1.1. Вероисповедание и социальное расслоение
1.1.1. В регионах, где распространены и католицизм, и протестантизм (в той или иной своей форме), можно видеть любопытный дисбаланс: даже если протестанты в регионе являются меньшинством, они все равно преобладают среди владельцев капитала, предпринимателей, квалифицированных рабочих, высшего технического и коммерческого персонала.
Отчасти причины этому исторические – дело в том, что в прошлом многие богатые области и города приняли протестантскую веру.
Отчасти причина – в том, что протестанты были вынуждены порвать с религиозным традиционализмом, а значит, в том числе и с экономическим. Но тут же возникает вопрос. Реформация по сути своей была заменой одного религиозного господства другим, причем куда более обременительным: так, реформаторы порицали недостаточность религиозного контроля над жизнью. Почему же это не помешало экономическому расцвету?
Католическая церковь, «карающая еретиков, но милующая грешников», часто требует немногого: приходить в церковь по воскресеньям, выполнять не столь частые и не столь сложные обряды… и, в общем, всё. Протестантизм же отличается тем, что жесткие религиозные требования регламентируют всю жизнь верующего, от рождения до смерти, и касаются всех сфер его жизни: и общественной, и частной.
1.1.2. Разница между католиками и протестантами становится заметна уже после окончания школ и высших учебных заведений. Католики предпочитают средние школы, а после них склонны избирать гуманитарно ориентированные профессии. Протестанты ориентированы на специализированные школы с большей учебной нагрузкой, в дальнейшем же куда чаще предпочитают техническую и торгово-промышленную деятельность. Аналогичная ситуация складывается и в рабочей среде: католики чаще довольны своим уровнем и не особо стремятся расти в профессиональном и карьерном плане, протестанты же стремятся к деятельности более масштабной и с большими перспективами. И данную разницу уже нельзя списать лишь на исторические причины.
Вывод: своеобразный склад психики (обусловленный воспитанием, которое, в свою очередь, зависит от культурно-религиозного уклада в семье) определяет выбор профессии.
1.1.3. Небольшое количество католиков в торгово-промышленной сфере Германии, Великобритании и Нидерландов может удивлять. Дело в том, что в этих странах они составляют меньшинство, а представители меньшинства часто стараются компенсировать подобной деятельностью свою дискриминацию на государственной службе и в определенном смысле подчиненное положение.
Именно так было с поляками в России, с гугенотами во Франции времен Людовика XIV, с нонконформистами и квакерами в Англии и, конечно же, с евреями разных стран – на протяжении целых двух тысячелетий. Но католики, живущие среди преобладающего количества протестантов, не подтверждают эту закономерность.
1.1.4. При поверхностном взгляде можно предположить: быть может, для католицизма характерны большая отчужденность от мира и аскетизм, вследствие чего верующие равнодушнее к земным благам? Быть может, протестанты попросту более материалистически настроены?
Это объяснение еще может быть частично приемлемо в Германии. Но оно становится очевидно неверным при взгляде на британских, нидерландских, американских пуритан: для них было характерно как раз отрицание радостей жизни. Аналогичная ситуация сложилась и с французскими кальвинистами. Тем не менее благодаря им во многом состоялось промышленное и капиталистическое развитие Франции.
Многие религиозные деятели вышли из купечества; в свою очередь, многие предприниматели крупного масштаба – в том числе и весьма крупного масштаба, вроде Сесиля Джона Родса – родом из духовной среды. Сочетание серьезного подхода к деловым отношениям и набожности характерно для многих протестантских церквей, сыгравших важную роль в развитии современного общества.
1.2. Дух капитализма
1.2.1. В качестве лучшей иллюстрации того, что Вебер понимает под «духом капитализма», он приводит цитату из Бенджамина Франклина:
«Помни, что время – деньги; тот, кто мог бы ежедневно зарабатывать по десять шиллингов и тем не менее полдня гуляет или лентяйничает дома, должен… считать, что он истратил или, вернее, выбросил… пять шиллингов.
Помни, что кредит – деньги. Тот, кто оставляет у меня еще на некоторое время свои деньги, после того как я должен был вернуть их ему, дарит мне проценты или столько, сколько я могу выручить с их помощью за это время…
Помни, что деньги по природе своей плодоносны и способны порождать новые деньги… Тот, кто изводит одну монету в пять шиллингов, убивает всё, что она могла бы произвести: целые колонны фунтов… Кто ежедневно тратит часть своего времени стоимостью в 4 пенса – пусть это будет всего несколько минут, – тот теряет в общей сумме дней возможность использовать 100 фунтов в течение года…»
1.2.2. «Дух капитализма» формирует своеобразную этику. Согласно ей, идеалом капиталистической «философии скупости» видится кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого – приумножать свой капитал. Отступление же от такой этики рассматривается не только как глупость, но и как нарушение долга. Отметим важное сочетание: с одной стороны, всячески поощряется стремление к наживе; с другой стороны, утверждается отказ от наслаждений, которые могли бы быть куплены на заработанные деньги. Нажива воспринимается как самоцель – причем иррациональная, вроде бы не обусловленная ничем в этой жизни. Само существование человека направлено на приобретательство!
1.2.3. На конкретную материальную выгоду в этой этике направляется и то, что ранее (внутри христианской парадигмы) воспринималось самоценным. Так, все добродетели осмысленны лишь постольку, поскольку они полезны конкретному человеку; где имитация добродетели достигает того же эффекта – сойдет и она. Такое отношение можно заклеймить как «лицемерие» – однако мотивы тех, кто придерживается данной этики, не сводятся лишь к эгоцентрическим.
Тот же Бенджамин Франклин говорил, что полезность добродетели он оценил благодаря божественному откровению – именно оно и направило его к добродетельной жизни. В данном случае речь идет не только и не столько о жадности – сколько о призвании, которому самозабвенно служат.
1.2.4. Отдельно Вебер выступает против исторического материализма и одного из основных его тезисов: что идеи представляют собой лишь надстройку над базисом.