Путешествовать – хорошо, а возвращаться домой – еще лучше! Да, я отлично отдохнула на Черноморском побережье соседней Турции. Однако, вернувшись в Тарасов, я почувствовала, что нет ничего приятнее, чем снова пройтись по знакомым с детства улицам и паркам родного города. После турецкого берега я продолжила отдых теперь уже на своем, волжском, – на туристической базе в живописном Адымчаре. Набравшись сил, я была готова с головой окунуться в привычный для меня мир частного детектива, то есть ловить преступников.
Но вот прошла целая неделя со дня моего возвращения с турбазы, но никто не спешил обращаться ко мне с просьбами о расследовании. Но я не унывала, считая, что во всех ситуациях можно и нужно находить положительные моменты. Поскольку я сейчас свободна, то я вполне могу встретиться со своими подругами: Светкой-парикмахершей и Ленкой-француженкой. Мы ведь так давно не виделись.
Сказано – сделано. Я позвонила Ленке, и мы договорились с ней поехать на пляж. Время для загара было очень даже подходящее: солнце хотя и грело, причем довольно интенсивно, но ласковый ветерок смягчал жару.
Со Светкой мы славно посидели в кафе. А потом я обошла несколько бутиков и обновила свой гардероб, прикупив два костюма и элегантные туфли.
Спустя еще несколько дней я немного забеспокоилась. И не только потому, что заказов на расследование все еще не было. Больше всего меня раздражало вынужденное безделье. Ну и само собой, мои финансы тоже начали подходить к концу.
«Спокойствие, только спокойствие, Таня, скоро у тебя все будет», – говорила я самой себе. Ведь предыдущий опыт свидетельствовал о том, что, в конце концов, мои услуги были востребованы.
Так и произошло.
Утреннюю тишину вдруг нарушил телефонный звонок. Я посмотрела сначала на потолок, потом – на зашторенное окно. Через него пробивался тоненький луч солнца. Найдя брешь между шторой и подоконником, он падал на пол, касаясь края ковра. С улицы послышался рев проезжающего мотоцикла. Быстрый и резкий, он вскоре растворился вдалеке. После этого стало тихо. И телефон перестал звонить. А может быть, мне просто показалось, что был телефонный звонок? Точно, я приняла за него звук проезжающего мотоцикла. Я повернулась на другой бок.
Однако минут через десять или пятнадцать телефон снова затрезвонил. Я нащупала трубку на прикроватной тумбочке и посмотрела на часы: девять утра ровно. Стало быть, первый раз мне звонили – если все-таки это был действительно телефонный вызов – примерно без пятнадцати минут девять.
– Я слушаю, – сказала я в трубку.
– Мне необходимо поговорить с Татьяной Александровной Ивановой, – послышался взволнованный женский голос.
– Я – Татьяна Александровна, говорите, я вас слушаю, – ответила я.
– Татьяна Александровна, меня зовут Виктория Константиновна Митропольская, – все так же взволнованно продолжала женщина. – Ваш телефон дала мне…
Тут Виктория Митропольская назвала имя одной моей клиентки, которой я в свое время помогла выпутаться из весьма щекотливой переделки.
– Татьяна Александровна, у меня большое горе: позавчера был застрелен мой сын! Мой единственный сын! Мне необходима ваша помощь!
Последние слова женщина произнесла с предельным отчаянием.
– Мои соболезнования. Виктория Константиновна, вы, пожалуйста, успокойтесь. Такие вопросы не решаются по телефону, – сказала я.
– Конечно, я это понимаю, – сказала Виктория Митропольская уже более спокойным тоном.
– Я предлагаю встретиться и все обсудить непосредственно при встрече, – сказала я.
– Я согласна, – ответила Митропольская.
– Ну, вот и хорошо. Вы, Виктория Константиновна, где сейчас находитесь? – поинтересовалась я.
– В сквере, напротив вашего дома, Татьяна Александровна, – немного смущенно произнесла Митропольская. – Адрес ваш мне дали вместе с телефоном. И я вам уже звонила… минут пятнадцать назад. Но… я подумала, что неприлично звонить ранее девяти утра, поэтому…
– Я вас поняла. Но при вашей ситуации можно и нарушить правила приличия. Поэтому я вас жду, Виктория Константиновна, – сказала я.
– Я сейчас подойду, – ответила Митропольская.
Я только успела сменить пижаму на домашний сарафан, причесаться и мимоходом прибраться в гостиной, как запиликал домофон. Я открыла подъездную дверь.
– Виктория Константиновна, прошу, проходите, – сказала я, когда Митропольская вышла из лифта.
Это была женщина лет шестидесяти с небольшим, в черном строгом костюме. Светлые волосы Митропольской были собраны в пучок и уложены на макушке, под глазами залегли темные тени, лоб прорезали глубокие морщины.
– Виктория Константиновна, проходите в гостиную, – пригласила я Митропольскую и посторонилась, давая ей возможность пройти. – Располагайтесь, где вам удобно, – сказала я.
Митропольская села в кресло, а я устроилась на диване напротив.
– Виктория Константиновна, теперь расскажите мне все подробно, – попросила я и добавила: – Да, я сразу хочу вас спросить, полиция уже завела уголовное дело по поводу убийства вашего сына?
– Да, дело заведено, – подтвердила Митропольская.
– В таком случае почему же вы обратились ко мне? – спросила я.
– Да, дело заведено, и полиция приступила к расследованию, но…
Митропольская сделала паузу.
– Давайте будем откровенны, Татьяна Александровна, – продолжила женщина. – Полицейские заявили, что это убийство – «глухарь» или… какое-то слово они еще назвали, только я не запомнила.
– Ну не важно, – заметила я.
– В общем, я поняла, что преступника они искать не будут. Или будут, но чисто формально, для галочки, так сказать. До сих пор нет никаких подвижек. Да, я прекрасно понимаю и отдаю себе отчет в том, что времени прошло совсем мало, что преступления расследуются гораздо дольше, но… Татьяна Александровна, ведь преступление гораздо легче раскрыть по горячим следам, ведь так?
– Разумеется, Виктория Константиновна, тут вы абсолютно правы, – кивнула я.
– Ну, вот поэтому я и обратилась к вам, – сказала Митропольская.
– Хорошо, я вас поняла. Что ж, тогда расскажите мне, как все произошло, – попросила я.
– Моего сына – Митропольского Владислава Александровича – нашли какие-то прохожие… в сквере имени Марины Расковой, это в Кировском районе Тарасова. Его убили, нанеся удар в грудь холодным оружием… ножом или… еще чем-то…
Митропольская произнесла последние слова шепотом и опустила голову.
– Давайте я принесу вам воды, Виктория Константиновна, – предложила я.
– Да, если вас не затруднит, – кивнула женщина.
Я пошла на кухню и вернулась в гостиную с кувшином и стаканом.
– Вот, пожалуйста, – я протянула Митропольской воду.
Сделав несколько глотков, женщина судорожно вздохнула.
– Благодарю вас, – сказала она.
– Скажите, а чем занимался ваш сын? – спросила я.
– Владик был владельцем картинной галереи. Он окончил Полиграфический институт в Москве. Одно время работал художником в нашем тарасовском художественном фонде, ну а потом основал свою собственную галерею, устраивал выставки, другие мероприятия, связанные с искусством, – сказала Митропольская.
– Вы живете вместе с сыном? – спросила я.
– Нет. У Владика есть семья: жена Светлана и дочь Лиза. Внучка учится в университете на втором курсе, ей двадцать лет.
– А Светлана? Чем занимается она? – поинтересовалась я.
– Она ищет себя. Кажется, это так называется.
– Ищет себя? – переспросила я. – Простите, но сколько лет вашей невестке? – задала я следующий вопрос.
– Светлане недавно исполнилось тридцать девять лет, она на пять лет моложе Владика, – ответила Митропольская.
– Тридцать девять лет, и она все еще ищет себя? – удивилась я. – Обычно так говорят о более юных особах.
– Да, я с вами совершенно согласна, Татьяна Александровна. Возможно, я не совсем правильно выразилась. Когда я сказала про поиск себя, то имела в виду, что Светлана пробовала себя в разных сферах. У нее была школа танцев, было туристическое агентство, кажется, даже еще и брачное агентство. Однако, по ее словам, она так себя и не нашла. Сейчас Света вроде бы открыла косметический салон.
– По вашему тону, Виктория Константиновна, я поняла, что у вас с невесткой вроде бы неплохие отношения, – заметила я.
– Да, мы не ругались и не ссорились, – подтвердила Митропольская. – Я с самого начала семейной жизни Владика предпочла не вмешиваться в их дела, тем более что живем мы отдельно.
– Понятно. Скажите, у вашего сына есть враги? – спросила я.
– Враги? – Женщина удивленно посмотрела на меня. – Ну откуда могут быть враги у владельца картинной галереи? Он ведь не олигарх.
– Вы считаете, что враги могут быть только у олигархов?
– Ну, во всяком случае, для них такое положение вещей более естественно, – ответила Митропольская.
– Может быть, у вашего сына в последнее время были какие-то конфликты с кем-то? – я решила узнать интересующую меня информацию с другого конца.
– Не могу вам ответить на этот вопрос, – покачала головой женщина. – Владик обычно не посвящал меня в свои рабочие дела. Да и вообще, сын не отличался конфликтным характером, ему это было несвойственно.
– А что вы можете сказать о взаимоотношениях вашего сына с его супругой? Они жили дружно или не очень? – спросила я.
– Опять же, Владик не очень откровенничал на эту тему. Насколько мне известно, до крупных скандалов дело не доходило, а вообще…
Митропольская немного помолчала, а потом продолжила:
– Вы знаете, Татьяна Александровна, на мой взгляд, отношения у Владика со Светой были какие-то… ну, равнодушные, что ли.
– То есть вы никого не подозреваете, Виктория Константиновна? – спросила я.
– Вы имеете в виду кого-то из семьи Владика? – Митропольская снова недоуменно посмотрела на меня.
– Видите ли, Виктория Константиновна, во многих подобных случаях свекровь в убийстве своего сына подозревает свою невестку. И вы, пожалуй, первая, кто отступил от этого правила, – сказала я.
– Вы хотите спросить, считаю ли я Светлану убийцей Владика? Нет, я так не считаю. И вы сначала даже поставили меня в тупик своим вопросом. Свете незачем было прибегать к столь радикальным действиям, я так думаю.
– А если у нее был мужчина? – спросила я.
– Я наверняка, конечно, не знаю, но если бы она хотела расстаться с моим сыном, зачем ей было идти на преступление? – вопросом на вопрос ответила Митропольская.
– А у вашего сына была ли какая-то женщина на стороне? – продолжала допытываться я.
– Ничего не могу сказать по этому поводу, Татьяна Александровна. Просто не в курсе, – покачала головой Митропольская.
Я поняла, что большей информации от Митропольской мне не получить.
– Хорошо, Виктория Константиновна. Более или менее общее представление я составила, поэтому я согласна взяться за расследование убийства вашего сына. Вы знаете, сколько я беру за свою работу? – спросила я.
– Скажите, сколько я вам буду должна, Татьяна Александровна, я оплачу ваше расследование, – сказала Митропольская.
Я назвала общую сумму, Виктория Константиновна открыла свою сумочку, достала купюры и положила их на столик рядом с креслом.
– Теперь нам с вами необходимо будет составить договор, – сказала я.
Мы с Митропольской подписали бумаги, и я сказала:
– А еще я попрошу вас, Виктория Константиновна, написать адрес проживания вашего сына.
Митропольская кивнула:
– Разумеется, я сейчас напишу.
Женщина вынула из сумки блокнот, написала то, что я попросила, и протянула мне лист бумаги, предварительно вырвав его из блокнота.
– Пожалуйста, вот адрес, – сказала Митропольская.
– Спасибо, – кивнула я. – Я буду держать вас в курсе того, как продвигается расследование. При необходимости вы тоже мне звоните. Вот мои координаты, – я протянула женщине свою визитку с номерами телефонов.
Виктория Митропольская попрощалась и ушла.
Я решила, что займусь расследованием сразу же, как только позавтракаю. Однако я вспомнила, что не погадала на своих додекаэдрах.
«Советоваться» со своими двенадцатигранниками перед каждым расследованием уже вошло у меня в привычку.
Я вынула из сумки свои магические кости, которые находились в черном замшевом мешочке. То, что они мне предсказывали при гадании, как правило, всегда сбывалось. Правда, при соблюдении некоторых правил. Для успешного гадания было необходимо сосредоточиться и мысленно задать интересующий вопрос. Так я и сделала.
Вынув двенадцатигранники из мешочка, я подержала их в руке, согревая своим теплом, и про себя спросила, что мне ожидать от данного расследования. После этого я метнула кости на журнальный столик. Поскольку я прибегала к гаданию уже много раз, то выучила наизусть интерпретацию возможных комбинаций чисел. Поэтому, посмотрев на то, какие числа выпали, я сразу поняла, что додекаэдры предсказывают мне успех во всех моих начинаниях. Ну вот и отлично!
Я убрала двенадцатигранники в мешочек и направилась на кухню. Там я быстро приготовила завтрак, пожарив яичницу с ломтиками ветчины. Хотела еще добавить к ней салат, но, открыв холодильник, обнаружила, что ни огурцов, ни помидоров в нем нет. Ладно, обойдусь сейчас без салата, а вечером заеду в супермаркет. Но вот без чего я не смогу обойтись – так это без чашечки свежесваренного кофе.
После того как выпила мой самый любимый напиток, смакуя каждый глоточек, я вернулась в гостиную и начала размышлять. По какой причине был убит владелец картинной галереи Владислав Митропольский? Почему он был найден в сквере? Там ли его убили или где-то в другом месте, а тело перенесли в сквер? А главное – кто совершил это преступление?
Поскольку мать убитого не обладала сколько-нибудь важной для меня информацией, я решила наведаться в управление полиции, где трудится Владимир Кирьянов, мой хороший и давний, еще со студенческой скамьи, друг. Но Владимир не сидит на месте, он часто выезжает по оперативным делам.
Чтобы не потерять зря времени и уж наверняка застать Владимира на месте, я набрала Кирьянова.
– Алло, – сказала я в трубку.
– Слушаю вас, – отозвался мужской голос, но это был не Кирьянов.
– Пригласите, пожалуйста, Кирьянова, – попросила я.
– Владимир Сергеевич сейчас отсутствует, – доложил мужчина.
Ну что же, в таком случае я могу сейчас отправиться к вдове Владислава Митропольского. Я открыла дверки шкафа-купе и начала выбирать подходящий костюм. Свой выбор я остановила на недавно купленном ансамбле, состоящем из юбки и короткого пиджачка с рукавами три четверти из натурального льна небесно-голубого цвета. Я осмотрела себя со всех сторон в зеркале, и мой вид мне очень понравился.
Я причесалась, собрав волосы в жгут, и уложила их на затылке – получилось почти как у балерины. Свой образ я завершила, нанеся легкий макияж. Взяв сумку, я вышла из подъезда.
Уже сидя в своей машине, я вынула из сумки лист бумаги, на котором Виктория Митропольская написала мне адрес, по которому проживал Владислав Митропольский с супругой и дочерью.
Вбив адрес в навигатор, я поехала в коттеджный поселок «Изумрудный». В поселке проживала вполне себе обеспеченная публика. Вот только со вкусом у нее было не все в порядке: двух- или трехэтажные коттеджи украшали всевозможные шпили, башенки и башни. Очень редко можно было встретить какую-нибудь индивидуальную архитектуру.
Коттедж Митропольских находился за высоким стальным забором. Я припарковалась неподалеку от входных ворот, вышла из машины и, подойдя к воротам, увидела глазок переговорного устройства. Нажав на него, я приготовилась ждать ответ.
Секунд через двадцать я услышала негромкий женский голос:
– Слушаю вас.
– Здравствуйте, я – Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, – назвала я себя.
– Но я не приглашала частных детективов, – с недоумением сказала женщина. – Должно быть, вы ошиблись.
– Едва ли. Меня наняла Виктория Константиновна Митропольская для того чтобы я расследовала убийство Владислава Александровича, – объяснила я и тут же уточила: – Вы его супруга? То есть вдова?
– Да, все верно, но ведь полиция уже ведет свое расследование. Я уже отвечала на вопросы полицейских. Поэтому я не вполне понимаю, чем я смогу быть полезна частному детективу? – так же с удивлением спросила Светлана Митропольская.
Впрочем, неудовольствия или даже агрессии, с которой меня, как правило, встречали в таких случаях, я не заметила.
– Светлана Николаевна, мне необходимо с вами поговорить, – твердо сказала я. – Дело в том, что и полиция, и частный детектив делают каждый свое дело. Полицейские, как вы уже заметили, допросили вас, а я – еще нет.
– Хорошо. Я вас поняла, Татьяна Александровна. Проходите, – пригласила Светлана Митропольская.
Массивные ворота стали медленно разъезжаться в стороны. Я ступила на территорию коттеджа. Вдали виднелся двухэтажный дом из красных кирпичей. К слову сказать, все витиеватые изыски в виде башенок отсутствовали, чувствовалось, что коттедж был построен грамотным архитектором, к тому же с хорошим вкусом.
Я пошла по мощеным дорожкам к широкому крыльцу, украшенному коваными перилами. Пока я шла, я заметила большой бассейн, площадку для игры в теннис, а также гараж и небольшой домик, видимо, предназначенный для гостей.
Когда я уже подошла к парадному входу в коттедж, створки дверей открылись, и на пороге я увидела молодую светловолосую женщину. На ней было черное платье немного ниже колен. Женщина отступила вглубь дома и пригласила меня:
– Проходите, Татьяна Александровна.
Я прошла внутрь помещения, которое оказалось просторным холлом, напоминавшим гостиную. Мое внимание сразу привлекла широкая металлическая лестница по центру, которая вела на второй этаж. Убранство холла-гостиной составляли большой кожаный диван шоколадного цвета, камин, по обе стороны которого находились антикварного вида кресла, и журнальный столик из стекла и металла. Большие окна были полуприкрыты легкими прозрачными занавесками, с высокого потолка свисала довольно массивная люстра из переливающихся хрустальных подвесок.
– Располагайтесь, Татьяна Александровна, – сказала Светлана и села на диван.
Я села рядом с Митропольской и внимательно посмотрела на женщину. Да, Светлана хотя и отличалась ухоженным видом, но возраст тем не менее давал о себе знать. Однако я не заметила ни следов слез по убитому супругу, ни каких-то еще признаков скорби.
Светлана заметила мой взгляд и сказала:
– Вы, наверное, считаете, что я выгляжу неправдоподобно спокойной для вдовы, не так ли?
– Скорбь может выражать себя по-разному. Совсем необязательно рыдать день и ночь напролет и биться в истерике, – заметила я.
– Однако в моем случае не было ни того ни другого. Поэтому дочь упрекнула меня в бессердечности и равнодушии, – сказала Светлана.
– А она права, Светлана Николаевна? – спросила я.
– Увы, да, права. Я, честно говоря, и сама удивляюсь, почему я так отнеслась к гибели Владислава, – покачала головой Митропольская.
Женщина немного помолчала, а потом продолжила:
– Видите ли, Татьяна Александровна, когда я покопалась в себе, в своих чувствах, то поняла, что наши отношения с Владиславом уже изжили себя. Но это, конечно, не означает, что Влад стал мне совершенно безразличен, нет, это совсем не так… Наверное, свекровь осуждает меня…
– Виктория Константиновна, напротив, не сказала о вас ни одного плохого слова, – возразила я. – И это, пожалуй, первый случай, когда я не услышала от свекрови, что в убийстве ее сына замешана алчная и неблагодарная невестка.
– Да, мне повезло со свекровью, – слабо улыбнулась Светлана Митропольская. – Знаете, Виктория Константиновна на самом деле хорошая женщина. Она никогда не лезла в наши с Владиславом отношения, не инспектировала наш быт и все остальные стороны жизни.
– Удивительное дело, Светлана Николаевна. Я вот сейчас слушаю то, как вы отзываетесь о своей свекрови, и мне даже не верится, что могут быть такие доброжелательные отношения. В моей практике свекровь и невестка просто люто ненавидели и обвиняли друг друга во всех смертных грехах.
– Да, бывает и такое, и даже очень часто, – кивнула Светлана, – взять хотя бы моих подруг. Но вы ведь приехали не с этой целью: беседовать о взаимоотношениях невестки и свекрови, ведь так?
– Конечно, – подтвердила я. – Мне необходимо задать вам ряд вопросов.
– Ну, что же, задавайте вопросы, я постараюсь на них ответить. Да! Я ведь вам ничего не предложила… Что вы предпочитаете, Татьяна Александровна? Чай, кофе, сок? Или минеральную воду? – спросила Митропольская.
– Если можно, воду без газа, – попросила я.
– Сейчас принесу, – кивнула Светлана и скрылась в боковой двери.
Через минуту она вернулась с подносом, на котором стояли бокал и бутылка воды.
– Пожалуйста, – сказала женщина и поставила поднос на журнальный столик.
Я налила воду и отпила.
– Скажите, Светлана Николаевна, вы в курсе того, куда отправился ваш супруг в тот день, когда произошло убийство? – спросила я.
– Нет, Владислав ничего не говорил мне о своих планах на тот день. Как, впрочем, и на любой другой день, – невесело усмехнулась Митропольская. – Мы вообще последнее время мало с ним общались.
– Получается, что каждый из вас жил своей жизнью? – спросила я.
– Да, получается, что так, – подтвердила Светлана.
– Понятно. Тогда расскажите мне, когда вы узнали о гибели супруга. Как это произошло? – попросила я.
– С утра я поехала в Аткарск. Там проживает одна моя подруга. По моему примеру и с моим непосредственным участием Альбина открыла косметический салон. Поскольку опыта у нее в этом деле не было, то я на первых порах ей помогала. Ну вот, побывала я в Аткарске, посмотрела, как там идут дела. Потом я вернулась в Тарасов вместе с Альбиной, мы посидели с ней в ресторане «Звездное небо», я там довольно часто бываю. Обстановка очень милая, обслуживание на высоком уровне. Пробыли мы там примерно до девяти часов вечера. Потом Альбина уехала к себе, я тоже направилась домой, и тут мне сообщили, что нашли Владислава…
Светлана Митропольская замолчала.
– Нас с Лизой вызвали на опознание, – сказала женщина. – Полицейские сказали, что убийство произошло с целью ограбления. Но мне непонятно, откуда взялась такая версия? Ведь портмоне преступники не забрали, банковская карта тоже осталась на месте.
– То есть получается, что Владислав Александрович уехал из дома еще до вашего возвращения из Аткарска? – уточнила я.
– Да, – подтвердила Светлана.
– Скажите, а раньше ваш супруг выезжал из дома под вечер? – спросила я.
– Да, бывало, – кивнула женщина.
– Но вы интересовались, чем были вызваны его такие довольно поздние отъезды? – продолжала я задавать вопросы вдове.
– Как правило, Владислав отвечал, что уезжает по делам. Однако он мог возвратиться уже очень поздно, – непроизвольно сжав пальцы, ответила Митропольская.
– Скажите, у вашего супруга была машина? – спросила я.
– Конечно, а как же?! – Светлана с удивлением посмотрела на меня. – У меня вот тоже есть машина, и у Лизы, у дочери, – тоже есть.
– Какой марки была машина у вашего супруга? – спросила я.
– «Ниссан» белого цвета, номер… – Светлана Митропольская назвала цифры.
– Но нашли Владислава Александровича в сквере, ведь так? – уточнила я.
– Да, все правильно, в сквере, – кивнула Митропольская.
– А вот машины Владислава Александровича поблизости не оказалось, не так ли? – заметила я.
– Да, но по этому поводу, Татьяна Александровна, я ничего не могу вам сказать, к сожалению, – сказала женщина.
– Ладно. Тогда скажите мне: поступали ли какие-либо угрозы вашему супругу? Особенно в последнее время? – задала я следующий вопрос.
– Какие угрозы? Что вы имеете в виду, Татьяна Александровна? – удивленно спросила Митропольская.
– Я имею в виду телефонные звонки или письма с угрозами или требованиями, – пояснила я.
– Если даже такого рода телефонные звонки и были, то Владислав мне ничего о них не говорил. А по поводу писем… разве сейчас кто-нибудь их пишет? – спросила Светлана.
– Бывает, что и пишут. Например, в виде вырезанных из газет или журналов печатных букв, наклеенных на лист бумаги. Ну, для того, чтобы остаться инкогнито, – объяснила я.
– Нет, такого я не припомню. Правда, возможно, что если Владислав и получал такого рода послания, о которых вы говорите, то, скорее всего, он их уничтожил. Понимаете, Татьяна Александровна, у нас с Владом не было привычки вторгаться в личное пространство друг друга: смотреть переписку в телефоне, в компьютере, рыться в письменном столе, – сказала Митропольская.
– Я вас поняла, Светлана Николаевна, – кивнула я. – Мне необходимо задать вам сугубо личный вопрос.
– Я вас слушаю.
– Скажите, у вашего супруга была любовница? – напрямую спросила я.
Светлана ответила не сразу.
– Поймите меня, Светлана Николаевна, я спрашиваю вас не из праздного любопытства, – сказала я.
– Да, конечно. Разумеется, я это понимаю, – проговорила Митропольская.
– Ну, что я могу сказать? – начала Светлана после паузы. – Наверняка я не смогу ответить на этот вопрос, потому что не опускалась до того, чтобы следить за Владиславом самой или нанять частного детектива. Естественно, я не проверяла его телефон, не отслеживала социальные сети. Однако женщина всегда интуитивно чувствует, есть измена или нет. Так вот, по моим ощущениям – да, у Владислава была любовница. Или даже – любовницы, – ответила Светлана.
«Ну, если так, то тогда возникает версия о причастности к убийству Владислава Митропольского супругов этих его любовниц, – подумала я. – Владислав Митропольский под видом срочных дел вполне мог навещать свою любовницу. К тому же нельзя сбрасывать со счетов и саму Светлану. Она по ряду причин тоже может быть замешана в убийство своего супруга. Как бы она сейчас ни пыталась меня убедить в том, что она выше всей этой слежки за собственным мужем, однако уязвленная изменой супруга женщина способна на многое. В том числе и на убийство. В принципе ведь Митропольский вполне мог в тот вечер отправиться к любовнице. А Светлана? Она могла нанять киллера…»
Я прервала свои размышления.
– Светлана Николаевна, мне необходимо задать вопросы и вашей дочери. Она сейчас здесь, дома? – спросила я.
– Нет, Елизаветы сейчас нет, – покачала головой Митропольская.
– А где она может быть? – допытывалась я.
– Скорее всего, на занятиях. Лиза учится на втором курсе университета, на биологическом факультете, – ответила Светлана.
– Дайте мне ее телефон, я попробую встретиться с вашей дочерью, – попросила я.
– Да, конечно, сейчас, – кивнула Митропольская.
Женщина скрылась в боковом проходе и вскоре вернулась с листом бумаги.
– Вот, я написала телефон Лизы, – сказала Светлана, протягивая мне лист бумаги.
– Спасибо. А вот мои координаты, – сказала я, вынимая из сумки свою визитку, – если вы что-нибудь вспомните, звоните мне в любое время.
– Хорошо.
Светлана Митропольская проводила меня до ворот территории коттеджа.
Я села в свою машину, завела мотор и поехала в город. Поскольку я не исключала Светлану из списка причастных к убийству Владислава Митропольского, следовало проверить, на самом ли деле она находилась в ресторане «Звездное небо» ближе к вечеру.
Запустив навигатор, я получила маршрут, который сообщил, что ресторан находится на улице Парижской коммуны. Доехав до нее, я припарковала свою машину на свободном месте и открыла входную дверь.
Внутри помещения было просторно, но вместе с тем и уютно. Вьющиеся растения спускались по стенам, оживляя интерьер. Точечные светильники на потолке реально создавали иллюзию небесного свода.
Около входа в зал стоял метрдотель, высокий худощавый мужчина лет сорока – сорока пяти. Я подошла к нему.
– Здравствуйте, – сказала я и спросила: – Управляющий рестораном сейчас находится здесь?
– Да, Георгий Валентинович у себя в кабинете, – кивнул метрдотель.
– Как к нему пройти? – спросила я.
– Давайте я вас к нему провожу, – ответил мужчина.
Пройдя по коридору, мы остановились перед дверью с табличкой: «Георгий Валентинович Петров».
– Это кабинет управляющего, – сказал метрдотель. – Сейчас я узнаю, сможет ли он вас принять.
Мужчина, предварительно постучав в дверь, немного приоткрыл ее.
– Георгий Валентинович, к вам вот тут девушка, – сказал метрдотель.
– Пусть войдет, – послышался приятный баритон.
– Проходите, – мужчина отошел от двери, пропуская меня внутрь.
Кабинет управляющего был средних размеров. Ближе к окну находился стол, за которым сидел представительный мужчина в дорогом костюме и роговых очках.
– Проходите, присаживайтесь, – пригласил управляющий.
Я выдвинула стул и села напротив Петрова.
– Георгий Валентинович, меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я – частный детектив.
Управляющий с интересом посмотрел на меня.
– Никогда раньше не приходилось иметь дел с частными детективами, – заметил Петров и поинтересовался: – Что же вас привело к нам, Татьяна Александровна?
– Расследование совершенного преступления, – ответила я.
– Вот как?
Георгий Петров снял очки и положил их на стол.
– Но насколько мне известно, во вверенном мне заведении никакого преступления не произошло, – сказал управляющий.
– Я и не говорю, что именно в вашем ресторане произошло криминальное происшествие, – пожала я плечами. – Я пришла к вам с целью проверить алиби.
– Алиби? – удивленно переспросил мужчина.
– Да, алиби одной вашей постоянной посетительницы. По крайней мере, так она утверждает, – сказала я.
– Татьяна Александровна, мне очень жаль, но я вынужден вам отказать. Видите ли, в чем дело. Мы не даем таких сведений о наших посетителях. Они – довольно известные в определенных кругах и уважаемые люди. Они доверяют нам и уверены в том, что их личные данные никогда и ни при каких обстоятельствах не появятся в открытом доступе. То есть их данные, ну не буду говорить, что засекреченные, однако входят в разряд закрытых. Поймите меня правильно: если я их раскрою, то непременно утрачу доверие. Кроме того, и репутации нашего заведения будет нанесен непоправимый ущерб, – сказал управляющий.
– Прекрасно вас понимаю, Георгий Валентинович. Однако если вы откажетесь разговаривать здесь, то вас вызовут в управление полиции. Но это уже будет официальный разговор, вы улавливаете разницу? Кроме того, следствие также заинтересует и тот факт, что вы отказались давать показания по поводу алиби одной из ваших посетительниц. А речь идет об убийстве.
Георгий Петров покачал головой, вновь водрузил очки и наконец проговорил:
– Хорошо, я вас понял, Татьяна Александровна. Вы меня убедили. Так о ком идет речь?
– О Светлане Николаевне Митропольской, – сказала я.
– Ну, Светлана Николаевна – это наша давняя и постоянная посетительница. Она довольно часто ходит в наш ресторан, – сказал управляющий.
– А позавчера Митропольская посещала «Звездное небо»? – спросила я.
– Да, она была здесь позавчера, – ответил Георгий Петров.
– А во сколько она у вас была? – задала я следующий вопрос.
– Ближе к вечеру. Ну где-то примерно часов после восьми.
– Светлана Николаевна отдыхала у вас одна? – продолжала я спрашивать управляющего.
– Нет, она была у нас вместе со своей приятельницей. Кстати, ее приятельница тоже не раз посещала наш ресторан. Как же ее зовут?
Управляющий наморщил лоб.
– Кажется, Альбиной… да, точно, Альбина, – сказал мужчина.
– Скажите, Георгий Валентинович, а Светлана Николаевна все время находилась за столом? Она никуда не отлучалась? – спросила я.
– Ну я же не следил за ней так пристально, – управляющий развел руками. – Может быть, она и выходила в дамскую комнату. Но ведь это не возбраняется, не так ли?
– Конечно, не возбраняется, – заверила я его. – Скажите еще вот что: Митропольская и ее приятельница вели себя как обычно?
– Ну да, – несколько удивленно ответил управляющий. – Они ужинали, разговаривали, кажется, обсуждали что-то связанное с бизнесом, насколько я понял.
– Светлана Николаевна вела себя спокойно? – спросила я.
– Да, вполне.
– Никакой нервозности, обеспокоенности в ее поведении вы не заметили? – продолжала уточнять я.
– Да нет, ничего такого не было. Светлана Николаевна и ее подруга вели себя безупречно, как и подобает воспитанным дамам, – ответил управляющий.
– Ну что же. Спасибо вам за информацию, – сказала я, вставая с места.
– Всего вам доброго, Татьяна Александровна, – сказал Георгий Валентинович.
– До свидания, – кивнула я.
Выйдя из ресторана «Звездное небо», я подошла к своей машине, села на водительское место и закурила. Стало быть, Светлана Митропольская действительно в момент убийства Владислава Митропольского, своего супруга, находилась в ресторане. Значит, у нее есть алиби. Правда, я была далека от мысли, что Светлана решила сама прикончить своего мужа, нанеся ему смертельное ножевое ранение. Вполне возможно, что она могла нанять киллера, чтобы тот сделал свое черное дело. И в случае чего, то есть если всплывут какие-то факты, свидетельствующие от причастности Митропольской к убийству супруга, следует продолжить раскручивать эту линию. А пока необходимо продумать другие версии.
Я вынула из сумки сотовый и набрала номер Елизаветы Митропольской. Мне никто не ответил. Возможно, девушка сейчас находится на лекции и поэтому не может ответить. Значит, я сейчас поеду в университет и попробую застать Елизавету там.
Доехав до здания биологического факультета Тарасовского государственного университета, я припарковала свою машину и поднялась по ступенькам. Входная дверь корпуса вела в просторный вестибюль. По одну из его сторон находилась охрана с вертушкой.
– Здравствуйте, мне необходимо пройти в аудиторию, – сказала я, поравнявшись с окошком, за которым восседала женщина в униформе.
– Документ, удостоверяющий личность, у вас есть? – строго спросила охранница.
– Конечно! Вот он, – я вынула из сумки лицензию частного детектива и подала ее женщине.
– Проходите, – сказала женщина.
Она вернула мне лицензию и нажала кнопку, после чего вертушка вспыхнула зеленым светом. В длинном и широком коридоре никого не было. Скорее всего, сейчас шли занятия. Ну что же, подожду их окончания.
Я осмотрелась и на одной из стен увидела расписание занятий. Я подошла поближе и стала изучать доску с расписанием. В каком же кабинете занимается сейчас второй курс? Так, аудитория номер десять. Посмотрим, где она находится.
Однако когда я прошла весь коридор от начала до конца, то обнаружила, что десятой аудитории на первом этаже нет. Значит, она находится на втором этаже. Я возвратилась к лестнице, ведущей на этажи – она находилась почти посередине коридора, – и увидела девушку и парня. Они стояли у окна и что-то обсуждали.
До меня донеслись обрывки их разговора:
– Черт, как же это некстати!
– И что ты теперь предлагаешь делать?!
– А ты будто не понимаешь?!
– Да пойми же ты, что он уже есть! А если я потом уже не смогу родить?!
Я не решилась подойти к парочке. Ведь они обсуждали такую животрепещущую тему: быть или не быть новой жизни.
Я поднялась на второй этаж и снова пошла по коридору, отыскивая нужный мне кабинет. Да, вот он, почти в самом конце коридора. Занятия еще не закончились, поэтому я приготовилась ждать. Примерно минут через пятнадцать двери аудиторий начали распахиваться, и из них стали выходить студенты. Сразу стало шумно: послышались смех, оживленные разговоры, даже споры.
Я заняла место около двери десятого кабинета. Из нее как раз вышла группка девушек. Все разодетые в брендовые наряды, благоухающие изысканным парфюмом, с развевающимися длинными волосами, они производили впечатление моделей на подиуме.
– Девушки, не подскажете, как найти Елизавету Митропольскую? – спросила я.
– Лизка? А вот она, – сказала одна из девушек и кивнула в сторону выходящей из аудитории невысокой студентки.
Впрочем, только взглянув на нее, я сразу узнала Елизавету: так она была похожа на свою мать, Светлану Митропольскую.
– Елизавета! – позвала я.
Митропольская недоуменно посмотрела на меня:
– Вы меня?
– Да, вас.
– А мы разве знакомы? – спросила Митропольская.
– Меня зовут Татьяна Александровна, я частный детектив. Меня наняла ваша бабушка, Виктория Константиновна, чтобы я расследовала убийство вашего отца. Мне необходимо задать вам ряд вопросов, – сказала я и тут же спросила: – Где мы можем поговорить?
– У меня сейчас перерыв перед следующей парой… давайте выйдем, – предложила Елизавета Митропольская.
– Хорошо, – кивнула я.
Мы вышли в небольшой садик, который примыкал к биологическому корпусу, и сели на одну из скамеек. Я еще раз посмотрела на Елизавету. Красивая девушка: миндалевидные голубые глаза, пухлые губы, пышные волосы цвета спелой пшеницы обрамляли правильной формы лицо.
– Я уже давала показания полицейским, да только вот толку – ноль целых, – сказала Елизавета, глядя прямо перед собой.
– Прошло не так уж много времени, Елизавета, – возразила я.
– Но ведь преступление, как правило, лучше всего раскрывается по горячим следам, – не сдавалась Митропольская.
– Верно, – согласилась я. – Однако требуется еще собрать необходимую информацию.
– Какую информацию? – спросила Елизавета.
– О вашем отце, о его домочадцах, то есть о вас, Елизавета, и о вашей матери. Кроме того, необходима также информация о коллегах Владислава Александровича. Ведь у него же было определенное окружение. И вот в связи с этим у меня сразу возникает вопрос: были ли у Владислава Александровича недоброжелатели? Я бы могла спросить вас прямо: были ли у вашего отца враги? Кто-то, кто мог желать его смерти? Что можете сказать, Елизавета?
– Враги? Ну, не знаю…
Елизавета Митропольская задумалась.
– Вы знаете, мне приходит в голову только один случай, – наконец заговорила девушка. – Папа ведь являлся владельцем картинной галереи. То есть он организовывал выставки, устраивал вернисажи, в общем, принимал активное участие в жизни художников нашего города. Как-то раз у него вышел довольно крупный конфликт с одним из тарасовских художников.
– Как его имя и фамилия? – тут же спросила я.
– Кажется, Александр Воротников… да, точно, – ответила Елизавета.
– А что это был за конфликт? – спросила я.
– Вроде бы папа должен был забрать несколько картин Воротникова на предстоящую выставку, но потом он почему-то отказал этому художнику, – ответила Митропольская.
– То есть причину отказа вы не знаете? – спросила я.
– Ох, папа, кажется, что-то такое говорил… А! Вспомнила: картины, как выразился папа, напоминали детскую мазню. Ну, что-то в этом роде. Я в общем-то не в курсе всех дел этих живописцев. У них в Союзе художников России вообще очень сложные отношения. Знаете, все эти амбиции выше крыши практически у каждого, обиды. Мне сложно все это понять, да я особо и не вникала. Просто говорю, что слышала, – сказала Елизавета Митропольская.
– Елизавета, а когда произошел этот конфликт, о котором вы сказали? – спросила я.
– Да сравнительно недавно, точнее сказать не могу, – ответила девушка.
– Ладно. Скажите, у вас с Владиславом Александровичем были доверительные отношения? – спросила я.
– Ну… можно сказать, что да.
«Да, наверное, отношения Митропольского с дочерью можно назвать доверительными, – подумала я. – Ведь, в отличие от Светланы, своей матери, Елизавета знала о конфликте, который произошел у ее отца с одним из художников. Вполне возможно, что он и явился причиной преступления, хотя это еще нужно доказать. Во всяком случае, причин для убийства может быть много, и не обязательно та, о которой рассказала Елизавета».
– А еще какие-нибудь конфликты с кем-нибудь у вашего отца были? – задала я следующий вопрос.
– Ну, возможно, и были. Но мне о них неизвестно, – ответила Елизавета.
– Понятно. Скажите, а Владислав Александрович говорил вам, куда он поехал в тот вечер? – продолжала я задавать вопросы.
– Нет, в тот вечер я была в ночном клубе, я ушла из дома раньше, так что… Вы извините, Татьяна Александровна, у меня скоро следующая пара начнется, а мне еще перекусить нужно.
– Хорошо, вот вам моя визитка, Елизавета, – сказала я, вставая с места. – Если что-нибудь еще вспомните, обязательно мне позвоните.
Елизавета Митропольская кивнула и, взяв визитку, пошла в здание корпуса.
А я вышла с территории биологического факультета и принялась размышлять, куда мне двигаться дальше. Исходя из новой информации по поводу конфликта между Владиславом Митропольским и художником Александром Воротниковым, сейчас следовало проверить этого живописца. А где мне узнать его адрес? Елизавета упомянула о Союзе художников России. Вот туда я сейчас и отправлюсь.
Офис Союза художников был расположен в десятиэтажном доме на первом этаже. Я оставила свою машину около входа и открыла дверь. Передо мной находился небольшой коридор, практически тамбур. Из него одна дверь вела, как я поняла, в выставочный зал. Однако в данный момент он был пустой, посетителей в зале не наблюдалось.
В это время из второй двери вышла невысокая худощавая женщина.
– Вы к кому, девушка? – спросила она меня.
– Скажите, где находится кабинет секретаря Союза художников? – спросила я.
– Так вам нужен Николай Васильевич Сидоренко? – уточнила женщина.
– Ну, если он сможет прояснить ситуацию с художником Александром Воротниковым, тогда – да, – ответила я.
– Проходите вот в эту дверь.
Женщина указала на дверь, из которой только что вышла.
Я открыла дверь и оказалась в небольшой комнате. У окна за столом сидел темноволосый мужчина лет сорока с небольшим.
– Здравствуйте, – сказала я.
– Добрый день, – ответил мужчина и пригласил: – Проходите и располагайтесь.
Я отодвинула стул около стола и села.
– Николай Васильевич? – решила я уточнить.
– Да, все верно, – кивнул секретарь Союза художников.
– Меня зовут Татьяна Александровна.
Я – частный детектив, в настоящее время занимаюсь расследованием убийства Митропольского Владислава Александровича. Поэтому мне необходимо задать вам ряд вопросов.
– Спрашивайте, я готов помочь расследованию, – сказал мужчина.
– Скажите, вам знаком художник Александр Воротников? – спросила я.
– Конечно, – ответил Сидоренко.
– Какие отношения были у Воротникова и Митропольского? – задала следующий вопрос.
– Вы, наверное, имеете в виду тот инцидент, который произошел с устройством выставки? – уточнил Николай Сидоренко.
– Да, именно это, – кивнула я.
– Ну что ж. Владислав Александрович отказался выставлять картины Воротникова, – ответил мужчина.
– А по какой причине? – продолжала допытываться я.
– Владислав Александрович сказал, что он, как владелец картинной галереи, вправе сам решать, какие картины выставлять. Хотя Митропольский подчеркнул, что каждый живописец сам выбирает, в какой манере писать, и что он уважает и признает право каждого работать в той технике, которая ему больше импонирует.
– А как Воротников отнесся к тому, что его картины были отвергнуты Митропольским? – спросила я.
– Ну, естественно, Александр Николаевич был весьма раздражен. Он, кажется, даже что-то резкое сказал Митропольскому, – сказал Николай Сидоренко.
– Понятно. Николай Васильевич, я попрошу у вас координаты этого художника, Александра Воротникова. Напишите мне, пожалуйста, его адрес и телефон. Да, и еще вот что. Скажите, а как по-вашему, Александр Николаевич мог быть убийцей Митропольского? То есть отомстить за то, что Митропольский отказался выставить его картины? – спросила я.
– Убить Митропольского? Да ну! Что вы! Убийство за отказ выставить картины – это уж чересчур. Нет, я не считаю, что Александр на такое способен. Хотя он и своеобразный человек и порой бывает несдержан, но убийство… нет, вряд ли, – высказал свою точку зрения Николай Сидоренко.
– Еще такой вопрос, Николай Васильевич. Скажите, кто находится в штате у Владислава Александровича? – спросила я.
– Ну, штат у него небольшой. Совсем небольшой, это же картинная галерея все-таки, а не холдинг. Насколько мне известно, у Митропрольского работают Альбина Сергеевна Иванова, это его помощница, Григорий Матвеевич Сидоров, это юридический консультант… ну, и все, пожалуй. Да, периодически Владислав Александрович привлекал бухгалтера откуда-то со стороны. Ну, кто еще? Когда он устраивал выставки, то, конечно, были и дополнительные работники: что-то привезти, установить, передвинуть, ну и так далее, – объяснил Николай.
– Понятно. У меня будет к вам просьба, Николай Васильевич. Напишите мне, пожалуйста, адрес, по которому проживает Александр Николаевич Воротников, – напомнила я, поскольку сама же отвлекла собеседника от этой задачи.
– Да, конечно, сейчас я все напишу… Вот, возьмите. – Николай протянул мне лист бумаги.
– Спасибо вам, Николай Васильевич. И до свидания, – сказала я, вставая и направляясь к выходу.
– Всего вам доброго.
Я вышла на улицу, подошла к своей машине и решила, не откладывая в долгий ящик, сейчас же поехать к Александру Воротникову. Вдруг он и на самом деле причастен к убийству Владислава Митропольского? Кто знает, на что способен своеобразный и несдержанный, по словам Николая Сидоренко, творческий человек, которому отказали в выставке?
Александр Воротников проживал в пятиэтажном доме на Набережной. Я припарковала свою машину в ухоженном дворе и направилась к первому подъезду. В это время из него выходила парочка влюбленных. Воспользовавшись ситуацией, я не стала звонить по домофону, а просто вошла в подъезд.
Квартира Воротникова находилась на четвертом этаже. Поднявшись, я подошла к стальной двери и начала звонить. Однако мне никто не открыл. Я решила попытать счастья еще раз и снова нажала на кнопку звонка. За дверью было тихо, я не услышала никакого движения. Похоже, что Александра Воротникова нет дома. Напрасно я сразу поехала к нему домой, нужно было сначала созвониться с ним, а уже потом ехать.
Я начала спускаться. В это время дверь соседней квартиры открылась, и из нее вышла молодая девушка с мусорным пакетом в руках. Посмотрев на меня, она спросила:
– А вы, похоже, к Гефесту?
– Нет, я – к Воротникову Александру Николаевичу, – сказала я и спросила: – Это ведь его квартира?
– Да, его, – подтвердила девушка.
– А вы не знаете, где он может сейчас находиться? – спросила я. – Я звонила, но никто не открыл.
– Наверняка он сейчас в своем подвале, то есть в мастерской. Творит.
Последнее слово девушка произнесла с насмешкой в голосе и сделала жест, имитировавший мазки художника по холсту.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Только подвал находится в соседнем доме. Там, где надпись: «Шахматный клуб», – уточнила девушка.
Я кивнула и начала спускаться. Выйдя из подъезда, я прошла в соседний двор и увидела на торце десятиэтажного дома надпись, о которой говорила девушка. Скорее всего, в нем и находится тот самый подвал, в котором «творит» Александр Воротников.
Я спустилась по лестнице, открыла железную тяжелую дверь и увидела широкий коридор, тускло освещенный одной лампочкой. В коридоре стояли какие-то ящики и коробки. Я осторожно, стараясь ничего не задевать, стала продвигаться и вскоре обнаружила еще одну дверь. О ее существовании свидетельствовала узенька полоска света, которая пробивалась сквозь щель неплотно прикрытой двери.
Я решила открыть дверь полностью. Помещение мастерской Александра Воротникова было небольшим. В отличие от захламленного коридора, в мастерской было убрано. В центре находился мольберт, за которым стоял невысокий и довольно щуплый мужчина в футболке, бриджах и сандалиях на босу ногу. На вид ему можно было дать лет тридцать с небольшим. У художника была огненно-рыжая пышная шевелюра. Я даже подумала, что он позаимствовал для своих волос искусственную краску, настолько яркими они были. По стенам были развешены картины, причем они разительно отличались по содержанию и технике написания.
На одних полотнах я увидела вполне реалистичные зарисовки. Александр Воротников изобразил наиболее известные виды Тарасова: Ротонду, мост через Волгу, городской сад Липки. Однако другие картины вызывали недоумение, поскольку на них было что-то похожее на геометрические фигуры. Мне вспомнился один фантастический рассказ, в котором один из вымышленных миров населяли существа в виде цилиндров и треугольников. Вот нечто похожее было и на этих творениях живописца.
Между тем, Александр Воротников, видимо, уже заметил меня. Он вопросительно посмотрел на меня.
– Здравствуйте, – сказала я и шагнула в мастерскую.
– Я не пишу портреты, – отрывисто сказал Александр Воротников.
– Вы – Александр Николаевич Воротников? – решила я уточнить на всякий случай.
– Да, это я. Но я не…
– Нет, я не за портретом, – поспешила я заверить Воротникова. – Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, и я провожу расследование по поводу убийства Владислава Митропольского. Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
– Ладно, проходите, – пригласил Александр Воротников.
Я вошла в помещение и огляделась.
– Можете расположиться на диване, – сказал Воротников.
Я увидела у одной из стен старый, еще советского производства, диван-раскладушку. Впрочем, диван находился в хорошем состоянии, несмотря на прошедшие годы. И обивка сохранилась, и даже пружины не торчали наружу.
– Ну, задавайте свои вопросы, – сказал Александр и отошел к дальней стене мастерской.
Увидев походку художника, я поняла, почему девушка, его соседка, назвала Воротникова Гефестом. Александр довольно заметно прихрамывал, а рыжая копна волос ассоциировалась с огненными языками пламени. И в целом художник действительно напоминал хромоногого бога огня из древнегреческой мифологии.
– Александр Николаевич, позавчера был убит Митропольский Владислав Александрович. Как я уже сказала, я провожу расследование этого преступления. Скажите…
Я не успела закончить предложение, потому что Воротников меня перебил:
– Подождите-ка, вы меня что же, считаете виновным в его убийстве?! Я, значит, по-вашему, его убил, да?!
– Постойте, Александр Николаевич. Вы успокойтесь и выслушайте меня. Я проверяю всех, кто так или иначе общался с Владиславом Александровичем Митропольским. А вы, ко всему прочему, еще и находились с ним в конфликте, который возник из-за отказа Митропольского взять ваши картины на выставку, – объяснила я.
– Да не очень-то и нужна мне была его выставка! – снова вскричал Александр Воротников. – То, что вы видите на этих стенах, – это моя жизнь, моя душа. Да, именно так, потому что я вкладываю в свои картины самого себя. Но не все могут их понять. А знаете почему? – задал риторический вопрос художник и тут же сам на него ответил: – Да потому что многие, кто мнит себя знатоком искусства, на самом деле просто необразованные профаны! Для того чтобы понять суть моих картин, необходимо размышлять, необходимо заставить работать свой мозг, а главное – открыть свою душу высокому искусству! Естественно, гораздо проще было бы намалевать привычные сюжетики и прочий лубок. Вот такой ракурс был бы понятен недалекому большинству и принят им. Да что говорить! – Александр Воротников махнул рукой. – Веками подлинных художников никто не признавал!
Кажется, живописец уже выдохся, произнеся свой эмоциональный спич. Пора расспросить его по-настоящему.
– Александр Николаевич, скажите, что вы делали позавчера примерно около шести часов вечера и позже? – спросила я.
– Вы, значит, продолжаете меня подозревать? Ладно, я отвечу на ваш вопрос! Я работал над своими картинами вот здесь, в мастерской. А потом пошел к себе домой, – ответил Воротников.
– Во сколько это было? Во сколько часов вы пришли из мастерской домой? – уточнила я.
– Э… примерно часов в девять вечера. Или около того, – последовал ответ.
– После девяти часов вечера вы еще куда-нибудь выходили из дома? – продолжила я допрос.
– Нет, я никуда больше не выходил, – ответил художник.
– Кто-то может подтвердить, что вы действительно оставались дома? – тут же спросила я.
– Значит, все-таки продолжаете меня подозревать! Значит, вы не верите мне на слово и требуете, чтобы я назвал тех, кто может подтвердить мои слова? – снова начал заводиться Воротников.
– Да, Александр Николаевич, это было бы очень кстати, – сказала я.
– О господи! – мужчина схватился за свою шевелюру. – Сейчас я вам назову своих свидетелей, сейчас. В общем, когда я пришел домой, меня к себе в гости позвал сосед. Он живет этажом ниже, прямо подо мной. Он отмечал свой юбилей. Вот, значит, пришел я к нему, ну а потом, как водится на таких мероприятиях, – выпивка, гулянка и все далее по списку. Я себя не отношу к алкоголикам, но раз такое дело, то… ведь юбилеи отмечают не каждый день. Ну и вот, был я у соседа чуть ли не до часу ночи. Никуда не выходил, это все гости могут подтвердить, да и сам хозяин – тоже. Пойдемте прямо вот сию минуту ко мне домой, и вам подтвердят мое алиби, – сказал Александр Воротников.
– Хорошо, пойдемте, – согласилась я.
Художник позвонил в дверь на третьем этаже, и ее очень быстро открыли.
– А, Саша, это ты! Проходи, дорогой! Всегда рад поговорить с тобой за жизнь, – радушно пригласил Воротникова высокий мужчина лет пятидесяти.
– Я в общем-то по делу пришел, Михаил Борисыч. Требуется, чтобы ты подтвердил, что я позавчера на твоем юбилее был и никуда до часу ночи не отлучался, – сказал Александр Воротников.
– А что случилось-то? – недоуменно спросил юбиляр.
– Так вот, как раз позавчера был убит один мужчина, и частный детектив, – Воротников кивнул на меня, – хочет удостовериться, что я его не убивал.
– Подожди-ка, Саша, чего-то я не понял… так это тебя, что ли, считают убийцей? – спросил сосед Александра.
– Ну да. Видишь, как легко приклеивают ярлыки? Одно слово, и ты уже убийца! – с обидой воскликнул Воротников.
– Девушка! – Михаил Борисович повернулся ко мне. – Да какой из Саши убийца? Ну что вы в самом-то деле? Из него убийца как из меня балерина, ей-богу! И потом, мы же позавчера на самом деле просидели почти всю ночь. Саша, правда, раньше всех ушел, а мы еще продолжали. Давайте мы сейчас все дружно пойдем в полицию и подтвердим, что Саша никуда не выходил. Я и гостей своих могу обзвонить, чтобы они тоже пришли. Для массовости, значит.
В общем-то я уже и сама понимала, что вряд ли Александр Воротников мог убить Владислава Митропольского. Во-первых, у художника имеются свидетели. Во-вторых, Воротников был уже, надо полагать, в хорошем подпитии. Не мог он нанести в таком состоянии смертельный удар. Наконец, хромота художника тоже исключала его причастность к убийству Владислава Митропольского.
Я вышла из подъезда. Поеду-ка я теперь в управление полиции. Надеюсь, что Кирьянов уже у себя в кабинете.
Да, Владимир сидел за столом и что-то писал.
– Привет, Киря, – поздоровалась я, входя в кабинет.
Владимир посмотрел на меня с укором:
– Тань, а если в кабинете был бы кто-то посторонний? А ты меня так фамильярно поприветствовала, непорядок.
– Да ладно тебе! Я же вижу, что в кабинете только ты один. Так что не боись, твоя репутация не пострадает, – ответила я.
– Ладно, проходи, – пригласил Кирьянов.
– Садись, рассказывай, в какое дело уже впряглась. Или еще не впряглась? – поинтересовался Владимир.
– Впряглась, Володь, – призналась я.
Владимир хмыкнул:
– Ну так кто бы сомневался?
– Ну а как было не впрячься? Ранним утром – для меня, естественно, ранним – позвонила Виктория Константиновна Митропольская и сказала, что позавчера убили ее сына, владельца картинной галереи Владислава Митропольского. Что известно полиции по этому делу? Какие-то наработки уже имеются? – спросила я.
– Пока мало что, Тань, – признался Владимир. – Ну то есть определенную оперативную работу мы проделали, все, что полагается в таких случаях, но… ничего определенного пока не нарыли. А ты свое дознание уже провела?
– Я допросила вдову убитого и его дочь. Вдова сказала, что весь день провела в Аткарске, помогала своей подруге раскрутить косметический салон, а к вечеру они обе приехали в Тарасов и провели несколько часов в ресторане «Звездное небо». Я по горячим следам поехала в это заведение, и управляющий подтвердил, что да, эти дамы действительно дегустировали местную кухню. Вдова объяснила, что была не в курсе, куда мог отправиться ее супруг на ночь глядя, то есть поздним вечером. Насколько я поняла, отношения между супругами в этой семье более чем прохладные. А точнее сказать – равнодушные, живут они как соседи.
– Так, может быть, убийство произошло как раз по причине таких отношений?
– Вполне возможно, Володь, – кивнула я. – Светлана Митропольская, вдова то есть, на мой вопрос о наличии у супруга любовницы сказала, что она, конечно, не стала опускаться до слежки за мужем, но считает, что у Владислава на стороне кто-то есть.
– Ну в принципе вот и повод для убийства, – сказал Кирьянов. – Какая женщина потерпит наличие соперницы, даже если она и утверждает, что ей на это фиолетово? А на самом деле супруга обиделась за измену и решила отомстить. Ведь любовница вполне могла метить на ее место, а это означает, что нужно будет делиться имуществом.
– А еще, если уж принимать во внимание бытовые мотивы, отомстить могла и любовница. Предположим, помимо супруги и любовницы, у Митропольского могла появиться новая пассия. И вот любовница номер один мстит Митропольскому за то, что пренебрег ею, – сказала я.
– Да, тут есть над чем подумать и что проверить, – заметил Владимир.
– Я тоже так считаю и поэтому окончательно не снимаю со Светланы Митропольской подозрения в убийстве Владислава. Неважно, что у нее есть алиби на время совершения преступления. Ей ведь совсем необязательно своими руками убивать неверного мужа. Она вполне могла нанять киллера. А вот дочь Митропольских – Елизавета – рассказала, что незадолго до гибели у ее отца вышел конфликт с одним художником. Владислав Митропольский отказался выставлять в своей картинной галерее картины этого живописца. Мог ли этот инцидент послужить причиной убийства? Я сочла, что да, вполне. Поэтому я отправилась к этому художнику.
– И что ты выяснила, Тань? – с интересом спросил Кирьянов.
– Да опять пустышка, Володь. У живописца есть алиби: приблизительно в то время, когда было совершено преступление, художник находился у соседа на праздновании юбилея. Сосед уверенно подтвердил этот факт, – сказала я.
– А какие еще версии у тебя есть, Тань? – спросил Владимир.
– Ну, помимо бытовой и производственной причин, могут быть, например, связи с криминальными элементами. Где-то кому-то Владислав Митропольский перешел, что называется, дорогу, вот его и наказали. Возможна также и конкуренция. Хотя в Тарасове он вроде бы один владеет картинной галереей. Все это, конечно, необходимо будет проверять и перепроверять, – сказала я.
– Да, работы непочатый край. Наши ребята вот излазили практически весь сквер, в котором произошло убийство.
– Что, прямо так и лазали? – спросила я.
– А ты как думала? Так и лазали, практически по-пластунски обследовали каждый квадрат территории этого сквера, – сказал Владимир.
– Представляю, что думали об этом проходящие пешеходы и проезжающие мимо автомобилисты, – заметила я.
– Ну, так они же представляют себе работу оперативника по-киношному, не иначе. А в кино кто будет носом землю рыть? Это же некинематографично, неэстетично, да и вообще – нудно и пресно.
– Да, я согласна с тобой, Володь, – кивнула я. – Кроме того, ведь заранее и не знаешь, что именно требуется найти. Ну, то есть первоначально ведь непонятно, имеет та или иная находка отношение к совершенному преступлению или нет. А как обстоят дела со свидетелями? – спросила я.
– Каких свидетелей ты имеешь в виду, Тань? – спросил Кирьянов.
– Ну, так ведь есть же собачники, просто жильцы, которые привыкли перед сном совершать вечерний променад. Наконец, кто-то мог возвращаться этим сквером с работы или откуда-то еще, – пояснила я и добавила: – Ты же знаешь, Володь, что порой один-единственный прохожий может направить расследование в нужное и правильное русло.
– Конечно, Тань, – согласился со мной Кирьянов.
Я подумала, что мне необходимо самой осмотреть место, в котором произошло убийство Владислава Митропольского.
Я попрощалась с Кирьяновым и, выйдя из управления полиции, поехала.
Вот он, сквер имени Марины Расковой. То место, где преступник или преступники убили Владислава Митропольского.
Я принялась медленно идти вдоль кустарника по той аллее, где нашли владельца картинной галереи. Внимательно вглядываясь в растущую траву, я старалась не пропустить ничего из того, что могло дать подсказку для расследования. Конечно, рассчитывать спустя двое суток на то, что осмотр может дать какие-то важные или просто заслуживающие внимания факты, не приходилось. Ведь сколько здесь уже с тех пор людей прошло. Попробуй теперь отличи, был ли, скажем, окурок позавчерашним или он был выброшен день назад. И что он может дать в плане идентификации? Это ведь только в книгах и кино частный детектив, едва найдя окурок, тут же вычисляет преступника. В жизни же все гораздо сложнее, такой трюк никак не получится провернуть.
Я продолжала обследовать кустарник сначала на одной стороне аллеи, затем перешла на другую. Никаких предметов, которые свидетельствовали бы о том, что здесь было совершено преступление, я не обнаружила. Хотя чего, собственно, я ожидала? Я же толком и не знала, что ищу. Так только, могла предполагать, что, возможно, из кармана жертвы выпадет клочок бумаги или же оторвется пуговица и упадет на траву. Ну, или еще что-то в этом роде.
Кроме того, мне не давал покоя вопрос: куда делась машина Владислава Митропольского? Ведь он явно не пешком пришел в этот сквер. Между тем оперативники никакой машины не обнаружили.
Так… В принципе я гуляю здесь примерно в то же время, в которое, судя по всему, был убит Митропольский. А значит, мне может и повезти встретить таких же гуляющих. Люди – рабы своих привычек. И если местные жители имеют привычку выбираться в сквер по вечерам, то они стараются делать это каждый день.
В общем, я занялась опросом людей, сидевших на немногочисленных лавочках, прохаживающихся под ручку или выгуливающих собак. Все разговоры звучали примерно так:
– Простите, вы каждый день здесь гуляете?
– Ну да… стараюсь, а в чем дело?
– А два дня назад были?
– Был. Так в чем дело-то, девушка?
– В тот день произошло убийство. Я занимаюсь его расследованием и пытаюсь выяснить, видел ли кто-либо хоть что-то.
Обычно после этого мой собеседник старательно рылся в памяти, после чего с тяжким вздохом признавался, что все было как обычно и ничего настораживающего он или она не заметили.
И только на седьмом человеке мне повезло. Это была женщина пенсионного возраста. Невысокого роста, худощавая, в спортивном костюме, она подошла ко мне и, словно извиняясь, проговорила:
– Я прошу прощения, наверное, я лезу не в свое дело. Я случайно услышала, о чем вы расспрашивали эту пару, – она кивнула на моих предыдущих собеседников – мужа с женой предпенсионного возраста, – но дело в том, что в тот вечер я, как всегда, прогуливалась перед сном и увидела их…
– Кого вы увидели? – быстро спросила я.
«Неужели мне все-таки повезло и отыскался свидетель преступления»? – подумала я, а вслух сказала:
– Да, я действительно расследую убийство, которое произошло здесь позавчера. Я – частный детектив. А вы, надо полагать, видели, как убивали этого мужчину? – спросила я.
– Нет, этого я не видела, я была довольно далеко, но…
– Расскажите все, что вы видели, – попросила я.
– Да я и видела-то очень немногое. Сначала двое под руки повели мужчину. Точнее сказать, они его поволокли через аллею вон в тот кустарник. А потом они вернулись, но уже вдвоем, сели в автомобиль и уехали. Я тогда ни о чем таком плохом и не подумала. Откуда же я могла знать…
«Значит, преступников было двое. Они отвели Владислава Митропольского в кустарник, бросили его там, а сами угнали его машину. Это что тогда получается? Что убийство было совершено ради того, чтобы завладеть машиной?»
– Скажите, – обратилась я к женщине, – а вы смогли бы описать внешность тех мужчин?
– Нет, не смогла бы. Ведь было уже темно, да я и не приглядывалась особо. Ну идут себе и идут. Может быть, тот, которого они вели под руки, напился и сам идти не мог? Вот такая мысль у меня мелькнула. К тому же я уже оканчивала свою вечернюю прогулку и торопилась домой, – объяснила женщина.
– Понятно, – сказала я. – Но хотя бы в общих чертах вы что-то можете сказать о тех троих?
– Ну, что я могу сказать… Те, двое, которые вели третьего, были среднего роста, спортивные такие. А тот, которого они вели, был пониже ростом, кажется. А может быть, мне так показалось, потому как он же шел согнувшись.
«Да, конечно, что могла разглядеть в темноте эта женщина? – подумала я. – Однако теперь понятно, что убийц было двое, что они волокли смертельно раненного или уже мертвого Владислава Митропольского, потом бросили его в кустарник, а сами спокойно укатили на его машине. Кстати…»
– А что за машина была, не заметили?
– Я в них не разбираюсь, – извиняющимся тоном проговорила она. – Но машина была белая, ну и такая… мордастая что ли, а сзади скошена. Не было вот такого, – она ладонью обрисовала в воздухе линии багажника какого-нибудь старенького «жигуленка». В принципе машина может быть и «Ниссаном» – помнится, у Митропольского была именно эта марка. А значит, мое предположение о том, что убийцы угнали авто своей жертвы, вполне имеет право на существование.
Я поблагодарила женщину за информацию и прошлась еще по парку. Но более мне не повезло. Тогда я отправилась в том направлении, в котором преступники волокли Владислава Митропольского. Да, вот в этом месте трава примята, очевидно, под тяжестью тела. Здесь же видны и бурые следы крови. И не затоптали все это окончательно только благодаря тому, что это газон, трава успела пожухнуть, став более твердой, а криминалисты проявили не всегда свойственную им аккуратность.
Стало быть, все дело заключается в простом угоне машины? А если тут кроется что-то еще? Если убийцы, угнав машину жертвы, ставили перед собой цель направить следствие по ложному пути?
Я вернулась к своей припаркованной машине, открыла дверцу и села на водительское место. Из своей сумки я достала сотовый и приняла решение позвонить моему давнему другу Гарику Папазяну. Этот полицейский уже давно и безнадежно подбивал ко мне клинья в надежде затащить в постель, но я каждый раз элегантно его кидала.
Набрав номер Гарика, я принялась ждать. Наконец в трубке послышалось его традиционное:
– Алло, Папазян у телефона.
– Алло, Гарик, это я, Таня.
– О! Таня-джан! Цветок моего сердца, мелодия моей души!
Ну, началось! Гарик в своем репертуаре.
– Гарик, – прервала я его излияния, – ты мне очень нужен, дело в том…
Но Папазян не был бы самим собой, если бы не вставил еще парочку своих цветистых комплиментов. Но я тут же их пресекла:
– Гарик, послушай, у меня очень серьезное и срочное дело!
– Слушаю тебя, Таня, – Папазян вмиг посерьезнел.
– Мне необходимо разузнать насчет угнанного «Ниссана» белого цвета, номерной знак…
– Сделаю, Танэчка! Только…
– Что «только», Гарик? – строго спросила я, прекрасно понимая, что означает это «только».
– Только что я получу взамен, а, Таня-джан? – с надеждой в голосе спросил Папазян.
– Ну… ты сначала узнай насчет машины, а потом видно будет, – обтекаемо ответила я.
Я нажала на отбой. Но уже через пятнадцать минут мой сотовый запиликал.
– Алло, – сказала я.
– Таня-джан, твое задание выполнено! – гордо произнес Гарик.
– Да? Белый «Ниссан» нашелся? – спросила я.
– Он «проявился» в гараже некоего Рашида, скажем так, – ответил Папазян.
– А кто он такой, этот Рашид? – спросила я.
– Рашид – перекупщик краденых машин, он потом их перепродает, – объяснил Гарик.
– Как его найти, этого Рашида? – спросила я.
– Гараж Рашида находится на Новомосковском шоссе. Вторые ворота от начала. Ворота покрашены синей краской. Напротив этого гаража находится колонка с водой, – дал ориентировку Папазян.
– Колонка с водой? – переспросила я. – А это точно? Просто я имею в виду, разве сейчас еще остались колонки? Давно во всех домах имеется водопровод.
– Во всех, да не во всех, – возразил Гарик. – Там частный сектор, Танэчка.
– Поняла. А этот Рашид, он что из себя представляет? – спросила я.
– Мой человечек сказал, что Рашид является выходцем то ли из Дагестана, то ли из Осетии. Но он давно уже проживает у нас. Официально он – хозяин авторемонтной мастерской.
– А неофициально? – решила я уточнить.
– А неофициально является перекупщиком угнанных машин. Перепродает их, одним словом. Кстати, вот этот самый «Ниссан» в самое ближайшее время будет выставлен на торг, – сказал Папазян.
«Вот оно что, значит, убийство Владислава Митропольского действительно связано с угоном машины? – подумала я. – С другой стороны, «Ниссан» – не самая дорогая марка. Было бы с чем возиться! Вряд ли ради такого авто будут убивать человека. С другой стороны, чего только не случается…»
– Таня, ты меня слушаешь? – спросил Гарик.
– Да, конечно, Гарик, слушаю. И – спасибо тебе большое за эту информацию, – поблагодарила я.
– Как «спасибо»?! Только «спасибо», и больше ничего?! – жалобным тоном проговорил Папазян.
– Гарик, некогда мне сейчас с тобой разговаривать. Нужно дело делать! Куй железо, пока горячо. Слышал такую поговорку? Вот и…
– Но ты же обещала! Обещала, что отблагодаришь меня! Как же так…
– Потом, Гарик, все потом. Сочтемся как-нибудь.
Я нажала на отбой, чтобы прекратить возмущенные реплики в очередной раз оставленного с носом Папазяна.
Заведя мотор, я поехала на Новомосковское шоссе. Гараж Рашида я отыскала довольно быстро. Сначала показалась колонка – тот опознавательный знак, о котором упомянул Гарик. А вот и синие ворота, они очень кстати были распахнуты, словно приглашая зайти. Поэтому я въехала на территорию двора, в котором находился гараж Рашида, не встречая никаких препятствий.
Сам гараж был не очень длинным, он включал в себя всего две секции. Двери одной из них были немного приоткрыты. Чуть поодаль я увидела двух мужчин. Одному из них на вид можно было дать лет двадцать семь или чуть больше. Возраст другого мужчины приближался годам к сорока. Мужчины то и дело смотрели на ворота, скорее всего, они кого-то ожидали.
Когда эти двое увидели меня, то старший быстро подошел ко мне и замахал руками:
– Мы сегодня не работаем, мастерская закрыта.
– Но мне необходимо сегодня! Завтра будет слишком поздно! – воскликнула я.
– Не работаем! Я же сказал, девушка, – непреклонно заявил мужчина.
– Послушайте, мне просто необходима ваша помощь! У меня не работают тормоза! Вот прямо сейчас я едва не попала в аварию! Еще чуть-чуть – и все! Я же разобьюсь насмерть и других за собой утащу! Помогите мне! – изображая отчаяние, восклицала я.
Мужчина, подумав с минуту, сказал:
– Если вы готовы ждать, то мы можем посмотреть вашу машину.
– Есть у меня время, есть! – радостно закричала я. – Я готова ждать сколько угодно.
– Рашид, – позвал мужчину молодой парень, – но ведь… ты что, забыл, что ли?
– Ничего я не забыл, посмотрим, но не сейчас. Она же согласилась подождать. И вообще, Алихан, – я здесь главный, и решения тоже принимаю я! – твердо заявил Рашид.
– Понял, понял, – заискивающим тоном проговорил парень.
– А вы поставьте свою машину в ту сторону, – обратился Рашид ко мне.
Я проследила за направлением его руки, которой он указал, куда мне следует отогнать свою машину, и выполнила все в точности согласно распоряжению хозяина автомастерской. Боковым зрением я наблюдала за Алиханом и Рашидом, однако мужчина и парень молчали и только внимательно смотрели на ворота, как будто кого-то ожидали. Во всяком случае, на меня они не обращали внимания.
Насколько я успела заметить, на территории авторемонтной мастерской, кроме этих двоих, больше никого не было. Было тихо, никаких разговоров я не слышала.
Прошло буквально минут пять, и тут на территории авторемонтной мастерской показался высокий и худой молодой человек в синих джинсах и такого же цвета куртке. Он шел очень быстро, практически бежал.
Парень, заметив меня, тут же подбежал к Рашиду и что-то взволнованно сказал, вытянув руку в мою сторону. Однако Рашид похлопал его по плечу, что-то проговаривая, – наверное, успокаивал.
Парень кивнул и уже более степенной походкой пошел за ворота. Почти сразу же взревел мотор, и в поле моего зрения появился синий «Вольво». Я обратила внимание, что водитель восседал за рулем в полном одиночестве. Пассажиров в машине не было.
Машина поехала прямиком к Рашиду, а затем водитель направил свое транспортное средство как раз в ту секцию, около которой находился владелец автомастерской. Рашид внимательным взглядом обозрел свою территорию. Затем, удостоверившись, что ничего и никого подозрительного нет, сделал шаг и исчез в глубинах секции гаража, одновременно закрывая входную дверь.
Я, не тратя ни секунды времени, быстро покинула свою машину и побежала к воротам. Они были самой простой конструкции, то есть запирались на брус. Он был стальной, массивный и, надо полагать, тяжелый. Но самое главное – это то, что закрыть ворота можно было, просто прилагая определенную силу. Не было необходимости возиться с навороченными замками. Это обстоятельство значительно упрощало задачу.
Я стала двигать брус в сторону. Да, конечно, это было тяжело, но выполнимо. Но вот незадача: при движении брус издавал вполне слышимые звуки, которые мог услышать кто-то, кто в данный момент находился в секции.
Сдвинув задвижку до упора, я осталась стоять на месте, около ворот. Необходимо было удостовериться, привлекла ли я чье-то внимание или же мне повезло и мои манипуляции с воротами остались незамеченными.
Нет! Шум все-таки привлек внимание Алихана. Он, выглянув из гаражной секции и увидев закрытые ворота, тут же направился в мою сторону.
– Ты это чего тут делаешь? Чего ворота закрыла? Кто ты какая вообще? Приехала не вовремя, да еще и ведет себя как будто хозяйка! – возмущенно вопрошал парень.
– А ты чего тут голос повышаешь? Ты ведь тоже не хозяин здесь, так что молчи в тряпочку! – не осталась я в долгу.
– Да я… сейчас пойду к Рашиду и…
Алихан и в самом деле повернулся с намерением доложить обо всем владельцу автомастерской, но я тут же пресекла его попытку. Поймав парня за левое предплечье, я развернула его к себе и задала вопрос:
– Кто эти, что приехали на «Вольво»?
Алихан молча попытался освободиться от моего захвата, но тщетно.
– Долго будешь молчать? – грозно спросила я и посильнее сжала предплечье парня.
– Ты чего делаешь?! – вскричал Алихан. – Ты же мне руку вывернешь!
– И выверну, если не будешь отвечать на мои вопросы, – пообещала я.
Алихан со страхом посмотрел на меня:
– Ты сама-то кто? Эта… киллер, что ли? Ты приехала всех нас убивать, да? Прикинулась, что у тебя тормоза отказали, а сама…
– Молчи уже! Киллер! Надо же такое придумать! Киллеры – это те, кто только что приехал! Вот они убивают людей, как мух, а их машины продают твоему хозяину Рашиду! Понял ты теперь? – объяснила я полуживому от страха парню.
– А ты… а вы…
Бледный Алихан запинался и заикался на каждом слове, но так и не выдавил из себя ничего путного.
– А я приехала их ловить! Ты будешь стоять здесь, вот на этом самом месте и караулить, чтобы никто из них не сбежал. Да не вздумай сам драпануть! И не дай тебе бог заорать, я тебя пристрелю своими же руками! – пригрозила я.
Я выразительно похлопала себя по заднему карману джинсов, как будто у меня и в самом деле находился там «кольт» на манер американских ковбоев. Сделав необходимые внушения, я направилась к секции гаража, в которой сейчас находились Рашид и приезжие.
Дверь в эту секцию была закрыта неплотно. Поэтому, подойдя к ней и остановившись на некотором расстоянии, я решила сначала рассмотреть, что находится внутри ее. Помещение гаражной секции было довольно вместительным. Кроме синего «Вольво», на котором приехали долговязый парень с водителем, я увидела «Ниссан» белого цвета. Так это же машина Владислава Митропольского! Номера совпадают!
Между тем водитель «Вольво» – лысый коренастый мужчина средних лет – и его пассажир стояли рядом с Рашидом и о чем-то тихо переговаривались. Я прислушалась, до меня донеслись слова о каком-то торге. Наверное, они договаривались о цене. Ситуация, скорее всего, говорила о том, что приехавшие предлагали Рашиду свой товар. Не «Вольво» ли синего цвета, машину, на которой они приехали? А что же в таком случае делал в гараже «Ниссан» Владислава Митропольского? Или угонщики уже продали «Ниссан», а по поводу «Вольво» они еще только договариваются?
Я поняла, что необходимо действовать, и как можно скорее. Ведь я не была уверена, что Алихан будет паинькой и исполнит все, как я ему велела. Он вполне может поднять тревогу, а численный перевес был на стороне владельца авторемонтной мастерской и его гостей.
Я настежь распахнула ворота гаражной секции и громко крикнула:
– Всем оставаться на своих местах! Отдел противодействия контртеррористической угрозе!
Рашид, долговязый парень и лысый водитель сначала застыли на месте, а потом медленно повернулись ко мне лицом. Пару или тройку секунд они действительно стояли на месте, выполняя мой приказ. Однако, придя в себя, сначала водитель, а вслед за ним и долговязый парень бросились в «Вольво». Лысый ударил по газам, и «Вольво», набирая скорость, устремился из гаража.
Упускать угонщиков было нельзя ни под каким видом. Это был, пожалуй, единственный шанс выйти на убийц Владислава Митропольского. А что, если эти двое и есть преступники, которые убили Митропольского? Их необходимо было задержать любыми способами. Ни в коем случае они не должны покинуть автомастерскую Рашида. Ворота были закрыты на стальной брус, но для двух мужиков – это не преграда. Вдвоем они могли легко отодвинуть брус и рвануть на все четыре стороны. И где их потом искать?
Недолго думая, я выхватила из кармана джинсов острый диск и метнула в переднее колесо «Вольво». Послышался свист выходящего воздуха. Машина тут же остановилась, а лысый выкрикнул поток семиэтажного мата и выпрыгнул из машины. Долговязый парень пока сидел внутри. Очевидно, он думал, что можно предпринять в сложившейся ситуации, когда на трех колесах уже далеко не уедешь. Да и близко – тоже.
В этот момент лысый водитель направил в мою сторону. В правой руке у него что-то блеснуло. Нож! Не тот ли это нож, которым была нанесена смертельная рана Владиславу Митропольскому?
Я предупредила выпад лысого мужика, раскрутившись в воздухе и нанеся свой коронный удар. В результате нож выпал из руки водилы, а я решила нанести ему еще несколько ударов, чтобы окончательно вывести его из строя. В итоге лысый рухнул навзничь и раскинул в стороны руки.
Я достала пакет и положила туда выпавший нож, предварительно обернув свою руку носовым платком. Теперь – слово за экспертами.
Я окинула взглядом поле боя, в которое превратилась одна из секций гаража. Рашид забился в самый дальний угол помещения. Он явно был смертельно напуган, пожалуй, еще больше, чем его помощник Алихан. Кстати, не мешало бы проверить и самого Алихана, чем он там занимается.
Я прошла к воротам гаражной секции и посмотрела на территорию авторемонтной мастерской. Алихан, как я ему и приказала, находился у ворот. Молодец, послушный мальчик оказался!
Теперь мне необходимо сосредоточиться на угонщиках. Я посмотрела на лысого водителя. Он до сих пор был без сознания, но оно скоро к нему возвратится. Поэтому нужно принять меры безопасности. Я достала моток крепкой веревки – она у меня всегда под рукой – и связала лысого. Теперь следует заняться долговязым парнем.
Я подошла к «Вольво». Долговязый, словно в прострации, сидел рядом с водительским местом.
– Тебе еще не надоело тут отсвечивать? – спросила я. – Вылезай давай, составишь компанию своему подельнику.
Долговязый злобно посмотрел на меня и вышел из машины.
– А ты кто такая? – спросил парень. – Чего тут раскомандовалась?
– У тебя разрешения забыла спросить! – ответила я. – Ты чем слушал? Могу повторить для тех, у кого проблемы со слухом. Я из отдела по предотвращению террора! В общем, отвечай, зачем ты и лысый приехали к Рашиду? – потребовала я.
– Да… в натуре, приехали ремонтик забабахать, че. Зачем же еще катаются по мастерским, в натуре?
– Кончай мне мозги пудрить! Отвечай, зачем вы приперлись к Рашиду! Не испытывай мое терпение! – заорала я.
– А это… если я все расскажу, ты меня отпустишь? – с надеждой спросил парень.
– Так ты еще и торговаться вздумал? Ты сначала давай рассказывай все без утайки, а я еще подумаю, – ответила я.