Узенькое оконце пропускало в келью совсем немного света. Старик подслеповато щурился, с трудом разбирая выцветшие строчки. Совсем ветхой стала книга, давно пора бы перебелить ее на чистых листах пергамента[1], да все руки не доходили. Смутные наступили времена: то князья между собой воюют, то смерды бунтуют, то степняки набегают из Дикого Поля на порубежные деревни. Не случалось подобного при первых киевских князьях, Олеге Вещем и Игоре Старом. И при князе-витязе Святославе не было. Сам походами в дальние земли ходил, а на Руси было тихо. Древние сказания нынешним князьям как бы в укор, а кто укоры любит? Давненько никто не заказывал списки со старой летописи. А тут вдруг счастье привалило: приехал в монастырь молодой переяславский князь Владимир Мономах, попросил для себя летопись с самого начала переписать. И смышленного отрока прислал, разумеющего книжную науку. Сам-то летописец дряхлым стал, пальцы дрожат, гусиное перо не слушается, а переписать книгу – труд великий.
Так и работали вдвоем. Летописец медленно диктовал, сверяясь со старым списком, а отрок проворно вычерчивал на пергаменте черные квадратные буковки, словно бусинки нанизывал на нитку.
За полтора месяца переписали всю старину, от сотворения мира до княгини Ольги. Сегодня о князе Святославе рассказ.
– «Когда князь Святослав вырос и возмужал, – нараспев читал старец, – стал он собирать много воинов храбрых. И легко ходил в походах, как пардус[2], и много воевал. В походах же не возил за собой ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко порезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так и ел. Не имел он и шатра, но спал, подстелив потник, с седлом в головах. Такими же были и все прочие воины его. И посылал в иные земли со словами: «Иду на вы! ».
Отрок положил гусиное перо, пошевелил занемевшими пальцами.
– Пиши, пиши, – несердито поторопил старик, – зимний день короток!
– Пишу, отче!
– «В лето шесть тысяч четыреста семьдесят третье[3] пошел Святослав в землю вятичей и спросил: «Кому дань даете? » И сказали вятичи: «Хазарам… »
Летописец замолчал, пододвинул книгу ближе к свету.
– Что еще писать о земле вятичей? – поднял голову отрок.
– Ничего больше в старом списке нет, и ты не пиши, – помедлив, ответил летописец. – Но старики вспоминали, что будто так было…