– Главное, не нервничать! – замахал руками Кирилл. – Молчите, если не хотите напугать покупателей. Тсс! Орать не надо, все о’кей!
Кошечкин мог бы и не предупреждать о молчании – мы с Водовозовой онемели, а Софья Петровна превратилась в заледеневшую статую.
– У них одинаковые симптомы, значит, болезнь общая, – сделал вывод стилист. – Началось это внезапно… Эй, что вы оба слопали? Говорите, заи! Чем раньше признаетесь, тем лучше!
Йорк кашлянул, его хозяйка издала квакающий звук.
Я победила немоту.
– Они пили воду, бутылку принесла из дома Софья Петровна.
– Эту? – хмыкнул Кошечкин, показывая на пластиковую емкость.
– Да, – подтвердила я.
Кирилл наклонился, пес кинулся ему на голову и вновь принялся грызть дреды.
– Всем расслабиться! – приказал стилист, отдирая вредину от своих волос и усаживая йорка на высокий стул позади себя. – Осторожно, зая, не сломай зубы… В общем, так. Это не минералка. Вон их питье стоит, слева от зеркала. А справа я колорспрей поставил, его мой друг варит. Ничего, там все полезное, вреда не нанесет. Вы перепутали, потому что тара одинаковая, я краскодым в пустую бутылку из-под воды налил. Ща у них все пройдет.
– Краскодым? – переспросила Ленка.
Кошечкин встал спиной к столику и быстро ввел нас в курс дела. У него есть приятель, который изобретает всякие интересные штучки. Кирюша иногда для рекламы устраивает шоу – нанимает людей, стрижет их под музыку, потом приглашает желающих из зала и за пару минут делает их прекрасными. Кошечкина любят приглашать на корпоративы, где он обычно составляет компанию барменам, которые, смешивая коктейли, лихо жонглируют бокалами, бутылками и выпускают огонь изо рта. Чтобы представление получилось более зрелищным, Кирилл опрыскивает полуголых моделей особым, сваренным его другом зельем. При соприкосновении с потной кожей и вообще с любой влажной поверхностью оно начинает дымиться радугой.
– А в желудке мокро, – вещал стилист, – они выпили и затуманились. Эффект скоро закончится, он недолгий.
Мы с Водовозовой схватились за руки. Павел, поняв, что на него не обращают внимания, встал и с обиженным видом маячил в стороне. Софья Петровна чихнула. Кошечкин не обманул – дама более не напоминала дымовую шашку, которые служащие внутренних войск применяют для разгона толпы.
Я выдохнула и зашептала Ленке на ухо:
– Быстро собери тетке подарок, да положи в пакет товару побольше. Потом сообразим, как это по кассе провести. Она вообще от кого?
– Жена Владимира Львовича, нашего коммерческого директора, – одними губами произнесла Водовозова.
– Святая Женевьева! – процитировала я любимое восклицание Арни. – Напихай ей кремов от морщин, маски разные. Не стой, действуй! Надо задобрить Софью, иначе можем таких пирожных от главного получить…
Ленка кинулась в отдел косметики для лица.
– А-а-а! – вдруг взвизгнула Софья Петровна. – Что такое? Где мой малыш!
Я моментально вспотела, повернулась к Кирюше и подпрыгнула. На плече стилиста сидела… белая крыса. Вот тут меня охватил первобытный ужас. Если выпитая жидкость за короткое время превратила вредного йорка в грызуна, то что будет через пару минут с его хозяйкой? В кого перевоплотится она? В жабу? Хотя, нет, она милая, наверное, примет образ очаровательного кролика. Но как отреагирует вечно мрачный, желчный Владимир Львович, когда я принесу ему прелестного длинноухого пушистика и скажу, что это – Софья Петровна!
– Не пугайтесь, дамы, – улыбнулся Кошечкин. – А ты, Ромео, какого черта вылез? Понимаете, я не хочу моего заю одного дома оставлять, всегда с собой его ношу. Ромео тихий, обычно в волосах прячется. Сегодня его зая Софьи Петровны разбудил. Сейчас наведем порядок!
Быстрым движением Кирилл запихнул крыску в копну своих дредов. Затем пошарил рукой за спиной, стащил с табуретки отчаянно рычащего йорка и протянул его хозяйке со словами:
– У, ты какой злой!
Супруга финансового директора вцепилась в собачку. По счастью, именно в этот момент на стенд влетела Ленка, за которой неслась продавщица, толкавшая здоровенную тележку, до отказа набитую коробками, банками и тубами.
– Подарки! – заголосила Водовозова. – Плиз! Они ваши!
Из глаз Софьи Петровны испарился испуг, она всплеснула руками и спросила:
– Пакетики дадите?
– Наши фирменные вип-сумки для вас! – заверила Ленка.
Я расслабилась. Все, слава богу. Йорк не превратился в мышь и перестал пукать цветным туманом. Софья Петровна тоже больше не напоминает дымовушку, которыми поп-звезды пользуются во время концертов. И стилист оказался нормальным человеком. Сначала меня немного смутило то, что Кирилл выглядит настоящим мужиком, не щеголяет в крохотной маечке на эпилированной груди, не звенит кольцами в носу, одет, как байкер, не растопыривает пальцы и не звездит. Но сейчас я успокоилась. Носить при себе крысу в дредах – вот это по-нашему, по-фэшнски. Кошечкин вовсе не белая ворона, в бьюти-мире он свой в доску.
Лена увела счастливую Софью Петровну, Кирилл складывал инструменты. Павлу надоело быть в тени, и он тихо заныл:
– Пора перекусить…
– Степашка! – грянул над ухом до боли знакомый голос.
Я обернулась – у витрины с тональными кремами стояла Белка. Я постаралась не разрыдаться. Ну и денек! Смерть Зины, чехарда с акцией «Прическа в подарок» и до кучи визит бабули.
– Я ездила по делам, – защебетала Изабелла Константиновна, нарядившаяся в пронзительно розовый комбинезон, зеленые балетки и, естественно, имеющая при себе сумку-собачку. На сей раз голубого цвета. – Как у тебя? Все в порядке?
– Вероятно, я завтра перееду в «Кошмар», – вздохнула я, – хозяин велел освободить квартиру.
– Ой, как здорово! – обрадовалась Белка.
– Ага, – уныло кивнула я, – лучше может быть только бесплатный гамбургер. Мне придется вставать ни свет ни заря, чтобы успеть на работу.
– Найдется новая квартира, а пока вместе поживем, я по тебе соскучилась, – оптимистично заявила бабуля. – Что это там народ толпится?
– Раздают бесплатный журнал и пробники, – ответила я.
– О, я тоже хочу! – обрадовалась Белка.
– Не лезь туда, – попыталась я остановить ее. – Сейчас принесу тебе все из офиса.
– Вот еще! Сама возьму что хочу, – отбрила Белка и умчалась.
У бабули, несмотря на возраст, присутствуют все комплексы тринадцатилетнего подростка. Тинейджер готов свернуть шею, но никогда не примет от родителей помощь, потому что считает себя взрослым и умным. Обычно годам к двадцати от тараканов в голове ничего не остается. Я избавилась от желания самой справляться со всем подряд и теперь, прежде чем браться за мытье пола, сначала оглянусь по сторонам – вдруг рядом со мной находится умный человек, который захочет показать мне, глупой, как правильно драить паркет. Я с удовольствием уступлю ему швабру и порадуюсь, что не сама этим занимаюсь. А Белка до сих пор считает любую помощь вторжением в ее личную жизнь. Ну и кто из нас внучка, а кто бабушка?
– Держи, – неожиданно сказал Кирилл, протягивая мне бумажку. – Улица Плоткина, дом семь, этаж четвертый. У меня там свободная квартира. Небольшая правда, но ты поместишься. Живи на здоровье. Мебель есть, кухня с ванной тоже.
Я не поверила своему счастью.
– Ты предлагаешь мне жилье? Сколько оно стоит?
– Извини, – смутился Кирюша, – я случайно услышал твою беседу с бабушкой. Она у тебя супер! Мне нравится ее стиль. Вот только волосы… Но прическу легко исправить. Квартира пустая, о цене не беспокойся, я ее никогда не сдавал, нет нужды.
– Спасибо! – обрадовалась я. – Завтра же переберусь. Часиков… э… в девять вечера. Мне кто-нибудь дверь откроет?
– Я, – пообещал чудо-парикмахер.
– Добыла журнальчик! – сияя от радости, подлетела к нам бабуля. – А еще мне достался шампунь «Молодость волос».
– Не пользуйтесь им! – тут же воскликнул Кошечкин. – Дорогой и некачественный.
Я с укоризной посмотрела на него:
– Обруганное тобой средство – лидер продаж.
Павел влез в нашу беседу.
– Народ любое дерьмо купит, если о нем в прессе написали.
– Думаете, плохой товар? – расстроилась Белка, вертя в руке бутылочку. – А почему?
– Пойдемте на выход, сейчас объясню, – пообещал стилист-байкер, хватая свои вещи.
Я поплелась за компанией к вертящимся дверям бутика. Кошечкин волочил набитые инструментами и всякими парикмахерскими средствами сумки. Большой кожаный саквояж с фенами, щипцами, плойками и утюжками он водрузил на чемодан на колесиках с косметикой и напоминал транзитного пассажира, спешащего на стыковочный рейс. Рядом шагала Белка, безостановочно задававшая ему вопросы. В какой-то момент она выхватила у Кирилла квадратный гримкофр и понесла в руке. За подружившейся парочкой тащился Павел, цокая высокими каблуками узких штиблет. Меня удивило, что пресс-секретарь не изъявил желания помочь боссу с багажом, а шел налегке.
Когда мы вышли на улицу, Кошечкин вдруг спросил:
– Изабелла Константиновна, вы сейчас куда?
– На электричку, – ответила она.
– Опять машина сломалась? – огорчилась я. – Давно пора купить новую.
– К Рождеству непременно! – воскликнула Белка.
Я только махнула рукой. Это заявление я слышу давно, бабуля забывает уточнить год, когда она намерена отправить на свалку свой драндулет.
– Разрешите вас подвезти? – галантно предложил Кирилл. – Вон мой конь стоит у тротуара.
Я увидела огромный, натертый до зеркального блеска мотоцикл и возразила:
– Спасибо, не надо, я поймаю такси.
– Нет! – запротестовала бабуля. И восхищенно воззрилась на двухколесного монстра. – Ну и красавец! Всегда мечтала на таком прокатиться. С ветерком.
– Вам нравятся байки? – пришел в восторг Кирюша.
Я разозлилась. Ну, конечно же, у Белки сейчас горят глаза, а подросток в ее душе пляшет брейк. Обычно после тридцати люди становятся осторожными, не хотят рисковать, как в юности, понимают, что некоторые приключения могут окончиться плохо. Но моя бабуля не из этой стаи. И теперь мне оставалось лишь наблюдать, как она надевает заботливо поданный гигантом парикмахером шлем.
Кошечкин привязал сумки и чемодан к багажнику и сел за руль. Белка пристроилась сзади, обхватив руками талию стилиста. Мотоцикл взвыл, резко стартовал с места, накренился набок и влился в поток машин. Автомобили ползли со скоростью ленивцев, но наша развеселая парочка резво понеслась по проспекту, байкер уверенно лавировал между плетущимися в пробке иномарками. На короткое мгновение я увидела высоко поднятую над головой руку Белки с зажатой в ней сумкой-собачкой. Очевидно, в этот момент переполненная эмоциями бабуля кричала:
– Йо-хо-хо!
Но звук ее голоса до меня не долетал.
– Машина, – завопил Павел, прыгая на краю тротуара, – ау!
Около пресс-секретаря со скрипом притормозили ржавые «Жигули», из них высунулся веселый парень.
– Дэвушка! Садысь! Красавыцам скидка!
– С ума сошел? – завизжал Павлуша, отбрасывая назад тщательно завитые, искусно мелированные кудри. – Мужчину от женщины отличить не можешь? И чтобы я воспользовался джихад-такси? Да я не во всякий «Майбах» сяду!
Я решила не смотреть, как пресс-секретарь ловит такси, и вернулась в магазин. И только пересекая торговый зал, сообразила, что не сообщила бабуле о смерти Зины.
Дверь в офис оказалась незапертой, под потолком горел свет. Я снова разозлилась, но на сей раз объектом моего недовольства стала Ленка. Ну сколько можно повторять ей, что мы работаем в бутике, через который ежедневно проходят толпы покупателей! Люди любопытны и, увидев дверь, обычно ее открывают. Одни ищут туалет, и их не смущает отсутствие на ней букв «WC», другие полагают, что в скрытом для общего доступа помещении спрятаны самые лучшие товары. Последние сохранили замашки времен социализма и до сих пор уверены: все первоклассное торгаши непременно заныкивают для себя. Ну и что будет, когда посторонние сунут нос в наш офис? Мы оставляем здесь верхнюю одежду, шарфы, уличную обувь, забываем подчас на столах мобильники. Неужели непонятно, что, уходя, нужно запереть дверь?
Я перевела дух и плюхнулась на стул. Спокойно, Степа! Ленка здорово перенервничала из-за акции «Прическа в подарок», и еще ей пришлось заниматься моделями, превратившими помещение для кастинга в боксерский ринг. Водовозова закрутилась и не подумала о мерах предосторожности. Вроде все на месте. Вешалка пуста, но сейчас лето, никаких шуб на ней не было.
На смену злости пришли давящая усталость и тоска. После тяжелого дня хорошо вернуться домой, полежать в ванне с пеной, потом заползти под одеяло, включить любимый фильм и наслаждаться им, лопая шоколадку. А мне придется готовиться к переезду – складывать вещи. Правда, их немного, все влезет в три сумки, но все равно о блаженном ничегонеделании придется забыть. Ладно, хватит жалеть себя, ничего хорошего из этого не получится. Рядом нет человека, который погладит меня по голове и нежно скажет:
– Степонька! Отдыхай, я решу все твои проблемы.
Увы, все трудности я разруливаю сама. С другой стороны, никто же не будет бескорыстно оказывать помощь, рано или поздно придется расплачиваться за то, что лежала в ванне, а не паковала узлы, и неизвестно, какова будет эта плата. Нет, уж лучше взять себя в руки и маршировать домой. Вернее, в то место, которое еще утром я считала домом. Зато как хорошо: я сама решила проблему – и никому ничем не обязана!
Сейчас возьму сумку – и на выход…