– А-а-а!!! – в голос заорал Василий, обхватывая и с силой сжимая голову руками, словно боясь, что ее сейчас разорвет на несколько частей.
Хлынувшая бурным потоком информация – память реципиента – чуть не раздавила его подселившуюся сущность. Но не раздавила, он в одну секунду воспринял ее и узнал, кем является его реципиент, его чувства и желания.
А тело и впрямь попалось непростое. Уж точно не обычного воина. Как-никак сын славянского вождя. Даже не так: верховного славянского вождя, кагана по имени Пан, а самого его теперь зовут Рус.
«Похоже, этот лабиринт перебрасывает не только во времени, но еще и в пространстве», – подумал Василий.
Ну да, он теперь находится не на берегах Балтийского моря под Питером, а на самом что ни на есть Черном, где-то в районе Одессы. Что до его теперешнего отца (надо привыкать называть его именно так), то Пана можно назвать первым славянским императором, на худой конец королем, ибо он действительно является формальным правителем всех причерноморских славян, альянса из дюжины союзов славянских племен, известных сейчас как роксоланы, они же склавины. Ядром, что объединило вокруг себя славян, являлось крупнейшее славянское племя антов (точнее, союз племен).
Его держава раскинулась от берегов Днепра на востоке до берегов Дуная на западе, ограничиваясь на северо-западе рекой Муреш (впадающей в Тису – притоку Дуная), а на северо-востоке доходя до района Киева и от него – на юго-запад до истока той самой Муреши.
Хотя, конечно, власть его была не столь всеобъемлюща, как у классического императора, если не сказать сильнее. Скорее, как у короля, когда король лишь первый среди равных – военный вождь и третейский судья в гражданских вопросах, разбирающий конфликты между племенными союзами. И это неудивительно, ведь Пан первым добился такого положения вещей, объединив союзы славянских племен (в том числе силой), закрепив свой статус кагана через морганатические браки, то есть являлся классическим многоженцем.
Но у него ничего бы не получилось, если бы часть вождей племен и главы племенных союзов, в основном восточных, не увидели в этом объединении для себя насущной необходимости. Враги лезли со всех сторон, то внешние – кочевники, то внутренние, когда племя шло на племя в споре за лучшие земельные наделы, и чтобы от них отбиться, требовалось объединяться с соседями. Так что державу его в данный период правильнее назвать конфедерацией, где главным органом являлось вече, ибо, по большому счету, все племена, а точнее союзы племен, оставались себе на уме, и если Пан им даст какой-то приказ, что им не понравится, посчитают невыгодным или излишне опасным, то его просто-напросто пошлют куда подальше, и это в любой момент грозит перерасти в цепную реакцию по принципу домино.
Чем-то это напоминало польскую вольницу в самом ее неприглядном виде… И для того, чтобы кто-то что-то сделал, надо не приказывать, а просить на долгих переговорах. И это неудивительно, потому как положение вождей союзов и даже чисто племенных вождей было немногим лучше, чем у кагана, потому как всем заправляли старейшины родов, и чуть что не по их, могли запросто скинуть неугодного им вождя на низовом вече глав родов. Ну а тех, в свою очередь, могли попросить на выход простые люди уже на своем сборище… Такая вот сложная система сдержек и противовесов, направленная на смещение с должностей обалдевших от власти людей.
А посему, если дело касается одного племени, собиралось племенное вече из глав родов, если дело касается союза племен – собиралось вече из вождей племен, а если дело касается всей державы, то нужно собирать вече из глав союза племен и особо влиятельных вождей племен, ибо в каждом союзе имелись свои центры силы, то бишь оппозиция, кою тоже следовало ублажать, дабы не совали палки в колеса общего дела.
В общем, мороки просто до черта и больше. В итоге структура управления являлась крайне тяжеловесной и громоздкой. Но пока худо-бедно работала, ибо еще не подвергалась по-настоящему серьезным испытаниям, и как она себя проявит во время сильного кризиса, оставалось пока неясно.
«Но зато истинная демократия, аж трехпалатная…» – мысленно хмыкнул Орлов.
Василий пока не понимал только одного, как Пан собирается передавать власть для сохранения хоть какого-то единоначалия, чтобы его труды не пошли прахом и выстроенная им держава не рухнула сразу после его смерти, ибо наследников он наплодил… немало.
Кому? Союзы племен более-менее равны по статусу, силе и богатству. Завещаешь власть одному, так это не понравится другим, никто не захочет становиться в подчиненное положение другому если есть возможность, да еще законная, занять главенствующее. Так и до резни всех против всех недолго, на радость врагам.
Нынешнее положение вожди терпят, ибо сам этот союз был создан Паном постепенно, в течение двух десятилетий, включая в него одну формацию за другой, комбинируя различные условия воздействия в зависимости от создавшихся факторов. Кому-то надо оказать военную помощь в противостоянии с внешними врагами, кому-то подсобить с внутренней оппозицией, придавив ее к ногтю, или, наоборот, помочь оппозиционным силам прийти к власти, сметя строптивых и много о себе мнящих, кого-то принудить угрозой применения силы, кого-то тупо купить, ну и, конечно же, со всеми связать себя родственными узами. В общем сеть Пан сплел, что твой паук, и спутал этой сетью всех по рукам и ногам… Но ясно, что эта сеть порвется со смертью «паука».
«Но, видимо, какой-то механизм должен быть, – подумал Василий. – Раз он смог добиться объединения всех причерноморских славян под своей рукой, то не может не понимать опасности развала, и наверняка этот старый интриган сейчас активно работает над проблемой, устраняя противников и возвышая сторонников. Ведь осталось ему не так долго, шестьдесят с лишним лет человеку, для раннего средневековья это очень приличный возраст, редко кто доживает до пятидесяти».