Главное было – уравнять скорость «голема» со скоростью потока астероидов и выбрать оптимальную «кульбиаду» – траекторию движения, равно удаленную от ближайших глыб, которая позволила бы маленькому кораблику окунуться в кольцо астероидов как можно глубже и найти цель – осколок с бриллиантидами.
Артем вошел в поток со второй попытки, проявив недюжинное мастерство спейс-оперирования и острую интуицию. Он занимался экстремальным космоплаванием в кольцах Сатурна, практически превратившимся в вид спорта, уже пять лет.
Конечно, это было опасно. Однако риск, щекочущий нервы молодых косменов, являлся неприменным атрибутом добычи бриллиантид, этих экзотических «моллюсков» космоса, выращивающих свои прекрасные панцири только на астероидах внутреннего кольца Сатурна.
– Внимание, впереди пиркс-возмущение! – предупредил Артема инк «голема» по имени Гоша.
– Вижу, – отозвался Артем. – Обойти успеем?
– Потратим много времени и энергии, лучше пропустить.
– Тогда давай поступим иначе: дадим себя увлечь и на глиссаде сойдем в глубь потока.
– А если нас затянет еще глубже?
– Поймаем обратный «сквозняк» и выберемся.
– Готов подчиниться, – сказал Гоша после паузы. – Хотя вряд ли экстренное маневрирование является необходимой частью погружения.
– Зато помогает держать себя в форме. Вперед, ворчун!
Инк бросил «голем» в спираль гравитационного возмущения, и аппарат закрутился в водовороте летающих камней самых разных размеров – от песчинки до скальных обломков сотен метров в диаметре, уворачиваясь от мелких и обходя крупные. Иногда все же он сталкивался с неожиданно выворачивающимися булыжниками, получившими от соударений с другими астероидами кольца большую скорость, но «голем» потому и назывался «големом» – капсулой индивидуальной защиты, имеющей собственный двигатель, чтобы сохранять жизнь пилоту в самых экстремальных условиях. Полет внутри астероидного кольца толщиной в несколько километров являлся для него чем-то вроде тренировочного теста. Хотя бывали случаи, что и «големы» не выдерживали дайвинг-плавания в кольце, попадая в гравитационные ловушки с нелинейной геометрией потоков камней.
Один такой случай произошел несколько лет назад, когда Артем только-только увлекся опасным «спортом» поиска бриллиантид.
Стажер Академии погранслужбы Бенвенуто Мальдини нырнул на «големе» в кольцо недалеко от щели Кассини, попал в кохлеоидное завихрение и был захвачен скоростным многовекторным потоком, унесшим его в глубину кольца. Что случилось дальше, было нетрудно догадаться: парень не справился с управлением, не помог и драйв-инк, «голем» закрутило и затянуло в «свисток» – щель между двумя каменными глыбами, сыгравшими роль жерновов.
– Входим на цыпочках! – предупредил Гоша.
«Голем» тряхнуло.
– Плавней, мой друг, плавней, – недовольно сказал Артем. – Мы не на родео.
– Я просто обошел шатун.
– Давай за ним, попробуем пересечь поток за его широкой спиной.
– Он взбаламутил весь поток, в кильватере куча щебня, набьем шишек.
– Щебень мелкий, пусть бомбардирует, твою шкуру ему не пробить.
– Так ведь больно же!
– Не ной, не пожалею!
«Голем» – четырехметровый сгусток энергии и материи, способный менять форму в зависимости от внешних условий, – метнулся вслед за стометровым обломком скалы, пристроился сзади, уклоняясь от крупных камней и отбивая «лбом» мелкие, и шел так около минуты, пока инк и пилот «отдыхали» от сверхскоростного маневрирования.
– Сорок первый, вызывает база, – раздался голос дежурного погранслужбы в районе колец Сатурна; база располагалась на спутнике окольцованного гиганта – Мимасе. – Мы вас потеряли.
– База, Костантин, все нормально, – ответил Артем. – Вошел в бэта-слой с резонансами, начинаю поиск.
– Ромашин, ты нервируешь моих парней, пора возвращаться. К тому же тебя только что запрашивал очень большой босс.
– Кто? Надеюсь, не командор погранслужбы?
– Напрасно иронизируешь, тебя искал твой дед.
Артем поежился. Дед Игнат был комиссаром службы безопасности УАСС и не одобрял увлечения внука глубоким нырянием в кольца Сатурна.
– Чего он от меня хотел?
– Комиссар ждет тебя через час на сто шестой базе.
– Он знает, чем я сейчас занимаюсь?
Голос дежурного стал виноватым.
– Не мог же я сказать, что не знаю, где ты, если тебя зарегистрировала служба наблюдения за кольцами. Когда тебя ждать?
– Скажи деду, что я буду у него через два часа. Кстати, почему он ждет меня на сто шестой?
– Спроси что-нибудь полегче.
Артем хмыкнул. Сто шестая база УАСС располагалась не на Земле и даже не в Солнечной системе, а на спутнике планеты-гиганта возле звезды Омикрон-2 Стрельца. Почему комиссар выбрал местом встречи с внуком эту базу, было непонятно.
– Выходим из резонанса, – предупредил Гоша.
«Голем» снова тряхнуло, в него попал довольно крупный – с полметра – обломок.
Гоша чертыхнулся.
– Вот он! – воскликнул Артем, не увидев, а буквально ощутив блеск скалы, на которой жила колония бриллиантид.
– Сгущение типа «карусель», – озабоченным тоном отозвался инк. – Не попали бы под пулеметный обстрел.
– Обойдем его снизу, через пустой «карман».
– «Карман» закрыт длинной струей пыли.
– Аннигилируем пару тонн пыли, и вся недолга.
Инк послушался.
С десяток несущихся под углом к «голему» сгустков пыли исчезли, точнее, превратились в фотонно-плазменные струи: Гоша применил «неймс» – стандартный нейтрализатор молекулярных связей, – и аппарат сквозь них нырнул в «карман» – в одну из нередко образующихся спонтанно зон, свободных от астероидов. Скала с колонией бриллиантид выросла в размерах, приблизилась, закрывая фронтальное поле обзора. Формой она напоминала человеческий череп и была проедена пещерами насквозь. Колония бриллиантид обосновалась в нише, там, где у «черепа» должен был бы располагаться нос.
Артем замер от восхищения, разглядывая сверкающую в лучах фонарей «голема» россыпь «моллюсков космоса».
Их было не меньше двух сотен разного размера и всевозможных форм, и сверкали они, как обработанные алмазы, испуская лучики света чистых спектральных тонов или пуская крохотные радуги, действующие на зрение так же, как великолепная мелодия на слух.
Ученые до сих пор спорили, можно ли бриллиантиды считать живыми существами, так как они не имели органов дыхания и передвижения, зрения и слуха, систем кровообращения и энергопитания, однако по сути они были сродни простейшим вирусоподобным структурам, достигавшим макроскопических размеров; самая большая из найденных бриллиантид превышала в поперечнике тридцать сантиметров. Но охотников за «моллюсками» научные споры трогали мало. Бриллиантиды считались самым экзотическим и прекрасным творением природы Солнечной системы, за которое многие ценители красоты готовы были платить немалые деньги. Торговля бриллиантидами не стала бизнесом лишь потому, что они водились в труднодоступном районе Системы, и немногие из косменов соглашались на риск дайвинг-спуска в кольцо Сатурна ради добычи «живых» бриллиантовых изделий.
Впрочем, живыми они в полном смысле слова все-таки не были. Бриллианты идеальных форм генерировались каким-то процессом под влиянием многих факторов, хотя никому из охотников за ними не приходило в голову заняться исследованием этого процесса. Главным являлся сам факт роста кристаллов углерода, чистота и форма камней заставляли ахать от восхищения женщин, а мужчин переживать острое желание завладеть искрящимися сокровищами.
– Подходи и закрепляйся, – опомнился Артем.
– Начинается «сквозняк», – быстро проговорил инк. – У нас всего пара минут.
– Успеем, не суетись.
– Подчиняюсь, но вынужден заметить: никто никогда ничем не довольствуется.
– Это ты к чему? – удивился Артем.
– У вас уже есть коллекция бриллиантид, какой может позавидовать любой музей. Зачем рисковать снова и снова?
– Тебе не понять, знаток изречений, закрепляйся побыстрей.
«Голем» подошел к скале-черепу вплотную, выбросил четыре якоря. Кокон управления вывернулся чулком, выталкивая пилота сквозь мембрану люка наружу, и Артем, обтянутый прозрачной пленкой пакета индивидуальной защиты, называемого косменами «пузырем», оказался в безвоздушном пространстве в двух метрах от сверкающей «лужайки» бриллиантид.
Екнуло сердце, проваливаясь в пятки: внутри «голема» поддерживалось искусственное поле тяготения, здесь же царила невесомость. Артем оттолкнулся от упругой стенки мембраны и подплыл к россыпи «моллюсков космоса».
Форму бриллиантиды принимали самую разную – от пирамидальной до сферической и параболоидной, но чаще всего это были друзы – сростки кристаллов самых удивительных сочетаний и конфигураций, напоминающих и земные кораллы, и раковины, и цветы, и вовсе уж неожиданные предметы, как, например, миниатюрные колеса, шлемы, бокалы, шпаги, мечи, кресты и рога. Попадались и совсем непохожие на что-либо знакомое. Ученые, исследовавшие бриллиантиды, называли такие экземпляры «фрактальными артефактами».
Артем сразу же заметил один из кружевных «артефактов», выросший на тонкой ножке, бережливо снял его с пористого каменного бугра. Затем начал отделять от скалы одну бриллиантиду за другой, укладывая их в специальный контейнер и считая секунды.
Глыба с колонией бриллиантид содрогнулась от удара.
– Все, уходим! – напомнил инк. – До точки стыка всего двадцать секунд!
Артем послушно оттолкнулся от поверхности астероида коленом и вдруг заметил чуть в стороне одинокую друзу. Сердце рванулось в груди, как при выходе в космос. Сказать, что бриллиантида была красивой, значило ничего не сказать. Хотя вряд ли Артем смог бы объяснить себе, почему она показалась ему идеально прекрасной. Три веточки переплетались самым причудливым образом в странную фигурку, которая создавала удивительный эффект живого взгляда. От этой фигурки невозможно было отвести глаз.
Опомнился Артем только после беззвучного содрогания астероида под рукой: скала попала под закрученный спиралью поток обломков, порожденный «сквозняком» – гравитационным резонансом кольца. Он изо всех сил оттолкнулся рукой и ногой от скалы, и в то же мгновение на то место, где он только что находился, обрушился угловатый камень диаметром около метра.
Струей осколков Артема отбросило от «голема» на несколько метров, он завертелся в струе пыли и мелких камешков, ослепленный лучом фонаря, но не потерял ориентации и успел коленом отбить еще один обломок, отбросивший тело по направлению к аппарату. В следующий миг инк высунул «язык» лифтовой системы и одним движением упрятал пилота внутрь «голема»: так хамелеоны выстреливают свой длинный язык, хватая муху на лету.
Получив несколько попаданий, к счастью, не повредивших корпус и следящие системы, «голем» устремился прочь от опасного потока скал, но вынужден был вскоре войти в него как один из астероидов, хотя и обладавший большей свободой маневра. «Сквозняк» гнал его еще четверть часа сквозь слои камней, пока не выбросил к относительно разреженной зоне вблизи внешней границы D-кольца. Таким образом, «голем» по сути пронзил кольцо и вышел из-под него «снизу», преодолев за время рейда около тысячи километров «по горизонтали» и два километра «по вертикали».
Напоследок Артем не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться видом колец под триангалом – когда Солнце освещает их сбоку под углом в тридцать градусов. Все пять колец Сатурна, разделенные где четкими, а где туманными щелями Кассини, сверкали, как платиновые, зернисто-»пушистые» вблизи и «твердые» вдали.
К базе Артем направлялся с чувством сожаления, сопровождаемый ворчанием дежурного, довольного тем, что охота на бриллиантиды закончилась благополучно.
В эллинге базы Артема ждал отец.
– Па, ты? – удивился пограничник, вылезая из «голема» с контейнером. – Вот уж не ожидал тебя увидеть здесь. Что-нибудь случилось?
– Пока еще нет, – ответил Кузьма Ромашин, одетый в уник официала; уже четвертый год он работал заместителем председателя СЭКОНа. – Просто ты долго к нам не заходил, мама волнуется.
– У меня все в порядке, – смутился Артем, чувствуя раскаяние. – Но я обязательно забегу, сегодня же. Пусть не переживает.
– Хорошо, я ей передам, – усмехнулся Ромашин-старший. – Хотя я бы советовал тебе поменьше заниматься такими вещами, как сатурн-дайвинг. Не переболел еще?
Артем покраснел.
– Пап, я же должен держать себя в форме…
– Существуют другие методы. Хотя я ни в коем случае не ограничиваю твоей свободы. У тебя сегодня встреча с дедом…
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, положение обязывает. Так вот, хорошенько подумай, прежде чем соглашаться на его предложение.
– Какое предложение?
– Узнаешь от него. Гены у тебя прадеда Филиппа, тот в молодости тоже любил риск ради его переживания, но обещай мне все тщательно взвесить и оценить.
Артем внимательно посмотрел на твердое волевое лицо отца с двумя морщинками у губ, подошел и обнял.
– Обещаю, папа.
– Тогда иди.
– Разве ты не со мной?
– У меня много других забот, доберешься сам, не маленький. Удачи тебе, гриф.
Артем вскинул вверх руку, сжатую в кулак, и направился в отсек станции метро. Но тут же вернулся и передал отцу контейнер с бриллиантидами.
– Забери с собой, па, выбери себе и всем родственникам. Я нашел очень интересные экземпляры.
Через несколько минут он выходил из кабины метро сто шестой базы УАСС, располагавшейся на небольшом планетоиде диаметром в семьсот километров, который обращался вокруг огромной – втрое больше Юпитера – планеты, в свою очередь обегающей по орбите оранжевую звезду Омикрон-2 Стрельца.
Дед Игнат ждал его в рабочем модуле начальника базы. Кроме комиссара, в небольшом помещении находился еще один человек, с густым ежиком седых волос и коричневым от загара морщинистым лицом, на котором буквально светились прозрачно-голубые глаза.
– Знакомьтесь, – сказал Игнат, кивая внуку. – Это и есть мой внук Артем. Закончил с отличием Академию, два года работал в патруле Системы, год – в наземной службе. Мечтает о конфликтном космосе.
– Наслышан, – кивнул собеседник комиссара, окидывая фигуру Артема заинтересованным взглядом.
Они были очень похожи – дед и внук: высокие, поджарые, ощутимо сильные и легкие в движении, со слегка выдающимися скулами и упрямыми подбородками, что являлось отличительной чертой рода Ромашиных. Только цвет глаз у обоих был разный: желтый, с «тигриным» блеском, у Игната, и зеленовато-серый у Артема. Кроме того, дед полсотни лет назад столкнулся с артефактом по имени Демон, о чем распространяться не любил, долгое время лечился, но здоровье до конца к нему так и не вернулось. А выпавшие волосы он выращивать искусственно не стал, хотя медицина позволяла это сделать без особых проблем. Почему – оставалось загадкой и по сей день, но факт оставался фактом: голова у комиссара была голой как бильярдный шар. Да и возраст сказывался (Игнат недавно отметил семидесятипятилетний юбилей), отчего лицо у него было гораздо менее подвижным, чем у Артема.
– Показывай, – сказал он.
– Что? – не понял Артем.
– Улов.
Артем смущенно покосился на собеседника деда, вспоминая, где он мог его видеть, и вытащил из кармана уника бриллиантиду, которую он назвал «Оком радости».
– Остальные остались у отца.
Игнат повертел в пальцах хрупкую на вид, изумительно тонкой «работы» вещицу, передал гостю. Тот с таким же видом покрутил ее перед глазами, и Артем наконец вспомнил этого человека. У деда в витейр-альбоме хранилась его объемная фотография. Это был Владимир Калаев, командир спейсера, на котором дед вместе с ним и тогдашним начальником отдела безопасности Яном Лапаррой атаковали Демона.
– Интересная штука, – сказал Калаев. – Трехвекторная симметрия с очень редкой пентагональной ориентацией и гексагональной огранкой через вершину напряжений. Механическим путем такую огранку сделать невозможно, кристалл просто разрушится. Такую бриллиантовую ветку можно только вырастить, причем – не в нашем трехмерном пространстве.
– Что вы хотите сказать? – озадаченно пробормотал Артем.
– Есть гипотеза, что кольца Сатурна были когда-то искусственным сооружением, выполненным по законам дробной метрики, то есть не в трехмерном пространстве с ортогональной симметрией, а в пространстве с мерностью, превышающей число три.
– Владимир – специалист по артефактам, – сказал Игнат, возвращая бриллиантиду, – и заведует отделом квантовой истории ИВКа. Но об этом мы поговорим в другой раз. Я пригласил тебя по другому поводу. Что ты знаешь о Полюсе Недоступности? Присаживайся, разговор будет долгий.
Артем, сбитый с толку, сел на выросший из пола бутон стула.
– Ну, это планета… открыл ее рейдер «Зоркий» двадцать с лишним лет назад… Охраняется сетью «псов»… э-э, то есть спутников, созданной негуманами… Все наши мечтают попасть на службу в систему Полюса…
– А ты?
Артем слегка порозовел, исподлобья бросил взгляд на седоголового Калаева.
– Я тоже.
– Твоя мечта может осуществиться. Но обо всем по порядку. Сначала – факты. Полюс Недоступности был открыт в две тысячи четыреста втором году, когда тебе исполнилось два года. С тех пор пограничники и безопасники занимаются исследованием планеты и причин, заставивших негуман около миллиона лет назад закрыть планету наглухо от вторжения извне. Логика негуман – предположительно, это были иксоиды – нам недоступна, ибо она базируется на этике, выходящей за пределы детерминированных логик и религий, а также на усложненной информационной метрике. Они почему-то оставили передатчик, посылающий предупреждение об опасности посадки, на поверхности Полюса, а не на орбите, из-за чего погибло много людей, пытающихся сесть на планету ради «спасения» попавших в беду.
– А это уже чисто человеческая логика, – усмехнулся Калаев, – спасать всех подряд: тех, кто просит помощи, и тех, кто не просит.
– Теперь легенда, – продолжал комиссар, не отреагировав на реплику. – Миллион лет назад между двумя расами негуманоидов – гиперптеридов и иксоидов – началась война с использованием роботов, способных изменять метрику пространства по желанию хозяев.
«Конечно, я слышал об этом», – хотел было перебить деда Артем, но вовремя удержался.
– Гиперптериды и их враги, – вел рассказ дальше Игнат, – свободно передвигались в космосе и успели обжить несколько галактик в скоплении Волос Вероники, поэтому война началась за пределами Млечного Пути, но впоследствии докатилась и до нашего галактического дома, о чем свидетельствуют находки так называемых «Черных Ям» – многомерных провалов пространства на окраине Галактики и «дымящихся кварковых огарков» – звезд, метрика вокруг которых до сих пор осциллирует, «ползет и трескается». Нам неизвестна причина войны, а также победой какой расы она закончилась.
– Как говорится, мы знаем гораздо больше, чем понимаем, – снова вставил Калаев, продолжая наблюдать за Артемом.
– Вот именно, – серьезно кивнул Игнат. – Однако два прямых свидетельства окончания войны у нас имеются – Полюс Недоступности и обнаруженный на Луне Демон – робот негуман. Как он там оказался – вопрос другой. По легенде, остатки армии побежденных эвакуировались с планеты на гигантском корабле с грузом боевых роботов, один из которых якобы «сбежал» в Солнечную систему. Мне пришлось гоняться за ним по всей Земле, пока мы его не обнаружили и не протаранили. – Комиссар мельком посмотрел на Калаева, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – М-да… таким вот образом. А корабль проследовал дальше. Затем уже на краю Рукава Стрельца его настигли победители и посадили на планету, которая, между прочим, уже была обитаема, причем – жили там гуманоиды, существа, практически не отличимые от людей. За исключением некоторых пустяков, вроде двух сердец в груди и кое-каких дополнительных органов чувств.
Игнат налил себе из сифона минеральной воды, отпил полстакана.
– Хочешь?
Артем отрицательно мотнул головой.
– Идем дальше. Роботов всех переловили и дезактивировали, а потом закапсулировали в особых могильниках. Если ты интересовался историей Полюса, то видел витейры черных башен. Всего их разбросано по планете сорок семь штук. Однако, по легенде, якобы остался один «живой» робот, законсервированный, но еще способный выполнять желания.
– Поэтому негуманы и оставили на Полюсе, кроме бакена с предупреждением об опасности, еще и сторожевую систему, – осторожно добавил Артем.
– Возможно, – согласился Игнат. – После дезактивации, а может быть, и в результате дезактивации цивилизация гуманоидов на Полюсе практически перестала существовать. Погибли миллионы людей – полюсидов. Осталось лишь два-три десятка поселений в оазисах и труднодоступных горных районах планеты. Теперь я подхожу к главному.
За двадцать пять лет со времени смертельного открытия Полюса Недоступности было совершено триста девяносто шесть попыток преодолеть спайдер-систему негуман, препятствующую посадке на планету: сто три – с разрешения СЭКОНа и службы безопасности, остальные – авантюристами, любителями приключений и острых ощущений и охотниками за «демонами». Насколько нам известно, увенчались успехом всего двадцать девять попыток прорыва, хотя никто из прорвавшихся на планету… – Игнат допил воду, – не вернулся обратно.
– Двадцать девять? – с недоверием посмотрел на деда Артем. – Говорили о двенадцати…
– Это объективные данные наблюдателей службы безопасности. Данные, разумеется, секретные.
– И кто же эти смельчаки?
Комиссар переглянулся с Калаевым, тот едва заметно покачал головой.
– О смелости речь не идет. Ставки гораздо выше: овладение так называемой короной управления роботом и, как следствие, власть над миром. Ради этого многие готовы пожертвовать жизнью… в том числе своей.
– Ну, не стоит драматизировать, – проворчал Игнат. – Корону еще надо найти и заставить подчиняться человеку. Однако дела обстоят именно так: в Правительстве Системы есть люди, недовольные своим положением, они хотят большего и готовы изменить свой статус, ради чего тайно послали на Полюс экспедицию.
– Когда?! – поразился Артем. – Об этом ничего не сообщали…
– Я же говорю: экспедиция была послана в тайне от широкой общественности и спецслужб. Возглавил ее некто Зо Ли…
– Один из тех, кто хотел завладеть Демоном на Земле?! Разве он еще жив?
– Ты не забыл мои рассказы. Зо Ли жив. И он сейчас на Полюсе Недоступности.
Наступила пауза.
– Ты хочешь, чтобы я…
– Не спеши, я еще не закончил. Полгода назад нам удалось послать на Полюс своего агента, Селима фон Хорста. Он благополучно приземлился в рассчитанном районе, установил контакт с аборигенами и как будто даже определил район падения корабля с роботами.
– Как будто? Вы не уверены?
– Три дня назад он замолчал, успев сообщить, что у него на хвосте банда.
– На Полюсе есть… банды?!
– На поверхность Полюса прорвалось более трех десятков авантюристов, охотников за сокровищами древних цивилизаций, которые вполне могли объединиться в отряды искателей корабля роботов.
– Значит, я буду не первый.
Игнат внимательно посмотрел на обманчиво невозмутимое лицо внука.
– Если бы я мог обойтись без тебя, я бы не приглашал тебя для разговора, хотя твой отец и возражал против твоей кандидатуры. Но я уже не молод и не в тех кондициях, чтобы идти на такое дело.
– Отец в меня не верит?
– Глупости, он просто переживает за тебя. К тому же ты сам подаешь повод, рискуя жизнью по пустякам.
– Охота за бриллиантидами не пустяки.
– Это по-твоему. Но не будем спорить. Я пригласил тебя, чтобы сообщить о своем выборе. Ты согласен пойти на Полюс?
– Согласен, – быстро ответил пограничник.
– Все-таки он еще слишком молод, – вздохнул Калаев.
Артем вспыхнул.
Игнат сдвинул брови.
– Все мы проходили стадию молодости, одни раньше, другие позже. Мне тоже было немногим больше, чем ему, когда мы столкнулись с Демоном.
– Да я в общем-то не возражаю, просто обидно, что мы постарели.
Оба выжидательно посмотрели на молодого пограничника.
– Я справлюсь! – убежденно заявил Артем.
Калаев засмеялся.
– Как говорил кто-то из древних философов: обещай только невозможное, и тебе не в чем будет себя упрекнуть.
По губам комиссара скользнула усмешка.
– Мы эту мудрость применяли с лихвой. Итак, ты согласен. Тогда у тебя день на подготовку и отдых, и в путь. Естественно, никому ни о чем ты говорить не должен, ни друзьям, ни тем более знакомым девушкам.
– Я не…
– Шутка. Вот тебе интенсионал по Полюсу, в нем все имеющиеся у нас сведения о планете. – Игнат подал Артему металлический на вид браслет. – Экипировкой заниматься тебе не придется, все уже готово. Стартуешь к базе у Полюса по особому каналу метро.
– Как я попаду на планету?
– Мы пока не нащупали оптимальный способ спуска в условиях постоянно работающей сторожевой системы негуман, однако Селим высадился успешно. Идея такова: мы запускаем тебя в катере по ТФ-каналу до границы защитного экрана, затем катер катапультирует тебя в атмосферу в «пузыре», ты приземляешься, а катер в это время расстреливают сторожевые «псы» спайдер-сети негуман.
– А если они возьмутся за меня?
– Не исключено, но Селим прошел именно таким путем.
– Почему мы не можем бросить «струну» прямо к поверхности?
– Негуманы знали «струнные» технологии и позаботились о блокировании «струнного» доступа к планете с помощью зонного барьера. Тайфы бесполезны, ТФ-канал вблизи Полюса размывается, груз или исчезает вовсе в неизвестном направлении или расплывается «кварковым дымом». Мы пробовали. Однако после многих попыток сбросили-таки на поверхность несколько автономных капсул с оружием, НЗ и летающей техникой, в том числе стандартный полевой модуль «Пикник». Координаты ты получишь. Хотя мы не уверены, что до них не добрались бандиты.
– Что я должен буду делать?
– Найти Селима, добраться с ним до корабля гиперптеридов, найти корону управления и уничтожить.
– Уничтожить?! – не поверил ушам Артем.
– Да, уничтожить! – сурово подтвердил комиссар. – Никто не должен завладеть техникой управления боевым роботом негуман, даже если у него самые благие намерения. Действия такого робота в условиях управления им человеком непредсказуемо опасны. Кто знает, какие программы у него проснутся.
– Но вы же не знаете этого наверняка.
– Не знаем. Но прецедент уже есть – судьба мощных цивилизаций негуманоидов. Где они теперь?
Артем хотел было возразить, но посмотрел на Калаева и не стал. Ему доверили важную миссию, и думать о последствиях древних войн между двумя цивилизациями негуман не хотелось.
– Иди, – сказал Игнат, прекрасно разобравшись в мимике внука. – Готовься и жди сигнала. Тебе позвонят.
– Удачи тебе, гриф, – добавил Калаев рассеянно.
Артем поклонился обоим и вышел. Уже в коридоре он натянул на запястье руки браслет интенсионала и через несколько секунд знал о планете Полюс Недоступности все, что было выяснено о ней за двадцать пять лет службой безопасности.
– Ты сказал ему не все, – заметил Калаев, когда за пограничником закрылась дверь кабинета. – По сути, задача у него сложная: пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что.
– Пусть ищет дополнительную информацию сам, – хмуро ответил комиссар. – Пусть думает. Он и Селим – разные люди почти во всем, это неплохо. Они будут уравновешивать друг друга. Дай бог, чтобы они нашли программатор раньше Зо Ли!
– Он неплохой мастер боя, у него отменная реакция, но он неопытен.
– Главное, что он боец, не пасующий перед обстоятельствами. Да и где набираться опыта, как не в экстремальных ситуациях?
– И все же я бы посвятил его в наши планы. Парень не обрадуется, когда узнает всю правду.
– Селим смягчит удар. Мы все рискуем.
– Но он больше всех нас, вместе взятых.
– Он мой внук, – просто сказал комиссар. – Он справится.