Тело мелко подрагивало в такт движению. Тихая, едва заметная вибрация шла от пола. Гул генератора был почти незаметен, перекрываемый хрустом взламываемой корки снега снаружи.
Этот звук я легко узнал. Не первый раз на вездеходе до охотничьих угодий еду. Каждую зимы мы с друзьями по три-четыре раза выбирались пострелять и, как водится, немного выпить.
Что-то жесткое давило на щеку. Тоже мне товарищи. Не могли подушку под голову сунуть? Надо же было так нажраться, что отрубился, не доехав до места. Стоп! Не помню, чтоб я пил. А я всегда запоминал события, даже если был вдрызг. За это меня друзья и не хотели видеть на пьянках. Кому захочется на утро узнать, что он творил в непотребном состоянии.
В голове пронеслись и попытались втиснуться в рамки здравого смысла последние события: белая яхта, прыжок в воду, крокодил с зубастой пастью, псевдо-друзья, чум, снегурка, удар по голове.
Твою ж мать!
Вездеход подскочил на небольшой кочке, и ребристая поверхность больно ударила меня по щеке, напомнив лишний раз о магических способностях внучек Деда Мороза. Я скосил глаза вниз. Незнакомый рисунок на металле мгновенно привел меня в чувство. Так это правда! Не сон! В какой-то момент, я уже понадеялся, что все это мне приснилось по пьяной лавочке.
Сознание полностью вернулась в мою бедную раскалывающуюся черепушку, и я попытался подняться. Голова тут же отдалась болью. Я скривился.
Проморгался.
В полумраке тесной коробки, обшитой со всех сторон ребристым металлом, нас было трое. Два моих соседа по заточению сидели напротив и, довольно улыбаясь, пялили свои шары в мою сторону.
– О, очнулся, красавчик! За что загремел?
Я, не обращая внимания на говорившего, приподнялся, нащупал узкую лавку за спиной, подтянулся к ней и сел.
Странно, по идее рассечённая спина должна болеть, но не болит. Точнее, болит, но вполне терпимо. Подлечили что ли? Или я столько провалялся без чувств, что всё успело зажить?
Толстый серый бушлат не давал такой же ребристой, как пол, стене слишком уж больно толкать меня в спину. На ногах оказались низкие валенки с прорезиненной подошвой на толстенном протекторе. Выше – серые ватные штаны.
Я вспомнил тех троих в лодке, что вытаскивали меня из воды, а потом пытались скормить крокодилу. Теперь я был весьма сильно на них похож. Двое напротив, тоже выглядели точно так же, но были мне совершенно незнакомы.
– Чего молчишь? Язык проглотил? – с вызовом бросил тот, что первым заговорил.
Его кривая улыбка выказывала недобрые намерения, но я плевать на него хотел.
– Свой язык в жопу засунь, – буркнул я, не желая ни с кем говорить.
– Да ты… – начал было говорливый, но его придержал за плечо второй.
– Тише, Гоша, тише. Он, говорят, отморозок. На княгиню руку поднял.
– Это на какую? На старуху или молодую?
Гоша довольно заржал от своего искрометного юмора, явно не выказывая никакого почтения ни той, ни другой особе.
– На наследницу, – ответил ему второй.
– На ту у меня бы тоже кое-что поднялось, правда не рука, – снова заржал Гоша.
Придурок встал, сделал два шага и навис надо мной. Не люблю, когда нависают.
Был он здоровенный, не чета мне. Его бушлат можно было вокруг меня дважды обернуть, да еще княгиню в него засунуть и то место бы осталось.
– Бить женщин – это плохо, – рассудительно произнес детина прописную истину так, будто был ее автором.
Все бы ничего, но я слышал в его голосе явный наезд.
Я приготовился. Когда такой базар начинается, то и до драки недалеко. А драться с этим дебилом в закрытом пространстве я не собирался. Но на место его стоило бы поставить. У таких, как водится, дашь себя в обиду один раз и второй не за горами.
Гоша потянулся ко мне своей огромной пятерней, попытавшись схватить за грудки. Резким движением я выбросил вперед руку, схватил его за распухшую сосиску, что заменяла бугаю указательный палец и с силой вывернул вверх.
Раздался отвратительный хруст, и палец неестественно выгнулся, так и оставшись в неправильном положении, когда я его отпустил.
Гоша тонко взвыл и попытался ударить меня другой рукой. Я откинулся на спину, растянувшись на скамейке. Уперся боком в стену и со всей дури врезал ему между ног. Тональность воя тут же сменилась, а «ы-ы-ы» превратилось в протяжное «о-о-о-о!»
Детина согнулся пополам и кулем завалился на бок. Хрень, которую я принимал за вездеход, тряхнуло, и меня подкинуло на скамейке.
Товарищ Гоши схватил его за бушлат в районе плеч и принялся тянуть на себя, стараясь усадить на скамейку.
Я почувствовал, что движение прекратилось. Наш «паровоз» припарковали в запасном тупике?
– Тише, ты, – зашипел второй на Гошу, протянулся и с хрустом вправил детине вывернутый палец. – В мироновских гостиницах сам знаешь, что за драки бывает. А если ты его покалечишь?
– Да я ему глаз на задницу натяну! – прорычал детина, но с места не двинулся.
Снаружи хлопнула дверь, и в повисшей тишине отчетливо раздались шаги. Тонкая ледяная корка крошилась под чьими-то ногами.
– Натянешь-натянешь, – быстро проговорил Гошин товарищ, – только не сейчас, а когда приедем. Там тебе никто не помешает.
Загремел замок и слева от меня распахнулась дверца, впустив внутрь облако морозного воздуха.
– Что тут у вас? – недовольно буркнул мужик в черной форменного вида куртке с отороченным мехом вороте.
– У нас все хорошо, начальник, – заблеял тот, что придерживал Гошу. – Дорога у вас плохая, на кочке подпрыгнули и упали. А так все хорошо.
– Дорога ему наша не нравится! – заржал охранник. – В следующий раз тебя на ее благоустройство и определим.
– Хорошо, как скажите, начальник. Хоть на дорогу, хоть на добычу. Как прикажете, так и буду делать.
Такой подхалимаж был мне противен, но я не стал выказывать своих чувств. Просто отметил для себя, что этот человек боится «начальника» или тех, кого он так называет.
– То-то, – довольно произнес охранник и взглянул на меня. – О, очухался. Отлично!
Больше он ничего не сказал. Захлопнул дверцу, и через несколько секунд наш транспорт тронулся, вновь тихо завибрировав.
Гоша с товарищем зло уставились на меня, но попыток заговорить или напасть больше не последовало. Вот и отлично! Можно было немного расслабиться и постараться разобраться в ситуации.
После того, как меня предательски стукнули по голове, и я отключился, меня, судя по всему, одели и запихали в эту консервную банку с двумя зеками. Тюрьму или колонию, куда меня везли, можно было сколько угодно называть «гостиницей» или зоной, суть от этого не менялась. Я не дурак и понимал, куда еду. Тем более, что молодая княжна именно это мне и обещала. Значит стерва сдержала свое слово. Интересно, что стало с теми тремя, что макали меня в воду? Мысль промелькнула и ушла. Не слишком-то меня они интересовали.
За что туда загремели эти два уголовника, сидящие сейчас напротив меня было непонятно. Но будь моя воля, они бы точно на воле не остались. Гоша походил на тупого бугая, что частенько идут у кого-то на поводу, не способные самостоятельно принимать сколь-нибудь значимые решения. Я таких и у себя навидался немало.
Второй же был поумнее. Если уж и стоило с кем переговорить, пока наши косточки тряслись в железной коробке, то это с ним.
– Как тебя зовут? – спросил я умного.
Тот повертел носом, но в итоге, покачав головой из стороны в сторону, признался:
– Михаил.
– Меня Макар, – решил я назваться тем именем, что слышал от команды макальщиков.
Михаил мне тоже не нравился, но другого источника информации у меня под рукой не было.
– Куда нас везут?
– Ты дебил или по голове сильно ударили? – процедил сквозь зубы умный.
Я потер затылок, делая вид, что ощупываю шишку. А дуля там, и впрямь, знатная вылезла.
– Ясно, – произнес Михаил, заметив моё движение. – Мироновские колонии. Это на северо-восток от Салехарда.
Я кивнул, прикидывая, куда меня занесло.
– Что киваешь? Бывал там?
– В колонии? Да упаси бог. Никогда.
Михаил глянул на Гошу, тот коротко хохотнул.
– Ты что, старовер что ли?
– Чего? – не понял я.
– Упаси бог… – передразнил меня Гоша, как мог, копируя голос.
Получилось у него так, словно я был писклявым манерным подростком.
– Да иди ты… – послал я Гошу, не прибегая к крепкому словцу.
Бугай дернулся, но Михаил положил ему руку на плечо и тот замер.
– Тише, – произнёс Михаил. – Опять фраерка из кабины позвать хочешь?
Гоша дернулся, отвернулся, но бросаться на меня не стал.
– Не задирай Гошу, он парень что надо.
Я усмехнулся, но умный не обратил внимания на мою усмешку.
– И что там, в этих колониях? Лес валить будем?
Теперь рассмеялся Михаил.
– Леса там давно нет, даже болот не осталось. Говорят несколько сот лет назад, когда еще Великое Сибирское море не образовалось, а были лишь великие сибирские реки, в тех местах был лес. Но вряд ли его заготовкой кто-то занимался. Не та древесина.
– А ты умный, как я погляжу, – усмехнулся я.
– Я из мозгарей, – непонятно для меня ответил Михаил. – Был из мозгарей. Сейчас уже изгнан.
Я решил не проявлять невежества и не уточнять, что это за хрень такая. «Меньше говори, сойдешь за умного», – так учил меня когда-то отец. Его премудрости я не следовал, отчего не раз попадал в передряги. Язык мой – враг мой. Но что поделать? Другого у меня нет. Девчонки, порой, суют мне свои язычки в рот, но те, как правило, подолгу там не задерживаются. Да и их собственные ротики после такого оказываются заняты кой чем другим.
Я – парень простой, если кто из слабого пола ко мне интерес проявил, то чего тянуть-то. Всем же и так все ясно, чего они хотят. Вот со снегуркой местной конфуз вышел. Не того я ожидал. Но и впрямь, судя по всему, она княжна, а значит власть имущая, а значит заправляет тут всем, раз уж колонию в честь ее фамилии назвали. Хотя плохое место хорошим словом называть не станут.
– А почему вы ту колонию мироновской называете? – спросил я умного.
Михаил непонимающе взглянул на меня исподлобья.
– Так ведь хозяева они тех мест, – ответил за него Гоша и снова хохотнул. – Но ты не парься, Мироновы там тебя не защитят. Там все строго только когда на них бочку катят или бунт учиняют, а так, если по-тихой, то и не заметят твоей пропажи. Потом конгур какой откопает твою тушку во льду да и накормит своих детишек деликатесом.
– Я тебя самого там урою, придурок! – огрызнулся я.
Давать спуску было нельзя. Тем более, что сейчас я не слишком рисковал. Гоша на меня не кинется, опасаясь «фраера из кабины», а как доберемся до места, там и будем разбираться. К тому же, у меня было секретное оружие пикачу. Садану в Гошу молнией, так похлеще кусуры фарш получится.
– Так чего там, если не лес? – вновь спросил я Михаила, не обращая внимание на грозное сопение его товарища.
– Добыча там, – как-то туманно произнес зек. – Аквамарилла в тех местах много. Вот заключенные его и добывают. Отрабатывают провинности. Выдалбливают кристаллы изо льда и Мироновским холуям отдают, а те богатеют на экспорте. Не холуи, конечно, а Мироновы.
Что за кристаллы, что за экспорт такой? Я понимал только одно, что мне не хватает информации, а Михаил не слишком охотно ей делился. Я только пожал плечами, мол, не понимаю.
– А чего ты так удивляешься? – верно разгадав мое выражение лица, спросил Михаил. – Такое ощущение, что ты не местный. Засланный казачок что ли?
– Да что за бред? Какой еще казачок? – попытался отмазаться я, но похоже, только сильнее заинтересовал умного.
– Так-так, – произнес Михаил, подперев голову руками. – Мы тут дело со шпионом имеем, походу. И откуда же ты? Из сопротивления или заграничный? Возьми-ка его Гоша, да начальника позовем. За шпиона нам могут и свободу пожаловать.
Бугай развернулся. На довольной роже отразилась вся глубина его мелких мыслишек.
– А если я в ходе задержания шпиону пару костей сломаю? – спросил он у Михаила. – Может мне за это премию выпишут?
– Может и выпишут, – задумчиво произнес Михаил. – Только ты это… поаккуратней, яйца побереги.
– Не парьтесь, ребята, – с деланным дружелюбием улыбнулся я. – На зоне они вам не пригодятся. Или… – я замолчал, делая вид, что задумался, а затем поочередно ткнул пальцем в одного и другого зека. – Вы что пара?
Эффект был именно такой, на какой я рассчитывал. Михаил сделал кислую рожу, а Гоша зарычал и бросился на меня.
Уперевшись спиной в угол, я свернулся пружиной и резко выпрямился, саданув обеими ногами Гоше в пузо. Метился ниже, но на этот раз промазал. Может бугай немного поумнел за это время или просто мне не повезло. Но у меня почти все получилось. Правда, ключевое в этом случае – «почти».
Гоша согнулся и подавился своим рыком, но не растерялся. Схватил меня обеими руками за ноги и вздернул вверх, на сколько хватило высоты будки. Я слетел с лавки больно ударившись головой о ее край. На этот раз сознания не потерял, зато оказался в положении «к верху ногами». Мои ноги упирались в ребристый потолок, а голова лежала на полу. Даже шею выпрямить не удавалось. Только и успел, что подстраховаться руками, чтобы не сломать шею.
– Отлично! – похвалил Михаил бугая. – Так и держи его. Я сейчас начальника позову.
Умный вскочил и кинулся к передней стенке нашей будки. Принялся колотить в нее кулаками.
Я попытался извернуться и ударить Гошу в промежность. Но парень оказался готов к такому повороту событий и защитился согнутой коленкой. Заодно больно ударил меня своей огромной лапищей по почкам. Вторым ударом выбив из меня воздух. От этого удара я приподнялся, согнувшись. А расслабившись, едва отпустило, снова саданулся головой о ребристый пол. Черт! Как меня это достало!
Я, сосредоточившись на испускании молнии, сунул кулак в ту сторону, где предполагал наличие головы бугая. Ничего. Даже не заискрило.
– Что, руки коротки! – заржал Гоша, поддав мне коленкой под зад. – Не дергайся, а то и впрямь пару ребер сломаю. Сейчас сдадим тебя начальнику, как шпиона, вот тогда и порадуемся.
Я задергался, но все было напрасно. Машина остановилась и вновь послышались шаги.
– Гоша отойди чуть назад, дай я поговорю, – произнес Михаил, стараясь протиснуться мимо нас.
Мне висеть вверх ногами уже порядком надоело. Нужно было что-то менять в своей жизни. Если слишком долго так висеть, то потом белки глаз станут красными. И, как говорил мой батюшка, когда я слишком долго болтался на турнике, девки любить не станут. А так как девки мне нравились, я решил не задерживаться в таком положении.
Когда Михаил протискивался мимо, я схватил его под колени, резко рванул на себя и врезал головой в живот.
– Ох! – вырвалось у умника, и он осел на пол.
Я, не раздумывая, пока гопники не очухались от моей наглости, провел второй удар головой. Отлично попал лбом в мягкий хрящ носа сидящего на пятой точке противника. Брызнуло красным, и Михаил схватился за лицо.
– Дергается сучара, Гоша! – булькая кровью, заорал умник.
Гоша встряхнул меня и попытался ударить коленом в живот. Я поставил блок. В это время двери распахнулись и мороз ворвался внутрь облаком конденсированной влаги.
– Потасовка! – заорал «начальник».
Неведомой силой меня оторвало от Гоши и впечатало в рифленую стенку. Поясница хрустнула, но выдержала. Но несмотря на дикую боль, я улыбался, потому что увидел, как и Гошу впечатало в противоположную стенку. Причем пролетая над Михаилом, бугай, выворачиваясь, саданул ему коленом в висок, и умник вырубился.
Охранник стоял в проеме двери, широко расставив ноги и протянув в нашу сторону сжатые в кулаки руки, словно удаленно держал нас навесу силой своей мысли.
– Кто зачинщик? – рявкнул «начальник».
Гоша, тихо заскулив, протянул руку и указал на меня. Сволочь!
Охранник опустил одну руку, и Гоша рухнул на пол, придавив своей тушей умника. Тот даже не пискнул, все еще находясь без сознания.
Меня подняло в воздух, развернуло ногами вниз. Наконец-то!
«Начальник» сделал несколько шагов назад, и я, словно надутый гелием шарик, полетел следом. Вот это сила! Теперь было ясно с чего Михаил так лебезил перед этим человеком.
– Так, – произнес охранник, – и кто тут у нас?