Есть желающие повоевать в Африке? Говорят, дело стоит свеч. Газета «Ведомости», ссылаясь на эксперта из французского банка Societe Generale, не просто предполагает, а ставит в заголовок гипотезу: «Алжирский кризис может сыграть на руку „Газпрому“». В самом деле, террористы захватили несколько автобусов с работниками консорциума ВР-Statoil-Sonatrach, ехавших на работу на газодобывающий объект Ин-Аменас. Значит, все дело в углеводородах! И Россия могла бы на этом сыграть, поскольку «Газпром» лишается очередного конкурента по поставке газа в Европу!
Фантазии Павла Чувиляева из «МК» простираются еще дальше. Исламисты, пишет он, хотят власти, чтобы управлять, для чего и выбирают ВР в качестве мишени: им (террористам) бы хотелось, чтобы геологоразведку в Алжире проводили не англичане, а, например, компании из Саудовской Аравии.
Вообще-то эпицентр конфликта – не в Алжире, а в Мали. Тут Чувиляев вынужден признать, что в этой стране нефть не добывают. Однако продвинутые исламисты, по его версии, догадались, что под труднопроходимыми тропическими лесами на севере страны таится не только обычный газ, а еще и сланцевый! «Конфликт Африке грозит затяжной, и он вполне может вылиться в серию революций «арабской весны—2». Причем на сей раз Россия может выиграть. Хотя бы как нейтральная страна, способствующая миру. А там, глядишь, и от запасов перепадет», – предвкушает автор.
То же издание интервьюирует анонимного полковника спецназа МВД со стажем работы на Кавказе. Ситуация с захватом заложников на Ин-Аменас напоминает ему эпизод в Буденновске. Он только до сих пор раздумывает, как же это так дал маху министр обороны Грачев: «Мы предлагали командованию решить вопрос путем уничтожения четверых лидеров террористов, в том числе Шамиля Басаева, но операцию не одобрили».
Первую чеченскую войну и наши, и отечественные эксперты тоже хором объясняли борьбой за нефть. И все будто бы действительно одно к одному: сепаратистская война идет в Мали, а заложников берут на газовом месторождении в соседнем Алжире. Точно так же Буденновск находится не в Чечне, а в Краснодарском крае – зато ровно на трассе нефтепровода Баку-Новороссийск. С которым конкурировал нефтепровод Баку-Супса. Точнее сказать, конкуренция была искусственная: англо-американскому консорциуму AIOC в Баку нравился попеременно то один маршрут, то другой, и за каждым многообещающим заявлением следовали прицельные теракты.
«Арабскую весну» теоретики «ресурсных войн» также хором объясняли войной за углеводородные ресурсы. В случае с нефтеносными Ливией и Сирией это подразумевалось само собой. Сложнее было пристегнуть к этому обобщению Тунис с Египтом, и еще сложнее – самую первую из так называемых твиттер-революций, случившуюся в Молдавии. Но если долбить в одну точку, что-нибудь получится, например: Египет был нужен, чтобы раскачать Ливию, Ливия – чтобы раскачать Сирию, а там – проект Арабского газопровода, в котором заинтересованы Иран и Ирак. А Молдавия с Киргизией – просто так, для эксперимента.
Под теорию ресурсной войны подверстывался и Афганистан: коль скоро через его территорию американцы собирались проложить газопровод TAPI, то вот, типа, и повод для исламских волнений. Но странные все-таки персонажи эти исламисты. Им создают источник газотранзитной прибыли, а они устраивают зачем-то 11 сентября, и никакого трансафганского газопровода как не было, так и нет.
Чеченские сепаратисты тоже в Буденновске, получается, действовали ровно поперек собственных интересов. А если в интересах трубы Баку-Супса, то что Европа получила с этого гуся? Едва из грузинской Супсы пошли танкеры через Черное море и вверх по Дунаю, как началась бомбежка Белграда с прицельной бомбардировкой мостов. Правда, в итоге была сооружена труба Баку-Джейхан – к великому разочарованию Украины, которая рассчитывала на диверсификацию энергоносителей через Одессу.
Приближают ли освоение углеводородов, равно как и прокладку трубопроводных трасс, все многочисленные суррогатные войны – хоть на Кавказе, хоть в Африке? Можно спросить иначе – какой интерес корпорациям, заинтересованным в прибыли, работать в беспокойном регионе, где риски не поддаются измерению? Может быть, лучше сразу податься в Арктику, где не водятся исламисты? Корпорация ВР так в итоге и сделала – вот только не успела выбраться из Алжира. В связи с чем иностранный секретарь Хейг признал: «Надо готовиться к худшему». После захвата заложников в доселе спокойном Алжире ему, наверное, тоже припомнилась каспийская головная боль.
Но перед нашими добытчиками, которые уже успели дважды потратиться на месторождение «Элефант» на шельфе Ливии, оптимистичные эксперты рисуют завлекательные перспективы: чего нам стоит порубить малийские тропические леса, где исламисты сквозь землю углядели сланцевый газ?
Прежде чем поддаваться на этот соблазн, хотелось бы задать всего лишь три вопроса теоретикам ресурсных войн. Первый: если главным стимулом для чеченских сепаратистов была действительно нефть, зачем Шамилю Басаеву было устраивать укрепленный гарнизон в горном поселке Ведено близ азербайджанской границы? Второй: если «арабская весна» 2011 года вертелась вокруг нефти, почему самые ожесточенные бои в Ливии шли за контейнерные порты? И наконец, третий: является ли углеводородный рынок самым прибыльным рынком в современной экономике – если, конечно, не закрывать глазки, строя из себя невинность, и рассматривать публичную экономику без отрыва от непубличной?
Горный поселок Ведено был совсем не приспособлен для строительства нефтеперерабатывающего завода (refinery). Но нельзя сказать, чтобы в этом месте ничего не перерабатывалось. «Федералы», как презрительно именовали наших военных топ-медиа-комментаторы и правозащитники, нашли там весьма продвинутый, можно сказать, инновационный комплекс по обогащению (refining) афганского героина.
В правительстве непризнанной, но неподконтрольной (и поэтому райски удобно для контрабанды) республики Ичкерия Шамиль Басаев занимал должность не министра нефти, а главы таможенной службы. В северном Мали должности еще не распределили, но также можно заметить – если читать западную прессу внимательно, – что предводитель группы, захватившей заложников в Ин-Аменасе, имел репутацию поставщика контрабандных сигарет, а вовсе не промоутера нефтяных интересов.
Если уважаемая газета «МК» хочет провести параллель между Северной Африкой и Российской Федерацией (1995 года) до конца – что ж, извольте.
«Шамиль Басаев! Шамиль Басаев!» – взывал, помнится, в телеэкране Виктор Черномырдин с мобильником в руках. Казалось, что он мучительно выбирает, как лучше обращаться к влиятельному в некоторых местах лицу – по имени или по фамилии. А что было потом, все помнят?
Потом был фактический раскол правящей партии «Наш дом Россия» с логотипом в виде крыши. Потом – слухи о тяжком нездоровье Бориса Ельцина, возникновение в Москве и Петербурге комитетов в поддержку Виктора Черномырдина на президентскую должность, поход Людмилы Борисовны Нарусовой в кабинет Ельцина с тем же месседжем, притворная агония Бориса Николаевича, и, наконец, губернаторские выборы в Санкт-Петербурге, где по всем раскладам должен был победить Собчак, но случается что-то странное. В автомашине влиятельного депутата на Дунайском проспекте, у дома номер семь, был задержан, к своему великому изумлению, прописанный в этом доме самый влиятельный и совершенно неуловимый теневой авторитет бывшего СССР по имени Аслан Рашидович Усоян. Следующая картинка: режиссер Шадхан ведет теледебаты, а действующий мэр не в состоянии связать двух слов. После чего проигрывает.
Сегодня о неуловимом Аслане Рашидовиче плачет не только братва, но и все мировое езидское сообщество. Покойный был фигурой транснационального масштаба. Как и шейх Омар Абдул Рахман, которого в обмен на освобождение заложников потребовал освободить из американской тюрьмы малийский Шамиль Басаев по кличке Мохтар Бенмохтар. Шейх Омар тоже очень долго был неуловимым: и когда учредил в Египте партию «Исламский джихад», и когда близкие к ней офицеры убили Анвара Садата, и когда готовилось покушение на его преемника Мубарака. И само собой, когда в Афганистане вооружались моджахеды против СССР. В ту пору президент Джимми Картер близко дружил с основателем банка BCCI пакистанцем Агахасаном Абеди. Потом у нас началась перестройка, с милосердием и покаянием, войска из Афганистана вышли, а мавр, сделавший свое дело, стал не нужен – и правдолюбец Джон Керри занялся расследованием злоупотреблений банка BCCI. От чего пострадал, впрочем, не Джимми Картер, а президент Панамы Мануэль Норьега, посягнувший на слишком большую долю на наркорынке.
В феврале 2011 года ФСКН РФ очень возмутилась заявлением, которое сделала на весь мир частная организация Global Commission on Drug Policy (GCDP): ее ноу-хау состоял в том, что хранение наркотиков не должно быть предметом уголовного преследования – как и употребление, если оно не нарушает права других граждан. Зато Джимми Картеру инициатива понравилась. В основанной им международной группе влиятельных миротворцев под названием Elders (Старейшины) состоит некий Лахдар Брахими – бывший заместитель главы МИД Алжира, а ныне куратор сирийского урегулирования в ООН. Ранее куратором был Кофи Аннан – отпрыск олигархического семейства из государства Гана, экс-генсек ООН и также член группы Elders. Любопытно, что GCDP и Elders пересекаются не только по спонсорам, но и частично по составу.
Углеводородный истэблишмент играл первую скрипку в мире ровно столько времени, пока углеводороды были самым прибыльным товаром. С 60-х годов XX века наступили другие времена, когда проекты их добычи и транспортировки на поверку оказываются пропагандистскими манипуляциями, создающими «горячие точки» – где спрос совсем другой.
Вольному воля заниматься пропагандой, а адресной аудитории – ловиться на соблазн. Но за соблазны энергетической выгод, которые распространяют в том числе и популярные конспирологи, расплачиваются живые люди – русские, украинцы, чеченцы, сирийцы, малийцы. «Газпром» думал было присоседиться к трансафганском проекту TAPI, но раздумал. Возможно, в том числе из-за нежелания подставлять головы своего персонала под пули неуловимых полевых командиров, работающих на несравнимо более прибыльном рынке. Дай Бог, хватит ума не лезть и в малийские тропические леса.
Нефтецентрик Павел Чувиляев из «МК» сделал еще одно открытие: «Обе страны (Алжир и Мали) являются бывшими французскими колониями. А колоний, как и чекистов (sic), бывших не бывает. Влияние Франции в той и другой стране весьма сильно, а в Мали, как видим, дошло до открытого участия в конфликте французских войск. Если «арабская весна» 2010 года затронула страны, ранее бывшие английскими колониями (и чуть позже Ливию – бывшую колонию Италии), то теперь волнения все шире охватывают ареал французского влияния в Африке. Случайностей в таких вещах не бывает; это тренд, который нуждается в объяснении».
На самом деле «арабская весна»: а) политически затронула не только англоязычные страны (к ним не относятся ни Тунис, ни Марокко), б) датируется не 2010-м, а 2011-м годом, в) совпадает по времени с активизацией террора во многих африканских странах. В Сомали число жертв междоусобицы лета 2011 года на два порядка превышало число убитых в Сирии. Если об этом не рассказывали в телеэфире Евгений Сатановский и Сергей Пашков, это не значит, что этого не было.
Тенденция, связанная с Францией, действительно существует, но этим Париж обязан не сам себе, а Соединенным Штатам. И эта тенденция состоит не в том, что французам кто-то строит гадости (здесь г-н Чувиляев умудряется в пяти абзацах вступить в противоречие с самим собой: напали ведь в Алжире на английскую компанию, не так ли?) Напротив, Франция возвращается туда, откуда ушла: ее войска присутствуют и в Мали, и в Мавритании, и в Сомали, и даже в Центрально-Африканской республике. Главная же смена тренда состоит в том, что именно Франции досталась в руки ключевая функция по политическому формированию «нового Афганистана». На встречу в Шантильи французским спецслужбам 20–21 декабря удалось «вытащить» весь реальный афганский спектр – не только «Талибан», но и партию Хекматиара, и хазарейцев, и наследников Северного Альянса. До сих пор такого не удавалось никому. И это обидно как Лондону, так и Берлину, натаскавшим американцам немало каштанов из афганского огня.
А накануне новый французский президент Франсуа Олланд посетил Эр-Рияд. После чего ближневосточный обозреватель Le Figaro Жорж Мальбрюно написал следующее: «С приходом Олланда Франция уделит в своей ближневосточной политике чуть больше места Саудовской Аравии и чуть меньше – Катару. Появление Олланда в Джидде наглядно свидетельствует о переменах в курсе. Ранее «катаризация» внешней политики Франции на Ближнем Востоке вызвала раздражение в Саудовской Аравии, которая до сих пор посматривает свысока на кипучую активность крошечного соседа».
Мальбрюно выразился весьма деликатно. Саудовская монархия не просто ревновала к «крошечному соседу», на территории которого находится самая крупная в регионе база американских ВВС, а также «Город образования» с филиалами самых престижных американских университетов. И не просто завидовала прибыли Катара на «арабской весне», с приростом ВВП за революционный 2011 год втрое большим, чем аравийский. Для Саудовской Аравии как сам Катар, так и его телеканал «Аль-Джазира», на котором вещает шейх Юсуф аль-Кардави – прямая идеологическая угроза. Поскольку египетские «Братья-Мусульмане» и их дочерние структуры, получившие карт-бланш одновременно в Тунисе, Марокко и Йемене, относятся к принципиально иному направлению в исламе – с позиции ваххабизма, еретической. Учение ихванов («братьев») восходит к арабскому рационализму – аналогу европейского Просвещения, в связи с чем непредвзятые исследователи именуют «Братьев» ни в коем случае не фундаменталистским, а «возрожденческим» (revivalist) направлением. Но при этом, в том числе усилиями аль-Кардави, они намеренно присваивают себе определение «салафитов», что является в глазах саудитов наглейшей подменой понятий.
Мало того, в феврале 2011 года, когда Катар стал опорой США в регионе, интернет-революционеры завелись и в Саудовской Аравии, в связи с чем король даже всерьез пытался купить Facebook у Цукерберга. А в конце того же года на выборах в Египте на втором месте после фаворита, то есть «Братьев», оказались просаудовские салафиты. Эр-Рияд не жалел средств для сокращения рисков и для продвижения в Египте собственного влияния.
Между тем Катар не только безукоризненно исполнил роль американского сатрапа в ливийскую кампанию, но и тратил собственные деньги на кредитование Египта, и взял под крыло палестинскую партию ХАМАС, по существу перекупив ее руководство у Ирана. «Крошечный сосед» узурпировал не только палестинское урегулирование, при этом заявляя прямым текстом, что Арабская (сиречь саудовская) инициатива, дескать, устарела, но и ближневосточную штаб-квартиру афганского «Талибана», и центр координации сирийской оппозиции. А впридачу позиционировался как главный поставщик углеводородов (СПГ) в Европу.
«Арабская весна» в 2011 году готовилась и в Алжире: здесь было совершено больше протестных («шахидских») самосожжений, чем в Тунисе и Египте вместе взятых. Парижу с трудом удалось отстоять контроль над своей бывшей территорией: отчасти поэтому Саркози и согласился на исключительную военную роль в ливийской кампании. При этом Париж все равно больше потерял, чем получил: проект Средиземноморского союза, который вынашивался Саркози, был замещен конкурирующим геополитическим турецким проектом. Не зря же все партии «Братьев-Мусульман» в регионе носил названия, точно или приблизительно воспроизводящие имя правящей партии Турции.
О том, что этот турецко-катарский триумф был временным, можно было догадаться, вскоре после прихода к власти Олланда. Именно тогда из Дамаска в Париж отправился бригадный генерала Манаф Тласс – выходец из влиятельного семейства, имеющего репутацию воротил на рынках оружия и наркотиков (его отец Мустафа был министром обороны, а не нефти, что и было поводом для дружбы одновременно с французами и с нашим министром Грачевым). По пути Манаф заехал в Эр-Рияд, побеседовать с принцем Бандаром бен Султаном. Этот принц как раз вышел из опалы старших членов семьи и сразу же получил должность главы внешней разведки. А еще через несколько дней его пытались взорвать. Неисправимый романтик Тьерри Мейссан приписал этот теракт сирийским спецслужбам. На самом деле возвышение принца был крайне болезненным ударом не столько для Дамаска, сколько для Дохи. Поскольку с этих пор катарская и франко-саудовская линии в сирийском «урегулировании» окончательно разошлись. А выбор был сделан Вашингтоном.
В Эр-Рияд Олланд прибыл буквально в день американских выборов. Столь же осведомлен об изменении курса – не французского, а американского – был Дэвид Кэмерон, опередивший его на пару дней. Пока конъюнктура не успела измениться, он заключил внушительный контракт по поставке Саудовской Аравии истребителей Eurofighter Typhoon. Церемония сопровождалась вдохновенной речью об иранской угрозе, нависшей над Хашимитским королевством. В лексиконе отечественных VIP это называется «впарить».
Кэмерон подсуетился вовремя. Президент Совета по международным отношениям Ричард Хаасс опубликовал целеуказующую статью об американо-иранской дружбе уже 11 ноября. Месяц спустя окончательно определились номинанты на посты глав Госдепа и Пентагона – Джон Керри и Чак Хейгл, откровенные лоббисты американо-иранского стратегического альянса. А следом за ними из трех кандидатур на пост главы ЦРУ был избран именно экс-глава разведывательного офиса в Эр-Рияде Джон Бреннан.
Михаил Маргелов, несостоявшийся демократизатор российского МИД и агитатор за разрыв с России с Ираном, заволновался только в середине января. На днях он заявил, что незачем, дескать, западным странам вмешиваться в события в Мали: пусть африканцы сами решают. О возвращении Франции в Магриб его не предупредили.
Заместителя главы МИД Сергея Рябкова осенило чуть раньше – в середине декабря. Он догадался, что Вашингтон не придуривается, а в самом деле решил сделать ставку не на столкновение суннитов с шиитами лоб в лоб, а на флирт и с Тегераном, и с Эр-Риядом. А значит, и нам надо флиртануть, решил Рябков к шапочному разбору. «И я, и я, и я того же мнения», – говорил герой мультфильма с большими хлопающими ушами.
Между тем догадаться о грядущей смене вектора можно было и без подсказок, а просто при внимательном чтении журнала Foreign Policy. В нем друг Байдена и Керри, Лесли Гелб, трижды выступал с проиранскими статьями.
Эксперты канала РБК-ТВ 17 января заметили – лучше поздно, чем никогда: «Считалось, что в Европу после „арабской весны“ хлынет катарский сжиженный газ, а он не хлынул». К этому можно добавить, что экспансия катарского СПГ была остановлена явочным порядком при почти детективных обстоятельствах.
В конце ноября на Украине должны были запустить строительство терминала сжиженного природного газа. Поставщиком должна была быть компания Qatargas, а подрядчиками строительства – испанцы, американцы и местный олигарх Дмитрий Фирташ. Однако в день церемонии выяснилась удивительная вещь: оказывается, контракт с испанской стороны подписывало не уполномоченное лицо, а некий авантюрист, по основной профессии – инструктор по ходьбе на лыжах. Терминал был предназначен для диверсификации поставок газа в Европу, иными словами – для снижения его цены. Украинские нефтяные эксперты в один голос вопили: это все русские и их агент Медведчук! И вот второй парадокс: ни Вашингтон, ни Совет Европы не подвергли ни Москву, ни ее киевских агентов никаким санкциям, и более того, пальцем не пошевелили ради катарских друзей и партнеров. Как и ради второго потенциального поставщика – Азербайджана. К слову, будущий госсекретарь Джон Керри имеет репутацию армянского лоббиста.
Российский МИД оказался бы более готов к сдвигу американских стратегических приоритетов (который ему важен хотя бы в связи с афганской проблемой), если бы его интеллектуальным партнером была хоть какая-то еще исследовательская организация, помимо Института Ближнего Востока Е. Я. Сатановского. Для учреждения, возглавляемого экс-председателем Российского еврейского конгресса, все исламские кошки серы: что «Братья-мусульмане», что ваххабиты, что саудиты, что Катар, что ХАМАС, что ФАТХ – одна и также «Аль-каида», а общий вывод также не блещет вариациями: Москве в регионе надо заниматься исключительно спасением тонущего Израиля.
В итоге получается как в сказке про мальчика, который слишком регулярно вопил «волки, волки». Судя по той энергии, с которой Барак Обама продвигает на пост министра обороны Чака Хейгла, известного своими репликами по поводу еврейского лобби, обновленная демократическая администрация действительно меньше будет прислушиваться к стенаниям из Иерусалима, чем ее состав периода первого срока Обамы.
Обама действует по принципу «все хорошо в меру». Израиль уже получил для обороны от «Братьев-мусульман» и Тегерана одновременно внушительные объемы средств и вооружений. Новый подход будет более экономным. В Иерусалиме еще будут с ностальгией вспоминать о тех временах, когда в Египте президентом избрали инженера Мохаммеда Мурси, который учился в США и работал в NASA.
Кстати, в том же NASA и в те же годы трудились ливиец Мустафа Абушакур и малиец Модибо Дьярра. Первого в сентябре прошлого года избрали премьером Ливии при поддержке местных «Братьев-мусульман» – и наперекор французам, делавшим ставку на основателя Переходного национального совета Мохаммеда Джибрила. На фоне скандала вокруг гибели американского посла Абдушакуру не дали сформировать правительство, и на его место был продавлен ставленник Джибрила Али Зейдан.
Карьера Модибо Дьярры в Мали закончилась так же быстро и бесславно. В апреле 2012 года астрофизик Дьярра был приглашен на пост премьера временным президентом Диокунде Траоре, а уже в начале декабря его явочным порядком выкинули вон, сменив на бывшего начальника тюремного ведомства Джанго Сиссоко, который в авиакосмосе не силен, зато после тюремной должности (при Мусе Траоре, которого принято считать диктатором) занимал кресла в МВФ и Всемирном банке. Карьера Дьярры закончилась почти в тот же день, когда окончательно определилась кандидатура Керри на пост главы Госдепа США.
В том, что высокие посты в африканских странах доверяют теперь менее образованным, но зато послушным винтикам, нет ничего удивительного. В Эр-Рияде нет столь продвинутого научного центра, как Дохийский город образования, а Париж всегда был склонен делать ставку на удобных негодяев в своих колониях.
Портал «Аль-Джазира» сочувственно цитирует светских сепаратистов из Национального движения за освобождение Азавада (НДОА). Этих сепаратистов можно сравнить с умеренной группой «самоопределенцев» Саламбека Хаджиева в ЧИАССР периода 1990 года. Уже в конце 2011 года они захватили фактический контроль над северным Мали, а в марте в столице Бамако был свергнут президент Амаду Амани Туре – в итоге традиционной для «арабской весны» антикоррупционной кампании. Сразу же после этого Париж и Экономическое объединение Западной Африки (ECOWAS) прекратили помощь Мали. На фоне голода первую скрипку начали играть радикальные исламисты из так называемой «Аль-Каиды Магриба» (AQIM). Об этой структуре, которую и представляет Мохтар Бенмохтар, в трудах Института Ближнего Востока написано много. Для объективности упомянуто и о том, что под давлением и угрозами AQIM, а также группы «Ансар Дине» и мавританского Движения за единство и джихад первоначальные (поддерживаемые Катаром) сепаратисты раскололись: часть примкнула к «исламистам», а часть, как ни странно, выразила лояльность временной центральной власти. То есть произошло то же самое, что в Чечне в ноябре 1991 года.
Французские эксперты, в отличие от Сатановского и Ко, признают, что часть сепаратистов «рассчитывала на поддержку Катара». Именно на них, то есть на НДОА, и обрушится военный удар под предлогом борьбы с «Аль-Каидой», рассказывали малийские источники «Аль-Джазире».
Провинциальные представители НДОА, ожидавшие удара французов, рассказали и другие интересные вещи. По их словам, президент-коррупционер Амаду Амани Туре был «в деле» с наркобаронами, перевозящими кокаин через Африку в Европу, и именно «обслуживающая команда» этих наркобаронов выступает под флагом «Аль-Джазиры в Магрибе», хотя ее недавно именовали себя «Салафитской группой за молитву и борьбу». Среди этих оборотней немалую часть занимают алжирцы с опытом муджахедской деятельности в Афганистане, а поддержку они получают от алжирской разведки DRS, рассказывали светские борцы за азавадский суверенитет.
Нельзя сказать, что эта версия сильно расходится с оценкой экс-главы Антнаркотического комитета ООН Антонио Марио дель Косты. Да и Пьер Жакмо – эксперт из того самого института, который устраивал мероприятие в Шантильи – признавал: «Регион на севере Мали, независимости которого добиваются туареги, не просто «колыбель» их народа. Уже долгое время эта территория играет важную роль в незаконной торговле оружием, автомобилями, сигаретами, а также заложниками. Кроме того, несколько лет назад через него также пошла перевозка кокаина из Латинской Америки. Таким образом, за всеми заявлениями туарегов и исламистов не стоит упускать из вида и значительные финансовые интересы».
Французский эксперт не валит в одну кучу, а разделяет туарегских светских сепаратистов, которым досталось оружие со складов Каддафи, от так называемых исламистов (Франс-Пресс даже употребляет термин Al Qaeda franchise— то есть позаимствованный брэнд), которым удивительно легко достался огромный склад оружия и боеприпасов в городе Гао, после чего они и перехватили контроль над ключевыми городами у НДОА в конце июня прошлого года, после французских выборов.
Государство Мали с XV века было составной частью трансафриканского торгового пути, сопоставимого с «великим шелковым путем» в Евразии. Этот маршрут в обход Гибралтара пролегал через Гану (отчего там и образовалась родовая знать вроде семейства Аннанов), Мали и Сонгайскую империю, просуществовавшую до 1591 года. Тогда по тракту возили золото, соль, специи и разумеется, рабов. Теперь у «золотого» пути через пески и тропические леса та же специализация, что у южноазиатского «Золотого треугольника». После крушения набитого наркотиками самолета «Боинг» над Мали в 2009 году стало очевидно, что помимо сухопутного коридора, путь из Ганы через Мали в Алжир имеет и воздушный коридор. В свою очередь, на американском портале Maur Next Door (Мавр по соседству) упоминалось и о смыкающемся с этим путем воздушном коридоре Мавритания-Нигер-Вазиристан- только, соответственно, опиумном.
Клопы на диванах не отдыхают, а работают. Франция с вышестоящего разрешения, в обмен на содействие по Афганистану – большой чейндж – получает контроль над контрабандными путями в Северной Африке. Не только наркотическими – из ЦАР, например, везут алмазы. Половина добытых там алмазов, согласно английской Wikipedia, уходит на черный рынок. Основные места столкновений между президентскими и оппозиционными силами совпадают с местами добычи. Исполнители приказов французского командования считают, что борются с «Аль-Каидой», а неуловимые исламисты добрались уже до юга страны. Когда они доберутся до столицы, к ним приедет бравый французский генерал а-ля Александр Лебедь. «Светских сепаратистов» в его присутствии развесят на столбах, но мировая пресса этого не заметит: она будет писать о Pussy Riot и «ужасах белорусского режима».
Нельзя сказать, однако, что работа отечественных экспертных клопиков пошла совсем уж зазря. Алармистские стенания вокруг повсеместных «аль-каид», якобы самостоятельных и никому не подконтрольных, сыграл свою роль в дополнительном вооружении Израиля. То, что при этом от влияния РФ на Ближнем Востоке остались крошки с американо-франко-саудовского барского стола, следует считать адекватным поощрением за аутсорсинг внешней политики.
А Катар провинился тем, что захотел слишком большую долю влияния на самых прибыльных теневых рынках. В таких случаях инициатива наказуема. Вот и об Аслане Усояне писали, что он «готовится к триумфальному возвращению». Однако воровская оппозиция, собравшаяся в Дубае 10 декабря, решила иначе. И к тому есть резон: именно ОАЭ и Иордании обновленная демократическая администрация США доверяет крупнейшую долю транзита личного состава и боевой техники из «примиряющегося» Афганистана. А имя нового короля постсоветского теневого мира должен знать Борис Иванишвили, поставленный обновлять Грузию и уже приступивший к неотъемлемому пункту этого плана – освобождению воров в законе.
21.01.2013