Часть первая

Глава 1

– Граждане пассажиры, фирменный поезд «Владивосток – Москва» прибывает на четвертый путь. Повторяю…

– Вниманию пассажиров, на вокзале для вашего удобства работают камеры хранения, кафе и гостиница…

– Гражданин, Узурбаев, вас просят подойти к справочному бюро…

– Граждане пассажиры, в связи с возможностью проведения террористических актов и для вашей безопасности просим не брать на хранение вещи у незнакомых лиц…

– Братан, куда едем? Недорого возьму…

– Уважаемые гости столицы, экскурсия по историческим местам – проходим в автобус, отправление через две минуты…

– У Курского вокзала

Стою я молодой.

Подайте Христа ради

Червончик золотой…

Ребенок лет семи стоял на привокзальной площади и сквозь бесконечную какофонию различных звуков пытался жалобным голосом напевать проверенные временем песни. На него мало кто обращал внимание, и бизнес явно не шел. Репертуар был уже достаточно хорошо всем известен, и чего-то нового ожидать не приходилось. Допев одну песню, он сразу же принялся канючить вторую:

– По приютам я с детства скитался,

Не имея родного угла.

Ах, зачем я на свет появился?

Ах, зачем меня мать родила?

Его творчество так никого и не заинтересовало, кроме трех подростков чуть старшего возраста. Они какое-то время стояли невдалеке и внимательно следили за певцом. Наконец, один из них подошел к артисту, встал напротив него и, засунув руки в карманы широких спортивных штанов, процедил сквозь зубы:

– Слышь, ты чего это здесь распелся?

– А чего, нельзя?

– Нельзя… Это наша территория.

– Здесь не написано…

– Я тебе сейчас на лбу напишу… Ты лицензию, чтобы здесь работать, покупал?

– Нет, а у кого нужно покупать, у ментов?

– Нет, здесь Чина всем заправляет, она уже сама с ментами расплачивается…

– Почем разрешение?

– Штука с человека, в день…

– Это дорого, я здесь уже час стою и еще ничего вообще не заработал…

– Ты чего? Это дешево. Сейчас поезда с югов начнут приходить, ты к вечеру две-три штуки поднимешь легко здесь. У нас на этом месте свои люди стояли, но их забрали на другой вокзал – мы там еще одну точку открыли, поэтому это место пока свободное. Если хочешь работать с Чиной, то можем тебя свести с ней, а по-другому никак. Или с ней работаешь, или вали отсюда, мы других найдем.

– Мне некуда идти. Я недавно в Москву приехал, пробовал на автовокзале поработать, но там вообще не разговаривают, я только встал, сразу подошли четверо и без разговоров в зубы дали. Еле убежал от них. Всего избили, думал, вообще убьют. Теперь вот два дня уже не ел ничего… Пошли к Чине.

Четверо подростков шли по вокзалу среди людей с чемоданами и сумками и весело переговаривались:

– Не боись, Чина – норм чел. Знаешь, скольким она помогла уже? Ни разу никого не кинула и крышует, ваще круть. У нее все менты схвачены здесь. Только слово скажет – и никто тебя больше пальцем не тронет, главное, вовремя лицензию проплачивай – и все норм будет.

– А вы сами-то давно здесь работаете?

– Я третий год, а Леший с Ржавым недавно здесь, еще года нет. Сам-то откуда будешь?

– С Казани… Но уже в Питере успел побывать…

– Здорово, а я в Питере еще не был ни разу. Вот накоплю денег много и поеду туда жить. Там, говорят, лучше, чем в столице, – люди другие… А чего со своей Казани уехал? Совсем плохо стало?

– Да нет, нормально было. Просто там какую-то Универсиаду собрались проводить, вот всех и стали ловить и по другим городам развозить. В городе, ваще, бомжей и беспризорников не осталось – всех вывезли. Ментов нагнали – на каждом шагу стоят и документы проверяют у всех и сумки тоже. Даже в автобус без паспорта теперь зайти нельзя. А нам сказали возвращаться можно только через месяц, а иначе плохо будет. Вот мы и поехали с друзьями, но по пути растерялись все, и теперь никого найти не могу из наших…

Дети вышли с вокзала и по закоулкам прошли в какие-то строения, расположенные рядом с привокзальной площадью. В одном из старых ободранных полувагончиков-полусараев находился рабочий офис Чины. Самый старший из беспризорников осторожно постучал в железную дверь и, получив разрешение войти, кивнул своему новому знакомому:

– Пошли…

Они зашли, и новенький сразу же почувствовал, что попал в другой мир. Здесь было тепло и пахло едой. Стены и пол были застланы коврами, а на столе стояло несколько банок тушенки. Мальчик стоял в дверях и не мог оторвать глаз от еды на столе. В себя его привел чей-то голос:

– Ну, чего проход загораживаешь, проходи, коли пришел.

– Здрасьте…

– Здрасьте. Чего нужно?

– Работать хочу с вами…

– А-а… Леший, у нас рабочие места есть свободные?

– Есть. Мы одну группу перевели на соседний вокзал, а здесь точка свободная пока.

– Ладно, тогда новенького выстави туда и объясни, что и как у нас.

– Выставлю.

– Кстати, сегодня вечером вы мне нужны будете. Один кошелек должен будет ехать на юга, здесь пересадка у него пару часов. Нужно будет лопатник подрезать. Я позже покажу этого лоха.

– Сделаем, не волнуйся… не первый раз.

– Сделаем… не волнуйся… вот и волнуюсь, а то, как в прошлый раз вы сделали, так весь вокзал на ноги подняли – пришлось ментам половину навара с делюги отдать… мне такие работники не нужны… еще раз проколетесь, выгоню и других возьму с подмосковья – они уже давно просятся ко мне…

– В прошлый раз кейс же был, поэтому и трудности вышли, а сейчас-то лопатник, с ним проблем не будет, все норм сделаем…

– Ладно, вечером, ближе к восьми, зайдете все ко мне, и новенького с собой возьмите, ему бабло тоже не помешает на первых порах.

Подростки вышли из вагончика на улицу и сразу же стали посильнее укутываться от сырого промозглого ветра.

– А почему ее Чиной зовут?

– А ты видел, что она вылитая китайка?

– Китаянка, наверное…

– А, какая разница, нехай китаянка…

– Видел…

– Ну, вот, а Чина переводится как Китай. Ее так и прозвали тут.

– А сколько ей лет?

– Не знай… Лет десять или пятнадцать, кто ее знает. Она про себя не рассказывает ничего, да никто и не спрашивает. Зато у нее всегда есть инфа про богатеньких лохов, которые на вокзале появляются. Так что, если с ней будешь работать, без бабла сидеть не придется и забижать никто не будет. Ладно, хватит болтать – иди работай, вечером ближе к восьми мы за тобой зайдем, тогда и место проплатишь сразу, а если повезет, то сможешь на несколько дней вперед проплатить. Мы тут недалеко от тебя будем, так что, если какие проблемы, просто рукой махни нам, мы тут сразу все разрулим…

– Я понял, если что, то махну…

Через пару часов работы новые друзья принесли ему пакет с бутербродами из Макдоналдса и пару бутылок с колой. Жизнь потихоньку стала налаживаться. Холодный ветер уже не казался таким пронизывающим, а работодатели решали все проблемы с молниеносной скоростью.


Какой-то толстый мужик остановился возле голосящего ребенка и какое-то время слушал, как малец поет. «Ну, сейчас точно отвалит денег», – пронеслось у певца в голове, но в самый неожиданный момент мужик вдруг схватил его за ухо и принялся орать на всю площадь: «Полиция, полиция, куда смотрит полиция? Здесь беспризорник попрошайничает. Кто-нибудь вызовите полицию…» Певец перепугался не на шутку и от страха даже не смог ничего пролепетать в свою защиту, и, судя по всему, дальнейшая его судьба должна была уже решаться в отделении полиции. Но его новые друзья уже были рядом. Вокруг этого действа постепенно стали собираться зеваки, и толпа стала увеличиваться на глазах. Но к толстому мужику с ребенком уже пробирались полицейские. Они грозно отодвинули всех от главных действующих лиц и, повернувшись к Лешему, один из них спросил:

– Этот?

– Да, товарищ полицейский. Этот мужик привязался к нам. Мы спортсмены, приехали в Москву на международные соревнования, а этот мужик подошел к нам и стал предлагать деньги, чтобы мы поехали с ним к нему на съемную квартиру. Мы отказывались, а он тогда схватил нашего друга и стал угрожать, что если тот не поедет, то он скажет, что мы здесь деньги клянчим у людей…

– Разберемся… Гражданин, предъявите ваши документы… Так, так, хорошо… Что же вы, мужчина, только прибыли в Москву, столицу, так сказать, нашей Родины и сразу же решили развлечься? Вы что же это думаете, что здесь совсем уже порядка нет? Вам придется пройти с нами… А я сказал, что вы пройдете со мной…

Мужик отпустил ребенка и громко произнес, с надеждой поглядывая на окружавшую их толпу:

– Я ничего не нарушил и поэтому никуда с вами не пойду…

– Не пойдешь, значит… ну, ну…

Один из полицейских ударом дубинки по ногам, уложил толстяка на брусчатку и, быстро надев на него наручники, волоком потащил в отделение. Второй полицейский в течение нескольких минут успокоил толпу, и все разошлись по своим делам. Через десять минут певец уже стоял на своем рабочем месте, полицейские получили по сто долларов за хлопоты, а мужик остался без своих отпускных денег с одним билетом на руках в обратную сторону. За беспокойство певец получил десять тысяч, новые друзья – по пятнадцать, а остальную половину себе забрала Чина. Колесо московской жизни закрутилось со своей обычной скоростью…

Глава 2

– Слышь, Маугли, тебе сколько раз говорить нужно, чтобы ты близко не подходил к операционной? Какого хрена ты там трешься всегда?

– Я полы мыл и отходы после операции убирал…

– А медсестра говорит, что ты инструмент смотрел и трогал их своими погаными руками… Тебе что, уже не нужна эта работа? Помнишь, обезьяна, как ты меня упрашивал, буквально умолял, чтобы я тебя взял на работу медбратом?

– Помню, но я же хорошо все делаю…

– Хорошо? Тогда нечего в операционную вообще заходить, когда там нет никого.

– Больше не буду…

– Ты не в детском садике, не будет он… Короче, штраф с тебя. С зарплаты вычту двести баксов.

– У меня всего зарплата четыреста долларов. На что я жить-то буду?

– А это уже не мои проблемы. Не нравится – можешь прям щас валить отсюда. Разговаривает он еще. Иди с глаз моих, и чтобы полы в коридоре блестели у меня. Последний раз предупреждаю тебя – запомни это…

– Я запомню…


Маугли, в миру Мартин Райз, приехал в Россию еще во времена Советского Союза, чтобы учиться в медицинском институте. Первое время за него платило государство, но гражданская война изменила все его планы на будущую счастливую жизнь. Вождь его племени сразу же прекратил оплачивать учебу, и Мартин решил не возвращаться на родину, так как власть захватили противники, и ничего хорошего для него это не сулило. Он остался в России, и все это время выживал, как мог. Институт закончить ему так и не удалось. На работу его особо нигде не брали, и поэтому он соглашался на любой вид заработка.

Жить приходилось в подвалах и на чердаках, но в последнее время все стали закрывать на кодовые замки, и теперь ему приходилось каждый день, когда он не дежурил в старой больнице, выезжать в ближайшее Подмосковье. Там было много садовых обществ, вот там он и выбирал себе небольшой домик, где и ночевал, а утром, аккуратно прикрыв за собой дверь, ехал на крышах электричек на работу в столицу.

Ему было уже за тридцать, а планов на улучшение своей жизни он так и не составил. В этой полуразрушенной больнице на самом краю Москвы он работал уже около года. Делать приходилось все: выносить утки за больными, мыть полы, чистить туалеты, подметать двор и еще многое другое. Сначала все его называли не иначе как индейцем, затем закрепилось прозвище Маугли, и теперь так к нему обращались и больные.

Работал он нелегально и за все время своей трудовой деятельности на данном объекте ни разу не получил всей обещанной зарплаты. Но зато ему иногда позволяли здесь переночевать, а зимой это был бесценный подарок. Он не голодал, так как убирал за больными, а тех сердобольные родственники откармливали как на убой. Продукты все никогда не съедались, а просто выбрасывались в мусорный пакет, откуда добросовестно извлекались руками все того же Маугли. В давно просроченном паспорте у него всегда лежали триста баксов, которые время от времени перекочевывали в карманы полицейских патрулей. Доллары, вот уже на протяжении многих лет решали все проблемы с прописками, визами и прочими атрибутами современной жизни.


Главврач небольшой больницы приютил бедного темнокожего мужчину, и теперь в его распоряжении была практически бесплатная круглосуточная рабочая сила. Платить ему особо было не нужно, но зато с него можно было требовать все по полной программе. Вот и сегодня он одним своим замечанием заработал двести баксов за пару минут разговора с Маугли. «Побольше бы таких идиотов – и можно было бы вообще на работу не ходить», – промелькнуло в голове начальника. Он стоял в своем кабинете и смотрел в окно. В небольшом дворике среди больших деревьев прохаживались люди в старых, сильно выцветших халатах. Больные неспешно передвигались взад и вперед – это называлось лечением свежим воздухом. На это из бюджета больницы списывались приличные деньги, а «неблагодарные полуживые людишки», как про себя их называл доктор, еще и требовали к себе какого-то внимания. Это-то больше всего и бесило врача. Когда он уже было собрался уезжать домой, к нему в кабинет зашла заведующая отделением. По ее озабоченному виду было ясно, что придется задержаться на работе хотя бы для того, чтобы ее выслушать. Это уже было выше его сил:

– Ну, чего у тебя на этот раз?

– Только что поступил новый больной – байкер, разбился на мотоцикле на МКАД.

– А чего его к нам привезли-то?

– Мы оказались ближе всех больниц, вот сюда и доставили.

– Ну, привезли… и что теперь? Ты никогда больных не видела что ли?

– Там тяжелая травма головы. Мы проводим сейчас все анализы, но, скорее всего, до утра не дотянет.

– Не дотянет, а я-то тут причем? Или ты хочешь, чтобы я его тянул? И вообще где шофер и дежурная бригада? Что, не могли пару часов в пробке постоять? Теперь вот придется с ним еще возиться. Умер бы по дороге – и никаких проблем, а теперь еще на него время тратить… Совсем уже работать разучились… Понабирали дебилов, не с кем работать стало…

– Тут его друзья. Они говорят, что готовы заплатить любые деньги, чтобы спасти его.

– А-а, друзья… Ну с этого и нужно было начинать. Мотоциклы дорогие?

– Вроде, да, я особо-то и не разбираюсь…

– Ладно, одного заведи, я сам переговорю с ним…

Через пару минут в кабинете сидел здоровый волосатый мужик в кожаной куртке. Судя по его цепям и огромной бороде, он всерьез относился к своему увлечению. Он сидел и молча слушал врача, а тот, не торопясь, объяснял все тонкости своего докторского искусства:

– Это очень сложный случай. Обещать ничего не могу, я только что с операции – на ногах еле держусь от усталости, а завтра с утра мне снова вставать к операционному столу. Даже не знаю, что вам и сказать…

– Доктор, пожалуйста, помогите. Может быть, у вас есть знакомые хорошие врачи? Мы люди не бедные и можем проплатить все неудобства.

– Хорошие врачи-то есть, конечно, только тут нужен не просто хороший врач, а супер хороший врач. Такие стоят очень больших денег. Я бы и сам, конечно, мог попробовать, только вот сейчас уезжаю в другую больницу, там я даю консультации. Просто деньги очень нужны, хочу в нашу больницу закупить новое оборудование из Израиля, а сами знаете, как у нас государство на это деньги выделяет. Вот и приходится самому на двух работах трудиться. Уже забыл, когда последний раз и отдыхал-то нормально…

– А вы можете сегодня никуда не ехать? А мы бы оплатили ваши финансовые потери.

– Даже не знаю… Хотя… почему бы и нет? Давайте так с вами поступим. Ваш друг в очень тяжелом положении. Честно говоря, я думаю, что он не доживет до утра, но я могу попробовать вытащить его с того света. Это будет стоить при благополучном исходе триста тысяч, а при летальном пятьдесят. Пятьдесят – это потому, что мне в любом случае придется задействовать больничное оборудование и медикаменты, а за свою работу я тогда уж ничего не возьму.

– Да, я согласен, завтра с утра деньги будут у вас.

– Вот и договорились…

Байкеры уехали, а главврач снова засобирался домой. Уже при выходе из больницы он окликнул дежурного хирурга:

– Петренко, там больной лежит в приемном отделении, весь в крови, так вы его там оставьте, а в палаты не перевозите, а то он все испачкает нам. Когда умрет, то отправьте в морг.

– Хорошо…

На следующее утро он уже напрочь забыл о вечернем больном и вспомнил о нем только тогда, когда в его кабинет зашел все тот же байкер и выложил перед ним на стол пачку в десять тысяч баксов. Главврач сначала растерялся и даже слегка отодвинул от себя деньги, но вовремя пришел в себя и, собрав всю свою волю в кулак, скинул веер долларов в ящик стола. Теперь деньги были в его власти, и нужно было что-то срочно придумывать, как бы их не отдавать, но выход нашелся сам собой. Бородатый мужик начал говорить, и его слова полились, как бальзам, на израненную душу доктора:

– Спасибо вам, доктор. Вы настоящий волшебник. Нам сказали, что спасти его могло только чудо, и вы сделали это. Мы никогда этого не забудем, и, если вам когда-нибудь понадобится помощь – только позвоните, мы сразу же приедем. Еще раз спасибо от всей нашей команды…

Доктор-волшебник молча слушай байкера и судорожно размышлял о том, что происходит. Когда этот ненормальный ушел, он встал и быстро спустился на первый этаж в приемное отделение. Врач все осмотрел, но больного не обнаружил. «Ну, я так и знал – этот помер, а придурок-байкер сейчас вернется за деньгами. Терпеть не могу этих мужланов-дебилов на мотоциклах, одни проблемы из-за них». Но каково же было его удивление, когда через минуту дежурный врач доложил ему, что вечерний больной удачно прооперирован и теперь находится в реанимации, его жизни ничто не угрожает и все жизненно важные показатели пришли в норму.

– Кто оперировал?

– Не знаю, но дежурным в ночь оставался Петренко.

– А где он сейчас?

– Да где же ему быть? Отсыпается в процедурном кабинете. Его там нашли утром, когда смену принимали. Он опять всю ночь пил спирт с больными, а под утро уже свалился, и его медсестры перетащили к себе в процедурную. До сих пор разбудить не можем его.

– Ну, как-то же он оперировал? Там шансов не было вообще, ну, может, один процент из ста на удачную операцию…

– А вот этого не знаю, я сегодня посмотрел карточку больного – так даже и притрагиваться бы не стал к нему. Он уже был одной ногой в могиле. А Петренко не такой уж и высококлассный хирург, чтобы делать операции на таком уровне.

– Тогда вообще ничего не понимаю… А кто еще был в больнице ночью?

– Три медсестры и Маугли. Но одна сестра ездила домой – у нее сын наркоман, помните? Так она его в кладовке пристегнула наручниками к батарее и теперь раз в день носит ему воду и еду, ну, и убирает за ним, конечно… Остальные медсестры были с дежурным врачом всю ночь.

– Значит, никого… Ладно, потом разберемся, когда Петренко проспится. И вообще смотрите тут у меня. Совсем распустились, пьете во время дежурства. Всех поувольняю, если не прекратите. Развели тут бардак мне…


Доктор вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь на ключ. Легкий холодок внутри живота подсказывал ему, что сейчас произойдет что-то очень приятное. Так и вышло. На свет были извлечены хрустящие купюры, и врач принялся тщательно их пересчитывать: «Знаю я вашего брата – соврут, не дорого возьмут… Ладно, хоть не обманули, все на месте… Нужно было сразу пересчитать, а то ищи их потом с ветром в поле или ветер в поле… Ну, не важно, зато теперь можно после обеда съездить в банк и перевести деньги к себе на счет в Эмираты…»

Глава 3

– Вот в кого ты такой трус уродился, а? Чего ты всего боишься? Ты здоровенный мужик, а трясешься перед каким-то школьником-мажором.

– А вдруг он ножик достанет или пистолет?

– Не достанет он ничего, все, что он может, – это только орать на всю улицу и пугать всех своим папой.

– Ну, а вдруг?

– Короче, ты меня уже достал. Сейчас скажу начальнику охраны, чтобы тебя больше не ставил на фейс-контроль – будешь у нас вечно сидеть на посту видеонаблюдения.

– Там же скучно, и глаза сильно устают…

– Ничего, там твое место теперь. Вырос с елку, а ума с шишку. Подарила же природа такие физические данные, а храбрости забыла приложить. Кстати, ты же еще грузчиком где-то подрабатываешь?

– Да, работаю в овощном магазине, на метро две станции отсюда…

– Устаешь сильно, наверное?

– Ага, устаю. Еле домой ноги приношу после работы.

– Я вот к чему это у тебя спрашиваю – если узнаю, что спишь на посту, вылетишь у меня в два счета, не посмотрю, что амбал под два метра, вылетишь без выходного пособия… Понял меня?

– Понял.

– А теперь иди и занимай свой вечный пост.


Старший смены службы охраны одного из многочисленных нелегальных московских казино прямиком направился в кабинет начальника охраны. Они были давние друзья, и поэтому он зашел без стука и вальяжно развалился на диване. Начальник охраны, не поднимая глаз от компьютера, бросил вошедшему:

– Чего тебе?

– Ничего. Что, так просто зайти нельзя уже? Может, я хотел кофейку попить у тебя…

– В столовой иди пей, а здесь служебное помещение.

– Ну, ты же пьешь…

– Вот сядешь на мое место и тоже кофе пить будешь, а сейчас тебе только чай положен и тот без сахара.

– Тебя забыл спросить… Где банка с кофе? Она здесь всегда стояла…

– Ну, сам посмотри, я откуда знаю. Куда поставил в прошлый раз – там и стоит. Кофе только ты у нас пьешь.

– Если бы только я пил, то он не уменьшался бы с такой скоростью. Опять, наверное, моим кофе секретутку босовскую поил?

– Много она выпьет. Зайдет раз в неделю, а это на твоей банке никак не отразится…

– Хоть раз со своим кофе пришла бы, а то все на халяву ходит везде и пьет.

– Ты мне вот что скажи. Ты сюда пришел, чтобы мне это высказать?

– Нет, я за другим.

– Тогда говори или молча сиди, мне некогда тут с тобой лясы точить, не видишь, я занят?

– Чем это ты, интересно, занят?

– Делами занят, мой юный друг, делами… У меня сейчас гоблины наступать начнут, а я стену еще не достроил и, по ходу, уже не успею. Теперь отряды нужно возвращать срочно, а они все за соседней горой стоят… Короче, дел полно и без тебя. Так что сходи-ка лучше поработай…

– Сейчас схожу. Короче, ты новенького этого где подобрал-то?

– В метро нашел. Он там дипломами торговал, ну, я его к нам и перетащил, а что?

– Да он тормоз полный. Боится всего. Его на прошлой смене поставили на фейс, так он испугался школьников. Не пустил каких-то студенток, так они его своими сумочками забили. Он от них сбежал и в раздевалке сидел, пока напарник за шиворот их не вытащил из клуба. Сегодня опять на него какой-то малолетка наорал, так у того, прикинь, ноги подкосились от страха. Еле устоял, побледнел весь, мы думали, сейчас в обморок брякнется.

– Ни хрена себе, охранничек у нас. И что теперь?

– Ну, я его на девятку посадил пока. Пусть видеонаблюдение контролирует, пока другого не найдем, все равно от него толку нет никакого.

– Да уж. Я думал, с такими габаритами он тут всех распугает. Ладно, пусть там сидит. В случае чего сзади будет стоять и изображать из себя охранника. Если и там не справится, то гони его отсюда.


На следующую ночь начальника охраны разбудил ранний звонок. На улице было еще темно, и, матерясь про себя, он поднял трубку. Взволнованный голос дежурного доложил ему о том, что на клуб было совершено нападение. Начальник тут же быстро оделся и выбежал во двор, где всегда стояла его машина. Через час он уже был на месте.

То, что он увидел, неприятно поразило его. Все в помещениях было переломано и перевернуто. Везде на полу валялась разбитая посуда и остатки мебели. Зеркала и декоративные украшения были разбиты вдребезги. Везде можно было заметить большие лужи крови и клочки разорванной одежды. Начальник прошел в свой кабинет и включил записи камер видеонаблюдения. Через какое-то время у него уже сложилось примерное представление о том, что здесь произошло этой ночью.

Он вызвал к себе охранников и теперь выслушивал их версию произошедшего. Один из бойцов с перевязанной головой начал рассказывать, с трудом подбирая слова:

– Мы стояли на фейсе, когда в клуб хотели зайти два быка из центра. Ну, фейсер их развернул, а они стали быковать, и один из них попытался ударить одного из наших бойцов. Мы их скрутили и выкинули на улицу. Они никуда не ушли, а стали торчать на входе и кому-то звонить по мобилам. Через несколько минут подъехали четыре тачки, и из них выскочили люди. Они сразу же бросились на нас, и завязалась драка. У них были заточенные арматуры и биты. Потом по камерам мы насчитали их двенадцать человек, а нас только семь. Короче, они сначала положили троих наших на входе, а потом бросились в клуб. Там все перебили и остальных ушатали. Мы не смогли ничего сделать. Полицаев, само собой, вызывать не стали, чтобы не было лишнего шума.

– Живы все?

– Все, только в больницу четверых отправили, а трое здесь сейчас находятся. Там врач с ними.

– Нападавших узнали кого-нибудь?

– Да, это центровые. Они пару раз приезжали сюда. Всегда ведут себя по-хамски, и с ними всегда были проблемы, но не такого уровня, как на этот раз.

– Так, ладно, с этим мы разберемся… Вы мне вот что скажите… А кто их ушатал всех тогда, если все наши полегли на поле битвы?

– Тут, вообще, непонятка какая-то произошла. Последнее, что я помню, так это то, что они крушили мебель и столы в зале, а мы в коридоре бились недалеко от девятки, там новенький сидел в это время, но он сразу же забился от страха в угол, и на него мы уже не рассчитывали. Потом мне по черепу сбоку прислали битой, и я отключился, а когда пришел в себя, то уже все закончилось. Эти быки все лежат аккуратно упакованные вдоль стены, а новенький мне нашатырку в нос сует. Ну, я как в себя полностью пришел, то сразу же ему в репу дал. Он с копыт свалился и в нокауте остался. Сейчас, наверное, уже очнулся, урод…

– Кто-нибудь еще видел что-то?

– Нет, там света было мало, почти темнота. По камерам тоже ничего не видно – темно.

– Так, ясно, зовите новенького…

Новичок стоял посередине кабинета среди озверелых людей и боялся пошевелиться. Ему было ясно, что стоит только сказать что-то не так, и эта озверелая толпа его размажет по полу. Поэтому он предпочитал больше отмалчиваться и отвечать только короткими фразами.

– Рассказывай, что видел.

– Ничего не видел.

– Ну, ты же на посту видеонаблюдения сидел. Перед тобой все камеры были, как ты ничего не видел?

– Машины подъехали…

– Так, дальше…

– Драка началась на входе…

– Еще…

– Потом на девятку они пробились.

– А дальше?

– Дальше ничего не помню, они как ворвались на пост, то сразу меня ударили, и я сознание потерял.

– Тебя куда ударили?

– В плечо. Да, еще в челюсть ударили.

– Чего ты мне паришь тут? Тебе в челюсть уже старший смены прислал.

– Может быть, просто я уже не помню, кто меня бил, те или наши…

– На девятке, кроме тебя, был еще кто-нибудь?

– Нет, я один.

– А кто быков ушатал?

– Не знаю, это не я…

– Ну, тут и ежу понятно, что не ты. Ты даже гардеробщицу и ту не вырубишь.

Начальник охраны вышел из кабинета и прошел в подвальное помещение, где на полу сидели двенадцать бойцов из центрального района. Они все были в наручниках, и было видно, что с трудом понимают, что происходит. Он осмотрел их и отметил про себя, что лица у нападавших не разбиты и следов крови нет. Это могло означать только одно – центровые быки столкнулись в клубе с настоящими профессионалами и шансов на победу не имели. Оставалось выяснить только одно – откуда в этом клубе появились эти профессионалы, кто они и, главное, где. Среди его сотрудников таких не было. Обслуживающий персонал в расчет не брался. Посетители при виде драки сразу же покинули клуб. По видеокамерам совершенно ничего нельзя было разобрать. Часть аппаратуры была разбита, а те записи, которые сохранились, не давали абсолютно никакой информации. Единственным свидетелем этой странной истории был новичок, но он был очень труслив, и добиться от него каких-то сведений не было возможности. Со страху он мог наговорить все, что угодно, лишь бы от него отстали. Теперь это была загадка, на которую нужно было начинать искать ответ…

Глава 4

– Короче, если не наладишь сеть – можешь валить отсюда на все четыре стороны.

– Я все сделаю…

– Когда ты сделаешь? Через год? Мне завтра нужно, чтобы все уже работало. Тебя зачем сюда наняли? В компьютерные игрушки играть или в «одноклассниках» сидеть? Сколько ты уже здесь работаешь?

– Почти год.

– Почти год… Постоянные опоздания, внешний вид от бомжа не отличишь, компьютеры вечно ломаются, программы летят… Ты, вообще, чем занимаешься здесь?

– Насчет компьютеров я вам говорил еще весной, что все старые и их уже не разгонишь. Они не тянут новые программы – тормозят. И программы нужно лицензионные ставить, а не взломанные. Все равно они нормально работать не будут.

– Ты меня поучи еще, умник. Для этого тебя и взяли сюда, чтобы ты сделал так, чтобы все работало. Если закупать новые компы и лицензионные программы – тогда ты здесь зачем?

– Ну, вы все равно не сможете обойтись без системного администратора. Я здесь по пятнадцать часов на вас работаю – домой только спать приезжаю…

– Решил мне на жалость надавить? Таких, как ты, знаешь, сколько здесь уже было? И еще столько же будет. Короче, если завтра с утра программу не восстановишь – вычту все из зарплаты и выгоню вон. Еще и должен будешь мне за то, что запорол всю систему. У нас на завтра сделка должна состояться – если сорвется из-за тебя, то я все повешу на тебя, все до копейки вытрясу,

уж поверь мне.

– У меня нет денег.

– Ничего, это ты уже браткам будешь объяснять, потому что должен уже им будешь, а не мне, а они из тебя быстро все выбьют. В крайнем случае, квартиру свою отдашь. Короче, это уже не мои проблемы – я тебе сказал…


Молодой программист сидел за своим компьютером, обхватив голову руками. Что делать, он не знал. Компьютеры не работали и даже не давали каких-то намеков, хотя бы с чего начать. Они не реагировали ни на какие манипуляции, и теперь ему было прекрасно понятно, чем все это для него обернется. Историй о том, как выкидывают из квартир, таких как он, было предостаточно.

В маленькой московской квартире на краю города его всегда ждал один человек. Это был его дедушка. Совершенно больной старичок, который прошел всю войну и послевоенную разруху. Военный китель, висевший в шкафу, был полностью увешан боевыми наградами за прошлые заслуги перед страной. Вся его пенсия целиком уходила на лекарства. Туда же уходила и часть денег, заработанных его внуком. То, что оставалось, тратилось на кое-какие продукты и по возможности на одежду.

Была небольшая надежда, что деду, как ветерану, выделят обещанную квартиру, но годы шли, а обещания оставались только в телевизоре и на выступлениях депутатов. Они очень мало общались, так как внук большую часть времени проводил на работе, а остальную часть спал, но те редкие минуты, проведенные вместе, были всегда для них на вес золота. Когда выдавались выходные, они выходили на балкон и могли до самого вечера смотреть на небольшой парк напротив дома. Дед рассказывал интересные истории из своей жизни, и счастливей этих двух людей в доме не было.

Внук экономил на всем: потихоньку подключился к соседям в электрощитке, взломал защиту в вайфае из соседнего киоска, на работу ходил пешком даже в самые лютые морозы и из-за этого частенько опаздывал, но денег все равно катастрофически не хватало. Где раздобыть еще, он не знал и поэтому старался взвалить на себя как можно больше работы.


Вот и сейчас он установил новую программную систему на своей основной работе и по интернету эту же программу установил своим знакомым. Затем одновременно ввел нужные ключи и пароли. Все это он смог провернуть благодаря своей новой компьютерной программе. Он работал над ней почти полгода и рассчитывал с ее помощью удвоить свои заработки путем продажи одной лицензионной программы сразу двум покупателям.

Программы несколько минут работали в обеих системах, но защитные барьеры мигом вычислили нарушителя и блокировали сразу все компьютеры, которые были вовлечены в обе сети. Теперь оставалось ждать проблем сразу с двух сторон. Он прекрасно знал, на что идет и чем это все может закончиться. В теории все выглядело очень плохо, теперь оставалось только узнать, как это все будет выглядеть на практике.

Можно было попытаться сбежать, но все его данные были у работодателя, и его поимка была делом нескольких дней. Тем более дома оставался больной старик, которого даже нельзя было транспортировать. Именно поэтому молодой программист и сидел за своим столом и тупо глядел на синий экран своего монитора, на котором красным цветом мигала надпись «ошибка», и все это сопровождалось неприятным режущим звуком.

Впереди у него была целая ночь, которая обещала пролететь как один миг. Он позвонил паре своих друзей, чтобы посоветоваться, но те, едва заслышав, о чем идет речь, сразу же бросали трубки, ссылаясь на занятость. Он был совершенно один, и помощи ждать было неоткуда…


– Чего расселся? Ноги подними… я не собираюсь тут до утра полы мыть из-за тебя… Не слышишь, что ли? Ты оглох совсем со своим компьютером? Эй, ты меня слышишь, нет?

Уборщица ткнула программиста шваброй в ноги, и тот оторвал взгляд от монитора:

– Что?

– Ничего… Ноги, говорю, подними…

– Зачем? Это не поможет… Там или плата сгорела, или вирус хапнул, когда по инету качал…

– Ты чего, совсем уже с ума сошел? Я тебе говорю, ноги подними, я тут мыть буду…

– А-а, ноги… Да, конечно. Хотя, наверное, я лучше выйду в коридор.

– Да, это лучше будет. Погуляй пять минут, а я пока протру все.

– Только, пожалуйста, провода не трогайте…

– Ладно, не буду трогать, только иди отсюда. Вечно с вами проблемы одни. Сидят целыми сутками, как наркоманы. Лучше бы сходил в спортзал или в клуб куда, а то смотреть тошно.

– А вы не смотрите.

– Ты еще здесь?

– Все, ушел…

Через несколько минут уборщица закончила работу, открыла окна, чтобы проветрить, и вышла из кабинета. Программист стоял у окна и смотрел на улицу.

– Можешь заходить, там чисто теперь…

В ответ она ничего не услышала, как будто разговаривала с манекеном. Через пару часов она закончила мыть этаж и собралась уже было пойти переодеваться, чтобы поехать домой, как вдруг заметила, что программист все так же стоит у окна. За все это время он даже ни разу не пошевелился. Уборщица прошла в раздевалку и через десять минут вышла уже переодетая. Она громко крикнула молодому человеку:

– Все, я ушла. Если будешь уходить, то не забудь окна закрыть в кабинете…

В ответ была все та же тишина. Женщина вышла на улицу, и охранник закрыл за ней железные двери. Она прошла несколько метров и обернулась. Программист все так же стоял у окна на втором этаже и не шевелился. Женщина остановилась и на секунду задумалась. Затем она решительно развернулась и направилась обратно к двери: «Понаберут молокососов… не соображают ничего, а все туда же… нянчиться теперь еще с ним… а оно мне нужно…? Своих дел полно… поубивала бы всех, честное слово…»

Охранник долгое время не открывал, и теперь пришлось его уговаривать, чтобы он впустил ее снова:

– Да говорю же тебе, совсем из головы вылетело, что еще несколько кабинетов мыть нужно было… Тогда сам иди мой… Нет, ты будешь отвечать… Напиши мне, что отказываешься впускать меня на рабочее место и подпись свою поставь… А я говорю, пиши бумагу официальную, а я завтра с ней пойду к директору… Вот давно бы так, а то, ишь ты, раскомандовался здесь…

Женщина прошла в свою раздевалку и скинула верхнюю одежду. Поднялась на второй этаж и нисколько не удивилась, вновь обнаружив живую статую у окна. Она подошла поближе и дотронулась до его плеча:

– Ну, чего там у тебя случилось-то?

– Сеть полетела, и не одна.

– Дорогое удовольствие?

– Квартиру продать – и то, наверное, не хватит, чтобы расплатиться с обоими предприятиями.

– Директор из-за этого орал на тебя?

– Да, а вы слышали?

– Да тут трудно было не услышать. Я на первом этаже слышала даже.

– Все, мне конец…

– Совсем ничего нельзя сделать?

– Может, и можно, но времени на это уйдет не один месяц.

– А зачем полез тогда в это дело, если не соображаешь ничего?

– Думал, получится. Раньше на дешевых программах получалось, вот решил на серьезных попробовать заработать – уж очень деньги нужны.

– Куда тебе деньги-то? Ходишь вон, как оборвашка…

– У меня дед больной, на лекарства много уходит…

– Ты сам-то когда последний раз в кино был?

– Еще в школе…

– Ну, ясно. Дед воевал?

– Конечно. Он военный у меня. Всю войну прошел, орденов полный китель. Ранения есть…

– Так, а чего это мы тут с тобой стоим? Пойдем-ка ко мне в раздевалку – я тебя чаем вкусным напою, там все и расскажешь. Все равно, как я понимаю, ты ничего не отремонтируешь сейчас, так хоть поговорим, посидим…

– Нет, спасибо, я лучше тут постою. Никогда не думал, что небо может быть таким красивым. Никогда не замечал, что деревья такие величественные и в лужах могут отражаться звезды…

– Это называется – перед смертью не надышишься.

– Точно, так и есть.

– Ну, вот и пошли дышать ко мне. Я все равно уже на метро не успею, так что здесь придется заночевать – вот время-то и скоротаем заодно. Ты мне расскажешь что-нибудь интересное. Для тебя время быстро лететь будет, а для меня медленно – вот оно и отрегулируется у нас… пошли…

– А можно вас спросить?

– Отчего же нельзя? Спрашивай…

– Я думал, что вы пожилая, а вы, оказывается, молодая совсем и красивая. А почему здесь работаете?

– Так получилось уж.

– А хотите, я поговорю со своими знакомыми, и вас на другую работу возьмут – им люди нужны в салон сотовой связи, телефоны и симки продавать?

– Ты со своими проблемами разберись сначала, а потом уже и другим будешь помогать…

– И то верно. Я сейчас и себе-то помочь не могу, а не то, что другим…


Через некоторое время они сидели в полутемной каморке за накрытым столом. Здесь были чай с вареньем и какое-то печенье. Молодой человек выпил уже две кружки, а уборщица все подливала и подливала ему свежего чая. Через какое-то время он неожиданно увидел перед собой блестящую чайную ложку – и сразу же куда-то провалился.

Перед глазами с огромной скоростью стали проплывать какие-то странные тени. Они набрасывались на него и отскакивали, как от стены. Все это продолжалось очень долго, и, когда он открыл глаза, понял, что заснул.

В каморке никого не было, он лежал на небольшой кушетке, заботливо укрытый каким-то старым платком. «Неудобно как получилось. Заснул на ее месте, а она ушла. Наверное, сидела тут рядом, а я ни сном, ни духом…» Он встал и потянулся. Несмотря на ночные кошмары, он чувствовал себя просто прекрасно. За несколько часов сна он хорошо отдохнул и теперь начал думать уже более четко и ясно. В голове стали появляться какие-то мысли, и забрезжила слабая надежда на спасение. Он посмотрел на часы. Рабочий день должен был начаться примерно через час. Можно было успеть еще раз просмотреть ошибки в программе и, если уж очень повезет, то хотя бы начать что-то исправлять.


Программист бросился на второй этаж в свой кабинет. Окна были по-прежнему открыты, и свежий воздух приятно взбодрил его. Он со всего бега запрыгнул в кресло и несколько метров проехал к своему столу. Первое, что он заметил, – это то, что исчезла ужасающая красная надпись «ошибка» и исчез тот неприятный звук. Затем, когда он попытался войти в программу, неожиданно для него это получилось совершенно легко. Он не понял, что произошло. Программист повторил свою попытку и снова не поверил своим глазам – все работало, как часы, компьютер летал лучше прежнего, и от ночного кошмара не осталось и следа. Система сама обновлялась через интернет, и это говорило о том, что лицензионные защиты были пройдены. Тогда молодой человек вставил флэшку со своей хакерской программой, которая должна была помочь ему стать богатым. Он всегда носил ее с собой, но теперь она почему-то лежала рядом с мышкой на компьютерном столе. «Вот я „нуб“, чуть флэшку не посеял. Ладно, хоть не видел никто, а то точно голову бы оторвали». На мониторе забегали какие-то сложные комбинации из цифр.

Неожиданно он остановил программу и, сделав удивленные глаза, поближе придвинулся к монитору. Он знал эту программу как свои пять пальцев, но сейчас видел большой блок, совершенно непонятно, откуда взявшийся, из полосы цифр. Данный блок был настолько сложен и запутан, что сам он никогда бы не смог его создать. Он попытался хотя бы примерно вникнуть в суть, но сразу же запутался и понял, что это намного выше его возможностей и знаний.

Кто-то исправил обе полетевшие системы, восстановил программы, обманул лицензионные защиты и вдобавок исправил его собственную программу. По объему работы здесь должен был трудиться целый коллектив из опытнейших программистов с очень серьезными компьютерами не один месяц, а тем более, что времени у них было не больше трех часов, что делало это просто нереальным.

Программист снова сидел за своим рабочим столом, обхватив голову руками, как и несколько часов назад, только теперь все кардинально поменялось, и это уже была совершенно другая ситуация, и одолевали его совершенно другие мысли. В его собственности находилась флэшка с бесценной программой, которая могла творить чудеса. Теперь можно было забыть о своем нищенском существовании, обеспечить деда-фронтовика всем самым необходимым и даже больше, да и немного подумать о себе. Планов теперь у него было много…

Глава 5

Очень юная директриса проводила очередной педсовет со своими коллективом. В ее кабинете собрались все учителя школы, и она неторопливо прохаживалась вдоль длинного стола, за которым сидели в основном люди пенсионного возраста:

– Я уже устала вам повторять, что ваши совковые методы, которые вы используете со времен вашего Советского Союза, уже очень давно устарели. Никто в мире уже так не работает – это вчерашний день. Забудьте все, чему вас учили в ваших допотопных старых институтах. Вот из-за таких, как вы, вся Европа и Америка смеются над нашим современным образованием. И не нужно меня перебивать, я уже заранее знаю, что вы хотите сказать – зарплата маленькая. Не нравится – уходите на пенсию, я никого не держу, освобождайте рабочие места для молодых перспективных педагогов. Ученики не слушаются – значит, не умеете найти нужный индивидуальный подход к личности. Что вам еще не хватает? Проработали в школе по тридцать-сорок лет, а так ничему и не научились… Ну ничего, я научу вас работать, вы у меня все будете выполнять условия современного образования. Больше не буду с вами нянчиться – чуть что не так, сразу скатертью дорога на биржу труда или на свою копеечную пенсию – вот тогда я посмотрю, как вы проживете, с голода будете умирать – обратно не возьму…

Вся ее речь повторялась слово в слово, как под копирку, каждую неделю. Все уже давно привыкли, что однажды выучив подготовленную завучем речь для педсовета, директор изливала на своих подопечных это произведение, и старые учителя иногда даже вставляли слова, когда руководитель вдруг забывал ту или иную фразу. В самом конце обычно давали слово всем желающим выступить. На этот раз выступающей была преподаватель географии. Она осторожно прокашлялась и негромко начала свою речь:

– Хочется поблагодарить нашего уважаемого директора за все, что она для нас делает. Благодаря ей наша школа получила новое оборудование, и хотя мы пока не можем его использовать в полной мере, все равно приятно осознавать, что наш коллектив находится на хорошем счету, и мы сделаем все, что зависит от нас, чтобы не подвести ее…

Директриса сидела в большом кожаном кресле и с наслаждением слушала бравурную речь. Когда она, наконец, поняла, что ее восхваление уже несколько затянулось, то решила проявить скромность:

– Сейчас не об этом. У вас есть что-нибудь по существу?

– Да, об этом я и хотела как раз поговорить. Мне в класс привезли интерактивную доску и четыре ноутбука для учеников…

– И что же вас не устраивает? Все были бы только рады, если бы им достались такие новинки. Вы-то чем недовольны?

– Дело в том, что за лето в моем кабинете не успели закончить ремонт и там сейчас стоят облезлые стены с таким же потолком. Везде висят провода – даже страшно детей заводить в класс. Старые парты были настолько изношены, что по окончании учебного года их просто выкинули на свалку, а новую мебель так и не завезли. Теперь в этом ободранном классе дети сидят на полу, подстелив под себя старые доски. Компьютеры держат на коленях. И при всем при этом на облезлой стене висит дорогущая интерактивная доска.

– Ну, знаете ли… это уже переходит все границы… С таким отношением к работе мы с вами далеко не уедем. Я из сил выбиваюсь, добывая для вас современное оборудование, а вы, неблагодарные, даже палец о палец ударить не хотите. Неужели нельзя было организовать родителей и собрать с каждого ученика по мере возможности на ремонт класса? Это же их дети. Неужели кто-то смог бы отказаться от того, чтобы его ребенок учился в нормальных условиях? Вы сами-то не могли до этого додуматься? Все вам нужно объяснять… Мне таких трудов стоило выбить грант на нашу школу, и что я слышу? Опять недовольны? Нет… Точно нужно менять весь состав, причем полностью, чтобы зараза не успела перейти на новый персонал… Так работать нельзя, я тоже не железная…


Молоденькая директриса была родственницей кого-то из министерства образования, и здесь она отсиживала небольшой срок, нужный ей для стажа в трудовой книжке. Без этого стажа ей нельзя было занимать важные посты на больших должностях.

Ей нужно было продержаться на этом месте еще с полгода, и тогда уже можно было полностью забыть об этих динозаврах старого образования и вообще о школе, как о страшном и кошмарном сне. На работу она приезжала как на каторгу. Она не могла видеть этих визжащих и вечно орущих детей, этих учителей с их нескончаемыми проблемами, родителей, которые всегда толпились возле дверей ее кабинета. Свою работу в школе она свела к самому минимуму, а именно, раз в неделю ей нужно было провести совещание, и можно было отдыхать до следующего раза.

Но и этот график казался ей уж очень плотным. Она так уставала за эти полтора часа пребывания в своем кабинете, что и весь остаток недели не всегда успевал восполнить потраченные на работе силы. Ей казалось, что она пашет, как загнанная лошадь, а учителя только и делают, что ставят ей палки в колеса да клянчат зарплату. Одним словом, в школе работала только она одна, а остальные были простыми дармоедами, сидящими у нее на шее. Эти неблагодарные старики и старушки постоянно что-то просили, и у нее уже не было никакого терпения выслушивать их заплетающиеся от страха голосишки.

В ее голове постоянно крутилась одна и та же мысль: «Как же все-таки сильно отличаются нормальные люди от этих „замкадышей“. Понаехали из деревень, заполонили всю столицу – уже и поговорить-то стало не с кем. Поскорее бы уж дядя приехал из Сингапура и отправил меня, как и обещал, в Италию на два года по государственной программе обмена опытом с зарубежными коллегами. Иначе долго я здесь не вынесу с этими идиотами…»


Рабочий день уже заканчивался, когда в кабинет трудовика заглянула завуч:

– Как хорошо, что я вас еще успела застать и вы не ушли.

– А что-то случилось?

– Да так, ничего страшного. У физрука сгорели квартира и машина, вот мы и собираем ему материальную помощь – кто сколько сможет. Вы будете сдавать?

– Да, а по сколько?

– Кто как сможет, ну рублей по пятьсот уж, я думаю…

– Хорошо, сейчас принесу… А что, у него сразу одновременно квартира и машина загорелись? У него машина в квартире стояла, что ли? Или это была стиральная машина?

– Вам бы все посмеяться, а у человека горе. Говорят, подожгли ему – наркоманы какие-то. Хорошо, хоть не пострадал никто.

– Это плохо… в смысле хорошо, что никто не пострадал, но плохо, что подожгли… Вот держите – пятьсот рублей, мой обед и ужин сегодняшний. В следующий раз если кто-нибудь погорит, то приходите чуть пораньше, пока я не успел проесть свои суточные деньги…

– Хорошо, пораньше приду, хотя надеюсь, что такого больше не будет…

Трудовик закончил уборку своего рабочего стола и, закрыв мастерские, направился в спортзал. Физрука он нашел в кабинете рядом с большим спортивным залом. Они были не то что друзья, просто на педсоветах и собраниях обычно сидели вместе и время от времени перекидывались едкими шуточками в сторону юной возомнившей директрисы.

– Ты здесь?

– Да, заходи…

– Что там у тебя стряслось-то?

– Да ничего хорошего. Вечно мне больше всех нужно, полез не в свое дело – вот и поплатился. Ладно, хоть детей дома не было, в школе все были, а жена на работе.

– А в полиции что говорят?

– Говорят, что отпечатков пальцев нет, никто ничего не видел, и поэтому возбужденное дело, скорее всего, будет закрыто – у них есть более важные дела, чем искать каких-то наркоманов. А чего их искать – вон они сидят около школы, бери тепленькими и сажай всех.

– А с чего ты решил, что это эти наркоманы?

– Ну, ты машину видел, которая около школы все время стоит, иномарка тонированная вся?

– Конечно, видел… – трудовик сразу понял, о чем идет речь.

Около школы каждый день стояла черная БМВ-семерка с полностью тонированными стеклами. Она приезжала ранним утром и уезжала со своего места поздним вечером. Все знали, что это наркодилеры и у них в любое время можно приобрести товар. Трудовик и сам несколько раз видел, как школьники, проходя мимо машины, на секунду останавливались. Стекло тут же слегка опускалось, в протянутой руке в один миг вместо денег оказывался какой-нибудь пакетик, и ученик тут же шел дальше, а стекло поднималось. Вокруг школы всегда можно было заметить валяющиеся груды использованных шприцев и скрученные мелкие бумажные деньги, обожженные внутри. Полиция ни разу не появлялась по поводу бесконечных обращений граждан, причем эти обращения в скором времени вообще перестали поступать. Трудовик работал в этой школе около двух лет, и все эти годы машина находилась на своем «законном» месте. Так было всегда, и к этому уж все привыкли.

– Ну, я вечером спортзал закрываю, смотрю, а паренек один все не уходит. Я его уже и так, и эдак, а он все на одном месте стоит. Наконец расплакался и говорит мне, что выйти не может из школы, так как у него денег нет, чтобы заплатить в местный общак за месяц. Оказывается, каждый школьник раз в месяц сдает деньги в общак бандитам, и за это они его не трогают – то есть покупает себе разрешение спокойно ходить по этому району, иначе, говорит, жизни не дают. А сдавать эти деньги нужно старшим в классе, а те уже относят все, что собрали, в эту машину. А если денег нет, то можно взять наркоту и продать, а вся выручка пойдет на уплату этого долга, работать, значит, на них. Ну, вот я вышел из школы, смотрю – машина на месте. Я, значит, к ним… в окно постучал, мне говорят, мол, что надо? А в машине малолетки какие-то сидят. Ну, я руку просунул в окно и за шиворот одного подтянул к себе, говорю, еще раз увижу, что здесь наркоту продаете или деньги со школьников собираете, – головы всем пооткручиваю, а потом еще в госнаркоконтроль позвоню, если полиция с вами справиться не может. А они мне – ну все, мужик, ты попал… прощайся со своей семьей, а еще лучше, вали из города, такие наезды наши старшие не прощают… А на следующий день мне в окно квартиры закинули две бутылки с зажигательной смесью и одну в машину. Каким-то чудом никто не пострадал… Теперь вот, думаю, уезжать придется отсюда. Полиция все равно этим заниматься не будет. Детей вот только жалко, но ничего тут уж не поделаешь. Кстати, помнишь, в прошлом месяце ребенок с крыши упал и насмерть разбился?

– Конечно, помню.

– На самом деле он умер от передоза, и его уже потом скинули с крыши, чтобы не привлекать лишнего внимания. А нам запретили об этом рассказывать.

– А две девочки под новый год с многоэтажки спрыгнули, это тоже из этой же серии?

– Да, им потом подкинули записку, типа, несчастная любовь и так далее, а на самом деле они на школьной дискотеке были и решили первый раз попробовать – и вот неудачно, сразу передозировка…

– А ты-то откуда это все знаешь?

– Да об этом, оказывается, все знают, кроме учителей, полиции и тех, кто должен этим заниматься…

– Да уж… дела…

– Вот и я про то же…

– Ты это, вот что… пока не уезжай никуда, может, все образуется еще. А то наломаешь дров, а потом не разгребешь. Больше не лезь никуда, а через месяц посмотришь и потом уже примешь решение. Где жить у тебя есть?

– Да, у жены родня здесь. Мы у них пока остановились. Их бы еще не подставить.

– Теперь они не будут тебя трогать. Что хотели, они получили – ты больше их не достаешь, скорее всего, они отстанут от тебя теперь. Им самим смысла нет с тобой возиться…

– Думаешь?

– Уверен.

– Посмотрим пару дней, а там видно будет…


Через несколько дней в школе был сильный переполох. С утра по коридорам ходили сотрудники полиции и допрашивали учеников и учителей. Никто ничего не мог понять, и после обеда завуч по воспитательной работе собрала весь педагогический коллектив на собрание. Она вопросительно посмотрела на директора и, когда та утвердительно кивнула, начала говорить:

– В нашей школе произошло чрезвычайное происшествие. На нашей территории сегодня ночью погибли четверо молодых людей. Практически подростки, я бы сказала даже, дети, а вот так судьба сложилась. Сидели в машине, отдыхали и задохнулись от выхлопных газов – обнаружили их уже только утром.

– Это не из той ли машины, из которой наркоту продают? – неожиданно раздался чей-то голос.

– Кто это сказал? Я спрашиваю, кто это сказал? Вы видели, что там продают наркотики? Нет, вы видели? Если видели, то почему не сказали об этом полицейским? А если не видели, то нечего возводить напраслину на бедных детей. Среди погибших был сын одного чиновника из муниципалитета, а вы кидаетесь такими обвинениями. Чтобы этого я больше не слышала, и для полиции у всех должна быть только одна общая наша версия. Строго запомните: никто ничего не видел и не слышал. Я правильно говорю?

Она повернулась в сторону директора, и та одобряюще кивнула.


Машина с наркодилерами исчезла, но каково же было удивление учителей, когда через день машина уже вновь стояла на своем старом месте и ученики по-прежнему тянулись к ней с деньгами. Через два дня учителя не смогли попасть на свои рабочие места. Школа была оцеплена сотрудниками полиции. Везде были натянуты полосатые красно-белые ленты. Всюду ходили люди в штатском и опрашивали всех, кого только было можно. Учителя стояли в стороне и тщетно пытались вникнуть в происходящее. Вскоре приехала директриса и прояснила ситуацию. Оказывается, ночью в машине погибли еще четверо парней, и теперь это уже стало походить на какую-то систему. За неделю восемь молодых людей, и все как по графику – ночью и в одной и той же машине. Весь местный отдел полиции и конторщики были подняты по тревоге. Они отрабатывали всевозможные версии, но понять ничего не могли. Время шло, а результатов не было. Через неделю машина снова стояла на своем законном месте, а через два дня в ней нашли еще четверых.

Глава 6

Трудовик сидел в школьной мастерской и считал деньги, оставшиеся до зарплаты. Судя по всему, средств до конца месяца не хватало, и теперь он тщетно ломал голову, где бы их раздобыть, чтобы не залезать в слишком уж большие долги.

Его мысли прервал звук открывающейся двери. Он повернул голову и неожиданно для себя услышал знакомый голос:

– Все развлекаешься? Не надоело мелочами заниматься – в Робин Гуда играть?

– Вы?? Откуда? Вы же… Как вы здесь?

Отец, а это был он, неторопливо зашел в мастерскую и обвел взглядом владения своего сотрудника – Блока:

– Да… Небогато живете. Пройти-то можно?

– Конечно, проходите… Но… откуда вы?

– Откуда, откуда… Оттуда, куда вы меня отправили…

– Но как??

– Не слишком ли много вопросов? Собирайся, ты мне нужен для серьезной работы…

– Да, конечно, просто в голове пока не укладывается… Вы все-таки сумели выбраться и найти нас…

– Сумел… – Отец прищурил глаза и буквально на секунду задумался…

Загрузка...