Клады и кладоискательство в России - читать онлайн

Для истории Древней Руси (и не только) клады являются неоценимым источником. Наши сведения по той эпохе удивительно бедны. А по предметам, обнаруженным в кладах, мы можем судить о древнерусском искусстве, истории одежды, перемещениях населения, внутренней и внешней торговле.

Древнерусские вещные клады состоят часто из удивительной красоты ювелирных изделий, украшенных многоцветной эмалью, скаными узорами, мельчайшей зернью, жемчугом и драгоценными камнями. Стоимость этих художественных сокровищ была очень высока уже в XIX веке. Коллекционеры гонялись за предметами из древнерусских кладов и сами инициировали раскопки.

Любопытно, что такое отношение к предметам из кладов ярко продемонстрировал замечательный знаток русского искусства Н. П. Кондаков. После десяти лет работы он издал в 1896 году первый том своей работы «Русские клады», в который вошли наиболее эффектные золотые вещи с перегородчатой эмалью из древнерусских кладов[3]. Второй том книги, куда планировалось поместить серебряные вещи, так и не вышел.

Тяга к поискам кладов, как и сребролюбие у людей Древней Руси, была так же развита, как и у наших современников. Уже в XI веке в «Чтении о Борисе и Глебе» составителем написано: «Аще бо или сребро или злато скровено будет под землею, то мнози видят огнь горящ на том месте, то и то же дьяволу показующую сребролюбых ради».

Про этот самый распространенный признак зарытого клада – появление ночью далеко заметного огня на месте клада – русские люди писали во все века. Упоминается это явление очевидцами и в XX веке.

Широко известный случай кладоискательства описан в форме религиозной притчи в Киево-Печерском патерике. В «Слове о святых преподобных преподобных отцах Феодоре и Василии» автор, борясь со злом стяжания, сразу заявляет: «Сказано: как мать всему благому есть нестяжание, так корень и мать всему злому – сребролюбие»[4].

Но тяга к мирской жизни и богатству была сильна и в ту эпоху. Феодор, раздав все свое имущество, стал монахом и по повелению игумена жил в пещере, называемой Варяжской. Жизнь его текла там много лет в великом воздержании и покое.

«И вот по вражьему наваждению стал он тужить и сильно печалиться о богатстве, которое роздал нищим: приходило ему на мысль, что если долго проживет и изнеможет телом, то не сможет довольствоваться монастырской пищей»[5]. Короче говоря, инок Феодор открыто загоревал об оставленном имуществе и открыто высказывал свою скорбь перед друзьями.

Судя по всему, мысли о богатстве овладели монахом настолько, что он в молитвах стал просить Бога о злате. И монаху явилось видение. Увидел он во сне «ангела светлого и прекрасного, показывающего ему сокровище в пещере, и много раз виделось это Феодору. Наконец, спустя много времени пришел он на указанное место, стал копать и нашел сокровище – множество золота и серебра и сосуды многоценные»[6].

Скорее всего, пещерник из Варяжской пещеры предпринял систематические поиски и нашел-таки древний клад в земле. Пещера не случайно называлась Варяжской. Возможно, часть добычи из Византии варяги спрятали в IX–X веках именно здесь.

Феодор же после душеспасительных бесед с друзьями, по преданию, раскаялся и, вырыв глубокую яму в другом месте, закопал там сокровище. До сей поры его никто не обнаружил. Но слух о кладе дошел до князя. А князья всегда сильно нуждаются в деньгах.

Поэтому князь Мстислав Святополчич рано утром со множеством воинов, словно на охоту или войну, приехал в монастырь и схватил Феодора.

Феодор подтвердил князю, что нашел варяжский клад со множеством «сосудов латинских». «Золота же и серебра бесчисленное множество», – заключил он. Князь предложил иноку поделить клад: «Себе возьми сколько хочешь!»

Феодор отказался, заявив, что он избавился от греха сребролюбия и поэтому напрочь забыл о месте клада. Князь в гневе велел сковать монаха по рукам и ногам и три дня не давать ни хлеба, ни воды. Затем вновь потребовал: «Открой – где сокровище?» Феодор вновь упорствовал: «Не помню, где спрятал его».

Ситуация явно развивалась по вполне традиционной схеме для кладоискателей всех времен. В конце концов взбешенный князь приказал схватить второго инока (Василия), через которого ему стало известно о кладе, и приказал жестоко пытать обоих. «Власяница обагрилась кровью», но Феодор стоял на своем, что Бог по его молитве «отнял у него память сребролюбия» и он не помнит теперь, где зарыл клад.

Затем князь приказал подвесить Феодора над огнем большого очага со связанными руками. Вероятно, это пытки самые жестокие и типичные для той эпохи (XII век).

Монахи между тем не молчали, а обличали грехи князя. Захмелевший от вина князь вонзил стрелу в Василия. Василий же предсказал князю, что тот сам будет убит такой стрелой.

Чуть живых, иноков бросили на ночь в темницу, чтобы утром продолжить допрос с пытками. Но они ночью оба умерли.

Достоверно известно, что и в последующие века русской истории розыск кладов власть имущими нередко шел именно по такому сценарию. Неудивительно, что люди, нашедшие клад, таились от власти сильнее, чем от грабителей. Между тем, заканчивая сюжет, добавлю, что монахи Печерского монастыря забрали тела своих собратьев и погребли в той самой Варяжской пещере. Князь Мстислав действительно был убит стрелой на городской стене Владимира.

А «варяжский клад» монаха Феодора остался ненайденным по сей день. Возможно, это один из самых больших известных нам кладов Древней Руси. Ведь отряды норманнов (варягов) нередко после грабительских набегов на Византию, Хазарию и Восток отдыхали в Киеве у своих родственников и союзников – киевских князей. Добычу в Киеве делили, и часть ее вполне могли зарыть в пещерах под городом. Ценности античного мира (сосуды латинские), которым сейчас нет цены, легко могли оказаться в таком кладе.

Серебряная киевская гривна

Торговый путь «из варяг в греки», столицей которого был Киев, усеян кладами купцов, варягов, князей, степняков. Ставки в грабительских войнах норманнов часто были очень высоки. Так, в 1043 году конунг Харальд Суровый организовал мощное вторжение в Византию. Киевский князь Ярослав Мудрый сам не пошел в поход, а вместе с Харальдом и его войском отправились новгородский князь Владимир с дружиной и новгородское ополчение.

Харальд был классическим норманном – ловцом удачи, наводившим ужас на многие страны. В свое время он служил в Киеве, затем в Царьграде, где поднял мятеж против императора – сверг и ослепил его. Харальд предполагал, что ослабленная раздорами столица Византии падет к его ногам. В устье Дуная русские воеводы отговаривали молодого князя Владимира идти на Царьград. Они, по обычаю, хотели, постояв на границах, получить без боя от греков дань (откуп) и уплыть назад.

Харальд настоял на своем и увлек Владимира к столице. Но в морском бою у Константинополя счастье улыбнулось грекам. Они сожгли «греческим огнем» с десяток русских ладей. Внезапно пришедшая буря разметала остальные суда. Поход закончился неудачей, подорвав военную мощь Новгорода.

Харальда Сурового, впрочем, неудача не смутила. Вернувшись в Киев, он женился на дочери князя Ярослава Елизавете, после чего отправился домой в Скандинавию, где стал королем Норвегии. Думается, что награбленные в походах сокровища ему в этом сильно помогли. Впоследствии Харальд пытался завоевать Англию, но в битве с англосаксами был убит.

Естественно, что люди, игравшие в такие масштабные игры, нередко могли сорвать крупный банк. Часть куша получали и союзные русские дружины. Это могла быть и дань, и военная добыча. Так что византийская добыча вполне могла встречаться в варяжских кладах.

Под словом «клад» в Древней Руси подразумевали бревно или колоду с выдолбленной серединой. Приношение же языческих жертв называлось «кладение». А глагол «кладывати» означал полагаться или доверять[7].Как писали тогда, «видишь сук в очах брата своего, а в своих очах клады (бревна) не чуешь». Даже в XIX веке крестьяне на Севере найденный клад именовали поклажей. Так что в современном значении в русском языке слово «клад» не употреблялось до XVIII века.

В «Чтении о Борисе и Глебе» (начало XII века) клады названы просто «сребро или злато, скрытое в земле». Очень точное выражение и важное вам для понимания менталитета человека на Руси XII века. И все же даже в XVII–XVIII веках самым распространенным словом для обозначения клада являлось слова «поклажа». Слово «клад» изредка употреблялось и в XVII веке.

Нередко в древности в случае больших драгоценных находок их именовали «сокровище». Так, в 1524 году в Новгороде «начаша поновливати храм святую Пятницу на торговой стороне… и егда начаша на левом крыле… помост взрывати и ту обретоша сокровища от много лет сокровенно… а сокровенного сребра древних рублев новгородских литых 170, а полтин литых же 40 и 4» (Софийский временник). То есть спрятанная до времени чья-то казна так и не была востребована. Ведь храмы в Новгороде были общественными центрами. Там хранили свои деньги объединения купцов, посадских жителей. Вообще, находки древнерусских кладов в стенах каменных храмов широко известны.

Общее количество кладов Древней Руси, до сих пор не найденных, огромно. Это большая часть зарытых богатств. Что-то внятное сказать о древнерусских кладах, найденных до XIX века, мы не можем. Они погибли безвозвратно. Их почти сразу переплавили в слитки золота или серебра, продали ювелирам, выменяли на что-нибудь более полезное.

Коллекционирование древнерусского искусства, спасительное для кладов той поры, началось лишь в XIX веке. Клады находили порой через век-два после захоронения. В этом случае сложные ювелирные изделия иногда просто уродовали, приспосабливая под современную моду. Так, в Юрковецком кладе (Киевская губерния, 1860-е годы), состоящем из серебряных украшений конца X века, оказалась серебряная шейная гривна VI–VII веков, приспособленная для ношения замком назад, как это делали уже в X веке. Для этого у нее отломали «усы» сложного замка, характерного для VII века[8].

То есть можно предположить, что найденную в древнем кладе гривну использовали по назначению, несколько «улучшив» ее старомодность. А затем вновь спрятали вместе со всеми современными украшениями от какой-то опасности в землю. И вновь эти вещи увидели свет дня лишь через девять веков…

Новгородская серебряная гривна

Таким образом, при постройке городов, вспашке земель, вырубке лесов и тому подобной хозяйственной деятельности человека клады волей-неволей находились населением России в X–XVIII веках, но почти никакой информации об этих кладах, их составе, а самое главное, ни монет, ни вещей из этих кладов до нас фактически не дошло.

Люди использовали их в своих целях, скрывая от властей, меняя на деньги или продавая перекупщикам. Драгоценные камни выламывали из оправы и часто продавали отдельно. Клад в глазах населения был просто удачными деньгами, ниспосланными сверху. Часть старинных украшений при этом могли просто носить (перстни, серьги). Древние монеты могли использовать в традиционных женских украшениях. Некоторые крестьянки даже надевали себе на шею в виде талисмана древние иностранные монеты (например, византийские).

Вспомним, что и кремневые находки эпохи каменного века русские крестьяне еще в XIX веке называли «громовыми стрелами» и использовали для лечения и колдовства. Такое же стремление приспособить в своем хозяйстве и обиходе даже драгоценные находки характерно для русского крестьянства всей дореволюционной эпохи (до 1917 года).

Судя по всему, основная масса кладов XVI–XVII веков была монетными кладами. Вещевые клады встречались значительно реже. Но часть кладов была в смешанном виде: ювелирные изделия и деньги.

В Древней Руси IX–XIII веков своей серебряной монеты почти не было. Поэтому доля вещных кладов в сопоставлении с кладами восточных или западных серебряных монет довольно велика.

Значительная часть кладов Древней Руси была найдена в глиняных горшках. Меньшая доля – в медных сосудах. Какая-то часть кладов перед захоронением была просто упакована в бересту, кожу, ткань, которые при нахождении клада просто распались в руках.

Иногда сосуд с кладом накрывали ковшом, сковородкой или чем-то другим (серебряной чашей, другим сосудом).

Известно, что большие суммы денег (казну) перевозили иногда также в запечатанных сосудах. Так, в 1130 году в Киев ростовский тысяцкий послал 500 серебряных и 50 золотых гривен, уложенных в сосуде. В Киеве при проверке «исопше от сосуда, в нем же бо запечатано и пред всеми ищетоша обретоша всю полну 500 сребра, а злата 50 гривен»[9].Один из найденных в XIX веке на Киевщине древнерусских кладов был накрыт кольчугой, а другой вообще залит воском. Последний клад, состоявший из нескольких тысяч дирхемов (арабских серебряных монет) и двух золотых браслетов, был найден в 1851 году. Киевский клад 1913 года из усадьбы Сикорского также был залит воском в медном котелке (золотые браслеты и 300 дирхемов). Иногда глиняные кубышки были закрыты глиняными же крышками.

Нередко под горшок что-то подкладывали. Встречаются находки топоров под днищем горшка. Это явно ритуальный обычай. Точно так же в кладах с золотыми и серебряными монетами и вещами находят железные замки, которые, судя по всему, должны были наглухо замкнуть (закрыть) клад от любого чужого человека.

Внутри горшка вещи тщательно уложены и часто обернуты в ткань. Изредка встречаются и клады, собранные впопыхах, например во время штурма города врагами. К сожалению, находчики кладов часто вообще не сохраняли ни горшков, ни других простых предметов, сопутствующих кладу. Ошеломление и радость от находки бывали так велики, что иногда находчики (если это был не один человек) прямо на месте делили клад поровну. Разбитый горшок, железный топор и замок, остатки ткани бросали тут же, на землю.

В случае если клад нашли, например, во время пахоты, вещи иногда рассыпались из разрушенного тайника на несколько метров по пашне.

Нередко сосуды бывали слишком велики для своих небольших по объему кладов. Так, однажды в большой глиняной амфоре (Киевский клад 1899 года – усадьба Бродского) нашли всего 20 золотых монет, два золотых слитка в виде палочек, три золотых браслета и железный замок.

Случалось, что местом хранения клада становилась серебряная чаша. Но все же обычные домашние хозяйственные сосуды из глины или меди явно превалируют. Можно предположить, что именно женщины изредка прятали свои клады в ларцах. Широко известна любовь славян к березе и ее коре – бересте. Берестой в древности обертывали покойников при захоронении.

Берестой иногда укутывали и вещи клада внутри сосуда. Может быть, при этом здесь же прятали какие-то ценные финансовые документы на бересте?[10] Естественно, что с годами и береста, и ткань, и кожа – обертки клада – истлели. Известен случай, когда древний клад нашли в восковом горшке (Ржевский уезд Тверской губернии). Видимо, такой горшок отлили из воска специально для укрытия клада.

Бывали клады небольшие, бывали и огромные. Клад, найденный в Гомельском уезде (1883 год), состоял из двух ведер куфических серебряных монет и находился в огромном кожаном мешке. Кроме монет в кладе имелось также несколько пряжек и ожерелий. Нередкими, видимо, были также захоронения кладов, завернутых в ткань. Ведь в основной массе известных нам древнерусских кладов (IX–XIII века) у нас вообще нет информации о характере упаковки.

Курганы считались в те времена надежным местом для сокрытия клада. Предполагалось, что прах умерших тревожить не будут. Поэтому на территории кургана можно прятать ценности. Впоследствии, уже в Новое время, такие клады нередко находили при пахоте или грабительских раскопках кургана. И рождались самые невероятные слухи и легенды о «могильном» золоте. Часто же в самих курганах золотых и прочих украшений не могло быть в принципе.

Во время штурмов городов клады нередко прятали в печь. Встречаются клады, замурованные в кирпичную кладку стен крепостей или стен домов и храмов. Так, в 1923 году в Черниговском Спасском соборе в алтарной части пристройки нашли клад серебряных вещей XII–XIII веков. Он лежал завернутым в ткань, ниже уровня пола в углублении стены. В нишах кирпичного фундамента древних зданий также встречаются клады. Самый большой домонгольский клад обнаружили в 1842 году в Киеве после постройки новой Десятинной церкви. Работники обустраивали землю вокруг нового храма и нашли столько золотых сосудов, а также золотых и серебряных украшений, что они еле уместились в два мешка[11].

Ценности хранились в специально вырытом тайнике – пещерке. Видимо, прежде это место находилось под алтарем старой Десятинной церкви. Судя по украшениям, это явно ценности, отданные горожанами на сохранение в храм.

Татарская гривна

Вероятно, и в других городах, которые штурмовали кочевники во время нашествий, горожане прятали ценности в особых вырытых тайниках (часто под церквами). Большинство таких тайников не найдено по сей день. Отметим, что только под Десятинной церковью в Киеве имелось три известных огромных тайника ценностей. Найдено только два.

Итак, клады в Древней Руси прятали как в зданиях (землянках, дворцах, церквах), так и вне жилых помещений (в огородах, курганах, тайниках).

Клады того времени обычно подразделяют на три группы: монетные, вещевые и смешанные. В монетных кладах сосредоточены монеты за довольно длительный период. Ведь, попав на Русь, монеты обращались здесь в древность довольно долго. Да и владелец клада нередко копил свои сбережения большой период времени. Купец, который выручил за свои товары значительную сумму денег, также в случае опасности зарывал свой клад в землю. Ему было неважно, что серебро клада – монеты разных стран и эпох. Поэтому в монетном кладе X–XI веков (а не редкость клады из нескольких тысяч монет) встречаются монеты VII, VIII и IX веков, то есть за несколько столетий. Это большая радость для нумизмата.

Иное дело – вещный клад. Личные украшения в основном передавались по наследству. Лишь награбленные во время набега ценности сильно отличаются своим разнокалиберным составом от чисто семейных кладов. В семейном кладе драгоценные украшения накапливались медленно, полтора-два столетия. Естественно, княжеские сокровищницы были более весомы, чем боярские или тем более купеческие.

Князь Владимир Василькович Волынский в XIII веке перед смертью тяжело болел четыре года: «И роздал он свое имущество нищим: все золото и серебро и драгоценные камни, и золотые и серебряные пояса своего отца, и все свое, что он приобрел после своего отца, все роздал. Большие серебряные блюда, и кубки золотые и серебряные он сам перед своими глазами разбил и перелил на гривны.

Серебреник князя Владимира

Большие золотые мониста своей бабки и своей матери он все перелил на монеты и разослал милостыню по всей земле…»[12]

Определить время зарытия клада несложно. В монетном кладе находят самые новые монеты, а в вещевом – наиболее близкие к нашему времени вещи. Их датировка и есть время зарытия схрона. Встречаются клады, где основная масса вещей более древней эпохи и лишь несколько вещей стоят на 100–200 лет ближе к нашему времени. Случается и наоборот. Нередко попадаются древние вещи, переделанные в позднейшую эпоху и, так сказать, осовремененные.

Чаще всего равномерности в хронологии вещей и монет нет. Так, например, в знаменитом Гнездовском кладе 1868 года имелись монеты VI, VIII и X–XI веков. То есть иные владельцы могли просто не пополнять клад ценностями в силу самых разных причин. Безусловно, история любого крупного клада – это и увлекательный роман, и занимательный детектив, полный приключений, жестокостей, тайн и смертей.

В кладе чаще всего все уборы и ценные наряды перемешаны и фрагментарны. Встречаются и «лишние» фрагменты. Мне помнится в 1993-м в Золотой кладовой Эрмитажа я был очень поражен, когда услышал спор двух археологов про странную золотую цепочку, выставленную в витрине. Вещь нашли в Кушанском кургане. Один археолог утверждал, что это что-то вроде парадной уздечки, другой – что это служило для поддержания груди у женщин-лучниц. В витрине же имелась надпись: «Предмет неизвестного назначения».