После обеда потянуло в сон. Когда это происходило на работе, то он вызывал секретаршу, просил часок его не беспокоить, она отключала телефон, доставала из нижнего ящика книжного шкафа вышитую подушку и мягкий шотландский плед, а он, скинув ботинки, устраивался на кожаном диване. Любляна заботливо укрывала его пледом, и он засыпал. Бюро затихало. Сиеста шефа – это святое[18]. А когда тянуло в сон после обеда в стенах заказчика, то у Пе́тровича за многие годы выработался безотказный прием. Он доставал из внутреннего кармана массивные очки в роговой оправе, но без диоптрий, надевал их, усаживался в кресло или на стул, сдвигал очки на самый кончик носа, клал перед собой на стол лист бумаги или какой-нибудь из документов и ручку. Создавалось впечатление, что он над чем-то серьезно думает. Конечно, такая сиеста не была глубокой. Подремав минут пять-десять, он поднимал голову, выводил на бумаге одну-две строчки и – опять отключался.