31 декабря – 1 января
Если вы никогда не пробовали еловое пиво, считайте, вам крупно повезло, мрачно думала Лиза, сидя за столиком экзотического трактира на окраине имперского Петербурга спустя неделю после обновления гардероба.
В ее родной реальности эта местность называлось деревней Самаркой, сюда свозили мусор со всего мегаполиса. Мусор тихо копился в кучах, разлагался и постепенно заражал и без того непримечательные окрестности.
В альтернативной реальности никакой деревни Самарки тут и в помине не было – столица давно разрослась во все стороны. В этой части города вольготно раскинулся квартал безудержных ночных развлечений – Баронский квартал, "петербургская Ибица". Здесь империя зажигала, активно заражая окрестности грохочущими хитами Беты и накапливая кучи звенящих монет в недрах «одноруких бандитов». Баронский квартал Петербурга состоял сплошь из немыслимых ресторанов, ночных клубов, уличных танцполов, казино, баров сомнительного обличия и слоняющихся по широким проспектам бездельников. Возможно, баронов. Сложно было вот так сказать наверняка.
Трактир, куда притащила коллег Аврора, назывался «Нализаться до глобализации». Язык сломаешь. А это специально, пояснила Аврора. По скороговорке можно проверить степень своего опьянения. Добрался до «глобализации» – смело заказывай еще бокальчик. Бубнишь «нал… нализ… глолиз… зизация» – пора домой.
Напитки в трактире соответствовали названию.
Граф пил «Осколки солнца»: дико дорогое шампанское, которое подавалось в узком прозрачном чайнике – с носиком и ситечком. В чайнике бродили пузырьки и кружились хлопья самого настоящего золота. Ситечко нужно было для того, чтобы золотые «чаинки» не попадали в бокал.
Аврора заказала себе ликер черного цвета, крепостью 65 градусов. Лиза принюхалась – и тут же отодвинулась на другой конец стола: от черной дряни несло то ли жженой резиной, то ли скипидаром, смешанным с гудроном, в общем, чем-то непередаваемо гадким. Называлась сия субстанция «Game over».
Филипп Петрович по-прежнему отсутствовал – завершал серию семинаров в Америке.
Макс, увязавшийся за Ищейками, налегал на безалкогольную рябиновую водку-«сумасбродку», в высшей степени странное изделие фирмы «Купец Сумасбродов и супруга». Напиток пах водкой и на вкус был как водка, настоянная на рябине, однако не содержал ни грамма спирта. Впрочем, Макс всё равно слегка захмелел: «Многовековая генетическая память, понимаешь, Лизавета? Сработал культурный код», – важно объяснил он ошарашенной Лизе.
Сама же Лиза, после долгих мучительных раздумий (меню здесь было совершенно дурацким), выбрала еловое пиво. Нормальных напитков трактир не предлагал. Слово «пиво» хотя бы показалось знакомым. Однако филологическим сходством всё и ограничилось. Пиво было густым, тягучим, почти что без пены, а на вкус – как зубная паста для чувствительных десен, в которую щедрой рукой добавили болотную сырость. Если бы кто-то на Лизиной родине додумался изготавливать коктейли на основе воды, взятой из отравленной отходами речки Самарки, протекавшей в одноименной помоечной деревеньке, – получилось бы примерно то же самое.
Однако со своей задачей – мягкого, но уверенного опьянения – еловое пиво вполне справлялось, поэтому Лиза продолжала его пить, морщась и кривя нос. Батюшка миотропный бендазол, Новый год всё-таки!
«Иронии судьбы» здесь не было, Деда Мороза тоже, привычного оливье с колбасой тем более, пришлось отмечать праздник по местным традициям.
Которые включали в себя заказ новогодних блюд по коду ДНК.
– Что за… Что еще за пупырки папавериновые? – ошалела Лиза в начале вечера, когда при входе в трактир компьютерный голос попросил ее положить свой волос на стерильный подносик, выдвинувшийся из некого подобия банкомата.
– Влетит в копейку, но стоит того, – сообщила Аврора. – Индивидуальные блюда для каждого клиента. Оч прикольно. Ты будешь в шоке, Лиззи. Готовит единственный повар, которому я доверю – три-дэ принтер собственной персоной. А то иди доверься этим ламерам из обычных ресторанов – еще своих волос натрясут тебе в суп! Наши данные уже в памяти трактира. А ты тут в первый раз. Грузи свой волос на поднос. Через сорок пять минут заказ будет готов.
– Долго-то как… И дорого! Хоть бы скидку какую дали представителю Личной Канцелярии, изверги, – бурчала Лиза, оплачивая с Перстня 7 рублей 65 копеек за сомнительный ужин из одного блюда без названия на основе кода ее личной ДНК. – В моём мире даже простому гаишнику скинули бы с обычной цены процентов девяносто, да еще и в ножки поклонились.
– В этом-то и фишка, бейби! Некому тут кланяться в твои щуплые ножки! – радостно объяснила Аврора, пробираясь по ультрахромированному залу к свободному столику в углу. Всё здесь было холодным и безликим, за исключением двух больших портретов на стене с подписью: "Фёдор Крик и Джеймс Уотсон, первооткрыватели структуры ДНК". – Говорю же – принтер еду печатает! А вместо официантов – беспилотные тележки! Обожаю этот трактир.
– А как же «Омела»? – ревниво спросила Лиза, успевшая как-то незаметно привязаться к зеленому ресторанчику на Екатерининском канале. Тьфу ты, то есть на канале Грибоедова, конечно.
– Стандартная еда для стандартных людей, – пренебрежительно отозвалась Аврора, по-хозяйски рассаживая коллег вокруг прозрачного стеклянного стола. – Наш шеф это «Помело» уважает. Ну и мы туда таскаемся. По мне, так «Глобализация» в вигинтиллион раз лучше.
– Брось, Аврор, – влез Макс. – Знаем мы тебя, как облупленную. Не нравилась бы тебе «Омела» – не заманил бы тебя туда никакой Филипп Петрович. Да даже и сам Ренненкампф.
– Атмосфера «Омелы» помогает настроиться на нужный лад, – задумчиво сказал граф, расстегивая свой плащ, под которым сегодня, в честь праздничка, была одна только белая блуза, без каких-либо пугающих гаджетов.
– Зато в «Галлюцинации»… блин еловый, в «Глобализации» – вы попробуете такие напитки, которые босоногому основателю вашего «Помела» и в страшном сне не приснились бы, – упорствовала Аврора. – Даже после ужина из волшебных грибочков.
– Так рекламирует, – сказал Макс Лизе, – будто работает креативным директором этого трактира.
– Знаете что, унтер-лузер Абрикосов, а вас вообще никто с нами не звал, – рассердилась Аврора. – Почему ты не на службе?
– Выходной, сударыня, – с готовностью отреагировал Макс. – Даже у лучших из нас бывают свободные дни.
– А кстати, когда нам всем в следующий раз на службу? – вклинилась Лиза.
– Второго января, сударыня, – ответствовал граф.
– Как второго? – всполошилась Лиза. – Почему второго? Я-то думала, что числа десятого…
– Как же можно на целых десять дней остановить жизнь всей страны? – удивился граф. – Зачем?
– Лично меня интересует другое, – перебила его Аврора. – Зачем Макс болтался в Офицерском Собрании в свой выходной?
– В Трёшку вызывали, – сообщил Макс. – Ваш задушевный друг Платон Шварц заинтересовался моей скромной персоной. Оборудования у них там, доложу я вам! Как в рубке марсианского корабля, не то что в вашей девичьей светелке с резиновыми курицами. Сплошное стекло и сталь, сталь и стекло, прямо как здесь… И детектор лжи, встроенный в кресло для посетителей. Не самые приятные минуты в моей жизни! А ведь я однажды гнался за преступником по трубам вакуумки.
Едва слышно шурша прорезиненными колесами, к столу подкатилась автоматическая тележка с напитками.
– А зачем в Трёшку вызывали? Натворил небось чего, – с удовлетворением предположила Аврора, разгружая тележку.
– Отнюдь, прекрасная повелительница микросхем, – замотал головой Макс, наполняя свою рюмку безалкогольной «сумасбродкой».
Граф ухаживал за дамами: Авроре налил ее омерзительный ликёр, а для Лизы заботливо вскрыл вакуумную упаковку с крошечными хвойными шишечками, которыми полагалось закусывать еловое пиво.
– Если кто и натворил чего, так это не я, а вот эта великолепная богиня, упавшая с небес на крышу Храма Святого Котца. Платон расспрашивал меня про Лизавету. Ну, будем? Провожаем старый год!
Макс махнул рюмку в полном одиночестве: Ищейки застыли каждый на своём металлическом стуле. За столом воцарилось тягостное молчание. Только из аудиоколонок, спрятанных под стальными панелями потолка, доносились какие-то космические звуки: то ли свадебный марш планеты Зеты Ретикули, то ли фнукивание и флёпанье разумных матрассов с другого конца Галактики.