Поговорить с сестрой после того, что случилось на дороге, я толком не успел. Благо, разыскивать Надю не пришлось – она налетела на меня откуда-то из-за угла, едва успел выйти из кабинета. Видимо, давно поджидала, пока мы с дедом закончим разговор.
Хорошо, что я услышал быстрые лёгкие шаги и не встретил девушку ударом с разворота. Не люблю, когда на меня накидываются из-за угла. И хорошо, что Надя моего порыва не заметила. Она многозначительно приложила палец к губам, схватила меня за руку и потащила за собой.
Просторное помещение, в котором мы оказались, было уставлено книжными шкафами. Из шкафов выглядывали корешки солидных томов, на стене висела большая карта.
«Вѣликыя Россiйскыя Импѣрiя», – прочитал я.
Так же стены украшали чёрно-белые, удивительно чёткие фотографии и акварельные рисунки в золоченых рамках. Посреди помещения стоял низкий стол в окружении широких, разлапистых кресел. На столе – стопка журналов и серебряный поднос с двумя чашками, кофейником и кучей других предметов – о назначении которых я мог только догадываться.
– Я попросила Китти подать кофе сюда, а не в столовую, – сказала Надя, усаживаясь в кресло. – Я ждала тебя! Расскажешь наконец, что тут произошло, пока я гостила у Полли? Дедушка велел мне уехать, чтобы я не мешала врачам. Он сказал, что будет собирать консилиум. Это было три дня назад, и выглядел ты ужасно! А сейчас – вполне здоров. Только что-то случилось с Ниной. Отчего она так всполошилась? Испугалась, что ты слишком сильно ударил тех негодяев?
Надя болтала, а я разглядывал её.
Красивая, высокая – чуть пониже меня, – стройная, с большими голубыми, как у Нины, глазами. Длинные тёмные волосы от порывистых движений Нади выбились из причёски, и голову как будто окутывало пушистое облако. Надя была одета в синее домашнее платье – не такое строгое, как у Нины, с нарядным воротником и короткими рукавами, но тоже длинное. В моём мире в таких платьях ходили примерно тогда же, когда ездили на автомобилях, подобных тому, что я видел на дороге.
Болтая, Надя не забыла разлить кофе по крошечным чашкам из тонкого, почти прозрачного фарфора. Придвинула мне белый кувшинчик, расписанный незабудками, серебряную вазочку, наполненную неровными кусками колотого сахара, блюдо с какой-то выпечкой.
– Добавить тебе сливок? – и, не дожидаясь ответа, налила в мою чашку сливки из кувшинчика. Видимо, с привычками брата была хорошо знакома. – Что сказал дедушка? Отругал тебя?
– Нет. – Мне наконец удалось вставить первое слово.
Надя всплеснула руками.
– Уф-ф! Ну, отлично, я рада! Я была совершенно уверена, что Нина зря так расстроилась. Этот негодяй заслужил урок! Как ты его, а?! – Она вскочила.
Попробовала изобразить удары, которые я наносил, и чуть не опрокинула кофейник. Я едва успел его подхватить.
– Ой, прости, – виновато вздохнула Надя. Снова уселась в кресло. – Я, признаться, не поверила тебе, когда ты сказал, что будешь втайне, по какой-то новой системе, тренировать магическую силу. Думала, что ты просто придумал очередной способ отлынивать от подготовки к экзаменам… Но сегодня увидела, что была неправа. Я так горжусь тобой, братик! Так жаль, что мы пока вынуждены сидеть здесь! Уже очень хочется вернуться в Петербург, правда? Полли рассказывала, что…
– Ты его знаешь? – перебил я.
– Кого?
– Того типа, который к тебе приставал.
Надя небрежно дернула плечом.
– Видела несколько раз, когда выезжала кататься, или в гости. Он пытался раскланиваться, но я на него даже не смотрела. Делала вид, будто не замечаю. А что?
– Значит, где он живёт, ты не знаешь?
– Разумеется, нет! Для чего мне это знать?
– Ни для чего, – согласился я. – А где-нибудь в доме есть карта Петербурга?
– Костя, ты меня пугаешь, – нахмурилась Надя. – Есть автомобильная карта, но она в машине. Когда у нас был шофер, он ею пользовался. Сейчас за дедушкой присылают машину со службы, а мы ездим без шофера, сами. Нина, возможно, картой тоже пользуется. Но нам с тобой она позволяет садиться за руль только здесь. По городу ездить не разрешает, говорит, что это опасно. А здесь мы и так все дороги знаем, карта ни к чему… Неужто ты забыл?
Ответ я, благодаря подсказке Нины, приготовил заранее.
– Я пока восстанавливаюсь после травмы. Чувствую себя хорошо, а вот память иногда подводит. Не удивляйся моим вопросам.
– Ох, ну конечно! – Надя всплеснула руками. – Как я не догадалась! Еще бы, после такого ужаса. – С сочувствием посмотрела на меня. – Чтобы не беспокоить Нину и дедушку, ты можешь в любой момент обращаться ко мне! Я всегда тебе помогу.
– Очень на это рассчитываю, – кивнул я. – Мне понадобится твоя помощь в одном небольшом деле.
План у меня сложился сразу, как только узнал от деда о финансовых затруднениях рода.
Стервятников вроде Комарова ненавидел с детства. А если правильно понял то, что услышал относительно превосходства магов над простыми людьми, план казался осуществимым даже без предварительной подготовки. Даже с учётом того, что магом я был пока ещё посредственным. Простолюдин никак не определит мой магический уровень – во-первых. Единственной вспышки моего гнева хватило Егору Пухову для того, чтобы поседеть от страха, а двум его приспешникам – для того, чтобы упасть и больше не подняться – во-вторых. Ну, а в-третьих, разговоры подпольщиков о том, что Капитан Чейн один стоит целого взвода – тоже не пустой звук. При удачном раскладе есть шансы обойтись без всякой магии.
Меня смущало лишь то, что осуществлять задуманное, будучи Константином Барятинским – представителем древнего рода, которого многие наверняка знают в лицо, – однозначно не стоило.
– Мне необходимо изменить внешность, – сказал я.
Вспомнил, как Нина упоминала свой магический арсенал и обещала деду, что без проблем вернёт мне прежний облик. И я этим словам, понаблюдав за тем, как собралось из осколков разбитое вдребезги стекло, вполне доверял. Рассудил, что если Нина может изменить мой облик, то, вероятно, то же самое может сделать Надя.
– Для чего тебе менять внешность? – изумилась Надя.
К счастью, придумывать ничего не пришлось. Эта девушка выдвигала собственные предположения гораздо быстрее, чем работала моя фантазия.
– Опять какие-то твои проделки, да? – накинулась она на меня. – Вы с друзьями снова что-то затеваете? Ты возьмёшь меня с собой?
– Нет, – отрезал я. – Исключено. Это… мероприятие не предполагает присутствия девушек.
Надя фыркнула.
– Подумаешь! Тоже мне, секреты! Ну, и пожалуйста. Я не навязываюсь. – Надулась и отвернулась.
– Так ты сумеешь изменить мою внешность?
– Ты, как я вижу, и сам неплохо справился, – засмеялась Надя.
Удивительная девушка – мгновенно переходила от состояния обиды к искренней приязни. Выпорхнула из кресла, села на подлокотник моего. Провела рукой по моим вискам, тронула косу.
– Надо признать, тебе очень идёт! Дедушка сильно ругался?
– Терпимо.
– Ты стал удивительно немногословным, – снова засмеялась она. – Я тебя просто не узнаю!
– А нужно, чтобы никто не узнавал, – напомнил я. – Я могу на тебя рассчитывать? У тебя достаточно… м-м-м… магической квалификации?
Надя горделиво вскинула голову.
– Я – не Нина, конечно. Но уж с такой ерундой справлюсь, не сомневайся.
– Отлично. Во сколько дедушка обычно ложится спать?
– В девять. Он встает рано, на рассвете. Говорит, что в его годы разлёживаться – грех. Что надобно употреблять с пользой каждый час, отмеренный Господом.
– Резонно, – согласился я. – А Нина?
Надя пожала плечами.
– Не могу сказать. После ужина она обычно уходит к себе в спальню. Не думаю, что ложится сразу, но, вероятно, тоже не поздно. К ней иногда приезжают из больницы ранним утром, а то и по ночам. Ниночка никогда не отказывает! Никому! Хотя, бывает, до того устает, что не может даже выйти к завтраку… Бедная Нина. – Надя опустила глаза. – Пока была молода, женихам она отказывала, потому что заботилась о нас с тобой. А сейчас ей уже тридцать четыре. Свое приданое Нина отдала в уплату папенькиных долгов. Хотя её взяли бы замуж даже сейчас. Даже без приданого! – Надя всплеснула руками. – Ниночка такая красавица! И по характеру – сущий ангел, не то, что я… Я знаю человека, которому Нина обещала, что подумает о замужестве после того, как мы с тобой закончим гимназию. Это очень хороший человек, ради Нины он горы бы свернул! Но выйти за него сейчас, в нынешнем своём положении, она не согласится. Слишком гордая. Без приданого – это ведь как будто из милости. – Надя вздохнула.
– Нина получит приданое, – сказал я.
– Правда? – вскинулась Надя. – Откуда ты знаешь?
– Знаю. Получит. – Я поднялся. – Я приду в твою комнату в восемь часов.
– Ты всё-таки ужасно изменился, – глядя на меня во все глаза, проговорила Надя.
Я кивнул.
– Верно подмечено. У меня изменились даже привычки. – Кивнул на кофейную чашку, к которой не притронулся: – Не наливай мне в кофе сливки, пожалуйста. Спасибо.
Ещё сидя в библиотеке, я услышал, что откуда-то зазвучала музыка. Приятная мелодия… А проходя мимо гостиной, понял, что доносится она оттуда. Заглянул.
На квадратном ящике из красного дерева, снабжённом боковой рукоятью, крутилась пластинка. Над ящиком возвышался раструб начищенной трубы. Звуки издавала именно это конструкция.
У окна гостиной стояла Нина. Когда я открыл дверь, она обернулась.
– Костя… Осваиваешься?
– Да.
– А я вот… ностальгирую. – Нина грустно улыбнулась. – Под эту мелодию я танцевала на выпускном балу. Кажется, что это было только вчера. Тогда казалось, что вся жизнь впереди. И – оглянуться не успела, как она пронеслась мимо. Молодость… Мечты о счастье… Глупо, верно? Прошлого не вернёшь.
Она подошла к граммофону, потянулась к ручке. Я понял, что хочет остановить мелодию. Перехватил ее руку.
Твердо проговорил:
– Глупо – это жить только настоящим. Глупо – заменив мать двоим детям, думать, что твоя собственная жизнь на этом закончилась. Прошлого действительно не вернёшь. Но будущее творим мы… Всё ещё изменится, Нина. – Я провёл рукой по её плечу. – Изменится, обещаю. Ты ещё будешь танцевать на балу.
– Господи, Костя… – в глазах Нины заблестели слёзы. – Ты просто не знаешь! Или не представляешь себе, насколько наше положение… печально.
– Представляю. – Я привлек её к себе. – Потому и обещаю, что всё изменится.
Нина прижалась лицом к моей груди. Пробормотала:
– Как же ты повзрослел… И как же я хочу тебе верить.
***
– Ты желаешь стать похожим на кого-то знаменитого?
К моему приходу Надя подготовилась. Разложила на столике, стоящем возле дивана, яркие журналы, открытые на нужных страницах. Со страниц на меня смотрели глянцевые красавцы всех мастей.
– На всякий случай, напоминаю: достичь идеального сходства не удастся. А кроме того, любой хоть сколь-нибудь сильный маг мгновенно догадается, что ты в маске. – Надя вздохнула. – Я пока не умею прятать следы воздействия.
– И не надо, – решил я. – Мне не нужна чужая личина.
– А что тебе нужно?
– Маска. Просто гладкая белая маска, которая скроет мою внешность.
Надя скривилась.
– Да ну… Так неинтересно.
– Зато действенно. – Я подошёл к ней. – Что нужно сделать для того, чтобы ты приступила к работе?
– Перестать на меня ворчать! – огрызнулась Надя. Указала на диван. – Садись сюда.
Я присел. Она села рядом со мной.
– Закрой глаза. Больно не будет, не бойся.
Мне удалось сдержать смешок. Интересно, что бы она сказала, узнав, что мне иной раз наживую прижигали и штопали раны?..
Я закрыл глаза. Вскоре лица коснулась тёплая волна – которая постепенно становилась всё горячее.
– Я не обожгу, – пообещала Надя. – Точно хочешь просто белую маску? Пока ещё не поздно передумать.
– Точно.
– Ну что ж, воля твоя… Всё, открывай глаза.
Горячая волна отхлынула. Я открыл глаза.
Надя взяла меня за руку и подвела к большому зеркалу, висящему на стене. Перед зеркалом стоял столик, на котором были разложены серьги, колечки, бусы и прочая дребедень.
– Ужас! – глядя в зеркало, прокомментировал Надя. – Как я и предупреждала.
Моё лицо будто превратилось в гипсовую маску. Белую, безликую и гладкую – если не считать глубоких провалов глаз.
Я приблизил лицо к зеркалу. Левый глаз по-прежнему остался голубым, правый – чёрным. Я вопросительно посмотрел на Надю. Та развела руками.
– С глазами ничего не могу сделать. С этим не справился бы даже более серьёзный маг. Нашу фамильную примету так просто не скроешь.
– Ладно, – решил я. – Сойдёт.
Собрался уходить.
– Постой! – Надя кинулась ко мне. – Так… ну, вообще некрасиво! Неэффектно. Сейчас.
Она вновь поднесла ладони к моему лицу. Щекам на мгновение стало жарко. Когда я вновь повернулся к зеркалу, увидел, что щёки расчертили две черные молнии.
– Ну, вот, – удовлетворенно сказала Надя. – Другое дело!
Спорить я не стал. Поблагодарил её, повторил, что взять с собой совершенно точно не могу, и вышел.
***
К спальне Кости с одной стороны примыкала ванная комната, с другой я увидел ещё одну дверь. Распахнув её, решил поначалу, что непонятным образом угодил в театральную костюмерку. Потом вспомнил оброненное Ниной слово «гардеробная». Судя по всему, это была именно она.
Рубашки, костюмы, куртки, жилеты, плащи – чего тут только не висело и не лежало. За исключением того, что мне было нужно – в этом я убедился полчаса спустя, перерыв всё, до чего дотянулся. Разумеется, обнаружить в гардеробе шестнадцатилетнего оболтуса полевую офицерскую форму не рассчитывал. Но, дьявол! Хоть что-то ноское и практичное среди его барахла должно было найтись?
В конце концов мне всё-таки повезло. Расстегнув чехол из материи, похожей на паутину, я обнаружил внутри странный костюм. Плотная чёрная ткань, штаны с накладными карманами, майка с длинным рукавом. Куртка – с высоким воротником, из материала, напоминающего кожу. На локтях и коленях – уплотнения. Сидела одежда идеально, движений не сковывала.
К костюму прилагались сапоги с крепкими носами и набойками на каблуках, тоже отлично севшие на ногу. Во внутреннем кармане куртки я обнаружил перчатки. Смутил меня только рисунок на спине, изображающий то ли привидение, то ли что-то в этом роде. Он был нанесен фосфоресцирующей краской и в темноте светился.
Ладно, чёрт с ним. Замазывать не буду – нечем, да и без надобности. Надеюсь, что всё это мне понадобилось в первый и последний раз. Над костюмом висели широкополая шляпа и чёрная маска. Я хмыкнул. Вот это уже точно – лишние детали. Шляпу я потеряю при первом же резком движении, оставлять улики ни к чему. А маской и без Кости обзавёлся.
Одежду я приготовил заранее, ещё перед тем, как идти к Наде. Сейчас переоделся. Выглянул в коридор. Убедившись, что в доме тишина, быстро спустился по лестнице и вышел на крыльцо.
***
В огромном гараже, по моим прикидкам, могло бы разместиться не менее пяти автомобилей. Плюс два длинных навеса на улице – я не сразу сообразил, для чего они, потом вспомнил о «приёмах», которые упоминал дед. Малиновый автомобиль в пустом гараже был похож на игрушку, забытую на детской площадке – такой же одинокий и грустный. Ключ так и торчал в зажигании – как два часа назад, когда я лазил сюда за картой. Воровства здесь, судя по всему, не опасались.
Я уселся за руль. Автомобиль уже успел осмотреть и понял, что с управлением разберусь без проблем. Дорогу я запомнил. Но карту – пухлый журнал, успевший истрепаться на сгибе, на всякий случай положил рядом с собой. Завёл машину и выехал из гаража.
Барятино, если я правильно понял, располагалось в десятке километров от столицы Империи, Санкт-Петербурга. Город с таким названием в моём мире тоже, кажется, когда-то существовал. Возможно, существует и до сих пор, просто сменил название – приход к власти Концернов, как это нередко случается, ознаменовался масштабным переименованием многих населенных пунктов.
Дорога была отличной. Автомобиль шел на удивление ходко, и дорожных знаков, ограничивающих скорость, я не заметил. Возможно, здесь до них ещё не додумались. Встречные машины почти не попадались. И сам я, за весь путь, догнал единственный автомобиль. Обгонять не рискнул – машину Нины в округе наверняка знают. Пристроился сзади, на приличном расстоянии.
Предместье скоро закончилось. По обеим сторонам широкой дороги замелькали двух— и трехэтажные дома. Чем дальше я продвигался, тем всё более высокими и нарядными они становились. По тому, как выглядела всего лишь «загородная усадьба» деда, я догадывался, что в столице меня ждёт нечто гораздо более грандиозное. Но такого великолепия всё же не ожидал. Не раз и не два мимо проплывали настоящие дворцы. Весьма вероятно, «городской особняк» Барятинских представлял собой нечто подобное, но сейчас мне было не до поисков родового гнезда. Меня интересовал адрес, указанный на красной визитке.
Машину я оставил в одном из переулков. До особняка, стоящего на пересечении широкого проспекта с улицей поуже, дошёл пешком.
Внушительных размеров двухэтажный дом с колоннами был отделён от улицы кованой чугунной оградой и небольшим палисадником. Рядом с въездными воротами я увидел калитку и кнопку электрического звонка. Решительно надавил на кнопку.
Из будки у ворот выскочил и подошёл к калитке нелепо наряженный дядька – судя по растрепанному виду, разбуженный. При виде меня он вздрогнул. Попятился, потом взял себя в руки.
– Чего… тебе? Пошто озоруешь? – оглянулся на будку. Из неё высунулся здоровенный детина с карабином в руках. Тоже заспанный.
– Хозяин дома? – осведомился я.
– Об эту пору все приличные люди дома, – проворчал привратник.
– Чего надо? – присоединился к нему охранник.
– Я к хозяину.
– Назначено? – охранник с сомнением посмотрел на меня.
– Нет. Но хозяин обрадуется.
Я жестом поманил обоих подойти ближе к ограде. Охранники, переглянувшись, приблизились. Я раскрыл кулак.
На ладони лежала бархатная коробочка, которую взял со столика в комнате Нади. Внутри коробочки – перстень с крупным, темно-синим камнем, в окружении камушков помельче. Я понятия не имел, насколько они ценны, но это было и неважно. Выбрал то, что поярче сверкало. Многозначительно сказал:
– Федот Ефимович обещал хорошую награду тому, кто принесет этот перстень.
Охранники уставились на мою ладонь. Сработало – глаза обоих загорелись. Сам я не доверил бы таким людям даже охрану деревенского сортира. Федот Комаров либо непроходимо туп, либо чересчур самонадеян.
– Давай сюда, – предложил детина, – покажем хозяину. А то, может, брешешь ты всё! Эвон, рожу-то как размалевал.
– А не обманете? – я изобразил смятение.
– Честное благородное слово! – возмутился охранник. – Давай, – протянул ладонь к решётке.
– Держи, – кивнул я.
Ухватил его за протянутую руку и изо всех сил дёрнул на себя. Охранник влепился лбом в ограду. В ту же секунду я сбросил с его плеча ремень карабина. Перехватил оружие удобнее, переломил ствол и дослал патрон. Приставил дуло к подбородку охранника. Приказал привратнику:
– Открывай.
Привратник, побелев от страха, схватился за висящий на шее свисток. Я красноречиво ткнул дулом в подбородок охранника.
– Стреляю? В него, потом в тебя?
– Кузьма! – прошипел охранник. – Не смей!
На помятом лице Кузьмы отразилось смятение.
– Барин… Прибьёт…
– То когда будет! А этот сейчас пристрелит, дубина! – охранник оказался более сообразительным. – Отпирай!
Привратник трясущимися руками отпер засов на калитке.
– Правильное решение, – одобрил я.
Вошёл. Сначала огрел прикладом охранника – он выглядел более серьёзным противником. Привратнику прилетело по затылку в момент, когда подносил ко рту свисток. Бывают же такие бестолковые люди – ничему не учатся.
Я оттащил обоих за будку, чтобы не было видно с дороги. Патронов при охраннике не обнаружилось. Я заглянул в будку и отыскал коробку, которую едва успели распечатать. Что ж, спасибо за подарок. Пригодится.
Карабин я осмотрел, шагая к особняку. Неплохая машинка. Здесь, вероятно – модель из самых новых, а в моём мире подобные в ходу уже больше сотни лет. Механизм у них простой и надежный. А что скорострельность низкая – так не всегда высокая и нужна. Сейчас, например, карабина мне вполне достаточно. А вот его хозяину – руки бы повыдёргивать. Когда он его чистил-то в последний раз? Надо же так оружие запустить. Ни один из моих бойцов такого себе не позволял…
Я поднялся по лестнице, ведущей к дверям особняка. Здесь никаких звонков не было. Подёргал дверь – заперто.
Выносить замок выстрелом не хотелось. Лишнее внимание мне ни к чему. Начал было спускаться по ступеням, чтобы обойти дом в поисках чёрного хода, когда дверь вдруг распахнулась.