Нематериальные активы – это, например, лицензии, патенты и авторские права, результаты научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (НИОКР), маркетинговые, организационные и дизайнерские решения, клиентские базы данных, образовательные системы. Учебное заведение покупает права на популярный психометрический тест, Uber вкладывает средства в создание распределенной сети водителей, фармацевтическая компания проводит дорогостоящие исследования, получая в результате патент на новый медицинский препарат, стриминговый стартап разрабатывает новый аудиокодек и параллельно ведет переговоры с правообладателями… Хотя все эти процессы не похожи на закупку станков и строительство фабричных цехов, у них есть все признаки инвестиций: потраченные в краткосрочной перспективе время и деньги должны, как ожидается, дать долговременную отдачу.
Веками стоимость собственности или богатство страны измерялись ценностью материальных активов. Не только абсолютная, но и относительная ценность этих активов, конечно, менялась со временем – на смену полям и стадам в качестве мерила богатства пришли железные дороги и промышленные товары, затем автомобили, потом компьютеры и так далее. Однако сам подход, согласно которому экономическая ценность – это нечто материальное, осязаемое, оставался неизменным. Лишь в середине XX века экономисты стали осознавать, что в экономике появился принципиально новый вид активов.
Хорошая иллюстрация этого процесса – история группы «Битлз», компьютерной томографии и компании Electric & Musical Industries Ltd. (EMI). В середине 1960-х EMI распоряжалась правами на песни «Битлз» – в то время мощной экономической силы: продажи записей и билетов на концерты группы приносили 650 долларов в секунду (в сегодняшних ценах), это генерировало 30 % прибыли EMI. Эти средства компания активно инвестировала в исследовательские проекты в электронной промышленности. Один из таких проектов – создание первого в мире томографического сканера. Возможность получать точные трехмерные изображения мягких тканей пациента была настоящим научным прорывом (и руководитель проекта Годфри Хаунсфилд получил впоследствии Нобелевскую премию), но с коммерческой точки зрения это был скорее провал: в 1970-е годы стало ясно, что на рынке медицинской электроники будут доминировать другие компании – General Electric и Siemens. В 1976 году EMI решила передать им патенты, полностью выйти из электронного бизнеса и сосредоточиться на нематериальных активах – производстве музыки (и других медиа) и дистрибуции прав. Сегодня бренд EMI входит в «большую четверку» лейблов звукозаписи.
2.3.1 Изменение баланса стоимости услуг и производства в экономике. Даже в тех развитых странах, где существует мощный промышленный сектор (скажем, в Германии или Японии), ВВП состоит в основном из услуг. Значит, «адски дымящие фабрики» – символ материального актива – постепенно уходят в прошлое, сменяясь экологически чистыми «нематериальными» предприятиями, производящими концептуальные системы, информацию и идеи? Не совсем так, говорят авторы: измерения показывают, что именно промышленный сектор является более нематериальным.
Это лишь кажется парадоксом: промышленные предприятия, которым до сих удается процветать в странах с высокой оплатой труда, как правило, активно инвестируют в нематериальные активы. Например, в исследовательские лаборатории, как Pfizer, в научно-конструкторские разработки, как Rolls-Royce, или в новые принципы организации производства, как японские автомобильные компании.
2.3.2. Глобализация и либерализация рынков. В целом ослабление регулирования поощряет рост нематериальных инвестиций. Есть и интересные страновые различия: в странах, где работники социально защищены, их наем и увольнение организационно сложны и обходятся относительно дорого (например, Италия), предприниматели вкладывают больше средств в материальные ценности. В странах с низкой стоимостью найма и увольнения (Соединенные Штаты, Великобритания) ситуация противоположная.
2.3.3. Прогресс информационных технологий и технологий управления. Многие нематериальные активы связаны с информацией и коммуникациями, поэтому возникает вопрос: может быть, взлет нематериальных инвестиций – это просто следствие прогресса информационных технологий? Вряд ли. Если некоторые нематериальные активы (программное обеспечение, данные) зависят от компьютеров, то другие (бренды, совершенствование организационной структуры) – не зависят.
Возможно, все совсем наоборот: еще в 1980-х годах было выдвинуто предположение, что небывало быстрое развитие информационных технологий – это ответ на огромный запрос на новые инструменты организации и контроля (сначала со стороны ВПК, а затем и со стороны бизнеса). Иными словами, информационные технологии – это следствие, а не причина взлета нематериальной экономики.
2.3.4. Изменение относительной стоимости человеческого труда. Производительность в промышленном секторе, как правило, растет быстрее, чем в сфере услуг (преимущества автоматизации и эргономичного оборудования, как правило, выше для производителей). А нематериальные инвестиции в гораздо большей степени зависят от труда (дизайнеров, ученых, программистов). В результате услуги (которые остаются трудоемкими) становятся все более дорогими относительно промышленных товаров.