2003
– Отец сказал, что у неё давно был роман с тем мужчиной, – затянувшись и выпустив дым в сторону, сказал Оливер.
– И мистер Скотт знал об этом? – Чарли выпучила глаза и открыла рот, став похожа на выброшенную на берег рыбу. Всё её тело и разум размякли от выкуренной травки, которую где-то достал Олли.
– Говорит, что нет, но я не очень ему верю. – Лицо Олли искривилось.
Чарли злилась на миссис Скотт, потому что Олли страдал, а когда страдал Олли, страдала и Чарли.
– Олли, – Чарли придвинулась ближе к нему и, обхватив его бицепс, прижалась к нему щекой, – всё будет хорошо.
– Ты не можешь этого знать, Чарли. – Олли сделал ещё одну затяжку, внезапно ясно осознав близость сидящей рядом девушки.
Их отношения с Чарли за последний год стали… странными. Они были по-прежнему друзьями, но Олли подозревал, что не все друзья имели такую близость, как у них с Чарли. Ещё за последний год Олли стал очень много думать о девочках и сексе. Иногда о сексе с Чарли. Эти мысли беспокоили парня. Но надо признать: он давно воспринимал Чарли больше, чем друга.
Прикосновений стало больше. Взглядов, за которыми было что-то скрыто – тоже, но никто не заговаривал о том, что происходит.
– А вот и знаю! – Чарли подняла лицо и упрямо посмотрела на Олли, не догадываясь, какие мысли его одолевают.
И в этот момент – потом Олли оправдывал это тем, что марихуана придала ему смелости – он наклонился и поцеловал губы Чарли. Немного неуклюже и торопливо, но стоило ему попробовать её на вкус…
Чарли (Шарлотта) Пирс навсегда прочно укоренилась в сердце Оливера Мэйсона Скотта.
– Олли, – испуганно прошептала Чарли, когда, тяжело дыша, Оливер отстранился от неё, – ты что, поцеловал меня?
– Ага. – Это всё, что Оливер смог выдавить из себя. Ему стало стыдно, и не за поцелуй, а за то, что он возбудился из-за поцелуя.
Проклятые гормоны!
– Ну и как? – закусив губу, лукаво спросила Чарли. Не то чтобы её сильно удивил поцелуй – к этому всё шло, – но она не ожидала этого именно сейчас.
– Ты не злишься? – Олли насторожился.
– Почему я должна злиться? Олли, это случилось бы всё равно, – снисходительно улыбнулась Чарли.
Олли с сомнением посмотрел на остатки сигареты и затушил её о покрытие крыши.
– Так… хм, и что теперь?
Он сделал вид, что очень занят разглядыванием пустынной ночной улицы.
– Олли, – мягко растягивая «л», позвала Чарли. – Повтори, – попросила она, когда Оливер вновь посмотрел на неё.
Чарли улыбалась ему какой-то новой, кроткой улыбкой, и её глаза сияли ожиданием. Олли волновался, но отважился положить ладонь на её щёку – какая же нежная у неё, оказывается, кожа! – и повторил поцелуй, но теперь уже не так спеша. Боясь сделать что-то не то и спугнуть Чарли, Олли нежно скользил по губам девушки, молясь, чтобы она не заметила, как он возбуждён.
Каково же было удивление Оливера, когда Чарли перебросила через него ногу и оседлала его колени.
Теперь она точно всё почувствует!
Чарли слишком хорошо знала Олли и видела, что он очень уж осторожничает. В этот самый момент происходил перелом их дружбы. Как прежде уже не будет, но может быть намного лучше. Или наоборот, но Чарли не хотела думать об этом.
Она показывала ему, что бояться не стоит и ей нравится то, что он делает. Ему можно быть посмелее. И Олли правильно уловил посыл. Осмелев, языком раздвинул её губы, окунаясь в теплоту рта девушки.
Чарли не была первой девочкой, которую поцеловал Оливер Скотт, но она та, кто всегда будет первой в его сердце.
Чарли
Раньше мне казалось, что день похорон непременно должен быть пасмурным, холодным и дождливым. Разве может солнце светить, а птицы чирикать, когда ты переживаешь потерю?
Это неправильно, но, если бы подобное заключение соответствовало истине, солнце никогда бы не выглянуло из-за туч, а земля не просохла. Каждый день кто-то кого-то теряет. Каждый переживает свою маленькую драму в этот самый момент. Это процесс, который равняется знаку бесконечности.
Мама расплакалась на кладбище. Прямо во время речи преподобного. Лиз обняла её за подрагивающие плечи, а я испытала облегчение. Это держало меня в напряжении больше, чем я думала.
Моего отца предали земле, и много людей сказали столько хороших слов о нём, а я… я злилась на солнце, потому что оно не имело права светить сегодня! Солнце должно было быть в трауре, потому что мой папа был этого достоин.
Когда Лиз бросила свою пригоршню земли на крышку гроба, я вышла вперёд и сделала то же самое, беззвучно попросив прощения у папы.
«Ты заслужил лучшей дочери, чем была я».
Последней частью церемонии шли соболезнования. Я знаю, что все эти люди искренне скорбели из-за смерти папы, но мне хотелось сбежать от потока сочувствующих фраз. Разве они могут помочь?
Конечно же, нет.
– Спасибо. – Я заставила свои губы приподняться в печальной улыбке, и миссис Харрис наконец-то отошла.
Отчаявшись, я скользнула взглядом по холму, мечтая скрыться за ним.
Дыхание замерло у меня в груди, зато сердце забилось с удвоенной скоростью.
– Чарли! – позвала меня Лиз, но я уже мчалась к этому холму, но не в забытом желании сбежать. Я догоняла своё прошлое в лице Оливера Мэйсона Скотта.
Всегда и везде я узнаю Олли, даже если вижу только его затылок.
Каблуки проваливались в землю, и я пожалела, что не надела обувь на плоском ходу.
– Олли! – позвала я, когда расстояние между нами сократилось достаточно, чтобы мне не пришлось кричать на всё кладбище. – Оливер!
Я не знала, как должна называть его теперь, поэтому использовала оба имени. Я всегда предпочитала Олли.
«Мой Олли»…
Только вот давно уже не мой.
Он остановился и обернулся, а мне захотелось засмеяться и расплакаться одновременно. Это был Олли, которого я знала, но он изменился за то время, что мы не виделись. Его волосы стали немного длиннее, с тех пор когда мы виделись в Лос-Анджелесе, а на лице появилась небольшая щетина. А ещё Олли определённо повзрослел. Передо мной стоял мужчина. И я любила его так же, как и десять лет назад. Любила так же, как и всегда.
Всегда буду.
Непривычно было видеть Олли в белой рубашке. Наверное, в последний раз он надевал её на нашу свадьбу, но кто знает – может, теперь он их любит? Я ведь столько всего пропустила в его жизни с тех пор, как уехала из Гери.
– Привет! – выдохнула я, когда его губы сложились в столь хорошо знакомую мне улыбку.
– Привет. – Он подошёл ко мне ближе, и я занервничала ещё больше, как пугливая девчонка. – Как ты?
Глаза моего Олли смотрели печально, и я захотела сказать ему правду. Я никогда не любила лгать Олли. Хотела бы я сказать, что не делала этого.
– Паршиво, – кивнув, ответила я. – Ты же знаешь…
Я не стала договаривать, да этого и не требовалось.
– Мне жаль, Чарли. Митч был хорошим человеком.
– Спасибо. – Я быстро втянула воздух ртом, чувствуя, что на глаза наворачиваются слёзы. – И спасибо, что пришёл.
Олли пожал плечом.
– Разве я мог поступить иначе.
Я вдруг испытала неловкость и не знала, что бы такого сказать. Олли всегда поступал правильно. Иногда мне казалось, что все наши старые проделки происходили только из-за меня. Я толкала Олли на них, а он соглашался, потому что никогда не мог мне отказать.
Мне стало совестно, ведь я подумала, что он может не прийти сегодня. Наверное, Олли держался в стороне, потому что я не заметила его, а из-за расстройства даже не почувствовала.
– Ты зайдёшь к нам вечером? – Я с надеждой посмотрела на него. – Люди принесли столько еды, не знаю, что мы будем с ней делать… – Я замолчала, потому что это было не то, что я хотела сказать ему. – Приходи, Олли. Мне бы этого очень хотелось.
Я испугалась, что он откажется, когда в его глазах отразилось колебание. Раньше такого бы не случилось, но мне пришлось напомнить себе, что я сама виновата в том, что наши отношения стали такими.
– Я не знаю, Чарли. – Олли провёл рукой по волосам, и впервые выдержка изменила ему.
– Пожалуйста, Олли. – Я подступила к нему ближе. Пришлось почти умолять его, но мне было всё равно, потому что я хотела, чтобы он был рядом в этот тяжёлый период для меня.
Он шумно выдохнул и кивнул.
– Хорошо. Я приду, Чарли.
Я улыбнулась, и этот грустный день стал немного светлей.
Оливер
Одна тысяча сто восемьдесят четыре дня.
Это столько я не видел Чарли до сегодняшнего дня, столько не говорил с ней, пока она не позвала меня на кладбище.
Тысяча сто восемьдесят четыре дня. Столько моё сердце было неподвижным, пока я не услышал «Олли» за спиной.
Я не понимал этого, пока не увидел её в кругу сестёр и матери. Чарли плакала, беззвучные слёзы катились по её щекам, но она не издавала ни звука. Она даже почти не двигалась.
Я знаю – я наблюдал за ней. Странно, что она не почувствовала.
Я думал, что смогу уйти незамеченным, но, когда услышал её голос…
На меня будто ведро ледяной воды вылили, столкнули с крыши и переехали дорожным катком – и всё это за долю секунды. Я обернулся и подумал:
«Ну, вот ты и попал, Олли».
А потом она попросила меня прийти, и в тот же момент я знал, что не смогу отказать ей. Единственный раз, когда я отказал Чарли, касался армии. Тот же раз стал началом нашего конца.
Знал ли я тогда, что моё решение похоронит наши отношения?
Нет, Господи, нет. Потому что, если бы кто-то сказал мне тогда, что из-за своего решения я потеряю Чарли, я бы никуда не ушёл. В тот период армия была моей потребностью. Чарли была моей жизнью.
Не было вопроса, что для меня предпочтительней.
Чарли всегда была моим приоритетом, но так получилось, что однажды я перестал быть приоритетом для неё.
«Ты вновь можешь увязнуть», – говорю я своему отражению, когда вечером собираюсь к Пирсам. Но тут же признаю, что я никогда и не выбирался из того, что можно назвать одним словом «Чарли», поэтому не играет большой роли, поеду я сегодня к ней или нет.
Я любил Чарли с тех самых пор, как она вошла в класс мисс Томас в своих джинсовых шортах, держа в руке сиреневый бокс для ланча с Джеком из «Амазонки». Когда дело доходит до абсурда, мне кажется, что я любил Чарли ещё до того, как узнал о её существовании.
Я любил её всегда, а всегда – это долго.
Хотите знать, как проживать каждый день без человека, которого любишь, и нет никакой вероятности разлюбить в ближайшие миллион лет?
Ну так вот – это хреново. Это хреново помноженное на миллион раз.
– Ты гонишь, приятель. Очень, – заключил Майло – мой лучший друг с тех пор, как мы оказались в одном отряде, – когда я сказал ему, куда направляюсь.
Ему не раз доводилось выслушивать мои пьяные исповеди про Чарли, так что его слова имели смысл.
– Не та ли это «сука, которая вырвала моё сердце и сыграла им в футбол?»
Я поморщился – мне не следовало этого говорить, и даже выпитая текила той ночью не оправдывает меня.
– Не используй мои слова против меня, – натянув клетчатую рубашку поверх серой футболки, предупредил я.
– Серьёзно, Оливер, что ты делаешь? – без тени улыбки посмотрел на меня друг. – Она уедет, вернётся в Калифорнию через несколько дней. Ты готов снова потерять её?
– Да, – солгал я.
«Ни черта подобного». Я никогда не привыкну к тому, чтобы терять Чарли. У меня есть опыт в этом – больше, чем хотелось бы, но каждый раз не легче предыдущего.
– Врёшь, сержант Скотт, – невесело усмехнулся Майло.
Я ценил нашу дружбу, мы через многое вместе прошли, но отстойно, что он видел меня в самые паршивые моменты после того, как я вернулся из Калифорнии три года назад. Тогда-то и был последний раз, когда мы виделись с Чарли.
– Ничего не будет, мы просто поговорим, – подав ему бутылку с пивом, сказал я, но даже меня самого это не убедило. – У неё отец умер, Майло. Чарли нужна поддержка сейчас.
– Где она была, когда поддержка нужна была тебе? – справедливо заметил мой друг.
Слова Майло заставляли меня злиться на Чарли, а этим вечером я не хотел быть злым на неё.
Майло никогда не был знаком с Чарли лично, но недолюбливал её, и в этом моя вина. Я слишком часто напивался и жаловался на неё. Он не мог знать, что Чарли была не только бессердечной эгоисткой, как он мог подумать из моих рассказов.
Чарли была лучшим другом и девушкой, которую только можно пожелать. Поэтому я не знаю, что именно пошло не так и где мы сломались, потеряв нас.
Я сижу в машине перед домом Чарли, не решаясь выйти. Но здесь хватает других авто, поэтому не думаю, что привлекаю много внимания. Мы просто поговорим, это займёт всего пару часов. Нам даже не надо касаться прошлого. Мы не будем вспоминать о том, что случилось в Калифорнии. Потом я уеду, а Чарли вернётся в Лос-Анджелес, и я снова буду дышать в полсилы, говорить, что у меня всё заебись, а один я, потому что у меня нет времени на постоянную подружку. Иногда буду напиваться и звать во сне Чарли и подыхать, потому что каждый день без неё это медленная смерть.
Я жалок, потому что люблю её спустя всё это время. И я ненавижу её за то, что люблю.