Книга украденных снов - читать онлайн

Предисловие

Если ты читаешь эту книгу или кто-то читает ее тебе, то ты узнаешь, что мы живем в странные времена.

Тень пронеслась над землями Краснии. И люди испугались.

У тени было имя. Это президент Чарльз Мальстайн. Он появился ниоткуда и теперь управляет всем.

Ты не можешь с ним бороться – если тебе дорога жизнь.

Ты не можешь его упрашивать – если не хочешь лишиться языка.

Ты можешь лишь оставаться и страдать – или бежать.

Взгляни вверх!

Высоко в ночном небе ты увидишь огромный серебристый дирижабль. Воздушный корабль летит на запад над океаном. Он называется «Пегас». Он везет отчаявшихся людей из Краснии, беглецов, не вынесших жестокого деспотизма Чарльза Мальстайна, в приветливые объятия иностранного города – Порт-Клемента.

Загляни через окна в каюты первого класса воздушного корабля. Посмотри на эти печальные озабоченные лица. Эти люди оставили позади тех, кто им дорог. Увидят ли они их когда-нибудь снова?

А теперь перемести взгляд ниже. Мимо стальных конструкций и лестниц до палубы второго класса. Она открыта всем ветрам, и там очень холодно. Люди здесь кутаются в тонкие серые одеяла, шапки и шляпы натянуты на уши.

Приглядись еще внимательнее. Видишь фигурку? Кто-то одиноко стоит в дальнем углу и смотрит наружу, в темноту.

Девочка!

Ей двенадцать лет. Она худая, темноволосая, с веснушчатым носом. На руках у нее митенки – перчатки без пальцев, она держит небольшую и на вид недешевую дорожную сумку. Одета она в поношенное шерстяное пальто, под которым красная клетчатая рубашка, темный джемпер и брюки, которые скорее подошли бы мальчику. Ее черные кожаные туфли велики на размер, и их не помешало бы почистить.

И смотри-ка. Кто-то направляется к ней через всю палубу. Очень подозрительно! Не грозит ли ей это опасностью?

Незнакомец худощав, одет в болтающийся на нем потрепанный костюм. В левой руке он несет потертый футляр для скрипки, обернутый в одеяло.

И, если только глаза Рейчел Кляйн ее не подводят, на голове у него пингвин.

1. На нижней палубе «Пегаса»

– Извини. Я не мог не заметить, что ты уже давно стоишь тут одна. Моя дорогая девочка, у тебя нет причин меня бояться.

Рейчел не ответила. Неряшливо одетый человечек стоял возле нее и улыбался. На пиджаке у него не хватало нескольких пуговиц. Глаза его весело блестели, но в то же время были печальными. Он походил бы на доброго дядюшку, если бы у Рейчел был добрый дядюшка. Сколько же ему лет? Рейчел не могла точно сказать.

Он заговорил снова, и слова посыпались из его рта, как смешинки:

– Ты захочешь узнать мое имя. Правильно! Кто я такой? Почему заговорил с тобой? Почему я здесь, на этом огромном дирижабле, летящем в Порт-Клемент?

Как я раздобыл билет на вылет из этого жалкого городишки Брава? Почему мой билет на это путешествие розовый, а твой – синий? Настоящие ли у меня усы? Почему моя шляпа так похожа пингвина?

Он смолк, чтобы перевести дух. Рейчел все так же молчала, глядя на свои туфли. Они были столь явно ей велики. Заметит ли он это? Увидит ли небольшую выпуклость в ее носке? Ей надо быть осторожной. Незнакомец мог выследить ее в Браве. От «Дома иллюстраций Мейера». Сейчас такое время, что доверять нельзя никому.

– А ты, моя дорогая? Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

Это Рейчел могла ему сказать. В этом опасности не было.

– Боже праведный! На вид тебе и одиннадцати-то не дашь! А как тебя зовут?

Рейчел Кляйн быстро собралась с мыслями. И вспомнила свое фальшивое имя.

– Изабелла фон Гурнинг.

– Какое очаровательное имя. Ты живешь в Браве? В какой части города?

Рейчел глубоко вдохнула и опять солгала.

– В западной? Очаровательный район. Там множество прекрасно одетых женщин. – Он присмотрелся к девочке. – И все же я чувствую в тебе другой дух.

О, нет! Он видит ее насквозь! Как он мог это понять?

Незнакомец внимательно ее оглядел.

– Нет. Я подозреваю, что ты из более бедной северной части, из семьи артистов. Глаза у тебя музыкальные, а если судить по твоему носу, то в гостиной у вас наверняка стоит пианино.

Как он это узнал? Как вообще такое можно узнать?..

– Стоит? Ха! Я так и думал! – Он подпрыгнул от восторга. – А где твои замечательные родители? Пошли в буфет купить тебе горячего шоколада? Мне жаль, но он здесь не очень хорош.

Почему она едва не плачет? Из-за недостатка сна? От упоминания о горячем шоколаде? От воспоминания о булочках в старинной семейной квартире?

– Но, дорогая моя, почему ты такая печальная? Из-за плохого горячего шоколада? Нет, теперь я понял. Ты здесь без родителей. Ты совсем одна. А где же они?

– Моя мама умерла.

Лицо незнакомца омрачилось.

– О, бедная моя девочка. Какой же я бестактный. Меня надо побить палкой. Мне следовало бы сообразить, что у тебя могла быть и более печальная причина для этого путешествия. Да ты вся дрожишь! Пожалуйста, возьми мое одеяло. Оно немного пахнет заправкой для салата, потому что у меня сегодня было неприятное происшествие с багетом. Со временем ты узнаешь, почему оно такое засаленное и почему на нем изображены арбузы.

Рейчел вздрогнула от холода и взяла довольно грязное старое одеяло, которым был обмотан футляр от скрипки.

– А твой отец? Где он?

– В тюрьме. Его забрали солдаты.

– О, дорогая Изабелла! Но в наши дни это слишком обычная история. Он им сопротивлялся? Нет? Тогда он, наверное, поступил мудро. С государственной полицией Чарльза Мальстайна не шутят. Во времена императора, если полицейские приходили тебя арестовывать, то они делали это с вежливой улыбкой и преподносили тебе букет цветов или коробку шоколадных сердечек. А вот в наши дни у полиции нет ни оснований для ареста, ни манер. И шоколадных сердечек тоже нет.

Рейчел посмотрела на него. На его изрядно поношенный костюм. На его смешные усики. Незнакомец заговорил снова:

– Могу ли я спросить, зачем ты летишь в Порт-Клемент?

– Там мой брат. Я должна его найти.

– У него там все хорошо?

– Не знаю.

– Ты не получала от него вестей? А ты знаешь, где он живет? У тебя даже нет номера его телефона? Тогда как же ты его отыщешь? Ну, не плачь. Я всего лишь спросил. Конечно, ты его найдешь, пусть даже в Порт-Клементе живет семнадцать миллионов человек, а брат не знает, что ты скоро там будешь. Почему ты снова плачешь? Ну вот, я попытался тебя развеселить, а стало только хуже! Моя проблема в том, Изабелла, что я говорю быстрее, чем думаю. Моя мама, чудесная женщина, часто ругала меня за этот недостаток. Прости.

Рейчел вытерла глаза и сказала, что прощает. Потом посмотрела наружу, в темноту. Бесконечную и непознаваемую. Словно почувствовав, о чем она думает, человечек встал рядом с ней у перил и сказал негромко:

– Дорогая, послушай меня внимательно. Брат тебя найдет – или ты найдешь его. Обещаю.

– Откуда вы знаете?

– Потому что он услышит, как бьется твое сердце.

На миг их глаза встретились. Рейчел ощутила в сердце проблеск надежды.

И тут человечек хлопнул ее по спине:

– Как насчет чашечки отвратительного какао?

2. Йозеф Центурион

Они подошли к жалкому буфету в противоположном углу палубы «Пегаса». Женщина с длинными серьгами налила жидковатый темный напиток в пластиковые чашки. Человечек заплатил за двоих и протянул Рейчел ее чашку.

– Боюсь, оно на вкус как дохлая моль, – прошептал он и оказался прав. Но питье было теплым, спасибо хотя бы на этом.

Они сидели на огромной нижней палубе воздушного корабля. Человечек закутал девочку в одеяло. Оно действительно пахло салатной заправкой, с намеком на маринованные огурчики. Руки девочки сжимали теплую чашку, как друга. Полет над океаном до Порт-Клемента был очень долгим. Ей не хотелось оставаться одной. Да, этот маленький человек был странным, одет как нищий клоун, от него пахло чем-то неприятным – то ли уксусом, то ли землей. Но у него была такая добрая улыбка. И еще ей хотелось узнать, почему у него такая странная шляпа.

Пока что Рейчел не открыла ему ни свое настоящее имя, ни свой секрет – настоящую причину, почему она летит в Порт-Клемент на поиски брата Роберта. «Дом иллюстраций Мейера». Листок бумаги, спрятанный в левом носке. Это была тайна, которую она не расскажет незнакомцу, каким бы добрым тот ни был. Потому что это вопрос жизни и смерти.

– Как вас зовут? – спросила она.

Мужчина улыбнулся.

– Наконец-то поинтересовалась! Я тут выжимаю из тебя информацию, как из лимона, но ничего не рассказал о себе. Меня зовут Йозеф Центурион. Произносится не «Джозеф», а «Йозеф», как в слове «йогурт». А фамилию «Центурион» надо произносить тихо, чтобы никто – например, сборщик налогов или продавец шампуней – не подслушал. Никогда нельзя что-либо рассказывать продавцу шампуней.

Рейчел рассмеялась – впервые за несколько лет.

– Я вырос на востоке страны, – продолжил Центурион. – Ах, мое детство. Оно было чудесно! Сплошные картофельные поля и народная музыка. Позволь мне рассказать тебе о Лотте – о настоящем ангеле, о своей сестре, которую я любил всем сердцем. Ты мне ее напоминаешь во множестве отношений, хотя вы совсем разные.

И Йозеф Центурион принялся болтать о своем детстве, о замечательной сестричке Лотте с голубыми глазами и родинкой на левой щеке, о доброй мамочке и веселом отце.

– Первое, что я помню в жизни, – это рыжий сельский доктор, который плачет, глядя на меня. Наверное, то была его реакция на мою чрезвычайно уродливую физиономию.

Он все болтал, смеялся и подмигивал, и Рейчел начала ощущать себя в безопасности. Быть может, она разрешит себе немного поспать. Она так долго не спала, а в Порт-Клементе ей понадобятся все силы на поиски Роберта. Рейчел почувствовала, как слабеют ее пальцы, а потом из-под тяжелеющих век увидела, как Йозеф берет у нее какао, чтобы она не облилась им, и аккуратно ставит чашку на палубу.

– Мой отец был бездарным фермером, но очень неплохим мелким воришкой…

Глаза Рейчел затуманились. Она слышала басовитое гудение двигателей корабля. Огонь в их цилиндрах веял теплым воздухом ей в лицо. И это тепло вместе с переливистыми словами Йозефа согрели промерзшую до костей Рейчел и медленно погрузили ее в полудрему.

– Йозеф?

Она произнесла его имя правильно.

– Да, моя дорогая.

– Ты меня разбудишь, когда мы станем подлетать к Порт-Клементу?

– Конечно. А ты сейчас поспи.

И как только Йозеф принялся рассказывать о бурой корове, за которой они с сестрой Лотте гонялись до тех пор, пока та не упала в реку, глаза Рейчел закрылись.

Когда же корова оказалась в реке, а Йозеф полез за ней и Лотте смеялась до слез, Рейчел Кляйн уже спала впервые за несколько дней.

Йозеф Центурион слышал тихое дыхание спящего ребенка. Девочка положила голову ему на плечо. Ее рот во сне покусывал что-то невидимое, подобно хомяку, изучающему орех на предмет съедобности. Йозеф смолк и мысленно улыбнулся. Его болтовня сделала свое дело. Девочка, такая одинокая на огромной палубе, теперь спокойно спала рядом с ним.

А именно этого он и хотел.

Потому что ранее в этот день высокая элегантная женщина подошла к нему в аэропорту Бравы, где он играл на скрипке, и поручила ему простое задание. Взойти на борт дирижабля «Пегас». Познакомиться с девочкой, путешествующей под именем Изабелла фон Гурнинг, но чье настоящее имя Рейчел Кляйн. Выглядеть при этом добрым и безобидным. Проследить за тем, чтобы Рейчел добралась до Порт-Клемента в целости и сохранности. Когда она окажется в странном новом для нее городе, предложить ей оплатить первые сутки в отеле. Отвезти ее в знаменитый отель «Эксельсиор». Оставить ее там одну в номере 341.

Где ее будет легко отыскать.

А потом вернуться в Браву, использовав розовый обратный билет. Заработав за все это двести грошей.

Не спрашивать, зачем это понадобилось. А потом забыть, что он вообще когда-либо встречался с Рейчел Кляйн.

3. Все о Рейчел Кляйн

Мой дорогой друг и читатель, пока ты украдкой читаешь эту книгу в кровати под одеялом, будь осторожен. Эта книга запрещена цензурным комитетом президента Чарльза Мальстайна, и читать ее – уже само по себе свидетельство величайшей храбрости. Наверное, неплохо бы сделать книге фальшивую обложку, на всякий случай. Если ты находишься в общественном месте – в парке или пиццерии, – то ходи в необычной шляпе и отзывайся на вымышленное имя, например Маурицио. Если только тебя не зовут Маурицио. Тогда используй имя Дебора.

Или же ты не читаешь эту книгу, а слушаешь ее? По секретной радиостанции? О, наш драгоценный, но секретный слушатель, воистину нет ничего лучше, чем внимать истории, которую тебе рассказыва-ют! Но будь осторожен, потому что ее могут подслушать и другие любопытные уши. Может, стоит надеть наушники. А если кто спросит, чем ты занимаешься, сделай вид, будто учишь какой-нибудь язык наподобие финского. Этот язык не знает никто. Даже финны.

Враги и доносчики есть повсюду.

А теперь, мой дорогой и отважный друг, настало время узнать все о нашей храброй юной путешественнице – нашей героине, если ее можно так назвать, – Рейчел Кляйн. И о секрете ее носков. Или – что важнее – того, что она в них прячет.

В левом носке у нее листок бумаги. И на нем написано:

Позвольте рассказать почему.

Рейчел Кляйн родилась двенадцать лет две недели и три дня назад в тихом северном пригороде великого города Бравы, столицы нашей чудесной страны Краснии.

Ах, каким был тогда город! Множество солнечных бульваров, пальмы, уличные ресторанчики, и все это великолепие с трех сторон обнимали воды голубого океана, омывающего берега Бравы. Город, населенный самыми счастливыми, улыбчивыми и беззаботными людьми на свете. Ты знаешь поговорку: «Бог сотворил мир. А когда у него стало получаться действительно хорошо, он сотворил Браву».

День рождения Рейчел (восьмое апреля, точнее говоря), к сожалению, запомнился не только ее появлением на свет. Потому что в тот самый день, когда Рейчел Анна-Мария Кляйн, зажмурившись, с писком пожаловала в этот мир, армия бунтовщиков Чарльза Мальстайна вошла в город Брава с востока.

Итого два появления: новорожденной малышки, что принесла несказанную радость в семью пианистов и писателей, и армии, навлекшей несказанные страдания на весь город.

Такова жизнь, друг мой. Нет радости без сопутствующей печали. Нет отчаяния настолько мрачного, что его не мог бы смягчить лучик света. Наш лучик света весил семь фунтов и две унции, и весь день после трудных родов Джудит, мать малышки, прижимала к себе и нянчила маленькую Рейчел.

Никогда не склонная к драматическим проявлениям эмоций, Джудит Кляйн тихонько напевала песенку, которую выучила в детстве, и целовала розовые щечки дочери.

Ее брат Роберт, почти на два года старше и уже весь усеянный веснушками, еле дождался момента, когда смог увидеть сестричку, пощекотать ее и легонько потискать, как это делают любящие братья.

А отец? Ее отец Феликс стоял у изголовья кровати и впервые в жизни не произнес ни слова.

Феликс Кляйн был библиотекарем. В свободное время он писал статьи, шутки, пьесы, советы по садоводству, рецепты, сатиру на альтернативную медицину, сочинил один хороший роман, тринадцать плохих романов, сотни писем своей семье, еще больше писем правительству, любовные песни жене, а кроме того, составил маленький латинский словарь.

Феликс любил слова. Он писал слова о словах. Он пел о словах. Он сам почти что был ходячим словом. Он работал в храме слов. Официально тот назывался «Публичная библиотека Северной Бравы „Литера и Логос“». В ней книги выдавались на дом. Но для Феликса она была гораздо больше, чем просто библиотека. То была его другая семья из тысяч драгоценных детей в кожаных переплетах, и о каждом надо было заботиться, любить и воспитывать на протяжении их странной и трудной жизни.

Не меньше, чем читать и писать слова, Феликс любил их и произносить. Проще говоря, он был лучшим оратором на Земле. А поскольку его работа в библиотеке требовала почти полной тишины, большую часть разговоров он приберегал для дома. Джудит к этому привыкла и давно уже перестала надеяться на тихий домашний вечер. И все же, когда Феликс Кляйн увидел новорожденную дочь, слова застряли у него в горле, пропустив лишь некое радостное восклицание. Но больше ничего. Феликс, как это ни поразительно, утратил дар речи. Целыми днями он бродил по их солнечной квартире с малышкой Рейчел на руках и молчал. Слезы наполняли его глаза, капали на пишущую машинку, разбивались о кухонный стол, когда он заваривал чай для Джудит, или о горячую сдобную лепешку, которую он потом забывал съесть.

Радость Феликса и Джудит была такова, что прошло пять дней, прежде чем кто-то из них вышел из квартиры, прежде чем Феликс отправился за молоком и газетой, прежде чем он раскурил трубку и прочитал в «Браванских ежедневных новостях», что на востоке города идет сражение между императорской гвардией и вторгшейся армией бунтовщиков Чарльза Мальстайна.

Феликс опустил взгляд, чтобы скрыть свои чувства. Он все знал о Чарльзе Мальстайне, набравшем популярность на востоке своим бахвальством, что он создаст более великую, новую и процветающую Краснию. Мальстайн был коротышкой, обожавшим духовые оркестры и ненавидевшим детей. Феликс скатал газету в рулон и ничего не сказал Джудит о сражении. Эта новость лишь омрачила бы счастье его жены. В тот вечер он просто использовал газету для растопки камина.

После этого дня семья не покупала другие газеты и не слушала радио. Поэтому они не знали, что солдаты Мальстайна добрались до старого центра Бравы, разоряя городские пляжи, цветочные киоски, музеи и сады. Центр Бравы критиковали за то, что там, возможно, слишком много конных статуй полководцев, – но люди Мальстайна быстро исправили это, свалив все до единого памятники.

Когда Рейчел праздновала свой двадцатый день на земле, семья пила чай, совершенно не зная о том, что солдаты Мальстайна ворвались в императорский дворец, арестовали императора в его спальне, убили его охрану, бросили в тюрьму его жену и детей и подожгли дворцовые галереи.

Но когда Рейчел исполнился почти месяц, уклоняться от правды стало уже нельзя.

Потому что солдаты Мальстайна добрались до севера города. И до тех самых улиц, где жила семья Кляйн. Однажды утром Роберт выглянул из окна своей комнаты на третьем этаже и увидел внизу черные шлемы. Когда же встревоженный Феликс вышел в магазин за хлебом, у него спросили документы и велели немедленно возвращаться домой, как только он купит «необходимое продовольствие». Он спросил, почему он не может пойти в парк и покормить хлебом уток, как давно привык делать (и нередко приносил домой меньше половины буханки, что раздражало Джудит). Но ему просто отвесили оплеуху и велели более не задавать неуместные вопросы.

Вся жизнь Феликса Кляйна основывалась на неуместных вопросах. Он любил спрашивать: «Почему небо синее, когда на него смотришь, но черное, когда на него поднимешься?», или «Почему скрипка звучит так скрипуче до момента, когда начинает звучать чудесно?», или «Что такое противоположность противоположности?» и всяческие другие совершенно бессмысленные вопросы, отнимавшие часы жизни и у Феликса, и у его семьи. Но это были вопросы, которые при режиме Чарльза Мальстайна станут признаками опасного мышления и бунтарского духа. Феликсу придется научиться держать на замке свой болтливый рот, если он собирается прожить долго в Новом Мире.

Две недели спустя, прекрасным весенним утром, когда вишневые деревья были густо усеяны цветами, низложенного императора Краснии привели на площадь, где он так часто обращался с речами к своим обожаемым горожанам. И на этой площади, пока воробьи искали крошки, а черные дрозды распевали утренние песенки, императору зачитали список его преступлений и расстреляли.

Рейчел Кляйн росла в странные времена. Она не знала мира, в котором соседи выходили из домов и болтали о погоде, цене на хлеб и ужасных запахах из городской канализации. Никто уже не осмеливался сплетничать о чем бы то ни было, боясь, что их могут подслушать.

Хуже того, Рейчел никогда не слышала детского смеха на улицах, никогда не играла с братом в салки или футбол в городских парках. Через несколько месяцев после захвата власти Мальстайн запретил детям резвиться на свежем воздухе. «Держите детей дома!» – кричали плакаты на каждом углу. «Ребенок видимый – это плохой ребенок». Леса и парки были объявлены «только для взрослых», а на пляжах появились деревянные знаки с детским лицом, перечеркнутым красной линией.

Годами Рейчел и ее брат Роберт выходили из дома лишь для того, чтобы прийти в государственную школу для учебы и упражнений. Рейчел училась по тому же учебнику, что и остальные дети (все учебники были переписаны после утверждения Мальстайна в должности президента Нового Порядка). Она играла на пианино семь минут, делала физические упражнения двенадцать минут. Обедала четырнадцать минут, всегда одним и тем же бутербродом с сыром и без масла, запивая его бледной газировкой под названием «Счастливый час», которая вообще никого не сделала счастливым. Потом шла домой.

Роберт, старше сестры на два года и со склонностями к наукам, твердо решил не поддаваться унынию. Лишившись возможности исследовать парки или леса, Роберт обратил свою энергию на царство природы в квартире. И боже помоги любому существу, попавшему в его спальню. Он вскрывал и изучал дохлых мух, рассматривал крылья жуков. Роскошный набор растений в горшках, выращенный Джудит Кляйн на балконе, подвергся весьма смелым экспериментам. Кусты роз поливались соусом. Висячие бегонии прекрасно реагировали на суточную дозу лекарства от кашля. Роберт заметил, что, когда мать играла на пианино, отовсюду слетались осы. Кажется, им особенно нравился Шуберт.

Так что Роберт как-то умудрялся жить относительно нормально, занимаясь экспериментами. Но Рейчел была другая. Она была мечтательницей. А как можно мечтать, если тебе дозволено наблюдать столь малый кусочек жизни? У Феликса разрывалось сердце, когда он видел, что его красивая и жизнерадостная дочь получает так мало удовольствия от образования. И тогда, чтобы компенсировать серую одинаковость каждого школьного дня, он решил, что домашние вечера станут иными. Домашняя жизнь превратится в приключение!

Однажды вечером после возвращения Рейчел из школы Феликс встретил ее в костюме пирата и невозмутимо сообщил дочери, что ей надо поживее переодеться в костюм моряка, потому что они отправляются в океанское плавание на грабеж и разбой. Так они и поступили, ни разу не покинув гостиной. Старый кожаный диван, пробывший в семье уже много лет, стал пиратским кораблем, а потолок над ним – бесконечным небом, мама Рейчел стала старшим матросом Макдаффом, Роберт (которому надоело изучать ос) стал вторым помощником капитана Курцем. Рейчел же было дозволено залезть в «воронье гнездо» (на книжный шкаф в углу, удачно снабженный лесенкой) и кричать оттуда «Земля!» перед самым ужином.

Вместе они очень удачно ограбили кухню и запили добычу ромом (вода с кусочком сахара). А когда старший матрос Макдафф попыталась поднять мятеж и стала плохим матросом Макдаффом, ее заставили пройтись по доске, в результате чего она оказалась в кишащем акулами океане (немного похожим на семейный ковер). И когда Рейчел в тот вечер ложилась спать, то все еще слышала плеск волн и привкус морской соли на языке.

На другой день они стали полярными исследователями и провели целый час, погрузив ноги в ведро с кубиками льда (что было реально очень неприятно и делать не следовало бы). В следующий раз они стали пожарной командой из Бравы и тушили пожар, вызванный глупыми изготовителями фейерверков. Потом собирали коллекцию бабочек на Яве (что Роберту понравилось больше всего) и искали золото в Перу. Они даже отправились в Англию – страну, где никто не улыбается, – и рассказывали там шутки, чтобы развеселить людей.

А потом, в один из дней, произошло нечто другое.

4. Публичная библиотека Северной Бравы «Литера и Логос»

Это произошло, когда Рейчел исполнилось одиннадцать лет. Восьмого апреля, в ее день рождения.

Мама устроила для нее особенный завтрак – испекла ее любимые булочки с апельсинами и шоколадом. Где Джудит раздобыла апельсины, Рейчел никогда не узнает – свежие фрукты нигде было больше не купить, – но у Джудит имелись свои методы, известные только матерям. А когда они ели булочки, отец Рейчел пообещал ей приключение, когда она вернется из школы. Каким же оно будет на этот раз?

В школе никто день рождения Рейчел не отмечал, о нем лишь упомянули на собрании, на что никто не отреагировал. Сладости не раздавали. Песни не пели.

Когда Рейчел пришла домой, Роберт возился у себя в комнате с какими-то тлями. Джудит отдыхала после приступа кашля, которые становились все хуже с каждым годом правления Чарльза Мальстайна. Зато отец ждал ее у двери, и глаза у него сияли.

– Пальто можешь не снимать, моя дорогая Рейчел. Для этого приключения нам нужно выйти на улицу.

У Рейчел что-то защекотало в животе, какая-то смесь возбуждения и страха. На улицу? Ни одно из их приключений прежде не проходило за пределами гостиной. Детям не разрешалось выходить на улицу – за единственным исключением, когда они шли в школу. Так что задумал отец? И благоразумно ли это?

– А мама знает? – спросила она.

Отец немного покраснел.

– Конечно, конечно. Но она в постели из-за своего ужасного кашля. А теперь зашнуруй покрепче ботинки и прихвати перчатки. Роберт тоже пойдет, попроси его приготовиться. Нам понадобится его помощь.

Рейчел не поняла, для чего им понадобится помощь Роберта, но промолчала.

Они вышли из дома, когда солнце висело уже низко. Роберт, к этому времени ставший уже серьезным ботаником двенадцати с половиной лет, присоединился к ним.

– Куда мы идем? – прошептала Рейчел, но Роберт лишь пожал плечами.

Они миновали небольшую группу ненавистных полицейских, которые слонялись по улице, курили и переговаривались по рациям. Отец неожиданно занервничал.

– Куда идете? – рявкнул один из полицейских.

– Просто идем к врачу. У мальчика болит ухо, – как можно небрежнее ответил Феликс.

– Возвращайтесь до темноты!

Они кивнули и пошли дальше. Дойдя до конца улицы, они вышли на бульвар и сели в первый же трамвай. Рейчел хотелось радоваться. Хотелось рассказать людям с печальными лицами на противоположных сиденьях о своем дне рождения, и что родители подарили ей маленький шахматный набор, а Роберт подарил коробку шоколадных конфет (как всегда, без одной конфеты). Ей казалось, что, может быть, если она поймает чей-то взгляд, это людей порадует и даст им понять, что все не так уже и плохо. Но никто не поднял взгляда. Их глаза были устремлены на пол трамвая.

Такова нынче Брава, мелькнуло в голове у Рейчел. Все сдались. Смирились с полицией на каждом углу, с тем, что их письма читают, а телефонные разговоры прослушивают. С тем, что нельзя даже улыбнуться в трамвае девочке, у которой день рождения.

Они сошли на Северной станции Бравы, и отец взял ее за руку. Ладонь у него была влажная и горячая. «Он из-за чего-то волнуется, – подумала Рейчел. – И держит меня за руку, чтобы успокоиться».

Вскоре они приблизились к величественному зданию с фасадом на реку. Три высокие башни тянулись в небеса. Входную арку окружали статуи ангелов. Некоторые играли на арфах, другие подпирали ладонями подбородки и смотрелись мудрецами. Два самых больших ангела держали на поднятых руках огромную каменную ленту с выгравированным названием:

– Так вот где ты работаешь, – прошептала Рейчел.

Она страшно обрадовалась, потому что еще никогда не была у отца на работе, но сотни раз это себе представляла.

– Библиотека закрыта, – сказал Роберт. И был прав.

Большие железные ворота перед ступенями, ведущими к главному входу, были заперты на висячий замок. Комитет Нового Порядка Мальстайна сократил время работы библиотеки с десяти часов утра до трех часов дня. Зарплата Феликса соответственно уменьшилась, и Рейчел знала, что это отца разозлило.

– К счастью, кое у кого есть ключ от боковой двери, – негромко сказал отец.

Он разжал кулак и показал им четыре ключа. Два железных, один бронзовый и крохотный золотой. Рейчел заметила, что рука отца чуть-чуть дрожит.

Рейчел внутренне напряглась. Пронзивший ее радостный трепет при одной лишь мысли о возможности войти через тайный вход в пустую библиотеку смешивался с нарастающим страхом: а вдруг ее замечательный, но несколько сумасбродный отец устроит ей приключение, о котором они все пожалеют?

– Пойдем.

Отец крепко взял ее за руку, и они прошли через небольшие боковые арочные ворота с табличкой: «Только для библиотечной администрации. Просьба в этот звонок не звонить». Пока Рейчел гадала, зачем здесь звонок, в который никому не следует звонить, Феликс тихо открыл ворота железным ключом и провел детей внутрь.

Они оказались в мощеном внутреннем дворике с несколькими яблонями и скамейками для чтения. Библиотека возвышалась над ними, безмолвная и впечатляющая в сумерках.

Феликс с детьми поднялись по узким ступеням к деревянной двери, ведущей в здание. Рука Феликса заметно дрожала. Роберт это тоже увидел и встревожился. Феликс достал второй железный ключ, уронил его, подобрал и снова уронил.

– Скользкий, – сказал он.

Роберт наклонился, поднял ключ, маленькими проворными пальцами вставил его в замочную скважину и открыл дверь.

Феликс улыбнулся, но Рейчел увидела в его глазах страх. На лбу отца поблескивали капельки пота.

– Молодец, Веснушка. Нам сюда.

Они пошли по многочисленным коридорам, ноздри Рейчел щекотали запахи книг и клея. Роберт часто заявлял, что от подобных запахов его начинает тошнить, но сегодня он помалкивал. Все были возбуждены. Уж очень необычным было это их приключение. Если бы только Рейчел знала, к чему это приключение приведет!

Она взглянула на брата, надеясь, что ему известно больше, чем ей. Но брат, похоже, был так же озадачен. Отец пошел быстрее. Не опасался ли он, что кто-то идет за ними? Рейчел обернулась и всмотрелась в темный коридор, выложенный плиткой, но никого не увидела. Она ощущала стеснение в груди, сильно бьющееся сердце и странный высокий шум в ушах, которым, как она решила, мозг подавал ей какой-то сигнал. Да, точно. Ей было страшно.

Они миновали несколько отделов. Все они были обозначены деревянными табличками. Древняя история, греческая, египетская и римская. Затем современная история, европейская и американская. Социология. Антропология. Орнитология. Зоология. (Роберт с любопытством заглянул туда, но отец потянул его дальше по коридору.) Биология человека. Бактериология. Другие «логии». Физика.

Потом начались языковые отделы. Арамейский. Вавилонский. Баскский и саамский. Венгерский. И дальше мимо русского и немецкого, больших томов мистицизма и философии, французских лирических поэтов и итальянских постструктуралистских романов.

Все глубже и глубже погружались они в недра библиотеки. В места столь тихие и уединенные, что, казалось, туда годами никто не заходил. Они шли по извилистым коридорам, огибали углы и наконец поднялись по какой-то крутой лестнице. К еще одной двери.

Она была небольшой, из старых дубовых досок, на которых были вырезаны грозди винограда, арфы и снова ангелы. По бокам свисали красные бархатные занавеси, делая ее похожей на сцену маленького театра.

На уровне головы Рейчел к ней крепилась медная табличка.

На ней значилось:

Феликс улыбнулся.

– Вы приглашены.

Он достал бронзовый ключ, уже больше не нервничая, словно восторг от этого приключения пересилил любой страх.

– Мне не положено иметь этот ключ, – прошептал он. – Я стащил его у госпожи Шрёдингер, когда она спала сегодня днем.

Ключ повернулся в замке. Дверь чуть скрипнула, и Рейчел подпрыгнула.

– Тут нет сигнализации, папа? – спросил Роберт, глядя на отца снизу вверх.

– Я ее выключил, когда уходил.

– А как насчет ночных сторожей?

– Они не начинают обходы раньше семи вечера.

Феликс открыл дверь.

В комнате царил почти полный мрак. Единственное окно, располагавшееся высоко на левой стене, пропускало лишь отсветы умирающего дня. Три других стены были обставлены застекленными шкафами. И в этих шкафах стояли самые прекрасные, древние и безмолвные книги из всех, что Рейчел доводилось видеть.

Они покоились за стеклом подобно спящим призракам, ждущим, когда их разбудят.

Рейчел взглянула на старинные часы на дальней стене. Половина седьмого. У них лишь полчаса, чтобы успеть уйти до прихода ночных сторожей.

– Зачем мы сюда пришли, папа? – спросила она. От ее дыхания в холодном воздухе появлялись облачка пара.

Отец улыбнулся, вместо ответа взял ее за руку и подвел к шкафу в дальнем конце правой стены.

В нем была всего одна книга. Она лежала чуть наклонно на невысокой подставке. Выцветшая, переплетенная в темно-красную кожу, на обложке изображение из сусального золота спящей фигуры, зависшей в воздухе и окруженной тонкими дымчатыми линиями наподобие облаков. Над этим изображением было название книги, тоже написанное сусальным золотом, – три слова старинной вязью, так что сразу было даже трудно их прочесть.

У Рейчел перехватило дыхание.

Отец часто рассказывал ей об этой книге. Книге, которой было много сотен лет, и во всей библиотеке она была самой странной и удивительной книгой. В ней были записаны сорок девять снов, по одному на странице. Действие снов происходило в саду, где кто-то спал. Феликс пересказал Рейчел и Роберту несколько снов, когда они лежали дома в кроватях. В книге не было сюжета, как в нормальных книгах, но Рейчел нравилось представлять себя в том саду, когда она сворачивалась калачиком и начинала засыпать. Как-то ночью отец, поправляя дочке одеяло, рассказал ей секрет. Он сказал, что, по легенде, сны из книги обладают сильной магией. Но никому не известно, как заставить эту магию работать. Это знание давно забыто. Если вообще когда-либо существовало. Рейчел никогда не видела саму книгу. До этого дня.

– О, папа, она прекрасна.

– Подожди.

Феликс снял с кольца последний, четвертый ключ. Маленький и золотой. Он на секунду закрыл глаза. Потом отпер шкаф.

Рейчел окатил страх, как если бы завыла сирена, прибежали охранники, засверкали огни и весь мир разбился вдребезги. Но ничего не случилось.

Феликс поднял стеклянную дверцу и закрепил ее. Потом взял книгу, сдул с обложки целое облако пыли и протянул ее Рейчел.

– С днем рождения, дорогая моя, – улыбнулся он.

Она взяла книгу, провела по ней ладонью. Книга не была большой или особенно тяжелой, но у Рейчел слегка закружилась голова. На ощупь книга казалась теплой. Как будто в ней таилась жизнь, что понять было просто невозможно.

Она села на удобный стул для чтения и раскрыла книгу. Титульная страница оказалась пустой. Ни имени автора, ни названия издательства, ни даты.

Лишь надпись в самом низу.

Рейчел взяла книгу и с благодарностью посмотрела на отца.

– Сегодня мой самый особенный день рождения, – тихо сказала она.

Отец просиял от удовольствия.

– Есть ли у нас время на то, чтобы ты прочитал мне хоть один сон, прежде чем мы положим книгу обратно? – спросила она.

– Дорогая, я могу поступить лучше.

Он закрыл шкаф.

– Мы не положим ее обратно. Мы заберем ее с собой.

Ошеломленная Рейчел уставилась на отца.

– Но, папа, это же комната редких книг, – сказал Роберт. – Отсюда никому не позволяется выносить книги.

Рейчел кивнула.

– И это такая редкая книга.

– Она не просто редкая, – поправил ее Феликс. – Она уникальная, моя любимая Рейчел. И есть еще кое-что. Поделиться с вами секретом?

Его глаза блеснули в полутьме.

– Завтра – я знаю это из надежного источника – в библиотеку придут четыре солдата правительственных войск. И по приказу президента Чарльза Мальстайна они заберут эту книгу и доставят ее в президентский дворец. Где ее объявят осквернением Нового Мирового Порядка и сожгут.

– Почему?

– Потому что сны – это мощное средство, Рейчел. И завтра «Книга украденных снов» перестанет существовать. Если только кто-нибудь не заберет ее раньше.

Какое-то время никто не говорил ни слова. Рейчел вспомнила то странное предчувствие, которое она ощутила, надевая перчатки в гостиной их квартиры, что сегодняшний вечер станет и чудесным, и очень опасным.

– Папа.

Роберт посмотрел на часы. Было без девяти минут семь.

– Ничего себе! Молодец, Веснушка. Нельзя терять время. Поспешим, Рейчел. Вперед!

Они торопливо вышли из комнаты, Рейчел крепко держала книгу. Феликс запер дверь бронзовым ключом, и они двинулись обратно – вниз по лестнице, затем по коридору, а потом мимо языков, наук и прочих областей истории человечества.

Пока не дошли до боковой двери.

Тут они и увидели через окно солдат. Те стояли совсем рядом, внимательно разглядывая боковую дверь. И Рейчел, к своему ужасу, увидела, что отец, когда уронил второй железный ключ, пытаясь открыть эту дверь, уронил и свой трамвайный билет. А солдаты его подняли.

Феликс сильно побледнел. Роберт замер. Рейчел не осмеливалась даже дышать.

Отец жестом велел детям следовать за ним, и они вернулись в главный зал, а затем в длинный коридор. Там было уже почти совсем темно. Роберт взял Рейчел за руку, другой она крепко прижимала к себе книгу.

Феликс быстро провел их через несколько комнат, мимо древних цивилизаций и греческих мифов, к другому выходу. Но тот оказался заперт. В отчаянии он испробовал все ключи, но ни один не подходил. А когда Феликс попытался силой вставить последний ключ в неподходящий замок, то уронил все сразу, и ключи громко звякнули о каменный пол.

Они услышали крики солдат:

– Туда!

– Я слышал звон!

– Они внутри!

Феликс ухватил детей, и они побежали по другому, более узкому коридору. Феликс знал библиотеку как свои пять пальцев, и, несмотря на панику и страх, Рейчел ощутила прилив надежды: уже тот факт, что отец работал в этом здании и любил его столько лет, должен что-то значить. Должен чего-то стоить.

Библиотека была его другом.

Теперь Феликс повел их вниз по лестнице на подвальный этаж, полный забытых хранилищ. Старые растрепанные книги, которые уже невозможно было читать, лежали в заброшенных, никому уже не нужных комнатах. Они бежали мимо пустых сломанных тележек и стеклянных шкафов, уже непригодных для хранения чего-либо. Феликс буквально тащил за собой детей – наверху слышались топот солдат и крики:

– Разделиться! Обыскать каждый этаж! По человеку к каждой двери!

Внезапно Феликс остановился. Рейчел огляделась. Они оказались в тупике. Отец подергал еще одну дверь. Бесполезно, заперта. Все двери заперты. Отец выругался такими словами, каких она никогда от него не слышала.

– Папа, смотри.

Роберт указывал на верхнюю часть стены подвала. На небольшую решетку вентиляции, через которую просачивался слабый свет.

– Да! Да! Вентиляционная шахта! И почему я о ней не подумал?!

Отец окинул комнату взглядом. И через несколько секунд обнаружил расшатанную, старую деревянную лестницу, по которой когда-то добирались до верхних полок. Он приставил ее к стенке, буквально взбежал по перекладинам, снял решетку и слез.

– Ты первый, Роберт!

Мальчик вскарабкался по хлипкой лестнице, подтянулся и залез в вентиляционную шахту. Его ноги скрылись в узком проеме.

– Теперь ты, Рейчел! Возьми книгу!

Рейчел почувствовала, что ее ноги движутся словно сами собой. Отец поднял ее на одну из верхних ступенек. Крепко прижимая книгу одной рукой, другой она ухватилась за край шахты. Роберт подтянул ее наверх и помог пролезть в пыльную и тесную вентиляционную шахту. Она тянулась диагонально и выше потолка подвала, к проблескам света впереди.

– Идите, дети! – прошептал Феликс.

– Но, папа, ты тоже можешь выбраться! – стал упрашивать Роберт.

Но отец лишь посмотрел на них со странным выражением лица.

– Слушайте меня внимательно. Завтра утром ровно в девять часов отнесите книгу на угол улиц Гейне и Хопкинса. Человек по имени Соломон будет там читать газету, в петлице у него будет белый цветок. Отдайте книгу только ему. А до тех пор берегите ее. Никому не говорите, что она у вас есть. Даже маме, потому что она захочет отдать книгу полиции, чтобы спасти меня. А этого случиться не должно! Пообещайте!

В глазах отца была серьезность – взгляд, который Рейчел никогда прежде не видела.

Рейчел пообещала. Роберт лишь с отчаянием глядел на отца. Феликс понизил голос, глаза у него сверкали.

– В этой книге больше секретов, чем вы думаете. А теперь спасайтесь!

И, без дальнейших споров, Феликс взял решетку, установил ее на место под потолком, спустился вниз и отшвырнул лестницу в дальний угол, где она не могла указывать на пути возможного побега. И тут в комнату ворвались солдаты.

То, что произошло потом, Рейчел запомнила очень четко и ясно.

Она увидела сквозь решетку, как Феликс поднял руки. Его поднятые руки. Солдаты нацелили на него оружие с криком «Ложись!». Феликс опустился на колени, объяснил, что он здесь работает, что вернулся за забытой вещью, что воспользовался ключом, который остался у него по ошибке, а нужна ему была для исследования всего лишь книга о малоизвестной флоре бассейна Амазонки, но он не смог ее отыскать в отделе географии, поэтому пришел искать ее сюда…

Но тут в комнату вбежал солдат.

– «Книга украденных снов» исчезла!

И солдаты перевели глаза на Феликса.

– Где она?

И Рейчел захотелось крикнуть: «Она здесь! Здесь! Не бейте его!» Но Феликс, даже лежа на полу и избиваемый солдатами, сумел незаметно посмотреть вверх и слегка покачать головой, как будто говоря: «Нет. Просто уходите».

И прежде чем Рейчел смогла хоть что-то сказать, Роберт схватил ее за руку и потянул по узкой шахте к свободе – но прочь от отца, прочь от человека, которого она любила больше всего на свете и которого, как она была уверена, никогда больше не увидит.

5. Печаль

Никто не видел, как Рейчел и Роберт вернулись домой из библиотеки. Матери они сказали, будто играли на лугу возле старой лесопилки. Мать их сурово отчитала. Разве им неизвестно, что их могли арестовать? И спросила, не видели ли они отца. Они ответили, что нет – разве он не на работе? Мать напомнила, что рабочий день Феликса сократили и он уже давно должен был прийти домой. Вид у нее был встревоженный.

Пока мать готовила ужин, они прошмыгнули в спальню. Роберт спрятал книгу под подушкой, чтобы завтра отнести ее Соломону. А потом они стали ждать «когда папа вернется домой».

Но он так и не пришел.

Следующее утро выдалось ясным и холодным. Тревога Джудит превратилась в страх. Не в обычаях Феликса было проводить ночь вне дома. Мать ходила бледная – она явно не сомкнула сегодня глаз. Рейчел очень не хотелось ей лгать, но распоряжения отца были совершенно четкими: ничего ей не говорить и отдать книгу только человеку по имени Соломон с белым цветком в петлице.

Роберт и Рейчел собрались в школу. Ночью они составили план, как вынести книгу из квартиры и встретиться с Соломоном на углу улиц Гейне и Хопкинса. До этого угла от школы было около мили. Им надо будет выйти раньше, чем обычно, сесть на автобус, передать книгу, а затем пешком отправиться в школу. Роберт положит книгу в школьный ранец – тот для этого достаточно велик.

А Рейчел могла думать только об отце. Где он? Что с ним случилось дальше?

В четверть девятого Роберт и Рейчел вернулись в свою спальню.

– Мы собираем вещи в школу! – крикнула Рейчел маме.

Роберт подбежал к кровати и поднял подушку, собираясь положить книгу в школьный ранец, когда в дверь квартиры резко постучали. Рейчел приоткрыла дверь спальни и выглянула в щелочку. Она увидела, как Джудит отворила на стук и в квартиру вошли трое человек в форме.

– Государственная полиция, – прошептала Рейчел, оборачиваясь.

Роберт мгновенно выхватил книгу из-под подушки, вскочил на свою кровать, приподнял панель на потолке и спрятал книгу в маленькую нишу, которую обнаружил полгода назад во время одной особо увлекательной игры в сардинки. Книга идеально поместилась между гипсокартоном и изоляцией. Роберт быстро установил панель на место и улегся на кровать. И тут же весьма противный полицейский ворвался в спальню и приказал детям идти в гостиную.

Мать пыталась стоять ровно, опираясь на спинку кресла. И сказала детям, что отец был арестован накануне вечером. Рейчел попыталась изобразить удивление.

Самый высокий из троих полицейских объявил, что сегодня они в школу не пойдут. Рейчел взглянула на Роберта – как они теперь смогут встретиться с Соломоном? Полицейский закрыл входную дверь, один из них остался снаружи. Потом они начали обыскивать квартиру. У Рейчел сильно билось сердце. Полицейские потрошили шкафы, сбрасывали с полок книги и нотные тетради.

Но нишу над кроватью Роберта они не нашли. Затем детей усадили в гостиной и потребовали рассказать, что было вчера. Они ответили, что после школы отца не видели и что с работы он не приходил. Джудит кивнула: она лежала в кровати из-за обострения грудной инфекции, но тоже не видела мужа.

Полицейские все записали, потом вручили Джудит повестку, чтобы она явилась в суд сегодня в три часа дня. И тогда Джудит разрыдалась. А Рейчел за всю ее короткую жизнь еще никогда не было настолько плохо. К тому времени, когда все закончилось, почти наступило время ланча. Они пропустили назначенный на девять утра срок. Сегодня они с Соломоном не встретятся.

В три часа дня Джудит Кляйн вместе с детьми пришла в городской суд. На галерею пропустили только Джудит.

– Детям запрещено! – рявкнул высокий судебный чиновник.

Рейчел и Роберту пришлось сесть снаружи в голом каменном коридоре, а мать провели внутрь. Сиденья были холодными, коридор – пустым. Автомат для какао не работал уже несколько лет.

А потом, через потрескивающие динамики, дети услышали суровый голос:

– Феликс Бартоломью Кляйн, тридцати шести лет, вы признаны виновным в проникновении со взломом в правительственное здание, попытку кражи предмета, находящегося в государственной собственности, и в государственной измене за укрывательство книги, признанной вне закона Комитетом Нового Порядка.

Потом они услышали голос Феликса, когда тот еще раз отказался сообщить, где он спрятал книгу. А потом и приговор судьи:

– Пожизненное заключение и каторжные работы в лагере с тюремным режимом на востоке страны. Семье не будет разрешено его навещать.

Затем послышался голос матери:

– Куда вы его отправляете? В какой лагерь? Я хочу писать ему письма!

Послышались звуки борьбы, потом дверь распахнулась, и из зала суда выскочила мать. Она схватила детей за руки.

– Быстрее! Быстрее!

Они побежали в заднюю часть здания и успели увидеть, как два человека в форме заталкивают отца в полицейский фургон. Рейчел на миг увидела силуэт отца в зарешеченном заднем окошке фургона, когда тот сворачивал за угол. Джудит закричала на высокого судебного чиновника, умоляя его остановить фургон и позволить Феликсу попрощаться с семьей. Но чиновник лишь велел ей идти домой и не устраивать беспорядки. А к тому времени фургон уже уехал.

Все закончилось меньше чем за двадцать минут.

Когда в тот вечер Рейчел лежала в кровати, она слышала, как плачет мать. Позднее ей приснились отец, библиотека, солдатские кулаки и сапоги. Она проснулась вся в поту. Роберт подошел к ней, обнял и попытался утешить, но от этого ей еще больше захотелось увидеть отца. Она представила, как его везут в фургоне или на поезде на каторжные работы в какой-то далекий лагерь в замерзших горах на востоке, далеко-далеко от нее, Роберта, мамы и их теплой квартиры, которую отец так любил.

На следующее утро изнуренная переживаниями мать заболела и осталась в постели. Часы в гостиной показывали половину девятого.

– Пойдем, – прошептал Роберт, – попробуем еще раз встретиться с Соломоном.

Дети тихо выскользнули из квартиры, Роберт нес пухлый школьный ранец. В эту ночь Рейчел почти не спала, но хотела быть храброй, чтобы произвести впечатление на брата. Пока они шли, Роберт молчал. Она никогда не видела его таким бледным.

Сегодня они явились на угол улиц Гейне и Хопкинса без опоздания. В девять часов никто не пришел. Напряженно прождали полчаса, но так и не увидели никого читающего газету или с белым цветком. Охваченные отчаянием, они купили лекарство от кашля для Джудит, вернулись в квартиру и спрятали книгу в той же маленькой нише, а потом побежали в школу.

Они поступали так же еще три дня, но человек с белым цветком в петлице так и не появился. Если Соломон и ждал их в тот первый день, он или решил больше не рисковать, или сам был арестован. В конце концов их заметил на улице полицейский, и им пришлось убежать. Удрученные, они вернулись домой.

– Давай все расскажем маме, – предложила Рейчел.

– Нет. Отец заставил нас поклясться, что мы этого не сделаем. А здоровье мамы не выдержит такой тревоги.

Роберт засунул книгу далеко в нишу.

– Предлагаю просто забыть о книге, – сказал он. – Это слишком опасно.

Полмесяца спустя публичная библиотека Северной Бравы «Литера и Логос» была закрыта навсегда. Люди видели, как в здание входили солдаты с молотками, сверлами и топорами. Ходили слухи, что они оторвали там все деревянные панели и отдирали доски пола, что-то изо всех сил разыскивая. Когда солдаты закончили, библиотека была почти полностью уничтожена и повсюду валялись разорванные книги, но солдаты так и не нашли то, что стремились найти.

Только Рейчел и Роберт Кляйн знали почему. Они знали – того, что искали солдаты, в библиотеке нет. А находится оно в северной части города, в двух метрах над головой Роберта. Но дети так ничего и не рассказали матери, даже о том, что в тот вечер были с отцом в библиотеке. Они не говорили об этом даже между собой, опасаясь, что их могут подслушать и причинить еще больше боли и тревог.

Но Рейчел, оставшись одна, вспомнила последние слова отца.

«В этой книге больше секретов, чем вы думаете».

«Но каких секретов? – гадала Рейчел. – И как они могут помочь нам спасти его?»

В июле Роберту исполнилось тринадцать лет, и они все же отпраздновали его день рождения. Лето сменилось осенью. От Феликса новостей не было. Никто не сказал им, в какой лагерь его отправили. Что еще хуже, с момента ареста ни Рейчел, ни ее семья не получили от него ни единого письма. Отец каждый день писал для удовольствия страницу за страницей. А теперь ни одного письма. Как будто он совсем исчез с лица земли.

Несмотря на ухудшающийся кашель, каждую неделю Джудит приходила с детьми в государственный отдел регистрации и учета и требовала, чтобы ей сказали, где ее муж. Но ей смеялись в лицо: мол, если бы все жены пропавших мужей приходили сюда и устраивали скандал, то «мадам, мы бы уже оглохли от их воплей». Бледную от ярости Джудит охрана просто насильно выставила из отдела. На улице она сидела под дождем и била худыми кулачками по тротуару. Дети подняли ее и отвели домой.

С зимой пришли холода. Брава пострадала от нескольких отключений электричества, произошедших из-за вопиющего головотяпства правительства Чарльза Мальстайна. Легкие Джудит, всегда бывшие слабыми, начали отказывать. Но сколько Роберт ни звонил врачам и в больницы, ни один врач не согласился приехать к жене осужденного политического преступника.

Соседи в их доме тоже вели себя безразлично. Все знали о том, что произошло и какой позор Феликс Кляйн навлек на свою семью этим «возмутительным преступлением». Они вежливо улыбались Рейчел на лестнице, но были явно глухи к кашлю и хрипам, доносящимся из их квартиры, и никогда не спрашивали о здоровье матери. Рейчел их всех ненавидела. И их вежливые физиономии, их полуулыбочки. И пока Роберт и Рейчел ухаживали за матерью и поили ее горячим напитком с медом, лимоном и имбирем, состояние Джудит только ухудшалось.

– Почему это никого не волнует? – спросила Рейчел брата, когда они положили на грудь матери очередной горячий компресс. – Как они могут быть такими бессердечными?

– Они не бессердечные, – ответил Роберт. – Они просто боятся.

А потом, в одно воскресное утро в конце января, Рейчел проснулась рано и сразу побежала к матери. Та была бледная и хрипло дышала. Воздух в комнате был таким холодным, что Рейчел видела, как изо рта матери идет пар.

– Рейчел, сядь рядом со мной.

Рейчел села.

– Я плохо себя чувствую, любовь моя.

– Чепуха, мама, ты выглядишь лучше.

Джудит улыбнулась.

– Ты никогда не умела хорошо врать.

Она кашлянула и взяла Рейчел за руку.

– Рейчел, послушай меня. Пообещай мне кое-что. Что бы тебе ни говорили люди, всегда помни, что твой папа был хорошим человеком. То есть он и сейчас хороший человек.

– Да, мама, – кивнула Рейчел. – Я буду помнить всегда.

– И еще запомни, что я всегда буду с тобой. В твоем сердце.

Глаза Рейчел наполнились слезами.

– Но, мама, ты поправишься.

– Если когда-нибудь увидишь отца, скажи ему, что я его люблю.

Рейчел покачала головой. Она чувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется. И внезапно поняла, что больше не может хранить тайну. И негромко, чтобы не разбудить Роберта, заговорила:

– Мамочка, я тебе солгала, и Роберт тоже. Мы были с отцом в библиотеке в тот вечер, когда его арестовали.

Глаза Джудит стали очень ясными и спокойными. В квартире наступила оглушающая тишина.

– Продолжай.

– Мы похитили «Книгу украденных снов» вместе. И теперь она спрятана в маленькой нише в потолке нашей спальни, и мы пообещали не говорить тебе о ней, потому что отец считал, что ты такого не вынесешь. А теперь мне стыдно.

Рейчел шепотом поведала матери всю историю. Джудит посмотрела на дочь.

– Вы поступили правильно, – сказала она и подалась вперед. – Если отец велел вам хранить секрет книги, у него были на то причины. А если бы я знала, что книга у вас, то, несомненно, попыталась бы обменять ее на свободу для отца.

Она снова закашляла. Потом заговорила медленно и еле слышно:

– Рейчел. Моя дорогая дочь. Теперь вы с Робертом останетесь вдвоем. Я всегда учила вас тому, что в жизни чрезвычайно важно иметь строгие моральные принципы. Сейчас вы должны ими воспользоваться, чтобы спасти отца. Наверняка существовала какая-то причина, из-за которой он захотел украсть книгу. Узнайте ее! Сделайте все, что в ваших силах, чтобы помочь ему. Я знаю, что ты больше, чем кто-либо, способна это сделать.

Она сжала руку Рейчел. Ее взор потух. Рука обмякла. Рейчел потрогала лоб матери и крикнула:

– Роберт, проснись! Иди сюда!

Но к тому времени, когда Роберт вбежал в комнату на зов сестры, их мать уже была мертва.

6. Мейер и сыновья

Ни одна местная похоронная контора не согласилась похоронить Джудит Кляйн. Они были слишком напуганы, чтобы позволить жене предателя лежать в освященной кладбищенской земле. В конце концов Рейчел нашла старого местного садовника с добрым сердцем, у которого отыскалась большая лопата. Тайком холодной февральской ночью, чтобы их не увидели люди, дети выкопали могилу на краю старого церковного кладбища. Они отгребли в сторону снег, а потом забросали им могилу, чтобы никто про нее не узнал. И хотя они не осмелились обозначить это место хотя бы каким-нибудь надгробным камнем, боясь, что его тогда сможет отыскать полиция, Роберт и Рейчел оставили на могиле цветы и полили их своими слезами.

Несколько дней после смерти матери прошли как мрачный и спутанный сон. Через промерзшую квартиру проходили разные люди. Оценщики. Юристы. Аукционеры. Правительственные чиновники. Принимались решения о судьбе детей, при этом самих детей ни разу не спросили, какое будущее они для себя хотят.

Все это время Рейчел страшно хотелось поговорить с Робертом о том, что им делать, как помочь отцу по просьбе матери. Но они никогда не оставались вдвоем. У них не было ни единого момента, чтобы поделиться мыслями.

Одним холодным утром к ним в гостиную заявилась директор государственного сиротского приюта – элегантная женщина со злой улыбкой. Она велела им сесть на диван. На улице гнулись под ветром липы.

– Дети, я буду говорить прямо. У вас не осталось денег. Сбережения вашей семьи конфискованы. Других родственников у вас нет. Ваша квартира будет продана, а вас направят в мой детский приют. Ты, Робин, – обратилась она к Роберту, – попадешь в отделение для мальчиков. А ты, Ребекка, – сказала она Рейчел, – будешь отправлена к девочкам.

Роберт с ужасом посмотрел на Рейчел. Их разделят! Хуже того, когда их заставят покинуть квартиру, им придется оставить в ней «Книгу украденных снов», и скорее всего, что полиция ее найдет, их арестуют, а книгу с ее секретом уничтожит. И после такого всякая надежда отыскать отца исчезнет.

Неожиданно в дверь позвонили.

– Кто это? Избавьтесь от них! – рявкнула директор приюта.

Рейчел и Роберт вышли в коридор. Рейчел взглянула через цветное стекло на двери и увидела высокого молодого человека в шляпе с узкими полями, стоящего очень прямо перед дверью квартиры Кляйнов.

Он был худой как скелет, словно не ел несколько лет. Одет в темное пальто, на носу очки, в руке портфель. Незнакомец выглядел серьезно, как будто у него в портфеле гроссбух, а в нем записана судьба всех людей. Рейчел решила, что это может быть еще какое-то официальное лицо. Они с Робертом переглянулись, тот кивнул. Они вместе открыли дверь.

– Извините, мы заняты, – твердо сказала Рейчел.

– Я отниму лишь секунду вашего времени, – произнес молодой человек. Он говорил совсем тихо, почти шепотом. – Меня зовут Баррабус. Баррабус Клинч. Я независимый антиквар, и у меня к вам вопрос.

Роберт и Рейчел понятия не имели, что это значит – независимый антиквар.

– Я хочу спросить о книге. Об одной конкретной книге, – так же шепотом продолжил тот. – Я ищу ее по поручению частного покупателя. Покупателя, который заплатит очень хорошие деньги за это единственное издание. «Книгу украденных снов». Вы про нее знаете? Вам известно, где ваш отец мог ее спрятать?

У Рейчел перехватило дыхание. Роберт покачал головой. Рейчел сжала губы. Роберт сказал, что они не видели отца со дня ареста, и попытался закрыть дверь, но Баррабус Клинч сунул ногу между дверью и косяком и спросил, не может ли он побеспокоить их еще одним вопросом. Губы у него были влажные.

– Ваш отец говорил вам, почему эта книга настолько важна?

У Роберта перехватило дыхание, его сердце заколотилось. И тут Рейчел решительно шагнула вперед и заговорила так громко, что ее слова донеслись даже до директора приюта.

– Мы знать ничего не знаем ни о какой дурацкой «Книге украденных снов». А отца арестовали, потому что он ненавидел Чарльза Мальстайна и всех, кто ему прислуживает!

Баррабус Клинч сжался. Как будто уже то, что он услышал такие еретические слова, могло стоить ему жизни.

– И я тоже! – крикнула она ему, директору приюта и всему миру.

Тут в коридор примчалась директор приюта.

– Кто там? Что ты сказала, девочка?! – завопила она. – Мерзкая девчонка!

Но когда Рейчел повернулась к двери, Баррабус Клинч уже сбежал, плотно запахнувшись в пальто для защиты от зимнего ветра.

Тем вечером Роберт и Рейчел наконец-то остались одни. Придя в спальню, они принялись отбирать тот минимум вещей, который дозволялось взять в приют. Им предстояло уйти из квартиры через три дня.

– Даже не верится, что я сказала такое тому мерзкому человеку.

Рейчел положила в чемоданчик фотографию матери.

– Ты была изумительна, – искренне ответил Роберт. – Даже не подозревал, что ты можешь быть такой храброй.

– Просто у меня внутри возникло какое-то странное чувство. Я подумала, что он работает на тайную разведку Чарльза Мальстайна. О, он был такой неприятный и настырный. Папа бы его возненавидел!

По лицу Рейчел скатились внезапные злые слезы. Роберт крепко обнял сестру, потом отпустил. У нее был серьезный вид.

– Что с тобой? – спросил Роберт.

Рейчел посмотрела брату в глаза.

– Роберт, перед тем как умереть, мама сказала, что мы должны приложить все силы, чтобы спасти отца. Если мы ничего не сделаем сейчас, то не сделаем уже никогда. Нас разделят в каком-то кошмарном приюте, книга останется здесь, и отец навсегда сгинет в тюрьме. Я такого не допущу.

Роберт посмотрел на нее с восхищением. Брат и сестра словно очнулись от своей глубокой печали и внезапно осознали, в какой невыносимой ситуации они очутились.

И тогда Роберт залез на старый деревянный стол, за которым они выполняли домашние задания, отодвинул потайную панель в потолке и сделал то, что они с Рейчел не осмеливались сделать с того дня, когда арестовали отца.

Он взял в руки «Книгу украденных снов».

От возбуждения у Рейчел внутри все сжалось. Она села рядом с братом. Тот сперва осмотрел обложку, ощупал переплет, затем раскрыл книгу, взглянул на титульный лист, на посвящение:

И вдруг замер.

– В чем дело?

– Отец сказал, что книга содержит больше секретов, чем мы думаем. Нам нужно узнать эти секреты. Тогда, может быть, мы сможем отыскать его и спасти ему жизнь.

Страницы были мягкими и пожелтевшими. Сорок девять снов на старом краснийском языке. Каждый сон записан на отдельной странице, как и говорил отец. И на каждой странице прекрасные иллюстрации, выполненные цветной акварелью: голубые небеса, золотой свет, ярко-красные цветы и зеленая трава. И птицы. Повсюду птицы. Но что все это значит?

У Рейчел от возбуждения заблестели глаза.

– Почитай мне, Роберт. Прочти все сны.

И так в ту ночь они читали друг другу вслух сны из книги.

В каждом описывался окруженный стеной сад. Он был полон цветов. В саду находился какой-то человек, иногда он что-то ел, или смотрел в небо, или музицировал. Открывались ворота, и через них входила женщина. Эту женщину мужчина любил больше всего на свете. Но она умерла. Теперь она иногда возвращается из какого-то места, называемого Хинтерленд. Так они снова могут быть вместе.

Архаичный язык был странным, иногда его трудно было понять. Но Рейчел казалось, что сны говорят с ней.

Когда Роберт читал вслух, Рейчел представляла себя в огороженном стеной саду – месте между жизнью и смертью, бодрствованием и сном. И она начинала вспоминать маму. Рейчел смотрела на Роберта и гадала, не думает ли и он о маме. И может ли мама прийти к ним из Хинтерленда?

Роберт дочитал последний сон.

Оба молчали. В квартире было тихо.

А потом Рейчел неожиданно ощутила в груди тепло, совсем как тогда, когда мама обнимала ее или целовала на ночь. Она повернулась к двери. Кажется, ей что-то послышалось? Не мелькнула ли в проеме чья-то фигура?

И совсем ненадолго, но мама оказалась с ними.

Она была в квартире и играла на пианино. Отец читал вслух – ему всегда нравилось читать вслух. Роберт ел мятную конфету. А Рейчел сидела на диване, залитая косыми солнечными лучами, струящимися через высокое окно. «Это счастье, – подумала она. – Это безмятежность, момент во времени, подобный фотографии, момент, который, кажется, продлится вечно и не знает, что будет уничтожен».

– Если бы это было настоящим, – проговорил Роберт и одной фразой вырвал Рейчел из мечтаний.

И захлопнул книгу.

– Не исключено, что оно сможет таким стать, – запинаясь, произнесла Рейчел. – Не исключено, что Хинтерленд существует, и если да, то, как знать, мама…

– Это всего лишь глупая легенда, Рейчел. Мама ушла насовсем. Нам нужно забыть о прошлом и думать о настоящем. Кто-то попросил отца украсть эту книгу раньше, чем Мальстайн дотянется до нее грязными пальцами и уничтожит ее. И я выясню почему.

Рейчел рассудительно кивнула, желая произвести на своего наполненного энергией старшего брата впечатление, что и она из тех, на кого можно положиться, какими бы тяжелыми и трудными ни были обстоятельства.

– Погоди, – прищурился Роберт.

– Что такое?

– Смотри.

Он показал: после сорок девятого сна одной страницы, похоже, не хватало.

– Странно, – сказал Роберт, проводя пальцем по тому месту, где был вырван лист.

– И посмотри сюда. – Теперь настала очередь Рейчел кое-что заметить.

В конце книги, на внутренней стороне обложки, была короткая строчка, отпечатанная курсивом. Роберт прочитал ее вслух:

– Все иллюстрации Бенджамина Мейера.

И тут Рейчел замерла. А ее большие глаза стали еще больше.

– Роберт, помнишь? Больше года назад, когда однажды в школе отменили занятия, а мама вела урок музыки, мы пошли с отцом, которому нужно было отнести книгу с иллюстрациями в небольшую художественную мастерскую в старом городе, потому что ей потребовалась реставрация.

Роберт сморщил лоб и принялся напряженно думать. У него была склонность делать что-нибудь с большим азартом, а на следующий день обо всем этом забывать. В отличие от него, Рейчел держала в памяти все события, как это умеют некоторые дети.

– Что-то припоминаю.

– Ты должен вспомнить! Мы шли к этой мастерской по переулку настолько узкому, что пришлось идти гуськом.

– Да, мы шли друг за другом! – подскочил Роберт.

– А ты помнишь ее название?

– Да! То есть нет, не совсем… но если попытаюсь… О, Рейчел, хватит терзать меня! На что ты намекаешь?

– Мастерская называлась «Мейер и сыновья. Дом иллюстраций», – проговорила Рейчел. Потом сделала паузу, пока Роберт вспоминал.

Его глаза внезапно вспыхнули.

– Мейер! Я где-то еще видел это имя!

– Ты его видел лишь несколько секунд назад.

Роберт помолчал, потом до него дошло.

– В книге!

Он схватил ее и раскрыл в конце, после сорок девятого сна, после места с вырванной страницей. На задней стороне обложки.

Роберт и Рейчел посмотрели друг на друга. – Рейчел Кляйн, у тебя память как у слона. И Роберт потянулся к карте города Брава.

На следующее утро отправились в путь рано. Зная, что детям разрешается выходить из дома только в школу, они надели школьную форму и пальто, а также и школьные ранцы для правдоподобности. Потом в гавани сели в трамвай до старого города.

Был еще один холодный и пасмурный день. Небо своим цветом напоминало металлический шлем. Они доехали до конечной остановки, водитель трамвая прозвенел в свой звонок. Они вышли и, подобно беглецам, юркнули на боковую улицу. Роберт сверился с картой.

– Нам сюда.

Они торопливо зашагали по булыжным мостовым. Здесь когда-то был процветающий старый центр Бравы, ныне обветшавший и призрачный, тень былого величия. Даже вишневые деревья были здесь спилены под корень, и нечему больше было здесь цвести.

– Теперь сюда.

Роберт шагал впереди, заглядывая в карту. Рейчел шла следом, восхищаясь умением брата ориентироваться. Отец частенько говорил о «внутренней системе навигации» Роберта. Брат мог найти дорогу через лес с завязанными глазами, в то время как Рейчел могла заблудиться у себя дома по дороге в туалет. В повседневной жизни она слишком часто отдавалась своим мыслям, чтобы знать, где находится.

– Вот он. Этот самый переулок.

На табличке с названием значилось: «Райский переулок». Он был очень темный и узкий, сжатый с боков высокими зданиями. Роберт шел первым. У Рейчел внезапно появилось ощущение, что дома могут сдвинуться и раздавить их. Она вздрогнула и догнала брата.

В переулке стало темнее и холоднее. Покрытые пылью золоченые таблички указывали, что находится внутри каждого дома. В одном расположилась адвокатская контора, в соседнем – клуб для военных, далее проживало купеческое семейство.

– Должно быть, солнце светит здесь всего по пять минут в день, – заметил Роберт, посмотрев на узкую полоску неба над головой. У Рейчел замерзли руки. Впечатление было такое, что это скорее гроб, чем улица.

Потом она остановилась.

– Вот он. Я его помню.

Дверь магазина была темно-красной и тоже с табличкой.

Все окна были заколочены. А за стеклом висело небольшое объявление.

И внизу дата недельной давности.

Рейчел задумалась. Не было ничего удивительного в том, что фирма вышла из бизнеса. Сейчас в Браве все были бедными, не хватало денег даже на еду, что уж тут говорить о книгах с нарисованными вручную иллюстрациями. И администрация Мальстайна считала книги опасными и нежелательными. Но все же… То, что этот конкретный «дом иллюстраций» закрылся всего неделю назад, точно в тот день, когда умерла их мать…

Роберт позвонил в дверь.

Они подождали, но никто не отозвался. Он позвонил еще раз.

Рейчел уже собралась было потянуть брата за рукав, но тут дверь открылась. На них уставилась невысокая пожилая женщина с большим носом.

– Что вы хотите?

Роберт молчал, не зная, что сказать, а Рейчел подалась вперед и прошептала:

– Пусть истинный мечтатель проснется.

Женщина осмотрела детей.

– Ждите здесь.

Она вернулась в дом. Где-то вдалеке каркнула ворона, и ее крик разнесся по переулку. Женщина вновь отворила дверь.

– Войдите.

Дети последовали за ней. В прихожей света не было, и глаза Рейчел не сразу привыкли к темноте. Заколоченные окна по сторонам от двери пропускали внутрь лишь узкие лучи тусклого света. Рейчел казалось, что в любой момент перед лицом может промелькнуть летучая мышь. Возле правой стены на ковре стоял небольшой приставной стол из красного дерева. На нем был канделябр на шесть свечей, но горела лишь одна. Возле канделябра лежала старая книга для посетителей в кожаном переплете, рядом – черное перо и ваза со свежими белыми цветами. Лестница с темными дубовыми ступенями вела на верхние этажи. Небольшая дверь в задней стене прихожей была единственным другим выходом.

Но больше всего Рейчел поразили картины. Десятки портретов в дубовых рамах висели на темно-зеленых стенах – старцы с бородами, пожилые дамы в головных уборах. Их окаймленные морщинами глаза словно следили за ней, когда она шла по темным половицам. Под каждым портретом имелось имя на золоченой пластинке. Иероним Мейер. Флоренс Мейер. Росика Мейер. Септим и Энни Мейер. Бенджамин Мейер.

Пожилая женщина остановилась у двери в задней стене.

– Сюда.

Роберт пошел следом, но Рейчел задержалась, чтобы взглянуть на лестницу. У ее подножия висело объявление: «Служебный вход. Только для художников». За плакатиком она разглядела вдоль всей лестницы ряд других обрамленных портретов, исчезающих в темноте. На миг ей показалось, что она услышала шаги, доносящиеся из комнат наверху, как будто скреблись мыши. Потом бормотание. Женский голос прошептал: «Семейный бизнес. Семейный бизнес». Его заставили замолчать мужские голоса. Кто-то встревоженно кашлянул. Рейчел ощутила холод и вздрогнула. «Нам здесь не рады», – подумала она.

– Сюда!

На этот раз пожилая женщина произнесла это громче, Рейчел кивнула и последовала за ней.

Женщина провела их в какой-то кабинет. Там было единственное окно, закрытое ставнями. Еще одна дверь вела неизвестно куда. Одинокая свеча освещала стены, от пола до потолка увешанные обрамленными картинами, вернее, это были иллюстрации, прекрасней которых Рейчел никогда не видела. Единороги, львы и лес. Корабль в море. Женщина, играющая на инструменте, похожем на гитару. И все это было нарисовано сочными цветами – золотыми и зелеными, желтыми, темно-красными.

– Садитесь.

Казалось, что пожилая женщина разговаривает только фразами из одного слова. Дети уселись на кушетку с выгнутой спинкой, обтянутую пыльным бордовым бархатом. Рейчел почудилось, будто она сидит в чьей-то огромной пасти, которая может проглотить ее в любой момент. Женщина почесала нос, вышла и закрыла за собой дверь.

Рейчел глубоко вдохнула и перевела взгляд с иллюстраций на старинный стол с черным телефоном, стопками бумаг, ящичком для визитных карточек и чучелом экзотической птицы на жердочке, которая как будто поглядывала на девочку одним глазом.

– Древесный точильщик, – тихо сказал Роберт.

Он кивнул на рамы картин на стенах. И точно, все они были испещрены мелкими дырочками.

Потом на лестнице послышались спускающиеся шаги. Размеренные и неторопливые. И Рейчел вдруг подумала о том, какие же они глупцы, что пришли сюда, в почти неизвестную мастерскую, поддавшись порыву и никому об этом не сказав. Она сжала запястье брата, словно намекая, что лучше бы уйти, но тот остался сидеть, накрыв ее руку ладонью, и очень тихо проговорил:

– Не волнуйся.

Шаги приблизились. Рейчел показалось, что ее сердце бьется вне тела, наподобие часов в комнате.

Дверная ручка опустилась как будто сама по себе. Рейчел вздрогнула. Дверь со скрипом открылась. В комнату вошел худой старик. В тусклом свете он казался тенью. Рейчел не могла разглядеть его лицо. Лишь глаза поблескивали за толстыми очками. Но без улыбки.

Старик внимательно всмотрелся сначала в Роберта, потом в Рейчел.

– Вы дети Кляйнов.

Они кивнули, удивленные его уверенностью. Старик остался в дверях.

– Я вас узнал. Однажды вы приходили сюда с отцом. Чего вы хотите?

– Мы здесь из-за «Книги украденных снов», – смело ответил Роберт.

Действительно ли ясные голубые глаза старика на миг блеснули?

– Что вы о ней знаете?

– То, что вы ее иллюстрировали.

Глаза старика теперь уже точно блеснули. Роберт напрягся. Рейчел еще сильнее сжала его руку.

– Не я. Может, я и стар, но не настолько.

Старик шагнул ближе к горящей свече. Его лицо напоминало резную маску, на носу были очки с толстыми стеклами, кожа на щеках немного шелушилась, на лбу виднелось темное пятно. Волосы на висках были седыми, а голова лысая, жидкая бородка и необычно остроконечные уши. Он выглядел так, как будто мог клюнуть.

– Вы видели книгу?

– Да, – кивнул Роберт. – В библиотеке. В комнате редких книг.

Старик не сводил с Рейчел бледные немигающие глаза.

– Но ее больше там нет. Ваш отец спрятал ее накануне того дня, когда власти собирались ее забрать.

– Знаем. Они хотели ее уничтожить.

– А вы знаете, где отец ее спрятал?

– Нет, – четко ответил Роберт. – Но мы хотим узнать больше о самой книге. Это может помочь нам освободить его. Наша мать умерла, и скоро нас заберут в сиротский приют. У нас осталось всего два дня. Вы можете нам помочь?

Старик глядел на них, словно решая, можно ли им доверять.

– «Книга украденных снов» была написана пятьсот шестнадцать лет назад. Ее заказал король Людовик Краснийский.

– А почему король заказал книгу?

– Его жена, королева Катарина, умерла. Очень молодой. Трагедия. Король был убит горем. Потом кто-то сказал ему, что во сне можно оживить умерших.

Сердце Рейчел сжалось. Она подумала о маме и о чувствах, которые подарила ей книга.

– Поэтому Людовик заказал «Книгу снов», чтобы вернуть жену к жизни навсегда. Был сделан только один экземпляр. Король нанял моего далекого предка Бенджамина Мейера, чтобы тот сделал иллюстрации.

– И это сработало? – спросил Роберт.

Старик помолчал. Рейчел заглянула ему в глаза. Какие секреты в них таятся? Она опять услышала какое-то шуршание этажом выше. Старик его тоже услышал.

– Никто не знает. Боюсь, это все, чем я могу вам помочь.

Он указал на дверь.

– Почему у вас в объявлении написано, что вы закрыты? – громко спросила Рейчел, как если бы она говорила тише, то это могло стать признанием страха, который она испытывала.

– Это написал мой сын Вальтер. По причинам бизнеса. – Старик неловко потоптался на месте. – Я ожидаю телефонный звонок. Вам нужно уйти.

Теперь он вел себя принужденно, явно что-то скрывая.

– Пожалуйста! – еще громче произнесла Рейчел. – Если вы были знакомы с нашим отцом, то знаете, что он хороший человек. Он оказался в тюрьме, потому что защищал книгу. А мы хотим только одного: помочь ему.

Старик пожевал губу. Похоже, он решал внутреннюю дилемму.

– Мне нравился ваш отец. Очень. Он много раз приходил сюда. Но это дело не для детей. Идите домой. И не впутывайтесь в то, чего не понимаете.

Его голос прозвучал резко. Пламя свечи дрогнуло, и в то же мгновение громко зазвонил телефон. Рейчел невольно подпрыгнула. Старик снял трубку.

– Луций Мейер. – Его голос изменился. – Подожди. Я отвечу на звонок наверху.

Старик положил трубку на аппарат и быстро встал. В полумраке его голос прозвучал со смертельным спокойствием.

– Уходите немедленно. И не возвращайтесь. Или можете встретить такую же судьбу, что и ваш отец.

Он вышел из комнаты, закрыв дверь.

Рейчел обвела взглядом темный кабинет.

– Роберт, это бесполезно. Действительно надо уходить.

Но Роберт уже подошел к телефону и аккуратно поднял трубку.

– Роберт, – ужаснулась Рейчел.

Брат приложил палец к губам и жестом подозвал ее. Они услышали голос Луция Мейера и женский голос на другом конце.

Говорила женщина, у нее был иностранный акцент.

– Все организовано. Твой сын Вальтер вылетает вместе с Чарльзом Мальстайном. Они прибудут в Порт-Клемент через две недели, считая от сегодняшнего дня. Вальтеру было сказано, что, когда они приедут, мы продадим им пропавшую книгу. Мы их ждем.

– Констанца, послушай меня. Постарайтесь не причинить вреда моему мальчику. Вальтер безрассуден и в данный момент сильно разозлен. Но в нем нет зла.

– Не могу ничего гарантировать, Луций. Вальтер подверг опасности всех нас своей дурацкой местью. Отдать Чарльзу Мальстайну ключ от врат – это безумие.

Рейчел прерывисто вздохнула. В голове роились вопросы. Что разозлило Вальтера? Зачем он везет Мальстайна в Порт-Клемент? И что за ключ он отдал Мальстайну? От каких врат? Она попыталась дышать тише, но слишком нервничала, поэтому отошла от телефона.

Тут она и заметила на столе визитку.

Разговор по телефону продолжался.

– Констанца, я тебя умоляю. Не трогайте моего сына.

– Ничего не могу обещать.

Рейчел очень тихо сунула визитку в карман.

– Констанца, подожди. Я что-то услышал. На линии.

– Шпионы Мальстайна?

– Кто-то подслушивает.

Роберт быстро положил трубку.

– Думаю, он услышал мое дыхание!

Они на секунду замерли. Потом одновременно выскочили из кабинета и побежали через темную прихожую к уличной двери.

Неожиданно огонек свечи в маленьком канделябре перед ними замерцал. Дети застыли на месте. Пламя замерцало из-за их движений или из-за чего-то другого? Нет, ведь они сейчас стоят неподвижно, а оно продолжает мерцать. Может, в комнате призрак?

Роберт сообразил первый и шепотом произнес:

– Кто-то стоит за дверью. И свеча замерцала из-за движения воздуха в переулке.

И, подтверждая слова Роберта, во входную дверь постучали. Роберт незаметно выглянул наружу через щель в почтовом ящике.

– Это он!

Рейчел тоже посмотрела в щель. Перед дверью стоял не кто иной, как человек, приходивший накануне в их квартиру, – Баррабус Клинч. То же узкое лицо, то же худое тело.

Теперь шаги послышались со стороны лестницы.

– Кто там? – крикнул Луций Мейер.

И внезапно эхом раздался хор голосов на втором этаже:

– Кто там? Кто там, Луций? Прогони их, Луций. Они нас найдут!

Роберт повернулся.

– Здесь должен быть выход сзади! Скорее!

Они помчались обратно в кабинет, мимо чучела странной птицы, и через заднюю дверь попали на кухню, где встретившая их пожилая женщина наливала молоко черному коту. Она обернулась, завопила и схватила большой кухонный нож.

– Они здесь! Они ЗДЕСЬ!

Теперь крики раздались и в глубине дома:

– Посторонние! Ловите их! Они слышали, как мы разговариваем!

Старуха бросилась на них с ножом. Рейчел отпрянула, а Роберт ринулся к кухонному столу, схватил пакет муки и швырнул его вверх. Кухню наполнило белое облако, и под его прикрытием дети побежали к маленькой задней двери. Рейчел кашляла, а старуха вопила:

– Воры! Убийцы! Воры!

Роберт с трудом повернул в замке ржавый ключ, распахнул дверь, и они выбежали на улицу. Ключ Роберт прихватил с собой и сунул его в замочную скважину снаружи, в то время как старуха ломилась в дверь изнутри. Рейчел увидела, что ключ застрял. На замке была чеканка в виде странной золотой птицы, и она словно чинила им препятствия. И все же ключ хоть и со скрежетом, но повернулся. Задняя дверь была заперта.

Оставив ключ в замке, Роберт схватил сестру за руку, и они ринулись прочь.

Опустив головы, дети шли в гавань, руки у них дрожали, а лица были белыми не только от муки, но и от страха. Рейчел сжимала визитку. Она обернулась и удостоверилась, что за ними никто не гонится. С океана дул ветер, холодный и кусачий.

– Давай посидим здесь.

Они отыскали потемневшую деревянную скамейку в центре старого города, неподалеку от набережной. Рейчел вспомнила, как отец рассказывал, что в детстве дедушка Виттольд покупал ему ванильное мороженое в будочке возле средневековых ворот и они сидели и ели мороженое, глядя на волны. Сейчас будочки с мороженым не было. Ее сменил «киоск правительственной информации», в котором скучали два солдата с серыми лицами и в больших черных перчатках.

– Мы выглядим как призраки и трясемся, словно увидели призрака, – сказал Роберт, пытаясь развеселить сестру. Он стал отряхивать пальто от муки.

Но Рейчел протянула брату визитку, прихваченную со стола.

– Где ты это взяла?

– Нашла на столе Луция. Ты обратил внимание? Констанцей звали ту женщину, что говорила по телефону, – пояснила Рейчел.

– Да, точно!

– Она сказала, что Вальтер Мейер – это сын Луция. Он везет Мальстайна в Порт-Клемент.

– Но зачем?

– И что она имела в виду насчет ключа от врат? Каких врат? И что за ключ?

– И почему Мальстайн не должен был его получить?

– Как думаешь, это как-то связано с Хинтерлендом?

Роберт кивнул. Видать, сегодня у сестры один из ее гениальных дней.

– Кто те другие люди в доме Мейера? – продолжила Рейчел. – И как со всем этим связан Баррабус Клинч? Почему он там был?

Роберт еще раз взглянул на визитку.

– И более того, – мрачно сказал он, – как мог Вальтер Мейер думать, что он покупает пропавшую книгу в Порт-Клементе, когда она спрятана у нас в квартире.

Они переглянулись.

Потом взгляд Роберта переместился на большие надстройки величественных пароходов, стоящих на рейде и готовящихся к долгому путешествию через океан. Рейчел тоже на них посмотрела. В зимний воздух из труб поднимались клубы дыма.

– О чем ты думаешь, Роберт Кляйн?

Ему нравилось, когда сестра называла его полным именем. Тогда он чувствовал себя важной персоной.

– Я думаю о том, что ответ на все наши вопросы может находиться в Порт-Клементе. И если вон тот корабль называется «Нептун», а я это точно знаю, то сегодня вечером он отплывает именно туда.

– И значит… – Ее большие глаза всматривались в глаза брата.

– Значит, что я не знаю.

Он сжал губы. Рейчел укоризненно произнесла:

– Нечего врать. Ты думаешь, что одному из нас надо отправиться в Порт-Клемент, отыскать тот книжный магазин и получить ответы на вопросы. Тебе хотелось бы, чтобы мы отправились туда вдвоем, но ты знаешь, что у нас едва хватит денег на один билет, не говоря уже о двух. И еще ты думаешь, что это опасно, поэтому ты должен поехать и оставить меня в приюте, пока не вернешься.

Роберт повернулся к ней. Сестра умеет читать мысли?

Она продолжала смотреть на него.

– Я ошибаюсь?

Нет, она не ошибалась. Роберт глубоко вдохнул, вертя в руке визитку.

– Я никуда не поеду без тебя. Мы придумаем, как раздобыть денег…

– Некогда. Через два дня придется отправляться в приют. Нас разделят на неизвестно сколько времени, и мы уже не сможем помочь отцу. А отец захотел бы, чтобы поехал ты. Я младше, поэтому меня не накажут за то, что ты сбежишь. Я просто прикинусь, будто ты сбежал один, а я тебя никогда не любила. И ты должен взять книгу с собой. Здесь для нее опасно, и она может тебе понадобиться.

Рейчел говорила спокойно, при этом в ней была ясность, которую, как Роберт догадывался, она унаследовала от матери. Когда что-то следует сделать, это надо делать сразу, несмотря ни на что.

– Это наш единственный шанс, Роберт. – Рейчел говорила негромко, устремив взгляд на гавань и серое небо над ней. – Отец сказал, что в книге больше секретов, чем мы думаем. Нам нужно узнать, что это за секреты и почему Мальстайну так отчаянно нужна эта книга. Тогда, может быть, мы сумеем очистить имя отца… и может быть, только может быть, если он все еще жив…

Она запнулась. Дальше говорить не стоило. И так все было ясно.

7. «За глазами»

Восемь дней спустя Роберт Кляйн увидел свободную территорию Порт-Клемента.

Он слышал много рассказов об этом городе и насколько он отличается от унылой серости Бравы. Люди здесь могут говорить то, что думают, дети могут ходить по улицам, не опасаясь ареста, играть в любые игры и читать любые книги. Но теперь наконец, когда «Нептун» входил в гавань, он увидел город впервые. И тот поразил его.

Это был гигантский метрополис. Стеклянные и металлические конструкции пронзали облака. Знаменитый «Небесный путь» – поезда, разъезжающие высоко над землей, – вился через весь город, подобно ленте на опорах. Говорили, что каждый день он перевозит миллион человек на работу и что он никогда не ломается. И что поезда эти почти бесшумные, а двери в них открываются с урчанием, как довольный кот.

Все здесь было светлым, волшебным и новым.

Как только корабль причалил, Роберт встал в длинную очередь к турникетам иммиграционной службы, крепко сжимая под мышкой серый чемоданчик с веревочной ручкой. В чемоданчике лежали: смена белья; маленькая лупа, составившая ему компанию во время долгого плавания через океан; его документы; деньги, которые они с сестрой сумели утаить от государственных служб, и пакет из оберточной бумаги, спрятанный под картонным дном чемоданчика и до которого можно было добраться, лишь зная, где находится потайной клапан.

В этом пакете лежала «Книга украденных снов».

Во время путешествия Роберт ни разу не осмелился проверить, на месте ли она. И пусть он благоразумно привязывал чемоданчик к поясу, когда спал на палубе, его все еще приводила в ужас мысль о том, что, проснувшись, он увидит, что чемоданчик отрезали и украли. Но всякий раз, когда он в панике просыпался, тот неизменно оказывался на месте.

И даже это не успокаивало его полностью. А что, если какой-нибудь умный карманник вскрыл чемоданчик и похитил книгу, пока Роберт спал, заменив ее другой книгой – о балете, кулинарии или на еще какую-нибудь идиотскую тему?

Лишь пройдя иммиграционный контроль, прошагав полторы мили до гостиницы в Нижнем восточном округе (найденной через объявление на информационной доске в порту – «Дешевое жилье для беглецов!») и разместившись в крохотной комнатке на третьем этаже, Роберт осмелился открыть чемоданчик и достать бумажный пакет.

Книга была в пакете, в целости и сохранности. Казалось, что во время путешествия она обрела некую дополнительную красоту и магию, которой не обладала прежде. Ее тисненая обложка поблескивала в лучах утреннего света, проникающего сквозь окошко.

Роберт взвесил книгу на руке. Проверил деньги – хватит, чтобы прожить в гостинице неделю и на еду, не более. За это время он должен отыскать книжный магазин «За глазами», узнать, почему Чарльз Мальстайн захотел получить «Книгу украденных снов», и пока непонятно как вернуться к Рейчел.

Ему вспомнилась его отважная сестра, которая осталась совсем одна в том жутком приюте. Интересно, кому сейчас грозит большая опасность – ему или ей?

А потом он принялся за дело.

Адреса магазина на визитке не было, и в телефонном справочнике, найденном в холле гостиницы, такой магазин не значился. Странно. Можно подумать, они не хотят, чтобы люди знали о его существовании.

Поэтому Роберт сделал единственное, что мог. Он начал ходить по городу, высматривая все необычные книжные магазины. Но ему попадались только стандартные магазины со стеклянными витринами, где были выставлены самые свежие бестселлеры. Роберт знал, что ему нужно нечто другое, более скрытое, пропитанное секретностью. Ему представлялось, что он узнает такое место, когда увидит. Во всяком случае, очень на это надеялся.

Роберт ходил по городу миля за милей. Один раз он обнаружил еще не открытый магазин, который выглядел обещающе, но когда он вошел, молодая женщина за прилавком, к его удивлению, оказалась начинающей актрисой, восторженно заявившей, что их магазин будет называться «Легкое чтиво и кофе», но он пока не готов работать, потому что босс забыл заказать для него книги. Роберт извинился и поскорее ушел.

Тем вечером он лежал у себя в комнате и слушал маленькое радио, висевшее в номере на стенке. Из информационной передачи он узнал, что президент Мальстайн планирует поездку из Краснии в Порт-Клемент для «политических переговоров с правительством Порт-Клемента, дабы снизить недавнюю напряженность между двумя великими нациями». Роберт вздрогнул от страха. Новость подтверждала то, что он услышал по телефону в конторе Майера. Мальстайн направляется именно сюда. Но разве это реальная причина его визита?

Дни шли. Деньги Роберта быстро заканчивались. Теперь он съедал на обед лишь суп и ломоть хлеба. Не завтракал, не ужинал. Настроение падало вместе с уровнем сахара в крови. Но Роберт продолжал ходить по городу каждый день.

И вот как-то раз он увидел еще один книжный магазин.

Это произошло в ничем не примечательном районе на юге города. Роберт едва заметил выложенную булыжником маленькую площадь. Несколько чаек прилетело со стороны океана в поисках еды, какой-то работяга дремал на безобразной коричневой скамье, солнце заглядывало между зданий. Магазин находился на углу, в тени высоких доходных домов. Лицевая стена у него была обшита деревом и выделялась поразительной обшарпанностью. Вывеска наполовину отвалилась и теперь смотрела в сторону магазина, так что посетитель мог ее прочитать, только уже оказавшись внутри. Что слегка лишало ее смысла.

И все же магазинчик выглядел обнадеживающе.

Роберт подошел к двери, которая, как он знал, еще не открыв, окажется скрипучей. Он не ошибся. Первое, что Роберт заметил внутри, был запах. Такой же, как в библиотеке Северной Бравы. Чуть затхлый, дружелюбный и какой бывает в редко убираемых помещениях.

За прилавком расположился полный старик, погруженный в чтение какой-то книги. Он выглядел как скульптура и словно застыл во времени. Появление Роберта не произвело на него никакого впечатления.

Роберт глубоко вдохнул и повернулся, чтобы прочитать перекосившуюся вывеску через окно магазина. Буквы были выведены красной шелушащейся краской по дереву.

Роберт подавил очень сильное желание подпрыгнуть и закричать от радости. Вместо этого он удовлетворенно хмыкнул и внимательно осмотрелся.

Роберту нравилось ходить с отцом в кинотеатры Бравы на фильмы про гангстеров, пока президент Мальстайн их не запретил. В этих фильмах гангстеры в длинных плащах всегда «разведывали обстановку».

Для этого они вели себя с виду нормально, а на самом деле собирали огромное количество важнейших сведений о конкретном месте. Так поступали все уважающие себя гангстеры перед вооруженным ограблением или налетом. Этим Роберт и решил сейчас заняться.

Он забрел в проход между стеллажами и, с превосходным актерским талантом, развитым в приключенческих играх с сестрой и отцом, притворился, будто разглядывает книги. Он попал в раздел русской поэзии. Роберта она не интересовала. Вот если бы полки были заполнены книгами о рептилиях, то мог возникнуть риск, что Роберт отвлекся бы. Но поэзия? Нет.

Он наблюдал и ждал. И все время удивлялся, какое отношение этот странный магазинчик имеет к Мальстайну и «Книге украденных снов».

Минуты летели одна за другой. Потом звякнул колокольчик и вошла девушка. Она была старше него года на четыре-пять, с прямыми черными волосами и, как не мог не заметить Роберт, весьма симпатичная. Наверное, студентка. По всему видно, серьезная девушка, и это Роберту сразу понравилось. На ней были серый берет и длинное шерстяное пальто. Она кивнула старику, тот кивнул в ответ, не улыбнувшись.

Девушка вошла в проход рядом с тем, где стоял Роберт. Тот прикинулся безобидным покупателем, схватил книгу стихов какой-то никому не известной Анны Ахматовой и принялся как бы невзначай наблюдать поверх книги за девушкой, когда она шла по проходу.

На миг их взгляды пересеклись поверх разделявших их рядов книг. Глаза у нее были очень темные, почти черные. Роберту пришлось признать, что они необычные. Но тут девушка отвела взгляд, прошла в заднюю часть магазина и, к удивлению Роберта, куда-то исчезла. Роберт посмотрел в ту сторону – никаких следов девушки. Куда же она подевалась?

Опять звякнул колокольчик. Роберт сузил глаза. Дверь магазина открылась, и на этот раз вошла ярко одетая туристка с леопардовой сумочкой, чтобы спросить, как пройти к какому-то памятнику. Хозяин магазина показал на свои уши и покачал головой, словно намекая на то, что он совсем глухой, и, злобно поворчав насчет «местных», туристка ушла.

В магазине стало тихо. Роберт, исключительно для достоверности, взял другой томик стихов, поэта по фамилии Рильке, и начал читать.

Роберт подумал о Рейчел, которая сейчас далеко в приюте, холодном и неуютном. «Так вот что делает поэзия, – мелькнуло у него в голове. – Она нас печалит. Но и заставляет помнить тех, кого мы любим».

Опять дверной колокольчик. Дверь открылась в третий раз. Теперь вошел юноша, длинноволосый, в очках, с шарфом, обмотанным вокруг шеи с деланой небрежностью. Бороденка. Тоже студент?

– Мари здесь? – спросил он хозяина.

– Да, здесь. – Хозяин чудесным образом исцелился от глухоты. – Она тебя ждет. У нее хорошие новости.

– Спасибо, герр Глимпф.

Роберт навострил уши. Имя на визитке. Теодор Глимпф. Роберт увидел, как юноша зашагал по тому же проходу, что и девушка несколько минут назад. И тоже исчез из виду.

Роберту очень захотелось узнать, куда они уходят. И что за хорошие новости принесла девушка? Не связаны ли они с Чарльзом Мальстайном? И с Вальтером Мейером? Но, чтобы попасть в тот проход, Роберту придется обойти книжные полки и показаться Теодору Глимпфу, который опять превратился в скульптуру, читающую книгу.

Потом Роберт увидел выход.

На самой нижней полке, где стояли большие книги, имелся просвет, в который вполне мог протиснуться спортивный тринадцатилетний мальчик. Роберт снял с полки пару пыльных томов по греческой архитектуре и тихонько переместился из одного прохода в соседний.

Потом поднял голову. Не заметил ли его хозяин? Нет, Глимпф ничего не заподозрил, он так и сидел, уткнувшись в книгу. Роберт прокрался до конца прохода в задней части магазина. И мгновенно понял, куда исчезали молодые люди. В конце прохода обнаружилась спиральная металлическая лесенка, ведущая вниз. А снизу доносились голоса. Сперва голос девушки:

– Он уже вылетел из аэропорта Бравы.

Напряженно вслушиваясь, Роберт тихо снял ботинки.

– Когда он прилетает? – спросил юноша.

– В полдень.

Девушка говорила ясно, спокойно и четко. Роберт, в одних носках, спустился на несколько ступенек по спиральной лестнице, решив проверить, не сможет ли он еще и проследить за этой странной парочкой.

– А отель?

– Отель «Эксельсиор». Мальстайн всегда останавливается там, когда приезжает сюда.

У Роберта перехватило дыхание.

– У него будет охрана, – сказал юноша.

– Конечно. Он привезет своих людей. Будет жить на пятом этаже. Власти Порт-Клемента попросили освободить весь отель для него и чиновников из Бравы и телохранителей.

– Пятый этаж? Уверена?

– Да.

– Это хорошо. Нам надо туда попасть.

– Что ты задумал, Ласло? – спросила девушка, понизив голос.

– Тебе лучше не знать.

– Я хочу помочь. Ненавижу Мальстайна всеми фибрами души.

– Мари, то, что ты сделала, это замечательно. Но тебе всего семнадцать. Сейчас мне нужны только ключи отеля от служебного входа и служебных лифтов.

– Тогда позволь мне помочь!

Внезапно Роберту почудилось, будто воздух стал чуть темнее. Словно на него упала тень.

Так оно и оказалось.

Обернувшись, он увидел на верхней ступени лестницы Теодора Глимпфа, который направлял пистолет прямо ему в голову.

8. Приют Святой Цецилии

Когда Роберт Кляйн отправился в Порт-Клемент, Рейчел не провожала его на пароход «Нептун», опасаясь привлечь к брату внимание. Вместо этого они попрощались дома. Никто не заплакал, из-за чего Рейчел очень возгордилась. Потом Рейчел провела два дня в квартире в одиночестве. Ночью ей приснились мама и папа, и она проснулась в надежде, что они все еще здесь, играют на пианино в гостиной или пекут хлеб на кухне. Но в квартире было пусто и тихо.

Потом приехал фургон из приюта, раздался звонок в дверь. Элегантная директриса приюта была вне себя от досады, обнаружив внутри лишь одного ребенка. Когда Рейчел принялись расспрашивать, она ответила, что однажды утром проснулась, но Роберта уже не было. Он оставил записку, в которой говорилось, что он уезжает на поезде на юг, чтобы заработать себе состояние, и чтобы Рейчел его не искала. И еще Рейчел добавила, что они с братом никогда особо не были близки и нет ничего удивительного в том, что он ее бросил. Он всегда был эгоистом. Директриса велела ей показать оставленную Робертом записку. Рейчел предполагала, что директриса об этом попросит, и дала ей записку, которую несколько часов назад сама написала, подделав почерк Роберта.

Директриса позвонила какому-то Максу и объяснила, что произошло. Макс так ругался и орал, что директрисе пришлось положить трубку, чтобы не оглохнуть. И Рейчел поехала в фургоне одна.

Приют находился в двадцати милях от города Бравы посреди голой и плоской болотистой местности, которой, казалось, не будет конца. То было ужасное место. Когда-то здесь размещалась больница, которую закрыли после вспышки тифа лет сто назад, после чего она стояла пустой. Когда Чарльз Мальстайн захватил страну, его ненависть к детям привела к тому, что многие из них оказались на улице, без дома или родителей. Поэтому здание приспособили под приют, куда попало много несчастных детей. Его назвали приютом Святой Цецилии.

Там было несколько зданий из камня и кирпича, похожих на армейские казармы. Половину отдали мальчикам, половину девочкам. И в каждом здании детей разделили по возрастам. Рейчел поместили в отделение для девочек от десяти до двенадцати лет, указали на металлическую кровать и выдали кувшин для умывания. В каждом здании имелся всего один кран с водой и отвратительный туалет на улице. Кормили дважды в день.

Не было ни полок с книгами, ни образовательных уроков, ни развлечений. Вокруг зданий было узкое бетонированное пространство, окруженное высоким проволочным забором. Тот был снабжен шипами наверху и углублен в землю на метр, чтобы узники не могли сбежать, прорыв туннель. Рейчел обнаружила этот факт, только когда не желающая покориться девочка по имени Катя попыталась совершить побег через подкоп и была поймана. Больше они Катю никогда не видели.

Рейчел сочла бы все это совершенно невыносимым, но она знала, что терпит ради Роберта. Она чувствовала, что разделилась внутри на две личности. Она жила тоскливой приютской жизнью, пытаясь уберечься от неприятностей, а также старалась съедать все, что им давали, до крошечки, чтобы сохранить силы и не заболеть. Но другая ее половина участвовала вместе с Робертом в его приключении и пыталась вместе с ним раскрыть секрет «Книги украденных снов». Именно туда, к брату, она направляла все свои мысли, в то время как тело продолжало тянуть ежедневную лямку.