Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России? - читать онлайн

В издательской группе «АСТ» есть импринт «Редакция Елены Шубиной». Сегодня это самостоятельный и очень успешный бренд. Хорошо известен опыт, когда издательство называют именем человека: Иван Сытин и Маврикий Вольф, Александр Смирдин и Адольф Маркс, начавший выпуск первого массового иллюстрированного журнала для семейного чтения – «Нива». Редко, но и теперь встречаются издательства по имени владельца – Ивана Лимбаха, например.

Но назвать редакцию по имени редактора – явление необычное. А если к этому добавить, что эта Редакция сумела объединить на издательском небосклоне невероятное количество звездных имен: Людмила Улицкая, Евгений Водолазкин, Алексей Иванов, Александр Иличевский, Павел Басинский, Захар Прилепин, Михаил Шишкин и многие другие – интерес к такому феномену возрастает.

Елена Шубина – человек, влюбленный в свое дело, и считает профессию издателя одной из лучших в мире. Ведь он – творец, от него зависит всё: и выбор автора, и выбор художника, и дальнейшая судьба книги, ее правильное позиционирование на рынке.

Пожалуй, Шубина одна из первых поняла новую роль редактора в современном издательском мире. Помимо наличия литературного вкуса, эрудиции, издательского чутья, редактор еще является и менеджером всего процесса. Он выстраивает отношения с авторами, руководит работой по оформлению, подготовке и выпуску книги. И даже после выхода издания не отправляет его в свободное плавание, а занимается промоушеном и продвижением. По сути, редакторский коллектив превращается в продюсерский центр. Елена Данииловна смогла сформировать вокруг себя замечательную команду молодых редакторов-единомышленников, увлеченных своей работой и придумывающих креативные формы продвижения книги.

Настоящий успех пришел к Шубиной давно, и она наверное знает себе цену. Но публичности Елена Данииловна скорее предпочтет природу и тишину. А отдыхает обычно в многокилометровых прогулках по дюнам Балтии или по неброским дорогам средней полосы России.

Выбор профессии

В детстве мы «примеряем на себя», играем в разные профессии. Елена Данииловна, а кем вы хотели быть, какие строили планы?

Я хотела быть то врачом, то юристом – все это была игра, и родители так к этому и относились. А вот уже классу к восьмому я прекрасно понимала, что точные науки – это не мое, что я абсолютно гуманитарный человек. Сначала решила поступать на искусствоведческое отделение МГУ, и отец в букинистических магазинах разыскал большущие тома по истории искусств, издание Академии наук, прекрасно иллюстрированные, они до сих пор у меня хранятся – с моими подчеркиваниями (!!!) – то есть я всерьез принялась готовиться. Но потом я почему-то решила, что если я сама не обладаю никакими способностями к рисованию, то как-то нечестно заниматься теорией искусства. К десятому классу я уже твердо знала: филологический факультет, русское отделение.

Филологический факультет МГУ – хорошее базовое образование, но как сложилось, что вы пошли работать в издательство? В университетские годы, наверное, вы имели еще весьма общее представление о профессии издателя?

На экзамене в МГУ у меня спросили, кем хочу быть после университета. Я ответила что-то в таком духе, что хочу «делать книги», то есть работать в издательстве. Хотя, понятное дело, мало что об этом знала. Но так все и сложилось. У нас было свободное распределение, и примерно через год я пришла в издательство «Советский писатель» (потом его переименовали в «Современный писатель») в редакцию критики и литературоведения. Дальше было издательство «Энциклопедия», журналы «Литературное обозрение» и отдел прозы «Дружбы народов». В 1996 году стала работать в знаменитом издательстве «ВАГРИУС». В 2008 году пришла в «АСТ»…

Вы довольны своим выбором профессии?

Я считаю профессию издателя одной из лучших в мире. Ты в известном смысле демиург, от тебя зависит все: и выбор автора, и выбор художника, и даже дальнейшая судьба книги, как теперь говорят – правильное позиционирование на рынке. Когда-то рукопись в издательство приносили «в авоське» – хорошо если машинопись, а то половина и от руки написанное; потом на дискете; теперь это, как правило, электронная версия, но весь процесс один и тот же. Вот перед вами просто буквы, а потом – КНИГА.

Прошло немного времени, и такого отношения к книге, которое было, скажем, в 90-е годы, теперь нет… Сейчас совсем другие времена, на издателей давит рынок, внимание читателей оттягивает Интернет…

Девяностые – прекрасное время для «возвращенной литературы», той, что сняли с полок, той, что «не разрешенная циркулярно», русского зарубежья и т. д. А для современной русской прозы, новых авторов оно было очень проблемным. Новые издательства отнюдь не стремились их издавать. «ВАГРИУС» был едва ли не единственным с его «Черной серией» – так ее называли по дизайну обложки, – где издавались и традиционалисты, и новаторы, открывались новые имена. В начале 2000-х я выпустила четырехтомник «Проза новой России». Это была серьезная акция, доказательство того, что русская проза, рожденная в 90-х, жива и по-прежнему отвечает на «проклятые вопросы», экспериментирует с формой. Да, жизнь брала реванш у литературы, но и литература пыталась найти себя вне идеологических норм, запретов и прочего.

Что касается рынка, то надо находить в нем свою нишу, и это дело отнюдь не безнадежное, а Интернет – это данность, ее нужно принимать и учиться сосуществованию. И помощник тоже, в деле промоушена, продвижения книги особенно. Главное, чтобы читали, чтобы чтение присутствовало в жизни человека. Конечно, книгу с электронной версией не сравнить, это как театральный спектакль на экране и театр с запахом кулис. Книжка – это не только текст.

Елена Шубина как бренд

Сегодня словосочетание «Редакция Елены Шубиной» – это бренд, знак качества, ориентир в выборе современной российской прозы. Как вам удалось достичь такой высокой планки?

Как-то сложилось исторически, не было извне пришедшей идеи. То, что получилось такое название, – не моя идея, это было желание книжных магазинов. «АСТ» – очень большой холдинг, и чтобы выделить мои книги, они стали в прайс-листах писать: «Редакция Шубиной». Это сделали для облегчения позиционирования наших книг на рынке, и это работает. Например, у нас есть отдельная выкладка в магазине «Москва».

И это очень хороший ориентир. Если книга вышла в «Редакции Елены Шубиной» – уже рекомендация. Для российского книгоиздания это большое чудо.

Опыт, когда издательство называют именем человека, не новый. Немножко всех удивляет, что так называется редакция. Мне даже предлагали уйти от слова «редакция», так как работа все равно строится по издательскому принципу, но мне нравится именно так. У нас статус импринта внутри большого издательства. Мы не только выбираем, что издать, выстраиваем отношения с авторами, но и в известном смысле руководим производственным процессом – от выбора бумаги до тиража. Мы ведем книгу до типографии, а порой «вмешиваемся» и в работу типографии. Степень ответственности достаточно большая.

Редкий дар: ваша редакция сочетает высокое качество содержания книги и коммерческий успех.

Это действительно для нас большая радость, потому что опровергает известное понятие о том, что заработать можно только на книгах легкого содержания. Феномен Евгения Водолазкина, автора романа «Лавр», победителя и «Большой книги», и «Нацбеста», и «Ясной Поляны», говорит даже не о наших успехах, а о том, что мы недооцениваем наших читателей. Главный герой книги – средневековый врач. Автор – ученик Д. С. Лихачева, специалист по древнерусской литературе. Книга достаточно сложная по языку. Казалось, что мы издаем ее для узкого круга, но она же стала бестселлером, допечатывается и допечатывается. Так же и другие его книги – «Авиатор», «Брисбен», «Оправдание Острова». Это я называю только романы, а ведь очень популярны и его сборники эссе, и сборник пьес.

10 лет «Редакции Елены Шубиной». На фото (справа налево): Елена Шубина, Дмитрий Воденников, Галина Юзефович, Сергей Кузнецов, Николай Александров

И открытие Евгения Водолазкина принадлежит вам.

Открытие этого автора принадлежит не мне. За несколько лет до «Лавра» в издательстве «НЛО» небольшим тиражом вышел роман Водолазкина «Соловьев и Ларионов». На имя обратили внимание. И автор при личном знакомстве сам сказал, что хотел бы издаться у нас, а я с удовольствием согласилась. А дальше мы вместе работали на успех.

С Михаилом Шишкиным была похожая история. Первый его роман «Взятие Измаила» я издала в «ВАГРИУСе». Продажи были весьма умеренные, не повлияла даже Букеровская премия, которую он получил в 2000 году. Но я понимала, насколько это талантливый и перспективный автор. Все следующие романы – «Венерин волос», «Письмовник» – вышли у нас, читатель принял их безоговорочно, «Нацбест» и «Большая книга» назвали победителем, книжные магазины научились работать с премиальными циклами, стали делать специальные выкладки, устраивать встречи. А успех Гузель Яхиной с ее первым романом «Зулейха открывает глаза»! Мне пророчили, что она останется автором одного романа, но теперь-то уже, по сути, трилогия: «Дети мои» и «Эшелон на Самарканд».

Сколько человек работает в вашей редакции?

У меня четыре редактора – мои ученики, совсем молодые люди, – и бренд-менеджер Татьяна Стоянова, она помогает в продвижении книг. Это очень важный человек.

Всего четыре редактора и при этом вы выпускаете около 100 книг в год?!

Да, если считать с допечатками – около 100 наименований, а если иметь в виду только новинки, это 60–70 книг. Это немало, но мы не работаем на потоке. У нас тщательный отбор книг, тщательная их подготовка.

Как долго идет работа над рукописью?

Мы издаем не только прозу, но и книги мемуарно-биографического толка. А это, как правило, комментарии, именные указатели, иллюстрации. В таких случаях полгода – самое малое. Есть книги-марафоны, которые готовятся год и более, например, первое издание писем А. Платонова «Я прожил жизнь…», много времени заняли книги С. Белякова «Гумилев сын Гумилева», «Тень Мазепы» и «Весна народов» о русско-украинских отношениях в историческом аспекте, сейчас уже готова к работе книга «Парижские мальчики в сталинской Москве»; историко-архивные книги о литературном быте 20–40-х годов Натальи Громовой требуют большой сосредоточенности, список большой. А если просто художественная современная проза на русском языке, то со всеми редактурами, верстками, художниками, переплетами и т. д. – месяца три-четыре.

Кто делает дизайн?

Иногда – наша издательская студия, но в основном работаем со сложившейся командой художников: Андрей Рыбаков, Ирина Сальникова, Андрей Бондаренко, Владимир Мачинский… Это крутые профи, для которых немыслимо взяться за оформление книги, не прочитав ее. Не удивляйтесь, сейчас это не такая уж редкость – ограничиться вопросом: «Про что это?» Мы всегда обсуждаем с художниками, что можно вытянуть из книги для переплета: метафоры, настроение. Иногда художник видит так, а мы – иначе, иногда приходится делать несчетное количество эскизов. Книга – это командное дело, без сомнения.

В какой степени редактор может влиять на сюжет, идею книги?

Безусловно, может, если в этом есть необходимость. Подготовка книги к печати, редактирование – это как репетиция перед премьерой. Редактор должен быть адекватен автору, уметь работать с ним «голова к голове». В моей практике было много случаев, когда мы вместе с автором обсуждали сюжет: где надо больше придать динамики, где – наоборот, что-то расписать. Так было при работе с большим философским романом «Перс» Александра Иличевского, с «Каменным мостом» Александра Терехова – огромным повествованием о сталинском времени и наших 80-х, и о 90-х, роман построен и как детектив, и как психологическая история, и как триллер. Так было и с «Орфографией» Дмитрия Быкова…

А бывают случаи, когда автор категорически отказывается вносить изменения?

Бывают. Еще как. Александр Терехов, мне кажется, так и считает, что, сократив его роман, я его безнадежно испортила. Хотя в конце концов мы пришли к согласию.

Иногда в процессе работы и название книги может поменяться?

Случается. Название – вообще дело тонкое. «Как вы лодку назовете…» Названия к романам Марины Степновой всегда очень долго обсуждаются – «Женщины Лазаря», «Безбожный переулок», «Сад» родились в творческих муках и автора, и издателя. Так же было и с последним романом Евгения Водолазкина «Оправдание Острова»…

А как шла работа над романом «Обитель»?

Замечательно. С Захаром Прилепиным вообще интересно работать. Он всегда очень внимателен к предложениям, поправкам. Но если что-то для него принципиально, хоть и спорно для редактора, он всегда отстаивает. «Обитель» – очень сложный роман со всех точек зрения. У Захара был великолепный дебют – «Патологии», «Санькя». И далее все развивалось очень хорошо: читателей все больше, «Нацбест» назвал писателем десятилетия… Но было ощущение, что главная книга впереди. И так оно и получилось. «Обитель» – очень зрелая книга.

Что такое хороший редактор?

Получается, редакция – это целый продюсерский центр, который тщательно готовит книгу, а не пускает ее в свободный полет.

Обязательно так должно быть. Необходим промоушен до того, как она вышла. Мы должны рассказать о книге заранее, быть в постоянном контакте с коммерческим отделом издательства, проинформировать магазины, встретиться с товароведами и продавцами. Мы этим занимаемся постоянно, планово – и я сама, и бренд-менеджер, и редакторы… Конечно, бывают случаи, когда сарафанное радио само все решает. Так было с книгой «Современный патерик» Майи Кучерской. Вот сама пошла, легла на тему интереса к православию. Не было никакого промоушена, а книга пошла. Так же было с Павлом Санаевым «Похороните меня за плинтусом». Первый раз книга была опубликована давно. И вдруг после переиздания в «АСТ» она пошла, но как… До сих пор бестселлер. Но это редкие случаи. А так книжкой, конечно, нужно заниматься, по стране с писателями ездить, проводить встречи в книжных магазинах, библиотеках. Сейчас стали выделять деньги библиотекам, но они не всегда понимают, что заказывать.

К сожалению, у нас мало литературных навигаторов, обзоров в СМИ, да и литературная критика практически исчезла…

Толстые журналы печатают серьезные статьи и рецензии, но для нас, издателей, очень важна «легкая кавалерия» – вот книга появилась, извольте рассказать о ней. Галина Юзефович тянет на «Медузе» этот воз, портал «Горький» очень уважаем нами, Colta.ru, журнал «Читаем вместе». Да мы и сами суетимся на своем сайте, собираем всё, что пишут о наших книгах. Нужен, очень нужен печатный орган, где выходили бы обзоры литературы не меньше, чем раз в неделю, скажем, по субботам. Ну, как в «Нью-Йоркере». По телевизору и радио бывают передачи-обзоры – Николая Александрова, Сергея Шаргунова, Дмитрия Воденникова, но их загоняют в какое-то странное время: или среди дня, или очень поздним вечером.

Время от времени печатают рецензии в «Новой газете», есть еще слава богу «НГ-Exlibris», но все это капля в море. Все меньше критиков, которые пишут о современной русской литературе. Когда мы рассылаем книги на рецензии, то список невелик.

На вручении премии «Ревизор»

Елена, вы испытываете чувство удовлетворения от своей работы?

Когда получаешь интересную рукопись – это счастье. Когда художник сделал переплет, который нравится, – тоже. Когда выходит книга и всё в порядке – тоже счастье. Нам говорят, что книга доставлена из типографии, мы за ней несемся и боимся вскрыть упаковку… Любой редактор смотрит книгу с дежурных полос, выходные данные, сноски… Почему-то именно здесь чаще всего появляются ляпы. Я всегда утешаю себя тем, что книга – живое дело, и опечатка ей придает какой-то шарм.

Как стать настоящим редактором? И что такое хороший редактор?

У хорошего редактора должен быть литературный вкус, умение работать с чужим текстом и наличие гуманитарных знаний, конечно, достаточной эрудиции. И кроме того, должно быть чутье. Талант – слово слишком пышное, но склонность к этому делу и чутье должны быть. Издатель, кроме этого, еще должен понять перспективу, что сейчас сработает для читателя. У меня был роман, от которого отказались до этого пятнадцать издателей. А когда мы его выпустили, он имел большой успех. Кому-то показался слишком сложным, кто-то, может, даже поленился его прочитать. Ну, таких историй полно у каждого издателя.

Или вот один из моих любимых авторов – Павел Басинский с книгой «Лев Толстой: Бегство из рая». Я всегда ценила Павла как литературного критика. Но когда он сказал мне, что пишет книгу об уходе Толстого из Ясной Поляны, меня это сильно смутило, потому что у меня дома три полки книг на эту тему. Прочитав текст, я послала эсэмэс: «Паша, срочно продолжай!». Он нашел такой точный тон! Он продолжил свои толстовские жизнеописания, сейчас уже вышла третья книга – «Лев в тени Льва. История любви и ненависти». Это про третьего сына, Льва Львовича с его драматической судьбой. Вот так на глазах произошло открытие главной темы писателя Басинского.

По сути, хороший редактор – это открыватель.

Советчик. Мы стараемся работать и с молодыми авторами. Текст у них еще может быть несовершенный, и тут важно угадать, что из этого будет дальше, увидеть какую-то искру. У молодой прозы во все времена есть своя живая кровь. Мы с удовольствием работаем сейчас с Евгенией Некрасовой, Алексеем Сальниковым Григорием Служителем, Игорем Савельевым, Аллой Горбуновой, Павлом Селуковым, Евгением Бабушкиным. Я была одним из первых издателей Сергея Шаргунова, Алисы Ганиевой, Дмитрия Быкова…

Как вы отбираете книги к изданию? Много ли предлагают сами авторы?

Много. Тут ведь, понимаете, ты долго работаешь на профессию, потом она работает на тебя. Источники? Авторов, с которыми я работаю давно, стараюсь не упускать, вести их. Иногда сама предлагаю идеи. Контакты с литагентами, и нашими, и зарубежными, коллегами из журналов. У нас был интересный совместный проект с журналом «Сноб». Его главный редактор, Сергей Николаевич, – мой давний друг. Первая наша общая книга была «Мой Петербург». Потом стали придумывать тему, собирать авторов – сначала номер журнала, потом красивые такие сборники: «Все о моем отце», «Все о доме», «Стоп-кадр: ностальгия». Времена изменились, но любовь к сборникам осталась – наши «Москва: место встречи», «В Питере жить», «Птичий рынок», «Без очереди» стали бестселлерами, опровергнув предубеждение многих, что рассказы, короткая проза плохо продаются.

Искусство и свободное время

Лена, в юности вы хотели стать искусствоведом. А каковы ваши сегодняшние пристрастия в живописи?

Их много. Назову самые близкие. Старые голландцы, Вермеер, ранний Кандинский. Люблю старые книги с иллюстрациями Остроумовой-Лебедевой, Конашевича. Несколько лет назад в Третьяковской галерее была выставка коллекции Георгия Костаки, спасителя нашего андеграунда 60–70-х годов, – чудесная. Очень ценю Михаила Шемякина, мы готовим сейчас с ним его книгу-биографию: тексты и иллюстрации, гениальная графика. Дружу с замечательным художником и прозаиком Юрием Петкевичем, восхищаюсь художницей Юлией Гуковой – она иногда участвует в оформлении наших книг. Светлана Филиппова проиллюстрировала «Чевенгур» Андрея Платонова с удивительно точным попаданием в поэтику гениального писателя. Она нам нарисовала обложку к «Зоне затопления» Романа Сенчина – роман потом получил «Большую книгу».

Если есть свободное время, как вы предпочитаете его проводить?

Поехать куда-нибудь, где можно много ходить. Мне нужно, чтобы передо мной были километры. Отель с ограниченной территорией – это не для меня. Я – ходок. Паланга, Юрмала, там по дюнам можно ходить бесконечно. Для меня это основа отдыха. Очень люблю природу, деревню…

Есть любимые места, страны?

Средняя полоса России, Чехия. Может, потому что у меня мама наполовину полька, наполовину чешка. Наверное, кровь зовет. И очень люблю Прибалтику. В Латвии раньше бывала часто, в Литве, Эстонии – меньше. А вот жаркие страны – это не мое…

Больше четверти века Евгения Журавлева в книжной отрасли. Окончила факультет журналистики Ленинградского государственного университета. Журналист по духу и мышлению. Издательство «Питер» – отправная точка в ее книжной биографии. В 2006 году пришла в «АСТ», и по сути, это издательство стало для нее родным домом, а сотрудники – командой единомышленников.

Под руководством великого книжника Якова Михайловича Хелемского, основателя «АСТ», Евгения Журавлева прошла хорошую издательскую школу: научилась видеть важные мелочи, видеть людей, уметь расставлять приоритеты в работе.

Сегодня Евгения Владимировна возглавляет один из крупнейших департаментов «АСТ» – департамент прикладной литературы, состоящий из 15 подразделений, 12 из которых – редакции. Профессия журналиста ей очень помогает в работе. Ведь редактор в департаменте прикладной литературы – это обладатель особого таланта, который еще и демонстрирует высший пилотаж журналистики. Он должен уметь находить тренды и превращать их в печатное слово.

Журавлева – яркая и увлекающая личность, книжник по духу. Друзья и коллеги называют ее «зажигалкой», и это очень меткое определение – Евгения буквально заряжает своей энергией, любовью к профессии. И неудивительно, что наша многочасовая беседа превратилась для меня в захватывающий многосерийный фильм, рассказывающий о первых шагах в профессии, становлении издательского дела в России, старом и новом «АСТ», о профессии редактора, «кухне» издательских проектов и трендах книжного рынка.

Для Евгении Владимировны очень важны люди ее окружающие – ведь именно они делают книги, и через них издательство обращается к сердцам читателей. Удивительно, с какой любовью и вниманием она относится к своим сотрудникам и бережно растит молодые кадры, которые уже завтра будут определять лицо российского книгоиздания.

«Партия игры в ромашку…», или первые шаги в профессии

Евгения, вы окончили факультет журналистики Ленинградского государственного университета. С чего начинался ваш путь в профессию?

В 1988 году я окончила университет, тогда еще существовала система распределений, и я, как обладатель красного диплома, могла выбрать любую путевку. Но, поскольку мой супруг-однокурсник был из Якутии, выбор остановился на этом регионе. Его отец Виктор Иванович Журавлев, известный в то время журналист, возглавлял в Агентстве печати «Новости» (АПН) отделение по Сибири и Дальнему Востоку. Жили в Якутске, в служебной квартире, в кабинете свекра стоял телетайп. Разница с Москвой – шесть часов. Виктор Иванович работал по ночам, передавал новости и статьи. Это был мой первый учитель.

17 лет – студентка 1-го курса ЛГУ

Я работала на Крайнем Севере чуть больше трех лет: радио, телевидение, комсомольская газета «Молодежь Якутии». Объездила весь Север, от Тикси до Нерюнгри и БАМа. Когда началась перестройка и открылся доступ в бывшие колымские лагеря (Верхневилюйск, Среднеколымск, Верхнеколымск) поездила по этим страшным местам, общалась с людьми, которые полжизни провели за колючей проволокой. Они все еще не верили, что наступило другое время, и боялись говорить. Я занималась также подростками, и даже оказалась однажды «подсадной уткой» в детском республиканском распределителе для несовершеннолетних. За мою, наделавшую много шума, статью «Партия игры в ромашку, или Взрослым вход воспрещен!» про неблагополучных детей из Нерюнгри меня чуть не выслали из республики. В этот шахтерский город приезжали люди «за длинным северным рублем». Взрослые с утра до ночи работали на шахтах, а дети, предоставленные сами себе, жили в своем социуме: антисанитария подвалов, детское пьянство, подростковая беременность… А когда вышел мой второй разгромный материал про расходование бюджетных средств, предназначенных для строительства якутского кукольного театра, началась серьезная травля. Меня спасло заступничество очень авторитетного тогда человека, дирижера симфонического оркестра Гостелерадио Якутской АССР Галины Михайловны Кривошапко. На всю жизнь запомнила ее напутствие: «Ты смотри, можешь испортить себе всю жизнь. Если бы это было 3–4 года назад, я бы тебя не спасла: перекрыли бы весь кислород, и в профессию ты бы уже не вернулась!».

Книжная выставка. Сын работал вместе с мамой

Вернулась в Ленинград. Сын должен был идти в первый класс. Проработала какое-то время в англоязычной газете «NevaNews», а потом попала в «Труд». Зарождались рекламные агентства, и мы с мужем открыли первое такое агентство на базе «Труда», перешли на коммерческую основу.

С 1994 года вы в книжной отрасли. Вы, журналистка по крови и мышлению, как попали в издательство?

Вы правы, журналистика – это мой базис, мое всё. Но в начале 90-х годов у меня изменились семейные обстоятельства, пришлось искать более оплачиваемую работу, поскольку в журналистике платили мало, доходы были непостоянные. Пошла в коммерческое агентство и заполнила там какую-то безумную анкету из 400 вопросов! Оттуда меня отправили на собеседование в издательство «Питер», небольшое, мало кому тогда известное. И меня приняли… начальником отдела маркетинга. Я тогда даже слова такого – «маркетинг» – не знала! Это был 1994 год. Работы оказалось много, открывались большие возможности для творчества. В 1995–96 годы мы выпускали компьютерную литературу: успешные самоучители и учебные пособия. А в 1996 году издательство создало три журнала: два лицензионных «Мир INTERNET» и «Byte/Россия», а третий, по моей инициативе и моему бизнес-плану, – отечественный журнал «Женский клуб».

Моя мечта вернуться в журналистику осуществилась, и я стала директором, главным редактором и соучредителем собственного «глянца». Но в 1998 году случился дефолт, журнал пришлось закрыть. Я вернулась «в книги», стала выстраивать московскую редакцию «Питера». Вскоре мы уже делали порядка 20–25 книг в месяц. Так продолжалось до 2005 года, пока меня не «перекупило» московское издательство

«ОЛМА» и «АСТ» тогда находились в одном здании на Звездном бульваре. И вы плавно перешли из одной компании в другую?

«ОЛМА» была ранней компанией. Они в восемь-девять утра спокойно могли назначить совещание директоров, а в шесть вечера уже никого было не найти. «АСТ» же, наоборот, ночная компания, самая интересная жизнь начиналась ближе к шести вечера. И после своей работы в «ОЛМЕ» я нередко засиживалась допоздна в «АСТ». Я уже многих знала, дружила с Александром Михайловичем Радовицким. Его кабинет находился в самой тусовке на седьмом этаже. Здесь проходила вторая серия моего дня. И как-то он говорит: «Чего ты все ходишь? Переходи уже к нам работать!» Так я попала в 2006 году в «АСТ».

«АСТ» при Хелемском: время дерзких вызовов

Яков Михайлович Хелемский сам вас пригласил?

Да, он даже провел собрание в первый мой официальный рабочий день, позвал Юрия Дейкало, Владимира Ломакина, Александра Иванова. Мне было лестно. Я тогда уже твердо знала слово «маркетинг» и шла рулить маркетингом «АСТ».

«АСТ» нынешнее и «АСТ» начала XXI века сильно отличаются. По сути, тогда это была издательская империя со всеми свойственными ей противоречиями и сложностями. Каким вам запомнилось издательство в эпоху Хелемского?

В огромном «АСТ» тогда было три крупных редакционных блока. Издательство на Звездном бульваре во главе с Николаем Науменко плюс более двух десятков редакций, объединенных в издательство «Астрель» на проезде Ольминского, под руководством Юрия Дейкало, и еще так называемый ОМП (отдел межиздательских проектов, которым «рулили» Александр Иванов и Светлана Романова), через который с «АСТ» сотрудничало около полусотни редакционно-издательских площадок со статусом самостоятельных издательств: московские «Аквариум», «Зебра», «Олимп», «НТПресс», «Восток – Запад» («Муравей»), питерские «Сова» и «Полигон», ярославская «Академия развития», минский «Харвест», ростовский «Книжкин дом»… И это далеко не полный перечень! Причем количество аутсорсинговых площадок постоянно росло. Уже при мне в контуре «АСТ» появились питерские «Прайм» и «Астрель-СПб», екатеринбургские «У-Фактория» и «Ульта-культура», саратовский «М-Пресс», челябинский «Аркаим», огромная «Аванта», «Рид групп», а в начале 2012 года – «Кладезь».

Яков Михайлович Хелемский – великий книжник, руководитель «АСТ» с 1990 по 2012 год, очень уважал талантливых и самобытных людей. Если человек хотел развиваться и глаза его горели, он всегда поощрял: «Делайте, творите, придумывайте!» Особенная лояльность в этом плане проявлялась к редакторам. И поэтому у нас было много параллельных историй и редакций, выпускающих книги по схожим темам.

В то время активно развивалась торговая сеть «Буква», открывались новые магазины. И Якову Михайловичу хотелось выстроить самый широкий ассортимент и максимально удовлетворить читательские предпочтения. У нас выходили книги по всем жанрам и направлениям, с учетом всех ценовых ниш. Когда в 2012 году «АСТ» переходило под управление «ЭКСМО», наш оборот составлял 6,5 млрд рублей. Издательство на Звездном, «Астрель» и ОМП давали примерно одинаковый объем по выручке – плюс-минус 2 млрд рублей каждое.

Мое подразделение старалось работать рука об руку со всеми редакциями и всем издательским портфелем. Погружались во все процессы с головой: придумывали проекты и серии, приглашали новых авторов, «смотрели в бинокль» на рынок и конкурентов. Фильтровали идеи редакций. Не побоюсь сказать, что это было время дерзких вызовов, перемен, жажды развития. Чуть раньше меня в «АСТ» пришли яркие люди: Сергей Курунян, Борис Горелик, Светлана Полякова. Чуть позже, уже при мне, – Мария Сергеева, Александр Альперович, Елена Шубина, Варвара Горностаева, Евгения Ларина… Империя «АСТ» прирастала в первую очередь лучшими кадрами книжной отрасли.

Как выстраивалось управление этой империей, кто за что отвечал?

Перед Яковом Михайловичем все за всё отвечали! В то время компания «АСТ» была как одна большая семья, а Хелемский – душа этой семьи, буквально отец родной. И он скрупулезно вникал лично во все процессы и нюансы, начиная от расценок корректоров и заканчивая арендой складов. Я не знаю, как вмещала это все одна голова! Это был какой-то мегакомпьютер.

Представьте себе: по коридору едет тележка как в супермаркете, а в ней – книжки. Как в роддоме на тележке везут маленьких новорожденных деток. Везет эту тележку Леонид Каганов, коммерческий директор «АСТ». Подмышкой у него – большая гроссбуховская книга, такая толстенная рукописная тетрадь. И он едет с этой тележкой по коридору седьмого этажа, потому что Яков Михайлович в определенное время идет из своего кабинета в помещение Александра Иванова обедать. Он мог пригласить на обед кого-нибудь, с кем, например, только что вел переговоры. И в это обеденное время к Якову Михайловичу можно было попасть с разными вопросами. Но главный, кто к нему приезжал: это Леня с «новорожденными детьми».

В этой тележке было несколько десятков книг разных форматов и жанров. И Яков Михайлович каждого «новорожденного» брал в руки, как ребенка, смотрел и пролистывал. В этот момент ему могла прийти в голову любая идея, касающаяся чего угодно. Он мог в ту же секунду сказать: «А вызвать ко мне…». Он сам назначал цены на каждую книгу, познакомившись со своим «новорожденным ребеночком». Конечно, существовала система подсказок. Леня Каганов в своем большом гроссбухе имел подсказки почти по всем позициям. Но Яков Михайлович знал весь ассортимент как воздух, как свое дыхание. Это потрясающе! И он единолично принимал решение и назначал все цены.

Вы проработали с Хелемским шесть лет, и это была серьезная издательская школа. Какой опыт приобрели за эти годы?

Да, с Хелемским я проработала с 2006 по 2012 год, и очень многому у него научилась. Я тогда даже не думала, что, работая с ним бок о бок, я каждый день постигала новый кейс, новый метод. Все эти годы я находилась в непрерывной академии обучения. А чего стоили беседы Якова Михайловича с авторами! Это даже нельзя назвать мастер-классом, это какого-то высшего пилотажа сценарии. Как он умел построить беседу! Ведь не все авторы были одинаково полезны, не все одинаково хорошо продавались. Но как-то он мог влюбить в себя каждого! Это как к лекарю – сходил к Якову Михайловичу, и всё – навеки в «АСТ».

Видеть мелочи, видеть людей, уметь расставлять приоритеты – весь этот бесценный опыт я приобрела за шесть лет. Тогда я начала осознавать, что книга – это немножко чудо! И, слава богу, что нет формулы бестселлера. Ведь если бы она была, то в мире осталось бы одно-единственное издательство, владеющее этой формулой… Вот иногда кажется, что все составляющие бестселлера сложил…

А пазл не складывается?

Да, как в том магнитофоне: включаешь кнопку, а он не работает. И чуда не произошло. Выпустил очередной проект, и ничего более. А иногда бывает: и так не складывается, и тут надо всех соединить, и здесь много противоречий. И вдруг – раз! И книга пошла, и у нее появился большой читательский круг. Потому что чуть-чуть чудо, есть какая-то магия… И еще я тогда поняла, что в издательском бизнесе очень важен человеческий фактор. И в «АСТ» очень важны человеческие качества. У нас много талантливых редакторов.

Почему, собственно, импринты «АСТ» оказались так успешны? Потому что все идет от личности…

Да, все идет от человека. Одна личность обогащает другую. Например, Елена Шубина открывает и выводит на рынок современных российских авторов, она немножечко соавтор в каких-то проектах. Или Ольга Муравьева – скольких редакторов она воспитала, буквально создала целую плеяду главредов для отрасли! «АСТ» – это прежде всего команда ярких личностей, которые обогащают друг друга и обогащают свое дело. И с этой точки зрения я учу молодых сотрудников, говорю им: «Знаете, издательский бизнес – это чудо. Есть такая сентенция международная, что издательский бизнес трудно передается по наследству. Почему? Потому что в этом бизнесе важно слово и важны люди, которые пишут и делают книги, и обращаются к сердцам своих читателей. Все остальное – технологии». Можно создать потрясающую с точки зрения бизнеса структуру, и мы знаем много таких примеров. Но если убрать человеческое – это все равно что вытащить сердце…

Механизм может развалиться?

Да, именно развалиться, потому что это – организм. Потому что в издательском бизнесе очень много органики. Хорошо, что это осталось в «АСТ», и Олег Евгеньевич Новиков стал строить новое здание на основе наших импринтов. Таким образом мы сохранили все наши редакционные единички, а их было несколько десятков.

«АСТ» после объединения с «ЭКСМО»

С июня 2012 года «АСТ» перешло под управление «ЭКСМО». Что изменилось в издательской политике, в бизнес-процессах?

После 2012 года нам пришлось много в чем перестраиваться. Вместо безумного количества разрозненных редакций появились тематические дивизионы – сегодня это департаменты художественной, детской и прикладной литературы. Мы заново отстраивали многие бизнес-процессы. Учили новые слова, которых раньше и близко не было в лексиконе «АСТ»: 1С, бюджет, ROI, брендинг, фасилитация, KPI, управление персоналом и управление продуктом, GR и стратегические коммуникации, SKU, вовлеченность… Но!.. За этими словами стояло новое видение действительности, погружение в новые процессы и практически постоянное обучение, благо компания предоставляла и предоставляет для обучения все возможности. Знаете, мы оказались очень способными! И, что очень важно – меняясь и трансформируясь, мы превращались в мощное современное предприятие, не потеряв при этом главного – людей. Тот человеческий потенциал – и в лице сотрудников, редакторов, и в лице авторов и партнеров, – который был и сегодня остается сердцем и «самостью» «АСТ», богатством нашего издательства. Дух «АСТ» остался прежним. Только теперь он называется корпоративной культурой.

И каков портрет «АСТ» сегодня?

Сегодня «АСТ» – это часть мощного современного холдинга Издательской группы «ЭКСМО – АСТ», которая, являясь лидером рынка, демонстрирует не только самые актуальные и передовые инструменты и принципы книгоиздания, но, не побоюсь сказать, создает платформу для развития нашего рынка. Ведь что такое книги, что есть чтение вообще? Бесспорно, это часть культуры, составляющая часть мировоззрения человека, его развития, формирующая идеологические характеристики и вносящая свою лепту в национальное, духовное наследие. Вот так – ни много, ни мало! У нас это осознают все, не только топ-менеджеры компании, но и редакторы, маркетологи, пиарщики, и, естественно – авторы.

Но разве «АСТ» и «ЭКСМО» не являются конкурентами, хотя и входят в один холдинг?..

Являются, конечно! Но здесь нет ничего плохого, тем более что мы стараемся придерживаться неких правил взаимодействия… Как говорили великие, если бы конкуренции не было, ее надо было бы придумать! Она не дает спокойно спать, заставляет быть в тонусе и постоянно искать ответ на вопрос: как стать лучше конкурента в глазах потребителя? В конечном итоге выигрывают все – и мы, и читатель. Двигатель прогресса – недаром же так сказано про конкуренцию! И здесь я соглашусь со своим коллегой Сергеем Рубисом, директором Департамента художественной литературы «АСТ», который сказал, что в «АСТ» и «ЭКСМО» реализованы различные модели издательского бизнеса. Но при этом обе достаточно успешны. Я бы к этому добавила: если на рынке есть две крупные и эффективные модели, это означает, что единственного лекала успеха и развития в отрасли не существует. И, следовательно, таких моделей может быть две, а может быть три, четыре и т. д.

По каким принципам формируется и утверждается редакционный портфель?

У нас в «АСТ» есть такой орган – «Центр издательских компетенций» (ЦИК). Все наши издательские инициативы и идеи формируются внутри редакций, как правило, их создают редакторы тех или иных направлений и тематик на основе принятых бренд-буков, аналитики рынка, маркетинговых гипотез… Но все эти инициативы – как оперативные, так и перспективные, – поднимаются на уровень ЦИК, так как именно здесь формируется окончательное решение по тиражной и ценовой политике, по тематическим предпочтениям. Задача инициаторов – грамотно и досконально составить аргументацию для своих проектов, доказать их коммерческую обоснованность, на основе аналитики показать маркетинговую привлекательность или, если проект уникален, привести аргументы для защиты эксперимента. Конечно, если проект – стартап темы или автора, ЦИК утвердит нам невысокий, стартаповский, или, иными словами, пробный тираж… Нередко бывает, что именно такие проекты потом выстреливают.

Повторюсь, книга – это немного чудо, и слава богу, что нет формулы бестселлера… Например, вопреки всем правилам, книга Евгения Понасенкова была издана одним томом объемом в 70 (!) авторских листов. А книга Натальи Зубаревой имеет по настоянию автора трешовую обложку – в такой категорически нельзя издавать медицинскую литературу… Однако обе эти книги стали мегабестселлерами.

Евгения, вы возглавляете направление прикладной литературы в «АСТ». Как выглядят ваши редакционные подразделения, какие направления они в себя включают?

В нашем департаменте шесть редакционных подразделений, из них пять импринтов: «Времена», «Лингва», «Кладезь», «ОГИЗ», «Прайм» и «Межиздат». Пять имеют брендбуки, а «Межиздат» – наследник того самого ОМП, он работает с разного рода литературой. А с 2020 года у нас уже 12 редакций: редакция «Времена» разделилась на четыре площадки, «Прайм» – на три, «Лингва» на две.

А как вы изучаете своего читателя?

У нас прописаны брендбуки, спозиционированные на того читателя, которого мы хотим видеть. Например, ОГИЗ специализируется на красивых книгах для семейной познавательной и имиджевой библиотеки. Эта редакция очень хорошо работает с цветными изданиями, а значит, и с мелованной бумагой. Выпускают справочники по любым тематикам – это могут быть и вино, и собаки, и архитектура, и история, и монеты, и оружие, и война, путеводители и атласы, и так далее. Лучшие картографы страны работают в нашей редакции ОГИЗ. Все наши карты – самые актуальные, мы сотрудничаем с Росреестром. Редакция является эксклюзивным партнером National Geographic и Книги рекордов Гиннесса.

Редакция «Лингва» специализируется на языковой литературе. Помимо основной языковой пятерки – английский, немецкий, французский, итальянский, испанский – мы выпускаем книги по русскому языку, а также по редким языкам и языкам, которые сейчас популярны – это корейский, китайский, японский. Заработав авторитет у взрослого читателя, редакция «Лингва» выпускает теперь линейки и для малышей.

Какой профиль у редакций «Кладезь», «Прайм» и «Времена»?

«Кладезь» – это все, что связано с хобби, бытом и досугом: книги по рукоделию, вязанию, шитью, дому, саду, огороду, кулинарии. Музыка, спорт, рыбалка, охота, научно-популярная медицина, кодексы – тоже зона интереса данной редакции.

Психология, эзотерика и народная медицина – это платформа бренда «Прайм». В 2018 году эта редакция показала рекордный рост.

«Времена» – абсолютно журналистская редакция, когда-то создавалась как «редакция быстрого реагирования». Она, кстати, одной из первых забрендировалась и защитила брендбук, и его принимал лично Олег Евгеньевич.

Почему «Времена»? Потому что в ногу со временем. Прототип редакции – всем известная программа «Время», которая ищет самое интересное о том, что происходит здесь и сейчас. В этой редакции выходит много книг известных медиаперсон, самое большое количество трендовых тем, и она занимает треть в обороте всего департамента, который завершил 2020 год с объемом продаж в 1,78 млрд рублей.

Профессия редактора изменилась за последнее время. Какие сейчас, на ваш взгляд, должны быть ключевые компетенции в этой профессии?

Современный редактор – это, прежде всего, product-manager, он должен уметь анализировать, искать, иметь высокие коммуникационные навыки, обладать знаниями проектного управления и уметь превращать свою идею в востребованный читателем продукт. Не побоюсь сказать, что редактор в департаменте прикладной литературы – это обладатель особого таланта, так как он демонстрирует высший пилотаж журналистики: умение чувствовать и находить тренды и превращать тренд в печатное слово. Здесь важно не только поймать тему, но и найти автора, который сможет раскрыть ее, увлекательно подать, сможет зажечь аудиторию. Без погружения в материал, без «пропитывания» через себя, без умения оценить не только качество информации, но и литературные флюиды текста не получится хорошей, уникальной книги.

То есть очень важен союз автора и редактора?

Да-да, не скажу, что они становятся соавторами (хотя нередко редактор помогает создавать литературную часть), но точно становятся союзниками. И этого, конечно, не получится, если у редактора не будут гореть глаза. Он должен любить то, чем занимается, должен самореализовываться через этот драйв. Кстати, понимание именно таких качеств позволяет привлекать в департамент много молодежи. А молодежь привлечь можно только драйвом. Вот что бы вы мне ни говорили, молодежь, если ей не драйвово, если ей по фигу, никакими пряниками не удержишь, ни деньгами, ни даже перспективой карьерного роста, хотя, это, конечно, тоже важно…. Это вообще другое поколение, со своей, отличной от нашей, базой ценностей…

В окружении редакционной молодежи

В вашем департаменте как раз много молодежи!

Да, это так! Некоторые мои импринты имеют средний редакторский возраст около 25 лет. Многие редакторы пришли сюда прямо со студенческой скамьи (журфаки всех мастей, паблик-рилейшнз, филфаки, педагогика, история), немало и таких, кто учился, то есть постоянно сдавал сессию, и параллельно работал. Причем, что интересно, – немало мальчиков.

Я люблю свою молодежь. Я, в свою очередь, многому учусь у нее, за что невероятно ей благодарна. И я испытываю истинное удовольствие, – вот правда, – когда на моих глазах из зеленого и робкого юнца вырастает смелый, яркий, компетентный профессионал, умеющий отстаивать свои позиции и доказывать своими успешными проектами, что он издатель. Компания во многом помогает этому. У нас постоянно реализовываются различные программы обучения, есть проекты «Управление талантами» и «Кадровый резерв». Так что разговоры о том, что отрасль «стареет» и «некому прийти на смену», я совершенно не поддерживаю!

Функционал по маркетингу и продвижению теперь находится внутри редакции, а не отдельно, как раньше. Какой это дает результат?

Сегодня в этом подразделении в департаменте работает порядка двух десятков специалистов и имеется четыре группы: бренд-менеджеры, копирайтеры, интернет-продвижение и PR. Все они находятся в плотной связке с редакторами, и это дает потрясающий результат! Любой книжный проект зарождается в совместной коммуникации, акцентируются его сильные стороны с точки зрения эффективных методик продвижения. Для прикладной литературы еще очень важна дифференциация аудиторий, ведь наши книги делятся не по жанрам, а в первую очередь по тематикам, более узко. Нужна категоризация проектов и читательских ниш, и, только находясь внутри редакций, специалисты по продвижению могут делать это наиболее эффективно.

Как вы оцениваете тренды книжного рынка? Что дальше? Как будет развиваться книжный рынок, по каким направлениям, и, в частности, рынок прикладной литературы?

Прикладная литература и нон-фикшн сейчас являются драйверами рынка. И вот что интересное нам показал последний год. Во-первых, у людей появилась потребность в качественном знании и информации, и то, что раньше работало против нас, стало работать на нас. Книга вернула себе статус максимального доверия. Интернет, наоборот, как источник знаний потерял доверие, но остался мощной платформой формирования аудиторий.

Во-вторых, в рейтингах появились темы, в отношении которых раньше никто даже помыслить не мог, что они в принципе продаваемы. Это значит, что мы очень близко подошли к вопросу технологий формирования спроса. Не удовлетворения, не навязывания, а именно формирования. Пока это опять же умело делает Интернет. Но если в отношении знаний это в принципе возможно – формировать, значит, остается один шаг до создания инструментов в книгоиздании. Вернее, в создании контента вообще.

В-третьих, наш читатель стал моложе. Мы это видим по изучению аудитории, по коммуникациям, которые строим с читателями, по эффективности цифровых методов продвижения контента на рынок. Читать стало модно! Это факт. Отрадно, когда люди и в прямом, и в переносном смысле открывают книгу. Если вы когда-нибудь общались с покупателями на Красной площади во время нашего июньского книжного фестиваля, вы наверняка заметили, что абсолютное их большинство с удивлением признают, что книга еще жива, и что, оказывается, существуют книжные магазины… Признают, удивляются и… покупают!

В-четвертых, то же самое показывает и аудитория наших супертиражных мегапроектов авторов из Интернета. И мы понимаем, что, придя по ссылке из Инстаграма в интернет-магазин за книгой своего интернет-кумира, его аудитория также знакомится и с другими книгами. И покупает их. Таким образом расширяется книжный рынок в принципе.

В-пятых, эту же тенденцию в прошедшем году у нас в Департаменте показывает целый ряд проектов из бэклиста, причем некоторые из них даже не имели ни инфоповода, ни новинки, а еще есть такие, которые имеют положительную динамику роста уже в течение трех последних лет. Например, почти в полтора раза вырос объем продаж проекта Людмилы Петрановской, и ровно настолько же он вырос в позапрошлом году. На треть увеличились продажи книг Юлии Борисовны Гиппенрейтер. Конечно, книгам Хокинга придало ускорение печальное событие. Однако, по моему опыту, динамика роста объемов должна была иметь пик, а потом сойти на нет. Но этого не произошло! Что это значит? Смотрите пункт выше! Люди открывают для себя книгу заново…

Ну и наконец, признание развития цифровых технологий в коммуникациях с читателями, масштабирование таких коммуникаций, рост объемов продаж электронных и аудиокниг – все это говорит о том, что уже не цифра управляет нами, а мы – ею в целях роста и расширения нашего рынка. И неслучайно рост цифровых коммуникаций с читателями поставлен во главу угла в рамках нашей издательской стратегии.

Это говорит о том, что книжный рынок сегодня – достаточно благополучная история, которая…

… которая имеет счастливое продолжение. И это не сказка! Что касается меня, я действительно так считаю. И с немалым оптимизмом смотрю вперед!

Когда-то чтение было для него хобби. Потом оно стало не просто профессией, а всей жизнью. Увлеченный читатель с первоклассным техническим образованием Московского физико-технического института превратился в успешного издателя. Учеба на факультете общей и прикладной физики МФТИ сформировала мозги, научила решать сложные задачи.

С 1991 года Николай Науменко в «АСТ». В 1993 году произошло первое корпоративное деление издательства: ушел один из учредителей – Сергей Деревянко, а вместе с ним – бо`льшая часть редакции. Николаю Андреевичу пришлось заниматься всеми направлениями книжного выпуска, его стали называть «главный редактор». С 2012 года, с момента реструктуризации «АСТ», Науменко возглавляет редакцию «Неоклассика». В его издательском портфеле – современная и классическая зарубежная литература, немного отечественной.

Издательский опыт, помноженный на глубокие знания и интуицию, позволил Николаю Науменко стать первооткрывателем для российского книгоиздания таких звездных имен, как Дэн Браун, Джордж Мартин, Стивен Кинг, Джон Грин, Стефани Майер, Сьюзен Коллинз. Николай Андреевич стал одним из трех мировых редакторов, открывших Дэна Брауна: он купил права на «Ангелов и демонов» еще до мировой славы этого писателя. Такая же история произошла и с «Марсианином» Энди Вейра: права были куплены до выхода книги в Америке. Но, пожалуй, больше всего Науменко гордится изданием нехудожественных произведений Станислава Лема.

Как выбирать рукописи для издания, как угадать, станет ли книга прорывом и попытаться уловить внутренний запрос читательской аудитории? Как передать аромат времени через перевод? Всегда ли срабатывает волшебная сила экранизации? Какие чары таит в себе кинообложка? Оформление книги – тоже великая загадка! Иной раз кажется: сделали замечательно, а не идет! Конечно, единого рецепта нет, как нет и единой формулы бестселлера. Но от этого профессия издателя становится еще интереснее и требует виртуозности. Николай Науменко без сомнения обладает магическими формулами редактора, умеет подобрать нужный волшебный ключик к каждой задаче.

У истоков «АСТ», или О том, как физики становились лириками

Николай Андреевич, вы в «АСТ» с 1991 года, фактически с начала создания издательства. В те годы у истоков нового российского книгоиздания стояли физики (например, О. Е. Новиков, который окончил Московский авиационный институт, и Я.М. Хелемский, до основания «АСТ» работавший инженером в НИИ). Как так сложилось, что «физики» стали «лириками»?

Мне трудно говорить за других. Я окончил не самый плохой вуз в нашей стране – Московский физико-технический институт, факультет общей и прикладной физики. Что главное дает физтех? Умение решать любые задачи. Это одна сторона.

Вторая – я с детских лет был фанатичным читателем. Одна из первых любимых прочитанных книг – детская энциклопедия в двенадцати томах, переплет в ледерине цвета хаки. Великолепные книги! Может быть, это тоже повлияло, направило…

В октябре 1991 года мне позвонила Светлана, жена Андрея Герцева, тогдашнего директора «АСТ»[3], с которым мы были давними друзьями по физтеху: «Коля, мы тут издательство организовали и хотим фантастику издавать. (Света фантастику любила.) Ты вообще очень много знаешь всякого интересного и полезного, приехал бы, помог, сделал что-нибудь…» Где тогда был я и где издательство? Мне казалось, что это очень далеко от меня. Но я приехал, что-то начал советовать. Незаметно в это дело втянулся… В 2020 году исполнилось уже тридцать лет, как я работаю в «АСТ».

С 1993 года вы стали главным редактором «АСТ»?

Нет. В 1993 году произошло первое корпоративное деление: ушел один из учредителей – Сергей Деревянко, а вместе с ним – бо`льшая часть редакции; они создали «АСТ-Пресс». От нашей редакции осталось три человека, я в том числе. И началось все с начала, с воссоздания редакционной группы. Именно тогда меня стали называть главным редактором. По сути, все строилось с нуля, как муравейник: сделаем здесь, пристроим сюда… Какие-то функции потихонечку выкристаллизовывались: управленческие, организационные, идеологические. Компания росла, прибавлялись люди, появлялись другие редакции, редакционные группы, которые были вне поля моей деятельности, моего контроля. Я реально управлял только частью издательства, хотя и назывался по инерции главным редактором. Одним из основных направлений моей работы было издание фантастики.

А почему вы сейчас не занимаетесь фантастикой?

Занимаюсь, но в меньшей степени. Это связано с общим кризисом фантастики. По большому счету она закончилась в 80–90-е годы, превратившись в один из видов массовой литературы, точно такой же, как любовный роман…Это глобальный процесс, который связан с исчерпанием научно-технического прогресса, породившего фантастику в том виде, в котором она расцвела в 50–60-е годы. Фантастика осталась и сегодня, но формы, в которых она сейчас живет, иные. Скажем, очень моден среди молодых читателей жанр антиутопии или дистопии. Примером может служить успех книги «Голодные игры». Но читатели, как можно судить по отзывам, фантастикой ее не считают.

Может быть, причина здесь в другом? Научно-технический прогресс развивается с огромной скоростью, и за последние двадцать лет совершен колоссальный рывок вперед, которого не было за всю историю человечества. Мысль человеческая не успевает за этим?

Не так все просто. Тот прогресс, о котором вы говорите, закончился, наверное, в 70-е годы. Тогда мы двигались вертикально. Дальше пошло «расползание по равнине». Условно говоря, сделать компьютер в 1000 раз мощнее – это колоссальное достижение, но это нельзя назвать научным прогрессом. Это одна сторона. Вторая сторона. Для того чтобы писать художественную литературу, насыщенную этими идеями, нужно их осваивать на более глубоком уровне, а не на уровне научпопа. Например, отцы современной фантастики – Жюль Верн, Герберт Уэллс – были на уровне научной мысли своего времени, они воспринимали научные идеи из первых рук. Отцы-основатели золотого века фантастики – Айзек Азимов, Роберт Хайнлайн – варились в той же научной среде и все идеи получали из первых рук. Сейчас найти строго научную фантастику безумно сложно. Большинство реальных научных идей плохо выражаются словами. Последнее, с моей точки зрения, действительно яркое, насыщенное идеями произведение в жанре именно научной фантастики – роман «Фиаско» Станислава Лема.

Но почему? Гигантский, колоссальный прорыв идет в астрофизике…

Согласен. Но с масштабами того, что происходит в астрофизике, человек просто несопоставим. Мы узнали природу квазаров, которые отстоят от нас на миллиарды световых лет. Но воспринять их непосредственно на человеческом опыте вряд ли представится возможным в обозримом будущем.

Фантастика – это все-таки литература о человеке. И столкнуть человека с чудесами астрофизики безумно сложно из-за несопоставимости масштабов.

Как вы с этой точки зрения оцениваете книги-исследования Стивена Хокинга?

Научпоп – прекрасно. Такие книги нужны и полезны. Его издаю не я, поэтому не могу судить о реальной популярности, но она есть. Сложно говорить о конкретном явлении на конкретном уровне. Книжный рынок у нас находится в детском состоянии. Он еще не вернулся к тому уровню, который был во времена Советского Союза.

Почему «в детском состоянии», что вы имеете в виду?

Та же научно-популярная литература. Это был огромный пласт книгоиздания. Ученые с мировым именем не считали зазорным написать книжку в библиотечку «Квант» о своей отрасли: математике, физике, химии и так далее. Издавалось много серий, научно-популярных журналов, тот же «Квант», например. Это была огромная индустрия. Сейчас, если человек садится писать научно-популярную книгу, он должен понимать, что это чистейший альтруизм. Заработать на этом безумно сложно. Необходимо разрабатывать специальную программу продвижения, продаж, распространения и так далее.

Есть ли авторы, произведения, мысли которых вам созвучны?

Кто-то еще в XIX веке сказал, что до сорока лет нужно читать, от сорока до шестидесяти – перечитывать, а после шестидесяти – читать Священное Писание. Я уже на границе между перечитыванием и Священным Писанием.

Если перечитывать, то что?

Точно так же, как музыку не всегда слушаешь от и до, а просто любимый какой-то кусочек… Нравится мне третий концерт Рахманинова, вот я его и слушаю… Первую часть послушал, а до конца мне не обязательно. Точно так же я могу снять книжку с полки, прочесть какой-то фрагмент… Я могу взять тот же «Затерянный мир» или «Сумму технологии» Лема. Здесь уже нет системы, читаю то, что хочется в данный момент.

Если бы у вас была возможность встретиться с кем-то из ваших кумиров, с кем бы вы предпочли пообщаться?

Был момент, когда можно было съездить в Краков и пообщаться со Станиславом Лемом… У любого писателя времени наперечет, и чем старше он становится, тем труднее ему приводить себя в рабочее состояние. А отвлекаться на разговоры, пусть даже и с издателем… Здесь другой вопрос: смогу ли я сказать что-то интересное и нужное ему?

С кем мне было бы интересно пообщаться? С Ричардом Фейнманом, например. Великий ученый, популяризатор науки, педагог, лауреат Нобелевской премии по физике и просто знаковая фигура XX века. Он был самым молодым участником Манхэттенского проекта, а в конце жизни оказался в комиссии по расследованию аварии шаттла «Челленджер». Сомкнулись величайшие достижения XX века – атомная энергия и космос. Хотя к космонавтике он не имел никакого отношения, его привлекли именно за счет широких взглядов, глубины мышления, чтобы разобраться в причинах этой жуткой трагедии. Почему я его называю? Для всех физтехов с первого курса Фейнман, фейнмановские лекции по физике – это действительно Библия.

Почему, как вы считаете, писателей такого уровня, как Аркадий и Борис Стругацкие, сейчас нет в России?

Отвечу цитатой из самих же Стругацких: «Неизвестно, кто открыл воду, но это точно были не рыбы». Мы слишком погружены в эту среду… В 60–80-е годы книги заменяли нам всё. Мы изучали мир по книгам, наша цивилизация была книгоцентрична. Все крутилось вокруг печатного слова. И Стругацкие были для нас всем… Лем хорошо сказал в одном из интервью о своей поездке в СССР: «Я заменяю русским читателям Сартра, Кафку и других авторов, которых я читал, и которых я через себя пропустил». В Советском Союзе все это было практически недоступно, поскольку не издавалось. И Стругацкие заменяли нам очень многое – ту же американскую фантастику, которую мы получали в очень дозированном виде. Аркадий Натанович ее читал много и переводил, например «Саргассы в космосе».

О мегабитовой бомбе, культурном сломе и росте количества текстов

Как вы все-таки считаете: фантастика умерла как жанр? Или будет ее возрождение?

«И сильный будет, и подлый будет. И смерть придет. И на смерть осудит. Не надо в грядущее взор погружать». Вопрос на самом деле гораздо глубже, и не только в отношении фантастики и других литературных жанров… Сейчас происходит гигантский культурный слом, слом классической традиции. Мы живем в темные века. Ближайший аналог – слом античной традиции и приход христианской. Богатейшая литература, поэзия, философия, драматургия, скульптура существовали в античной Греции и Риме. Они не стали хуже – они стали ненужными. Потому что новым поколениям, воспитанным в христианской парадигме, это стало не нужно и не интересно. На смену трактатам Аристотеля и Платона пришли Евангелие и первые труды отцов Церкви, жития святых. Старая культура умерла не потому, что с ней что-то было не так. Просто потребитель культуры повернулся к другому. Возрождение, век Просвещения, кульминация – век XIX. А в XX пошел слом. И сейчас мы как раз живем на изломе.

И что грядет, к чему готовиться?

Что будет дальше? Кто ж его знает… Яркий признак такого слома – умерло понятие классики. Раньше классический канон был единым для всех… Например, если помните, в советское время выходила «Библиотека всемирной литературы». Понятно, что этот 200-томник был достаточно идеологизирован (туда набрали много авторов из соцстран и не включили по идейным соображениям достойные западные произведения). Но если выбросить из этой серии 50 томов и добавить Кафку, Камю и других, то мы получим классический канон. Это классика, и ее можно сосчитать. Это можно прочесть в течение какого-то разумного времени даже не слишком фанатичному читателю. А потом произошло то, что пан Станислав называл мегабитовой бомбой. Пошел экспоненциальный рост количества печатных текстов и авторов. И уже человеческой жизни не хватит, чтобы перечитать всё, если ты, конечно, не читатель-профессионал, который только этим и занят. Это одна сторона. Вторая – пошла фрагментация классики. У одного поколения, социальной группы свое представление о классике, у другого – свое.

Меняется читатель, меняется отношение к книге. Если мы посмотрим структуру медиапотребления, что такое 7–9 минут в день для книги?..

Книга отодвигается на второй план, но все равно не умирает… По роду свой работы я общаюсь с Крисом Лотсом, литературным агентом ряда американских авторов, в том числе Стивена Кинга и Джорджа Мартина. И вот он рассказывает: «Джордж меня както попросил: “Узнай у Стивена, как ему удается так много писать книг?” (Кинг делает где-то две книжки в год.) И Стивен мне ответил: “Каждый день я пишу 4 000 слов. Как домашнее задание…” Я Джорджу говорю: “Он каждый день пишет 4 000 слов”. Тот задумался, посчитал и говорит: “Я тоже пишу 4 000 слов в день, но большей частью это СМС, посты в Интернете и тому подобное…”».

Если мы посмотрим на молодежь, то увидим, что они читают много, но что? Это посты в соцсетях, новости, эсэмэски… Читают гораздо больше, чем мы. Но не книг. Беда книжного рынка в том, что у нас нет разработанной социологии чтения. Например, англичане очень внимательно изучают, что читают, где читают, отслеживают возрастную, образовательную структуры чтения. Они делают аналитику и по продажам, и по читателям / покупателям. Я издаю очень много книг… За моей редакцией и Дэн Браун, и Джордж Мартин, и Стивен Кинг. И такие бестселлеры последних лет, как «Виноваты звезды», «Голодные игры», «Марсианин», и огромнейший пласт литературы XX века в серии «Эксклюзивная классика».

Вы знаете, какая в нашей редакции книга № 1 по итогам 2015 года? Это роман Джорджа Оруэлла «1984» – продано около 130 тысяч экземпляров. Автор № 1 – Эрих Мария Ремарк, продано около 500 тысяч экземпляров его книг. Нигде в мире Ремарка так много не читают, как в России. Когда иностранцам называешь эти цифры, они просто впадают в ступор.

Да, эта статистика вселяет надежду… Насколько хорошо работает связка «книга – кино»?

Иногда работает, иногда нет. С тем же «Марсианином» очень интересная история. Первое издание мы выпустили с абсолютно марсианской оранжевой картинкой, второе уже сделали с кадром из фильма – с Мэттом Дэймоном на обложке. Что вы думаете? Первое издание продается в разы лучше, чем киношное. Загадка. Многие фильмы не сработали – например «Шпионский мост» Спилберга с Томом Хэнксом. Вроде бы книга закольцована на нашу историю, есть мощные культурные привязки. Но продалось три с половиной тысячи экземпляров, не больше… Я купил права на «Сумерки» еще до выхода фильма. Это яркий пример, когда продажи книги шли хорошо, но с появлением фильма резко увеличились. А вот по книге «Виноваты звезды» мы ожидали более сильного эффекта. Но в России запланированная премьера была перенесена с июня на осень, и в итоге фильм не толкнул продажи (многие уже посмотрели его в скачанном виде).

Какова стратегия планирования тиражей? Если книга выходит одновременно с фильмом, значит, уже заведомо бóльший должен быть тираж? Или нет?

Наша стратегия в основном основывается на допечатках. Если книга себя показала до фильма, то с большой вероятностью продажи будут увеличены с выходом фильма.

Больше тридцати лет в издательстве «АСТ». Это целая история… Николай Андреевич, какими издательскими проектами вы особенно гордитесь?

Сейчас я вас удивлю. Предмет моей гордости – старейшая на книжном рынке серия, которая живет с 1993 года и по сей день. Это переводная серия исторических любовных романов «Шарм». Это чтиво: он привлекателен, она чертовски привлекательна, и так далее… Серия дожила до наших дней и продолжает жить. Ее читают от десяти и до восьмидесяти лет. И по количеству положительных эмоций, радостных переживаний с ней вряд ли что-то можно сравнить. Я горжусь тем, что издал нехудожественные произведения Лема. Мы перевели и выпустили «Фантастику и футурологию», «Философию случая». Это серьезный труд, можно сказать, что подвиг. Эти книги менее популярны и известны, чем тот же «Солярис», но гораздо интереснее и глубже.

Светлана Зорина и Николай Науменко, февраль 2016 года

Можно, наверное, гордиться и тем, что я купил права на «Марсианина» еще до выхода книги в Америке[4] (печатного издания; в Сети автор выложил текст раньше). Как только появилась информация об этой книге, она мне показалась интересной… Что привлекло? Де-факто это гибрид «Таинственного острова» и «Робинзона Крузо», практически ремейк Жюля Верна. Мне это показалось настолько необычным, что я решил обязательно попробовать. Прорывы как раз происходят там, где создается что-то непохожее. Таким же прорывом в свое время был «Код да Винчи».

Вы тоже его открыли для российского читателя?

Да. Но еще до «Кода да Винчи» я купил права на «Ангелов и демонов».

Всего три, если я не ошибаюсь, редактора – в Италии, Англии и в России – открыли этого автора и начали покупать права еще до мировой славы Брауна. Сегодня суммарный тираж «Кода да Винчи» в России – 2 млн экземпляров. У нас есть выражение «пиратка гадит…» Если бы не было такого количества нелегальных скачиваний, то бумажные продажи в России были бы гораздо выше.

Что издавать? Магическая формула редактора

Николай Андреевич, вы – первооткрыватель серьезных, знаковых для книгоиздания имен. Какие качества нужны редактору, чтобы делать такие открытия?

Конечно, хочется сказать: «Да, я вот такой гений…» Но все не так. По известному определению гений – это 1 % таланта и 99 % пота. Я живу в этой атмосфере очень долго и в ежедневном режиме отслеживаю, где и что не просто издается, а появляется еще на стадии продажи прав. Такой-то автор написал то-то и то-то. Появилась такая-то книжка. Отслеживать это в ежедневном режиме – одна сторона. Вторая – необходимо иметь серьезный читательский бэкграунд. Я перечитал очень много книг… Именно перечитал. А читать для оценки и выбора, по-моему, вредно. Но я издаю не для себя, а для других. Если я начну оценивать, нравится мне этот роман или нет, то не смогу принять решение.

Как выбирать книги для издания? Здесь нет какого-то единого рецепта. Это некая магическая формула – сочетание читательского опыта и работы в этой среде. Прибавьте к этому мою альма-матер: учеба на физтехе сформировала мозги, чутье на необычное, странное.

Николай Андреевич, а как идет сам процесс отбора книг? Расскажите, пожалуйста, подробнее.

Как правило, первая информация появляется тогда, когда читать еще нечего. Есть только заявка, в лучшем случае несколько страничек, на основании которых зарубежный редактор делает покупку. Бывает и полная рукопись, но не часто. Жизнь показала, что тянуть до выхода книжки не стоит. Нужно принимать решение на основании неполной информации. В других издательствах тоже сидят профессионалы – помедлишь немножко, и книжка уплывет…

И все же сейчас конкуренция за авторов на российском рынке стала ниже?

Конкуренция есть, она просто приняла более спокойные формы: из войны перешла в спортивное соревнование. Я по-прежнему конкурирую с Леонидом Шкуровичем, генеральным директором «Азбуки – Аттикус», Сергеем Макаренковым, генеральным директором «РИПОЛ классик», и др.

Какие плюсы появились после объединения с «ЭКСМО»?

Самый главный плюс в том, что мы стали выпускать меньше книг. Раньше какой был принцип? «Выстрелил и забыл». Издавали по принципу «эту издадим, и эту, и эту, авось один росточек взойдет». И, как результат, рынок засорялся большим количеством названий. Читатель, приходя в магазин, видел множество незнакомых имен и зачастую не выбирал ничего. Главный плюс – мы перестали гнаться за количеством и стараемся сделать акцент на качестве.

А что хорошего осталось от «старого» «АСТ»: школа, традиции?

Остались традиции, коллектив переводчиков, редакторов, корректоров. Корректор – это специфическая профессия. Точно так же, как и редакторская, она требует энциклопедических знаний.

Сколько сейчас корректур проходит текст?

Сейчас две корректуры и сверка – максимум. Уровень внештатных редакторов очень сильно упал. Редактором невозможно прийти и стать, будь у тебя хоть десять дипломов! Редактором становятся в процессе работы. Мне повезло пообщаться с Ириной Гавриловной Гуровой, мы много вместе работали. Это одна из последних великих переводчиц советской эпохи. Она много рассказывала о работе редактора.

Почему говорят «великая советская школа перевода»? Не было школы перевода, существовала система работы. У каждой переводной книги был штатный редактор. Он после перевода отдавал ее внештатному редактору и переводчику, которые обсуждали работу редактора и консенсусом правили текст под контролем редактора штатного. От такого взаимодействия рождался отличный перевод. Получалось Произведение. И чтобы стать редактором, нужно было сначала, как Ванька Жуков, посидеть рядом, посмотреть, как это делается. Потом тебе позволят прочитать, посмотреть верстку, что-то подчеркнуть, в следующий раз разрешат прочитать после редактора. Постепенно в этом учении рождался производственный профиль, осваивались и производственные, и культурные навыки: как делать, что делать, каким должен быть текст, что убирать. Эти нюансы ни в каких учебниках не написаны, они вырабатываются только в контексте: из опыта, знаний, которые можно получить только из общения. Как создается аромат времени в книге? Ирина Гавриловна рассказывала мне, как переводила «Чувство и чувствительность» Джейн Остен. «Я, когда перевела, взяла словарь языка Пушкина и каждое слово проверяла, есть оно там или нет. Если слово более позднее, искала его синоним из предыдущего периода. Выбирала более раннюю лексику». Эти вещи нигде не написаны, конкретных примеров, как это делать и что делать, неоткуда взять. Только так рождаются редакторы. За время моей работы выросло уже три поколения редакторов. Причем даже те, кто пришел уже состоявшимися профессионалами, говорят, что работа с книгами здорово на них повлияла и позволила вырасти.

Николай Андреевич, вы осуществляете контроль над рукописью, над версткой? Насколько вы вмешиваетесь в процесс?

Я – нет. Иногда могу пройтись, послушать, подсказать что-то. Вмешиваюсь в оформление, в обсуждение тиража. Оформление книги – это тоже загадка великая! Иной раз кажется: сделали замечательно, вырви глаз, такая обложка. Не идет! А сделали что-то такое серенькое, а оно работает. Почему? Кто его знает… Вопрос гораздо глубже. Здесь дело не в маркетинге, а в психологии восприятия, в социологии чтения (которой у нас нет). В основном работаешь по принципу «нравится / не нравится / а я так вижу».

Вы несколько раз в разговоре подчеркнули, что российский книжный рынок находится еще в детском состоянии. Почему?

Экономическая и политическая система всей страны еще болеет детскими болезнями, а книгоиздание – ее часть. Как говорили классики: «Невозможно жить в обществе и быть свободным от общества». Чудодейственных рецептов здесь нет. Можно ускорить рост дерева двумя путями: тянуть за макушку или поливать и удобрять. Первый метод дает гораздо более быстрые результаты, но они недолговечны.

Чем лучше удобрять?

Уменьшать количество выпускаемых книг, как это ни грустно… Издавать то, на что есть внутренний запрос у аудитории. Он может быть необъективирован, но он есть. Пытаться его угадать. Стараться не опускаться ниже определенного уровня по качеству подготовки книг: редакторской, корректорской, оформительской. Это то же самое, как детей растить: питать правильно, культуру развивать, на хороших примерах воспитывать, слушать хорошую музыку, читать книжки, смотреть фильмы…

О свободном времени и мгновениях счастья

Николай Андреевич, какие у вас увлечения? Как отдыхаете?

Смешно: я на отдыхе читаю. Как правило, последнее время – классический английский детектив. Это именно для отдыха. Здесь и сейчас я не могу читать. Нужно мозги освободить, чтобы читать, а не оценивать текст. А в отпуске можно отключиться… И читать для себя…

Хобби, какие-нибудь увлечения есть?

Когда-то чтение было моим хобби. Потом это хобби стало не просто профессией, а всей жизнью. В этом смысле я проклинаю книги, потому что они лишили меня такого замечательного хобби.

Какую музыку слушаете?

Как правило, моя фоновая музыка – это «Ретро FM», но это именно фоновая. А для души… Люблю классику… Бах, Бетховен, Чайковский, Рахманинов. Это музыка ставит мозги на место… Такое впечатление, что Бах мог гармонизировать все на свете. В этом смысле Рахманинов ему очень родственен. Он композитор уже XX века, века дисгармоничной музыки, но сумевший ее гармонизировать. Что поражает в его концертах, симфониях? То, что диссонансы и дисгармония XX века загнаны в классические рамки.

Есть любимые режиссеры или фильмы?

Есть один любимый фильм – «Полночь в Париже» Вуди Аллена. Может быть, отчасти потому, что этот фильм очень тесно связан с тем, чем я занимаюсь профессионально. Литература, литературный процесс волшебно переданы минимальными изобразительными средствами, встречей двух эпох.

А в живописи?

Здесь я замшелый классик, остановившийся на рубеже XX века. Я могу смотреть и постимпрессионистов, и кубистов, даже про это произносить какие-то слова… Но взглядов придерживаюсь классических. Когда оказываюсь за границей, с удовольствием хожу в музеи, галереи.

Вы можете сказать: это мой художник, мой стиль?..

Мне очень нравятся наброски Рубенса к его большим картинам. Когда видишь, как он на маленьком холсте несколькими штрихами набросал будущую картину три на четыре метра с десятками персонажей, которую дальше раскрашивали десять подмастерьев… И вот в этих нескольких штрихах – весь гений.

Практически то, чем вы занимаетесь?

Не совсем. Это не эскиз. Здесь правильнее сказать, что я занимаюсь открытием новых направлений или хорошо забытых старых. Организую то, что уже было, но в новой форме, нахожу новые сочетания.

Вы считаете себя счастливым человеком?

Не всегда. Иногда бывает. Вся жизнь связана с работой, и поэтому мгновения, когда что-то получается, и получается успешно, – они бесценны… Тогда испытываешь счастье.

Счастье для меня – это быть в гармонии с собой и с миром…

Если заглянуть немного вперед, какие задачи вы ставите перед собой?

Задача № 0 – воспитать себе смену. Я все-таки не совсем уже молод, и хочется, чтобы редакция в ближайшем будущем сохранила все наши традиции, достижения, которые есть сейчас.

Вы чувствуете, что может быть какой-то интересный тренд в ближайшее время?

Обязательно будет. Мировое книгоиздание живет по своим внутренним ритмам. Каждые 2–3 года появляется книга, которая переформатирует рынок. Последним таким «форматором» была книга Джона Грина «Виноваты звезды». Сейчас должно появиться что-то новое.

Николай Андреевич, есть ли у вас жизненный девиз?

Нет. Как правило, девиз сужает. Есть литературная аллюзия. Мне нравится известное высказывание Бисмарка. Долгое время он был посланником в России. И когда его спросили, что больше всего у нас ему понравилось, он ответил: «Мне понравилось слово “ничего”. Когда меня извозчик вывалил из кареты в снег, поднял, отряхивал и приговаривал: “Ничего, барин, ничего”».

Я хорошо помню одно из первых своих интервью с Олегом Евгеньевичем: 2008 год, журнал «Книжная индустрия» только начинает выходить. За эти годы произошло немало изменений в книжном бизнесе, изменились компетенции и профессиональные навыки издателей. «ЭКСМО» стало не просто издательством № 1 в книжной индустрии, а, объединившись с «АСТ», превратилось в процветающую издательско-книготорговую империю.

Кажется, для О.Е. Новикова «нет таких вершин, что взять нельзя», абсолютно любые задачи ему по плечу. Это человек, который сам себя сделал, в начале 1990-х с нуля создал издательство и добился невероятного успеха в книжном бизнесе. Сегодня он президент крупнейшего издательского холдинга «ЭКСМО – АСТ», владелец самой большой книготорговой сети «Читай город – Буквоед» (более 660 магазинов). Человек харизматичный, обладающий государственным мышлением, много делает для развития книжной отрасли, инфраструктуры книги и чтения в России. Он один из инициаторов «Национальной программы поддержки и развития чтения», проектов по популяризации литературы в России, уникального исследования «Культурная карта России. Литература. Чтение».

Новиков – обладатель титула «Профессионал года» отраслевого конкурса «Ревизор». В 2015 году С.Е. Нарышкин наградил его медалью за особый вклад в развитие книжного дела. В чем секреты такого грандиозного успеха? Прежде всего, это команда. Новикову удалось создать сильную команду профессионалов. Он умеет не только строить и реализовывать долгосрочные стратегии развития, но и обладает мастерством в принятии операционных решений. Всегда доверяет партнерам. Оптимист по натуре, человек невероятно целеустремленный. Стремление идти вперед и развиваться – лейтмотив всей его жизни.

В 2018 году команда холдинга «ЭКСМО – АСТ» во главе с Новиковым покорила Эльбрус, в 2019 году – одну из высочайших точек Африки – вулкан Килиманджаро (5895 м). И в работе, и в повседневной жизни Олег Евгеньевич твердо следует принципу: «Когда дойдешь до вершины – продолжай восхождение».

Выбор профессии и начало издательской карьеры

Антуан де Сент-Экзюпери писал: «Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит…». Олег Евгеньевич, расскажите, пожалуйста, о вашем детстве, родителях. Кем вы мечтали стать, что особенно повлияло на формирование вашего характера?

Чтение существенно влияло на мое формирование. Конечно, родители, школа – тоже. Но очень важной частью моей жизни всегда были книги. В месяц читал 2–3 книги. Такого разнообразия литературы, которое есть сейчас, тогда не было. Я прочитал всю мировую и российскую классику: Л.Н. Толстой, И.А. Бунин, Стендаль, Теодор Драйзер, Джек Лондон, Эмиль Золя. Все, что можно было достать, я старался прочесть: из домашней библиотеки, и книжных собраний друзей и соседей, из районной библиотеки. К счастью, родители и соседи имели большие собрания сочинений. В нашем детстве было модно читать, поэтому чтение книг оказало на меня существенное влияние.

Мои родители – инженеры. Отец занимался авиастроением, работал в КБ им. C.В. Ильюшина. Мама до сих пор работает в Гидропроекте, проектирует гидросооружения.

В детстве у меня еще не сложилось глубокого понимания, кем я хочу стать. Было желание расти, развиваться, делать что-то значимое, полезное и неординарное в жизни.

А почему выбрали факультет «Двигатели летательных аппаратов» Московского авиационного института?

Я учился в физико-математической школе, и поступление в гуманитарный институт даже не рассматривалось. Было понимание, что необходимо выбрать техническую специальность в качественном вузе. Выбор пал на МАИ: располагался рядом с домом, мои друзья, школьные товарищи учились в этом институте. Поэтому мне показалось, что это оптимальный выбор. Тем более что перспективы развития авиа- и двигателестроения в нашей стране тогда под сомнение никак не ставились.

И, насколько я знаю, вы уже студентом были вовлечены в книжную торговлю?

Да, только сначала отслужил в армии после второго курса. Это был первый год в истории МАИ, когда не освобождали от службы.

После армии подрабатывал на кафедре. А с третьего курса начал заниматься книгами: получил предложение о сотрудничестве от харьковской компании, которую возглавлял мой родственник Саша Красовицкий. Работал экспедитором, представителем, а затем менеджером этой компании. В 1991 году мы с Андреем Гредасовым создали «ЭКСМО» – сначала как книготорговую компанию-дистрибьютора московских издательств на Украину и в другие регионы СССР.

Почему выбрали название «ЭКСМО», кто его придумал?

Придумал я. Не могу сказать, что за этим стояла какая-то креативная идея. Тогда мы не занимались вопросами брендинга. А при регистрации компании надо было поставить какое-то название, и из всего родился такой логотип – условный, некое слово, которое ничего не значит, но и не несет негативного смысла.

Какие этапы были самыми важными для развития вашего бизнеса?

Конечно, 1993 год – создание издательства, выход первых книг. Тогда существовал невероятный книжный голод, читатели были готовы покупать всё. И издатели в определенном смысле не церемонились: или просто переиздавали, или кое-как переводили зарубежную литературу. В 1995–1996 годах мы начали работать с современными российскими писателями и фактически сами сформировали интерес к их творчеству. Мы познакомились с Данилом Корецким, издали его книгу «Пешка в большой игре». Она стала бестселлером и локомотивом в работе с остальными российскими авторами, пишущими в остросюжетном жанре. Затем последовали знакомство и работа с Николаем Леоновым, с Александрой Марининой. Работа с современными российскими авторами позволила нам стать одними из лидеров российского книгоиздания. А наша «Черная кошка» была на тот момент одной из самых популярных книжных серий. Мы выпускали по 2–3 книги в месяц тиражом 100–120 тысяч экземпляров, а также допечатывали другие наши издания. Это был важный маркетинговый успех, трамплин для дальнейшего развития.

Олег Евгеньевич, в те годы вы сами участвовали в формировании издательского портфеля, определяли, что издавать?

Да, во многом всё делали вдвоем с моим партнером Андреем Гредасовым: вели переговоры с авторами, определяли тиражную политику, продажи. Сначала ассортимент был достаточно ограничен, а когда количество книг перевалило за несколько десятков, возникло понимание, что необходимо расширять жанры, редакционный портфель. Возникла потребность в привлечении новых сотрудников. Кто-то приходил в издательство из реализации. Так, например, пришел Леонид Шкурович и возглавил в «ЭКСМО» направление фантастики. Потом появлялись и другие сотрудники.

К 2000 году мы работали почти во всех нишах книгоиздания, выпускали как российскую, так и зарубежную литературу. Знаковым шагом стало составление бизнес-планов для дальнейшего развития, структурирование бизнеса, четкое распределение зон ответственности и создание системы управления. В 2002–2003 годах сформировали первые подходы, выработали стратегию развития издательства. Мы анализировали опыт ведущих мировых издательств, творчески применяя его в России.

Кто разрабатывал стратегию развития?

Нашу первую пятилетнюю стратегию мы разрабатывали с внешними консультантами из компании Strategy partners. Был заложен хороший фундамент, правильно описаны и организованы бизнес-процессы. Кроме того, с самого начала мы четко понимали и определили функции редактора в издательстве. Это человек, не только создающий книги, но и стоящий во главе всех издательских процессов, берущий на себя всю полноту ответственности за востребованность книги. Издательство – это достаточно большая структура; при этом у нас нет узкой специализации, когда редактор отвечает только за рукопись, художник – за обложку, коммерческий директор или менеджер по продажам – за продажи. С самого начала сложилось понимание, что все эти процессы неразрывно связаны, и во главе стоит редактор – человек, который создает книги, понимает читателя.

Почему было принято решение о развитии розничной сети и покупке акций «Нового книжного»?

Решение об участие в книготорговом бизнесе родилось в 1996 году после знакомства с Михаилом Иванцовым. На многие вещи с точки зрения понимания и управления бизнесом мы смотрели схоже. И это знакомство трансформировалось в сотрудничество.

В 2004 году «Буквоед» также вошел в вашу розничную сеть.

Да, вначале мы стали акционерами «Буквоеда», потом провели переговоры и договорились об объединении – создании единой розничной сети «Буквоед». И тут позиция Дениса Котова оказала большое влияние на переговоры. Наша дальнейшая конструктивная работа показала, что мы сделали правильный выбор.

Сегодня федеральная сеть насчитывает больше 660 книжных магазинов по всей стране. И хотя сеть единая, вы сохранили бренды: «Читай-город», «Буквоед». Почему?

Вначале мы проводили обсуждения, потом дополнительные исследования и из всех вариантов приняли решение, что это оптимальная структура объединения брендов. Плюсы и минусы везде есть свои, но мы приняли это решение, и о нем никто не жалеет.

Секреты успеха

Дальше последовало приобретение акций издательства «Манн, Иванов и Фербер» (2008 год), объединение с «АСТ» (2013 год). В 2014 году в состав холдинга вошли «Вентана – Граф» и «Дрофа», объединившиеся в 2017 году в корпорацию «Российский учебник». В 90-е годы были созданы сотни новых частных издательств, но империя «ЭКСМО» стала единственной и уникальной в своем роде. В чем главные секреты успеха вашего бизнеса?

Я бы отметил три главных фактора, хотя, конечно, их больше. Во-первых, это сильная команда, которую удалось собрать и развить. Появлялись новые люди, они развивались вместе с нами. Например, Артем Степанов из издательства «Манн, Иванов и Фербер». Он начал работать в «МИФе» еще с института: менеджером, исполнительным директором и до 2021 года – генеральным директором. Под его руководством издательство начало динамично развиваться. Если раньше это было маленькое нишевое издательство, то сегодня оно стало одним из крупнейших. И такая история не единичная. При этом были люди, которые вырастали внутри структуры или приходили со стороны, имея опыт работы в «АСТ». Например, успешно раскрылся Александр Богуславский, управляющий реализацией «АСТ».

Покорение Эльбруса, 2018 год

Важно создать условия, при которых людям интересно работать, и они могут самореализовываться и развиваться. Сегодня мы реализуем лучшие HR-практики и с точки зрения обучения, и с точки зрения мотивации, и с точки зрения создания карьерных лифтов для сотрудников.

Второе – это выработка и реализация долгосрочных стратегий развития, умение принимать решения, рассчитанные на длительную перспективу. Вначале это было достаточно тяжело и даже не очень понятно, есть ли в этом необходимость. А сейчас без этого невозможно работать.

И третий критерий успеха лежит в области принятия операционных решений на уровне микроменеджмента. Это тщательность работы с теми вопросами, которые беспокоят сегодня. В любом бизнесе, не только в книжном, конечный результат складывается из большого количества мелочей. И не реализуя, не отрабатывая ежедневно, ежечасно большой объем вопросов, очень тяжело реализовать даже самую замечательную стратегию.

Команда холдинга «ЭКСМО – АСТ» следует принципу: «Когда дойдешь до вершины – продолжай восхождение». Кажется просто невероятным, но после покорения сложной вершины Эльбруса в 2018 году (5642 м) в 2019 году вы поднялись на высочайшую точку Африки – вулкан Килиманджаро (5895 м). Поделитесь вашими личными впечатлениями от этого восхождения. Что было сложного, непредвиденного?

Вершина дает сильный, ни с чем не сравнимый, прилив эмоций. На фоне этого события всё остальное становится второстепенным.

Для восхождения был выбран не самый популярный и возможно не самый простой, но один из красивейших маршрутов – Умбве. Мы побывали в разных климатических зонах, с разными температурными режимами: начиная от тропических джунглей и заканчивая ледниками. Я не ожидал, что в центре Африки температура может быть минус 12–14 градусов на высоте.

Кажется, что Африка – это в первую очередь животные. Но животных на пути практически не встречалось, кроме обезьян. Неожиданные сложности возникли из-за отсутствия питьевой воды. Мы брали воду из ручьев, кипятили и очищали ее химией. В общем, организм не очень готов такую воду потреблять. Нужны были дополнительные медикаменты…

Африканские портеры удивили своей выносливостью. С огромным количеством груза они прямо летали вверх-вниз по горе, как будто бы у них вместо коленей шарниры. Спуск с горы был непростой, травмоопасный, потому что идет неспецифическая нагрузка на колени, плюс камни. А они с вещами практически бежали по этим тропам.

В пути вы пересказывали сотрудникам «Снега Килиманджаро» Хемингуэя. Татьяна Плюта была так впечатлена вашим талантом чтеца, что на своей странице в Фэйсбуке предложила подготовить аудиокнигу с вашим прочтением.

Да, выяснилось, что некоторые коллеги этот рассказ не читали, и обстановка подходила для того, чтобы о нем рассказать. Хотя напрямую «Снега» не связаны с Килиманджаро.

Время, проведенное вместе во время восхождения, позволило нам в неформальной обстановке обсудить рабочие моменты, поговорить о перспективах, о новых возможностях для расширения внутреннего сотрудничества, найти интересные идеи для развития.

Качества лидера

Какие ваши личные качества как руководителя стали важнейшими, способствовали реализации успешного бизнес-проекта «ЭКСМО – АСТ»?

О личных качествах как руководителя, наверное, лучше спросить у других людей. Мне тут достаточно тяжело говорить. Я считаю своими важными качествами готовность доверять партнерам и некий внутренний, может быть, даже не всегда оправданный оптимизм. Эти качества мне очень помогли в построении и развитии бизнеса. Принимать разные решения тяжело, как бы ты ни пытался заранее понять и спрогнозировать все трудности и ограничения, с которыми можешь столкнуться. Оптимизм позволяет ставить сложные цели и идти к ним. Если бы мы сразу понимали все сложности, за многие вещи и не стали бы браться. Например, двухлетняя работа над Национальной программой чтения. Когда мы за нее брались, то не понимали всех нюансов и проблем, которые нас ждут. И сегодня можно сказать, что, с одной стороны, программа не стала государственной, в полном объеме все идеи не были реализованы. Но она помогла издателям понять, что главное в их деятельности. И это понимание позволяет успешно работать.

Я бы добавила еще и большую целеустремленность, стремление к самообразованию и образованию своих сотрудников. В вашем холдинге регулярно проходят тренинги. На что вы делаете акцент, какие здесь приоритеты?

Мы сегодня пытаемся организовать эту работу последовательно и системно, с учетом лучших отечественных и мировых практик. Работая над развитием компетенций, необходимо понимать, какие из них нужны, в чем они выражаются, какие целевые значения по этим компетенциям необходимо поставить.

Передача знаний не тождественна появлению компетенций. Знания – это первый шаг. И у нас это целая комплексная система. Ежегодно руководители подводят с сотрудниками итоги года, основанные как на показателях эффективности (KPI), так и на неформальных результатах. Обсуждается что получилось, что не получилось, какие достигнуты результаты, насколько существующие компетенции соответствуют тем задачам, которые предстоит решать. Исходя из этого, в компании подводятся общие итоги, составляются планы и направления в развитии компетенций сотрудников, которые в следующий временной период реализуются через групповые занятия и индивидуальный коучинг. Работая с топ-менеджерами, мы последние два года делаем акцент на развитие лидерских качеств руководителей и на развитие их стратегических навыков в управлении полноценными бизнес-единицами. С учетом изменения внешней среды это требует от них не столько исполнительских компетенций, сколько умения видеть перспективы, структурировать проблематику и развивать своих сотрудников, формируя для них новые горизонты и помогая им решать сложные задачи.

И сегодня я стараюсь переходить в позицию человека, задача которого – организовать работу всего холдинга, установить правила игры, разработать различные стимулирующие механизмы, создать условия для реализации компетенций и опыта, который был накоплен ведущими сотрудниками на своих местах.

Фактически на сегодняшний день вся система вами уже выстроена?

Всегда есть куда развиваться, есть новые стратегические проекты, в которых я вижу будущее, есть направления, крайне важные для нашего бизнеса. Сегодня это развитие инфраструктуры чтения, популяризация чтения, развитие прямых коммуникаций с нашими читателями, онлайн-маркетинг, формирование спроса, предоставление таргетированной информации, необходимой читателю. Использовать современные цифровые технологии для нашего бизнеса – это та задача, которая мне представляется приоритетной.

Вызовы XXI века

Совсем недавно мы отметили двадцатилетие Российского книжного союза. И это стало одним из поводов подвести итоги первых двадцать лет XXI века. С какими вызовами столкнулись книжники за эти годы? Какие события, на ваш взгляд, стали этапными для книжного бизнеса?

Диджитализация издательского бизнеса – основной вызов для такого традиционного бизнеса как наш. И если двадцать лет назад мы с опасением и пессимизмом смотрели на этот тренд, то сейчас воспринимаем его не как угрозу, а как возможность для развития бизнеса.

Пришло осознание, и исследование читательской аудитории это подтверждает, что электронные и аудиокниги привлекают нового читателя. Большой потенциал у рынка аудиокниг. Он демонстрирует рост более 40 % ежегодно и к 2024 году может достичь объема в 6 млрд руб.

Одним из ключевых событий книжного рынка стало проведение в России Года литературы в 2015 году. На книги и чтение обратили внимание на федеральном уровне, и это стало переломным моментом для нашей индустрии: после кризиса 2008 года, сокращения количества книжных магазинов и падения тиражей мы вновь вернулись к позитивной динамике – и с точки зрения развития инфраструктуры чтения в регионах, и с точки зрения роста объемов рынка. Учреждение и ежегодное проведение книжного фестиваля «Красная площадь», приуроченного ко дню рождения А.С. Пушкина, также стоит отметить как важнейшее «завоевание» книжников.

Как устроено современное книжное издательство? Чем оно отличается от издательства образца 2000–2001 годов? Какие стратегии «выстрелили», а от чего пришлось отказаться?

Современное книжное издательство все больше трансформируется в сторону технологической компании, и стратегии развития начинают формироваться вокруг сбора и анализа больших данных, работы с искусственным интеллектом. Издательства трансформируются в платформы, где многие процессы автоматизируются. При высокой роли технологий в трансформации издательства ключевым фактором остается изменение ключевых компетенций его сотрудников. Вспомним, что входило в обязанности редактора в 90-е годы, и сравним с тем объемом решений, которые приходится принимать сегодня. Сегодня редактор – эксперт не только в отборе и подготовке текстов, но и в анализе читательской аудитории, в digital-инструментах продвижения. Творческие команды издательств теперь создают не только бумажную, но электронную и аудио версии книги, становятся экспертами не только в «бумаге», но и в «цифре».

Как изменились стратегии продвижения книги за двадцать лет? Какие новые формы продвижения вы считаете наиболее интересными и перспективными?

Сегодня мы рассматриваем книгу как мультимедийный продукт и стараемся реализовать комплексное маркетинговое предложение для читателя. И это серьезный вызов для нашего бизнеса, для тех компетенций, которые были созданы вчера. Необходимо реализовывать прямые коммуникации с таргетированной аудиторией, направляя туда месседжи и информацию не только о том, какой продукт создан, но и обо всем редакционно-издательском процессе. Очевидно, стратегии продвижения стали строится вокруг digital-инструментов, традиционные каналы дополнились и расширились новыми медиа, а рецензии литературных критиков – отзывами и контентом от книжных блогеров. Издательства наращивают прямые коммуникации через собственные сайты и группы в социальных сетях. Работа книжного маркетолога теперь более точечная, рекламные кампании более сегментированные, а авторы и издатели имеют возможность получать мгновенную обратную связь от читательской аудитории.

Каким будет ваш книгоиздательский бизнес в 2030 году? Ваш прогноз?

2020 год научил нас не слишком рассчитывать на прогнозы. Издательский бизнес в 2030-м будет, безусловно, другим, потому что вырастет новое поколение читателей, появятся новые технологии, а процессы ускорятся в несколько раз. Думаю, что книга должна укрепить свою позицию первоисточника знаний, а технологии будут только помогать в ее создании и распространении.

Сегодня говорят о том, что банки становятся IT-компаниями. Издательства это тоже ждет. Другое дело, что сам термин «IT-компания» серьезно трансформировался. И если мы говорим про структуру чтения, то хочется надеяться, что масштаб и качество этой инфраструктуры чтения существенно изменятся в позитивную сторону и с точки зрения обеспеченности книжными магазинами, и с точки зрения количества и качества событий и брендов, связанных с книгами.