Колизион. Шатер отверженных - читать онлайн

Глава 2

После встречи с Капюшоном у Тины было подозрительно хорошее настроение, и Кирюше это не нравилось. Он был уверен, что чем лучше здесь Тине, тем хуже где-то там Кристине.

После обрывка загадочного разговора, который ему удалось подслушать на автобусной остановке, Кирюша понял, что у него набралось слишком много непонятных и загадочных данных, их нужно, во-первых, не забыть, а во-вторых, как-то систематизировать; возможно, тогда они обретут хоть какой-то смысл.

Решив, что лучше всего с обеими задачами справится шариковая ручка, Кирюша взял из аккуратной стопочки на полке тетрадь в клеточку. На обложке были нарисованы гоночные машинки, одна красная, с желтыми полосами, а другая синяя, с белыми ромбами на дверцах. Вытянутые фары красной машины казались прищуренными глазами, отчего сам автомобиль выглядел этаким хитрецом…

Поймав себя на том, что его мысли, как обычно, уходят куда-то в сторону, в бесконечное разглядывание деталей, Кирюша заставил себя сосредоточиться и вспомнить, зачем он взял тетрадь, а то так он и простоит с ней два часа, глядя на обложку. Записи. Записи о Тине. Чтобы не забыть. И чтобы, возможно, понять, что происходит.

Кирюша прислушался к доносящимся из квартиры звукам. Мама чем-то деловито гремела на кухне, отца, как обычно, не было, а Тина еще не вернулась из школы. Прекрасно, ему никто не помешает.

Открыв тетрадь на первой странице, Кирюша занес над ней ручку и задумался: с чего бы начать? Вопрос оказался неожиданно сложным. Записать сначала про то, как Тина стояла, качаясь, на перилах балкона? Как говорила с какой-то голограммой на кухне? Как бегала, словно большой паук, в подвале возле разведенного костра? Как называет его Кириллом, а не Кирюшей? Как стала по-другому одеваться? Как говорила с Капюшоном? А может, сначала записать, как Кристина пришла домой, когда там уже была Тина, но мама ее не увидела? Или лучше сначала записать новые непонятные слова, которые он от нее услышал? Фамильяры, яггер…

В конце концов Кирюша пришел к выводу, что начать надо с самого начала. И он записал: «Все началось, когда Кристина пошла со мной в цирк, который приехал к нам в город».

Кристина обернулась, пытаясь понять, к кому обращены слова незнакомки, и увидела, как между разбросанными по дороге и обочине машинами «Колизиона» к ним быстро шел Мануэль.

«Откуда она его знает?» – удивилась Кристина, краем глаза замечая, что вот теперь из автобусов и трейлеров «Колизиона» начали появляться люди.

Мануэль подошел к женщине и остановился на расстоянии вытянутой руки.

– Ронда, – сдержанно кивнул он.

– Как сухо и официально, – с легкой усмешкой ответила женщина, подходя ближе к Мануэлю. – Словно нас ничего и не связывает.

Теперь, когда Ронда вышла из слепящих лучей фар, превращавших ее в черный силуэт, Кристина сумела рассмотреть детали. Дерзкое каре темных волос, стройная фигура затянута в черный комбинезон, поверх накинут длинный, до пят, плащ, массивный ремень на талии, а на нем… да, это были самые настоящие ножны, длинные и немного изогнутые! У нее что, там и правда сабля? Как у пирата? А еще у женщины были яркие черные глаза и улыбка, обращенная к Мануэлю, – вроде бы и слабая, но при этом обладающая силой, которая может сшибить с ног. Красивая, опасная и уверенная в себе женщина, и она сразу же вызвала почти непроизвольное восхищение – Кристина сама всегда хотела быть такой же.

Неуловимым движением руки Ронда извлекла саблю из ножен, и, прежде чем Кристина успела вздохнуть, острие оружия оказалось под подбородком Мануэля. Женщина потянула клинок на себя, и Мануэль послушно последовал за ним – пока не придвинулся к Ронде почти вплотную. Еще одно неуловимое глазу движение – и сабля исчезла, а воздушный гимнаст оказался в объятиях женщины. Та легко коснулась его щеки губами, и, хотя по всем формальным признакам это был совершенно невинный поцелуй, градус его чувственности зашкаливал.

Кристина с неудовольствием отметила, что Мануэль вовсе не был пассивной жертвой этого странного проявления чувств; он и сам обнял Ронду в ответ, тоже поцеловал в щеку и еще некоторое время держал за плечи, глядя в лицо, прежде чем отпустить.

Что-то очень неприятное шевельнулось в душе, и Кристина поняла: это некрасивое чувство было ревностью.

– А они, кажется, хорошо знакомы, – заметил кто-то позади, и Кристина вздрогнула.

Оказалось, что к ней бесшумно подошел Фьор, и теперь он с интересом наблюдал за разворачивающейся картиной.

– Похоже на то, – отозвалась Кристина, стараясь, чтобы голос не выдавал ее эмоции.

Так вот как чувствует себя Джада всякий раз, когда видит ее с Мануэлем! В этот миг Кристина почти посочувствовала своей соседке…

Джада! Кристина едва не хлопнула ладонью по лбу! Джада же ранена! Ей нужна помощь!

– У нас есть врач? – спросила Кристина Фьора.

– В цирке не болеют, – рассеянно отозвался фаерщик, продолжая наблюдать за Мануэлем и женщиной по имени Ронда.

Кристина даже не успела удивиться этой прошедшей мимо нее информации, которую Фьор выдал столь будничным тоном, словно речь шла о чем-то совершенно тривиальном.

– А если кто-то получил травму? Или ранен?

– Кто ранен? – тут же насторожился фаерщик.

– Джада.

– Канатоходец, – ответил Фьор. – В прежней жизни он был врачом.

Кристина вызвала в памяти образ канатоходца: невысокий, округлый добродушный мужчина средних лет, чем-то неуловимо напоминающий ей Карлсона. В повседневной жизни, без костюма и грима, он максимально не походил на человека, который может ходить по канату. А вот представить его себе в белом халате среди больничных стен как раз было очень легко.

– Где он? – спросила Кристина. Она не собиралась оставаться тут и продолжать смотреть на то, как Мануэль любезничает с какой-то пираткой… Подумать только, а она ею еще восхищалась!

Тут рассеченную светом фар темноту прорезал громкий голос Кабара:

– Что происходит? Вы кто такие? Какого черта вы перекрыли дорогу посреди ночи? Совсем с ума сошли? Мы едва избежали аварии!

– Кабар, – прервал поток возмущения Мануэль, – это «Обскурион». Мой… бывший цирк.

«Его бывший цирк?!» – ахнула про себя Кристина. Тот самый цирк, который выбросил его? Цирк, в котором отказываются от своих? Она уже не хотела иметь с ним ничего общего! Но почему Мануэль не послал их подальше, как только увидел, а, напротив, позволяет себя обнимать и целовать?

– Мэнни, – женщина снисходительно, словно взрослый ребенка, похлопала гимнаста по руке, – я сама.

«Мэнни», – отметила Кристина. Какая своеобразная уменьшительно-ласкательная вариация имени Мануэль! Вот только в том, как женщина его произнесла, было куда больше уменьшительного, чем ласкательного, и потому прозвучало это скорее уничижительно. Мануэль никак не проявил своих чувств, но по каким-то мелким, почти незаметным признакам Кристине показалось, что он не в восторге от этого обращения.

– Доброе утро, – поприветствовала женщина Кабара. – Меня зовут Ронда. От имени «Обскуриона» приношу свои извинения, мы не собирались становиться причиной аварии. Именно для этого мы и оставили фары включенными; нас было крайне трудно не заметить. И сейчас не середина ночи, а уже шесть утра.

Ронда говорила вроде бы вежливо и с улыбкой, и тем не менее в ее словах ощущалась стальная твердость, а извинение она явно было неискренним, оно прозвучало ничего не значащей формальностью.

Кристина задумалась, угадала ли Ронда, что с Кабаром нужно говорить только с позиции силы, если хочешь получить его уважение, или же она со всеми так общалась. Как бы то ни было, она выбрала единственно верный тон, который тут же заставил Кабара сбавить обороты.

– Да, но зачем было дорогу перекрывать? – намного тише и уже совсем не воинственно пробурчал он и, не дожидаясь ответа, продолжил – с ноткой хвастливого самолюбования: – Я Кабар. Директор «Колизиона».

– Директор, вы подумайте! – тихо фыркнул стоявший рядом Фьор.

Кристина усмехнулась в ответ и краем глаза заметила, что вышедшие из трейлеров и автобусов «Колизиона» циркачи подтягивались поближе; всем было интересно узнать, что происходит, а когда стало ясно, что никаких мистических чудовищ вроде гончих в округе нет, любопытство пересилило страх.

– Приятно познакомиться, – кивнула Ронда.

– И мне, – ответил Кабар с откровенно многозначительной интонацией и окинул Ронду с ног до головы таким выразительным взглядом, что Кристина невольно закатила глаза.

– Вау, да он у нас просто мастер подкатов! Пикапер высшего разряда! – насмешливо протянул Фьор, и Кристина снова усмехнулась. Да уж, Кабар флиртовал с деликатностью топора. Хотя, наверное, ему никогда и не приходилось прилагать слишком много усилий, чтобы очаровать понравившуюся ему девушку; если абстрагироваться от характера и смотреть только на внешность, метатель ножей был привлекательным мужчиной. А при первом знакомстве внешность, тем более такая яркая, часто оказывается очень весомым фактором.

– Раз наши пути таким неожиданным образом пересеклись, может, воспользуемся этой удачей? – продолжал тем временем Кабар. – В конце концов, как часто нам удается встретиться с коллегами?

– Смотря что вы имеете в виду под «воспользоваться», – ответила Ронда, не пытаясь скрыть легкую насмешку, но та совершенно не подействовала на Кабара.

– Узнать друг друга получше, конечно! – воскликнул метатель ножей.

– Вы имеете в виду цирки? – уточнила Ронда.

– Ну разумеется, – с готовностью согласился Кабар. – Начнем с цирков, а там посмотрим.

– Что ж, пожалуй, можно…

– Могу устроить вам тур по «Колизиону», – тут же предложил метатель ножей.

– Не мне, – покачала головой Ронда. – Нашему директору.

– Э… – растерялся Кабар. – Я думал, директор – вы.

– Я всего лишь помощница. А директор… – Ронда оглянулась назад, в темноту, прячущуюся за огнями слепящих фар. – Он как раз к нам идет.

Кристина заметила, как напрягся и начал медленно, незаметно отступать Мануэль, – и настороженно уставилась на черные тени, из которых вот-вот должен был появиться тот, кто когда-то хладнокровно выкинул воздушного гимнаста из цирка.

Вряд ли Кристина могла сказать, какой образ сложился у нее в голове – да и был ли вообще хоть какой-то, – но когда увидела возникшего из темноты мужчину, сразу поняла, что таким директора «Обскуриона» она точно не представляла.

Мужчина был довольно высоким и широкоплечим, с крупной лысой головой, частично прикрытой черным котелком. Как и Ронда, он облачился в черный, похожий на военный комбинезон, а сверху накинул длинный, почти до пола, плащ. Каждый второй его шаг сопровождался тихим, но отчетливым цоканьем тяжелых ботинок по асфальту, словно на одном из каблуков стояла металлическая набойка. Но самыми интересными оказались круглые очки, сидящие так высоко на переносице, что казалось, они практически прилегают к глазам. Кристина сначала подумала, что они солнцезащитные, и удивилась, зачем носить их ночью. Но когда пригляделась, то поняла, что стекла словно составлены из маленьких разноцветных кусочков. Этакие мини-витражи в оправе.

Директор «Обскуриона» еще не дошел до Ронды, а Кабар уже невольно попятился и словно съежился, став чуть меньше своего и без того не слишком высокого роста. Сейчас как никогда прежде метатель ножей напоминал отчаянного хулигана, который вдруг столкнулся с куда более опасным хулиганом и тут же растерял половину своей уверенности в себе.

Остановившись рядом с Рондой, директор несколько долгих мгновений смотрел на смешавшегося Кабара.

– Значит, директор, да? – спросил он. Низкий голос отзывался вибрацией в позвоночнике и заставлял нервничать. Кристина посочувствовала Мануэлю и всем остальным циркачам «Обскуриона»; постоянно находиться рядом с человеком, одно лишь присутствие которого так подавляет и заставляет нервничать, должно быть, очень утомительно.

– Временно исполняющий обязанности, – ответил Кабар, протягивая ладонь для рукопожатия. Он уже успел собраться и снова стал похож на обычного самоуверенного себя, хотя было заметно, что рядом с директором «Обскуриона» ему некомфортно. Но все же Кабар старался; наверное, не хотел ударить в грязь лицом перед циркачами родного «Колизиона». А может, рисовался перед посторонними. – Кабар. Метатель ножей. Приятно познакомиться.

– Временно исполняющий обязанности, – медленно повторил директор «Обскуриона», словно пробуя каждое слово на вкус и демонстративно не замечая протянутой руки. – Как… необычно!

– Да, у нас… были в последнее время трудности, – ответил Кабар, явно не зная, что делать с рукой – продолжать держать или убрать? – А вы… извините, не расслышал ваше имя?

Ронда издала тихий смешок и переглянулась с директором. Тот едва заметно улыбнулся.

– А я его и не говорил, – ответил он.

Кабар наконец уронил руку, перестав надеяться на ответную вежливость.

– Это ваша страшная цирковая тайна? – наконец натужно пошутил он, пытаясь разрядить крайне неловкую обстановку.

– Да нет, почему же. Просто забавная формулировка. Вы не не расслышали мое имя, вы прекрасно знали, что я его не говорил. Почему бы не спросить прямо?

Кристина шумно выдохнула. Это не она разговаривала с директором «Обскуриона», но даже ей стремительно становилось некомфортно от одного лишь наблюдения за беседой со стороны; у нее даже спина вспотела! И впервые за все время Кристина почти посочувствовала Кабару; ему сейчас, наверное, намного хуже!

– Вероятно, ловушка правил вежливости, – спокойно ответил Кабар. Удивительно, но под натиском собеседника он все больше брал себя в руки. – Давайте попробуем еще раз. Кабар. А вы?

– Джордан, – после короткой, но ощутимой паузы ответил директор «Обскуриона».

– Рад знакомству, – кивнул Кабар и продолжил, вызвав у Кристины что-то похожее на уважение своей настойчивостью; она бы на его месте точно не продолжала. – Я – метатель ножей. А вы?

– А я – директор «Обскуриона», – просто ответил Джордан, поднял руку к переносице, снял очки и в упор взглянул на Кабара.

Метатель ножей не удержался и чуть отшатнулся.

Затем Джордан перевел взгляд на мнущегося поодаль Мануэля. Тот вздрогнул.

А потом директор «Обскуриона» прошелся взглядом по всем циркачам «Колизиона».

Когда очередь дошла до нее, Кристина поняла, почему вздрогнул Мануэль и попятился Кабар. Она думала, что глаза Джордана, должно быть, будут сверкать серебристым светом, как глаза циркачей «Колизиона», но глаза под очками-витражами были белесыми и незрячими. Директор «Обскуриона» оказался слепым.

– Не нравится мне этот цирк, – проворчал Фьор, когда Кабар с Джорданом отошли в сторону и стали что-то обсуждать, а всем остальным пришлось мяться на месте, не зная, что делать. – И Джордан мне не нравится. У меня от него мурашки по коже. А этот взгляд… Брр! – передернул он плечами.

– Да уж, очень интересно, как незрячий может управлять цирком, – задумчиво протянула Кристина. – Ты ведь сказал, в цирке не болеют, да? Наверняка и в «Обскурионе» тоже. Но раз так, почему у него тогда такой… изъян?

– По нему и не скажешь, что он слепой. Во всяком случае, двигается и ведет он себя как зрячий, – заметил Фьор.

– Джада! – резко опомнилась Кристина. – Ей же нужен врач! Где живет канатоходец?

Но, как оказалось, с Джадой было все в порядке. Когда Кристина с канатоходцем пришли к трейлеру, гимнастка уже сидела на своей кровати, целая и, похоже, относительно невредимая. Водителя, лежавшего без сознания, когда Кристина уходила, не было; Риона сказала, что он очнулся и ушел к себе. Похоже, все отделались легким испугом, парой мелких порезов и синяками.

Заботы Кристины Джада не оценила и довольно резко заявила, что помощь ей не нужна.

– Извините, – сконфуженно пробормотала Кристина, чувствуя себя неловко за то, что зря потревожила канатоходца.

– Ничего, – ответил тот и как-то так душевно потрепал ее по плечу, что вся неловкость Кристины сразу прошла. Она взглянула в добрые глаза канатоходца и подумала, как повезло с ним его пациентам в той, прежней жизни; когда доктор располагает к себе – это огромное облегчение для больного. И снова сам собой возник тот самый вечный вопрос: как, ну как мог этот врач стать лишним в своей собственной жизни?

Кристина пожала плечами в безмолвном «Подумаешь!», проводила канатоходца из трейлера и осталась снаружи. Вскоре к ней присоединились Риона и с большим интересом выслушала пересказ событий последнего получаса.

– Надо же, другой цирк, – потрясенно покачала головой она. – Нет, я, конечно, слышала. И верила. Но…

Кристина понимающе кивнула. Просто верить и однажды получить подтверждение своей веры – это совсем разные вещи.

– Я пойду посмотрю; ужасно интересно! – решила Риона и быстро ушла.

Кристина огляделась. Ночь отступала, темнота редела под натиском позднего осеннего рассвета. Лес, обрамлявший дорогу с двух сторон, из пугающе-черного превратился в мистически-серый. Черный автокараван «Обскуриона» уже не казался таким угрожающим, хотя все равно никак не походил на цирковой. Людей по-прежнему было не видно; то ли они сами поняли, что никуда прямо сейчас не едут, и пошли досыпать, то ли в ее отсутствие Кабар сообщил им, что они остаются здесь на некоторое время, и все разошлись по своим «домам». В любом случае сейчас это безлюдье не пугало.

После нервной встряски адреналин еще не схлынул, спать совсем не хотелось, и Кристина решила прогуляться вдоль растянувшегося на обочине трассы «Обскуриона»; мрачный автокараван отпугивал и одновременно притягивал.

Черные бока автобусов, трейлеров и грузовиков выглядели совершенно одинаковыми, все двери были закрыты, все стекла – тонированные, что делало бесполезной попытку заглянуть внутрь. Зато те, кто сидел там, могли беспрепятственно смотреть на нее, и от этой мысли Кристина поежилась; внезапно сразу стало казаться, что из-за зеркальной поверхности на нее сейчас пялятся десятки недружелюбных глаз… Воистину воображение – великая вещь! Сам придумаешь – сам испугаешься.

Придя к выводу, что внешний осмотр чужого цирка ничего ей не даст, Кристина решила, что пора возвращаться. Обошла автобус, чтобы обратно идти с другой стороны автокаравана, – и замерла, прижавшись спиной к черному металлическому боку: с другой стороны стояли Кабар с Джорданом.

Если раньше совесть еще попрекала Кристину, когда той доводилось пусть даже и случайно, но подслушивать, о чем говорят циркачи, сейчас она даже не пискнула. Видимо, тоже поняла, что в реалиях этой странной жизни именно так можно получить больше ценной информации.

– …Эти пять звезд наверху афиши? – низкий, отдающийся легкой вибрацией в позвоночнике голос принадлежал Джордану.

– Ну.

– Знаешь, что это такое?

– Никогда не задумывался. Наверное, просто для красоты, – ответил Кабар. – Или это типа какой-то рейтинг? Вроде как звезды у отеля?

– Это уровень сложности города.

– Уровень сложности?

– Я что, недостаточно четко сказал?

– Нет, я просто… удивлен, вот и все.

– Ты никогда не слышал про уровни сложности городов, в которых вам предстоит давать представления?

– Наш прежний директор нам ни о чем таком не рассказывала. Но я подозреваю, она и сама об этом не знала; директор из нее был никудышный. Да и тот, до нее, тоже не лучше. Однажды он вообще…

– О недостатках ваших прежних директоров пожалуйся кому-нибудь другому, – довольно резко оборвал Кабара, севшего на любимого конька, Джордан. – Я сейчас говорю про звезды. Пять звезд означает максимально трудную аудиторию. Я бы спросил, доводилось ли вам уже выступать в таких, но, кажется, я уже знаю ответ – ты ничего не знаешь.

Голос Джордана звучал ровно и невозмутимо, но его слова вселяли тревогу. Хотелось ухватиться за призрачную соломинку сомнений: может, он обманывает и специально нагнетает обстановку? И в то же время Кристина не сомневалась: Джордан говорит правду.

– Черт, – выругался Кабар; он, похоже, тоже сразу поверил услышанному. – А мы, как назло, очень ослаблены.

– Да, одни вы не справитесь, – безжалостно подтвердил Джордан. – Будет удаление, и, скорее всего, не одно.

Кристину прошиб пот. Несколько удалений? Она наверняка будет одной из первых, она же до сих пор так и не выяснила, с каким номером ей выступать! Цирк не будет щадить ее вечно.

«В первую очередь думаешь о своей собственной шкуре, да? – не преминул пнуть ее внутренний голос. – Эгоизм – наше все!»

«Какая мне разница, кто еще удалится, если меня уже так и так не будет?» – парировала Кристина и сосредоточилась на другом интересующем ее разговоре.

– …Предложить вариант, – ухватила она конец фразы Джордана. – В принципе мы можем вам помочь.

– Как?

Ответа не последовало, но зато она отчетливо услышала шумный выдох Кабара. Что происходит? Что сделал Джордан?

Не удержавшись, Кристина осторожно выглянула из-за угла и увидела, что Джордан протянул Кабару какой-то большой лист бумаги. Что это? Хотелось выглянуть еще раз и разглядеть получше, но Кристина понимала, что рискует быть замеченной. Так что лучше потерпеть. Тем более что из дальнейшего разговора, наверное, станет больше понятно.

– Разве такое возможно? – внезапно осипшим голосом спросил Кабар.

– Как видишь, – невозмутимо ответил Джордан.

– Но… как?

– Примерно так же, как и у вас. Вы получаете свою афишу – и едете в указанное место. Мы получаем свою. Вчера мы получили эту афишу.

– Поразительное совпадение, – пробормотал Кабар, и Кристина беззвучно охнула; кажется, она поняла, что за лист бумаги был в руках метателя ножей. Джордан передал ему афишу своего цирка, и та вела их в тот же город, в который направлялся сейчас и «Колизион».

– А что там насчет помощи, о которой вы говорили? – спросил Кабар.

– Мы готовы провести совместное с вами представление, – ответил Джордан.

– Э-э… – замялся метатель ножей, – но мы…

– Мы очень хороши, – перебил его Джордан. – У нас никогда не бывает удалений. Никогда, – подчеркнул он.

– Я даже не знаю, – неуверенно пробормотал Кабар.

– Вы хотите удалений? Конкретно ты – хочешь? – требовательно осведомился Джордан. И, видимо, увидев ответ, продолжил: – Так я и думал. Что ж, тогда решено, мы дадим общее представление. Но за это я потребую с вас плату.

«Вот это я понимаю – навыки ведения переговоров! Высший класс! – усмехнулась про себя Кристина. – Ты еще не решил, нужно ли тебе вообще то, что предлагают, – но уже пожимаешь руку, скрепляя соглашение. А когда тебя ставят перед фактом, что ты теперь еще и должен за услугу, ты просто соглашаешься».

– Какую? – настороженно спросил Кабар.

– Мы заберем с собой двоих ваших артистов, – ответил Джордан.

– Кого? – спросил метатель ножей.

Деловитые нотки в его голосе неприятно царапнули слух. Предложение Кабара не возмутило, он готов торговаться за то, чтобы отдать тех, кого ему не жалко.

– Еще пока не знаю, мне нужно получше присмотреться.

– Мы и так ослаблены, а без двух артистов станем еще уязвимее.

– Что ж, – после паузы ответил Джордан, – полагаю, я могу забрать их не сразу, а через какое-то время, чтобы ты – или настоящий директор, если он у вас появится, – мог найти замену.

Кристине очень хотелось остаться и послушать, о чем разговор пойдет дальше, но боковым зрением она заметила какое-то движение возле одного из автобусов и с сожалением поняла, что не может оставаться здесь дольше: всякому будет очевидно, что она подслушивает, а быть пойманной на этом занятии не хочется. Особенно пойманной Джорданом, от одного только взгляда на мозаичные очки которого становилось не по себе.

Повернувшись спиной к черному автокаравану, Кристина перешла как всегда пустынную трассу, уже даже не задаваясь вопросом о том, где, в каком мире или в каком измерении лежат пустые дороги, по которым они ездят, и направилась к припарковавшемуся чуть поодаль, вдоль обочины на другой стороне, «Колизиону».

Над горизонтом поднималось бледное подобие солнца; белесые лучи не столько рассеивали утренний туман, который каждое утро неизменно укрывал окрестности, сколько меняли его цвет с серого на молочный. На этом фоне яркий, пестрый городок на колесах казался пришельцем, случайно завернувшим сюда из какого-то совсем другого мира.

Кристина бросила взгляд через плечо на припаркованный позади «Обскурион». Черный, мрачный, угрожающий, он подходил этому зыбкому туманному междумирью куда больше, казался увереннее, агрессивнее, сильнее. И предложение Джордана о помощи вдруг показалось рукой, протянутой не чтобы поддержать, а чтобы столкнуть в пропасть.