Лика
Моё настроение портится. И еду я на концерт, едва сдерживая в себе ядовитый осадок после встречи с той непонятной девушкой. Кто она Марку? Чего хочет добиться?
Но я не решаюсь испортить своими мыслями настроение Громову. Поэтому даже не заикаюсь о произошедшем в библиотеке. Включаю всё актёрское мастерство, которым обладаю, и стараюсь не уступать в эмоциях, зажигающему на концерте Марку. Ор песен, танцы, жаркие поцелуи прямо посреди скачущей под ритм басов толпы. Я и вида не подаю, что, пока Марк обнимает, прижимает меня к себе, не выпускает из рук ни на секунду, одновременно кайфуя и получая драйв от всей атмосферы в клубе, мысль о той брюнетке холодит мою спину.
А я не хочу говорить об этом. По крайней мере, именно сейчас. Сегодня Марк невероятно расслаблен и просто горит эмоциями после концерта.
И его даже совсем не парит, что возле общежития университета мы оказываемся уже около двенадцати ночи. И мой настрой скатывается куда-то на уровень плинтуса. Ну что за день-то?
– Опоздали… – Растерянно дёргаю закрытую калитку, ведущую на территорию общаги, а потом так же оторопело перевожу взгляд на Марка.
А вот стоящий рядом Громов непроницаем. Он лишь спокойно перепроверяет мои действия: тормошит ворота за кованые прутья. И результат тот же – заперто.
– Ну чуть-чуть действительно опоздали…
– Чуть-чуть? Уже полночь. Ты говорил, что мы успеем и проблем не будет, – не могу сдержать досаду в голосе, а порыв пронизывающего ночного ветра заставляет поёжиться и сложить впереди себя руки.
Виновато похлопав ресницами, Марк стаскивает с себя джинсовую куртку и, приблизившись ко мне, заботливо накидывает её на мои плечи.
– Ну раз обещал, значит не будет. Поехали, – вздыхает он.
Смотрю на него снизу вверх, нахмурив брови:
– Куда?
– Домой.
– К кому?
– Ко мне, – беззаботно выдаёт Марк, со всей серьёзностью заглядывая мне в глаза.
Несколько мгновений я молчу, переваривая его предложение. Домой? К нему? И меня охватывает неловкость.
– Нет, Марк, – верчу я головой в отрицании. – Время видел? А что скажут твои родители? Во-первых, это некультурно. Во-вторых…
А Громов лишь смеётся и притягивает меня к своей груди, сгребая в охапку:
– Рыжик, откуда ты такая святая простота взялась? Какие родители? Я давно живу один.
Придерживая полы куртки, льну носом к вороту его футболки и опять молчу в смятении. Один? Что вполне логично. Он мальчик взрослый… Самостоятельный. И ехать к нему домой…
От одной подобной мысли мне становится одновременно жарко и нервозно. Вот только где мне ночевать?
– Не знаю, – бормочу себе под нос, чувствуя покалывание на щеках. – Может, я лучше сниму номер в гостинице?
Разместив подбородок мне на макушку, Марк вздыхает:
– Не ты, а я должен снимать. Это же из-за меня мы опоздали. Решай сама, но если так, то в любом случае я сниму соседний номер. Ночевать одну в непонятном месте я тебя не оставлю, – и твёрдо заканчивает свою тираду.
Стоя в объятиях Марка перед закрытым на ночь общежитием, я всё ещё мнусь с ответом. Мысль о гостиничном номере не радует, но и заявиться домой к Громову я не планировала. Мне стеснительно, волнительно и боязно решиться на это предложение. Это всё же чужой дом. Мужской дом.
– Рыжик, если ты стесняешься или боишься, то выбрось это из головы, пожалуйста. – Он сильнее обнимает, скрещивая свои руки за моей спиной. А потом, шутливо фыркнув мне в волосы, пускает щекочущие мурашки от макушки вниз к шее. – Лягу на полу и приставать не буду. Обещаю.
***
– Так… Направо шкаф, налево ванная, ну а прямо и есть вся моя квартира.
Пропустив меня вперёд, Марк закрывает за нами дверь и щёлкает выключателем. Мягкий, тёплый свет, загорающийся по периметру всего потолка, вытаскивает из темноты пространство перед глазами. И я некультурно ахаю. Ничего подобного ни разу в жизни я ещё не видела. Разве что на картинках в дорогих журналах.
Это даже нельзя назвать квартирой в привычном для меня понимании. У квартиры должны же быть коридор, стены… Но это точно не про дом Марка.
Передо мной огромная комната, одновременно являющаяся и гостиной с диваном, и столовой с кухней, и спальней, кровать которой отделена от общего пространства стеклянной решетчатой перегородкой. Никаких обоев и штор. Бетонные стены и панорамные окна в пол на двадцать пятом этаже. И всего одна дверь. Видимо, та самая ванная.
– Ты голодная? Могу заказать пиццу, – не замечая моего ступора, Марк скидывает кроссовки и, аккуратно поставив их у порога, топает вперёд.
– Не нужно. Мне бы просто душ и отдыхать. – Прочистив горло, всеми силами перебарываю адское чувство смятения.
Разувшись, стягиваю с плеч джинсовку, бережно укладываю её на пуфик у двери и следую за Марком. Мне неловко до мгновенно заледеневших рук и голых стоп, касающихся на удивление тёплой плитки на полу.
И, пока я настороженно рассматриваю логово Марка, погружённое в весьма интимный полумрак, меня ловят в тесные объятия его руки.
– Лика, на тебе лица нет. Ты чего? Тебе здесь настолько неуютно? – Громов чуть ли не с расстройством в глазах внимательно рассматривает моё лицо.
– Нет, что ты! У тебя здесь очень классно. Правда, – тараторю я, укладывая ладони на его плечи. А потом всё-таки вздыхаю: – Просто…
– Просто ты стесняешься.
– Да, – я смущенно кусаю губы.
Это даже больше, чем смущение. Внутри меня всё дрожит. И Марк лишь усиливает это чувство. Обхватывает моё лицо ладонями и касается меня осторожным поцелуем.
– Тогда давай просто ляжем спать. Ванная, как и моя кровать, в твоём распоряжении. Я перемещусь на диван. Договорились?
Зажмурившись, быстро-быстро киваю.
– Только мне не во что переодеться, – бормочу и стараюсь не сгореть от смущения.
Я ведь понимаю, что сейчас намекаю на необходимость отжать у Марка футболку. И эта, казалось бы, невинная просьба отдаёт тяжестью в низ моего живота.
– Понял. Не дурак, – смеётся Громов, поглаживая мои пылающие скулы большими пальцами.
Пока я принимаю душ, из ватной головы не идёт мысль, что там, за дверью, Марк. И больше никого. Мы одни в этой квартире. И нам не по десять лет…
Каждый мой нерв натянут и налит жаром. Я никогда не была с мужчиной так близко и наедине. И в физическом плане тоже. Я не боюсь Марка, но… Хочу ли я? Готова ли?
– Лика, блин… – шепчу своему отражению в серой широкой футболке и с разметавшимися по плечам влажными волосами.
Лицо горит. Внутри горит. Я дико растеряна, но не буду же здесь прятаться всю ночь?
Марк уже в одних джинсах, уставившись в экран телефона, полулёжа ждёт в гостиной на своём диванчике. Заметив меня, он быстро приподнимается с подушек и старается не меняться в лице. Но взгляд мгновенно приковывается ко мне. Скользит по телу и жадно задерживается на голых ногах и бёдрах, едва прикрытых его же футболкой. А мои глаза впиваются в рельефные мышцы, увитые узорами татуировок. И мне хочется не только смотреть, но и коснуться их. Почувствовать.
– Спокойной ночи, Рыжик, – сипит Марк, а его кадык нервно дёргается вниз.
Я останавливаюсь напротив, а потом, не думая, просто проскальзываю вперёд к нему. Перегнувшись через спинку дивана, быстро и невинно целую застывшего Марка в губы:
– Спокойной ночи.
И больше не задерживаюсь рядом и секунды. Через мгновение я уже скрываю своё смущение под пледом на его кровати.
И где бы мне найти такое нужное самообладание? Простыни, подушка… Здесь каждый миллиметр пахнет Марком. И одного запаха мне уже мало. Чувствую себя принцессой на горошине, когда, под шум воды в ванной, пытаюсь как можно скорее провалиться в сон.
Потому что меня знобит. Не могу унять это чувство, даже когда квартира погружается в тишину и темноту. Громов, как и обещал, разместился на диване.
– Марк, а где кот? – неожиданно вспоминаю белоснежного британца. И что-то мной не было замечено ни единого намека на его присутствие.