Столица произвела на меня крайне неприятное впечатление. Глядя на кривые и грязные улочки Белогорска, я всегда помнил, что это небольшой провинциальный городок, и с готовностью прощал ему и непродуманную застройку, и неухоженность. От Ивангорода ожидал гораздо большего. Не сплошных дворцов с фонтанами и аккуратными лужайками, но хотя бы широких и чистых улиц. Нет, все оказалось не так. Город мало чем отличался от центра северной провинции страны, разве что был раз в десять больше.
За разросшимися во все стороны посадами уже с трудом угадывались обветшалые городские стены. Улицы были замысловато кривыми и узкими. Та, по которой мы въехали в город, являлась продолжением северного тракта и только поэтому была замощена потемневшей от осадков и времени доской. Боковые улочки подобной чести не удостаивались.
Заборы и стены убогих, крытых соломой домов сжимали жалкую «транспортную артерию» с боков, а балконы редко встречающихся двухэтажек нависали в опасной близости над головами хаотично двигающихся с черепашьей скоростью всадников и пешеходов. По крайней мере, в этой части Ивангорода с движением творилось полное безобразие, благодаря которому моей карете пришлось тащиться почти час только до ворот во внутренний город. За стеной ситуация немного изменилась – дома стали-таки побогаче и поопрятнее, но узость улиц, а также грязь и мусор на мостовой никуда не делись. Только на подступах к внутренней крепости, так и называвшейся «Крепость», улицы чуть раздались вширь, а мостовая укрылась камнем.
Охранявшие въезд в Крепость часовые пропустили карету внутрь, довольствуясь всего лишь голословным утверждением кучера о том, что, мол, прибыл князь Бодров собственной персоной. Проходной двор, да и только!
Карета «подрулила» к парадному входу, где мы с Сушковым вышли. Игнат с кучером и лакеем покатили к черному входу разгружать сундуки с вещами. Я с опаской бросил взгляд на широкую лестницу, обрамленную мраморными перилами с точеными балясинами.
По лестнице вверх и вниз фланировали разряженные в пух и прах дамы и кавалеры, и взгляды большинства из них уже были прикованы к моей скромной персоне. Интересно: это именно Бодров так популярен у подножия местного Олимпа или просто в отсутствие Интернета и телевидения любое событие является развлечением? Как-то не учел я этого, хотелось бы появиться в царском дворце более скромно. Внезапно меня охватило жгучее желание осмотреть двор Крепости, я повернулся к парадной лестнице спиной и буквально нос к носу столкнулся с молодой темноволосой дамой.
Она куда-то спешила, полностью поглощенная своими мыслями, и, скорее всего, рассчитывала обойти меня стороной, да я так не вовремя развернулся. Застигнутый врасплох, я так и не нашел, что сказать, девушка тоже не произнесла ни слова, только вздрогнула от неожиданности, а потом выражение ее лица из сосредоточенного резко перетекло в опасливо-брезгливое. Ни приветствия, ни извинений – дамочка так и помчалась вверх по лестнице, аккуратно подхватив подол красного платья, а я удивленно смотрел ей вслед, озадаченный неприятной метаморфозой, приключившейся с ее хорошеньким личиком при виде меня. Не вызывал сомнений тот факт, что она была знакома с Бодровым и, определенно, он ей не нравился.
Мои размышления по данному поводу оказались прерваны самым беззастенчивым образом. От появившейся откуда-то сбоку группы блестящих придворных отделился молодой офицер и громко, так, чтобы услышали не только сопровождающие, но и все находящиеся во дворе, воскликнул:
– А-а! Наш князенька прибыл! Жив и здоров! А что паразиту сделается? – повернувшись к друзьям за поддержкой, он дождался одобрительного взрыва хохота от компании и продолжил: – Как самочувствие? Не растрясло ли в дороге?
– Игнат! – сдавленно прошипел у меня за спиной Сушков, но моего денщика-телохранителя с нами не было, решать проблему придется самим. То есть мне самому.
– С кем имею честь говорить? – сухо осведомился я.
– Ах, да, – офицер глумливо усмехнулся, – князенька же у нас тронулся умом и потерял память! Очень удобно, не правда ли, совершить гнусную мерзость и тут же забыть о ней!
На этот раз никто не засмеялся, а «добрые» лица людей, сбившихся в уже довольно порядочных размеров толпу, недвусмысленно указывали на распределение симпатий между князем Бодровым и оппонентом. Стоп. Не так. Между мною и оппонентом. Хватит уже этого раздвоения личности, пора свыкнуться с мыслью, что теперь я и есть Михаил Бодров. Теперь и навсегда.
– Это разные вещи, – как можно более спокойно сказал я, краем глаза подмечая, как Кузьмич дает какое-то поручение пробегавшему мимо слуге.
– Разные вещи – это что? – офицер брезгливо усмехнулся, словно счел мои слова жалкой попыткой оправдаться. – Мерзость и гнусность?
– Тронуться умом и потерять память, – со вздохом уточнил я, уже понимая, что неприятностей не избежать, – поэтому еще раз повторяю: с кем имею честь разговаривать?
– А что, Бодров, в Холодном Уделе серебро так и не нашли? Приличную одежду купить не на что? – в разговор вмешался разряженный в шелка и бархат франт и, белозубо улыбаясь, повернулся к дамам, уверенный в том, что произнес удачную шутку. К моему удивлению, вокруг действительно радостно засмеялись. Ах, вот как? Я почувствовал, что буквально закипаю от злости, и попытался взять эмоции под контроль, чтобы не выставить себя полным дураком. Кидаться на насмешника с кулаками не стоит, но осадить просто необходимо.
– А кто это у нас такой дерзкий? – грозно сверля шутника взглядом, я демонстративно взялся за рукоять шпаги.
Франт испуганно попятился, его лицо вытянулось и побледнело. Ну, а как он думал? Травить толпой одного легко и весело, а ответить за свои слова один на один – это уже совсем другое дело. Понятно, что изначально не предполагалось решительного отпора от жертвы, но тут уж ему не повезло.
– Ого, Бодров! – с веселой беззаботностью воскликнул офицер. – Какой решительный настрой!
– Я дважды задал тебе вопрос, – я перенес агрессию со старательно пытающегося затеряться в толпе франтика на первого наглеца, – ты соизволишь представиться, или в приличном обществе стыдно произносить твою фамилию?
– Поручик третьего драгунского полка Владимир Сахно! – мои слова явно задели поручика за живое, ибо всю его веселость словно рукой сняло. – И это ты должен стыдиться произносить свое имя вслух!
– Прекратите говорить загадками, поручик! Или объяснитесь, или катитесь к черту!
– Вот как? – глаза Сахно сузились, сразу делая его лицо злым. – Ты предал и оклеветал достойного человека, а потом, когда я прибыл призвать тебя к ответу, приказал своим наймитам удалить меня из Белогорска! Ты – негодяй, подлец и предатель! Я вызываю тебя на дуэль! – и прежде чем я успел что-либо возразить, драгунский поручик залепил мне пощечину.
– Его светлости не по статусу с тобой драться! – попытался втиснуться между мной и Сахно Кузьмич, но я решительно его отстранил. Дело зашло слишком далеко, и в любом другом раскладе, кроме принятия вызова, моя репутация сильно пострадает. На дуэли, правда, убить могут, но тут уж как карта ляжет.
– Прекрасно, господин Сахно! Где и когда? – с трудом сдерживая гнев, осведомился я, хотя выбирать время и место, по идее, должен был я.
– К чему тянуть кота за хвост? Здесь и сейчас!
– «Шоу маст гоу он»! – усмехнулся я. Господин поручик у нас шоумен, явно любит работать на публику, быть в центре внимания. – Прекрасно!
– Что ты там бормочешь, Бодров? – нахмурившись, переспросил драгун, то ли не расслышавший, то ли не понявший моей реплики.
– Я говорю, что ты клоун! Шут гороховый! – любезно уточнил я, сбрасывая камзол и треуголку на руки насмерть перепуганному Сушкову и извлекая шпагу из ножен.
– Ну, князенька, готовься отправиться в преисподнюю! – процедил сквозь зубы поручик, вслед за мной освобождаясь от камзола, шляпы и ножен. – Капитан Данилов, не изволите быть моим секундантом?
– Охотно, Владимир, – с готовностью отозвался стоявший на протяжении всей перепалки рядом с ним офицер, – но князю тоже нужен секундант.
– Выберите сами, господин Данилов, у меня нет повода не доверять вам, – поскольку я здесь пока никого не знал, мне действительно было все равно, кто будет моим секундантом.
Выбор пал на некоего прапорщика Зеленодольского полка Скачкова. И тут ко мне на помощь примчался запыхавшийся Игнат Лукьянов.
– Ваше сиятельство, вы не обязаны драться с ним, – с трудом переводя дыхание, произнес мой денщик, – он дуэлянт, бретер, его за деньги нанимают! Нужно крикнуть стражу, она обязана прекратить это безобразие!
– Успокойся, Игнат. Чему быть, того не миновать. Не хватало еще, чтобы меня и в трусости обвиняли, – я отстранил Лукьянова и пошел на свободное место, размышляя о том, будет ли стража разнимать дерущихся, или служивые сейчас вовсю делают ставки и занимают места получше.
Мы с Сахно оказались внутри как бы самого по себе образовавшегося кольца из зрителей.
Коротко отсалютовав противнику шпагой, я встал в позицию. Поручик произвел салют, раскланялся со зрителями, послал кому-то воздушный поцелуй и только после этого встал на изготовку, изящно отведя назад согнутую в локте левую руку. Еще и пальчики растопырил веером – видимо, тоже изящности ради. Чертов позер! Не люблю таких людей, слишком часто они оказываются ничего не стоящими пустышками. Но это скоро выяснится, а пока ни в коем случае нельзя допускать недооценки противника. Кузьмич побледнел, едва завидев Сахно, да и Игнат выглядит взволнованным. К тому же выясняется, что господин поручик – известный дуэлянт, не чурающийся заработка посредством своего умения владеть шпагой.
То есть велика вероятность, что меня «заказали» местному бретеру. Странно все это, непонятно. Опять вот упрекают в предательстве. Видимо, речь идет о том самом Воротынском, который угодил на каторгу за свою переписку с иностранцами. Только при чем здесь я? Даже если допустить, что князь Бодров действительно «сдал» графа, то уж переписку, сочтенную государственной изменой, он вел сам. Либо я чего-то не понимаю в этой жизни, либо чего-то не знаю. Нужно бы прояснить этот набивший уже оскомину вопрос, а то вечно придется терпеть из-за него беспокойство.
Дав себе зарок на ближайшее будущее, я удивился своему спокойствию. Страшно не было. Совсем. Может, потому, что до сих пор до конца не верил в реальность происходящего, смотрел на все, словно со стороны, будто на фильм с собою в главной роли, а может, всё еще был настолько шокирован произошедшим, что чувство страха оказалось сильно притупленным. Да, меня могли сейчас запросто проткнуть шпагой, но мне было на это наплевать.
Сахно сделал шаг вперед, начав дело простой атакой в плечо. Я парировал с уходом назад и тут же в свою очередь шагнул вперед, нацелившись на руку противника. Взяв руку с оружием на себя, поручик тоже парировал и вынужденно отступил на первоначальный рубеж. Разведка боем, так сказать, прелюдия. Сейчас события понесутся галопом, ведь фехтование – очень быстрый вид спорта, все его схватки скоротечны. Только не нужно забывать, что здесь на кону стоит не просто победа, а жизнь – нельзя пускаться в обоюдные размены, на которые так богато современное фехтование. Что толку, если я царапну противника первым, когда спустя мгновение он проткнет меня насквозь? Ну, хватит мяться, наш драгун чего-то выжидает – это его проблема. Меня красота поединка не заботит, меня заботит результат.
Делаю два быстрых шага вперед, сбиваю его клинок в сторону прямым батманом и атакую в правое плечо. Сахно уклоняется с шагом назад и пытается контратаковать меня в руку, я парирую, показываю атаку в чуть выставленное бедро и, дождавшись начала защитного движения, атакую в голову. Противник успевает подставить сильную часть клинка, поэтому всё, чего удается добиться, – это слегка царапнуть ему подбородок.
В толпе раздается несколько удивленных ахов и охов, но поручик не обращает на это ни малейшего внимания. Он взрывается серией ответных атак, вынуждая меня спешно разрывать дистанцию. Драгун продолжает наседать, путает меня серией финтов, после чего делает быстрый выпад, и мое бедро взрывается от боли укола. Черт, черт, черт! Нельзя пассивно защищаться, иначе такой соперник просто разделает меня, словно тушу на бойне.
Моя запоздалая попытка достать противника на выходе из выпада ни к чему не привела. Хорошо двигается, чертяка, легко и плавно. Красуется теперь перед публикой, думает – полдела сделано. А вот и нет, не так быстро. Я несколько раз попробовал перенести центр тяжести на раненую ногу и убедился в ее работоспособности. Рана не глубокая, неприятно, но не смертельно. Продолжим.
Шаг вперед, еще шаг. Наши клинки скрещиваются раз, другой, третий. Напряжение растет, нельзя допустить ошибку. Ох! Чертов Сахно! Я еще только готовил свою атаку, когда он сыграл на опережение – сорвался в атаку стрелой, попутно сбив мой клинок в сторону. Пришлось резко развернуть корпус и как можно быстрее переносить защиту на внутренний верхний сектор. Острие шпаги поручика успело лишь царапнуть мне левую часть груди. Зато сам он получил хороший тычок эфесом в левое плечо, благодаря чему продолжил движение мимо меня. И тут уж я не сплоховал – угостил драгунского офицера рубящим ударом по левой лопатке. Неприятно, правда? А ведь не успей я извернуться, быть мне проткнутым где-то в районе сердца!
Благодаря этому опрометчивому броску мы с Сахно теперь поменялись местами. Всю спесь с Володи как рукой сняло, губы кривились от боли, а глаза сверкали бешенством. Надо полагать, что теперь он отнесется к дуэли со всей серьезностью. А мне оно надо? Мне его и несерьезного хватало. Что в таком случае делать? А попытаться задавить оппонента активностью.
И я пошел вперед, беспрестанно атакуя поручика то в руку, то в плечо, то в голову, заставляя его пятиться и не позволяя перехватить инициативу. С пятой или шестой попытки удалось достать противника в предплечье и тут же вернуть должок легким уколом в бедро. Вот так, господин наглец! Ободренный достигнутым успехом, я попытался провести атаку, нацеленную на голову оппонента, но Сахно перехватил мой клинок своим, не обращая внимания на полученные раны, шагнул вперед и, оказавшись в непосредственной близости от меня, ударил кулаком левой руки под дых.
Это было неожиданно! Заигрался я, решил, что тут у нас спортивное состязание, хоть и с применением колюще-режущего оружия, а здесь драка с поножовщиной.
Пришлось снова спешно разрывать дистанцию, попутно отбиваясь от поймавшего кураж драгуна. Чисто уйти не удалось – я все-таки пропустил укол в плечо. Воодушевленный Сахно продолжил атаку выпадом, но то ли слишком сильно торопился, то ли раненая нога подвела, но его движение вышло неуклюжим, я легко парировал его с шагом назад и тут же, не дав противнику вернуться в стойку, атаковал сам.
Видит бог, я не хотел этого. Я хотел выиграть, победить, не дать себя убить, но не этого. И, выбрасывая руку с оружием навстречу поручику, я стремился всего лишь попасть в цель, просто положить конец попыткам убить меня, а вышло всё так, словно мастер фехтования нанес жестокий жалящий удар. Острие моего клинка, двигаясь снизу вверх, вонзилось поручику прямо под нижнюю челюсть, в то самое место, где с возрастом у людей образуется второй подбородок. И укол на этот раз вышел нешуточным, никаких шансов противнику не оставившим. Сахно рухнул наземь, несколько раз рефлекторно дернулся и замер.
Толпа на мгновение замерла в тишине, а потом заорала, загомонила, завизжала. Кое-кто попытался броситься к упавшему дуэлянту и был остановлен секундантами, но основная масса испуганно бросилась врассыпную с места происшествия.
– Всё кончено, – склонившийся над поверженным товарищем капитан Данилов ошеломленно покачал головой.
– Да, князь, – уважительно промолвил прапорщик Скачков, – удивили так удивили.
– Ваше сиятельство!
– Михаил Васильевич!
Игнат с Афанасием радостно бросились ко мне с объятиями, заставив морщиться от болезненных ощущений.
– Полковник Бодров! – обернувшись, я обнаружил у подножия лестницы офицера и троих солдат в красных мундирах, и сердце мое, еще не успевшее уняться от бешеного ритма поединка, тревожно сжалось от нехорошего предчувствия. – Полковник Бодров, следуйте за мной!
– Розыскники! – испуганно просипел Сушков, подтверждая мои догадки.
– По крайней мере, выяснилось, что я – полковник, – пробормотал я себе под нос, отправляясь вслед за красномундирниками.