Дождавшись утвердительного кивка человека, старый шаман продолжил:
– Есть теория, что разумная жизнь в нашем мире возникла благодаря катастрофе в одном из соседних. То ли всемирный потоп, то ли страшное извержение, или гигантский метеорит, уничтоживший всё живое – это не суть как важно. Важнее – что там был культ, способный объединить людей именно перед лицом вот такой катастрофы, обеспечить переход сюда. Это и произошло. Так в мире, враждебном разуму, и появились хлои.
Макс, видевший в клубах дыма огонь, толпы бегущих к храму людей – и огромную воронку портала, сквозь которую лился поток беженцев – вздрогнул, попытался что-то спросить – но новые картины появились в клубах дыма.
– Хлои, пусть и высокоорганизованные, должны были погибнуть. Они оказались в мире, полном магии! Она была везде – в природе, в воде, земле, в животных и природе – но людей она отторгала, не подчиняясь их попыткам. Возможно, какие-то инструменты, захваченные с собой нашими прапращурами, помогли им продержаться, остаться в живых. И дали время найти выход, защитить будущие поколения от мощной и постоянной угрозы. Ты уже понял, какой? Если только животные могут процветать в этом мире – значит, нужно пробудить в себе хищника…
Ирк’х встал, подошёл к выходу из шатра и стал смотреть на заходящее солнце. Голос его был глухим и надтреснутым.
– Не знаю, как это было. Но думаю – страшно. Большой кровью должны были умыться люди, что бы понять: не все могут быть оборотнями. Нет, методику пробуждения зверя в человеке мы знаем. Это древний обряд, один из самых древних, дошедший к нам от наших предков. Он изящен и не особенно сложен – однако требует ювелирной точности не только от людей, но и от кригов. Впрочем, всё это – наши, вполне преодолимые для опытного шамана трудности… Мы были готовы, из уважения к твоему зверю, той лёгкости, с которой ты его обуздываешь, пойти на это…
– Ничего себе – лёгкости! Да я чуть не умер во время вашего обряда!
– Но ты справился! С большим и хищным зверем! Ты думаешь, почему мы культивируем культ волков, а не к примеру, тигров? Это максимально боеспособный хищник, которым хлои в состоянии управлять! Что для тебя было самым сложным в первые дни?
– Ну… не дать зверю поглотить моё сознание. Он постоянно хотел перехватить контроль. Ему нужно было доминировать, отдавать приказы.
– Но ты не мог позволить ему этого? Даже там, на холме, когда страх, боль и кровь вызвали Зверя из небытия, когда вылились в едином яростном порыве… Даже там – ты боялся Власти Зверя?
– Я боялся того, что могу натворить, позволив себе раскрыть двери тёмного храма своей души. Я боялся сам стать хищником.
– А потом? Что ты понял тут, в пентаграмме?
– Что мой зверь – это не моя тёмная сторона. Его не нужно прятать глубоко внутри. Это – животное, а не зло.
– А если бы в стычке с касадгом ты позволил бы зверю владеть собой – что бы произошло?
– Открылась бы тёмная часть моей души… И я уже не мог бы стать человеком, превратившись в монстра… Но при чём тут это? Я вижу пройденный путь, но не понимаю, что мешает мои друзьям пройти по нему?
– Изначальный страх к Зверю – и его пути! Ты боялся того, что хищник проглотит тебя! Поглотит, растворит в себе, заставит служить своим целям! В каждом человеке дремлет зверь. Он развивается вместе с новорожденным ребёнком, растёт, дремлет до поры. Его можно остановить или наоборот, подтолкнуть, закрепить изменения в генетических цепях. Скорее всего, именно поэтому у нашего рода всегда рождаются одни типы оборотней – это результат работы наших пращуров. И изначально мы воспитываем детей в противоборстве с тем, кто скрыт в душе. Мы учим младенцев противостоять животным инстинктам, бороться с ними. Именно это позволяет потом взрослому оборотню принять своего Зверя.
– В мирах, где оборотни – легенды, случайные смены шкуры, которые происходят лишь когда Зверь становиться сильнее человека… В таких мирах животное в душе не исчезает. Более того – не думая об опасности, люди зачастую с удовольствием принимают помощь своего второго "Я". Именно оттуда можно черпать силы, энергию, страсть и желание жить – всё, что делает мир вокруг ярким и насыщенным. Всё так просто – позволить себе расслабиться, принять зверя, его помощь – и почувствовать, как ты становишься более целеустремлённым, более опасным… Все проблемы отступают перед твоим несокрушимым напором, дела сразу идут в гору, девушки любят тебя, вернее, самца в тебе. Ты отвоёвываешь у мира свою, только свою территорию, где становишься царём и богом. И всё прекрасно – вот только при этом зверь властвует и над тобой, откусывая от твоей души по кусочку. И так – до тех пор, пока не тело твоё – душа не покроется шерстью, обрастёт изнутри, навеки раствориться в звериной ипостаси, уничтожит тебя изнутри. С тех пор ты будешь вполне счастлив – удовлетворяя свои, животные инстинкты, воюя с другими хищниками, уничтожая всех остальных – кто не хищник, тот добыча. Ты будешь удовлетворён и успешен, возможно, даже купаться в роскоши и славе. Вот только человеком быть перестанешь. И если заставить тебя сменить шкуру – ты навеки превратишься в животное, навсегда став зверем. Обратного хода не будет!
Макс вздрогнул.
– Неужели все мои друзья…
– Они ещё молоды. У них ещё есть шанс. Но заставить их сменить шкуру здесь и сейчас – преступление. Никто из нас не пойдёт на это.
– И… Настя?
– У вас впереди долгий путь. Человек в твоих друзьях жив. Да, животное доминирует, однако это не хищники… В основном. Возможны самые необычные варианты. С вами пойдёт проводник – по моему, тебе понравился Клайон? Он прекрасный парень, и путешествие может помочь ему в обретении себя – он то же ещё учиться. В физическом плане он силён и крепок, и сможет помочь тебе в защите своих спутников. Мы приготовили вам самое лучшее наше снаряжение. А так же все документы, которыми имеем право снабдить путешественников других миров. Это всё, что мы можем для вас сделать.
Макс вздохнул.
– Что ж, расклад понятен. Дорога сама расставит всё по местам. Мы выйдем утром. Надеюсь, я и мои спутники не слишком обременили ваш клан.
Утро было солнечным. Облака не закрывали небо, солнце, яркое и лучистое, было не столь тёмных оттенков, став немного похожим на земное. Новая одежда, заранее доставленная аккуратными хлоями, была удобной и лёгкой. В ней можно было легко оборачиваться, и при этом не бояться ни ночного холода, ни дневной жары. Нехитрая посуда, спальники, навес, набор инструментов и запас пищи на дорогу – все было уложено в несколько тюков, которые легко было нагрузить на спину лошади – или медведя.
Макс вздохнул – и сменил шкуру. С каждым разом оборачиваться становилось всё проще и быстрее. Мгновение назад ты стоял на двух ногах – и вот уже четыре мощные лапы твёрдо упираются в землю, а под косматой шкурой легко перекатываются змеи мышц.
Дорога, гладкая и ровная сама ложилась под ноги. Впервые за все эти суматошные дни Макс обратил внимание на то, что на ней не было ни пыли, ни грязи. Впрочем, какого-либо покрытия – то же. Обычная укатанная земля, немного вспученная к центру – и при этом на неё не было ни ухаба, ни рытвинки! Огромный медведь подумал, покачивая тяжёлой головой – и со всего маху ударил по гладкой поверхности, полоснув со всей силы когтями! Удар отозвался болью во всем теле, сотрясая сам костяк большого зверя – но на дороге не осталось и вмятинки!
Клайон рассмеялся, и, положив руку на холку недоумённо качающего головой Макса, сказал:
– Это очень древняя дорога. Я е знаю, как её делали, но это не имеет отношения ни к магии, ни к технологии. Какой-то совершенно иной процесс… Её не строили в обычном понимании слова. Только выкорчевали деревья и кусты, очистив почву от всего постороннего – и попросили землю застыть. Возможно, наши предки сумели изменить природу времени в этой полосе земли – не знаю. Как и не понимаю, почему она противиться ударам, но пружинит под ногами, позволяя двигаться легко и быстро. И как она не зарастает травой. Предки оставили нам много таин – им приходилось изобретать на ходу, борясь с магией здешних земель. Говорят, многим из них пришлось жизнью заплатить за использование запретных знаний.
– Как это? – Вадим подошёл поближе, явно заинтересовавшись.
– Этот мир подобен извержению вулканов. Словно живёшь на молодой горной цепи, только вместо лавы, пепла, землетрясений и камнепадов – совершенно дикие выбросы магии. Наши учёные полагают, что через пару миллионов лет всё успокоится и разбушевавшиеся силы станут подвластны и хлоям – но сегодня нам от этого не легче. Многие мечтали бы…
Клайон замолчал и молнией метнулся к обочине, в прыжке обрастая шерстью. Рёв, шелест сминаемого воздуха – и огромное тело змеи, длинной не менее пяти метров принялось описывать круги в воздухе, пытаясь захватить гибкого зверя в свои объятья.
Макс сбросил поклажу и кинулся на помощь – но это была уже агония. В первом же прыжке чёрный волк полоснул клыками под головой гадины, почти отделив её от тела – а потом лишь уворачивался от бьющегося в последних судорогах тела. Сибиряк вздохнул и яростно припечатал проносящийся мимо хвост, заставив его судорожно вздрогнув, затихнуть. Это он должен был почуять притаившегося в засаде змея! А на деле получилось, что проводник успел не только раньше него обнаружить опасность, но и ликвидировать её!
Между тем молодой хлой успел не только вернуться в человеческий облик, но и наскоро обмывшись из захваченной путешественниками внушительной фляги, вновь вернуться к прерванному разговору – словно ничего не произошло. Скорее всего, подобные случаи на дороге не редкость! Макс постарался внимательней следить за обочиной, слушая разговоры вполуха.
– Это лиа, песчаная змея. Встречается нечасто, так как пески в лесной стране редки. Вот дальше на юге – там они настоящее бедствие. Подобные рептилии способны неделями неподвижно сидеть в засаде, не выдавая своего присутствия ни жестом, ни звуком. Если нет привычки – почуять их практически невозможно…
– И много ещё будет… таких сюрпризов? Плечи Вики передёрнулись, и она обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от опасности.
Молодой оборотень пожал плечами.
– Животные никогда не были особым поводом для волнений натасканному оборотню. Магические пасти земли куда опасней! Но если держаться дороги – должно быть всё в порядке.
– Что за пасти? – Это вопрос вырвался, казалось, от всех землян сразу.
Клайон пожал плечами.
– Магические ловушки. Места напряжения природных сил. В них смешиваются законы нашего мира – и можно запросто сгинуть. Поэтому-то у нас посёлков немного – они расположены в бедных магией местах – там, где подобного практически не случается. А двигаться от деревни к деревне нам помогают дороги. Благодаря мастерству предков, ловушки, проходя над дорогой, не действуют.
– Они ещё и двигаются? – Вадим единственный из всех не то что бы испугался – наоборот, глаза его горели азартом исследователя.
Проводник пожал плечами.
– Конечно. Правда, по своим, непонятным непосвящённым законам, но – движутся. Мы не знаем их. Возможно, из-за того, что не владеем магией. Или у нас нет ваших технологий.
– А откуда ты знаешь… О технологиях?
Клайон улыбнулся.
– У вас есть какие-нибудь приборы из вашего мира?
Настя, шедшая ближе все к Максу – она единственная из землян не боялась косматого зверя, шагающего рядом с ними, протянула руку к вещам и покопавшись в своей сумочку, достало сотовый – красный, глянцевый, с зеркальным монитором.
– Вот – она протянула его проводнику, но он отрицательно покачал головой.
– Проверь – он работает?
– Наверное, уже разрядился. Но позвонить всё равно не получиться. К тому же – пару дней назад он великолепно работал! Мы засняли столько кадров вашего посёлка. Сейчас покажу….
Настя стала щёлкать кнопками, но недоумённо покачала головой.
– Заряд ещё есть, но на дисплее высвечивается что-то странное…
– У вас ещё месяц – если за это время не вернётесь в свой мир, от любой техники нужно будет избавляться – она станет самостоятельной… и опасной. Нам не раз гости из соседних миров приносили разные приборы. Полезные и удобные, иногда деловые, чаще весёлые. Поработав неделю, они ломались – а через месяц становились убийцами. Словно заражались агрессией от животных нашего мира. Если у наших предков была лишь неделя, что бы обустроить наш быт – они должны были вкалывать, как безумные.
– Или как господь бог. Он за неделю создал вселенную. – Вика грустно улыбнулась.
– Хлои не верят в высшие силы. Нам много раз рассказывали о богах, якобы сотворивших мир. Почти у каждого народа есть подобная история. Но мы верим лишь своим предкам.
– Вы молитесь предкам? – Вика грустно улыбнулась. – Значит, вы ещё и язычники?
– Мы не молимся никому. – Голос Клайона оледенел. Казалось, об него можно порезаться. – Мы чтим мудрость предков, но не создаём из них великих духов, требующих поклонения и питающихся нашими душами. Когда вы замените веру знанием – возвращайтесь, и мы продолжим этот разговор. А пока – знайте! Ни один из викингов не признает над собой никого, кроме чистого неба! Мы чтим только свободу – признавая её за собой и за другими! В том числе – свободу не позволять вере затмевать знания! Или свободу верить словам других людей, отказавшись от собственных поисков истины. Этот путь для ленивых – но это тоже путь, и не кому не позволено выбивать его у вас из-под ног.
После этого все шли в молчании. Несколько раз проводник отражал атаки мелких зверей леса – и каждый раз его скорость поражала воображение. Макс мог только удивляться, раз за разом опаздывая к разборкам – похоже, ему в первый день здорово повезло. Как обронил в разговоре Ирк’х, касадг подпитывает скорость реакции магией, а из-за портала, нарушившего магические связки, он оказался заторможенным. Это дало землянину шанс – и он им воспользовался. То же, что творил Клайон… Недаром он был чемпионом по местному футболу, Его движения были практически неуловимы глазом. Четырежды он отражал атаки – и четырежды Максу оставалось лишь добивать подранков. Вечером, разбив лагерь прямо на дороге – в месте, где она описывала круг, создавая защитную зону, после того как все поели и улеглись спать, сибиряк подсел с вызвавшемуся сторожить Клайону. Тот, видя его восхищение, лишь усмехнулся.
– Что, завидуешь?
– Да! У меня так не получается! Мои рефлексы не идут в никакое сравнение с твоими!
– Это потому, что ты и в шкуре зверя считаешь себя человеком. Пусть необычным, пусть обросшим шерстью, но человеком. А ты давно уже не человек! Ты – нечто совсем иное, ты – оборотень! Существо, сумевшее взять лучшие качества и от человека, и от зверя – и приумножить их, помножив звериные быстроту и силу на человеческую хитрость и разум. Звериный инстинкт – на холодный расчёт. Пока ты недалеко ушёл по этому пути – именно потому, что не хочешь принять свою сущность. Хотя у тебя, в отличие от меня, есть хорошая подсказка!
Он грустно ухмыльнулся, глядя на человека:
– Как поживает твой криг?
Макс достал мягкий комочек, свернувшийся у него под сердцем. Тот сонно заворчал, устроился поудобней – и продолжал посапывать. Он наелся за ужином до отвала – очаровательную зверушку подкармливали все, подсовывая самые лакомые кусочки. Та ела с удовольствием, налегая на мясо – мелкая разновидность местной белки оказалась плотоядной. Теперь она легонько урчала, свернувшись плотным комочком и накрывшись хвостом.
– Нормально. Ест, спит, иногда пытается играть с моими пальцами. А что он может что-то ещё?
– Криг похож и не похож на других зверей. Он похож тем, что владеет магией – и не похож своим отношением к разумным существам. Кригам нравится организованный разум, способный на великое. Они выходят к таким людям – и живут с ними, помогая чем могут. А могут они многое – нужно только суметь с ними заговорить…
В голосе молодого проводника зазвучала такая тоска, что Макс не стал больше ничего спрашивать. И так было понятно – он ни разу не видел сидящего на проводнике крига. Он протянул руку – и чужая рука сжала его пальцы. Хлои умели ценить сочувствие.
Сибиряк отошёл в сторонку, продолжая поглаживать маленького наевшегося бельчонка.
– Как же с тобой говорить-то? Всё в один голос утверждают, что вы неразумны, и на тебе – с вами можно общаться! Что ты не сказать-то можешь? Что сытно поел и тебя клонит в сон?
Макс хотел ещё что-то сказать, но внезапно он почувствовал… Ему стало тепло и хорошо. Он долго искал того, кт мог бы понять его – и когда почувствовал, мчался изо всех сил, боясь опоздать. Десятки хищников нападали, желая уничтожить, съесть – а он мчался, забыв об опасности. Обычно в это, самое опасное время суток – когда ночь только вступила в свои права и голодные монстры вышли на тропу Охоты – он уже сидел в гнезде, подле уютного бока своей матушки, и прижимался изо всех сил, страшась рыскающей смерти. Но в тот день он мчался из своих слабеющих сил, уворачиваясь от клыков, когтей и жадных лап магических арканов… И в тот миг, когда силы окончательно оставили маленькое тельце – он полетел. Над хищниками леса, над рыкающими тенями внизу – прямо в руки друга. С тех пор он никак придёт в себя – ест и спит, чувствуя, как силы понемногу возвращаются, как новые способности просыпаются, готовясь выплеснуться в мир. А сейчас – тёпло, сытно и хочется поспать…
Сибиряк сам не заметил, как погрузился в сон…
***
С утра зарядил мелкий противный дождь. Девушки, натянув на себя все шмотки – и одного, и другого мира, понуро вышагивали по дороге, бросая на хихикающих парней испепеляющие взгляды. Настя, поколебавшись, уселась на медведя верхом, посвятив всё внимание сооружению чего-то подобного зонту – и преуспела в этом больше других, намокнув лишь наполовину. Дождь, хоть и мелкий, был въедливым и настырным – он проникал повсюду, налипая на одежду, забираясь под шерсть. Макс чувствовал себя ужасно неуютно. Впервые он ощущал мокрые прилипшие волосы всем телом – пока не увидел, как Клайон, метнувшись чёрной тенью в кусты за очередной добычей, вернулся обратно, облизываясь – и, обернувшись, оказался совершенно сухим! Он повторил его тюк – и с удовольствием вновь почувствовал мягкую и тёплую шерсть на боках. Лишняя вода упала на землю при смене шкуры! Теперь все девушки прижимались к медведю, с удовольствием греясь у горячего тела, а завистливые взгляды бросали парни, единодушные в своём возмущении наглостью соперника, заграбаставшего себе весь прекрасный пол.
Впервые с начала пути Макс почувствовал себя не-одиноким. Женщины вообще практичней мужчин, и умеют пользоваться обстоятельствами. Пятеро девушек шли около гигантского медведя – кто просто положив руку в тёплую шерсть, кто – прижавшись поплотнее, стараясь укрыться под подобием зонтика, сооруженного Настей. Сама же Настя распласталась на спине зверя, зарывшись в густой мех, наслаждалась ощущением безопасности и покоя, которых она была лишена с того момента, как зашла в старенький лифт в общаге.
Зверьё похоже, то же не любило дождя – никто не выскакивал из кустов и Клайон, возглавлявший отряд, шёл всё время на двух ногах. Правда, временами воздух по обочинам начинал искриться, вспыхивать, рождая радужные переливы… Проводник вскидывал руку, останавливая движение – и маленький отряд замирал, пережидая непонятные явления. Дорога, построенная неизвестно кем, выдерживая очередную атаку – и отряд шёл дальше. Это немного пугало, но видя спокойствие молодого хлоя – пережидая очередное раскрашивание неба, он умудрился заснуть, покемарив минут десять – все успокоились и начали любоваться загадочными, яркими и притягательными картинами, словно нарисованными каким-то абстракционистом – сквозь радугу полупрозрачных красок природа менялась, становилась ломанной и совершенно чуждой. Но через несколько минут всё успокаивалось, лес вокруг, хоть и непривычного оттенка, вновь становился лесом – и маленький отряд шёл дальше.
Криг, всю дорогу важно сидящий на голове медведя, высунув любопытную мордочку из шерсти и старательно изучавший окрестности, не взирая на льющий дождь, при виде яркого марева забирался поглубже в мех, прижимался с Максу, явно не желая иметь с происходящим ничего общего. Он словно отгораживался от происходящего, перепоручая себя заботам старшего друга: похоже, он всецело доверял сибиряку, справедливо рассудив, что большой брат должен сам справляться с опасностями. Эти ощущения маленького бельчонка, которые человек начал понемногу слышать, могли бы быть даже забавными – если бы не дрожь, передающаяся к человеку. Чувствуя её, медведь напрягал мышцы, вглядываясь в полупрозрачную хмарь – она была не такой уж и безопасной!
К обеду немного распогодилось, и было решено сделать привал, благо на дороге в очередной раз возникла "проплешина путников" – ровный круг, окружённый самой дорогой, которую хлои снабдили навесом, запасом дров и ежами – не случай ночёвки.
Зажигалки, все как одна, засбоили, отказываясь работать. Единственный полупустой коробок, оказавшийся в кармане у Вадима, безнадёжно отсырел, и Клайон принялся колдовать что-то с взятым из посёлки прибором, состоящим из кресала, кусочка трута и жёлтого камушка, вытащенных им из кожаного мешочка.
Макс вспомнил, как легко разжигал огонь криг Ирк’хага – достаточно ему был поднести белую белку к приготовленным дровам, как та протягивала лапку – и робкий огонёк пламени соскальзывал с неё, начиная аккуратно покусывать поленья. Такой огонь, хоть и разгорался медленнее, зато никогда не гас. Осторожно он вытащил своего малыша. Бельчонок, упрямо не желающий откликаться ни на одно из имён, которыми его пытался наградить Макс и его спутники, сонно заворчал. В конце пути, убедившись, что его друг в безопасности, но тут же перебрался ему за пазуху и уснул в ожидании обеда.
Макс поднёс Крига к дровам.
– Попробуй, малыш! Тебе же нравиться вкусное, сочное, обжаренное на огне мясо? Давай, разведи огонь!
Клайон улыбнулся – нехотя, словно через силу.
– Он ещё малыш, и вряд ли способен на подобное. В любом случае, что бы он тебя понял, ты должен передать образ огня, а не пиши.
Огня… Сибиряк представил себе пламя – вот оно небольшое, облизывает поленья, бежит по веткам, играя сполохами, языки пламени пляшут, поднимаясь всё выше, разгораясь, даруя тепло и свет усталым путникам.
Бельчонок внимательно смотрел на задумавшегося человека – пристально, словно взвешивая чужие мысли на своих собственных маленьких весах… Его сосредоточенно личико вызвало улыбки на лицах девушек – и напряжённое ожидание на внезапно застывшем Клайоне. Наконец криг повернулся – и направился к сложенным в старом кострище дровам. Возле них он обернулся, вновь поглядев на Макса – тот кивнул, стараясь как можно отчётливей представить себе объятый пламенем костёр… Маленькая лапка протянулась, нежно коснувшись отсыревшего полена…
Пламя вспыхнуло почти мгновенно, огненной струёй перекинувшись на все приготовленные для растопки дрова. Языка пламени вспыхнули ослепительно ярко, заставив навес затрещать от жара – и опали, оставив после себя тлеющие угли. Люди вышли из оцепенения, кто-то бросился раздувать огонь, кто-то за новыми дровами, а Макс прижал к себе обессиленного бельчонка. Тот совсем выдохся, прижался к ладони человека, обхватив его большой палец – лежал, жалобно поглядывая на человека чёрными выразительными глазами.
– Ну какой же ты глупыш! От тебя требовалась лишь искра, а не огромное пламя… Эх ты, огонёк… Ребята! Ему понравилось имя! Он будет – Огонёк!
Парень прижал кроху – крига к себе, потрясённый первым осмысленным выбором своего друга – и внезапно почувствовал поток сил, идущих он него к бельчонку. Они были связанны какими-то незримыми узами – и делили всё, подпитывая друг друга силой – и знаниями. Макс охнул, почувствовав слабость – впрочем, она прошла почти мгновенно, зато бельчонок сел и принялся есть подсунутый Клайоном кусок мяса.
– Они устают очень быстро, даже опытные, полные сил! Что же говорит о такой крохе! Ты не смог объяснить ему то, что требовалось – и он выплеснул все силы в огромном прорыве.
– А ему это не навредит?
Клайон улыбнулся.
– Если не умрёт – то нет. Всё, что не убивает, делает нас сильнее. Твой малыш только что открыл в себе огонь – а это нелегко большинству этого непоседливого племени – нужен присмотр старших, их пример и опыт. Это удивительно! Твой малыш жутко талантлив!
Макс нежно погладил бельчонка.
– Он – возможно! А – я? Я не понимаю, как можно действовать быстрее, продолжая оставаться обычным неуклюжим мишкой.
Молодой хлой ухмыльнулся.
– Ну, это ты здорово загнул. Твоя реакция превосходит реакцию обычного зверя. Да, ты не осознаёшь своей природы но она тем не менее есть. Давай сейчас просто побегаем по дороге. Троя задача – не пытаться догнать меня, а почувствовать себя, свои лапы, касаться земли нежно, словно лаская их подушечками пальцев. Ощути, как твои мышцы пружинят, как наливаются силой перед каждым прыжком… И тогда ты сможешь догнать меня!
Макс ещё пытался вникнуть в смысл сказанных слов, как чёрный волк огромным прыжком преодолел ограждение – и теперь сидел на дороге, весело скалясь. Сибиряк вздохнул – и, аккуратно пройдя меж проволочными ежами, принялся менять шкуру.
Со стороны это смотрелось забавно. Земляне вовсю веселились, тем более что оборотни кружили вокруг стоянки, не отходя далеко; казалось, что чёрный и бурый звери просто устроили чехарду на дороге. Чёрный отбегал, садился. Ждал, когда бурый его догонит – и, досадливо помотав головой, принимался жестикулировать лапами, скребя ими по земле – и, превратившись в вихрь энергии, вновь отлетал на пару десятков метров в сторону.
Никогда ещё Макс так не злился. Клайон словно издевался над его слабостью и неуклюжестью – он передвигался со скоростью молнии, оказываясь то впереди, от далеко сзади пыхтящего медведя; и приходилось разворачиваться догонять, пытаясь при этом ещё что-то почувствовать уставшими после дневного перехода лапами. Кода же проводник начинал показывать, аккуратно касаясь земли, как именно он отталкивается от поверхности, совершая гигантские прыжки, не приминая и клочка пыли, сибиряка просто начинала трясти. Прыжки в его исполнении были чем-то неуклюжим и неловким – со стороны их временного бивака то и дело доносились смешки, а то и откровенные взрывы хохота.
– Наступать нежно! Словно лаская землю… – Он старался, но тяжёлая лапа раз за разом впечатывалась в грунт, словно готовясь сокрушить кого-то. Макс помотал головой, и сошёл с дороги на лесную траву, густо росшую у обочины – побежал пару десятков шагов, грустно посмотрел на вывороченные пласты земли – и, ссутулившись, вернулся на желтеющую ленту. Не бегать ему подобно лисице, легко отталкиваясь от травы, не приминая её, не скользить бесшумной тенью, почти незаметной на фоне вечно меняющихся теней леса… Его удел – ломиться напролом, распугивая мелкую живность и предупреждая всех о своём присутствии шумом и грохотом переворачивающихся камней, ломающихся веток и пыхтеньем тяжелого дыханья… Словно атакующий танк…
– Атакующий танк! – Макс вскочил, припоминая слова своего хорошего приятеля, так называвшего особый, совершенно не похожий на другие стиль бега – стиль, основанный на силе, а не на ловкости.
Хлоп! Тяжёлая лапа ударила в землю – ударила твёрдо, не пытаясь казаться нежной и мягкой и пружинить подобно травинке – но заставляя саму землю быть такой. Удар! Ещё один! Земля содрогалась под тяжестью мощных лап, послушно отдавая свою силу, свою энергию огромному зверю. Мышцы, и без того уставшие за день, взвыли, потрясённые непомерными требованиями, но отступили перед неукротимым напором, сдавшись на милость зверя. Быстрее! Ещё быстрей! Макс не видел потрясённого взгляда Клайона, изо всех сил пытающегося удержаться рядом, но безнадёжно отстающего – он бежал, наслаждаясь силой, разбивая грудью застоявшийся воздух, превращая его в ветер – и тело уже неслось само, полное внутренней силой. Когда же человек внутри животного опомнился, ему пришлось приложить усилие, что бы погасить скорость, остановится и, развернувшись, встретиться с потрясенным взглядом карих глаз обернувшегося проводника…
– Здорово! – Клайон искренне радовался за друга, захлёбываясь словами и эмоциями. – Я слышал о таком, но никогда не видел. Скорость за счёт силы, энергия вместо лёгкости… В таком состоянии можно разбивать гранитные валуны, словно перезрелые овощи, бегать под водой, не замечая отсутствия воздуха, прыгать, подминая под себя землю… Хотя кому я это рассказываю!
Молодой хлой пытался сказать ещё что-то, но тут со стороны стоянки взвился в воздух тонкий крик перепуганной девушки.
Мышцы взвыли, мироздание застучало в висках тугими молоточками, деревья по обочинам дороги слились в пёструю зелёно-фиолетовую ленту. Клайон, изо всех сил пытающийся не отстать, со странным восторгом наблюдал, как на нерушимой дороге возникают и тут же тают отпечатки крепких медбвежьих лап…
Несколько коричневых фигур, выскочивших из-за зарослей, торопливо перескакивали через ограду, способную удержать любого хищника. Вадим, размахивавший торопливо выхваченной из костра веткой, пытался их задержать – но не преуспел в этом. Фактически, никто даже не притормозил – ветка хрустнула в челюстях одного из зверей, не обратившего на огонь никакого внимания, и вырвавшего её из рук человека, подобно обычной палке. Огонь вспыхнул и потух, рассыпаясь безобидными искрами, Рука парня окрасилась кровью – дико завизжала Мадлен – и тут, сметая проволочные ежи, на бивак влетел бурый ком рассвирепевшего меха. Коричневые звери, как один, оставили людей и бросились на серьёзного противника. Двое повисли на боках, один – самый ловкий и удачливый, чья морда уже была окрашена кровью – метнулся к горлу. Завалить, загрызть это непонятное созиданье – а уже потом не спеша расправиться с остальными!