Сезон 1 / Эпизод 2. «46-й размер»
Сценарист – Дэвид Чейз
Режиссер – Дэн Аттиас
«Но она моя мать. О матери нужно заботиться». – Тони
Пилотный эпизод «Клана Сопрано» был снят в 1997 году. Второй эпизод «46-й размер» – в 1998 году вместе с двенадцатью другими эпизодами. За год, прошедший между съемками первого и последующих эпизодов, Чейз и его команда попытались решить, насколько их сериал должен соответствовать устоявшимся жанровым рамкам, чтобы выжить. Некоторые части «46-го размера» – например, отношения между Тони и Ливией – кажутся окончательно оформившимися. В остальных Дэвид Чейз все еще прикидывает, как выдержать баланс между драмой и комедией, как сериал должен выглядеть. (Дэн Аттиас концентрируется на крупных планах, которые использовал в пилотном эпизоде Чейз.) «46-й размер» получился увлекательным и немного неловким, с неустойчивым настроением и сбивающейся интонацией.
В сценах, где Биг Пусси и Поли Уолнатс расследуют кражу машины учителя Энтони-младшего, одержимость Поли апроприацией итальянской культуры приобретает легкий комизм, свойственный ситкомам, и это словно бы подтверждает, что «Клан Сопрано» – лишь многосерийная версия фильма «Анализируй это». Проблемы, с которыми связались Кристофер и его дружок Брендан Филоне (Энтони ДеСандо), сидящий на метамфетамине, когда начали грабить фуры, охраняемые дядей Джуниором, обыграны скорее с помощью черного юмора, и начинают создавать напряжение между Джуниором, Тони и его идиотом-племянником[19]. Сильвио Данте (Стивен Ван Зандт[20]), убеждающий Тони оставить себе парочку костюмов перед тем, как Кристофер вернет фуру, отлично отражает лицемерие всей мафиозной структуры: Тони и другие авторитетные бандиты читают молодежи лекции о кодексе чести и внутренних законах, которые нельзя нарушать, но меняют правила игры тогда, когда им самим это удобно.
Кристофер и Брендан, употребляющие наркотики и отказывающиеся подчиняться правилам, вызывают в памяти сцену в клубе «Бада Бинг», где бывший гангстер, ставший писателем, объясняет по телевизору, что золотой век мафии закончился из-за торговли наркотиками и других отступлений от традиции. «Не поспоришь», – грустно комментирует Тони. Что еще он может сказать? В пилотном эпизоде он признался Мелфи, что боится – наступают последние дни мафии. Жест Тони, когда он стреляет резинкой по телевизору, завидев бывшего бандита, ставшего информатором, не только не представляет никакой опасности, он кажется очень детским – так поступает на уроке хулиган, чтобы впечатлить одноклассников. Страх перед тем, что бандиты из 90-х – жалкие копии своих предшественников, отражен в сцене, где Брендан угоняет один из фургонов Джуниора с двумя афроамериканскими гангстерами, которые выглядят не более опасными, чем он сам.
Внимательно пересматривая «46-й размер», можно сделать вывод, что «Клану Сопрано» хотелось бы считаться признанным наследником классических гангстерских фильмов, но при этом сохранить свое лицо. В одной из сцен Сильвио изображает Аль Пачино из третьей части «Крестного отца»[21] по заказу Тони, словно говоря: если мы все равно имитируем наших предшественников, будем это делать со вкусом. И не случайно Биг Пусси читает в этот момент статью про клонирование.
Эксперта по делам мафии можно заменить на телекритика, который жалуется на упадок жанра гангстерской саги и на то, что бандиты из телесериалов – жалкие клоны своих великих предшественников с большого экрана.
В пилотном эпизоде стало понятно, что шоу существует в том же мире, что и его зрители, и герои смотрят те же криминальные драмы, что и мы. В диалогах мелькают точные и исковерканные цитаты из фильмов, а отец Фил даже спрашивает Кармелу, что Тони думает про трилогию «Крестный отец» (его любимая часть – вторая, потому что в ней есть флешбэки, в которых Вито возвращается на Сицилию; третью часть он характеризует репликой «что там вообще происходит?»). Однако, когда отец Фил упоминает «Славных парней» – важного поставщика актеров для сериала, – Кармела отвлекается на пытающуюся тайно пробраться в дом Медоу: такая сценарная версия царапины на пластинке. «Клан Сопрано» находится в постоянном диалоге с той поп-культурной традицией, к которой принадлежит, но реплики в этом диалоге полны самоуничижения и иронии, словно их произносит молодой и сообразительный бандит, который знает, что бывает с теми, кто слишком много о себе думает.
Возможно, семейные сцены кажутся более сильными и точными, чем сцены угона фур и машин, потому что они ближе к реальной жизни и не претендуют на сравнение с образцами жанра. Многие предшественники и последователи сериала уделяют мало внимания семейной жизни и отношениям с детьми; однако в «Клане Сопрано» такие сцены с самого начала занимали центральное место. Криминальные сцены и сцены насилия присутствуют во многих сагах (в частности, у Скорсезе), а вот отношения между Тони и Ливией и его разговоры об этих отношениях с Кармелой и Мелфи носят особенный характер. Обратите внимание, как реагирует Нэнси Маршан на пожар на кухне – вызванный по большей части ее же паранойей – это же очередное оскорбление от этого ужасного мира. Или тяжелый, виноватый взгляд (впоследствии доведенный Гандольфини до совершенства), которым Тони окидывает дом, в котором вырос. Отношения между Тони и Ливией выглядят очень живыми с первого эпизода, но динамика этих отношений настолько запутана и разрушительна для Тони, что он сам уже не в состоянии осознать их характер.
Сериал, осознающий, что все его герои – и обычные люди, и гангстеры – живут мелочными и доведенными до автоматизма каждодневностями – большая редкость для жанра. «46-й размер» содержит реплики и образы, связанные с идеей упадка, разложения и окончательного отмирания старых традиций, а также с атмосферой неудовлетворенности, вызванной мыслью, что все лучшее в прошлом. Новая телефонная система в «Бада Бинг» гораздо сложнее старой. Описывая фуру с краденными DVD-плеерами, Тони издевается над Бренданом: никакого сравнения с лазерными дисками, да и хороших фильмов в таком формате почти нет.
«А как же звук? Он намного лучше», – убеждает его Брендан. «Отлично, – огрызается Тони, – нет ничего лучше, чем приготовить попкорн и послушать «Людей в черном».
Походы Поли и Пусси по разным кофейням[22] вызывает в памяти строчку из романа Рэймонда Чандлера «Прощай, моя красавица»: «Он выглядел так же неприметно, как тарантул на идеальном кусочке торта». И Поли, и Пусси осознают, что наследие их народа было присвоено международными корпорациями, которые теперь норовят продать его им же втридорога. Пусси отказывается принимать такую реальность; в Поли она вызывает ярость. «Гребаные эспрессо и капучино: мы придумали это дерьмо, чтобы все эти ублюдки на нем наживались… Дело не только в деньгах, дело в гордости. Вся наша еда: пицца, кальцоне, моцарелла буффало, оливковое масло!.. Но это? Эспрессо – хуже всего». Когда Тони заходит на кухню и пытается потанцевать с Кармелой (образ, который рифмуется с его неловкой попыткой потанцевать с Ливией в пилотном эпизоде), он напевает песню группы Procol Harum «A Whiter Shade of Pale», выпущенную тридцать два года назад, когда он еще учился в начальной школе. Джеки Април, который, по выражению Тони, «слез с больничной койки», чтобы встретиться с ним и Джуниором, признает, что рак пожирает его, а затем размышляет вслух, стоит ли ему назвать преемника. «В наше-то время? – говорит Тони. – Кто ж захочет такую работу?»
Упадок, разложение, утрата силы и независимости – все эти идеи сконцентрированы в переживаниях Тони насчет Ливии. Физически и ментально она выглядит хуже, чем в пилотном эпизоде. Она думает, что домработница из Тринидада[23] украла ее любимую тарелку. «Ты уверена, что не отдала ее кому-то из родственников? Ты впариваешь людям свои вещи, потому что думаешь, что скоро умрешь», – говорит Тони. «Надеюсь, это случится завтра», – отвечает Ливия.
Возможно, Тони тоже на это надеется.
Этого мужчину сестры оставили заботиться о женщине, которая не может переехать к нему домой, потому что Кармела «не разрешит», но которая при этом неспособна жить одна. И не важно, что делает Тони, в глазах Ливии он остается неблагодарным сыном. Тони настолько напуган умственным регрессом своей матери, что цепляется за любой индикатор того, что с ней все в порядке: например, она возит своих подруг на машине. Но потом она сбивает одну из них, и это дает Тони повод признать необходимость помещения ее в «Грин Гроув». В следующей сцене Тони собирает остатки вещей в доме своего детства. Среди вещей – фотографии молодой Ливии и маленького Тони. Очередная паническая атака, – Фрейд бы мог многое рассказать о сыне, чьи чувства к матери настолько сильны, что заставляют его ощущать себя так, словно он вот-вот умрет. Мелфи на сеансе психотерапии подталкивает его к осознанию страшной правды про Ливию и, соответственно, о нем самом: яблоко и яблоня.
Когда Тони подтверждает, что Ливия физически здорова «как бык», Мелфи предполагает, что ее стоит проверить на предмет депрессии, так как «вы сами знаете, что депрессия способна вызвать различные происшествия, ошибки или кое-что похуже».
«Вы хотите сказать, что она подсознательно пыталась прикончить свою лучшую подругу?» – спрашивает Тони.
Ливия (хотя она в этом никогда не признается) все еще оплакивает своего мужа Джонни, чья смерть заставила ее чувствовать себя покинутой эмоционально и физически. Может, ей не хватает Джонни по эгоистичным и нарциссичным причинам, но боль от этого не становится менее реальной. Ее враждебность по отношению к сыну частично может объясняться ощущением, что Тони, пришедший на замену Джонни, точно так же ее бросает, и она не может ничего с этим поделать. С этой точки зрения, эпизод, в котором Ливия чуть не убивает свою подругу, кажется своеобразной проекцией. Мелфи находит «интересным» тот факт, что Тони определяет подавляемое желание убить близкого человека как побочный эффект депрессии, однако она не заканчивает свою мысль. Если сын похож на свою мать, то он может оказаться способным на поступок с таким же результатом: насилие над «лучшим другом».
Лучший друг мальчика – его мама.
Финал эпизода подразумевает, что Тони, возможно, пришел к этому заключению самостоятельно. Устав от того, что Джорджи не может переадресовать вызов, Тони впадает в ярость и бьет его по голове трубкой[24]. Одно из доказательств, что его мать ментально нездорова, из уст Тони звучит так: «Она не может управиться с телефоном».