталась наша шхуна. А на рассвете лагерь был атакован какими-то жуткими людьми, они расстреляли наш геликоптер, и… и чуть нас всех не убили, не говоря о худшем! – Лиза попыталась изобразить глазами ужас, но не знала, насколько убедительно это у нее получилось. – Впрочем, нам удалось спастись от них бегством. Однако во время бегства… Вы же понимаете, профессор, на этой местности легко потеряться. В общем, я оторвалась от остальных и уже не смогла никого найти: ни друзей, ни врагов… И вот я здесь.
– Куда же вы идете? – спросил явно заинтригованный ее рассказом профессор Паганель и передал Лизе трубку.
– Ночью, перед атакой, – объяснила Лиза, прикуривая от предложенной ей спички, – мы, я имею в виду себя и моих спутников… Так вот, мы говорили о том, что случится, если мы вдруг потеряемся. Фантазии, – горько усмехнулась она, – и ничего более! Но видите, как все повернулось?
– Тогда мы и условились, – пыхнула Лиза трубкой после драматической паузы, – что, если такое случится, мы встретимся на северном берегу озера Косогу. Тогда мне это показалось забавным, теперь уже так не кажется!
Она понимала, разумеется, что ее история звучит не слишком убедительно, но какой у нее был выход? Она в любом случае не могла придумать ничего путного. Слишком устала. Слишком сильно болела у нее голова. Слишком медленными и невнятными были ее мысли…
– Вы, Лиза, невероятно везучая женщина, – сказал ей профессор Паганель тем же вечером. – Я таких не встречал. Мужественная, умелая и удачливая!
Профессор оказался не только умен и хорош собой. Он являл собой практический эталон джентльмена в лучшем смысле этого слова, то есть не того, какими были на самом деле эти широко разрекламированные английские господа, а того, какими их воображали себе наивные и пылкие обыватели в далеких от Великобритании городах и весях. Он не мог «покинуть женщину в беде», а потому, выслушав «подлинную» историю Лизы, оставил ее без комментариев, однако решил проводить «несчастную жертву кораблекрушения» до озера Косогу. Ну и, кроме того, как заметил профессор Паганель, его помощь могла понадобиться и другим «выжившим в кораблекрушении путешественникам». Однако, если менять маршрут и идти к Косогу, сначала имело смысл двинуть на восток. Там, объяснил профессор Лизе – примерно в дне пути, – на берегу реки Осоа находилась крупная деревня яруба, ну а сама река Осоа, как известно, впадает в озеро Косогу.
Разумеется, Лиза этого не знала, но поверила профессору на слово, тем более что вместо многодневного утомительного похода через джунгли он обещал просто сплавиться по реке, и не на самодельных плотах, прости господи, а на нормальных пирогах. Однако отправляться в путь тем же днем оказалось уже поздно, и Джейкоб Паганель приказал разбить лагерь. Вот в этом лагере, вечером, у костра профессор и сделал Лизе свой сомнительный комплимент с двойным дном.
– Вы, Лиза, невероятно везучая женщина, – сказал он, попыхивая трубкой. – Я таких не встречал. Мужественная, умелая и удачливая!
– Это комплимент? – спросила Лиза, дожидавшаяся своей очереди затянуться.
– Не думаю, – на полном серьезе ответил Паганель и передал ей трубку.
В курении одной трубки на двоих – если речь идет о мужчине и женщине, – как и в распитии вина из горлышка, содержится некий элемент близости. Слишком интимно, имея в виду, что «из губ в губы». Слишком похоже на поцелуй. Однако Лиза не роптала: с Джейкобом можно было бы и поцеловаться. «Уж точно не стошнит!» – а то и чего еще, но про это «еще» Лиза себе даже думать запретила.
«Не время и не место!»
– Мы сейчас на плато Кондор, – объяснял между тем свою мысль профессор Паганель. – Соответственно, когда мы встретились сегодня днем, вы, Лиза, поднимались на Белую стену. Но от излучины Мосезе до Белой стены не менее ста миль по прямой. Как долго вы шли?
– Семь дней, – Лиза затянулась еще раз и передала трубку собеседнику.
– На пути вам пришлось переправляться через южный приток Мосезе, – понимающе кивнул профессор.
– Пришлось, если, конечно, это был он, – подтвердила его догадку Лиза и с ужасом вспомнила свою робинзонаду!
О да, все началось с переправы, и это было нечто! Спасибо еще, покойник Тюрдеев – чтоб ему ни дна, ни покрышки! – позаботился, скотина! Разумеется, он думал о себе, любимом, но всех превратностей судьбы учесть не смог. Когда он умер, Лиза взяла у него все, что могло пригодиться в ее одиноком странствии. «Остальное» спихнула в реку, предполагая, что крокодилы своего не упустят. После этого она уже было совсем собралась выступать, но тут ее посетила мысль, что спешить не надо. Лиза своей интуиции научилась доверять, а потому отправилась осматривать окрестности. Искать она умела, систематичности ей, правда, обычно не хватало, но не в этот раз. Шла от берега до берега, по дуге, все время понемногу расширяя круг поисков.
В конце концов, ее упорство было вознаграждено: она нашла рюкзак Тюрдеева. Похоже, этот двуличный тип заранее готовился к необходимости внезапного бегства с корабля. Во всяком случае, рюкзачок был собран на славу и явно не в последний момент. Просто идеальный комплект выживальщика, включая топорик, моток льняного крученого троса и сухой спирт. Покойный лекарь даже котелок и пару стальных шампуров предусмотрел, не говоря уже об аптечке. Где Тюрдеев скрывал все эти богатства, пока не наступил день «Д», один бог ведает. На самом деле, бриг – большой корабль, и на нем должно быть много потайных мест. Умелый человек всегда найдет, где спрятать рюкзак, подготовленный на черный день. Другое дело, что эту лекарскую нычку никто и не искал. Кому такое в голову придет? А вот вопрос, как доктор Тюрдеев пронес этот рюкзак на «фоккер», имел, похоже, всего одно решение: лекарь посетил ангар еще до того, как отправился «спасать» дам, и сам выбрал «фоккер», на котором предполагал покинуть борт «Звезды Севера». Не предусмотрел он только того, что Лиза с ними не полетит, хотя, судя по его намекам и недоговоркам, нужна ему была одна только Лиза. Зачем – совсем другой вопрос, и ответ на него Тюрдеев, к сожалению, унес с собой на дно Мосезе. Похоже, он предполагал, что Лиза укажет ему путь к сокровищам, вернее, к одному конкретному предмету. Ему нужен был афаэр, и это все, что Лиза знала об этом скверном деле теперь. А тогда она ничего еще не знала и не полетела с остальными, так как решила прикрыть их бегство.
Не полетела и в результате оказалась один на один с прекрасной и ужасной страной. Не тайга, одним словом, и даже не приполярный Урал. И переправа через приток Мосезе являлась живой иллюстрацией известного себерского тезиса – «здесь вам не там!» Ну, что это за река, в самом деле, если пить из нее нельзя, а погружаться в медленную мутную воду цвета кофе с молоком – много кофе и очень мало молока – и вовсе опасно. Вброд не перейти, поскольку нет того брода, да если и есть, то где он, где? Возможно, однако, что Лиза сгущала краски, и проблема африканских рек не стояла настолько серьезно, как ей это представлялось. Просто Лиза не знала Африку – вернее, знала недостаточно, – а ночные ужасы тем и любопытны, что когда вокруг темно, в голову ничего хорошего не приходит. Поэтому Лиза лезть в воду побоялась. Пришлось метать веревку с импровизированным якорем из топора. С пятой или шестой попытки удалось зацепиться за дерево. Ну, а дальше все, как в инструкции: двойной трос, саморазвязывающийся узел, то да се. Однако переправа – с подготовкой, исполнением и отходняком – отняла целый день и сожгла тонну нервов.
– А за рекой вы вступили в полосу джунглей… – пыхнул трубкой Паганель.
– Вы знаете карту, а я нет… – пожала плечами Лиза.
Ну, что сказать? Тайга по сравнению с джунглями – детская игровая площадка, во всяком случае летом.
– Хотите выпить? – неожиданно спросил Паганель. Наверное, он что-то такое увидел в выражении лица Лизы. Что-то понятное ему, известное по себе и по другим.
– А у вас есть? – Лиза и в самом деле не отказалась бы сейчас от глотка aqua vitae.
– Если бы не было, стал бы я вам предлагать? Значит, да?
– Да.
– Держите! – профессор достал из рюкзака флягу и передал ее Лизе. – Только аккуратно! Это местный самогон чанга. Крепкий и ужасный на вкус…
«Да уж! Крепкий и ужасный! Великолепное определение Африки! И я ею сыта по горло!»
Лиза думала, что все самое страшное случилось с ней в пустыне, но она заблуждалась: джунгли превзошли все ее ожидания! Только войдя в их зеленый сумрак, почувствовав, как шевелится под ногами невероятно толстый слой листьев и цветов – свежих, мертвых, разлагающихся, начинающих гнить. Вдохнув воздух, насыщенный влагой и странными, слишком сильными, терпкими, тошнотворно приторными ароматами. Услышав многоголосье жизни: чавканье, чириканье, шорохи, попискивания и потрескивания. Увидев насекомых, в огромных количествах копошащихся везде – под ногами, на воздушных корнях деревьев, на живых и мертвых стволах, – только прочувствовав все это, Лиза поняла значение выражения «зеленый ад».
«Ад и есть!»
В джунглях нельзя было спать, невозможно развести огонь, сориентироваться без компаса или найти чистую воду. При диком разнообразии жизни здесь нечего было есть, в особенности тому, кто, как Лиза, не знал ни местных растений, ни автохтонных животных. Так что, не будь у нее запасов Тюрдеева – галет, витаминных таблеток, кофеина и глюкозы, – сгинула бы там без следа и памяти. Но она выжила…
– …Пройти в одиночку сто миль по горам и джунглям… Не обижайтесь, Лиза, но это не по силам даже абсолютному большинству мужчин.
– За что же мне обижаться? – вполне искренно удивилась Лиза, хотя и поняла уже, куда клонит ее новый знакомый. – Это вы мне, Джейкоб, комплимент сделали, или нет?
– Сделал.
– Ну вот! – воскликнула Лиза и во второй раз приложилась к фляжке. – Ух!
– Значит, – тихо сказал профессор Паганель, глядя Лизе прямо в глаза, – ваша правда, Лиза, такова, что рассказать ее незнакомому франку никак нельзя?
«Не дурак! Впрочем, профессор… Везет мне, блин, на профессоров!»
– Не сгущайте краски, сэр! – улыбнулась Лиза. – Все не так плохо, как кажется!
– Кажется… – кивнул Паганель. – Возможно, вы правы, Лиза. Но вот что вам следует знать. Две недели назад, когда мы покинули Томбут, по телеграфу для сведения колониальных властей передали ориентировку на легкий крейсер «Звезда Севера», идущий под флагом Техасской республики и занятый нелегальным – в смысле без лицензии – поиском сокровищ. В сообщении высказывалось также осторожное предположение о браконьерстве и чуть ли не пиратстве, со всеми вытекающими из этого рекомендациями для английских и франкских колониальных властей. Я, как вы, возможно, уже поняли, не военный и не колониальный чиновник, принимать ориентировки к исполнению не обязан. Но вам, я думаю, об этом стоит знать.
– Спасибо!
– Не за что.
– Да нет, есть за что! Вы ведь не сейчас об этом подумали?
– Нет.
– И значит? – спросила Лиза, не разрывая зрительного контакта.
– Я свои обещания выполняю. Провожу вас до озера Косогу, слово джентльмена!
Второй раз за очень короткое время она попала в ситуацию, когда ложь не помогала, а мешала. Федор и Джейкоб. Два разных, но одинаково сильных и умных мужчины, и она под их взыскующим взором. Решение следовало принять сразу, но Лизе было не привыкать. Она истребитель, и еще она доверяла своей интуиции. Профессор Паганель казался ей порядочным человеком, только и всего.
– Что ж, – кивнула Лиза, – я верю вашему слову, Джейкоб, а потому вот вам та часть правды, которую я могу открыть постороннему человеку, не рискуя подвести других людей. Меня действительно зовут Елизавета, и я на самом деле из Себерии. Фамилия у меня другая, но ее не стоит произносить вслух. Во всяком случае, пока. «Звезда Севера» – частный борт, но мы не совершили ничего противоправного. Мы всего лишь обычные искатели сокровищ, что разрешено Женевской хартией и не предусматривает необходимости получения специальной лицензии, если речь идет о территориях, не имеющих государственного статуса. То есть на необитаемых или не отмеченных на картах землях, в колониях, протекторатах и на подконтрольных территориях. Другое дело, Джейкоб, что кое-кто у вас на родине хотел бы присвоить то, что мы нашли, используя в свою пользу право сильного. У нас в Себерии по такому поводу говорят, «закон, что дышло, куда повернул, так и вышло!» Вот, собственно, суть той правды, о которой вы спросили. Что скажете, профессор?
– Я не офицер и не чиновник, – усмехнулся Паганель. – И я вам верю. Расскажете остальное как-нибудь после, если захотите и сочтете возможным…
«Хотеть не значит мочь! – с грустью подумала Лиза. – Но какой тонкий намек! Браво! Я подумаю, профессор! Я обещаю подумать!»
Ночь, звездное небо, потрескивание веток в костре. Надо бы спать, но сон не идет.
«От излучины Мосезе до Белой стены сто миль по прямой…»
Справедливое замечание, потому что по прямой идти не удавалось, да Лиза и не знала, куда идет. Лишь представляла себе в самых общих чертах карту и шла на юг, чтобы когда-нибудь добраться до северного берега озера Косогу. Даже если там ее никто не ждет, – а она надеялась на обратное, – вокруг озера полно деревень яруба. Есть, кажется, даже город, и значит, вероятность выживания поднимается в разы. Идти на юг – таковы были ее планы.
Лиза сказала Паганелю, что шла семь дней. По ее прикидкам так и должно было случиться, даже учитывая неизбежные отклонения от прямой. Переправиться через приток Мосезе удалось не сразу и совсем не в том месте, куда вышла Лиза. Подходящие деревья на противоположном берегу реки нашлись только километрах в пяти-шести ниже по течению. То же самое в джунглях. Тропический лес пересекало множество тропинок. Лиза решила, что это звериные тропы, но ни одна из этих троп не вела в нужном направлении. Да если даже и вела, не факт, что по ней можно было пройти. В середине первого дня пути – возможно, это был полдень, но точно сказать было трудно – дорогу преградило упавшее дерево. Оно было таким же исполинским, как и все остальные деревья в лесу, и перебраться через него, через колоссальный, оплетенный лианами скользкий ствол и сквозь дикую путаницу ветвей нечего было и думать. Пришлось обходить. Тогда Лиза поняла еще одну вещь. Ощущение, что она идет по дну глубокого ущелья, не случайно. Плотно стоящие шестидесятиметровые – или того выше – деревья не позволяли увидеть небо. Отдельные голубые пятна на огромной высоте, и это всё. О солнце не могло быть и речи. Лишь зеленый сумрак, как на дне реки, среди колышущихся высоких водорослей.
Семь дней… На самом деле девять, но про дополнительные два дня пути Лиза никому рассказать не могла. Во всяком случае, пока и не всякому, но по-любому некоторые события ее отчаянного африканского марша не могли быть озвучены нигде и никогда.
Первое из них произошло к исходу второго дня пути через джунгли. Лиза была невероятно измучена. Устала, вымоталась, бредила от бессонницы. Кожу саднило, во рту сухость и кислый привкус рвоты, ноги дрожат и сознание, скорее мерцающее, чем ясное. Было очевидно, если она не выйдет из джунглей сегодня, выходить вскоре будет уже некому. Вот эта мысль – единственная на тот момент здравая мысль – засела в голове, как заноза, и вела Лизу вперед, несмотря на полное истощение физических и моральных сил.
И вдруг сознание прояснилось. Лиза не сразу поняла, что причиной этому афаэр, но не связать одно с другим было невозможно. Она словно бы внезапно очнулась от сна, и ясно увидела ту отчаянную ситуацию, в которой оказалась, а в следующее мгновение поняла, что афаэр на ее груди ожил. Отяжелел, нагрелся и завибрировал. Правду сказать, Лиза ожидала, что ее снова выбросит в какой-нибудь из знакомых или незнакомых миров, но случилось другое. Она сделала шаг, почва под ее ногами колыхнулась и спружинила, как и следует быть. Еще шаг и еще один, и вдруг подковки ботинок клацнули о камень.
«Что за хрень!»
Переход оказался внезапным и нечувствительным. Лиза не заметила, когда и как это случилось, но вот она идет по джунглям, а в следующее мгновение уже стоит на вершине скалистого холма.
День еще не закончился, и света хватило, чтобы увидеть джунгли, простирающиеся на юг до самого горизонта. Впрочем, обернувшись, Лиза увидела точно такую же картину. Безбрежный океан зелени. Отсюда, с высоты – все-таки это был не холм, а скорее, невысокая гора – джунгли казались зеленым покрывалом, но Лиза не обольщалась. Она уже побывала внизу, у самых корней исполинских деревьев. На дне этого океана мир выглядел совсем иначе.
Лиза не знала, как далеко отправил ее афаэр. Возможно, это и вовсе иной мир, или пункт, расположенный в сотнях километров от ее прежнего местонахождения. В любом случае афаэр снова исполнил ее желание. Однако вот что странно: Лиза не могла им управлять. Не было у нее над ним власти. Ведь не переправил же афаэр ее через реки, хотя, как выясняется, мог. Он творил свою магию почти случайным образом. Вернее, иногда он отвечал на призыв Лизы помочь. И, похоже, это должна была быть по-настоящему страстная просьба. Хотя, возможно, и что-нибудь другое. А по поводу того, куда направил ее афаэр на этот раз, все стало понятно как-то само собой. Пока обдумывала случившее, вдруг поняла, что находится в одном дневном переходе к юго-западу.
До наступления ночи времени оставалось совсем мало. Лиза спустилась с вершины на южный склон и метрах в десяти ниже нашла небольшую каменную площадку, где можно было расположиться на ночлег. Сбросила с плеч рюкзак, вооружилась топором и, спустившись еще ниже, туда, где росли густые колючие кусты и редкие зонтичные деревья, споро – несмотря даже на смертельную усталость – нарубила «дров». Костер, конечно, будет дымить, но оно и к лучшему – прогонит мошкару.
Воды было мало. Буквально несколько глотков, и Лиза решила оставить ее на утро. Холодной ночью – а ночь на горе наверняка должна была быть как минимум прохладной – жажду вытерпеть легче. Но так только казалось. Есть она не хотела, и это не странно. Сухая глотка горела огнем. Во рту было, как в пустыне. Не было даже слюны. Жесткий как наждак язык тер по такому же иссохшему нёбу. В конце концов, Лиза поддалась слабости и выпила воду. Выпила, смакуя каждый глоток – удерживая ее во рту как можно дольше, и медленно проливая в горло, – завернулась в свой шелковый саван и, пригревшись у костра, провалилась в сон.
Утром встала с ломотой во всем теле и затекшей шеей, но живая, что само по себе совсем неплохо. Костер догорел, но уже наступил рассвет, и солнце вскоре прогреет воздух. Лиза осмотрелась. Первое впечатление о местности, возникшее у нее накануне, оказалось неверным. Если приглядеться, на горизонте – в его правой части – можно было увидеть голубые тени гор. Она достала бинокль. Все точно – горы. На юго-западе и на юго-востоке, а вот прямо на юге словно бы провал. Это могла быть долина – черт ее знает, как она там называется, – по которой проходит русло реки Осоа, а уж река прямиком выводит к побережью озера Косогу.
Однако между Лизой и рекой лежали многие километры джунглей. Впрочем, если идти не прямо на юг, а отклониться к западу, пейзаж становился куда более многообещающим. В двух-трех километрах к западу от горы, на которой находилась сейчас Лиза, и немного южнее, из зелени джунглей торчала скала, вполне пригодная – на взгляд Лизы, для дневного отдыха. Следующий холм находился еще километрах в пяти на юг и несколько меньше на запад. Холмы – иногда просто скалы, а кое-где и небольшие горы, – тянулись неровной цепочкой на юго-запад. Они уводили Лизу с прямого пути на юг, но обещали сухие ночлеги и нормальный дневной отдых. В конце концов, скорректировать курс можно и позже, двигаясь на восток у подножия горного хребта.
Очень хотелось пить, но на данный момент это было не смертельно, а все бессчетные километры до озера Косогу вместо Лизы никто не пройдет. Поэтому разумным компромиссом было выйти в путь немедленно, найти воду по дороге и к полудню добраться до второго в очереди холма, пройдя к нему напрямик. Там можно будет вскипятить воду, попить, поесть и отдохнуть. В худшем случае заночевать. Так, в принципе, все и вышло. С одной лишь, но весьма существенной поправкой. Воду Лиза нашла не сразу, но все-таки нашла. Следуя за инстинктом, она спустилась в попавшийся на маршруте овраг, прошла по нему до следующего, который был больше и лежал ниже предыдущего, и там нашла ручей. Вода была прозрачная и «пахла» удивительно, но пить прямо из ручья не стоило. Где-нибудь выше по течению в нем вполне может лежать падаль. Тем не менее это была вода, и Лиза набрала ее во все емкости, какие нашлись, – в бутылку из-под виски и в две фляги Тюрдеева, литровую в рюкзаке и семисотграммовую на поясе, – и пошла дальше. Однако дорога оказалась сложнее, чем она предполагала, и к цели путешествия Лиза вышла не в полдень, а ближе к вечеру.
Поднявшись до более или менее подходящего места – что-то вроде крошечного ущелья с сухой землей, – Лиза уже едва стояла на ногах, но выбирать было не из чего: упасть и лежать она себе позволить не могла. Посидела на обломке скалы, сняла со спины рюкзак и пошла. Срубила деревце, порубила на дрова, разожгла костер, соорудила из камней подставку и, водрузив на эту импровизированную плиту котелок с водой, села, наконец, на землю, привалилась спиной к камню и закрыла глаза. Всё – «завод кончился», не было у нее больше сил.
Ее разбудил легкий бриз. Уже стемнело, но, по-видимому, времени прошло немного – костер еще не прогорел. Лиза сняла с огня котелок, перелила кипяток в крышку от водяного бака и поставила на огонь новую порцию воды. В крышку, служившую ей верой и правдой уже который день подряд, Лиза всыпала щепотку чая из запасов Тюрдеева, и, пока он заваривался, решала проблему с ужином. В конце концов, решено было влить в чай ампулу глюкозы и добавить к нему две галеты. Пока копалась в рюкзаке в поисках глюкозы, вспомнила вдруг, что воду в тропическом дождевом лесу можно добывать из лиан.
«Вот же я дура беспамятная! Вот же, господи прости, тупица!»
Оказывается, все эти дни у нее была возможность пить чистую прохладную воду, которую даже не надо кипятить. А она шла, умирая от жажды, и о лианах даже не вспомнила. То ли крыша поехала, то ли действительно проблемы с памятью. Но, скорее всего, и то, и другое. И усталость, разумеется.
«А, может быть, я не только становлюсь Елизаветой Браге, но и перестаю быть Лизой Берг?»
Сейчас она вспомнила, что на курсах переподготовки инструкторов ГРУ и ВДВ готовили к выживанию не только в тайге, но и в пустыне и джунглях. Но от тех знаний, как ни странно, почти ничего не осталось. А ведь учили – это как раз она помнила – и еду находить учили, и тем более воду.
«Я действительно становлюсь кем-то другим? Или это цена за способность летать?»
Лиза напилась чая, оставив еще порцию на утро, поела – пусть и не досыта – и, в принципе, первый раз за много дней нормально выспалась. Утром встала свежая, но голодная и злая. Однако на то, чтобы охотиться, времени не было, и в свой поход к следующему холму Лиза вышла натощак.
Шла шесть часов, ориентируясь исключительно по компасу. Солнца не видела. Над головой вздымались ввысь кроны огромных деревьев, висели толстые плети лиан. Воздух был тяжелый, влажный, густой. Дышать им было трудно. Вокруг порхало множество бабочек, больших, как птицы, и мелких, словно моль. Спускались на нижний уровень и птицы, но все они были слишком быстрыми и мелкими, чтобы пытаться в них стрелять из одиннадцатимиллиметрового револьвера. Но зато Лиза напилась воды из перерубленной топором лианы и, морщась от отвращения, набрала в брезентовую сумку из-под аптечки довольно много древесных червей, которых предполагала зажарить на вечернем биваке.
Добравшись до холма и поднявшись по его склону выше уровня деревьев, Лиза увидела солнце в зените, пологую скалу на севере, мимо которой в это утро она прошла не сворачивая, и следующий холм на юге, до которого на глаз было километров семь-восемь.
«Сколько же я прохожу за день?»
Получалось, что и вчера и сегодня она проходила не такие уж большие расстояния.
«Ползу, как черепаха!» – но продвигаться быстрее она не могла. Не получалось, да и сил не было.
Лиза немного отдохнула, попила воды, съела галету и пошла дальше.
И так день за днем – от скалы до скалы – три дня подряд. И всей разницы, что вместо галет, Лиза ела теперь дикий инжир – нашла одно за другим целых два дерева – и мясо какого-то довольно крупного животного, уложенного наповал выстрелом из «горбатова». То ли лошадь, то ли зебра, но, на взгляд, ни то, ни другое[3]. Еще были змеи, крупные пауки и древесные черви. Не слишком вкусно и не так, чтобы много, но и не голод.
И вот прошло три дня, и с очередной вершины Лиза увидела, что до предгорий остался день – максимум два дня – пути, и это, как говорят в Себерии, «внушало» и «обнадеживало».
Следующей «станцией» на ее пути к горному кряжу на юге стал холм, едва выглядывающий из-под зеленого покрывала джунглей. На нем Лиза решила заночевать, но оказалось, что воплотить эти планы в жизнь совсем непросто. Добиралась до холма долго и трудно – овраги какие-то, упавшие деревья, в общем, жуть, – так что, когда все-таки дошла, сил хватило лишь на то, чтобы залезть по ступенчатым скалам наверх, развести костер на узкой террасе и всё, собственно. Напилась, доела остатки печеного мяса зебро-лошади и заснула. Буквально провалилась в сон, чтобы проснуться с первыми лучами солнца.
Проснулась, открыла глаза и сразу же увидела на покрытой охряно-желтым лишайником скале, под которой устроила бивак, силуэты людей. Охотники, кажется… и… Пожалуй, это был лев. Лиза увиденному не удивилась – во сне и не такое бывает! Однако уже через несколько секунд поняла, что это не сон. Прошлым вечером она была так измучена, что ничего вокруг не замечала, как не заметила и того, что разжигает костер у основания огромного барельефа. Несмотря на покрывавший их лишайник, фигуры охотников с копьями и изготовившегося к прыжку огромного зверя были отчетливо видны в лучах восходящего солнца. Свет и тени создавали замечательный контрастный рисунок.
Лиза встала, подошла к рельефу, тронула пальцами.
«Не может быть!»
Она достала нож и начала счищать лезвием покров лишайника. Обнажился камень. Красный гранит, какого Лиза на своем пути еще не встречала, и очертания фигур, явно вырубленные в камне человеческой рукой.
«Ничего себе!»
Лиза осмотрела террасу, на которой провела ночь. Площадка метров восемь длины и глубиной в два – два с половиной метра. Вертикальная стена с барельефом – чуть выше Лизы, и точно такая же идет вниз, образуя огромную ступень. Внизу терраса шире, и ниже можно рассмотреть еще три ступени, уводящие в глубину, под колышущееся зеленое покрывало джунглей.
«Как же я сюда забралась?» – Впрочем, вопрос можно было не задавать, все и так было ясно.
По краям террасы находились заросшие мхом и лишайником ступени меньшей высоты. Они тоже не подходили под обычный шаг, но все-таки позволяли взбираться вверх и спускаться вниз.
Беглый осмотр местности расставил все точки над «i». Лиза ночевала не на холме, как думала вечером, а на рукотворной террасе, опоясывавшей вершину четырехугольной ступенчатой пирамиды, по краям граней которой были устроены четыре лестницы. Что-то вроде индейских пирамид в Мексике – Лиза видела их фотографии, – только там, кажется, лестницы были расположены на самих гранях. Но, возможно, она ошибалась, и эта пирамида напоминала ту, которую построили в древнем Вавилоне. Ну, не сильна была Лиза в этих материях. Не историк, одним словом. Не интеллектуал.
Она прошла вдоль периметра, пытаясь понять, что изображено на других барельефах, но кроме того, что очертания выступающих фигур напоминают людей и животных, ничего толком не разобрала. Почти все поверхности пирамиды покрывали зеленоватые и бурые мхи и лишайники охряно-желтого цвета. И всю ее оплетали вьющиеся растения. Тем не менее Лиза твердо знала, куда ей идти. Это не было похоже на зов, который она услышала в пустыне. Напротив, Лиза чувствовала, что идти ей необязательно, но если захочет, то это ее право. Вот какое сложное это было ощущение, и афаэр почти не подавал признаков жизни, только чуть похолодел, и все.
Лиза спустилась по лестнице на три террасы вниз и с западной стороны пирамиды обнаружила узкую и низкую дверь, ведущую во мрак. Она уверенно отвела в сторону особенно густой занавес, сотканный из множества зеленых вьюнков, и увидела вход, из которого повеяло прохладой, но отнюдь не затхлостью. Постояла перед темным зевом, подышала прохладой, раздумывая о том, разумно ли в одиночку лезть внутрь пирамиды. Рассказы об исследованиях египетских пирамид оптимизма не прибавляли, но интуиция подсказывала, что Лизе можно. Можно спуститься и посмотреть, и ничего с ней там не случится. Такое вот мнение, ну а еще – ей было интересно конечно же! Одну сокровищницу она уже видела, стоит взглянуть и на вторую.
«С чего это я взяла, что это сокровищница? Скорее, храм или могила».
Однако мысль не уходила. Что-то тут было связано с сокровищами, а что именно, ей предстояло узнать. Однако если все-таки идти вниз, к походу в недра пирамиды следовало сначала подготовиться.
«Объявляю дневку!» – решила Лиза и первым делом пошла охотиться и искать воду.
Воду она нашла быстро, «выдоив» ее из толстых лиан. С мясом, однако, возникли проблемы. Стрелять обезьян не хотелось, хотя Лиза и знала, что в некоторых странах – в той же Африке, к слову – их используют в еду. Но то – они, a у Лизы принципы, и поскольку от голода она пока не умирает, есть обезьянье мясо она не будет.
«Каннибализмом попахивает, разве нет?»
Поиски затягивались, но кроме мелких птичек, «мартышек» и огромного количества разнообразных насекомых, Лиза никого не находила. В конце концов, довольно рискованно поохотилась с топором на змей. Двух уложила. Вполне должно было хватить на поздний завтрак и ранний ужин. Ну, и чтобы два раза не ходить, нашла дерево, остро пахнущее чем-то вроде ацетона, и сняла с него несколько комков смолы. Наломала подходящих веток, содрала несколько кусков коры и вернулась на пирамиду. Там некоторое время занималась разведением костра и приготовлением обеда, и только после этого взялась за изготовление факелов. Наука невеликая: расщепить один конец зеленой ветки и вставить в зажим фитиль – полоску парашютного шелка, смоченного древесной смолой, растопленной на камне у огня. Лиза не знала особенностей горения местных материалов, а потому исходила из худшего: три-четыре минуты. Соответственно даже для краткой экспедиции ей нужны были как минимум десять факелов. Впрочем, Лиза придумала еще два способа не потеряться в лабиринте, если, конечно, это именно лабиринт. Пройдя в глубину коридора несколько метров, она оказалась на площадке, от которой начиналась весьма необычная лестница. Ступени – на самом деле, обыкновенные каменные бруски – выступали из стены колодца, уводящего во тьму.
Вот на этой площадке Лиза и развела костер, который должен был гореть достаточно долго, чтобы служить ориентиром на обратном пути. Ну, а еще у нее была веревка, один конец которой Лиза закрепила среди камней.
«Ну, помолясь!» – сказала она себе и осторожно пошла по ступеням.
Факел горел вполне сносно, труднее оказалось зажигать от прогоревшего новый. Приходилось стоять на одной ступени, балансируя и стараясь не делать резких движений. Но тут пригодились отличный вестибулярный аппарат авиатора и натренированность мышц.
Спуск занял гораздо меньше времени, чем можно было предположить. Три факела – на все про все, но, по-видимому, строители пирамиды ставили перед собой вполне конкретные цели. Никакой метафизики и прочей бесовщины. Колодец и лестница, заканчивающаяся в просторном зале, у одной из стен которого стояла статуя в человеческий рост. Вернее, так: статуя стояла на плоском постаменте в полметра высотой и оттого казалась больше и выше. Лиза осветила фигуру факелом и ничуть не удивилась, обнаружив, что та отлита из серебра. Тонкая работа, вполне узнаваемый образ. Скорее всего, это была царская усыпальница, но почему яруба – а это, скорее всего, были именно они – похоронили своего царя не в обычном для их культуры здании-склепе, а в нехарактерной для них пирамиде, Лиза даже гадать не пробовала. Приняла как факт.
Никаких других изображений в усыпальнице не было, как не было и проходов в другие помещения. Возможно, их попросту искусно спрятали в стенах или полу, но Лизе показалось, что никаких тайных ходов попросту нет. Пустое помещение с памятником древнему царю, и ничего более. А все те статуи и горшки с украшениями, что стояли вдоль стен, этому месту – неродные. Усыпальницу просто использовали, как хранилище ценностей. Сокровище это было много меньше того, что обнаружила Лиза в пустыне, но золота, серебра и необработанных драгоценных камней здесь было много. Очень много.
Был соблазн – взять немного с собой, но Лиза от этого опрометчивого поступка воздержалась. Нести с собой след сокровищницы яруба было бы полным безумием. Поэтому Лиза и не стала здесь задерживаться. Поднялась наверх. Прикрыла вход все тем же пологом из вьющихся растений и назавтра продолжила свой квест. Она направлялась к горам.
Июль, 1931
Два дня они двигались вниз по реке. Пироги шли одна за другой, растянувшись темным пунктиром, едва заметным на кофейного цвета воде. С двух сторон по берегам реки стеной вставал тропический лес. Временами казалось, что отряд движется по дну глубокого каньона. Небо виднелось где-то высоко над людьми, а солнце заглядывало в полумрак «ущелья» всего на несколько десятков минут в день. Тогда река начинала сверкать, отражая солнечный свет.
Ночь провели на берегу под сенью деревьев. Лиза уже пережила один тропический ливень во время своего одинокого путешествия, но эта гроза оказалась и вовсе инфернальной. Небо расколола чудовищная молния, на мгновение сделавшая все вокруг ослепительно-белым, а затем пришел гром. Он обрушился на путешественников с такой невероятной силой, что все невольно втянули головы в плечи. Вздрогнул и лес. Деревья загудели, шум листвы был похож на звук лавины, медленно стекающей со склона горы, но не успевшей еще набрать скорость. Не обвал, а грозный шорох, от которого встают дыбом волосы.
Еще одна молния, и еще. А потом на людей упал дождь. Не было капель, не было струй, вода свободно лилась с неба, как если бы Лиза встала под водопад. Огромное количество воды. Так много, что в этом ужасе трудно было дышать. Ливень ломал ветви деревьев и лианы, сбивал вниз листья и цветы.
«Царица небесная!»
Что-то яркое сверкнуло неподалеку, и Лиза увидела сквозь потоки воды белые и фиолетовые шары, плавно перемещавшиеся среди черных штрихов лиан. Потом последовал чудовищный взрыв, лес заревел, внезапный шквал бросил на людей обломки веток и невнятный, неразличимый мусор джунглей. В свете молний заметались тысячи летучих мышей. Вокруг стоял рев и вой, и голоса животных были неотличимы от голосов деревьев.
Все кончилось так же быстро, как началось. Вода больше не падала с небес, не гремел гром, утих даже ветер, и наступила тишина. Слышалось лишь журчание стекавших в реку ручьев и звуки капели – это остатки воды просачивались с верхних ярусов джунглей на нижние, чтобы, в конце концов, упасть на землю.
– Это было… сильно! – Лиза ни к кому конкретно не обращалась, но ответил ей профессор Паганель.
– Слава богу, все живы и невредимы, – сказал он, стирая воду с лица. – В такую грозу рушатся даже самые большие деревья.
И словно в подтверждение его слов где-то поблизости раздался чудовищный треск, и в реку обрушился один из тех исполинов, что формируют облик тропического леса. Река едва не выплеснулась из берегов, тучи брызг полетели в людей, но вскоре завершился и этот инцидент. А на следующий день, ближе к вечеру, пироги вошли в спокойные воды озера Косогу.
– Мы на северном берегу, – Джейкоб смотрел на Лизу, ожидая продолжения, но она молчала. – Я к тому, Лиза, что северное побережье озера – это его длинная сторона. Двадцать километров неровного берега. Где будете искать своих спутников?
– У вас есть карта? – Лизе не особенно нравилась идея знакомить Паганеля с Варзой и Рейчел, однако и отвязаться от профессора она не могла. Оставалось надеяться, что он хороший человек. Ну, а если нет, то решать проблемы Лиза предпочитала по мере их поступления.
– Разумеется, – Джейкоб открыл свою полевую сумку, весьма похожую на обыкновенную офицерскую планшетку, и достал карту. – Держите, капитан!
Лиза взяла карту, развернула, разыскивая место, указанное Райтом, и только тогда сообразила, как именно назвал ее профессор Паганель.
«Капитан!»
– Вы не оговорились, Джейкоб, не правда ли? – подняла она на него взгляд.
– С чего бы? – слегка пожал плечами Паганель.
– То есть вы все это время знали, что я?..
«Кто?»
– Знал, – подтвердил Паганель и слегка улыбнулся. – Не буду вас интриговать, Лиза, это не плод моей выдающейся наблюдательности и дедуктивного метода, который развивает один мой лондонский знакомый. Он частный детектив, знаете ли, ему и карты в руки, а я вас просто узнал.
– Узнали? – Звучало более чем странно. – Разве мы раньше встречались?
– К сожалению, нет, – покачал головой Паганель. – Но, видите ли, Лиза, моя мама держит в Эдинбурге модный дом. Собственно, его основала моя бабушка, поэтому салон назван ее именем – «Мэри Грант».
«Мэри Грант? Серьезно?! – как ни странно, но о романе Жюля Верна «Дети капитана Гранта» она вспомнила только сейчас и сразу же сообразила, откуда ей знакома фамилия Паганель. – Умереть не встать! Но если он внук Мэри Грант и носит фамилию Паганель, значит, Жак Паганель женился на дочери капитана Гранта, а не на сестре майора Мак-Ноббса! Ну, вообще!»
– Вас что-то смущает? – нахмурился профессор.
– Нет, нет! Все в порядке! – поспешила успокоить его Лиза. – Продолжайте, Джейкоб! Прошу вас!
– Однажды, когда я пришел к ней в гости, – продолжил свой рассказ Паганель, – моя мать оказалась занята примеркой нового платья герцогини Кембриджской. Пришлось ждать, и я от скуки начал просматривать модные журналы. В себерском «Фасон» я обратил внимание на фотографию манекенщицы, демонстрировавшей вечернее платье. У меня отличная зрительная память, Лиза. А память на лица еще лучше. Я сразу понял, что уже видел это лицо, хотя и при других обстоятельствах. Пришлось поискать в закромах своей памяти.
– Нашли? – Лиза помнила этот случай. Надежда уговорила выйти на подиум. Ей нужна была высокая и стройная манекенщица.
«Плоская вешалка, чего уж там!»
– Нашел, – кивнул Паганель. – Я читал в журнале «Тайм» статью о мужественной себерской женщине-авиаторе капитане Елизавете фон дер Браге. Это было то же лицо. Оставалось лишь прочесть имя манекенщицы.
– Читаете по-русски? – подняла бровь Лиза.
– Нет, что вы! Но разобрать имя манекенщицы, написанное латинскими буквами… Ведь вы не сестра-близнец пилота Браге?
– Нет, – вздохнула Лиза, смиряясь с неизбежным. – Я сама она и есть!
– Что ж, – улыбнулся ей Паганель, – рад знакомству, капитан! Теперь я хотя бы могу свести концы с концами. Капитан Браге действительно могла пройти сто миль по африканским джунглям.
– Не преувеличивайте мои способности, Джейкоб! Жить захочешь, не так извернёшься!
– Тем не менее не каждому дано. Поверьте, Лиза, я знаю, о чем говорю!
– Что теперь? – спросила Лиза после секундной паузы.
– А что теперь? – переспросил Паганель. – Неужели факт того, что вы себерский авиатор, что-то меняет в наших планах? Повторюсь. Я не военный, Лиза, и не чиновник. Мне все равно, в какие игры вы играете с моим правительством. И потом, я дал слово джентльмена! Итак, где точка встречи?
Разочарование оказалось сильнее, чем Лиза готова была признать. Однако факты были таковы: в точке сбора ее никто не ждал. И не только сейчас, но и раньше. Пустой берег. Несколько деревьев тут и там. Кустарник. Лес, начинающийся метрах в ста от обреза воды. Пока окончательно не стемнело, Лиза успела прочесать берег вдоль и поперек, но кроме следов диких животных ничего не нашла. Ни примет, ни знаков – совсем ничего. Означать это могло только одно. Подруги до места сбора не добрались. Райт и другие – тоже. Вполне возможно, из всего экипажа «Звезды Севера» она осталась единственной выжившей.
Стемнело, и искать дальше стало невозможно. Лиза подсела к костру Паганеля, машинально – занятая своими тяжелыми мыслями – приняла кружку, отхлебнула. Горячий кофе в джунглях и сам по себе немыслимое чудо, особенно для того, кто как Лиза уже много времени бывал чаще голоден, чем сыт, принимая за пищу все, что можно съесть. Впрочем, Лизе сейчас было не до чудес. Что-то она сделала не так. О чем-то не подумала, не смогла предусмотреть. И вот она жива, а они…
«Бог ведает!»
– Не расстраивайтесь! – попробовал утешить ее Джейкоб, протягивая Лизе свою флягу с самогоном. – Возможно, мы их просто опередили. Хотите трубку?
– Хочу! – кивнула Лиза.
– Нет, не думаю, – сказала она через мгновение. – Я не могла их обогнать! У них была фора по времени, и немалая!
– Непредвиденная задержка? – предположил Паганель.
«Смерть тоже веская причина…»
– Всем оставаться на местах! – приказал откуда-то из тьмы низкий мужской голос. – Оружия не трогать. Руки поднять!
Паганель вздрогнул. Лиза, признаться, тоже. Однако, когда мужчина приказал поднять руки, она не только успокоилась, она и почувствовала прилив настоящего счастья.
– Бейли! – окликнула она оружейника. – Это не враги. Это экспедиция Лондонского Географического общества.
– Вы уверены, кэп? – спросили из темноты.
– Вполне!
– Тогда мы выйдем, – решил Бейли, – но оружие, господа, лучше не трогайте! Пару стрелков я все-таки за собой оставлю!
Раздались тихие шаги, и вскоре к костру, около которого сидела Лиза, вышли Бейли, Монтанелли и еще пара людей из наземной команды.
– Рад найти вас живой, кэп! – следуя мгновенному порыву, Бейли шагнул к Лизе, обнял ее и, похоже, едва не прослезился. Во всяком случае, когда он ее, наконец, отпустил и, отступив назад, продолжил разговор, голос у него предательски подрагивал.
– Я не вижу здесь доктора, – сказал оружейник, оглядев вставших при его появлении людей. – Он вас не нашел?
Из этого вопроса с очевидностью следовало, что кто-то из дам сюда все-таки добрался. Возможно даже обе. Однако рассказывать о том, что произошло между нею и Тюрдеевым на берегу Мосезе, Лизе не хотелось. Начнешь говорить, возникнут вопросы. Одна ошибка потянет за собой другую, а там, глядишь, придется рассказывать и про афаэр. Однако о том, что этот таинственный артефакт существует, знают пока немногие. А о том, что он находится у Лизы, не знает вообще никто. Зачем же ей самой усложнять себе жизнь? Она – ее жизнь – и так уже усложнилась до крайности.
– Нет, – покачала головой Лиза, – не нашел. Его нашла я.
Она вынула из кобуры и, показав оружейнику «горбатов» Тюрдеева, тяжело вздохнула, причем совершенно искренно. Ей до сих пор было горько и обидно вспоминать, чем закончились такие красивые, как ей казалось, отношения с доктором. Увы, он оказался тем еще говнюком, но и об этом упоминать не стоило.
– Доктор сорвался со скалы и свернул себе шею, – «объяснила» она после паузы. – Я наткнулась на него случайно. То есть не на него, разумеется, а на тело. Но он был уже давно мертв… Сам понимаешь, Бейли, зрелище не для слабонервных! Я сложила могилу из камней, но это животных, скорее всего, не остановит. А копать мне было нечем. Разве что топориком…
Свой бронзовый топор Лиза, по здравому размышлению, оставила в джунглях. Он единственный указывал на то, что она нашла сокровища Кано. Афаэр скрыть было легче, да и кто его видел? Мари? Ну, так перед Мари Лиза догола раздеваться не собиралась.
– А остальные? – спросила она, меняя тему разговора.
– Рейчел и Варза здесь! – кивнул оружейник. – И еще кое-кто! Но об этом позже, кэп. А пока представьте нас своим новым друзьям!
Бейли явно не хотел говорить при свидетелях, и был прав. Меньше узнают, меньше расскажут другим, если их вдруг об этом спросят.
Начались представления, но, проявляя осторожность, обе стороны демонстрировали всего лишь учтивую сдержанность и были, разумеется, правы. Каждый, глядя со своей колокольни, видел в другом незнакомца, намерения которого неизвестны, а возможно, и опасны. Поэтому сразу после знакомства Монтанелли вежливо, но недвусмысленно предложила «разойтись миром». Паганель кивнул, соглашаясь, и посмотрел на Лизу.
– Пару слов наедине, капитан?
– Да, пожалуй, – согласилась она и первой пошла от костра в сторону воды.
Поверхность озера чуть серебрилась в свете ущербной луны. Рассеять ночную тьму это сияние, разумеется, не могло, но позволяло худо-бедно ориентироваться на берегу.
– Утром мы уйдем. Возвращаемся на маршрут…
Слушая голос Джейкоба, Лиза пожалела, что не видит его лицо.
– Скорее всего, вы спасли мне жизнь, – сказала она после короткой паузы. – Я вас никогда не забуду.
– Я вас тоже не забуду, Лиза. – Показалось или нет, но Лиза решила, что Паганель улыбается.
– Хотя вам я жизнь не спасала, – усмехнулась она.
– Нет, – согласился он, – но вы ее изменили.
– Хорошо, я согласна! – На самом деле Лиза была не уверена, что поступает правильно, но кто сказал, что жизнь женщины должна состоять исключительно из правильных поступков?
– Прошу прощения? – не понял ее Паганель.
– Вы пригласили меня на свидание, – объяснила Лиза, – и я согласилась. Вот вернемся из Африки и обязательно сходим.
– Как я вас найду?
– Хороший вопрос… Пишите на имя Елизаветы Браге. Смолянка, дом Корзухина, Шлиссельбург, Себерия, не ошибетесь!
– У вас есть телефон? – Джейкоб, как успела узнать Лиза, никогда не оставлял вопросы открытыми.
– Шлиссельбург, 3-42-47. А как вас найду я?
– Очень просто! – Паганель взял ее руку и вложил в нее кусочек картона. – Это моя визитка. Ну, а если потеряете, самый простой путь через модный дом «Мэри Грант». Мама обычно знает, где я нахожусь…
Экспедиция профессора Паганеля снялась на рассвете. Лиза постояла на берегу, наблюдая за тем, как пироги одна за другой исчезают в клубах предутреннего тумана. Проводила взглядом Джейкоба, сидевшего на последней лодке, и повернулась к Бейли.
– Итак?
– Пойдемте, кэп! Это недалеко. – Судя по всему, Бейли не терпелось поскорее убраться с берега, и, наверное, у него были на то веские причины.
– Ладно, – согласилась Лиза. – Показывай дорогу, Сэм! Я следую за тобой!
Тропа, на которую они вступили, едва войдя под кроны деревьев, оказалась хитрой. Немудрено, что накануне Лиза не нашла здесь никаких следов. Дорога начиналась на обломках скалы, потом сливалась со звериной тропой, взбиралась по лианам на высоту нижних ветвей исполинов тропического леса, спускалась на скалы и снова взмывала вверх, пока не привела отряд к скалистому холму, едва выглядывавшему из-под зеленого полога джунглей. По-себерски говоря, место было козырное. С вершины, где было легко спрятаться среди зарослей кустарника и камней, просматривалась значительная часть береговой линии. И место это на северном берегу озера Косогу было выбрано не случайно. Здесь джунгли подходили близко к воде и не было людских поселений. Деревни яруба располагались восточнее и западнее.
– Хорошее место, – сказала Монтанелли, обычно предпочитавшая словам мимику и жесты.
– Северо-восточный склон холма с берега не просматривается, – объяснил Бейли, – а из джунглей и смотреть некому.
Обогнув холм, отряд вышел к небольшой террасе, поросшей по краю колючими кустами. Прорехи в этой естественной изгороди, служившей надежной защитой от диких животных, были завалены точно такими же кустами, срубленными, очевидно, где-то выше по склону. Здесь – всего на десять-пятнадцать метров ниже плоской вершины – под защитой высокого колючего вала и располагался лагерь. Несколько шалашей. Навес из бамбука. Пара круглых очагов, сложенных из камней. И просторный грот, по всей видимости, служивший команде и складом, и жильем.
– Так и живем, – вздохнул Бейли. – Александры, бля, селькирки[4] гребаные!
– Следите за языком, Сэм! – К ним шла, вернее, бежала, улыбающаяся во весь рот Рейчел.
– Нашла чем укорить! – фыркнул Бейли и благоразумно отступил от Лизы, потому что с другой стороны на них набегала совершенно «сорвавшаяся с резьбы» навигатор Варзугина!
– Лизка, сука! – завопила она, заключая Лизу в объятья. – Живая! Вот же ты путка, живучая!
«Путка?! – удивилась Лиза. – Что за слово?»
Русский язык калифорнийцев временами мог поставить в тупик любого носителя великорусского наречия, на котором с теми или иными вариациями говорили и себерцы, и киевляне.
«Надо будет спросить…» – но додумать эту мысль Лиза уже не смогла. Своими объятиями, воплями и поцелуями Варза и Рейчел буквально задавили мысль в зародыше. Дальше были только жаркий сумбур, хохот, радостные восклицания и множество тянущихся к Лизе рук. Все хотели поздравить ее с «возвращением», обнять, коснуться плеча, пожать ей руку.
Лиза знала, что она популярна, но даже представить себе не могла, до какой степени. Она на самом деле против этого и не возражала, тем более что ей, похоже, этими людьми теперь командовать, как старшему по званию и наиболее авторитетному из беглецов. Она лишь отметила мысленно, что выглядит и пахнет сейчас не так ужасно, как во время встречи с профессором Паганелем, и это хорошо. В деревне яруба, откуда они затем вышли в поход по реке, Лиза первым делом соскребла и смыла с себя грязь, смылив едва ли не половину куска мыла, одолженного ей Джейкобом Паганелем. Промыла и вычесала волосы, воспользовавшись «трофейной» расческой Тюрдеева, и выстирала всю свою одежду. С экипировкой, следует заметить, дела обстояли не так чтобы хорошо. Ботинки еще держались, но вот штаны и рубашку пришлось зашивать во многих местах. Вместо бюстгальтера Лиза использовала теперь полосу хлопковой ткани, вырезанную из лекарской рубашки, но вот запасных трусов у нее не было, да и заменить их было нечем. Так что трусы по дороге через джунгли Лиза стирала неоднократно.
Между тем восторги и поздравления стали понемногу стихать, объятия ослабли – «свита», сыгравшая «короля» в лучших традициях Станиславского и Немировича-Данченко, помаленьку успокоилась.
«Верю!» – признала Лиза, выныривая из-под накрывшей ее волны всеобщего энтузиазма.
– Всё, всё! – остановила она людей. – Делу время, потехе – час! Переходим к рассказам о себе любимых и обмену жизненным опытом!
Никто, собственно, не возражал. Всем не терпелось рассказать, что и как происходило с ними в эти дни и недели, но больше всего люди хотели узнать о приключениях Лизы. Однако Бейли, взявший на себя обязанности старшего начальника, попросил не спешить.
– Предлагаю для начала перекусить! – сказал он, и Лиза должна была признать, что в словах оружейника есть смысл.
Сейчас, когда схлынула первая волна восторга, она учуяла запах жарившегося на огне мяса и сразу же поняла, что успела проголодаться. Ее интерес не укрылся от внимательного взгляда по-военному сдержанной и невероятно наблюдательной Анны Монтанелли.
– К столу! – коротко бросила командир десанта, и хаос, устроенный членами экипажа, растрогавшимися от встречи с утерянным и вновь обретенным «кэпом», начал стремительно обретать черты организации. Ведь что есть организация, как не совместная целенаправленная деятельность больших коллективов людей? Кажется, что-то такое писал Лев Троцкий, но что именно имел в виду Лев Давыдович, Лиза не помнила. Выучила к экзамену и забыла, как и многое другое, что напрямую не относилось к сфере ее интересов, а уж научный коммунизм к ней точно не относился.
– Чем богаты! – улыбнулась Анфиса, едва расселись вокруг очага и за примыкавшим к нему импровизированным столом.
Ну, что сказать? Пока Лиза шла через тропический лес, она не раз и не два пожалела о скудости своего образования. А вот среди членов экипажа оказалось сразу несколько знатоков африканской флоры и фауны. К слову сказать, одной из них была Анна Монтанелли, выросшая в экваториальной Африке в семье дипломата, представлявшего при колониальных властях Франкского королевства Венецианскую республику.
Плотный завтрак, предложенный Лизе гостеприимными хозяевами, состоял из неизвестных ей печенных на углях мучнистых клубней, инжира, молодых красных листьев, отваренных с мясом водяного оленька[5], и шашлыка из мяса друкера – некрупной лесной антилопы. Более того, запивать еду предлагалось «компотом» – горячим отваром из нескольких видов листьев, стеблей, цветов и плодов, и все тем же крепким и ужасным африканским самогоном чанга. Наличие самогона и кое-какой «неуставной» утвари – глиняных и деревянных плошек, кружек, мисок и ложек – недвусмысленно указывало на «межкультурные контакты».
– У нас есть английская надувная лодка, – объяснил Бейли, встретив недоуменный взгляд Лизы. – Трофей. Я тебе об этом потом расскажу. Сплавали пару раз на восточный берег. Там есть «партизанские» деревни яруба, в смысле повстанцы местные живут. У них и выменяли на обезьян.
– На каких обезьян? – не поняла Лиза.
– На мертвых, – коротко объяснила Монтанелли.
– Мы обезьянье мясо не едим, – поспешила вмешаться Рейчел, – а у местных на этот счет предрассудков нет. Мясо, оно и в Африке мясо. Вот мы им и продаем тушки, а они нам взамен домотканые одеяла, циновки, выпивку и домашнюю утварь.
– Так, – Лиза еще не вполне переварила полученную информацию, но вопросов у нее и до этого было больше чем достаточно. Теперь возникло еще несколько. Всего-то дел!
Еще по дороге в лагерь Бейли коротко, а значит и без подробностей, обрисовал Лизе возникшую ситуацию. Семнадцать дней назад Райт приказал им – Бейли и Монтанелли – тайно покинуть лагерь, забрав с собой всех, к кому удастся подобраться, не поднимая шума, и идти в точку сбора. Ну, они и ушли, взяв с собой двух командиров артиллерийских расчетов, второго помощника – Нильсена и пять бойцов из отряда Монтанелли. Поднялись налегке, захватив с собой только свои рюкзаки и личное оружие, и на том спасибо. Прошли за трое суток восемьдесят километров через отроги Восточного хребта, и вышли к озеру. Ну, а неделю назад к ним присоединились навигатор и инженер.
– Ждали только вас и доктора, а так нас здесь давно уже ничего не держит.
«Не держит, – согласилась мысленно Лиза. – И это правильно!»
Рассказ Бейли заставил Лизу задуматься о «продолжении банкета», но чтобы что-нибудь решить, ей нужны были подробности, и эти подробности она предполагала теперь получить.
– Так! – сказала она вслух. – А теперь, пожалуйста, с первой ноты и не забывайте про детали. Бог скрыт в мелочах, не правда ли?
– По-моему, там говорится о дьяволе, разве нет? – возразила ей Анфиса.
– Вот-вот, – покивала ей в ответ Лиза. – Мы даже не знаем, бог или дьявол кроется в подробностях, но я хочу знать их все!
Все-таки за едой хорошо болтать, перебрасываясь короткими репликами. Длинные рассказы подразумевают другой контекст. Поэтому начали, только дожевав и допив. На ясную голову, так сказать, на сытый желудок и пустой рот.
– Мы добрались до излучины Мосезе в ту же ночь… – Анфиса рассказывала спокойно, без обычных своих двусмысленных шуточек и каламбуров и, разумеется, без какой-либо ажитации.
– Видимость была неплохая, – Рейчел позволила Варзе вести основную партию, сама же лишь аккуратно комментировала рассказ, уточняя или объясняя то, что казалось ей достойным вмешательства.
– Луна во второй трети, – кивнула, соглашаясь с подругой, Анфиса. – Небо чистое, и вода блестит. В общем, я прошлась над рекой, но садиться на берегу поостереглась. Нашла проплешину в полумиле к югу, как раз между лесом и скалами…
Подробности одиссеи Анфисы и Рейчел во многом напоминали историю самой Лизы. Сели ночью, недалеко от реки. Высадились, осмотрелись и решили ждать Лизу где-нибудь поближе к реке, но костра не разводить. Дело в том, что, по идее, Лиза должна была их опередить: скорость-то у «гренадера» всяко выше, чем у «фоккера». Так что отсутствие подруги «в излучине Мосезе» их, грешным делом, напугало не на шутку. Иди знай, что случилось со штурмовиком! Его могли сбить, он мог испортиться. Лиза могла погибнуть или снова попасть в плен.
Ждали до утра, но никого не дождались: ни Лизы, ни преследователей. Тогда решили не торопиться с выводами и «дать Елизавете шанс». Разбили под деревьями лагерь, разожгли костер, и Тюрдеев ушел к винтокрылу, забрать остатки имущества, то есть все, что еще можно было унести с «фоккера».
«Ага, значит, рюкзачок он перепрятал именно тогда, – решила Лиза, слушая рассказ подруг. – А держал он его, скорее всего, не в грузовом отсеке, а в поддонной нише, предназначенной для установки крупнокалиберного пулемета…»
В общем, сидели на месте четыре дня, но так никого и не дождались. Вернее, дождались, но совсем не того, что могли предположить. Ночью подхватились от заполошной пальбы. Стреляли хоть и близко, но не рядом, а где-то в паре миль к востоку от лагеря. Доктор предложил погасить огонь и спрятаться где-нибудь поблизости, но не у самой реки. Так и сделали: укрылись в сухом овражке неподалеку. Сидели там до утра, слушая постепенно стихающие звуки боя. Судя по всему, где-то неподалеку сошлись стенка на стенку два крупных отряда и махались до утра. Позже Анфиса и Рейчел узнали, что так все и обстояло. Но это позже, а в то утро никто ничего определенного про ночную перестрелку сказать не мог, и Тюрдеев предложил разделиться. Женщины, по его идее, должны были идти к озеру Косогу, так как существовала вероятность, что, опоздав по тем или иным причинам на встречу в излучине Мосезе, Лиза направится прямиком к озеру. Доктор же предполагал остаться у реки еще на несколько дней – на случай, если Лиза все-таки объявится – и догнать навигатора и инженера или в верховьях Осоа, где, судя по карте, находилась деревня яруба, или уже на точке сбора – на северном берегу озера.