Вступительная статья Кодекс чести казака как система регламентации внутреннего и внешнего бытия казачьего мира Дюкарев А. В
В конце XX века, а именно в 1990-е годы, в жизни российского общества началось активное возрождение казачества. Этот процесс затронул самые разные сферы – культурные традиции и обычаи, научные исследования, государственную службу и историческую память. Кроме того, рост казачьего самосознания, наряду с появлением казачьих структур, будет происходить как на территории традиционного расположения дореволюционных казачьих войск, так и в местах, не имеющих казачьих истоков. В связи с этим актуальным вопросом становится поиск образа и модели поведения, которым надо соответствовать, опираясь на ценностносмысловые ориентиры исторического наследия казачества.
«Ренессанс» современного российского казачества опирается на исторический опыт, социальную память и культурное наследие, которые оформились к началу XX века и после революции 1917 года оказались на долгое время законсервированы. Соответственно, в своих поисках «Кодекса чести казака» возрождающиеся потомки российского казачества обращаются к моральным императивам, нравственно-этическим стандартам казачьих войск императорской России.
В разные исторические эпохи те или иные социальные группы в обществе вырабатывали свои писаные и неписаные законы, регламентированные правила поведения – кодексы рыцаря, джентльмена, бойскаута и т. д. В России в начале XX века появляются «Дуэльный кодекс» и «Советы молодому офицеру», которые и легли в основу «Кодекса чести русского офицера»[1].
У российского казачества к 1917 году не появилось унифицированного написанного кодекса чести, однако система ценностей и поведенческих моделей, несомненно, сложилась. Определенное своеобразие этой системы объясняется местом и ролью казачества в структуре Российской империи – с одной стороны, казачество было военно-служилым сословием, а с другой, практически все казачьи войска являют образец этнокультурной группы. Отталкиваясь от этих двух факторов, и следует рассматривать процесс формирования и своеобразие комплекса этических норм, нравственных установок и правил поведения, которые можно понимать и как своеобразный «Кодекс чести казака».
Российское казачество – как социальный феномен и как служилый элемент российского государства – прошло длинный исторический путь, в ходе которого подвергалось трансформации, адаптируясь к изменяющимся вызовам времени, социальным запросам и интересам государства.
Пространственной средой для казачества были окраины Московского царства, а затем Российской империи, но при этом можно утверждать, что его исторические корни уходят на Дон и в Запорожье. Два этих анклава свободы и определили изначальную духовную сущность казачьих традиций и норм поведения, которые будут формироваться на протяжении веков.
«Воля» и «свобода» станут и путеводной звездой для всех бежавших на Дон и в Запорожскую Сечь от крепостного и национального гнета, и одной из основополагающих духовно-нравственных ценностей многих поколений казаков. Воля понималась казачеством как абсолютная свобода, как освобождение от любых проявлений зависимости и подчиненности. Запорожские казаки так обосновывают один из главных идеалов своего бытия: «Волю имеем за дражащую вещь, потому что видим, рыбам, птицам, также и зверям, и всякому созданию есть она мила»[2]. Отечественный литератор и общественный деятель Н. А. Добролюбов, рассматривая суть казачьего общественного устройства, рассуждал: «Что такое казацкая община? Если смотреть на нее с гражданской точки зрения, это союз членов, которые равны по правам состояния и которые управляются сами собой…»[3]. Другой отечественный литератор и общественный деятель XIX века К. Д. Кавелин, подчеркивал, что «казачество – это поэзия русско-славянского мира. Да и где ей было развиться, как не там, куда каждый, недовольный своим положением, бежал пожить на просторе и где, не стесненный ничем, он мог по-своему развивать и изведать все свои силы»[4].
Весомым доказательством того, что концепт «воля» являл «собой абсолютную ценность в казачьей среде»[5], является его отражение в пословицах и поговорках донских казачьих говоров: «Пиду на Низ, чтоб никто головы не грыз»; «Степь и воля – казацкая доля»; «Ходи прямо, гляди смело»; «Человек без права – не человек»[6].
Опираясь на волю и свободу как неоспоримую основу своей жизни, казачество, тем не менее, не восприняло идеи анархии и вседозволенности, насилия ради примитивного разбоя и грабежа. В развернувшейся дискуссии среди казачьей эмиграции второй половины XX века идеалам казачества было уделено пристальное внимание: «…Воля – это не узкосоциальная свобода Запада, а достоинство, независимость и, самое главное, ответственность, не анархия, а железная дисциплина верности воле своего народа»[7].
Имеющие место быть походы «за зипунами» объясняются слабостью экономической основы социальной модели раннего казачества и фактическим отсутствием жесткого подчинения государству. Со временем, беря на себя обязательства государственной службы на пограничных рубежах, казачество получило устойчивое экономическое основание своей жизни, в том числе и в виде пожалованной земли. Поэтому лихие набеги казачьих молодцов-удальцов уходят в прошлое, а в казачьей ментальности не пустили корни и отсутствуют такие негативные смысловые императивы, как убийство, жажда наживы любой ценой, обман ближнего, гипертрофированный индивидуализм, каковые мы можем наблюдать на примере «воли и свободы» по-англосаксонски эпохи освоения Дикого Запада.
Определенной преградой на пути формирования отрицательных поведенческих шаблонов в казачьей среде стал «идеал степного рыцарства, защитника православия от поругания, продолжение традиций русского богатырства, с которыми идентифицировали себя ранние казаки»[8]. В копилку будущего «Кодекса чести казака» вошли многие ценностные установки средневекового рыцарства, которые привнесли запорожские казаки более, чем другие казаки, знакомые с западной и особенно с польской воинской культурой.
Однако все эти характеристики казака являются отражением идеи! Подвиги и лишения, дабы приобрести духовную притягательность идеала, должны служить высокой идее! Такой идеей, дающей силу и бесстрашие в бою, спокойствие при встрече со смертью, самоотверженное принятие страданий и своей судьбы, была защита православной веры.
Располагаясь в пограничной зоне, на стыке интересов Московского царства, Речи Посполитой и Османской Порты, казачество, наследуя принципы европейского рыцарства, стояло на страже православной веры, став заслоном как экспансии католичества с запада, так и ислама с юга. Поэтому на первое место в ценностной иерархии казачьего мировоззрения ставилось беспрекословное следование православной христианской вере, ставя в прямую зависимость от воли Господа и казачью волю, и свою судьбу, и жизнь: «Пуще всех благ и самой жизни ставь казачью волю! Но помни – воля твоя в воле Божьей, а потому, свободно выбрав путь, иди, не страшась по нему»[9].
Более того, исследователи выдвигают гипотезу, что «…основу морально-нравственных устоев казачьих обществ составили десять Христовых заповедей»[10], в дальнейшем став структурным каркасом своеобразного кодекса казачьей чести. В этом нет ничего удивительного, влияние религии на умы людей и общественное самосознание было велико, являясь одним из социализирующих инструментов. А в условиях пограничного социума, усиливающего давления со стороны государства или иной религии, традиционное вероисповедание (в нашем случае православное) являлось единственным духовным стабилизатором.
С течением времени копилка нравственных ценностей российского казачества пополнялась новыми духовными традициями. Их должны были усвоить и передать дальше несколько поколений, ибо поведенческим регулятором традиции станут только тогда, когда будут восприниматься как «что-то общепринятое, привычное, достойное, уважаемое, как нравственные неписаные законы. Традиции тогда становятся действующими (т. е. законом), когда становятся образом жизни и передаются из поколения в поколение»[11].
Продолжая рассматривать, что же является содержанием кодекса чести казака, надо отметить, что в системе ценностей казачества видное место занимали воинское искусство, ратные подвиги и боевая доблесть, а важнейшим побудительным мотивом в поведении казака выступала слава[12]. Понимание славы как важнейшей духовной ценности и стремление к ней казака-воина воплотились в устном фольклоре: «Жизнь хоть собачья, да слава казачья». Казаки считали своим долгом оставить детям и потомкам «честное и благородное имя», передавая его из поколения в поколение. Как когда-то прирожденная воля, так и унаследованная слава вела воина вперед и во многом определяла пафос существования[13].
Воинская доблесть объединяла и обобщала такие ценности, как удаль, храбрость, сила, безусловная верность своим, с установкой на защиту религиозных святынь и христианскую непривязанность к жизни и ее благам[14].
Другой ценностной категорией казачьего мировоззрения является превалирование общественно-коллективного формата над индивидуально-эгоистическим. В соответствии с древними традициями казаки видели себя единой общностью, единой семьей. В беде они активно выручали друг друга: «Положи жизнь за други своя, ибо нет уз святее товарищества»; «Казак казаку – брат, а на войне – во сто крат». Ратные казачьи подвиги, героическое служение интересам Отечества и идеям государственности были бы по сути своей невозможны без глубокого единства внутри самой казачьей общности, единства между казаками на принципах боевого братства и основах товарищества [15].
Казачий круг, казачье братство, казачье общество в лице хуторян и станичников, казачий полк – все это было морально-нравственной ценностью для казака, категориями, которые невозможно было предать и за которые казак, не задумываясь, отдавал свою жизнь.
В ходе своей эволюции российское казачество, помимо ярко выраженных военно-служилых компетенций, осмыслило и стало культивировать духовно-нравственные ценности, необходимые и в мирной, повседневной жизни, ценности, объединенные традицией семейного жития и воспитания. Перечень традиционных семейных ценностей российского казачества достаточно широк и самобытен, однако нас будут интересовать кодифицирующие нормы и запреты, которые определяли моральные границы дозволенного или неприемлемого в поведении и поступках казака.
Настоящий казак, воспитанный и живущий по законам казачьей чести, должен уважать и почитать представителей старшего поколения, внимать их мудрости, заботиться и обеспечивать достойную старость. Без благословения родителей не начинали никакую работу, не принимали решения по наиболее важным делам. Важное место в казачьей культуре отводилось «старикам» – уважаемым в станице людям, чья жизнь отвечала высоким моральным качествам. Они не только выступали хранителями народных традиций, но и наблюдали за всей жизнью в станице[16]. Такая нравственная позиция по отношению к родителям и старикам в целом находит отражение в казачьем фольклоре: «Господа старики – первейшие казаки»; «Родительское благословение в воде не тонет и в огне не горит»[17].
Свое внимание и заботу казак также должен проявлять и по отношению к своей жене. Несмотря на иерархию, когда жена подчинялась мужу, казак уважал свою супругу, верную спутницу жизни, которая дарила ему наследников казачьего рода и взваливала на себя все тяготы ведения хозяйства в период несения казаком военной службы. В XIX веке усилилась роль женщин в жизни казачьего общества, они заботились о благополучии семьи, домашнего очага и плодородии полей. Поэтому, несмотря на бытующие не соответствующие истине стереотипы, кодекс чести казака не допускал неуважительного, уничижительного отношения к женщине-казачке.
В рамках одной из важнейших своих социальных ролей мужчина-казак имеет статус главы семьи. И в соответствии с неписаным кодексом казачьей чести казак должен быть достойным этого звания, соответствовать ему, обладая многими нравственными характеристиками. Главой казачьей семьи являлся старший по возрасту – отец или дед. Он нес ответственность за все, что происходило в доме. Строгий, требовательный, трудолюбивый, он был непререкаемым авторитетом в семье. Отец воплощал собой закон, долг и честь, определял жизнь семьи, принимал решения, наказывал и миловал, учил «порядку и делу»[18].
Одним из нравственных императивов казачьего общества было то, что отец должен быть примером для подражания. Именно с его образа дети будут конструировать собственные модели поведения: «Наблюдая за ним, сын строил свои отношения с другими людьми, учился отвечать за свои поступки, быть честным и справедливым, мужественным и милосердным, уважительным к старшим и заботливым к младшим»[19].
Как видим, семейные традиции занимают важное место в содержательном разделе того комплекса этических норм и поведенческих стандартов, который сформировался у российского казачества в ходе его исторического пути.
Анализируя содержание и внутреннюю структуру морально-этического свода, определяющего должную траекторию жизненного поведения казака, необходимо обратиться к проблемам его трансформации и трансляции для последующих поколений.
Ностальгически обращаясь к историческому и духовному наследию российского казачества императорской России, мы должны отдавать себе отчет, что и само казачество, и его духовная сфера прошли путь эволюции и трансформации.
На примере донского казачества отечественные исследователи выделяют следующую периодизацию, в ходе которой шли трансформационные процессы и которая вполне применима и к российскому казачеству в целом:
1) этап «вольных братств» (мужских военизированных сообществ) (XVI–XVII вв.);
2) «военно-служилый» этап, формирование этносословия (XVIII – начало XX в.);
3) крах сословности и трансформации этничности (первая четверть – конец XX в.);
4) «казачье возрождение» (конец XX – начало XXI вв.)[20].
И запорожские, и донские казаки в период XVI–XVII веков, являясь мужскими военизированными сообществами, «братством вольных казаков», исповедовали и соответствующие этические принципы, которые раскрываются в характеристиках модели раннего казачества: «…полиэтничность, однородный половой состав, наличие системы возрастных классов и социального равенства, отказ от производящих сфер хозяйствования в пользу присваивающих (военные набеги и военная служба); коллективная собственность; властные структуры, приближенные к так называемой военной демократии; военизированный уклад жизни; крайняя суженность семейно-брачной сферы жизни»[21].
Поведенческие стандарты, которые генерирует раннее казачество, просты, в какой-то степени архаичны, но они понятны – свобода слова, поступка, выбора, взаимное уважение, взаимовыручка, братская жертвенность, равноправие, народоправство, презрение к стяжательству, ценность и ценимость душевных порывов, а не эгоистичного расчета, честность и открытость. Именно этих категорий не хватало в условиях государственного, классового, сословного притеснения.
Неписаный «Кодекс чести казака» XVI–XVII веков, который заложил основы казачьего самосознания, – это кодекс «вольницы», стоящий на трех столпах: вере, воле, казачьем «товариществе».
Однако, как ни стремились казаки вырваться из-под власти государства, уйдя в Дикое поле, отстаивая свою волю и свободу, в исторической перспективе это не удастся реализовать. В упорном и долгом своем движении на юг, после многочисленных военно-политических споров с Османской Портой и Речью Посполитой, Российская империя вберет в себя территорию некогда Дикого поля, включив казачество в свою имперскую структуру.
Некогда вольное казачество, подчиняясь историческим условиям, будет меняться структурно, функционально и идейно. В течение XVIII–XIX веков казачество превратится в военно-служилое сословие Российской империи, обретя при этом новые обязанности и права. На место вольных военизированных сообществ («товариществ») приходит поземельная община («общество»), однополый мужской контингент казачества сменяется институтом патриархальной семьи, в жизни казака появляется женщина со всем многообразием ее социальных ролей. Это приводит и к трансформации морально-этических ценностей, нравственных установок, поведенческих стереотипов.
В «Кодекс чести казака» войдут новые, ранее отсутствующие ценностные категории: трудолюбие, хозяйственная смекалка, экономическая самодостаточность, самоощущение и самоидентификация себя как хозяина, уважение к женщине, трепетное отношение к девичьей чести и добродетели, забота о детях и престарелых родителях, иждивение вдов и сирот.
Однако самой существенной трансформацией смысловой матрицы «Кодекса чести казака» станет закрепление идеи «служения». Смыслом жизни и воспитательным инструментом станет идея служения православной вере, государству, монарху. Идеологически это оформится в девиз «За Веру, Царя и Отечество».
После революции 1917 года трансформация российского казачества и его морально-этической ценностной основы приобрела иной вектор и происходила под воздействием нескольких факторов: отмены сословности, антиказачьей политики советской власти в 1919-м и в начале 1920-х годов, социально-экономических последствий катаклизмов вследствие разрухи и голода, социалистической модернизации казачьих регионов.
Уничтожается местное казачье самоуправление, исчезают такие поведенческие характеристики, как самостоятельность, ответственность, решительность, ликвидируется обязательная военная служба для казаков, и рушится система подготовки будущих воинов. Из обязательной системы ценностей казака уходят лихость, смекалка, отвага, умение владеть конем, холодным и огнестрельным оружием, знание способов выживания в экстремальных условиях, обладание высокой психологической устойчивостью.
В 1936 году советское правительство возвращает казакам возможность военной службы в рядах Красной армии, и в ходе Великой Отечественной войны 1941–1945 годов уже советское казачество с успехом применяло исторический опыт и воинское искусство своих предков.
Тем не менее надо отметить, что в период «…краха сословности и трансформации этничности (первая четверть – конец XX в.)»[22] происходит потеря и размывание многих морально-этических ценностей российского казачества, само понятие «казачья честь» уходит из обихода и консервируется на многие десятилетия.
Среди немногих ценностно-смысловых категорий казачества сохранилась идея служения Родине, где поменялось идеологическое содержание – идеологема «За Веру, Царя и Отечество» получила новое звучание «За нашу Советскую Родину».
С конца XX века начинается период «возрождения казачества», который знаменует собой очередной трансформационный виток системы ценностей и нравственных ориентиров обновленного российского казачества. Для этого периода характерен не поиск новых ценностных установок и поведенческих моделей, а реставрация законсервированного исторического и духовного наследия дореволюционного (1917 г.) российского казачества.
Важнейшей проблемой функционирования системы нравственно-этических ценностей казачества является возможность ее трансляции, передачи последующим поколениям и соответствующего социокультурного и педагогического воздействия на них.
Система ценностей российского казачества, которую можно рассматривать как «Кодекс казачьей чести», в своем эволюционном развитии прошла несколько этапов:
– устная (социокультурная) трансляция (XVI – середина XIX в.);
– письменная (научно-просветительская) трансляция (начало XIX – начало XX вв.);
– устная (семейно-бытовая) трансляция (20—30-е – 90-е гг. XX в.).
Система ценностей и социокультурных норм, которая формируется в военизированных обществах вольных казаков, представления о социально-этническом идеале казаков, его качествах отразились в «различных жанрах устного народного творчества: пословицах и поговорках, былинах, исторических и военно-бытовых песнях, в любовной лирике»[23].
Песенный фольклор российского казачества насыщен картинами освоения окраинных земель российского государства и хранит историю их жизнедеятельности. В песнях нашли отражение особенности самосознания казаков: отношение к службе, жизни и смерти, царской власти, родной и чужой – дальней – стороне.
В различных песенных жанрах транслируется идея братства казаков по духу, которая широко распространена в формуле-обращении «братцы». Традиционная формула русского фольклора «добрый молодец» конкретизируется и трансформируется в «казаки-молодцы». В песнях, былинах, преданиях казаков отразились важнейшие события и этносословной истории, и истории России в целом. Исторические песни о Ермаке, Степане Разине, Петре I широко бытовали в казачьих станицах. Предания о битвах с поляками, турками, горцами и другими противниками, в которых участвовали казаки, не только позволяли вспомнить о героях, но и формировали представление о собственной «исторической» значимости. Дальнейшее постоянное участие в общероссийских событиях, войнах способствовало формированию «российскости», а тот факт, что в XVII веке казаки зачастую примыкали к казацко-крестьянским армиям, подчеркивает их устремленность к свободе и независимости.
Традиционный казачий фольклор, как механизм трансляции ценностных императивов, во всем многообразии жанров отражает идею военной службы, которая прочно вошла в самосознание казаков с момента их зарождения, а затем закрепилась в период их вхождения в состав российского государства.
Став частью сословной структуры Российской империи, заселив и освоив окраинные территории, казачество выдвигает из своей среды образованных, пытливых, одаренных литературным талантом представителей, которые своим подвижничеством знаменуют начало письменной научно-просветительской трансляции духовно-нравственных традиций и ценностей.
Художественные произведения, передающие яркие эпизоды жизни казачества[24], и научно осмысленные исследования о славном историческом пути казачьих войск Российской империи[25], которые появились в XIX – начале XX века, явились необходимым и востребованным механизмом формирования казачьего самосознания и системы этических ценностей.
Вопрос создания, осмысления и трансляции системы морально-этических ценностей и сообразных ей моделей поведения российского казачества в дореволюционный период был успешно решен. Это необходимо было для этнической и сословной самоидентификации и духовного сохранения.
В рамках функционирования советского общества ценностная система казачества находилась в «законсервированном» виде, механически, латентно передаваясь из поколения в поколение, и не имела возможности решать свои социализирующие и педагогические задачи.
На современном этапе обновленное российское казачество, которое трудно и упорно ищет свое место в социальной структуре Российской Федерации, испытывает острую необходимость в «Кодексе чести казака» на основе духовно-нравственного наследия своих предков в соответствии с реалиями эволюционного развития общества и государства в XXI веке.
