Клады и кладоискательство в России - читать онлайн

Что такое кладоискательство?

Нет в истории любой страны темы, более притягательной и волнующей людей любых слоев общества, чем поиск утраченных национальных сокровищ, зарытых кладов, случайных открытий и невероятных находок.

Так метко писал об экзотических путешествиях и поисках сокровищ Александр Блок.

Так было всегда. Сокровища прятали и искали в эпоху фараонов, при Иване Грозном и просвещенном Александре II, в советские годы и эпоху недавней смуты. Почему? На первый взгляд человеком, охваченным манией кладоискательства, владеет жажда наживы, стремление разбогатеть. Исключать полностью это нельзя. Но не все так просто.

Клад – это чудо. Вырваться из привычной рутины, тягостной обыденности бытия в страну, где может произойти все, – этого хотели крестьяне и купцы, дети и старики, цари и вельможи. Прикоснуться к чуду мечтали многие. Тратили для этого все свое достояние, рушили семью, шли на преступление… И не получали абсолютно ничего взамен. Клад чаще всего оказывался недосягаемой мечтой, созданной воображением кладоискателя.

Море чувств, шекспировских страстей, бури эмоций – вот что вознаграждало искателя в любом случае. В нашу механистичную, индустриально-урбанизированную эпоху это ценится все дороже и дороже.

Таким образом, и притягательность кладоискательства после советской эпохи тоталитарного запретительства на все необычное, из ряда вон выходящее будет расти и расти.

Поиск клада – это не только яркое приключение, связанное с опасностью, тайной и криминалом. Это еще и уход от тягостного серого быта, попытка найти в себе силы и таланты, глубоко погребенные в душе и невостребованные доселе. Вместе с тем нужно признать, что кладоискательство, по мнению многих знатоков, – это род алкоголизма, душевной болезни и, подобно несчастью, поражает человека, выжигая его душу дотла.

Вероятно, как склонность к алкоголизму передается по наследству от отца к сыну, так и склонность к поискам кладов присуща не всем людям в равной мере. От 5 до 10 % населения могут реализовать эту свою склонность в благоприятных условиях. Попробуем взглянуть на этих людей в исторической ретроспективе, ведь любые сведения о поисках кладов драгоценны для истории. Подобно лучу света в кромешной тьме, они высвечивают живые лица людей, их быт и нравы, мысли и чувства. Этого не найдешь ни в каком письменном документе, сохранившемся в архиве. Ну а предметы давних эпох, выставленные в музеях, вообще мертвы и не могут рассказать нам сегодня практически ничего о своих владельцах.

Поэтому история кладоискательства в России – это история России в лицах. Причем это лица бедняков и богачей, умных и глупцов, книгочеев и неграмотных крестьян. Там кипит жизнь, льется кровь, бушуют страсти.

В нашу индустриальную эпоху на Западе кладоискательство давно стало развитой отраслью индустрии досуга со своей инфраструктурой: периодикой, техническим обеспечением, лавиной пособий, карт, справочников. Особенно повезло подводному кладоискательству. Отдых здесь так явно сочетается с романтикой поиска. Да и прибрежные к Америке и Европе моря усеяны останками судов, битком набитых, по слухам, золотом индейцев, драгоценными камнями, тоннами серебра в слитках и монетах.

Нет сомнений, прибыльность отрасли по жизнеобеспечению кладоискателей всем необходимым намного выше, чем редкие находки редких счастливчиков. Разориться на поисках кладов легко, обогатиться почти невозможно. Гораздо прибыльнее продавать карты с «надежными» сведениями о пиратских кладах, чем самому копать каменистую почву где-то в тропиках или даже у родной деревни.

Многовековая история кладоискательства четко подтверждает: как правило, почти все клады люди находят случайно, когда их не ищут. Человек копает огород, купается в речке и смотрит на обрыв, идет вдоль траншеи водопровода в родном городе, ломает старый заброшенный дом или просто перекладывает печку – таким случаям несть числа.

Вдобавок ко всему Россия богатыми «пиратскими» кладами бедна. Это страна северная и в прошлом скудная любыми благородными металлами и драгоценными камнями. Редкое население на скудных почвах – в мхах и болотах – всегда жило очень бедно. Настоящих богатств и сокровищ почти никому в стране (кроме знати в столицах) скопить и спрятать не удавалось.

Золотая монета в массовом обращении практически не ходила. Скудные сбережения народа, зарытые в погребах и подпольях, более интересны ученым, чем «профессионалам» с металлоискателем.

Оговорюсь, что под кладоискателями я не имею в виду профессиональных грабителей могил, черных следопытов и черных археологов. Там иная специфика работы, криминальные установки и результаты труда.

Под кладом мы прежде всего понимаем спрятанное человеком, чаще всего в земле, сокровище, след которого потерялся. Опыт столетий русской истории научил любого россиянина, что надежнее «земельного» банка никто твои деньги не сохранит. Войны, эпидемии, разбойники, власти – все эти угрозы легко могли пережить сбережения в звонкой монете (или в ценных вещах из благородных металлов), находясь зарытыми в укромном месте. Заветные дуб или береза, на худой конец, собственное подполье или чердак надежно сохраняли захоронку. Одна беда – владельцы часто умирали, не передав память о кладе своим близким.

Сотни тысяч кладов зарыты в земле России. Они есть в лесах и степях, городах и деревнях, везде, где жил и ходил человек. Число умерших россиян намного превышает число живущих, так что захоронок хватит на всех. Проблема в том, что найти их сложно. Впрочем, и найденные, они могут нас сильно разочаровать. Клад маленьких невзрачных русских монет XVII века – серебряных копеечек, называемых тогда иноземцами презрительно «вшами», – стоит очень недорого, даже если состоит из нескольких сот монет. Но такой клад мог оставить только богатый купец. А простой работник-поденщик в городе за день работы с утра до вечера получал в середине XVII века ровно одну копейку.

Поэтому крестьянские клады (самые массовые клады старой Руси) очень невелики по ценности. В XVIII веке часто зарывали в землю горшок медных пятаков или просто несколько медных монет в берестяном туеске. И это было для человека того времени настоящее сокровище, которое он высоко ценил.

Самые знаменитые клады старой Руси – это разбойничьи клады. Действительно, уж кого-кого, а разбойников вокруг русских градов и весей всегда было полным-полно. Вспомним хотя бы былинных Соловья-разбойника, Кудеяра-атамана, Стеньку Разина. Число их несколько поубавилось лишь в XIX веке. Но вот неудача: практически никто и никогда не находил разбойничьи клады, хотя «кладовых записей» – памяток о зарытых кладах – до наших дней дошло превеликое множество.

«Заветный» камень с кладовой росписью пугачевских атаманов от 4 мая 1774 г.

Такое ощущение, что на Руси XVII–XVIII веков работала большая фабрика, где сотни писцов годами, не поднимая глаз от столов, переписывали в разных вариантах тексты про котлы золота и сундуки драгоценностей. Судя по всему, это была прибыльная индустрия, ведь такого рода записи (особенно распространенные в Южной Руси) хорошо продавались. Опять же не известно ни одного достоверного факта, когда по такого рода прелестному письму что-то нашли.

Но клады в России безусловно есть. Основная масса русских кладов – захоронок на черный день – это небольшое число монет или ценных предметов (например, самовар, Георгиевский крест и три серебряных рубля).

Все это верно, когда мы говорим о русских кладах, сокрытых до XX века. XX век – самый невероятный век в истории России – не только извел под корень богатую и знатную часть общества, но и оставил значительное число ценных захоронений, когда в годы революции и Гражданской войны миллионы людей разом лишились всей своей собственности (а часто и жизни), вынуждены были покидать родные места. Многого с собой они взять просто не могли (допустим, столовое серебро). Приходилось по старинке закапывать, надеясь на падение власти большевиков и скорое возвращение.

Но большевики сели у власти надолго, возвращение откладывалось. Память о кладах исчезала в семьях, превращаясь в миф и легенду. Вдобавок старые дома ломались, деревья исчезали, улицы переименовывались. Местность коренным образом менялась. Глядя на новые реалии, сам владелец почесал бы в затылке и пробормотал бы невнятно несколько народных слов. Что уж тут говорить о потомках!

Клады XX века – это самая обильная страница русского кладозарывания. Надо только отчетливо представлять, что золотые и серебряные монеты, изделия из благородных металлов, драгоценности – все это на Руси начала XX века было в сравнительно небольшом количестве. Имущая часть населения составляла малую толику рядом с морем лапотного, бородатого и малоимущего крестьянства.

Тот фейерверк богатств, огромных состояний и невероятных в денежном выражении приватизированных средств собственности (заводов, фабрик, домов, магазинов, кораблей и т. д.) России, что прошел перед нашими глазами в 1990-х годах, когда создававшееся 70 лет трудом всей страны достояние попало в карманы нескольких десятков ловких дельцов, – все это несравнимо по дележу дувана ни с чем.

Мир в XX веке стал благодаря машинам добывать из земли невероятно большое количество золота и серебра, алмазов и изумрудов… Относительная стоимость всего этого добра существенно упала.

Наши предки ахнули бы, глядя, как легко достигается в нашем веке то, что они добывали с таким трудом. Вдобавок, население России в целом жило в XX веке очень бедно, измученное непосильными прямыми и косвенными налогами, войнами и невероятной гонкой вооружений. Основной массе населения ничего скопить не удавалось. Время от времени государство ловко изымало их бумажные и прочие сбережения.

«Теневики» советских лет (число коих было невелико) хранили деньги в золотой монете царской чеканки и зарывали их опять же в землю на случай ареста. То есть новых ценностей не создавалось. Использовались остатки старых, дореволюционных сокровищ. Это понятно, учитывая, что вложить легально деньги в дело они возможности не имели. Все были под колпаком, и не дай бог высунуться. «Бойкая вошка первая на гребешок попадает», – гласит старая русская поговорка.

При тотальном дефиците всего, что можно купить для человеческой жизни (жилье, техника, земля, продукты питания), стоимость золота была сильно завышена Советским государством. Многие это понимали, так что резона скупать и хранить советские изделия из золота у богатых людей не было вовсе. Поэтому советское общество питалось (в кладоискательстве) поисками и продажей сокрытых ценностей прошлых эпох, а также Гражданской войны.

Конвертируемый рубль после 1990-х годов выровнял цены на золото и драгоценности в России и мире.

«Новые русские» легко смогли позволить себе скупать то, что хранилось в тайниках и захоронениях, находилось время от времени в кладах. В обществе появилось понимание того, что клады – это не настоящее богатство, а мнимое. Поиск клада – это игрушка для изгоев! Настоящее богатство – это газ, нефть или какой-то неразграбленный завод.

Таким образом, клады снова стали милой интересной сказкой на ночь.

Что же такое кладоискательство? В любом случае это умственная эпидемия, свойственная всем цивилизованным народам и во все эпохи. Именно поэтому клады окружены мистическим ореолом, тайной и ужасом. В сказках, былинах, легендах и мифах поиски клада связаны чаще всего с иррациональной силой. Но мощь эта связана с самим человеком. Как метко заметил Александр Блок, чуткий к подсознательному, «слишком много есть в каждом из нас неизвестных играющих сил».

Не будем, как большинство современных людей, просто отмахиваться от мистической стороны кладоискательства. В страхах, ужасах, приметах и загадках поисков кладов явно есть какая-то жизненная основа. Для чего Иван-дурак ищет клад? Чтобы получить себе счастье даром. Но ведь это чужое счастье. Для чего человек в древности, еще в языческие времена, его зарывал и прятал? Чтобы сохранить свою удачу, изобилие и жизненную энергию надолго. «Где сердце твое? – Там где сокровище твое!» – вспомним библейскую классику.

Зарывая часть своего самого ценимого добра в землю, славянин-язычник (как и викинг) часто вовсе не рассчитывал возвратить его со временем. Это – дар высшим силам природы, сохранение собственного счастья и удачи в заветном месте. Вспомним также, что по сказочным сюжетам драконы – хранители сокровищ – наделены удивительным долголетием. По мнению знатоков, долго живут также люди, сохраняющие тайну какого-то клада, но сами этот клад не использующие. Клад и его хранитель словно связаны невидимой духовной нитью, будто подпитывают один другого и зависят друг от друга.

В древности существовала целая система ритуалов о том, как ценный клад надо положить. Несколько обрядов сменяли друг друга. Воистину люди обращались «к темной стороне силы», говоря словами известного фильма. Но, будучи новообращенными христианами, славяне стали широко использовать при отрытии кладов молитвы, кресты и собственно церковные обряды. Порой клады освящали в церкви. Таким образом, элемент невидимой духовной мощи, следы каких-то заклятий и зароков, наложенных на клад, сохраняются чудесным образом на предметах клада. Мне не раз приходилось бывать в древних языческих святилищах. Иногда это остатки старинных дубовых и березовых рощ. Всегда впечатление разное. Порой входишь и чувствуешь, как на плечи наваливается невидимый тяжкий груз. Становится так тяжело, что в очах чернит. Иногда в такой роще, наоборот, душу пронизывает светлое ликование, какое-то чувство умиротворения и тихой радости растворяет все мелкие суетные мысли и печали.

То есть сильный клад – это мощный излучатель чужой ауры, который способен долго сохранять собственную пневмосферу. На голову человека, забиравшего чужой клад, призывались все напасти и бедствия, болезнь, несчастный случай, тайная смерть без причины – все это угрожало отчаянному удальцу, покусившемуся на чужое счастье. И все это нашло отражение в многочисленных легендах и сказах.

Поскольку отчаянности хватало не у всех находчиков кладов, то многие клады после нахождения просто перепрятывались и сохранялись человеком «до лучших времен». Так человек становился хранителем клада. Жизнь его была иллюзорна. Дневная часть, когда он притворялся обычным обывателем, и ночная часть, когда человек властвовал над своим сокровищем и сокровище властвовало над ним.

Нередко давали богатые дары в помин души человека, зарывшего клад. Иногда в роли кладоискателей выступали монахи из богатых монастырей и приходские церковнослужители – священники, дьяконы, дьячки, пономари. Ведь по роду своей деятельности им доводилось выслушивать немало чужих исповедей. Вспомним хотя бы несчастного отца Федора из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев».

Народное творчество художественно мифологизировало все, связанное с кладом. У бедноты выработалась целая идеология и система самооправдания и самозащиты. Считалось, что клад легче выйдет из земли, если знаешь определенные молитвы и заранее помолишься определенным святым. Сам выход клада не просто обогатит находчика, но облегчит истерзанную душу несчастного вкладчика, не знающую покоя, пока его клад не востребован. Нужно помолиться об этой заблудшей душе, и она найдет успокоение.

Языческие верования в кладоискательстве тесно переплетены с христианскими. Цветы папоротника, разрыв-трава, другие столь же надежные ключи. По распространенным народным представлениям, на пути к каждому кладу стоят бесы. Они всячески вредят поискам, терзают души людей (и вкладчика, и находчика). Но молитва побеждает бесов. Вот почему при поисках кладов принято иметь крест и Евангелие.

Народный опыт тщательно обрабатывал результаты как успешных, так и неудачных поисков и все это превращал в фольклор. Каждая громкая находка давала повод целому букету легенд и мифов. Стоит отметить, что ценность древних кладов сегодня гораздо выше, чем стоимость более весомых недавних захоронок. Историческая и антикварная ценность древних вещей намного превышает собственную стоимость массы золота, серебра, драгоценных камней.

Так, изредка находились в глухих лесах Верхней Камы серебряные сосуды Сасанидской эпохи – это удивительные произведения искусства VII–VIII веков. Сейчас они стоят баснословно дорого. Блюда, чаши, кубки использовались при совершении языческих обрядов в лесных святилищах, а затем зарывались в землю – там же в лесу, вдали от поселений. Так что любая находка этих предметов – случайность, везение, счастье. Клад – это и сундук с серебряной посудой, и глиняный горшок с десятком пятаков, и спрятанная в колодце толстая золотая цепь, и замурованная в стены дома жестяная банка с царскими пятерками… Примерам несть числа, но в любом случае каждая находка исторически обусловлена и исторически возможна. Мы не найдем на Волге клад Монтесумы или в Весьегонске сокровища Непобедимой армады. Но зато каждая наша находка расширяет наши знания об истории, торговле, войнах, людях России прошлых эпох, ведь клады – это прежде всего люди.

И все же в развитии кладоискательства в России есть определенные этапы и закономерности. Рассмотрим кладоискательство России в процессе его исторического развития.

Причины сокрытия кладов в России примерно те же самые, что и во всем мире. Во-первых, частые перемещения населения на всей территории страны. Бежали от татар в леса на восток, искали новой землицы на севере, плыли от налогов и долговой кабалы по рекам на Урал и в Сибирь. Затем вновь освоили «подрайские» земли на Волге и юге России, наступая на Степь… Население постоянно куда-то двигалось, не всегда добровольно. Поэтому ценное имущество закапывали в землю. Мне довелось беседовать с любителями немецких захоронок в Восточной Пруссии, нынешней Калининградской области. После Второй мировой войны немцев массово выселили в Германию, а в их дома привезли бедолаг из центра России. Поскольку с собой немцам разрешали брать лишь килограммов по двадцать пять груза, то все остальное ценное имущество они и зарывали на собственной усадьбе. Все как один прятали добро либо в ямы подвалов, либо вблизи колодцев, старых деревьев усадьбы.

Когда раскулачили братьев моей бабушки, то в ночь перед высылкой они зарыли чугунок с золотыми монетами под дуб на задах своей усадьбы. Затем, вернувшись на побывку в 1930-х годах, перепрятали клад где-то на поскотине. Последней, кто знал о месте клада, была моя бабушка, так никому перед смертью место и не выдавшая. Моему отцу она выделила на зубы три золотых царских пятерки. Их у нас вскоре благополучно украли. Таковы реалии трудной российской жизни. Непрерывные мобилизации…

Во-вторых, клады зарывали, спасаясь от внутренних междоусобиц, набегов соседей-врагов, разбойников. А межродовые, внутрисемейные свары и распри? Сколько от них погибло людей и осталось захоронок?

Третья причина (и самая важная на Руси до XX века) – это пожары. Деревянная Русь выгорала раз в 20–25 лет почти полностью. Раз в пять лет в любом селе, городе случались значительные пожары, от которых страдало от четверти до трети населения. «От копеешной свечи» не раз выгорала Москва. Кроме свечного освещения были еще лампады и свечи перед иконами. А бани, печи в домах и во дворах? Крытые соломой дома бедноты… Частые грозы и молнии тоже являлись нередкой причиной возгорания. Случались и умышленные поджоги из мести. Сжечь людей, древнерусский город во время осады летом было делом вовсе не хитрым. Но в связи с дешевизной леса и обилием плотников новые дома отстраивали очень быстро. Деньги же и ценности в жилых покоях до XVIII века чаще всего не держали, а хранили либо в каменных подвалах богатых домов и церквей, либо просто зарытыми в надежном уголке собственной усадьбы. После пожара эти сбережения чаще всего востребовались и помогали крестьянам, купцам, посадскому люду быстро «влезть» в новые хоромы.

Таким образом, земля становилась для русского человека и сберегательной кассой, и страховым фондом на случай любого бедствия.

Четвертая важная причина – явное неудобство хранения более или менее крупных сумм денег в медной и серебряной монетах. Все это очень громоздко, сильно бросается в глаза, тяжело для перевозки при расчетах в других городах или на ярмарках. Современники ехидно вспоминали, как однажды Михаилу Ломоносову за оду императрице Елизавете Петровне было высочайше пожаловано 500 рублей. Поскольку серебра в казначействе на тот момент не оказалось, то к дому поэта подъехала большая телега с мешками медной монеты. И как же при этом чертыхался не воздержанный на слово великий русский энциклопедист!

Действительно, встречаются очень большие клады чисто медной монеты: пятаки, алтыны в котлах, чанах, бочонках. Перевод меди в серебро, а серебра в золото чаще всего был связан с потерями в сумме и затруднителен. Убрать с глаз долой в тайник – очевидное напрашивающееся решение для больших сумм.

Бумажные ассигнации боялись воды, огня, неосторожного обращения. Один русский писатель горестно вздыхал, вспоминая причины разорения своего дедушки. При спешном отъезде из Москвы в 1812 году от французов его дед вместе с коляской попал в промоину на реке (ведь главным бедствием русских дорог тогда были мосты) и вымочил свои бумажные сбережения в воде. Они вылиняли до полной белизны и превратились в пачку простой бумаги. Металлическая монета в этом смысле все же надежнее.

Пятой важной причиной массового зарытия русскими кладов во все века истории России являлся слепой произвол государства по отношению к своим подданным. «Был я холопом привилегированным в стране холопства всеобщего», – вспоминал уже в середине XIX века родовитый князь Петр Долгоруков (между прочим, Рюрикович). Иностранцы рассказывали, что если в Средние века государь и великий князь Московский замечал, что кто-то из его подданных сильно разбогател, то он просто находил повод, чтобы арестовать этого человека, а все его имущество отписать в казну.

Выставлять свое богатство на всеобщее обозрение было смертельно опасно. Могли дать ход доносу собственного холопа или слуги и разорить любого купца или даже боярина.

Юмор русских царей был весьма своеобразным. Вспомним, как грабил собственные города и села, нещаднее, чем любую страну, царь Иван Грозный. Это именно он приказал повесить боярина Овцына на воротах собственного дома рядом с повешенной овцой.

Кроме того, налоги были часто не просто громадны и непосильны, но произвольны и внезапны. Понадобился царю Петру I военный флот – платите, господа купцы, деньги на постройку кораблей.

Таиться, казаться меньше, скрывать свое достояние, а не кичиться им напоказ – таков закон русской жизни. Эта психология поведения надолго стала всеобщей для большинства слоев нашего общества.

Очевидцы рассказывают такой случай уже конца XIX века. Много лет живший в городе нищий, скитаясь по дворам и питаясь сухими корками хлеба с водой, внезапно умер на дворе небогатого купца. Тот послал слугу спалить лохмотья старика, чтобы не занести в дом заразу. Слуга пропал. Купец не поленился сам сходить к кострищу за усадьбой и в пепле нашел с десяток золотых монет, зашитых прежде в ветхую одежду нищего.

Судя по всему, его слуга выгреб из кострища несколько десятков таких монет. Чтоб не искушать судьбу, он просто сразу ушел в родную деревню, где стал самым зажиточным и крепким домохозяином.

Человек мог провести остаток дней в довольстве и покое, но предпочел привычные скитания, лишения и нищету, лишь бы не выдать свои сбережения.

То есть внешние признаки улучшения благосостояния не прельщали множество россиян в силу очевидной опасности или просто из страха. И зарытие кладов в землю являлось просто пассивным сопротивлением людей грабежу государства, его налоговому гнету. Да и отсутствие безопасности у себя дома (полиция не защищала, а порой содействовала грабителям) вынуждала все, что можно, прятать подальше.

Шестая причина появления кладов – захоронки разбойников, других «гулящих» людей, которые в те эпохи прятали свои неправедно добытые ценности не в заграничных банках, как сейчас, а в родимых трущобах: пещерах, колодцах, под дубом или другим одиноким деревом. Эти клады добыть всего труднее. Но именно о них народная молва создала столько сказов, легенд, памяток, кладовых записей. Шайки разбойников держали в страхе население Руси не только на больших дорогах, но в городах и селах. Нередко они накапливали большие ценности. Но, будучи объединением временным, с постоянно меняющимся составом участников, и очень подвижным (сегодня здесь – завтра там), очень заботились о своем «черном дне», который чаще всего наступал для них неожиданно.

Такие вкладчики часто погибали, не указав никому место своего клада. Иногда эти люди оказывались перед смертью слишком далеко от своих захоронок, и даже их невнятные путаные памятки наследникам ничуть не помогали. Россия – страна огромных, пустых от населения территорий. Искать здесь клады – гораздо хуже, чем иголку в стоге сена. В лесах все быстро зарастает и местность меняется. В степях – глазу зацепиться часто не за что, поэтому ориентироваться очень сложно. В горах, наоборот, слишком много похожих друг на друга ориентиров. Реки меняют русла. Пашни наступают на леса и луга. Лесами зарастают брошенные поселения. Все стремительно меняется. Случалось, что даже через 10–20 лет люди, возвращавшиеся за собственным захороненным кладом, не могли найти свое приметное место. И отправлялись обратно несолоно хлебавши.

Естественно, что больше всего кладов образовывалось в районах древних городов и крепостей, вдоль оживленных торговых путей: «из варяг в греки», например, или Старой Смоленской дороги, по которой отступал Наполеон, вдоль Волжского торгового пути, шляхов из Крыма на Москву и т. д.

Как бы то ни было, захороненные в землях России клады – это еще и ее культурное и историческое национальное достояние. Там скрыта память о прошлом. По преданиям, каждому кладу предназначен свой срок выхода на волю. Тогда он начинает ворочаться в земле, привлекать к себе внимание нужного человека. Над ним по ночам появляется свет. И дается он в руки лишь тому, кому предназначен.

Кладоискателем движут вера, страх и надежда. Чаще всего в старину люди копали не наобум (ведь металлоискателей тогда не было), а по «приметам», рассказам бывалых людей, описям и записям, семейным преданиям. Как правило, люди не находили ничего. Но вера их в клады от этого чаще всего не уменьшалась. Пламя страсти разгоралось в человеке все сильнее. Копали в оврагах и балках, пещерах и курганах… Результат оставался плачевный. Часто копали по ночам. Ведь дело тайное и секретное, да еще – нечистое и дьявольское. В беспощадно разграбленных степных курганах наших южных губерний находили лишь истлевшие кости и угли, трухлявое дерево, черепки и изъеденное ржавчиной железо, реже медь и бронзу.

Ни денег, ни драгоценностей… Мечтающие легко разбогатеть суеверные люди накупали себе у шарлатанов и проходимцев дорогие карты и планы, обращались к колдунам и ворожеям. Все напрасно. Но человек, начав поиски клада, с неимоверной быстротой (как прежде, так и теперь) втягивается в это увлекательное дело. Образование и состоятельность не являются препятствием. Искали клады, например, и царь Иван Грозный в XVI веке, и царевна Екатерина Алексеевна (сестра Петра I), и светлейший князь Потемкин в XVIII веке.

Краевед и богатый херсонский помещик, создатель замечательного местного музея Виктор Иванович Гошкевич (1860–1928) едко писал в начале XX века: «Как азартный игрок, кладоискатель все сильнее и сильнее втягивается в это занятие и доходит до того, что целью всей своей жизни ставит находку клада. Я видел несчастных людей – хлебопашцев, мастеровых, – у которых кладоискательство составляет манию. О чем бы вы ни заговорили с таким человеком, он рассуждает здраво, но как-то безучастно. А затроньте его больное место – заведите речь о кладах – и вы убедитесь, что перед вами несчастный душевнобольной. Он тогда начинает плести нелепости, тут же придумывает самые невероятные рассказы о скрытых в земле сокровищах. И не замечает, что лжет самому себе…

Если вы выскажете сомнение в справедливости его рассказов, он пожалеет о вашем глубоком невежестве, а своих убеждений не изменит. Мания эта заразительна, часто под влиянием фантастических рассказов убежденного кладоискателя крестьяне собирались в компании и, друг друга воодушевляя, сообща разрывали курган за курганом»[1].

Случалось, что такие эпидемии охватывали небольшие села целиком и крестьяне уходили в поход за кладом на несколько месяцев. Известен случай в той же Херсонской губернии, когда крестьяне раскапывали в степи несуществующий клад. Когда не хватало сил у самих, они нанимали работников со стороны. Дома и хозяйства с женами и детьми приходили в это время в разорение и запустение. Характерно, что тот же Гошкевич небольшой раздел своей книги так и озаглавил: «Кладоискательство как душевная болезнь». По его мнению, склонность к исканию кладов передается по наследству. «Наглядным примером, – писал он, – может служить род кладоискателей П. Ныне здравствующий представитель этого рода, убежденный кладоискатель, сообщил нам документы, из которых видно, что и отец его, и дед, и прадед также всю свою жизнь искали клады, но ни одного не нашли. Это последнее обстоятельство еще раз подтверждает странное на первый взгляд явление, что на склонность к кладоискательству не влияет явная убыточность этого занятия»[2].

Думается, что широкая историческая ретроспектива истории кладоискательства в России поможет нащупать какие-то общие закономерности в этом странном ремесле. Обратимся же к нашему прошлому. В сущности, человек за тысячу лет изменился очень незначительно. Мысли, чувства, побуждения его в разные эпохи отличаются не слишком существенно.