А заключалось дело в том, что я направилась в отделение милиции, номер которого заранее выяснила у Груничева, чтобы побеседовать с сотрудниками и выяснить их мнение насчет истории, произошедшей со Святославом Игоревичем.
Доехав до места, я поставила свою «девятку» на сигнализацию, попутно отметив, что неплохо было бы при случае поинтересоваться у Груничева, занимается ли его фирма противоугонными устройствами. И если да, то, может быть, поменять свое на более новое и, возможно, более качественное.
Отделение, куда я прибыла, примечательно тем, что там работает мой давнишний приятель, Андрей Мельников. Собственно, друзей-приятелей в милицейской среде у меня достаточно, но я подумала, что в данном случае мне сопутствует удача, раз обращаться за помощью придется именно к Мельникову.
Володя Кирьянов – а попросту Киря, – пожалуй, мой самый близкий друг среди ментов. Но что-то он в последнее время начал иногда задирать нос. Нет-нет, он, конечно, никогда не отказывает мне в помощи, но очень уж полюбил делать вид, что при этом отвлекается от дел чрезвычайной важности. А дело Груничева даже мне пока не представлялось достойным внимания подполковника милиции.
Гарик Папазян, еще один мой столетний приятель, в данном случае тоже был неподходящей кандидатурой. Опять же потому, что пока никакой сверхъестественной помощи в деле мне не требовалось. Гарик, который в отличие от Кирьянова не обладает высокими полномочиями и не смотрит на меня сверху вниз, тем не менее имеет другую особенность: он любит заламывать за свои услуги высокую цену. Слишком высокую, как я считаю. Но его интересует не материальный момент. Гарик, знойный парень с Кавказских гор, естественно, выше этого! Но как истинный горец он питал слабость к женщинам, а особенно – к натуральным блондинкам, каковой я и являюсь. И за свою помощь он жаждет от меня ответного расположения. Нужно признать, получить свое Папазяну до сих пор так и не удалось, благодаря бесчисленному количеству хитростей и уловок, с помощью которых я всегда успешно уклонялась от такого рода выражения своей благодарности за помощь. Бедный Гарик, не раз грозившийся меня «просто зарэзать», тем не менее не оставил своих надежд, и можно не сомневаться, что он не преминет напомнить мне об этом после того, как окажет услугу.
Спокойный, не хватающий звезд с неба, но исполнительный Мельников, не мнящий о себе бог знает что и не претендующий на большее, чем дружба со мной, Андрюха сейчас был незаменим. Поэтому я, нисколько не сомневаясь, отправилась прямиком к нему в кабинет.
К сожалению, на сей раз от Мельникова я ничего нового не почерпнула. Да, случай нападения был. Всех проверили, перетрясли, но… пришли к выводу, что местная шпана вроде как к нему непричастна.
– Может, наркоманы? – глубокомысленно изрек Андрей. – Для них районных границ не существует.
– Точно наркоманы! И у них собственная машина! – с сарказмом сказала я. – Впервые слышу о таких разумных и рассудительных наркоманах. Нам дозы не надо – машину давай, да? Ты что, не понимаешь, что у них машины быть не может в принципе, потому что если эта машина есть, то ее сразу нет, как в песенке поется. Они бы ее давным-давно продали!
– Ну, значит, не наркоманы, – послушно согласился Мельников. – Просто хулиганы.
Я начала злиться. Исполнительная твердолобость Мельникова, на которую я совсем недавно не могла нахвалиться, теперь меня откровенно раздражала! Почти не скрывая этого, я снова съехидничала:
– А что они вдруг именно к Груничеву привязались-то два раза подряд? Понравился?
– Ну не знаю я, – отмахнулся Мельников. – И потом, кто тебе сказал, что это они? В первый раз, как я понял, вообще ничего не было, просто жена его кипеж подняла непонятно с чего. А во второй… Может, это совсем другие парни? Пострадавший сам говорил, что туман был. А ты что, правда взялась за его дело? Да брось ты, только время теряешь. Хотя если он тебе платит, то почему бы нет? Опасности, по-моему, здесь никакой. Тихо-спокойно. Проверишь, отработаешь… Я тебе даже советую подольше возиться, все версии прочистить, вплоть до самых абсурдных. Ну то есть пока ему не надоест тебя кормить.
– Спасибо за совет, – усмехнулась я. – Уж до этого я бы и сама додумалась, если бы голодная была. Только меня больше устроило бы, если б ты мне стоящую версию подкинул.
– Увы, – развел руками Мельников. – Нет тут стоящих версий и быть не может. Хотя если третий раз нападут…
– Значит, тенденция, – язвительно перебила я его.
– Да нет, – обиделся-таки Мельников, – я хотел сказать, что будем разбираться, конечно. Уже по полной программе. Этот твой Груничев, кстати, хорош! Твердит, как попугай: ничего не знаю, ни с кем не ссорился… А характерец у него, между прочим, еще тот! Такой просто не может ни с кем не ссориться. Может, там вообще бытовуха какая-нибудь. Нашла коса на камень… Нарвался на какого-нибудь идиота, тот своих пацанов поднял, а этот даже и не знает, кто на него наехал.
– Ну что же он сам, что ли, должен преступление раскрывать? – воскликнула я.
– Помочь-то следствию он мог! Для него же старались!
Я скептически поджала губы, сомневаясь, что оперативники, занимавшиеся делом Груничева, так уж сильно старались. Наверняка сочли за не стоящую внимания мелочовку. Поняв, что чего-либо путного от Мельникова вряд ли дождешься, я распрощалась с Андреем и поехала к себе домой.
«Итак, день прошел, – думала я, уютно лежа на диване уже после того, как приняла душ и поужинала. – И что он мне принес?»
Пока я даже не получила ответа на главный вопрос: ерунда вся случившаяся с Груничевым история или же не ерунда? Мнения тех, кто знал о происшествии, по данному вопросу разделились. И я сама не знала, к какой стороне примкнуть: к Груничеву, который был накрепко убежден в грозящей ему опасности, или к тем, кто придерживается иного мнения.
А почему бы, собственно, мне не задать этот вопрос тому, кто поумнее меня? Тому, кто всегда все знает наперед? Естественно, я говорю о своих гадальных костях, без которых не обходится практически ни один мой день.
Я бережно достала черный замшевый мешочек и, подумав про себя о деле Груничева, высыпала магические двенадцатигранники на диван. Выпала комбинация: 9+36+17. Так как почти все расклады я помню наизусть, мне и на этот раз не пришлось лезть в толкователь. «Страсть глупцов – поспешность: не видя помех, они действуют без оглядки» – вот что мне поведали мои «косточки».
Признаться, я призадумалась. Поспешность? Что они имеют в виду? Что я слишком поспешно согласилась взяться за дело Груничева? И теперь меня ждут какие-то помехи, которых не было бы, проигнорируй я его просьбу? Вот за что я порой злюсь на свои «косточки», так это за то, что они никогда ничего не могут сказать просто и ясно, вечно с каким-то намеком и закавыкой!
Подумав, я решила продемонстрировать своим магическим помощникам свое недовольство и не стала их переспрашивать. Подумала: не хотят говорить – не нужно, я и сама разберусь! Подбодрив себя таким образом и убедив, что мне ничего не страшно, я с чистой совестью отправилась спать.
На следующее утро я поднялась гораздо раньше, чем позволяла себе в предыдущие дни. И это естественно, ведь теперь у меня была работа, требующая боевой готовности в любой момент. Правда, пока особой необходимости срочных действий не наблюдалось, а просто нужно было ехать к Груничеву домой, чтобы познакомиться с его женой. Кстати, заодно я попросила, чтобы там присутствовала и его мама, гораздо ведь удобнее побеседовать сразу с обеими главными женщинами в жизни моего клиента, чем потом навещать Ирину Александровну отдельно. Груничев позвонил мне с утра и предупредил, что мама будет у него к десяти часам. Помня об особенностях ее характера, я решила не опаздывать и не заставлять себя ждать, потому и поднялась в половине восьмого.
Времени мне вполне хватило, чтобы принять душ, спокойно позавтракать, а потом заняться собственной внешностью. Я наложила строгий макияж и облачилась в мягкое шерстяное платье, вверху обтягивающее и подчеркивающее грудь, а от талии – свободное. Платье было очень красивого терракотового оттенка. В тон ему я подобрала туфли и перчатки, а сверху набросила длинное пальто, оставив его незастегнутым. Видом своим я осталась вполне довольна – солидно и невычурно, все в норме. Естественная красота плюс ухоженность – беспроигрышный вариант!
Через пару минут я уже ехала в своей «девятке» по адресу, который оставил мне Груничев. Собственно, я довольно хорошо представляла себе его дом, поскольку район, где проживал мой клиент, находился в центре города, и огромная многоквартирная девятиэтажка знакома многим горожанам.
Дверь мне открыла женщина с лицом, не лишенным миловидности, но, увы, с прочно укоренившейся на нем печатью увядания. Возраст! Неумолимое его воздействие! А ведь и меня ждет примерно то же самое… когда-нибудь. Поежившись от такой перспективы, но постаравшись тут же прогнать пессимистичные мысли вон, я приветливо поздоровалась. Ответом мне послужило сдержанное «здравствуйте» и явно оценивающий взгляд.
Ирина Александровна, а это была именно она, больше здесь было быть некому, оценивала меня, словно я пришла набиваться к ее сыну в жены. Ее строгий взгляд напомнил мне одну из моих учительниц, кажется, по математике, которая искренне полагала, что чем строже и недоступнее она будет вести себя с классом, тем лучше будут знать ее предмет ученики. Мадам Груничева-старшая, невысокого роста дама, держалась очень прямо и из-за этого казалась выше. Дополняли портрет строгий взгляд серых глаз и пышная, высокая прическа из абсолютно седых волос.
– Слава о вас рассказывал, – сухо произнесла она после осмотра моей персоны. – Проходите, пожалуйста. Не взыщите, здесь не очень прибрано, но это не моя вина…
Тут из дальней комнаты показался сам Святослав, который деловито предложил мне тапочки. Переобувшись и поблагодарив, я уже собиралась пройти в комнату, как меня остановила Ирина Александровна:
– Слава, ну ты куда приглашаешь гостью? Пускай проходит вот сюда, – она указала на другую дверь. – Там же у вас бардак, а ты приглашаешь человека! Соображать же нужно, в конце концов! – И она как-то обиженно поджала губы.
Святослав, смутившись, что-то пробормотал и повел меня в другую комнату. Там на широкой тахте полулежала черноволосая молодая женщина, скорее даже девушка, одетая в черные брюки и обтягивающий темно-зеленый свитер. У нее было очень выразительное лицо с карими глазами, подернутыми восточной поволокой, и красивым изгибом тонких темных бровей. При виде меня женщина поднялась, и я обнаружила, что она довольно высока ростом, а фигура у нее гибкая и изящная.
– Знакомьтесь, это Алена, моя жена, – представил девушку Святослав. – А это Татьяна Александровна Иванова, частный детектив. Я тебе о ней говорил.
– Очень приятно. Мне было бы удобнее, если бы вы называли меня просто по имени, Татьяной, – улыбнулась я, присаживаясь напротив Алены в кресло.
Святослав щелкнул пультом телевизора, который до нашего прихода смотрела его жена, убрав таким образом звук.
– Алена, Татьяна хотела познакомиться с тобой, – напомнил Груничев, – я тебе рассказывал, по какому поводу.
– Да, – низким голосом тихо ответила Алена. – Недавние события выбили нас из колеи. Все происходило на моих глазах, но сейчас я даже не могу подобрать слова, чтобы описать то, что случилось. А ведь вы именно это хотели услышать?
– Нет, как раз о нападении я уже слышала от вашего мужа, – сказала я. – Я хотела спросить вас несколько о другом.
– Я вас, пожалуй, оставлю, – проговорил Святослав, видимо, посчитав, что разговор между двумя женщинами пойдет лучше без его присутствия, и вышел за дверь.
Когда мы остались одни, я заговорила:
– Алена, я так поняла, что опасность вам угрожала два раза, верно? И если во втором случае вам, к сожалению, не удалось избежать неприятностей, то в первом почти ничего не указывало на возможность нападения. Скажите, почему вы так сильно испугались?
Алена немного помедлила, потом со вздохом пожала плечами и просто ответила:
– Интуиция. Не могу объяснить. Бывает такое. Мужчины, кстати, не очень в такое верят, потому что сами, видимо, не способны на предчувствия. А на самом деле бывает.
– Я с вами согласна, – кивнула я. – То есть никаких видимых причин для волнения все же не было?
– Нет, – покачала головой Алена. – Я потом, кстати, ругала себя за такой порыв… А когда нас встретили во второй раз, убедилась, что тогда не зря волновалась. Я и сейчас волнуюсь. Может быть, внешне это и незаметно, но на самом деле…
– Вам кто-то знаком из тех, кто на вас напал?
– Нет, конечно, – Алена с недоумением посмотрела на меня. – Откуда? Да и Святослав не знает. Если бы мы кого-то узнали, неужели стали бы молчать? Ведь Святослав ходил в милицию.
– Да, я знаю. Может быть, у вас есть какая-то интуитивная версия о том, из-за чего все случилось и кто мог быть тому причиной?
– Увы, здесь моя интуиция молчит, – чуть усмехнулась Алена. – Ведь из его друзей я мало кого знаю, в дела вообще стараюсь не лезть, он этого очень не любит. Да я ничего и не понимаю в особенностях его работы. Что я могу предположить?
– Алена, простите, а у вас в отношениях с мужем все гладко? Ну, я имею в виду…
– Да, – удивленно пожала плечами Алена, не дожидаясь продолжения фразы. – А почему вы спрашиваете?
– Просто потому, что работа у меня такая, не обращайте внимания, – я дружески улыбнулась ей. – И еще раз простите: в ваши отношения не вплетается другая женщина?
– Нет, – глядя прямо мне в глаза, ответила Алена. – В этом я абсолютно уверена. Можете отнести мою уверенность на счет интуиции, я же объясняю ее знанием психологии.
– Вы изучали психологию?
– К сожалению, не пришлось, – с грустью вздохнула Алена. – Хотя собиралась и серьезно готовилась, книжек много перечитала. А потом в институт не поступила и все забросила.
– Вам знакомо имя Людмилы Косович?
Алена чуть помолчала, внимательно глядя на меня. Потом сказала:
– Это женщина, с которой Святослав встречался до меня. Мне знакомо не только ее имя – мы несколько раз виделись. Но я совершенно не понимаю, при чем тут она. Святослав отношений с ней не поддерживает, и я это хорошо знаю. Какой смысл вспоминать о ней?
– Вы знаете о том, как они расстались и почему? – спросила я в свою очередь, не отвечая Алене. Видимо, у Груничевых это семейная черта – задавать встречные вопросы, и мне придется это терпеть до конца расследования. Слава богу, что вроде бы характер у жены Святослава не такой взрывной, как у него самого.
– Только в общих чертах, – покачала головой Алена. – Я старалась не забивать себе этим голову. Какая мне разница, что было до меня? Он же теперь со мной, а не с ней. И выспрашивать что-то про нее мне неинтересно. К тому же она сама повела себя по отношению ко мне так, что я не хочу о ней ничего знать.
– А как она себя повела?
Видя, что мадам Груничева-младшая не спешит мне отвечать, я, набрав в легкие побольше воздуха и стараясь говорить ровно, произнесла:
– Алена, я вас еще долго буду мучить подобными вопросами. От них зависит результат моей работы. И вы, если хотите помочь и себе, и мне, лучше отвечайте как можно четче, не уточняя всякий раз, зачем это нужно.
Алена взглянула на меня своими восточными, с поволокой, глазами и кивнула:
– Да, хорошо. В общем, я могу сказать, что общение с этой женщиной ни мне, ни мужу не доставляет удовольствия.
– Ну а поконкретнее? Часто ли вам приходится общаться?
– Сейчас совсем не общаемся, а вот когда мы познакомились… – Алена приумолкла, вспоминая.
– Расскажите, пожалуйста, мне и о знакомстве тоже, – попросила я.
– Ладно, сейчас расскажу. Только с вашего позволения я закурю, хотя здесь и находится Ирина Александровна.
– Вы ее боитесь?
– Совсем нет. Просто если она узнает, что я курила, будет ворчать долгое время, – сообщила Алена и безразлично повела плечами.
Она достала свои сигареты, а я свои. Потом Алена встала и открыла окно. Закурив, она заговорила:
– Когда мы познакомились со Святославом, а это было чуть больше года назад, он жил у той женщины. Мы с ним просто встречались, ходили в кафе, иногда в гости. Я догадывалась, что у него кто-то есть, но не расспрашивала его. Разговор об этом зашел, когда он сказал мне, что снял квартиру. Эту-то мы потом уже купили, когда поженились. Вот тогда я и спросила, намерен ли он продолжать отношения с той женщиной. Он ответил, что, конечно, нет, иначе зачем бы он тогда снимал для нас квартиру. И добавил, что хочет быть со мной. Но я видела: его что-то тревожит, и он посетовал, что не знает, как лучше поговорить с той женщиной, ведь разговор легким не получится.
– И как же все разрешилось? – спросила я, потому что Алена снова умолкла.
Она молчала с полминуты, и мне уже захотелось высказать ей в более жесткой форме, что такая манера меня категорически не устраивает, поскольку вредит расследованию, но тут Алена заговорила:
– Скандалом. Я, к счастью, при нем не присутствовала, мне позже, вечером, обо всем рассказал сам Святослав. Он сообщил Людмиле, что уходит, и с ней началась истерика. Пришлось даже вызывать врача. А потом приехала ее сестра, и Святослав поскорее ушел, успокоенный, что Людмила останется не одна. После этого мы стали жить вместе.
– И что же, Людмила еще напоминала вам о себе?
– Да, она два раза приходила к нам, кричала, что я стерва и что все равно не буду счастлива. Один раз заявилась, когда Святослава не было дома, и я просто не знала, что мне делать. В общем, получилось так, что мы подрались. Мне очень неприятно вспоминать о том случае. А потом мы купили эту квартиру, и сюда Людмила ни разу не приходила. Надеюсь, она не знает нашего адреса. Хотя Святослав пару раз упоминал, что она ждала его после работы, чтобы поговорить. Вроде бы вела себя спокойнее, но все равно всякий раз пыталась его убедить, что он поступил опрометчиво, уйдя от нее. Не понимаю, к чему ей встречи и разговоры, если все и так давно ясно? Он же сделал свой выбор.
– А как Святослав к ней относится? – спросила я.
– Ему тоже все это неприятно, хотя он просил меня относиться к Людмиле более… терпимо. Говорил, что она сама вскоре успокоится, что ее тоже можно понять, ведь они долго были вместе. По-моему, он ее жалеет, потому что она больной человек.
– То, что она больна, он вам сказал?
– Он упоминал об этом. Но вообще-то внешне она не выглядела как полоумная. Во всяком случае, в те моменты, когда мы встречались. Раздраженная, нервная – да, но больная психически…
– Если Святослав считал, что Людмила действительно больна, почему он с ней встречался так долго? Для него это было неважно? Я имею в виду ее отклонения. Я, конечно, спрошу при надобности и у него самого, но сейчас мне интересно ваше мнение.
– Вряд ли Святослав захочет говорить с вами о ней, – возразила Алена. – Он очень не любит эту тему.
«Мало ли, что он там не любит, – подумала я. – Придется потерпеть мой въедливый характер, если уж нанял меня для расследования».
– Тогда тем более скажите вы, – вслух проговорила я. – Ему неважно было состояние Людмилы?
– Наверное, да, не было важно, – пожала плечами Алена. – Может быть, ее… особенности не проявлялись сначала так ярко. Вообще-то она – давнишняя знакомая его мамы, дочка ее умершей приятельницы. Тому, что Станислав и Людмила начали встречаться, Ирина Александровна посодействовала. Но потом выяснилось, что у нее тут не все в порядке, – Алена покрутила пальцем у виска, – и Ирина Александровна стала выступать против их встреч. Когда рядом со Святославом появилась я, то вначале вроде бы была для нее хорошей, а сейчас что-то не очень. Разонравилась, наверное. Ирина Александровна человек тяжелый, с ней трудно найти общий язык. А любит она, по-моему, только своего сына. Остальных – либо уважает, либо презирает, либо просто никак не воспринимает.
– А когда вы последний раз видели Людмилу?
– Ну вот тогда, когда случилась та неприятная история с дракой. После не видела.
– А когда она произошла? Я же не знаю, как давно вы переехали сюда.
– Полгода назад. Незадолго до нашей свадьбы. Вообще-то я была уверена, что это все в прошлом. Я почти и не вспоминаю о Людмиле Косович. Если бы вы сейчас не напомнили, мне бы и в голову не пришло думать о ней, – развела руками Алена.
– Хорошо, насчет Косович у меня к вам вопросов больше нет, – кивнула я. – Теперь давайте вернемся к тому неприятному вечеру, когда на вас напали.
– Но вы же сами сказали, что уже слышали об этом, – подняла на меня глаза Алена.
– Ну, подробности никогда не бывают лишними, а потом, мне сейчас интересно то, чего я еще не слышала: как вели себя напавшие, когда оттащили вас от мужа? Как они выглядели? О чем с вами говорили и говорили ли вообще? Я-то знаю обо всем происшедшем со слов Святослава, а ему в тот момент не до наблюдений было.
Алена помрачнела. Она взяла еще одну сигарету из пачки и, делая длинные затяжки, сказала:
– Даже вспоминать не хочу! Хотя я понимаю, что вам это нужно. Как они себя вели? Ну, наверное, как вели бы себя любые другие на их месте. Довольно грубо скрутили меня и потащили, по дороге рот рукой зажимали, чтобы я не кричала. Потом уже, когда в сторону отволокли, стали шипеть в ухо, чтобы я не дергалась и молчала, тогда со мной все будет в порядке и меня отпустят.
– Сколько их было?
Алена наморщила лоб.
– Так… Меня держали двое, а еще трое избивали Святослава – значит, всего пятеро.
– А что за машина у них? Вас ведь, кажется, к ней оттащили? Вы ее разглядели?
– Нет, очень плохо, – развела руками Груничева. – Вроде бы машина наша. Не иномарка, это совершенно точно. Наверное, что-то типа «шестерки». И еще помню, что машина светлая. А номера я, конечно, не разглядела! – Алена с досадой махнула рукой.
– Вас они не били?
– Нет, только держали очень грубо, руки заломили за спину, рот зажали… – Алена передернулась.
– А как же вам все-таки удалось освободиться? Вы владеете какими-то приемами? – спросила я, посмотрев на ее довольно хрупкое тело.
– Нет, что вы! Какие приемы! Я вообще не очень-то спортивный человек, – Алена каким-то извиняющимся взглядом глянула на меня. – Видите ли, у меня в кармане пальто всегда лежит баллончик с нервно-паралитическим газом. В какой-то момент один из парней отошел, а второй не слишком крепко держал. Когда одна моя рука оказалась свободной, я смогла вытащить баллончик и нажать на кнопку, повернув его в сторону державшего меня парня. Он отшатнулся, отпустил меня, и тогда я побежала. Причем специально кинулась не туда, где шла драка, а в другую сторону, на дорогу. Там как раз машина проезжала.
– Значит, вы воспользовались баллончиком?
– Да. Но я не помню, что с ними было после этого, я не смотрела. Кинулась к дороге сразу же, как почувствовала, что меня уже не держат. Слышала, правда, как они кричали и ругались. Все очень быстро произошло.
– Хорошо, что у тебя баллончик был, – неожиданно раздался грудной голос, и в комнате появилась Ирина Александровна. – А если бы его не было? Что тогда? Ужас какой! На улицу не выйдешь. Я всегда говорила: Слава, пользуйся машиной! Нет, прогуляться им захотелось… Нельзя сейчас пешком ходить! Время-то какое!
Она покачала головой и присела на тахту, откинув край покрывала.
– Алена! – с укором обратилась мадам Груничева к невестке. – Опять ты прямо на покрывале валяешься! Оно же перестанет быть таким ярким, и ворс весь сваляется. И снова ты курила в комнате! Ну что это такое? Я Славу ругаю, а тут еще ты!
Алена ничего не отвечала, глядя мимо свекрови.
– А вы, девушка, что же, частный детектив? – серьезно спросила Ирина Александровна, глядя на меня.
Я достала удостоверение и протянула ей. Ирина Александровна внимательно изучила его и, чинно кивнув, вернула.
– Ну дай бог, – с сомнением покачала она головой. – Если найдете этих хулиганов, хорошо. Ох! – Она вздохнула. – Хотя вообще-то я сомневаюсь. Да, не женская у вас профессия.
– Мама, ну кто тебя просит высказывать свое мнение? – с раздражением спросил Святослав, тоже входя в комнату.
– А почему я не могу его высказать? – недоуменно посмотрела на него Ирина Александровна. – В конце концов, я твоя мать. И говорю я не из-за того, что зла желаю, а потому что душа болит! Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь. И вообще я хочу сказать, что мне не нравится, как вы живете. Посмотрела я сегодня и в ужас пришла. Давно уже собиралась сказать, а сегодня не выдержала. Ну что это такое? Первого у вас не приготовлено, все на каких-то кусках живете.
– Почему, там есть нормальный обед, – перебил ее сын.
– Да какой нормальный! – отмахнулась Ирина Александровна и почему-то обратилась взглядом за поддержкой ко мне. – И убраться в квартире нужно как следует, прямо генеральную уборку провести.
– Да зачем она нужна! И так все чисто, – сказал Святослав.
– Все равно. Нужно и в шкафах разобрать – я сегодня посмотрела, у вас там все неправильно разложено. Неудобно же! И что-то, может быть, на антресоли сложить, что ненужное.
– Ненужное лучше выбросить, – вставил сын.
– Выбросить! Вам бы все выбрасывать! Потом понадобится, а у тебя не будет. И к маме придешь просить.
– Я уберусь, Ирина Александровна, – сказала Алена.
– И я тебе помогу, – стояла на своем свекровь. – Я вообще решила, что у вас жить останусь, пока все не уладится, а то вас и оставлять-то страшно! Я теперь спать ночами не могу нормально. А если к вам так прицепились, то и в квартиру ведь могут залезть! Алена то туда, то сюда, а этот, – она кивнула на сына, – вечно на работе. В квартире кто-то обязательно должен быть постоянно.
– А кто же у тебя останется в квартире? – спросил Святослав, которому, судя по выражению его лица, совсем не нравилась идея матери пожить с ними вместе.
– А я Марью Михайловну попрошу, из сорок третьей квартиры, – ничуть не растерялась Ирина Александровна. – Она порядочный человек, мы с ней сколько раз друг друга выручали – и когда она к дочери в Москву ездила, и когда я в больнице лежала с сердцем. Ты за меня не волнуйся, это за вас все волноваться приходится. А я квартиру без присмотра не оставлю. Там у меня тоже худо-бедно ценные вещи есть, пусть и немного. Отцов портсигар золотой, например, и книг у меня много.
– Книги сейчас не воруют, – заметил сын.
– Не скажи, кому что. Могут все унести, что под руку попадется. В общем, я все решила. Я остаюсь.
И она категорически хлопнула ладонью по тахте. Святослав с Аленой хмуро переглянулись, явно недовольные предстоящей перспективой.
– Простите, а ваш муж умер? – обратилась я к Ирине Александровне.
Та кивнула головой и вздохнула:
– Да, несколько лет назад. И главное, так внезапно! Никто этого не ожидал, совершенно никто! Он всегда отличался хорошим здоровьем, был полон сил – и на тебе! В один миг его не стало – сердце остановилось. Я тогда была в жутком состоянии, просто в шоковом! Сама после этого с сердцем в больницу попала. Похороны помню как в тумане, словно все не со мной происходило. Такое вот горе…
– Мама, но ведь прошло же уже несколько лет, пора успокоиться, – мягко и сдержанно проговорил Святослав. – А ты любишь вспоминать, словно нарочно снова себя расстроить хочешь.
– Как я могу не вспоминать! – недоуменно и с упреком посмотрела на него мать. – Это был мой муж, твой отец! Мы с ним прожили всю жизнь и совершенно не ссорились. И теперь забыть все с легкостью?
– Да никто не просит тебя забывать, – поморщился Святослав. – Просто про похороны поменьше думай, лучше о хорошем вспоминай. И вообще, мама, давай прекратим разговор на эту тему. Она не имеет отношения к делу и только отвлекает Татьяну.
– Хорошо, я вообще могу ничего не говорить! – с досадой и обидой проговорила Ирина Александровна и вышла из комнаты. Через пару минут оттуда послышался ее голос: – Слава, ну кто хранит рубашки на стульях? Они же от этого мнутся. Вы прямо как дети маленькие, честное слово!
– Вы не обращайте внимания, – извиняясь, сказал мне Груничев. – Продолжайте.
– Да мы практически уже закончили, – сказала я и снова обратилась к Алене: – То есть благодаря вашим действиям с баллончиком вам удалось освободиться и позвать на помощь, а преступники сразу после этого уехали?
– Да, они попрыгали в свою машину, – кивнула Алена. – Как только увидели, что останавливается автомобиль и из него выходят люди. Ну а я следом вызвала «Скорую» и попросила тех людей подождать ее приезда рядом со мной. Я очень сильно боялась, вы понимаете…
– Конечно, понимаю, – ответила я.
– Я всего этого не видел, – вставил Святослав. – Я почти сознание потерял, лежал как… cловно на тот свет уже переправлялся. Муть одна кругом, не соображаю ничего. Очнулся уже в «Cкорой», понял, что в больницу везут, и опять отключился. Только через некоторое время в себя пришел, уже в палате.
– Я теперь боюсь на улицу выходить, – дрожащим голосом проговорила Алена.
– Ну тебе-то что бояться? – успокаивающе сказал Святослав. – К тому же мама собралась у нас пожить, вот ее и посылай в магазины.
– Да я бы лучше сама сходила, – покосившись с опаской на дверь, понизила голос Алена.
– Ну, – Груничев развел руками, – что поделаешь! Я думаю, это ненадолго, так что потерпи.
Разговор был закончен, мне больше нечего было делать в груничевской квартире.
Около входа в университет крутилась разношерстная публика, состоящая из молодых людей обоих полов, одетых кто крикливо и вызывающе, а кто, наоборот, нарочито невзрачно по так называемой «неформальной моде». Я протиснулась сквозь толпу, поймала два заинтересованных взгляда со стороны юношей с горящими глазами и проследовала в вестибюль. Там меня остановил охранник, изучил мое удостоверение и пропустил внутрь. Людмила Косович работала на кафедре философии, и, чтобы ее найти, нужно было подняться на четвертый этаж.
Наконец я нашла нужный кабинет. В нем находилось несколько преподавателей, и Людмилу Косович я выделила сразу, хотя никогда ее не видела. Из присутствующих она одна подходила под нужный образ, который у меня уже сложился. Это была невысокого роста полненькая женщина в больших роговых очках и с черными как смоль волосами.
– Нет, нет, вы не правы, Лев Борисович, – горячо убеждала она сидевшего за соседним столом седенького тощего господина с тросточкой в руке. – Конечно, по телевизору такое показывают, но к реальной действительности это не имеет никакого отношения.
– Ну я не знаю, – отвечал худощавый старичок, – мне кажется, Людочка, что в нашем споре мы оба забываем о главном. Необходимо помнить, что прагматический выбор и следование нравственному принципу есть одно и то же. Если не следовать принципам, в конечном итоге вы проигрываете, даже если придерживаетесь позиции меркантильной выгоды.
– Ах, слова, слова, Лев Борисович! – махнула рукой Косович. – Одни слова!
– По-моему, вы оба слишком категоричны, – вступила в спор еще одна преподавательница, пожилая женщина строгого вида, с короткой прической и преобладанием мужского стиля в одежде. – Да, кстати, девушка, а вы к кому? – обратила она внимание на меня.
– Здравствуйте, я к Людмиле Яковлевне, – подала я голос, и Косович, прервав жаркий спор, с удивлением повернулась ко мне.
– Если насчет пересдачи зачета, – сурово заговорила она, – то только после десятого, я же предупреждала!
– Нет, я совсем по другому поводу, – возразила я. – Скорее – по личному. Мы можем поговорить наедине?
– А в чем дело? – На лице Косович отразилось беспокойство, и оно передалось строгой женщине, которая тоже с недоумением и даже с подозрением посмотрела на меня. Что касается старичка, то он воспринял мои слова с живым любопытством и наклонил голову, чтобы, видимо, лучше рассмотреть меня и проследить за тем, что будет дальше происходить.
– Это касается одного нашего общего знакомого, – сказала я, злясь на Косович из-за того, что она вынуждает меня объяснять при посторонних цель моего визита.
– Подождите, но я вас не знаю! Что за общий знакомый? – нервно воскликнула она.
Я уже совсем разозлилась и поэтому не стала щадить ее чувства, заявив напрямик:
– Груничев Святослав Игоревич. А меня зовут Татьяна.
Косович вспыхнула, засуетилась, бесцельно вороша на столе какие-то бумаги. Затем она гораздо более внимательным и оценивающим взглядом осмотрела меня. Не знаю уж, за кого она меня приняла, но симпатии в ее взгляде не прибавилось. Может быть, если бы вместо меня перед нею стояла толстая некрасивая тетка, настроение ее улучшилось бы. И ничего странного в этом не было бы: я давно обратила внимание, что женщины, особенно молодые, смотрят друг на друга как на потенциальных конкуренток. А в данном случае, если учесть, что я упомянула имя ее бывшего любовника… Перестав наконец меня разглядывать, Косович поспешно встала со стула и быстро заговорила:
– Ну, я не знаю… Святослав Игоревич – мой, можно сказать, бывший знакомый, я давно его не видела… Что вы хотели? Нет, я не против поговорить, просто здесь не очень удобно…
Было видно, что женщина волнуется, смущена тем, что разговор коснулся Груничева в присутствии ее коллег. Она хотела сделать вид, что упомянутый предмет разговора ей малоинтересен, но в то же время ей явно было любопытно узнать, что за дела связывают меня с Груничевым и почему я пришла к ней. Может быть, в ее голове мелькнула мысль, что мой визит сулит ей что-то приятное, поскольку она заметно заинтересовалась и постаралась отбросить свою антипатию ко мне.
– Так пойдемте куда-нибудь в другое место, – предложила я. – Мы можем даже поговорить в моей машине, если здесь не найдется подходящего помещения.
– Нет, я на улицу не хочу выходить, там холодно. Пойдемте вон в тот кабинет. – Резко бросая фразы, Косович поднялась и торопливо потянула меня к двери, находившейся внутри аудитории.
Старичок и мужеподобная женщина проводили нас любопытными взглядами.
Кабинет, в который мы вошли с Людмилой Яковлевной, был совсем крохотным, здесь уместились всего один письменный стол с двумя стульями и шкаф.
– Садитесь, – не глядя на меня, кивнула Косович на один из стульев, сама же расположилась на другом. – Вас послал Груничев? Интересно, зачем? Он что, не мог мне сам позвонить? – забросала она меня отрывистыми вопросами, произнося их резким, гортанным голосом.
– Нет, он меня не посылал. Дело в том, что у него неприятности, и я занимаюсь выяснением их причин.
– И что же, вы считаете, что причина его неприятностей заключается во мне? – насмешливо произнесла Косович. – А потом, что значит «выясняете»? Вы ему кто?
– Я частный детектив, которого он нанял для расследования одного дела, – ответила я.
– С ума сойти! – воскликнула Людмила Яковлевна, качая головой.
При этом она явно повеселела, поняв, что меня со Святославом связывают лишь деловые отношения. Хотя логики здесь не было никакой – она же знала, что Груничев женат и что ей возобновить с ним близкие отношения вряд ли светит.
– Ну и что же вы от меня хотите? – не сбавляя нервозности, продолжала Людмила. – Информации? Признаний? Я Святослава не видела уже год и понятия не имею о его делах. Спросите лучше у его жены. Именно она способна доставить ему неприятности! А какие, кстати, неприятности? – вдруг спросила она после своих утверждений.
– На него напали на улице и жестоко избили.
– Боже мой! – закатила глаза Косович. – А почему на улице? У него же машина! И что, он в больнице?
Я просто не знала, на какой вопрос отвечать раньше, озадаченная манерой Людмилы Яковлевны сыпать фразами как из пулемета.
– Нет, он не в больнице, он уже дома и чувствует себя более-менее нормально, – для начала сказала я. – А на улице находился потому, что в тот вечер решил прогуляться. Кстати, вместе с женой, которой тоже могло основательно достаться.
– Но это же просто глупость чистой воды – ходить пешком, имея машину! Я просто удивляюсь на Святослава! Раньше его невозможно было заставить несколько шагов пройти! Что вдруг за прогулки? – Сейчас в интонациях Людмилы мне послышалось нечто, очень напоминающее манеру разговора Ирины Александровны Груничевой, и я даже подумала, что, может быть, именно это сходство подсознательно и привлекло к ней Святослава. Насколько я смогла рассмотреть и понять Косович, у нее не было ничего общего с Аленой, которую он выбрал в жены. Похоже, его брак был заключен по любви.
– Это сейчас совершенно неважно, Людмила Яковлевна, – терпеливо продолжала я. – Святослав озабочен проблемой найти тех, кто на него напал. Он не исключает, что нападение может повториться, и опасается. Вот я и решила обратиться к вам – может быть, преследование идет откуда-то из прошлого и вы знаете, с кем он конфликтовал в свое время?
– Я ничего не могу знать! – категорично отрезала Косович. – Это нужно спросить у его нынешней жены. Я всегда говорила, что она доведет его до могилы. Это абсолютно беспринципная женщина! Молодая, наглая. Вот у нее и спросите!
– Вы сказали о могиле, – заинтересовалась я. – В связи с чем?
– В прямом смысле. Меньшее, что ему грозит с ней, – смерть от разрыва сердца. Или от переутомления. Вы же, наверное, знаете, что работает только он, а она сидит дома и постоянно требует содержать ее получше. С таким подходом у него уже через год будет язва желудка, уверяю вас!
– Вы можете сказать что-нибудь конкретное? – уточнила я.
– «Конкретное»! – передразнила Косович и покачала головой. – Да достаточно вспомнить, как эта женщина разговаривала со мной. Понятно, что она столь же нахально ведет себя и со Святославом.
Я не стала спорить и задала следующий вопрос, надеясь получить на него честный ответ:
– Скажите, вы ведь встречались несколько раз со Святославом после вашего разрыва? Как проходили ваши встречи?