Глава третья На грузовом причале
– Прямо по дорожке, а на перекрестке – налево, – сказала миссис Пегг. – Немного пройдешь, там как раз будет и почта. А если направо свернуть, выйдешь к заливу. Ступай, оглядись!
Она ободряюще кивнула Анне и вновь скрылась за дверью.
Почту девочка нашла без труда. К ее удивлению, отделение размещалось в коттедже вроде того, где жили Пегги. На стене висел плоский ящик для писем, куда она и опустила открытку. Сделав дело, Анна почувствовала себя вольной пташкой и вернулась на перекресток. Свобода и пустота, как хорошо! Ни с кем не надо говорить, изображать вежливость… беспокоиться ни о чем не нужно…
Кругом было почти совсем безлюдно. Проехал на велосипеде рабочий с фермы, сказал: «Добрый день» – и скрылся прежде, чем она успела удивиться. Анна вприпрыжку направилась короткой дорогой к пристани и скоро увидела впереди длинный узкий залив.
В воздухе пахло солью, с заболоченного противоположного берега доносились крики морских птиц. Несколько небольших кораблей стояли на якоре, слегка покачиваясь, – приливное течение как раз меняло направление. Анне показалось, что дорога привела ее в совершенно иной мир. Это был мир уединения и спокойствия. Море, корабли, птицы… огромное небо над головой…
Она так и подпрыгнула, внезапно услышав детские голоса, громкий смех, возгласы:
– Идем скорей! Ждут ведь!
На углу причала появилась ребячья компания. Пять или шесть разновозрастных мальчиков и девочек, все в темно-синих, «морских», джинсах и свитерах.
Анна мигом напустила на себя чопорный вид, натянула «обычную» физиономию.
Какое счастье – они направлялись вовсе не к ней. Вопя и толкаясь, ребятишки неслись к машине, стоявшей в конце дороги. Подбежав, набились внутрь. Дверцы захлопнулись, автомобиль сдал назад и покатил к перекрестку. Анна успела заметить мужчину за рулем, рядом с ним женщину. На заднем сиденье, возбужденно что-то обсуждая, подпрыгивали дети.
Машина уехала прочь. Опять стало очень тихо.
«Как хорошо, – подумала Анна. – Как хорошо, что они отсюда уехали. Хватит уже с меня на сегодня новых знакомств!»
Однако чувство свободы успело незаметно смениться ощущением одиночества. Анна знала: даже если бы они познакомились, подружиться с ними ей не светило. Эти дети были «внутри». Невооруженным глазом видно. «Ну и ладно. Все равно не хочу ни с кем сегодня больше знакомиться…»
А ведь мистер и миссис Пегг были единственными, с кем она говорила после отъезда из Лондона.
С ума сойти, все произошло не далее как нынешним утром! Шум, толкотня, суматоха вокзала Ливерпуль-стрит, нервотрепка, близость прощания… – только и спасало каменное выражение лица. А казалось, сто лет прошло!
Анна прислушалась к плеску воды под бортами лодок. Шлеп, шлеп… Чьи это кораблики, интересно знать? Наверное, каких-нибудь счастливчиков. Семей, которые год за годом приезжали в Литл-Овертон отдыхать, а не потому, что у кого-то путались под ногами… не потому, что «дажеинепытались»… не потому, что другие люди ума приложить не могли, что с ними делать… мальчики и девочки в джинсах и свитерах, как та семья.
Она подошла к самому краю моря, сняла туфли и носки, зашла в воду и стала смотреть на болото. У горизонта угадывалась гряда дюн, золотившихся на солнце. По обе стороны простиралась морская синева. Над заливом пролетела некрупная птица. Она близко миновала девочку, несколько раз подряд издав короткий жалобный крик. Казалось, птица выговаривала:
– Жаль меня! Жаль меня!
Анна стояла, смотрела, слушала… ни о чем не думала. Просто вбирала молчаливую бесконечность низменного берега, небес и воды. Их великая пустота была некоторым образом созвучна маленькому пустому месту у нее внутри. Потом она быстро обернулась, посмотрела назад: показалось, будто за ней наблюдали чьи-то глаза.
За спиной никого не было. Ни на причале, ни на травянистом откосе у поворота дороги. Один или два домика, видимые с берега, казались пустыми, дверь лодочного сарая была заперта. По правую руку среди полей раскинулась деревня. Вдали на фоне неба одиноким силуэтом торчала ветряная мельница.
Анна посмотрела налево. Позади коттеджей тянулась невысокая кирпичная стена, в конце ее виднелась тенистая рощица…
Вот тогда она и увидела тот дом.
Заметив его, Анна сразу поняла: его-то она и искала. Дом выходил фасадом прямо на залив – большой дом, старый, квадратный, со множеством окошек, обрамленных выцветшими голубыми наличниками. Ей не показалось, что за ней наблюдали, – каждое окно именно на нее и смотрело!
Ничего общего с обычными зданиями, что тянутся рядком вдоль длинной улицы, – она сама обитала как раз в таком. Дом стоял сам по себе, выглядел спокойным, невозмутимым и вечным. Казалось, он так долго следил за приливами и отливами, что и думать забыл о суете жизни, происходившей где-то там, на берегу… погрузился в тихую спячку. Наверное, ему снились летние каникулы, пляжные сандалии, разбросанные в комнатах первого этажа, а в верхнем окошке еще развеваются сухие обрывки водорослей, подвешенные кем-то из детей вместо флюгера. В гостиной небось пылятся сети для ловли креветок, и ведерки, и засушенная морская звезда в уголке, и старая панама, и…
Все это Анна ощущала, пока разглядывала особняк. Ни одну из вещей внутри она не видела и не знала. Или… Однажды, еще когда жила дома, она побывала у моря вместе с другими детьми, правда почти не помнила той поездки. С Престонами она дважды ездила в Борнмут. Они гуляли по бульвару, сидели среди цветников. Еще они там купались. Отдыхали в шезлонгах. Ходили на вечеринки с концертами.
Нет, здесь все было решительно по-другому. Никакого борнмутского веселья. Старый дом как будто сам собой возник рядом с грузовыми пристанями Литл-Овертона, поглядел на залив, на болота по ту сторону, на открытое море вдали… устроился поудобнее и заявил: «А мне тут нравится! Пожалуй, останусь…»
Так, по крайней мере, все выглядит, думала Анна, рассматривая дом и ощущая некое притяжение. Такой уютный – и вечный…
Она прошлась по воде. Оказавшись прямо против дома, остановилась и снова стала смотреть. На темных окнах не было штор. Одно, на верхнем этаже, стояло открытое, но никто не выглядывал наружу. Тем не менее Анна не сомневалась: дом поджидал именно ее. Наблюдал за ней, рассчитывая, что она вот-вот обернется и узнает его… В каком-то смысле так и произошло.
Стоя по щиколотку в воде в нескольких футах от берега, девочка уносилась в вымышленный мир. Накатило странное чувство: все это с нею уже происходило когда-то. Что конкретно она имела в виду – объяснить было непросто. Она как будто покинула себя самое, отступила назад и стала наблюдать за маленькой фигуркой в самом нарядном своем синем платье, с ботиночками и носками в руке. За тем, как эта другая девочка неотрывно созерцала окна старого дома там, за причалом. Она даже отметила с беспокойством, что начался прилив: вода трогала край платья, тот набряк и потемнел…
В это время над головой снова пронеслась серовато-бурая пичуга, прокричавшая:
– Жаль меня! Жаль меня!
Анна содрогнулась, стряхивая грезы. Глянула вниз: вода успела добраться ей до колен. Даже платье замочила немного.
– Кто живет в большом доме у самой воды? – спросила она миссис Пегг, вернувшись и попивая на кухне какао.
– Большой дом у самой воды? – рассеянно переспросила миссис Пегг. – Ты о каком это?
– О том, где окна с голубыми наличниками.
Миссис Пегг повернулась к Сэму. Тот ел бутерброд с сыром, поддевая ножом маринованные огурчики и отправляя их в рот целиком.
– Сэм! Кто живет в большом доме у воды, в том, где голубые наличники?
Некоторое время тот задумчиво смотрел в пространство. Потом сказал:
– Э, ты это небось о Болотном Доме? Вроде я и не слышал, чтобы там кто-нибудь жил. А ты, Сьюзан?
Миссис Пегг покачала головой:
– Я тоже не слышала. Но я никогда и не хожу к пристани, так откуда мне знать? Хотя… Ходил слушок, будто джентльмен какой-то из Лондона купить его собирался, мисс Мандерс на почте как-то обмолвилась. Помнится, прямо так и сказала: «Только ремонту там сущая погибель. Слишком долго пустой стоял…» Хотя как знать, может, вовсе и не о том доме речь шла.
– А что за дети в темно-синих джинсах и свитерах? – спросила Анна. – Большая такая семья.
– Вот уж понятия не имею. – Мисссис Пегг выглядела вконец озадаченной. – В сезон отпусков ребятни здесь полным-полно, и все примерно так и наряжены. И не знаю даже, что тебе сказать. А ты, Сэм?
Мистер Пегг мотнул головой и предположил:
– Могли всего на день приехать.
– Да, пожалуй, – согласилась Анна, вспомнив автомобиль.
Тем не менее она чувствовала некоторое разочарование. Она-то почти успела решить, что они и были хозяевами особняка у воды. Уж больно подходило ему именно такое семейство.
– Еще что-нибудь тебе рассказать, милая? – улыбнулась миссис Пегг.
– Ой, да, – вспомнила Анна. – А что это за птичка все кричит «жаль меня, жаль меня»?
Миссис Пегг как-то странно на нее посмотрела:
– Тебе уже в постельку пора, милая. День был длинный, одна поездка чего стоит! Пойдем, устроиться тебе помогу.
Она с усилием выбралась из кресла и понесла чашки в раковину.
Анна тоже поднялась, глядя на мистера Пегга, жевавшего хлеб с сыром.
– Тогда спокойной ночи, – сказала она.
– Спокойной ночи, колокольчик! – ответил он рассеянно. – А птичка… Может, это песочник был? Он правда так кричит… словно на одиночество жалуется. – И добавил со смешком: – Хотя я раньше что-то не слышал, чтобы его песенку такими словами передавали!