Люди плохо переносят одиночество. Нас всегда привлекали племена единомышленников – еще со времен, когда сплоченные группы были главным условием для выживания среди опасностей дикой природы. XXI век принес нам бытовой комфорт, а еще – постоянные перемены и безграничные возможности выбора, что, как оказалось, парализует волю и держит нас в постоянной тревоге. Родители миллениалов внушали им, что они смогут стать теми, кем захотят, и должны следовать зову сердца, но экономическая и политическая нестабильность, глобальная конкуренция и ошеломляющее количество альтернатив с непредсказуемыми последствиями приводят к тому, что многие миллениалы хотят иметь наставника, который сказал бы им, что делать. При этом религии теряют свои позиции – исследование Гарвардской школы богословия, проведенное в 2015 году, показало, что молодые люди по-прежнему стремятся «как к глубокому духовному опыту, так и к социальному опыту», чтобы наполнить свою жизнь смыслом, но меньше, чем когда-либо, удовлетворяют эти желания обычной верой.
По определению теолога Тары Бертон, религии обеспечивают человеку удовлетворение следующих потребностей: смысл, цель, чувство общности и ритуал. Но сейчас функции религий на себя берут подчас неожиданные сообщества – например, спортивные секции, такие как SoulCycle и CrossFit, или инстаграм-инфлюэнсеры.
Современный человек может завести привычку спрашивать себя, что делала бы на его месте Екатерина Шульман[4] или известный создатель стартапа из Кремниевой долины.
По сравнению с другими развитыми странами США могут похвастаться особенно тесными и устойчивыми отношениями с культами. Во всем остальном мире уровень религиозности падает вместе с ростом качества жизни (высокий уровень образования, ожидаемая продолжительность жизни), но в США развитая экономика парадоксально сочетается с обилием верующих. Это несоответствие можно отчасти объяснить тем, что граждане европейских стран пользуются системами социальной защиты, а либертарианская[5] традиция в США чаще оставляет людей наедине с их проблемами.
До ХХ века слово «культ» означало нечто вполне нейтральное – всего лишь дань уважения или подношения богу или богам. От него произошли слова «культура» и «культивирование». Этот термин начал приобретать свою мрачную репутацию ближе к началу Четвертого Великого Пробуждения, когда в Америке появилось много нонконформистских духовных групп. Культы стали вызывать беспокойство у консерваторов и ассоциироваться с шарлатанами и чудаками. Но они все еще не считались большой общественной угрозой или криминальным приоритетом – до знаменитых убийств «семьи»[6] Чарльза Мэнсона в 1969 году. А за ними последовало «революционное самоубийство» представителей секты «Храм народов» – в 1978 году 918 участников общины, включая 276 детей, отравились цианидом. Именно тогда тема культов начала по-настоящему будоражить общество.
Несколько ученых попытались уточнить и определить конкретные критерии культа. Вот ключевые признаки:
▶ харизматичные лидеры;
▶ поведение, направленное на изменение сознания адептов;
▶ сексуальная и финансовая эксплуатация;
▶ менталитет «мы против них» по отношению к внешнему миру;
▶ философия «цель оправдывает средства».
Термин «культ» чаще применяется к группам, которые в какой-то степени верят в сверхъестественное, но в реальности далеко не все культы связаны с мистикой.