ЧАСТЬ 1
Июнь 2016
От звонкого шлёпанья берёзового веника плотная стена пара вибрировала, создавая мистическую колышущуюся ауру. Сквозь паровую завесу, словно голоса из тёмного фэнтези, продирались жалобные всхлипывания и глухие женские стоны, Старые железные тазики с замоченными вениками, покорно ожидали следующую жертву, а распаренные тела молодых женщин расплывшимися плюшками лежали на деревянных полках, с безнадёгой гипнотизируя взглядами дверь. Все ждали, кто же первый начнёт процесс отступления.
Наконец, полненькая блондинка мягко соскользнула на пол и медленно, не поднимаясь с колен, направилась к выходу.
–– Полинка удирает, – тут же прокомментировала событие стройная шатенка, единственная из присутствующих, получающая истинное наслаждение от банных процедур. – Слабачка. Это тебе не в ванной балдеть. Тут суровая закалка нужна.
–– Мне сегодня нельзя умирать, – прошептала Полина. – У меня в понедельник зарплата.
Закрытая дверь на некоторое время остановила движение. Женщина сделала небольшой отход и с новой силой врезалась головой в дубовую дверь. Сидевшая рядом Анфиса, приняла «рэтирэ» подруги как сигнал к общему отступлению. Резво подскочив, она навалилась на дверь и вылетела в предбанник.
Прислонившись спиной к тёплой стенке, Полина убрала со лба мокрую чёлку и, облегчённо выдохнув накопившийся в лёгких жар, блаженно прошептала:
– Вот оно, счастье.
–– Чего же ты из «счастья» с такой скоростью вылетела? – улыбнулась Анфиса, доставая из холодильника запотевшую бутылочку воды.
Полина перевела на подругу оценивающий взгляд. По весу Анфиса ей не уступала, но в отличии от Полины, никогда из-за этого не комплексовала. Не комплексовала из-за небольшой груди, ни по поводу тонких непослушных волос. Просто натягивала дешёвые футболки из Бёршки, собирала волосы в серый пучок и притягивала взгляды всех мужиков в округе. Лизка называла подругу «харизматичной», чем жутко злила Полину. Какая, на фиг, харизма. Просто везёт бабе и всё.
–– Дурочка ты, Анфиска, – поднимаясь, прошептала она. – Счастье – это, когда неприятности ушли, а ты живая. Помнишь анекдот про мужика, у которого обувь была на несколько размеров меньше. И каждый вечер, снимая туфли, он понимал, что такое счастье. У Наташки в селе я тоже это понимаю.
Дверь снова скрипнула, выпуская вместе с горячим паром, остальных любительниц деревенской бани. Глухо шлёпая мокрыми ногами по деревянному полу, высокая, сухая брюнетка прошла к вешалке. Порывшись в огромной кожаной сумке, она вынула чёрный мешочек для очков и мобильный телефон.
Тонкие фиолетовые очки выскальзывали из мокрых пальцев. Раздражённо встряхнув рукой, Алла подняла дужку и нацепила очки на нос. Полина с Анфисой дружно хихикнули. Мокрое чёрное каре на голове подруги, такое изысканное на работе, после бани топорщилось ёжиком и в комплекте с элегантными очками, делало лицо смешным.
Поняв, что банные процедуры закончены, Анфиса воспряла духом. Покачивая пышными бёдрами, женщина подошла к накрытому столу.
–– «Ламбруско»? Уважаю. Лангусты? Респект. Мидии? Шик. Вот это подготовка – на двенадцать баллов. Что бы мы без тебя делали, Натали?
На правах хозяйки Наташа достала из ведёрка со льдом бутылку и вынув пробку, разлила розовое вино. Расслабленно развалившись на скамейке, Полина разглядывала поднимающиеся со дна фужера пузырьки. Казалось, что от одного вида этой завораживающей прохлады в животе взлетели мошки. Как сказала бы Лизка – «газики». Закрыв глаза, Полина удовлетворённо вдохнула щекотящий ноздри, прохладный запах. На скамейку, рядом с ней, что-то шлёпнулось. Очарование холодящих пузырьков сразу исчезло. Приоткрыв глаза, Полина улыбнулась. Конечно, Алка. Самая худая из девчонок, но места всегда занимала больше всех.
–– А Лизка так и не позвонила, – удивлённо объявила Алла, пряча очки в мешочек. – Кто-нибудь знает, что у неё за уважительная причина?
–– Я знаю, – поджала губы Наташа. – О-чередной о-чаровательный о-боже. Она мне звонила, что пропустит бордельеро. Кстати, если её Юрий Владиславович будет интересоваться, как провели ночь, просьба воздержаться от комментариев по поводу ночи непутёвой Лизаветы. Докажем сами себе, что женская дружба всё-таки существует.
– Вот и скажи, где справедливость? – раздражённо вздохнула Алла, снова ныряя в залежи огромной «дамской» сумки. – И муж пылинки сдувает, и любовников по два раза в день меняет… А тут – работа, дом, дом, работа. Иногда вылезешь в люди и понимаешь, что жизнь проходит мимо.
–– Прекрати немедленно, – смеясь, закричала Наташа, возвращая бутылку в ведёрко. – Собираемся раз в году, а ты со своими проблемами. Подумаешь, любовников меняет… Какие твои годы.
–– Мои? – задиристо вскинула голову Алла, продолжая автоматически переворачивать содержимое сумки. – Тридцать третьи мои годы. И меньше уже не будет.
Наконец женщина нашла то, что искала. Бросив сумку под стол, она потуже затянула хрустящую простынь. Белая коробка полетела в мусорное ведро, а на стол Алла небрежно поставила увесистый тюбик, обмотанный длинным листком с инструкцией.
–– Скраб. «Соматолине косметик», – представила она покупку таким тоном, словно находилась, как минимум на красной дорожке в Каннах. – Тот, который, следуя рекламе, сошкрябывает с тебя всё, включая целлюлит, жиры, лишние килограммы.
–– Дожились, – разочарованно пробормотала Анфиса. – Раньше коньяки приносили, а теперь скрабам радуемся. Ещё лет пять и валидолом делиться будем.
Первой подхватила тюбик, естественно, Полина и тут же развернула вкладыш. Тонкий белый листочек, испещрённый мелкими буквами, скручивался, отказываясь показывать нужный абзац, но Полина не сдавалась. Закусив губу, она старательно искала инструкцию на русском языке. Глядя, как заблестели глаза женщины, подруги добродушно перемигивались. Розовая мечта Полины – скинуть килограмм этак десять, иногда заставляла её совершать смешные поступки.
–– Дорогое удовольствие, – сквозь зубы процедила женщина, найдя наконец заветный абзац. – Год назад тоже разорилась на этот «Соматолине», только не скраб, а крем против целлюлита. Тот, который намажешь, ложишься спать, а он тебя дренажит всю ночь. Утром встаёшь, к зеркалу подходишь и… О боже, кто эта Василиса Прекрасная? К сожалению, не мой вариант оказался.
–– Борьба была кровавой, но безрезультатной, – беззлобно поддела подругу Наташа.
–– Почему же, – вздохнула Полина, возвращая скраб на край стола. – Результатной. Три ноль в пользу целлюлита. – Проведя ладонью по выпирающему животу, она перевела взгляд на обмотанную простынёй, стройную фигуру подруги. – Не всем же везёт так, как Наташке. Сколько её помню, ест, как не в себя и худеет. Поделись рецептом.
–– Странно вы рассуждаете, девочки, – поддержала разговор Наташа, хищно разглядывая крупных лангустов. – Все эти кремы не панацея, но действуют. Просто надо правильно их использовать. Не есть после шести вечера, делать пробежку до шести утра…
–– Да-да-да, – зло захохотала Алла, – потом позавтракать пророщенным льном и в маршрутку, на массаж. После всего этого я не только до обеда, я и до работы не доживу. Ну уж нет, обещают десять килограммов убрать за две недели, пусть отвечают за базар.
Женщины удивлённо переглянулись.
–– Так, сегодня Алку шкрябаем первой. Сошкрябывем с неё весь негатив и в картишки, – менторским тоном заявила Наташа,
–– Я пас, – тут же отреагировала Анфиса. – Если на деньги, я в игре, а на желание не буду. – Глядя на удивлённые лица подруг, женщина раздражённо развела руками: – Мне до сих пор звонит тот мент, который меня штрафанул год назад. Когда я выполняла ваше извращенческое желание и ночью рекламировала на трассе презервативы с Микки-маусом.
Подруги дружно опустили глаза, сдерживая смех. Полина попыталась налить игристое вино в фужер, но, пролив половину, поставила бутылку на место и, уже не сдерживаясь, захохотала. Перед глазами, как и год назад, встала Анфиса в коротенькой юбочке и на высоких каблуках. С несчастным видом женщина голосовала проезжающим дальнобойщикам и, краснея и заикаясь, предлагала купить презервативы с носиком, ушками и усиками.
–– А я так наоборот, после проигрыша осталась в выигрыше, пардон за тавтологию, – похвасталась Алла, засовывая в рот веточку петрушки. – Уже третий год на Восьмое марта обалденные торты получаю.
Полина, Наташа и Анфиса переглянулись. Ну да, три года назад, ночью, в чёрной накидке с капюшоном, Алла косила траву возле кладбища. Тогда Алла неожиданно пропала из поля зрения подруг, а потом появилась запыхавшаяся, без накидки и косы. Единственным объяснением был рассказ о том, что «какая-то баба вещи спёрла». Анфиса тогда предположила, что, наверное, хозяйка косы пришла за своим инвентарём.
–– Мне в том году здорово повезло, – засмеялась Алла, вытирая салфеткой клеёнку и разливая очередную порцию «Ламбруско», – ведь из нас я одна спокойно отношусь к кладбищу. Ещё когда Лизка желание загадала, я подумала, хоть бы мне досталось, а то вас, после подобных полевых работ, пришлось бы в Кащенко отправлять. Косить-то я не обучена. Но качество работы в данном вопросе было не главное, поэтому не столько косила, сколько наслаждалась тишиной, покоем, пением цикад. Вдруг остановилась, словно кто-то под руку дёрнул. Поворачиваюсь, а метрах в двадцати от меня мужик стоит и руками машет. Зрение-то у меня всегда было нулевое, а в ту ночь ещё и очки сняла – показался кощунственным образ «Её Величества» с косой и в очках. В общем, мужик машет, а я думаю, может кто-то знакомый, сослепу не узнаю, ну и помахала в ответ. Косой. Он как завизжит и бежать. А я за ним. И ведь в здравом уме и трезвой памяти, лечу и думаю: мужик-то, наверное, по делам бежит, а ты-то чего несёшься. Только решила остановиться, как этот спринтер через забор перескочил, дверь в дом лбом выбил и под кровать нырнул. Ну я-то остановилась, поняла, что забор, хоть и невысокий, мне не преодолеть. Решила возвращаться. И тут, как в жутких триллерах, на плечо мне опускается чья-то рука. Поворачиваюсь, женщина стоит сзади. «Ты кто?» спрашивает. Говорю: «Алла». «А с косой чего?» Говорю: «В карты проиграла». Она у меня косу с накидкой забрала и пинок ускорительный в обратную сторону дала. Я в тот момент отношения выяснять не стала, поздно уже было, да и разные у нас с Алевтиной Петровной весовые категории оказались. А через несколько дней мне Наташка звонит, спрашивает, где коса. Выяснилось, что это не просто коса, а реликвия семейная. С ней ещё Наташкин прадед под Смольным бегал. В общем, никак нельзя её терять. Делать нечего, пришлось возвращаться в село, искать тот дом и идти на поклон к Алевтине Петровне. Нашла, объяснила ситуацию. А она, как только узнала кто я, косу вынесла и меня в магазин потащила. У неё свой кондитерский бизнес. Выносит торт огромный и говорит, если продержится год, то в кондитерских изделиях у меня недостатка не будет.
–– Кто продержится? – удивлённо спросила Анфиса. – Торт?
–– Дура. Муж. У неё муж – потомственный алкоголик. Алевтина Петровна его и подшивала, и кодировала. Ничего не помогало. А после нашего забега, как бабка отшептала. Неделю мужик ничего, кроме воды, в рот не брал.
–– Класс, – хитро улыбнувшись, пропела Наташа. – Пусть «кладбище» будет темой и этого сезона. Предлагаю желание: пойти на кладбище и принести со свежей могилы ленточку. У нас сегодня хоронили Петровича из девятого дома, вот его и почтим визитом.
–– Чудненько, – подхватила предложение Алла. – Принести ленточку «Петровичу от безутешной вдовы».
–– У него не было жены. Она лет пять назад преставилась.
–– Ну не важно от кого, любую ленточку. Вот за это и выпьем.
Женщины вальяжно откинулись на тёплые брёвна скамейки, любовно срубленной ещё дедом Наташи и закрыв глаза, смаковали щекочущее гортань, розовое вино. Горка тонких панцирей лангустов смешалась с чёрными раковинами мидий и мелко дрожала под лёгкую дробь, выбиваемую ладонями по столу в такт заводного мотива, нёсшегося из динамиков. Наконец, убрав со стола и намазав тела дорогим скрабом, подруги достали карты.
***
Полина сделала ещё несколько шагов и, прижавшись к тонкому стволу молодой калины, сползла в густые колючие кусты. Ну за что ей такая невезуха? Из пятнадцати партий одиннадцать проиграла именно она. Вот и ползи теперь, хоть на четырёх, хоть на чистом, выпаренном в старой деревенской бане, пузе. Надо было, как Лизка, выдумать себе уважительную причину и не участвовать в этом шабаше. И это ей-то, даме, которая не только мёртвых и кладбищ, она даже тишины панически боялась. Когда жители нескольких домов вышли на митинг протеста из-за ночной дискотеки, расположенной под окнами дома, она удивлённо шептала о праве на отдых людей, оравших в пьяном угаре популярное «караоке». Но когда два года назад Наташа уговорила её остаться ночевать в селе, Полина пережила незабываемую ночь и на всю жизнь поняла, что в деревне тишина, так же, как и звуки ночи для неё равномучительны. Сначала она напряжённо следила за каждым шорохом мышей в подполе, а после того, как ухнул за селом филин, зарылась лицом в подушку и всю ночь переходила из одного истерического состояния в другое. Полночи Полина молилась, чтобы прекратили летать огромные, закрывающие луну, чёрные птицы за окном, потом следующие полночи молилась, чтобы птицы вернулись и хоть немножко нарушили навалившуюся и поглотившую её тишину. Проснувшаяся в шесть утра Наташа нашла подругу на пороге дома, полностью одетую, обутую и готовую к побегу в город на электричке, на попутке, пешком, главное прямо сейчас и надолго.
Закрыв глаза, Полина представила спокойные, волевые глаза Аллы. Всего десять минут прошло с тех пор, как подруга мягко прижала тёплые ладони к её испуганным щекам и, гипнотизируя взглядом, тихо спросила:
–– Памперсы нужны?
Полина автоматически кивнула и лишь услышав хохот подруг, поняла вопрос.
–– Извини, не ожидала, что ты в таком трансе, – закусила губу Алла и, повернувшись в сторону входных ворот, приподнялась на носочки, пытаясь рассмотреть загороженную местность. – Вон там твоя промежуточная цель.
Цели Полина не видела, но дорогу до старой берёзы помнила. Потом повернуть, найти молодую калину и ещё несколько метров идти на этот ориентир. Рядом с калиной свежая могила неизвестного Петровича. Срезать с венка ленточку и бежать назад.
–– Молодец, – похвалила Алла. – Препятствий не существует. Не переоценивай себя. Ты у нас не Панночка при Вые, не графиня Дракула и не юная очаровательная вампирша, так что ни один товарищ с того света не станет подниматься, ради твоей легендарной красоты. Местные жители, я имею в виду жителей кладбища, вообще самый спокойный и покладистый народ. Живых бояться надо. А за это не беспокойся. Если что, кричи громче. Ты же знаешь, я спринтер, мне это – восемь с половиной секунд в лёгком ритме. Ты ещё верхнюю «до» не закончишь, как я уже буду рядом.
Как Полина преодолела расстояние до старой берёзы, останется в её памяти на всю жизнь. Такие яркие, чарующие солнечными пушистыми головками, одуванчики, закрывшись, превратились в маленькие колючие зрачки ужаса, затягивающие в жуткое царство тьмы. Нога, соскользнув с протоптанной дорожки, увязла в мягкой влажной земле и мозг тут же наполнился сценами из триллеров. Полина просто физически ощутила, как нога мягко и безвозвратно начала погружаться под землю. Взвыв от страха, она вытащила застрявший в прошлогоднем покрове кроссовок и понеслась вглубь кладбища.
Всё, надо заставить себя подойти и срезать ленточку. Благо, что высокий свежий холм, укрытый разнокалиберными венками из живых и искусственных цветов, находился совсем рядом. Медленно сделав шаг, Полина в очередной раз почувствовала, как волна страха наэлектризовывает кожу. Ноги подкосились, роняя женщину на мягкий лиственный покров. Какие бы там Алка не рассказывала мифы о загробной жизни, доказывая, что всё это бабушкины сказки, но только проведя несколько минут на территории этой несуществующей жизни, поймешь, как правы были наши предки. Не существует, как же. Вон как эта самая загробная жизнь чешет через кусты. Ещё и парами ходят, чтобы было с кем проблемами потусторонними поделиться. Тяжёлый приглушённый топот приближался к кустам, в которых спряталась Полина. Скосив глаза, она разглядела два мужских силуэта. Потоптавшись около могилы, одна из фигур тихо произнесла:
–– Самылин Александр Петрович. Вот эта могила, здесь и копай. Земля свежая, сегодня отпели.
–– Яму-то выкопать легко, – поплевав на руки, произнёс его собеседник. – Только если придётся труп вынимать, то тут я один не справлюсь. Надо было мальца моего взять, командир.
Венки полетели в разные стороны, освобождая земляной холмик. Один из венков повис на тонких колючих ветках разросшегося кустарника, прямо над головой Полины. Чёрная лента с позолоченной надписью качнулась перед самым её носом, напоминая, что время идёт, а желание так и не исполнено.
–– Не надо труп вынимать, – глухо произнёс «командир», кутаясь в тёмный шарф. – Я же сказал, только документы закопаем и всё. Больше чем на метр вниз не копай.
«Спокойно, главное не нервничать, – пыталась привести нервы в порядок Полина. – Это безутешные родственники. Наверное, не успели попрощаться. Сейчас раскопают, попрощаются, закопают и дальше пойдут. А ты срежешь вот эту ленточку и больше никогда не сядешь за карточный стол». Главное, чтобы эти кладоискатели не услышали, как воздух ураганом влетает в её лёгкие и с таким же устрашающим грохотом летит назад.
Подняв голову, Полина в очередной раз наткнулась глазами на чёрную ленточку. Не сдержавшись, она судорожно втянула воздух носом. Тонкая ткань ленты вздрогнула под воздушной струёй, залетая прямо Полине в нос. Ниточки защекотали и без того раздражённую влажным ночным воздухом слизистую, Клокочущая волна, распирая лёгкие взлетела вверх и Полина громко надрывно чихнула.
–– Кто здесь? – тут же отреагировал мужчина, копавший яму.
–– Чего ты испугался? – нервно засмеялся второй, ещё туже закутываясь в большой чёрный шарф, – Это филин.
–– Ну, филин так филин, командир. Тебе виднее
–– Копай, не отвлекайся, – раздражённо буркнул «командир». Сделав несколько шагов в сторону кустов, мужчина стукнул кулаком по стволу калины.
Полина сравнялась с землёй и не дышала, забыв даже молитву, чтобы мысли, бешено носящиеся в пустой голове, не выдали её присутствия. Наконец, мужчина отошёл от дерева. Вынув из портфеля небольшую железную коробку, передал подельнику.
–– Клади в угол и можно закапывать. Давай лопату.
Пока мужчина, стоявший по пояс в яме, укладывал коробку, Полина подняла голову. До сих пор ей казалось, что испугаться больше, чем она уже испугалась невозможно, но в этот момент ужас снова скрутил тело. В руках у мужчины, стоявшего на краю ямы, блеснул в свете полной луны длинный чёрный пистолет. В ночной тишине глухой хлопок прозвучал, как полноценный выстрел. Не в состоянии отвести глаза, Полина наблюдала, как мужчина размашисто забрасывал безжизненное тело своего помощника комьями земли. Вдруг из ямы послышался стон. «Командир» чертыхнулся и продолжил закапывать с удвоенной скоростью. Когда яма сравнялась с землёй, мужчина установил несколько разбросанных венков и не оглядываясь, пошёл в сторону северного выхода.
Полина судорожно всхлипнула. Поднявшись на трясущихся ногах, она, не разбирая дороги, побежала в другую сторону, к южному выходу. Туда, где, нервничая и подпрыгивая от нетерпения, ждали подруги.
***
Услышав скрип двери, Роман убрал ноги со стола и принял позу роденовского мыслителя. Как и предполагалось, зашла Лариса. По тишине, заполнившей кабинет, лейтенант Роман Аросев понял, что сейчас будет буря. Предчувствие плохого, как всегда, не обмануло. По-кошачьи мягко майор Чередниченко подошла к столу, за которым «мыслил» Ромка и тихо прошипела:
–– Ещё раз увижу эту сцену из жизни копов штата Миссури, заставлю весь кабинет с хлоркой вымыть.
–– Никак нет, сэр, – звонко отрапортовал лейтенант, подскакивая и вытягиваясь по стойке «смирно». – Больше не повториться, сэр.
Задранный вверх подбородок нависал над головой Ларисы. Рассматривая две свежие царапины на шее парня, она невольно закусила губу. Высокий, красивый, двадцать шесть лет. Выглядит, вообще, лет на двадцать не больше. Ей и в юности так не везло, а уж после рождения дочери на себе-любимой был поставлен большой жирный крест. Где уж тут молодиться, когда ночью встаёшь раз пять, то Надюшка писять захотела, то пить, то приснился кошмарик, а утром на работу со звёздочками в глазах.
Высказав всё, что кололо язык, Лариса, швырнула папку на стол и подошла к окну.
–– Достали, уроды? – заботливо спросил Ромка, наливая стакан воды.
–– Достали, – кивнула Лариса. – Преступление совершено с субботы на воскресенье, сегодня понедельник, а им уже результаты подавай. Преступника, голубой ленточкой перевязанного. Так искренно удивляются нашему нежеланию работать. Вот они, в нашем возрасте, из кабинетов не выходили пока преступление не было раскрыто. Не то, что мы, вялые.
–– Забейте, Лариса Михайловна. Такое впечатление, что первый раз фэйсом об тэйбл получили.
Разглядывая, открывшийся со второго этажа вид на небольшую городскую площадь, Лариса вспоминала услышанную ещё в детстве фразу о том, как два человека смотрят вниз, один видит лужу, а второй звёзды, которые в ней отражаются. Проведя пальцем по серым потёкам на стекле, она разочарованно вздохнула. Хотелось увидеть звёзды, а получилось, как всегда. Поддержка юного лейтенанта волшебной силой вывела Ларису из состояния депрессии.
–– Фэйсу больно, Ромка. Что в первый раз, что в тридцать первый. Вот, когда станешь генералом, вспомни мои слова и не долбай подчинённых. Ладно, где Звонарев?
–– В лаборатории, занимается изъятыми документами. Которые из ямы изъяли.
Лариса улыбнулась. «Изъяли из ямы» прозвучало прикольно. Даже настроение, кажется, поднялось.
Закрыв глаза, Лариса каким-то шестым чувством выделила из общего шума стук двери в глубине коридора. Развернувшись, скрестила руки на груди и оперлась спиной о стену. Слух не обманул. Дверь кабинета распахнулась. Прикрыв глаза, Лариса принюхалась. Не так давно Илья отметил десятилетие брака. Среди прочих подарков, золотисто-жёлтым кубиком блеснула коробка с мужским парфюмом «Миллион» от Пако Рабан. В тот день Лариса пообещала себе, что на день рождения подарит мужу такой же. Но посмотрев цену, поняла, что подарок придётся отложить, как минимум, лет на десять. Чтобы не подкармливать некрасивое чувство зависти, она резко открыла глаза. Ромка тоже не сводил завистливых глаз с вошедшего. То, что аккуратная стрижка, открытая улыбка и всегда идеально чистая рубашка капитана Звонарёва вызывали восхищение женской части отдела и тихую зависть мужской, она знала, но то, что даже юного Ромку не обошла эта участь, увидела только сейчас.
С трудом сдержав улыбку, Лариса вышла в коридор. У двери своего кабинета она долго рылась в сумке. Под руку попадалось всё что угодно, кроме ключей. Нервно вытащив половину содержимого сумки, она, наконец, на самом дне, обнаружила связку.
Дверь шкафа привычно накренилась. Верхняя петля расшаталась и грозила вот-вот сбросить дверь на голову хозяйки кабинета. Подкрутить петлю уже два месяца обещали и муж, и капитан Звонарёв, и даже Ромка. Но, как-то так получалось, что, когда у Игоря было время – она была занята и наоборот. Увидев своё отражение в зеркале, Лариса разочарованно поморщилась: такое впечатление, что живёт жизнь в черновом варианте, вот вырастит Надюшка, вот выплатим кредит за квартиру… Вот тогда и начнётся жизнь. Тогда сходит она в парикмахерскую, уложит в красивую причёску тусклые, тонкие волосы, собранные в «пучок» старенькой китайской «махрушкой», купит дорогую косметику и наконец, приведёт в порядок это серое мышиное лицо, на котором прописалась мировая усталость и обречённость. Быстро закрыв дверцу, Лариса мысленно дала себе правильную установку. Только на хорошее. Повесив на лицо улыбку, она безразлично наблюдала, как рассаживаются за столом Звонарёв и Ромка.
–– Давайте начнём с бомжа.
Лейтенант Аросев, бросил косой взгляд на сухие подмышки майора Чередниченко и прижал покрепче руки к туловищу. Под рубашкой глухо чавкнуло. Опустив глаза, он затравленно покосился на сидящего рядом Звонарёва. После довольно прохладной весны, жара опустилась на город так резко, что организм не успел перестроиться. Последнее время Ромка страдал от ощущения постоянной немытости. А ведь всего пару часов назад принял душ. Ещё раз тяжело вздохнув о жизни своей задрипаной, лейтенант перевернул страничку блокнота и начал отчёт.
–– Обижаете, Лариса Михайловна. Бомж, как вы его назвали, на деле оказался домовладельцем, а также бизнес у него крупный. Это он мне так представился. Ну, а если серьёзно, то жертва наша, Герега Олег Викторович, сорока пяти лет, прописан в селе Пантелеевка, в хатке, которую ещё его дед соорудил. Безработный, но активный. На жизнь зарабатывает тем, что помогает на похоронах. Сёла в нашем районе вымирающие, одни старики живут. Ну и когда время приходит, бизнесмен Герега кому яму поможет выкопать, кому гроб до места назначения дотранспортировать. В общем, и швец, и жнец, и на дуде игрец. В своём окружении личность известная.
–– Как себя чувствует наш селебрити?
–– Жить будет. Хотя, если не прекратит с неизвестными типами по кладбищам шататься, то недолго. Рана сквозная, жизненно важных органов пуля не задела. Сознание потерял больше с перепугу, чем от потери крови. Так что уже сегодня можно провести допрос.
Капитан Звонарёв вынул из папки несколько листов бумаги и протянул Ларисе. Несколько минут женщина сосредоточенно изучала заключение баллистической экспертизы и, удовлетворённо махнув головой, отложила документы на край стола.
–– Ладно, с жертвой понятно. Теперь общий отчёт. Сигнал поступил ночью, в два часа пятнадцать минут о том, что на кладбище села Кочановка, совершено убийство. Гереге очень повезло, что в деле появилась свидетельница. Как только преступник скрылся, она сообщила о попытке убийства и о том, что жертва, предположительно, может быть жива. Женщины, одна из которых оказалась медиком, снова раскопали могилу, достали нашего горе-Герегу и вовремя оказали квалифицированную помощь. Если бы не слаженные действия этих дам, вряд ли бы наш герой отделался так легко. В общем, к моменту приезда «скорой» и наряда полиции, наш недобитый друг уже настолько очухался, что попытался скрыться с места преступления.
–– А что у нас по свидетельнице и группе поддержки? – вклинился в доклад Звонарёв.
Выдержав паузу, Лариса сузила глаза. Что-то в поведении капитана подсказало, что торопится подчинённый. Словно хочет как можно быстрее пройти все детали дела и подойти к чему-то более интересному.
–– Евсеева Полина Марковна. Переводчик фирмы «Интерконтиненталь», замужем, детей нет. Каждый год они с друзьями, в данном случае с подругами, ходят в баню. Ситуация до боли знакомая, с той лишь разницей, что после бани дамы не летят из Москвы в Питер, а играют в картишки на желание. В этом году проиграла Полина Марковна и, «по щучьему велению, по дамскому хотению», должна была прогуляться ночью по кладбищу. В общем, было бы, как в старые добрые времена, пара коровёнок, с десяток курочек, огорода полгектара, да семеро по лавкам, то по кладбищам шляться было бы некогда. Но эти дамы адреналином в туалет ходили. Хотя, в нашем конкретном деле, искательница приключений появилась очень вовремя. По словам Евсеевой, убийца – мужчина лет сорока двух-сорока пяти, рост метр восемьдесят два…
–– Откуда такая точность? – удивлённо поднял брови Ромка.
–– Свидетельница чихнула невовремя, убийца подошёл к дереву и одна из веток находилась как раз над его головой. Так что небольшая погрешность допустима, но она в пределах одного-двух сантиметров. Среднего телосложения, хотя это тоже с погрешностями. На мужчине был плащ, скрывающий фигуру. Стрижка короткая, стандартная, волосы слегка вьющиеся, брюнет. Хотя цвет при ночном освещении тоже может варьироваться. Про лицо свидетельница ничего сказать не смогла, лицо было закрыто тёмным шарфом и очками. Речь правильная, голос без особенностей. Остальные женщины ничего добавить не могут, так как появились на месте преступления уже после того, как наш фигурант покинул кладбище. Пистолет нашли в мусорном бачке на выходе. Там же были очки, перчатки. Естественно, всё без единого отпечатка. Да, одна немаловажная деталь, когда фигурант подошёл к дереву, свидетельница заметила у него на запястье тёмный рисунок.
–– Кстати по рисунку, – довольно улыбаясь, прервал её Звонарёв. – Татуировка в виде орла, а под ним слово «Кабул» и цифры 1987 имеется у господина Далматова. Эту инфу я получил у паренька из налоговой, который знает Далматова лично. И документы фирмы Долматова достали из ямы вместе с жертвой.
–– Ну, что сказать? Профессионально сработано, – сыронизировала Лариса. – По этому блоку вопросы есть?
–– Да, – поднял руку, как учили в первом классе, Ромка. – Зачем этот маскарад, если он собирался убрать Герегу? Какая разница, запомнит он его или нет, а подозрения могли возникнуть.
–– Логично. Хотя, меры предосторожности опытный преступник всегда будет соблюдать. Представляешь, если бы он пришёл на кладбище без этого, как ты назвал «маскарада»? Сразу бы сделали фоторобот и дело в архив сдали, а так… Не дал нам расслабиться.
–– Ладно, с этим всё понятно. Илья, что у тебя с найденными документами.
Капитан Звонарев несколько минут сосредоточенно стукал пальцами по планшету, выводя на экран нужные файлы. Развернув планшет, он установил его перед коллегами. Судя по тому, как Илья разглядывал Ромку и Ларису, складывалось впечатление, что за труды он ждал по меньшей мере медаль и похвальную грамоту. Склонившись над планшетом, майор и лейтенант внимательно изучали документы. Переглянувшись, они непонимающе подняли головы.
–– Не выпендривайся, рассказывай, что говорят эксперты.
– Вот эти документы, – глупо улыбаясь, прокомментировал капитан. –«Чёрная бухгалтерия» фирмы «Видалтранс». Международные перевозки. Фирма принадлежит Виталию Далматову. Стоит довольно прочно на рынке труда. Все документы оригиналы, подписи Далматова подтверждены графологами. Ну, в нашем случае, всё это семечки. Хотя с налоговой надо взять отступные, мы им раскрываемость на этот год обеспечили. Для нас же гораздо интереснее вот эта накладная. Старая, затёртая, но ребята из лаборатории с пониманием отнеслись к моей просьбе, – капитан сделал многозначительную паузу и продолжил, выводя на экран следующий файл. – И вуаля, та же самая накладная в девственно чистом виде. И что мы имеем?
–– Что? – дружно отреагировали Лариса и Ромка, не сводя глаз с накладной.
–– Лариса, – возмущённо взвыл Звонарев. – Открой глаза, надень очки, чем ещё тебе помочь? Неужели ни о чём не говорит? Посмотри куда ушёл трал…
–– Стоп, – восторженно прошептала Лариса, по-новому увидев данные. – Да это же копия «десертной накладной».
–– Она самая, – в шутливом поклоне склонился капитан.
–– Что ещё за «десертная накладная»? – расстроенно кусая губы, прошептал Ромка.
–– Около года назад у военной прокуратуры было дело резонансное. На границе с Польшей взяли трал с контрабандой. По накладным на сельхозтехнику, везли БТР-ы. Шёл трал из нашего города, поэтому нас тоже подключили. Тогда, как нам казалось, мы знали, кто за этим стоит. Проблема перестала быть томной, когда, при задержании, водитель и сопровождающий заблокировались в кабине. Пока наши ребята выбили двери, сопровождающий съел всю документацию. Успели спасти одну зажёванную накладную, но никаких данных по ней установить не удалось. Когда этого гурмана вытаскивали из кабины, откуда-то прилетела пуля-дура. И прямым попаданием в лоб, лишила нас малейшего шанса довести дело до конца. Сопровождающий замолчал навсегда. Водитель оказался рабсилой, которого наняли на неделю. Крутил мужик баранку в ту сторону, куда укажет сопровождающий и не задавал лишних вопросов. Номера фальшивые… Всё сходилось на том, что производитель контрабанды наш местный авторитет Завалов…
–– Мы так думали, Лариса Михайловна, – перебил майора Звонарев. – От того, что тебе, вернее нам, не нравится Завалов, ещё не значит, что он вор и есть. Доказательств по этому делу так и не собрали.
–– И о чём это нам говорит? – поучительно подняла палец вверх Лариса. – О том, что плохо работаете, господа офицеры.
–– Наговариваете вы на нас, Лариса Михайловна, – обиженно вздохнул Илья, приглаживая пятернёй и без того идеально лежащие волосы. – Глядя на сегодняшний улов, не имеет, честный и порядочный бизнесмен Завалов, к этому делу никакого отношения. А теперь смотри внимательно, – серьёзно подытожил Звонарёв, отходя к окну. – Если в то дело, вместо фигуранта Сергея Завалова поставить Виталия Далматова, то пазл полностью закроется. Надо признать, что машиностроительный завод Завалова и мастерские Далматова не встанут в один ряд по уровню производства. Но собрать с десяток БТР-ок для Виталия Владимировича, вопрос хорошего инженера и парочки ребят головастых. Ну и контрабандные комплектующие с его связями достать вообще не проблема. Может, сам вышел на покупателя, может, его нашли, но Далматов подходил для этой цели даже лучше, чем Завалов. Хотя репутация у него и не кристально чистая, но всё же в контрабанде подобного масштаба не замаранная. Да и, по правде говоря, про мастерские Далматова мы ничего толком не знаем. Как-то не было необходимости интересоваться. Ну, в общем, в свете открывшихся перспектив, придётся тебе, Лариса Михайловна, снова идти в кабинет большого босса и просить ордер на арест Далматова Виталия Владимировича. Кстати, сорока пяти лет от роду, рост метр восемьдесят один сантиметр, телосложение нормальное, что полностью совпадает с описанием преступника, сделанным Евсеевой.
Заходить в очередной раз в кабинет, где её полчаса назад отчитали, как нерадивую двоечницу, не хотелось, но выбора не было. Послав Ромку в больницу, допрашивать потерпевшего, Лариса долго сидела с закрытыми глазами, стараясь правильно настроиться на разговор. Время шло, а чакры не открывались. Поняв, что медитация всё равно не поможет изменить настроение шефа, она тяжело вздохнула и вышла из кабинета.
***
Тихое летнее утро набирало силу, грозя перерасти в ещё один жаркий день. Выйдя из здания управления, Ромка медленно направился к остановке. Середина рабочего дня, а людей на остановке собралось на три автобуса. Обведя взглядом встрепенувшуюся толпу, он обречённо посмотрел на приближающийся переполненный автобус и потопал в сторону городской больницы пешком. Торопиться было некуда, потерпевший из палаты не убежит, а возвращаться в кабинет совсем не хотелось. Поэтому прогулка по свежему воздуху было как раз то, что надо в понедельник, за тридцать два дня до отпуска.
Свой первый отпуск лейтенант Аросев ждал с особым нетерпением. Хотелось забросить подальше корочки, о которых мечтал всю жизнь и уехать к родителям на дачу. Вставать не раньше десяти утра, купаться в речке, гонять со знакомыми ребятами на мотоцикле, как все предыдущие годы. И хотя Ромка знал, что жизнь разбросала ребят в разные стороны, но волнующие воспоминания о лете, с запахом ила и сена, остались в памяти самым приятным моментом.
Стать милиционером Ромка хотел всегда. Ещё будучи десятилетним мальчишкой, он подходил к зеркалу и, сделав страшное лицо, рычал: «Вор должен сидеть в тюрьме. Я сказал». Потом были доводившие до головокружения тренировки, многокилометровые пробежки, подтягивания и вердикт соседа: «Не возьмут Ромку в академию. Туда только по блату берут». Ромка в тот день испуганно смотрел на мать, понимая, что судьба его повисла на волоске. Ну, где дальнобойщику и учительнице математики взять «блат». Мама же, подумав несколько минут, уверенно произнесла: «Ну что же, раз нужен блат, будем искать блат». И весь вечер просидела, разглядывая старые фотографии выпускников и делая на полях пометки. Весь следующий день Ирина Борисовна посвятила восстановлению забытых связей. Звонила выпускникам, интересовалась, как сложилась их жизнь и в конце дня всё-таки нашла заветный «блат». Игорь Ружин никогда не учился под руководством Ирины Борисовны, но оказался братом жены Ванечки Березина, которому лет десять назад она незаметно исправила на выпускном экзамене элементарную ошибку. Получив заслуженное «отлично», Ваня, может и не пылал вечной благодарностью, но не отказался представить учительницу влиятельному родственнику. Впоследствии оказалось, что к «блату» ещё полагается и три тысячи долларов заплатить. При этом Ружин подчеркнул, что «заведение элитное, тут деньги от кого попало не возьмут». Потом оказалось, что кроме «блата» и денег, ещё надо и экзамен сдать. И если сочинение и историю тебе помогут, то физическую подготовку придётся сдавать самостоятельно. Ромка до сих пор с ужасом вспоминал забег на три километра. Пот застилал глаза, сердце вырывалось из груди, а в мозгу железным молоточком стучало: «Три тысячи долларов, три тысячи долларов». Именно этот мотив не позволил ему сойти с дистанции, подталкивая всё ближе и ближе к одинокой фигуре офицера с секундомером в руках. После забега Ромка оглядел будущих товарищей по учёбе и понял, что большинство из них имели ту же самую мотивацию, что и он.
Больница встретила Ромку давно немытыми окнами, потрескавшимися стенами с тёмными грязными потёками. Здание, в котором люди, теоретически, должны были выздоравливать и возвращаться к нормальной жизни, угнетало своей запущенностью и несчастным видом. По сухому рыжему газону скакали взъерошенные бомжеватые воробьи, а по комковатому асфальту бродили несколько сгорбленных замученных стариков. «Дай Бог подольше не попадать под опеку здешних последователей Гиппократа» подумал лейтенант, стараясь побыстрее проскочить парк, прилегающий к больнице. Поднявшись по широкой лестнице на шестой этаж, Роман нашёл палату, в которой под охраной, лежал потерпевший Герега.
Открыв дверь, Роман автоматически сделал шаг назад. Из палаты ударил в лицо ком спёртого горячего воздуха. Крепко сжав челюсти, лейтенант с трудом сдержал эмоции. Окна в небольшой палате были заклеены, наверное, не один год. Когда-то белые, ленточки бумаги на створках, призванные спасти больных от зимнего холода, превратились в коричневые, въевшиеся в дерево полосы. В школе Ромка читал, что в мире существуют лаборатории, в которых изучаются лимиты выживаемости человеческого организма. Может местная больница тоже участвует в каком-то эксперименте?
Одинокая кровать посреди палаты протяжно скрипнула. Ромка непроизвольно вздрогнул. Взгляд упёрся в пластиковый пакет, подвешенный на крюк железного штатива. Несколько секунд лейтенант, словно загипнотизированный, следил, как лекарство тягучей волной перекатывалось из одного края пакетика в другой. Тряхнув головой, он стряхнул наваждение и только сейчас заметил под серой простынёй жертву вчерашнего покушения.
Увидев вошедшего, Герега заметно сжался. Сделав несчастное лицо, он жалобно вздохнул:
–– Командир, за что? За что свободы лишаете невинного человека?
Роман растерянно моргнул. В словах лежащего на кровати мужчины ему почудилась ирония. Как будто это не он пришёл допрашивать потерпевшего, а Герега позвал его, чтобы проверить уровень профессионализма. Почувствовав себя незваным гостем на премьере кружка художественной самодеятельности в деревенском клубе, Ромка сцепил зубы, расправил плечи и, сев на старую пошарпанную табуретку, нарочито залихватски раскрыл кожаную папку.
–– Никто вас свободы не лишает. Охраняют для вашей же пользы. Вот узнает подельник, что вы живы, вернётся и добьёт. Так что давайте по порядку и предупреждаю, чем больше вы нам расскажите, тем длиннее будет ваша жизнь.
–– Я-то тут с какой стороны? Я вообще не при делах.
–– Ну, ответственность за профанацию могил у нас ещё никто не отменял, – буркнул Ромка и скосил глаза в сторону потерпевшего. А ну, как спросит статью об этой самой «профанации». И всё, влип «отличник, комсомолец и просто красавец».
–– Так не профуни… рацировали… мы могилу. Просто мужику бумажки свои спрятать надо было. Я и помог по доброте душевной.
–– По доброте ли душевной? – иронично хмыкнул Роман, доставая чистые бланки допроса.
–– Пообещал, паразит, заплатить хорошо. Кто же знал, что он о такой оплате говорил?
Герега расстроенно вытер нос здоровой рукой и даже попытался выдавить одинокую мужскую слезу. Печальный вид потерпевшего снова показался Ромке каким-то показательным, но акцентировать внимание он не стал.
–– Ладно, Олег Викторович, если у вас нет жалоб на здоровье, начнём по порядку. Что вы можете рассказать о своём подельнике? Как зовут? Где работает? Как познакомились? Что вообще за человек?
Герега медленно подтянулся к спинке кровати и удобно сел, поправив раненную руку. Искоса разглядывая обнажённый торс собеседника, лейтенант Аросев пытался набросать словесный портрет пострадавшего: метр семьдесят пять-метр восемьдесят, широкоплечий, стройный, лицо тонкое, в нижней части покрыто длинной бородой, глаза большие голубые, правильной формы нос… На словах получался просто красавец-мужчина. Ромка удивлённо закусил губу. Почему-то вчера Герега запомнился ему, как затюканный, замученный жизнью маргинал. Сейчас же ему показалось, что было в мужчине какое-то противоречие. Словно маленькое простое предложение, вдруг приобрело возвышенный непонятный смысл.
–– Откуда же я знаю, что он за человек? Если бы знал, разве помог бы ему? Как зовут, где работает тоже не знаю.
–– Как и где вы познакомились?
–– По телефону. Он мне позвонил на мобильный.
Роман удивлённо поднял глаза. До чего дошёл прогресс, нынче и у безработных бомжей мобильные телефоны. Конечно, сотовый давно уже стал доступным и удобным средством общения, но тем не менее, требовал определённых вложений.
–– Откуда он узнал ваш номер?
–– Номер чего? – удивлённо переспросил Герега.
–– Номер вашего телефона.
–– Так у меня нет телефона.
–– Что значит нет? Только что вы сказали, что подельник позвонил вам по телефону.
–– Да. Только это был не мой телефон, а его. Давай, командир, я лучше всё по порядку расскажу. Пару дней назад я пришёл в Качановку. Бизнес у меня такой, «ритуальные услуги» называется. В Качановке уже пару дней Даниловна доходила, со дня на день должна была преставиться. У меня на это дело нюх, а как же иначе, – мужчина замолчал, взбивая здоровой рукой тонкую подушку и укладывая её поудобнее под спину. – В нашем деле без чуйки пропадёшь. Вот и в тот день, пришёл я, чтобы, значит, в нужный момент быть под рукой. Благо дело, лето, там яичко выпил, там яблочко погрыз, с голоду не пропадёшь. А тут Васильевна бежит. Кричит, Олег Викторович пойдём со мной к Петровичу во двор, что-то у него второй день куры гуляют без догляда. Сама-то она идти не захотела. Видишь ли, вредный мужичонка этот Петрович. Мне-то собраться, только подпоясаться. Поднял котомку и пошли. Жил Петрович один, жена его лет пять назад преставилась, а сын зимой речушку нашу переходил и не рассчитал веса, ушёл под лёд. Только весной нашли. Петрович после всего этого чуть умом не двинулся, бросаться на людей начал. Вот никто к нему лишний раз и не подходил. Зашли мы в дом, а Петрович уже там, – Герега указал пальцем в небо и быстро перекрестился. – И видать не первый день, потому как то, что на грешной земле осталось, уже вонять и разлагаться начало. Воздух спёртый, мух не считано. Васильевну, как полагается, тут же вывернуло. Как будто без её переработанного завтрака вони мало было. Она-то побежала, а я остался. Окна пооткрывал, мух выгнал и начал готовить покойника. Вскоре и бабки подошли. Похоронили по-христиански. Я, как водится, вещи новопреставленного раба божьего собрал, упаковал. Наследников-то нет, только родственники дальние. Им его штаны ни к чему, а для меня бизнес. У одного взял, другому продал. После похорон решил заночевать в том же селе, чтобы не тащиться на ночь глядя с пожитками. Даниловна-то помирать передумала, поднялась да командовала так, что понял я, делать тут нечего до следующего кандидата. Лёг на центральной площади на лавочку и, только заснул, как слышу музыка заиграла. Проснулся, туда-сюда обернулся, гляжу под лавкой телефон лежит. Поднял, кнопку с трубочкой нажал, слышу голос мужской: «Уважаемый, не знаю, как вас по имени-отчеству, вы сейчас говорите по моему телефону. Я его потерял сегодня в Кочановке, когда знакомого хоронил, а в «контактах» осталось очень много нужных номеров. Вы не могли бы мне вернуть телефон, за вознаграждение. «Ну, – говорю, – за вознаграждение, чего же не вернуть. Говорите куда нести». Договорились встретиться там же, в парке. Вскоре он подошёл. Я тогда удивился, что июнь начался, а хозяин телефона в плаще, да ещё в шарф кутается. Но мужик сразу сказал, что на кладбище целый день простоял и простыл. Глаза слезятся, кашель, насморк, вот и вынужден теперь одеваться теплее. Мне-то всё равно, телефон отдал и тут он кошелёк вынул. Гляжу… денег не считано. Говорю, если ещё какая услуга нужна, то за вознаграждение я всегда с дорогой душой. Вот тут он и предложил: а не поможете ли мне документики нужные спрятать, а я вам по-царски заплачу. Говорю, отчего же не помочь хорошему человеку. На том и поладили. Так что извините, товарищ начальник, ни имени, ни фамилии, ни каких-либо других данных об этом паразите, я вам сказать не могу.
–– Понятно. – Ромка задумчиво кусал колпачок дешёвой ручки, стараясь мысленно нарисовать картинку встречи фигурантов. Казалось бы, куда проще всё складывается, но что-то в этой буффонаде с плащом и шарфом напрягало. – Олег Викторович, похороны были простые, семьи у Александра Петровича не было, наверное, народу собралось не много. Видели вы среди пришедших этого человека?
–– Семьи не было, – безразлично пожал плечами Герега, незаметно скосив глаза на лежавшее на тумбочке яблоко, – зато дом в центре села остался добротный да хозяйство. Так что родственников, откуда ни возьмись, собралось несчитано. До третьего колена слетелись на бесхозный каравай. Пока жив был Петрович и не знали, что у него столько родни. Может и был. Много пришло народу незнакомого. Да и не узнал бы я его. Говорю же, нос, подбородок у него были шарфом завязаны, а на глазах очки.
Выйдя из палаты, Роман закашлялся. Казалось, что каждое помещение больницы имело свои неприятные запахи. Смешавшиеся в коридоре «ароматы» хлорки, лекарств, старости и болезни, давили на сознание, подталкивая к выходу. Взявшись за ручку входной двери, он неожиданно ощутил очередной виток дискомфорта. Словно буравчик в висок вкрутился. В конце длинного коридора на скамейке сидел худенький светлоголовый мальчик Увидев лейтенанта, мальчик поднялся. Во взгляде незнакомца было столько затаённой надежды, какого-то щенячьего жалобного ожидания, что Ромка невольно поёжился.
Прибавив скорость, лейтенант постарался как можно быстрее выскочить из здания. Идя по широкой дорожке к выходу из больницы, он снова почувствовал на спине пронизывающий взгляд и резко обернулся. Всё тот же паренёк, испуганно вздрогнув, опустился на одно колено. Дрожащими пальцами мальчик старался завязать короткие обтрепавшиеся верёвочки, служившие шнурками. Развернувшись, Ромка быстро преодолел разделяющее их расстояние и присел рядом.
–– Могу я узнать, как зовут этого агента ноль, ноль, семь?
–– Джеймс Бонд, – растерянно прошептал мальчик.
–– Я хотел узнать, как тебя зовут и почему ты следишь за мной?
–– Я не слежу, я только хотел узнать, как там Олег Викторович. Баба Аня сварила ему картошки, огурцов из теплицы собрала. А меня дяденька не пустил.
–– Понятно. А имя у тебя есть?
–– Так Андрюшка я. Андрей Налимов. Из Пантелеевки. Работаю я у Олега Викторовича.
–– Что значит «работаю»? – удивлённо поднял брови Роман.
–– То и значит, работаю в его бюре.
–– Бюро, – автоматически поправил лейтенант.
–– Ну да, в бюро ритуальных услуг. Олег Викторович, значит, начальник, а я подчинённый. Вы, дядечка, не смотрите, что я щуплый. У меня конституция щуплая, а силы во мне на троих. Я один за пару часов могилу выкопать могу. Гроб нести пока не способен, ростом не вышел, а попу помочь, или с бабами картошку почистить, это я всегда готов.
–– Лет тебе сколько, подчинённый?
–– Почти шестнадцать. А какая разница? – задиристо вскинул голову Андрей. – Другой и в тридцать лет ничего тяжелее ложки поднять не может.
–– Бардак, – раздражённо покачал головой Роман. – Полиция-то у вас в селе куда смотрит?
–– А нам полиция не указ, – опустил глаза мальчик. – Когда меня отец вожжами хлестал, где была ваша полиция? Когда я ночевал под забором, потому что батя буянил дома так, что войти было страшно? Когда родители запили, и я неделю яйца из-под кур да морковку воровал, где была ваша полиция? Только Олег Викторович за меня заступился.
–– Ладно, «подчинённый», некогда мне с тобой болтать. Жив-здоров твой Олег Викторович. А ты тут не сиди. Всё равно к нему сейчас не пустят, –буркнул Ромка, снова направляясь к воротам больницы.
–– Спасибо, дядечка, – донеслось вслед. – Лишь бы здоров был Олег Викторович, а уж мы его в обиду не дадим. Вот уж, правда, посмотришь на таких людей, как Олег Викторович и поверишь в бога. То я его от смерти спас, а как меня рядом не оказалось, так бог ему свидетельницу послал.
Забыв о желании как можно скорее покинуть территорию больницы, Ромка несколько секунд переваривал новую информацию, затем медленно повернулся к мальчику.
–– Стоп, Андрюха. А вот отсюда поподробнее. Что значит, ты спас от смерти? Его что, не первый раз пытаются убить? И откуда ты знаешь детали преступления?
–– Так и я о том же, товарищ лейтенант, – возбуждённо заблестев глазами, прошептал новый знакомый. – Я ещё в тот раз сказал Олегу Викторовичу, в полицию надо идти. Не добили один раз, вернутся и добьют. А он смеётся: «Не говори глупости. Не убийцы они, просто шельмы дворовые. Чтобы убить человека, нужен характер другой». А я ему говорю, характер не брюхо, впереди тебя не бежит. Откуда знать, что у человека на уме.
–– Пошли-ка в столовую, Андрюшка. Ты, наверное, с утра ничего не ел.
–– Не ел, – махнул рукой мальчик, направляясь за Романом к больничной столовой. – Мне не в первый раз. Я недавно одну картошину съел, что баба Аня сварила. Много-то не съешь. Я и потерпеть могу, а Олегу Викторовичу силы нужны.
Разглядывая голодными глазами расставленные за стеклянной витриной тарелки с едой, Андрюшка старался незаметно прижать руки к животу и сдержать глухое урчание желудка. Посмотрев цены в меню, он расстроенно вздохнул. Ромка тоже изучал цены. Вспомнив, сколько наличных осталось в кошельке, он понял, что комплексный обед не потянет и заказал котлету с картофельным гарниром. Столовый нож, принесённый официанткой, вогнал Андрея в состояние ступора. Прикусив губу, он растерянно перекладывал прибор из одной руки в другую, но так и не вспомнил основы правил этикета. Покосившись на лейтенанта, Андрюшка отложил нож в сторону и принялся за еду.
Вытерев кусочком хлеба последние капли соуса, мальчик тяжело откинулся на спинку стула и, протирая кулаками осоловевшие глаза, начал разговор.
–– Бабушка Аня рассказывала, что раньше к нам в село на работу из города ездили, а уж местные ни в чём не нуждались. В Пантелеевке и ферма была своя, и элеватор, и завод по переработке сельхозпродукции. Потом всё это куда-то исчезло. Во всяком случае я хорошей жизни не застал. Да и людей в селе, практически, не осталось. Пока автобусы нормально ходили, народ только на работу ездил в город, а когда транспорт начал ходить два раза в неделю, разъехались кто куда. Все, кто помоложе да с руками в город перекочевали. Остались в Пантелеевке одни пенсионеры да алкаши, типа моих родителей. Половина домов стоят закрытые. Дети хозяев их под дачи используют. Места-то у нас красивые, лес, речка, да и до Краснореченска на машине полчаса. А пару недель назад начался в нашем селе просто детектив. Сначала понаехали дядьки на машинах огромных и давай по домам ходить, дом дяди Славы искать. Зашли к нам, в смысле, к Олегу Викторовичу, трое, за стол сели, бутылку привезли, закуску. Разлили по первой. И тут, гляжу, а один из приезжих в стакан таблетки какие-то кидает. Я давай кричать: «Олег Викторович, к вам в огород курица бабы Оксаны забежала». Курица эта знаменитая, на людей не хуже петуха кидается. Олег Викторович подскочил и во двор, а те трое к окну подошли, чтобы, значит, на «петушиные бои» посмотреть. В этот момент я и вылил водку с таблетками, а в стакан налил воды. Вернулся Олег Викторович, сели, выпили по первой. Олег Викторович только крякнул удивлённо. Выпили по второй, а после третьей гости начали про дядю Славу спрашивать. Почему тот дом на Олега Викторовича переписал? Как умер? Олег Викторович сначала вежливо удивился и, почти тихо, послал их. Тем дядькам понять бы, что что-то не так, а они за своё тянут. Тут мой начальник и показал зубы, вышвырнул гостей незваных за дверь. Я Олегу Викторовичу потом всё, как было рассказал, а он хохочет. Говорит, чего же в полицию идти, когда ни доказательств, ни улик против них нет.
–– А дядя Слава – это кто?
–– Так брат двоюродный Олега Викторовича. Помер он от туберкулёза около года назад.
Роман взял из рук Андрея пакет, вынул глиняную миску с картошкой, завёрнутую в чистое полотенце, отнёс на кухню и попросил разогреть.
–– Сейчас на пять минут зайдём к твоему начальнику, потом поедем в Пантелееку. Познакомишь меня с бабушкой Аней. Пусть расскажет, чем закончился этот детектив.
***
Капитан Звонарёв открыл дверь офиса и, прежде чем войти, несколько минут рассматривал сверкающую чёрную табличку фирмы «Видалтранс». Ни царапинки на поверхности, ни отпечатков, словно повесили её пять минут назад. Интерьер приёмной тоже поражал одновременно и роскошью, и скромностью. Кожаные диваны, угловатые и простые на первый взгляд, подчёркивали рабочее настроение, в то же время создавая изысканный шик, свойственный прочно стоящим на ногах европейским фирмам. По тому, как преломлялись лучи солнца, проходя сквозь абсолютно чистые окна, Илья сделал вывод, что даже самый низкооплачиваемый обслуживающий персонал, вышколен здесь до состояния роботов.
Секретарша улыбнулась, оборачиваясь на стук открывающейся двери. Капитан с удовольствием отметил, что никаких декольте, мини-юбочек или туфлей на высоких устрашающих шпильках здесь не было. Классический светлый костюм, лодочки и, несмотря на довольно жаркий день, тонкие колготки. Единственное, что смогла себе позволить секретарша – это очаровательный локон, выбившийся из закрученного на затылке «узла». На белом бейджике чёрными буквами имя «Маша». В том же строгом, классическом стиле. Но при этом именно Маша, а не Мария.
Оценив взглядом вошедших, Маша сдержала разочарованную гримасу: судя по костюмам, по тому, с какой уверенностью зашли эти двое, сразу видно – полиция. Вот и скажи, чем отличается полицейский от дальнобойщика. А ведь никогда не спутаешь. Полицейский и лёжа под дешёвым «Москвичом» останется полицейским. И даже ключ «на двенадцать» будет просить так, словно у себя в кабинете допрос ведёт.
–– Я хотел бы поговорить с вашим шефом, – улыбнулся капитан, доставая из кармана документы.
«Сама хотела бы с ним поговорить – с досадой подумала Маша. – Кто же знает, где этот шеф моржовый шляется».
–– Виталия Владимировича сегодня нет на работе, – вежливо улыбнулась она, краем глаза наблюдая процесс предъявления знаменитых корочек. «Налоговая? Вряд ли. Те бы сразу подход к шкафам перекрыли, чтобы не успела достать «чёрную бухгалтерию» и съесть её, или сжечь, или чего они там ещё боятся. Ну а если не налоговики, значит просто так почирикать залетели».
–– Тогда мы подождём, – безразлично буркнул второй офицер, тяжело опускаясь на мягкий кожаный диван.
«Даже тут норовят ничего не делать, – хмыкнула про себя Маша. – Сидите. Работа у вас такая».
–– Пока мы ждём Виталия Владимировича, не расскажите ли вы нам, Машенька, чем занимался ваш шеф последние несколько дней.
Маша долго рассматривала протянутый документ, старательно изучая записи. Когда прочитано было всё, вплоть до последнего слова в штампе, она откинулась на спинку стула.
–– Вам отчёт за всю неделю или какие-то конкретные дни интересуют?
–– Если было что-то внеплановое, что вас удивило или насторожило, то за всю неделю. Если ничего интересного, то обойдёмся четвергом и пятницей прошлой недели.
Задумчиво переведя взгляд на пейзаж за окном, Маша несколько минут считала воробьёв на козырьке соседнего дома и искренне надеялась, что сейчас дверь откроется и на пороге появится всегда весёлый и подтянутый Виталий Далматов. И возьмёт решение всех проблем на себя, избавляя её от необходимости отвечать. Но чуда не произошло, Далматов не появился, и молчание стало затягиваться.
–– В пятницу мы ждали партнёров из Польши. Очень важные и нужные клиенты. Поэтому почти всю предыдущую неделю шеф провёл в мастерских, доводя состояние наших фур и камионов до безупречного, а состояние наших водителей до истерического. В пятницу всё прошло, как на параде, поляки остались довольны. Мы подготовили к подписанию контракт, затем, как водится, пир на весь мир. Ну, а если учесть, что в субботу Виталий Владимирович принимал участие в инаугурации фирмы «Транскоммуникейшен», то субботний банкет, наложенный на пятницкие дрожжи, должен был загнать нашего любимого шефа в состояние близкое к астральному.
–– Любит шеф это дело? – беззлобно спросил второй мужчина, щёлкая себя тыльной стороной ладони по шее.
–– Наш шеф больше по другому делу ходок, – не смогла сдержать сарказма Маша.
–– По какому «другому делу»? – хмыкнул Звонарёв.
Маша раздражённо закусила губу, пожалев о вырвавшейся фразе. Теперь она старательно искала способ загладить неприятный эффект.
–– Работает много Виталий Владимирович, – мило улыбаясь, пропела Маша, показательно взмахнув длинными густо накрашенными ресницами. – Не до глупостей ему.
Покусывая нижнюю губу, Маша попыталась изобразить бурную деятельность, но буквы на мониторе расплывались, собираясь в чёрный устрашающий квадрат. Вытянув руку с треснувшим на безымянном пальце лаком, она краем глаза рассматривала подтянутую фигуру капитана. Раз-два-три, невольно считала она чёткие шаги, мешающие сосредоточиться и понять цель визита нежданных гостей.
В этот момент стоявший на столе телефон ожил, разряжая обстановку мягкой приятной мелодией.
–– Алёнка, солнышко, привет, – наигранно радостно закричала в трубку Маша. – Не могу с тобой разговаривать, у нас тут полиции полный офис.
Серая тень метнулась к столу. Маша автоматически сжалась, прикрываясь трубкой, как щитом. Капитан в два шага преодолел разделяющее их расстояние и грубо вырвал телефон из рук Маши.
–– Виталий Владимирович, – по кошачьи тихо произнёс гость. – С вами говорит капитан Звонарёв. В ваших интересах немедленно подойти по адресу, который я оставлю в вашем офисе. Пока мы только хотим задать вам несколько вопросов, но если вы не появитесь в течение ближайших пары часов, то ваша неявка будет расценена, как доказательство вины.
–– Какой вины, капитан? – растерянно прошелестело в трубке. – О чём вы, вообще, говорите?
–– Вы даже не подозреваете, в чём вас могут обвинить?
–– Я частный предприниматель, у меня крупный бизнес, так что обвинить меня можно в чём угодно. Если не трудно, конкретизируйте, пожалуйста, ваши претензии, – прячась за бравурной иронией, хохотнул Далматов.
– Это не телефонный разговор. Жду вас в моём кабинете с шести до семи вечера.
–– А если я не приду?
–– Тогда вас объявят в розыск.
С грохотом опустив трубку на рычаг аппарата, капитан Звонарёв навис над Машей.
–– Все данные фирмы «Транскоммуникейшен», где, по вашим словам, провёл субботний вечер Далматов. И быстро.
Не поднимая головы, Маша вынула из резной коробочки светло-фиолетовую визитку и почти швырнула её капитану.
***
С трудом втиснувшись в переполненный рейсовый автобус, Роман снова ощутил в полном объёме прелести летней жары. Пухленькая девушка, стоявшая рядом, подняла руку и из глаз лейтенанта Аросева брызнули слёзы. Андрей же, вцепившись в ручку кресла, казалось, не замечал неудобств, с удовольствием разглядывая проплывающие за окном пейзажи. Хотя до Пантелеевки было всего час езды, путешествие показалось Ромке бесконечным. Выйдя на остановке, он нервно глотнул наполненный жарой и выхлопами бензина воздух и бросился вслед за Андреем.
Образ сельской избушки, созданный на сюжетах детских сказок, рисовал Ромке невысокое увитое плющом строение, возвышающееся над колышущимся морем жёлтых подсолнухов. А внутри обязательно домотканые половички, раскинутые тонкими цветными полосами, фотографии в рамках под вышитыми рушниками и иконостас в углу. Сельский домик, встретивший лейтенанта в Пантелеевке, ломал все знакомые стереотипы. Переступив порог, они окунулись в лёгкую прохладу кондиционера. Пройдя следом за Андреем на кухню, лейтенант присвистнул от удивления. Казалось, здесь была собрана вся возможная бытовая техника, призванная облегчать жизнь женщины. В общем, сразу стало понятно, что пирожки с лесной малиной здесь давно уже не пекут. Да и сама хозяйка дома никак не походила на сельскую бабушку. По дороге Андрей рассказал, что не так давно Анна Иосифовна бурно отметила семидесятилетие, но солидная дата в паспорте так и не приблизила её к общепринятым понятиям. Навстречу вышла моложавая элегантная «бабушка» в тонких чёрных брюках и широкой жёлтой блузе-тунике. Увидев гостей, женщина улыбнулась так искренне, что лейтенант начал судорожно вспоминать, может они были знакомы раньше, но он позабыл. Хотя нет, тут же одёрнул себя Роман: если бы ему представили эту женщину, он бы не забыл.
–– Андрюша, сынок, ты ко мне гостя привёл? Здорово. Давно уже нас никто не навещает. Лето ещё только началось, отдыхающих да дачников пока нет, даже косточки перемыть некому, – щебетала Анна Иосифовна, разглядывая «корочки» лейтенанта. – Проходите, вы меня на пороге застали. У нас Филипповна заболела, сегодня моя очередь ей помогать. Вот приготовила обед, надо накормить. Ну раз уж у меня гости нежданные, ты, Андрюшенька, отнеси бабе Наде обед и скажи, что я попозже зайду. Ну, а вы лейтенант, проходите. Не на «погляделки» пришли. Наверное, вопросы хотите задать по поводу нашего Олега Викторовича. Давайте я вас кофе с чизкейком угощу. Хоть раз в году кофеварку включу, а то сын на каждое день рождение дарит мне то тостер, то блендер, то ещё какую-нибудь бормашинку, а угощать некого. На шестидесятилетие подарил комбайн домашний и книгу кулинарную какого-то Карлоса Ангуриньо. А там чего только нет, и паэлья, и макароны с соусом «писто», и кролик «оли-оля», и чизкейки. Вот я паэльей и решила сердца наших сельских гурманов покорить. Сын всё, что надо купил, всё по рецепту сделала, только наши бабы этот испанский изыск не оценили. Котлеты да курочка улетели, а паэлью потом три дня доедали. Вчера заглянула в холодильник, а там творог уже третий день лежит, надо что-то с ним делать. Я его в чизкейк замесила.
Речь Анны Иосифовны журчала и убаюкивала. Роман расслабленно наблюдал, как зашипела новенькая кофеварка, щекоча ноздри горьковатым густым ароматом. Белоснежный чизкейк, покрытый сверху тонким слоем малинового желе, таял во рту и не имел ничего общего с тем продуктом, который под его именем продавали в кафе. Наконец, когда первое желание проглотить это белое чудо было исполнено, Роман приступил к делу.
–– Анна Иосифовна, как-то странно, что Герегу в селе называют по имени-отчеству. Чем он заслужил такой респект? Или с детства был какой-то особенный?
–– Откуда же нам знать какой он был в детстве? – удивилась хозяйка, подливая гостю в чашку кофе. – Действительно, между своими у нас не принято церемониться, но Олег Викторович – это особый случай. Вот Славика Мазура, брата его, каким бы умным он не был, по отчеству ни у кого язык не повернулся бы назвать.
– Это того Славика, который умер год назад? Он-то чем знаменит, что его до сих пор вспоминают?
–– Ну, тут даже не Славик, а семья Мазуров в целом у нас знаменитая. Эта семья – история нашего села. Я вам, товарищ лейтенант, всё по порядку расскажу.
Село наше довольно известное. И не только потому, что места здесь красивые. В наших лесах во время войны партизанский отряд действовал очень активно. Говорят, целое поселение было, и подрывники свои, и связисты, и разведчики. Уж сколько немцы в сорок втором ни прочёсывали лес, а никогда даже следа не обнаружили. Да и потом, во времена моего тимуровского детства, мы целые марш-броски устраивали, но так и не нашли места их дислокации. Так вот командовал этим отрядом Прохор Мазур, дед Славика. Потом, когда война закончилась, он в Пантелеевке остался, женился на нашей девушке Рае. Поговаривают, что она тоже с его отрядом как-то связана была. Но точно не скажу, замкнуто они жили, то ли война такой отпечаток наложила, то ли характеры закрытые. Здесь же и сыновья их родились Володя и Витя. Витя, старший, ещё в молодости, как уехал из села, так больше его никто и не видел. Говорили, что за границу удрал. Только никогда ни Раису, ни Прохора из милиции не беспокоили. А Володя, младший сын, в селе остался. Семью завёл, но от родителей не уходил. У Прохора Степановича с годами старые раны начали открываться, да и Раиса здоровьем не радовала, вот и жили молодые при них. Когда Лена, жена Володи, забеременела, врачи уговаривали её сделать аборт. Что-то у неё по женской части было не в порядке. Но Лена упёрлась и не в какую. А во время родов, началось то, о чём предупреждали доктора, какой-то орган не справился с нагрузкой, и она умерла. Вскоре и Прохор Степанович отошёл, так что все заботы о маленьком Славике легли на плечи бабушки Раи. А Славик рос чудным ребёнком. А уж какой умница был. Ещё в садике заведующая говорила, что будущий академик растёт. Он, действительно, в институт поступил, да не на какой-то там факультет физкультуры, а на экономический. После окончания устроился на работу и очень быстро в гору пошёл. Но при этом всё равно оставался нашим деревенским Славиком. Когда приезжал в гости и косил, и урожай собирал вместе со всеми… А потом, как гром среди ясного неба, милиции понаехало в село, всё перерыли, перекопали, весь урожай уничтожили, искали что-то. Оказалось, что связан был наш Славик с каким-то бандитом. Баба Рая к тому времени уже в возрасте была. Когда зачитали внуку приговор, семь лет, упала в обморок и, не приходя в сознание, на следующий день умерла. Володя тоже не дождался сына из тюрьмы. Года через три, выпивши, заснул в поле, а утром его косилкой и резануло. Сразу насмерть. Вернулся Славик из зоны, устроился на работу в городе, с девушкой из соседнего села познакомился, женился. А через несколько лет опять в тюрьму угодил. В этот раз ему всего года три дали. И вот когда вернулся Славик в село после этого срока, Олег Викторович как раз и приехал. Только мне кажется, что я его и раньше видела. Но как-то мельком. Впрочем, может и не он. Так вот на следующий день пришёл Олег Викторович к председателю нашему, рассказал, что он двоюродный брат Славика, пропавшего Виктора Мазура сын. После развода родителей взял фамилию матери. А ещё рассказал, что у Славика туберкулёз на последней стадии. Поэтому он и приехал в родное село досматривать брата, чтобы не остался родной человек в последние минуты жизни один. Жена Славы, после того как его забрали, к родителям уехала. Развелись они или нет не знаю, но не видела её больше. А после смерти Славы вообще, говорят, пропала. Олег Викторович попросил председателя предупредить людей, чтобы в гости к ним не ходили. Да и в целом, чтобы обходили дом стороной. Потом договорился с Андрюшкой и каждое утро выносил ему сумку, список продуктов и деньги, чтобы самому лишний раз по селу не ходить. Андрюша покупки делал и на скамеечке перед домом оставлял. Мы тогда очень благодарны были Олегу Викторовичу. Сейчас ведь какие времена, ходят эти несчастные туберкулёзники, раскашливают бациллы и никто за ними не следит, даже не лечат. Не то, что раньше. Протянул Славик недолго, буквально через месяц и отошёл. И опять-таки Олег Викторович попросил, чтобы не отпевали, так как не верующий Славик был. И чтобы на похороны не приходили. Просто дал денег Свете-продавщице, они с Андрюшей конфет за упокой Славика раздали и на том поминание закончилось. Олег Викторович, да ещё пара мужиков незнакомых гроб с телом Славика уже закрытый вынесли, сами могилу вырыли, сами закопали. А через неделю он снова к председателю зашёл. На стол бумажку положил из тубдиспансера, что здоров и никаких признаков туберкулёза в лаборатории не выявили. Вымыл с хлоркой дом дедов и поселился в нём. Мы его после смерти Славика очень уважать стали, а уж как он взял на себя обязанности участкового, то совсем за своего приняли.
–– Как это он взял на себя обязанности участкового? – удивлённо перебил рассказчицу Роман.
– А так, – вытерла губы чистым платочком Анна Иосифовна. – Участковый у нас официально один на два села, а неофициально, то и на три. В Качановке такой алкаш, что порой не добудишься его. Наш Пал Алексеевич катается туда-сюда, а жизнь-то ждать не будет. Порой участковый на вызове в Качановке, а в Пантелеевке драка. Вот и в тот раз, слышу вечером крики истошные, выбегаю, а Митька, алкаш наш местный, Андрюшку, сына своего, вожжами отхаживает. Бабы собрались, кричат, а подойти никто не рискует. Митька буйный, как перепьёт, не смотрит ребёнок или женщина, молотит кулаками, не увернёшься. Вот тут и выскочил Олег Викторович, да с ходу Митьке по самому больному месту как заедет, звон по всему селу пошёл. Андрюшку на руки взял и, не поворачиваясь, говорит: «Ещё раз кого в селе тронешь, будешь иметь дело со мной. А за яйца не переживай, таким, как ты размножаться нельзя». И унёс мальчишку к себе. С тех пор Андрюшка за ним, как собачонка бегает, всем рассказывает, что работает у Олега Викторовича.
–– А что это за разборки у Гереги были? Что-то с домом, Андрюшка рассказывал.
Роман, не сдержавшись, бросил взгляд на последний кусочек чизкейка и внутренне облизнулся, вспоминая плывущий по языку, мягкий вкус. Перехватив его взгляд, Анна Иосифовна легко поднялась и, специальной ложечкой положила кусочек на тарелку лейтенанта. Не давая возможности отказаться от угощения, женщина повела рассказ дальше:
–– Было дело, Роман Васильевич. Спасибо Олегу Викторовичу, что не продал нас. Если бы он свой дом отдал, остальные не выстояли бы перед этими злодеями Пару недель назад приехал в Пантелеевку джип огромный, а внутри несколько молодчиков, как в кино показывают, с бритыми затылками, только глянешь и уже со страху под стол лезешь. У Архиповны нашей, из третьего дома, спрашивают вежливо так: «Не подскажите, бабушка, где здесь дом Мазура Вячеслава Владимировича». Архиповна показала, чего же не показать, благо всё рядом, а пока те по нашим буеракам скакали, бегом ко мне. Мы в окошко вылезли и ждём, с чем гости пожаловали. Минут через сорок в доме Мазуров скандал завязался и полетели из дверей сначала один амбал, следом и остальные. А потом дверь закрылась. Один из парней, по-моему, кавказец, подскочил и давай на дверь кидаться. Прыгает, шипит что-то на своём языке. В этот момент стекло в джипе опустилось. Мужчина в возрасте пальцем в их сторону щёлкнул и в сторону машины махнул. Все трое разом замолчали и как щенки нашкодившие в джип полезли. Ну, а как только они за горизонтом скрылись, мы с Архиповной выскочили и к Олегу Викторовичу. Там и узнали, что пытались его уговорить дом свой продать, а если односельчан убедит с насиженных мест съехать, то ещё доплатить обещали. Вроде как собираются на месте нашей Пантелеевки игральный городок построить, типа Лас-Вегаса. Казино, центр досуга и развлечений для сливок общества. А нас в дома престарелых или к детям. Детям нашим, конечно, выгодно, им за наши избушки пятачок заплатят, они и рады, а мы здесь всё своими руками поднимали, всё с нуля начинали. Поздно нам жизнь менять. У меня вот, считай, невестка золото, умница, в доме всегда порядок, готовит, пальчики оближешь, казалось бы, переезжай и радуйся жизни. Только я-то знаю, что мы два золота, пока каждая в своём доме живёт, а как сойдёмся на одной кухне, тут любви и конец. Она привыкла в своём доме хозяйкой быть, да и я под невестку не прогнусь. У Архиповны своя судьба. Тоже, вроде, неплохие сын с невесткой. Работают, девчонок растят. А по субботам привыкли гостей собирать. Гуляют, аж дым коромыслом. Сколько Архиповна ругает их, лучше бы на эти деньги девчонкам платья новые купили. Да кто же её послушает. На платья нет денег, зато на гульки – сколько хочешь. Разве уживётся она в городе? Вот кого ни возьми, все испугались такой перспективы. Здесь-то мы одной семьёй живём, вот на днях Надежда заболела, так мы между собой поделили, кому, когда посидеть с ней, чем помочь. А как же, это жизнь. Дети на работе, разве их дождёшься? А если нас всех по разным районам разбросают, то совсем тяжело старикам будет.
–– Странно, – удивлённо поднял глаза лейтенант. – Андрюха рассказывал, что Славой Мазуром интересовались.
–– Может не знали, что Славик дом на Олега Викторовича переписал? –пожала плечами собеседница. – Кто ж его сейчас знает? В селе по- разному болтают.
–– Анна Иосифовна, – улыбнулся Роман. – Какой-то у вас Герега Робин Гуд получается. Того отбил, за другого постоял, а когда трое молодчиков пришли, то всех одной левой уложил. Что-то не вяжется этот образ с жизнью его полубомжатской. Или я не прав?
–– Вы тоже заметили, товарищ лейтенант? – испуганно подняла глаза бабушка. – Олег Викторович всегда был не такой, как все. Вот, хотя бы, когда Славик заболел. Повязок накупил, перчаток резиновых. Чтобы не заразиться, хлорку через день покупал для посуды, для белья. В общем не на любви и энтузиазме, а на последних разработках медицины за брата радел. А когда он за Андрюшку заступился… Наши ребята как дерутся? Развернутся и кулаком в ухо или в челюсть. А Олег Викторович тогда руками Андрюшку взял, ногой дёрнул, никто и не заметил, как эта самая нога, как нож в масло вошла куда надо. Вроде и не целился вовсе, а нога сама по себе взлетела.
–– Чак Норрис, – засмеялся Роман.
–– Джекки Чан, – поправила со знанием дела собеседница. – Норрис как-то натужно дерётся, хекает, а вот Джекки Чан точно, как Олег Викторович. Вроде играючи ногами машет. Впрочем, наверное, просто мне Джекки Чан больше нравится. Мы об этом постоянно с внуком спорим. У Джекки как-то всё весело, нога в одну сторону полетела, зубы в другую. Совсем не страшно, не то, что в американских боевиках. Ну это я отвлеклась. Потом уже не только я стала замечать. Месяц назад мой день рождения праздновали, народу много собралось. В доме душно, и дочка Лены Боженовой в обморок упала. Сидела-сидела и вдруг, встала, покачнулась, мы ещё и осознать, что произошло не успели, а она уже у Олега Викторовича на руках лежит. Мы потом с Архиповной пытались вспомнить: пил он или не пил? Вроде вместе со всеми сидел, тост говорил, рюмку поднимал, а стали девочку на свежий воздух выносить, глянула, а глаза-то у него трезвые. Вот тогда мы и заподозрили, Мазура ли он сынок или пришлый нинзя. Может от кого-то прячется? Ничего плохого про него никто не скажет, а вот то, что не тот он, за кого себя выдаёт, это вполне возможно. Хотя документы в порядке, наш председатель проверял его паспорт и завещание на дом, покойным Славой сделанное.
***
Лариса проследила за пролетающим за окном самолётом и снова перевела взгляд на чёрную поверхность стола. «Ещё два часа и можно будет бежать домой. Как Надюша одна с такой высокой температурой? И ведь с работы не уйдёшь, как назло, всё начальство на месте. Когда надо, никого не найдёшь, зато, когда не надо, как приклеенные сидят». Ничего уже завтра свёкр отпросится с работы, потом мама возьмёт отгул, посидит, а там и отпуск. Главное сегодня продержаться. Час назад звонил Игорь, прибегал домой на обед, покормил дочку, лекарство дал, вроде заснула. Только ведь такая растёт огневушка-поскакушка, ни минуты не посидит спокойно. Не повезло им с Игорем, оба городские. Бабушки и дедушки молодые, сами ещё по работам бегают, вот заболела Надюша и посидеть не с кем. Были бы родственники в селе, было бы и молочко парное, и свежий воздух, и трудовое воспитание. В их случае всё лето придётся провести в душном, жарком городе. В июле у неё отпуск, поедут к подруге на дачу на пару дней. В августе – у Игоря, может на недельку на море съездят с дочкой. Вот и всё лето. А ребёнок растёт, ей свобода нужна. И фрукты.
Мысли Ларисы прервались оттого, что тишина стала приобретать почти физически ощутимую консистенцию. Вернувшись в реальность, она подняла взгляд.
–– Шла бы ты домой, Лариса. Всё равно из тебя сегодня работник никакой.
Майор благодарно улыбнулась сидевшему напротив Илье и закусила губу: только что ребята закончили отчёт о проведённой работе, а она не услышала ни слова.
–– Григорьев сегодня на месте, – раздражённо бросила Лариса, изучая кричащих за окном воробьёв. Стряхнув собственные проблемы, она расстроенно повернулась к Роману: – Так что ты там рассказывал насчет Гереги?
Лейтенант, не проявляя признаков раздражения, ещё раз подробно описал результат своей беседы с Андреем Налимовым и Анной Иосифовной Ярко.
–– Что же это получается, – нахмурила лоб Лариса. – Изначально всё было так просто и понятно: Виталий Далматов, пытаясь избавиться от компрометирующих документов, подтверждающих его участие в прошлогоднем деле о нелегальной переброске за границу партии военного транспорта, нанимает безработного Герегу. Под конец операции пытается захоронить его вместе с документами. Теперь же оказывается, что безработного пытаются уничтожить уже не первый раз. В деле с этими типами я так и не поняла, Мазуром интересовались гости или домом? А если рассматривать этот визит, как операцию с целью уничтожить тёмную лошадку Герегу? Тогда при чём здесь документы Далматова. В общем, чтобы сложить всё, надо узнать, кто такой этот Олег Герега.
–– Лошадка более чем тёмная, – сосредоточенно разглядывая записи в блокноте, подтвердил Роман. – Я сегодня посмотрел в наших архивах, но ни по одному делу он не проходит, в поле зрения полиции никогда не попадал, в нарушениях, злодеяниях и прочих преступлениях не замечен. Но… В качестве Гереги Олега Викторовича. А Герегой Олегом Викторовичем он стал год назад, женившись на Герега Ольге Александровне. Сия жительница нашего города после заключения брака, неожиданно разбогатела настолько, что смогла вместе с дочкой выехать на постоянное место жительства в Испанию. Замуж Ольга Александровна вышла за Малокостова Олега Викторовича. А в архиве я нашёл заявление от Малокостова о пропаже паспорта. Побеседовал с Герегой. Тот слёзно вздыхал, жаловался на головные боли, бил себя в грудь кулаком, доказывая, что он и есть Малокостов. В общем, между героем Пантелеевки, Качановки и всех прилегающих сёл и тем дурачком, которого пытается продемонстрировать нам потерпевший, чересчур заметная разница.
–– Малокостова, потерявшего паспорт, нашли?
–– Ищем-с. Соседи говорят, что уехал на заработки.