В мозгу у мальчика Вити был сад. Но не яркий и цветущий, а странный, серо-зеленый, похожий на старую, вытоптанную поляну. И были в этом саду две главные тропинки, настолько прочные, что казались вымощенными камнем.
Одна, серая и ухабистая, вела к Дому Страха. Витя знал каждую ее кочку. Стоило в школе учительнице сказать: «Витя, выйди к доске», как его ноги сами начинали двигаться по этому знакомому маршруту. Воздух на тропинке становился липким и холодным, в ушах звучал навязчивый шепот: «У тебя не получится. Все будут смеяться». А в конце пути его всегда ждал огромный, холодный Дом, стены которого были сложены из фраз «а вдруг» и «все равно не выйдет». Витя заходил внутрь, дверь с грохотом захлопывалась, и он оставался там один, пока звонок с урока не выводил его на свободу.
Вторая тропинка, рыжая и пыльная, вела на Болото Лени. Она была пологой и удобной. Стоило маме попросить его убрать комнату или сделать уроки, как Витя ощущал, как его тело становится тяжелым, словно налитым свинцовым сиропом. Он ложился на диван, и тропинка сама катила его вниз, в теплую, сонную трясину, где мысли были ватными, а время расплывалось, как желе. На Болоте было тихо, уютно и не нужно было ничего решать.
Весь мир Вити сводился к этим двум маршрутам. Его внутренний сад зарос, другие пути просто исчезли, заваленные хворостом «не могу» и «не хочу». Он чувствовал себя вечным пленником собственной головы.
Однажды вечером, когда Витя, как обычно, катился по тропинке Лени, игнорирующий раскрытый учебник, случилось нарушение. Он попытался представить, как завтра рассказывает выученное стихотворение, и на секунду ему стало любопытно: а какое оно, это стихотворение? О чем? В этот миг в его сером саду блеснул крошечный, но очень яркий лучик. И послышался звук – не шепот, а легкий, серебристый перезвон, словно кто-то провел пальцами по струнам рояля.
Из этого лучика шагнула женщина. Ее платье переливалось, как нейронные связи на картинках в учебнике биологии, а волосы были заплетены в косу, похожую на спинной мозг. В руках она держала длинный сверкающий инструмент, похожий то ли на вязальную спицу, то ли на хирургический скальпель.
«Меня зовут Нейрона, – сказала она, и ее голос звучал одновременно и внутри черепа, и снаружи. – Я пришла, потому что ты позвал. Ты почувствовал любопытство. Это был твой первый шаг с протоптанной дорожки».
Витя онемел от изумления. «Я… я ничего не звал. И кто вы такая?»
«Я – та, кто помогает садам расти, – улыбнулась Нейрона. – Твой мозг – не каменная плита с высеченными дорогами. Он – живой, растущий лес. А эти… – она с легкой грустью указала на серую и рыжую тропинки, – это всего лишь привычки. Они удобны, потому что ты ходил по ним тысячу раз. Но они не единственные».