«А чего я ещё ожидал. Конечно, все сказки рано или поздно разбиваются в лепёшку о стену реальности. Живое, дышащее книжное кафе! Место, где всё подчинено иной логике, где сходятся воедино самые разные миры!
Идиот».
Я ходил туда-сюда по пустому залу, по уродливым бетонным плитам. Моего Книфе больше не было, осталась только большая старая комната, которой явно не хватало ремонта.
«Как такое могло случиться? Кто такие Тэд и Труди? Я ни разу не осмелился настоять на расспросах – боялся, что мои приключения с зеркалом окажутся галлюцинацией, а меня на самом деле наняли по завалявшемуся на каком-нибудь сайте резюме. Мне так нравилось думать, что они пришли ко мне из книги.
Но галлюцинации, оказывается, и правда были, причём сразу у всех. Это выглядело странно: всё-таки на каждого внушения и вещества действуют по-разному. Да и какие тут вещества? Никаких чужеродных запахов я не помнил: в Книфе всегда пахло уютно и ласково. Хотя случались пару раз “аллергии”, но там сразу было видно, что людям просто хочется поскандалить – такие бывают везде. Такие у нас и не задерживались.
С другой стороны, может, это и действовало по-разному. Просто нам нравилось то, что мы видели, а подробно ни с кем не обсуждали, думая, что каждый видит то же самое.
Стоп, это я уже думал. Сколько раз мысли шли по кругу за сегодня? Я наконец-то обратил внимание на слабость в ногах. Сколько я так хожу? Наверное, нужно идти домой и попробовать уснуть».
В окно у двери тихо постучали. Я провёл рукой по стеклу, стирая пыль, и увидел на крыльце Аню. Разве Яшка не повёл её домой? Повернув в замке ключ, я впустил её и тут же снова запер.
– Зачем вернулась?
– Почему вы не ушли?
Мы заговорили одновременно и так же одновременно замолчали. Я решил ответить первым:
– Какое тут, к лешему, «вы». Давай на «ты», пожалуйста. Как раз собирался домой, спать.
– В шесть утра?
Так. То есть, за окном не вечерние сумерки. Я повернул запястье и по вспыхнувшим цифрам браслета понял, что она не шутит.
– Кажется, я здесь проторчал всю ночь… Думал. То-то голова раскалывается…
– Давай я вам… тебе попить сделаю, – Аня наполнила чайник за стойкой и щёлкнула кнопкой. – Мне тоже не спалось, вышла пораньше – погулять и развеяться перед учёбой. А тут свет горит.
– Спасибо, Аня. Да, давай по чашке чая и пойдём.
– Что ты решил?
– Не понял.
– Что ты будешь делать с Книфе?
– А что я могу сделать… Документы – на Тэда и Труди, которые всех обманули, а нас тут вообще быть не должно.
Чайник обиженно зашипел, заворчал, пыхнул паром и отключился. Аня обдала заварник кипятком, очень медленно и внимательно отмерила три ложечки «Эрл Грея» и залила водой. Я поставил на стойку пару чашек.
– Труди долго тебя обнимала на прощание. Что она сказала?
– Извинилась. Велела всех беречь.
– То есть, оставила тебя преемником!
– Да ну, какой из меня преемник. Да и чего? Этой драной столовки?
По ногам неприятно потянуло сквозняком. Странно, дверь я точно закрывал. Наверное, окна где-то приоткрыты, нужно будет проверить.
Аня покачала головой, разлила чай и принесла из кухни оставшееся со вчерашнего дня печенье в виде карт. Я вытянул туза и хмыкнул. Ане досталась двойка, и она развела руками. Потом посмотрела на меня, вздохнула и сказала:
– Я, конечно, тоже не в себе после всего этого, но ты бы хоть пальто снял!
Ну, да. Не собрался. Бывает. Я молча встал, снял пальто и отнёс на вешалку. Привычно провёл рукой по карманам и понял, что с ними что-то не так. Обычно я не ношу вчетверо сложенных листов бумаги в кармане пальто, рюкзак для этого больше подходит.
В груди ёкнуло. Я потёр середину рёбер кулаком и вытащил листок.
– Что у тебя там?
Я вернулся к стойке, развернул бумагу и сел.
– Ну?
– Это… Это доверенность. На Книфе. На моё имя.
– Ага! Я же говорила! Не зря она обнималась!
Я прихлебнул из чашки, обжёгся, облился, поставил чашку, расплескал.
– Чёртов чай! – вырвалось у меня.
– Да забудь ты про него! Что делать будем?
Я отвернулся и смял листок. Аня тихо пискнула. Я затолкал комок бумаги в карман брюк и сказал:
– Это ничего не меняет. Я никто, и делать мне здесь нечего.
– Лар! Ты с ума сошёл? Ты единственный совершеннолетний из нас. Ты придумал Книфе, по твоим указаниям его создавали! Больше никто не сможет его спасти!
Я вскочил и снова заходил по залу. Аня сердито наблюдала за мной, ожидая ответа.
– Что ты собралась спасать? – наконец, спросил я. – Эту радость санстанции? Где я возьму деньги, время, руки? Бухгалтерия, налоговая, как мне с ними разбираться?
– Мы что-нибудь придумаем…
– Я не буду в это влезать. Я не могу. Я… я боюсь, – я пошёл к своему месту в нише и сел там. Спрятал лицо в ладони. Стыдно. Но хотя бы честно.
Заскрежетал по бетону отодвигаемый стул. Мимо меня протопали тяжёлые ботинки. У дверей они со скрипом развернулись и затопали в мою сторону. Над головой раздался срывающийся голос:
– Ты понимаешь, что сейчас сделал? Яшке негде будет отдыхать от зубрёжки и больничной палаты. Я не смогу помогать маме деньгами. Рита не будет смотреться в зеркало, шевеля ушками. Люди с электрички не будут отдыхать за чашкой кофе. Никто из тех, кому Книфе было утешением, больше его не получит!
Она наклонилась и приложила губы к моему уху.
– Потому что ты трус.
Звякнул замок, хлопнула дверь, задребезжали стёкла во всём зале, а я всё ещё слышал этот шёпот. И не бежал следом, не просил вернуться, даже не поднял головы.
Потому что я трус.
Я пришёл в себя от стука клавиш. Поднял тяжёлую голову – руки сразу загудели – и уставился на ноутбук. Нет, всё в порядке, он так и молчит с потухшим экраном.
Стук повторился слева. Я повернул голову и увидел рыжеватую девушку в нише напротив. Она ожесточённо била по клавишам всеми пальцами сразу, будто боясь потерять мысль. Я с трудом поднялся и подошёл к столику – ноль внимания. Тогда я дождался паузы и тронул гостью за плечо:
– Извините, мы не работаем.
Она вздрогнула и подняла на меня глаза – серые с цветными крапинками:
– Простите?
– Книфе закрыто.
– А я хотела переждать непогоду до электрички…
Я прислушался. Оказывается, стучало ещё и за окнами – и, судя по звуку, там сейчас было неуютно.
– И вас ничего не смутило?
– А что-то не так? – рассеянно переспросила она, снова бегая взглядом по строчкам.
– Понятно… Послушайте, кухня не работает, но я могу заварить вам чаю.
– Кофе, будьте добры, – пробормотала она. – Я не могу писать без кофе.
Я не был уверен, что она меня услышала, но добрался до стойки, вымыл чашки и завёл кофеварку. Интересно, сколько уже сейчас? И сколько ещё людей могут случайно зайти и увидеть этот ужас?
Я вздрогнул и начал рыться в шкафчиках. Отыскал бумагу, маркер, скотч и быстро написал:
КНИФЕ ЗАКРЫТО
Потом подумал о людях, которые могут попасть в такую же ситуацию с электричкой и добавил:
ПИЦЦЕРИЯ ЧЕРЕЗ ДВА ДОМА НАПРАВО
И тут на меня напала такая дикая тоска, что я сделал то, чего никогда себе не позволяю: расчувствовался. И быстро дописал, пока рациональная часть меня не перехватила управление:
Спасибо, что были с нами
Вышел на крыльцо, приклеил листок на пустую стеклянную дверь. Никаких белых колонн на чёрном фоне. Ничего, что появлялось здесь без свидетелей, не осталось.
Дождь стучал не так, как обычно. Я поднял голову. Конечно, вывески тоже не было. Её ведь вешали без меня. Помню, я её ещё для соцсетей пытался заснять – и фото не получалось. Теперь понятно, почему…
Соцсети! Вот где нужно всех предупредить!
Я щёлкнул камерой телефона и пошёл на своё место в нише, по пути отправляя на странички Книфе фотографию объявления. И да, фото было в полном порядке. Можно было проверить на других предметах, но и без того было ясно: больше никаких чудес с чёрными кадрами. Сказка закончилась.
– Извините, а кофе уже готов? – спросили слева.
Я вскочил, чуть не уронив телефон.
– Простите, отвлёкся. Конечно, сейчас!
Принёс две чашки, остатки печенья, сел напротив.
– Это всё, что у нас есть, не сердитесь.
– Что вы! Мне так не хватало горячего питья после пробежки под дождём! – улыбнулась девушка. – Вечно забываю зонтик… Ух ты, какое замечательное печенье в виде карт! Смотрите, у меня джокер!
– Ничего себе! Вам повезло. Аня рисовала всего один, и то не каждую партию! Теперь вам все дороги открыты, – грустно улыбнулся я.
– В том-то и проблема, – засмеялась рыжеволосая. – Я заканчиваю править рукопись. И теперь могу написать всё на свете, но нужно же наконец-то сделать выбор! Знаете, я давно придумала сказку о таком вот книжном кафе, долго-долго собиралась её написать, а потом оказалось, что оно уже существует… Опоздала, представляете. Вот как важно не тянуть!
– Почему это вы опоздали? – удивился я. – Что вам мешает дописать сказку?
Она удивлённо переводила взгляд с меня на экран ноутбука.
– Вы правда так думаете?
– Уверен. Только вы уж подобрее к этому сказочному кафе, – меня снова начала накрывать тоска, и голос дрогнул, – Пусть у него всё будет хорошо.
– В конце всё обязательно так и будет, – строго ответила она, выбивая на клавишах новый ритм. – Если, конечно, персонажи не воспротивятся.
– Да уж. Что поделать с этими персонажами, – вздохнул я. – Я вон тоже думал, что сочинил счастье…
– Ой, а вы тоже писатель?
– Нет, что вы. Так, сочинитель.
– Ну-ну, не стоит так с собой. Это у вас, наверное, синдром самозванца! Со мной тоже такое было. Не переживайте, это обязательно проходит. Только нужно дождаться и не наломать дров в процессе.
Она бросила взгляд на часы и подпрыгнула, едва не разлив кофе:
– Ой, мамочки, я же сейчас опоздаю!
Писательница быстро начала заталкивать в рюкзак ноутбук, шарф, блокнот, потом вытащила шарф обратно, лихорадочно обмотала шею… Я подал пальто и помог надеть рюкзак. На крыльце она что-то вспомнила и обернулась:
– Сколько я должна?
Я рассмеялся было, но тратить энергию на смех оказалось не самым удачным решением. Перед глазами поплыли разноцветные пятна, и я понял, что сейчас упаду и усну прямо на пороге. Я упёрся в дверной проём, чтобы устоять на ногах:
– Нисколько. Только допишите, пожалуйста, эту сказку, – голос снова меня предал, и вместо весёлого пожелания получилась мольба, сквозящая между строк: «Пусть оно будет. Пусть оно хоть где-нибудь будет. Пожалуйста…»
– Ну, конечно! – загорелась она. – Я допишу и буду всем на презентациях рассказывать, где находится настоящее Книфе!
– Не надо, – прошептал я. – Поздно…
Она уже сбегала по ступенькам, махала и что-то кричала на прощание. Рыжие локоны тут же вымокли и облепили ей плечи, а через мгновение она вприпрыжку мчалась в сторону вокзала.
Успеет. Обязательно успеет. Не зря же ей достался джокер.
Плохо помню, как добирался домой. Точно успел последний раз пройти по залу, щёлкая выключателями и проверяя окна, повернул ключ в замке, глянул на объявление – и провал. Следующий момент – бестолковые попытки открыть дверь квартиры, ключ выпадает из рук. Руки почему-то мокрые, одежда тоже. Колотит так, что в замочную скважину попасть никак не выходит. Перехватываю ключ двумя руками и медленно заталкиваю его в щель, с трудом поворачиваю. Провал.
Потом вдруг оказалось, что я сижу напротив беловолосой девушки с огромными зелёными глазами. Она была похожа сразу на всех принцесс и всех ведьм из прочитанных мной книг одновременно. Красивая, но несовершенная, капризная, но благородная. Она смотрела на меня, не отрываясь, а по щекам её текла вода.
– Почему, – начал я, но она покачала головой и продолжала молча смотреть. Зеркала за ней сливались со стенами, скатерть на столике между нами съёживалась в старую клеёнку.
– Не нужно, – попросил я, но она приложила палец к дрожащим от беззвучных всхлипов губам.
Ногам было мокро, и я посмотрел под стол. Мои берцы и её белые стопы в тонких сандалиях почти соприкасались. И были по щиколотку в воде.
Я поднял глаза, собираясь наконец-то закончить вопрос, но она наклонилась вперёд и протянула мне кулачок. Вода бежала по щекам, растекалась по столу, заливалась в ботинки.