Дважды два – четыре
Заяц и белка были так дружны между собой, что называли друг друга попросту Иессе и Курре[3].
– Здравствуй, Иессе, – сказала белка, когда они встретились в лесу.
– Здравствуй, Курре, – сказал заяц. – Не слыхал ли ты, не лаяла ли сегодня какая-нибудь собака?
– Кроме Пономаревой Приссе никого не слыхал. Но уж Приссе-то меня ни чуточки не беспокоит.
– Ну, еще бы! Кому придет в голову бояться Приссе! – отвечал храбрый Иессе. – Да будь он ростом хоть с лошадь!
– Давай-ка пойдем на промысел, – сказал Курре. – Все, что мы добудем, мы разделим поровну.
Я получу ровнехонько столько же, сколько и ты, а ты получишь ровнехонько столько же, сколько и я.
– Ладно, я согласен, – отвечал Иессе.
Сказано-сделано. Они отправились на промысел и делили между собой все по-братски.
Когда им попадалась рябина, Курре влезал на дерево и бросал красные ягоды Иессе вниз. Попадалось ли им поле с капустой, Иессе перегрызал сочные кочни и тащил их Курре.
Раз как-то нашли они четыре яблока на дороге. Калле, из поместья Нюгорд, шел рано поутру в школу и нес на спине сумку. В сумке у него было полхлеба, кусок сыра, бутылочка молока и четыре яблока, которые ему дала мать за то, что он получил хорошие отметки. В сумке оказалась небольшая дыра, через которую яблоки и проскользнули одно за другим и попадали на дорогу.
Вот Иессе и Курре начали делить между собой добычу. Сперва Курре взялся за дело и разделил так: одно яблоко он отдал Иессе, а три оставил на свою долю.
– Э-э, постой-ка, – сказал Иессе, – верно ли это? – И вот Иессе начал делить по-своему: одно яблоко он дал Курре, а три оставил себе.
– Однако, послушай, – сказал Курре, – мне кажется, что так будет не лучше прежнего. – И они думали да раздумывали, как бы это ухитриться разделить так, чтобы обоим досталось поровну.
В это время Калле вздумал полакомиться по дороге яблоками. Он полез за ними в сумку и начал искать, но напрасно. «Они, верно, упали из сумки», – сказал он себе и пошел назад, чтобы разыскать свое потерянное сокровище. Вдруг он видит: на краю дороги сидят Иессе и Курре, а яблоки скатились в канаву.
– Посмотрите-ка, да ведь это Иессе и Курре! – удивился Калле. – Послушайте, не видали ли вы моих яблок?
– Да вот мы как раз хотели делить между собой четыре яблока, – отвечал Курре, – но мы никак не могли сообразить, как это сделать так, чтобы нам обоим досталось поровну.
– Да ведь это совсем нетрудно, – сказал Калле. – Каждый из вас получит по два яблока.
– О-го! – с удивлением воскликнули Курре и Иессе. – А как ты это знаешь?
– Как же мне не знать, что дважды два – четыре? Да ведь я хожу в школу.
– Вот удивительно! Так в школе учат, что дважды два – четыре?
– В школе учат всему, – отвечал гордо Калле.
– Вот так штука! Ну, а ты, неужели же ты все знаешь?
– Да, почти все. Я умею считать до семью семь, но дальше я не совсем-то помню.
Иессе и Курре не могли вдоволь надивиться такой поразительной учености. Однако они решили воспользоваться добрым советом, подобрали яблоки из канавы и начали делить их по правилу – дважды два – четыре.
– Да ведь яблоки-то мои! – вдруг вспомнил Калле.
– А он и это знает! – воскликнули Иессе и Курре. – Да, чего только не знает этот мальчик! А хорошо было бы попасть в школу и сделаться таким же ученым, как и он.
– Пойдемте! – предложил Калле. – Идите за мной, я как раз туда иду. Вы можете забраться под скамейку; только, чур, сидите там смирно: в школе шуметь нельзя.
– А собак там нет? – спросил Иессе.
– Собак? Вот еще! К чему в школе быть собакам? Впрочем, иногда приходит Приссе с Пономаревым Вилле и прокрадывается в школу, но его сейчас же выгоняют.
– А вдруг он укусит нас?
– Приссе укусит! Да он такой добрый, что только смеется, когда я тащу его за хвост.
– Он смеется? – Иессе и Курре посмотрели друг на друга. Никогда не слыхивали они, чтобы собаки смеялись; ну да чему только не выучишься, когда попадешь в школу? Чего доброго и они могли бы выучиться смеяться.
И вот оба друга порешили идти с Калле в школу.
– Мы, кажется, не трусы, – сказал Иессе.
Путь не показался длинным таким хорошим прыгунам. Скоро Иессе и Курре были уже в школе; им удалось так тихо и ловко прокрасться под скамейку, что никто их не заметил. Дети сидели по своим местам; вошел учитель и начал спрашивать урок: восемью восемь, сколько будет?
«Вот это немножко похитрее, чем дважды два», – подумали Курре и Иессе и навострили уши.
Но едва начался урок, как потихоньку вошел Пономарев Приссе.
По всему было видно, что он привык, что его всегда выгоняют. Он поджал хвост и собирался скрыться под скамейкой. Но вдруг он начал чихать, нюхать, ворчать…
– Вон, Приссе! – закричал учитель, – убирайся-ка подобру-поздорову!
Но Приссе уже был возле скамьи, где он нашел нечто весьма подозрительное, и давай лаять.
По счастью, одно из окон было открыто.
И началась тут скачка через столы и скамьи.
К неописуемому удивлению детей в окно выскочили Иессе и Курре и за ними Приссе.
Общий переполох, крик и хохот, и все бросились к окну. На этот раз так никто и не узнал, сколько будет восемью восемь.
Иессе и Курре неслись, что было сил к лесу, а вплотную за ними летел добрый Приссе. Но, увы, Приссе был теперь далеко не добрый: хвост у него стоял торчком, язык свесился на сторону, он даже не давал себе времени лаять, а только издавал какие-то тонкие, визгливые звуки, как это делают собаки, когда нападают на свежие заячьи следы. Погоня продолжалась таким образом до опушки леса. Здесь Курре не трудно было избавиться от беды: в одно мгновение взобрался он на высокую ель и исчез в ее густых ветвях. Приссе, от которого так неожиданно ускользнула добыча, остановился у ствола ели и начал неистово лаять. Но это был напрасный труд! Курре не был настолько глуп, чтобы вылезти из своего убежища. Когда Приссе налаялся наконец до усталости, он, сконфуженный, вернулся в школу несолоно хлебавши.
Тем временем Иессе мог спокойно искать себе спасения в лесу. Когда все наконец утихло и врага нигде не было видно, оба друга сошлись снова на полянке под можжевеловым кустом. Если бы им в самом деле удалось выучиться смеяться, то, наверное, весь лес вторил бы им. Но хотя они этого искусства и не знали, они все-таки умели быть веселы по-своему и презабавно вышучивали свое приключение.
– Мы, кажется, не трусы, – говорил Курре и при этом пресмешно передразнивал, как Иессе скакал, удирая от Приссе.
– Нет, а ты слышал, как Приссе визжал? – спросил Иессе, немного сконфуженный тем, что так хвастал. – Никогда бы я не поверил, что Приссе умеет так нежно петь.
– Приссе такой добрый, Приссе только смеется, когда его тащат за хвост, – опять передразнивал Курре.
– А мы-то еще думали, что Калле знает все!
– Положим, в школе можно выучиться многому, хотя это еще не значит, что знаешь все, если знаешь, что дважды два – четыре.
