Кельтские мифы - читать онлайн

Прелюдия. Кельтский мир: пространство, время и свидетельства

Бронзовая фигура танцовщицы, поздний железный век, Нейи-ан-Сюльяс, Франция

Рис. 1. Карта Ирландии с регионами и местами, упоминаемыми в тексте

Рис. 2. Карта Англии и Уэльса с регионами и местами, упоминаемыми в тексте

Основное внимание в этой книге уделяется мифам, сохранившимся в раннесредневековой литературе Ирландии и Уэльса и зафиксированным в письменном виде между VIII и XIV веками н. э. С большим трепетом я бралась за создание книги с определением «кельтский» в названии. С начала 1990-х годов археологи серьезно сомневаются в уместности использования этого термина для описания древних народов железного века Западной и Центральной Европы. Особо неприличным стали считать употребление понятия «кельты» применительно к древней Британии. В то время как множество античных авторов упоминают народ, называемый галлами и кельтами (грубо говоря, подразумевая территорию современных Франции, Швейцарии, Германии к западу от Рейна, части Северной и Восточной Иберии и крайний север Италии), ни один древний автор не именовал жителей Британии подобным образом. Римляне называли их просто британцами (Britanni).

Главное возражение «антикельтского лобби» по поводу использования этого термина для описания древних европейцев заключается в том, что он стирает различия в культуре и мировоззрении, явно существовавшие между «кельтскими» народами. Это также означает, что некоторые регионы, например крайний север Европы, оказываются исключены из кельтского поля, хотя существуют многие культурные параллели между этими районами и теми, что расположены дальше к югу; общие черты присутствуют в археологических находках. Гай Юлий Цезарь хорошо знал Галлию, потому что находился там с армией почти десять лет. Чтение его сочинения «Записки о Галльской войне» (Commentarii de bello Gallico) дает представление о всеми признанном теперь делении этой зоны на три основные культурные группы: аквитаны на западе, белги на востоке и кельты, занимавшие Центральную Галлию. Цезарь особо подчеркивал, что эта последняя группа называла себя кельтами. Это важно. По большей части невозможно выявить и доказать самоидентификацию народов для доисторических сообществ, потому что представители бесписьменных культур не оставляли таких свидетельств. Даже использование Цезарем понятия «кельты», возможно, было не чем иным, как его представлением о точном разделении земель, которое фактически скрывало огромные расхождения внутри отдельно взятой группы.

Несмотря на проблемы взаимодействия древних и раннесредневековых идентичностей, нечто важное все же связывает их воедино – язык. Там, где есть свидетельства, полученные, например, из ранних и редких надписей или географических названий, зафиксированных в греко-римской географии, можно сделать вывод, что кельтские языки, известные или сохранившиеся сегодня, уходят корнями в античность, поскольку очевидно, что языки галлов, кельтиберов и древних обитателей Британии тоже были кельтскими. Да, язык невозможно приравнять к этнической принадлежности, но он вносит вклад в соединение национальных культур. Например, общепризнано, что использование английского языка за пределами Соединенного Королевства связано с определенным общим культурным багажом, несмотря на огромные культурные пропасти между отдельными англоязычными странами.

Названия, по сути, являются ярлыками. Древняя Греция включала в себя ряд городов-государств – Афины, Спарту, Коринф и многие другие, – объединенных общим языком, но считавших себя совершенно разными образованиями. Римская империя охватила большую часть Древнего мира: от Британии до Аравии люди считали себя принадлежащими и к своим коренным, местным общинам, и к Риму. Так, в «Деяниях апостолов» Павел из Тарса уверенно называл себя римским гражданином (civis romanus), и в то же время он принадлежал к государству Иудея, пользовавшемуся широкой автономией. Таким образом, существенный вопрос заключается в следующем: является ли использование термина «кельтский» менее легитимным применительно к народам, обладающим некоторыми важными общими культурными элементами, нежели термин «греческий» или «римский»? Думаю, что нет.

Другой вопрос, который следует рассмотреть, – это происхождение слова «кельтский» и его использование для описания языков и народов, идентичность которых мы сегодня принимаем как нечто само собой разумеющееся «кельтское»: ирландцев, валлийцев, шотландцев, корнцев, жителей острова Мэн, бретонцев и галисийцев. Ученый-античник XVI века Джордж Бьюкенен впервые разработал понятие кельтов как единой группы народов, живущих в Ирландии и материковой Британии. Таким образом, концепция «кельтскости» применительно к Уэльсу, Ирландии и другим регионам на западном краю Европы является сравнительно современной (в отличие от термина «кельты» у Цезаря для именования народов континентальной Европы). Тем не менее самоидентификация себя как кельтов чрезвычайно важна для жителей современных кельтских регионов, таких как Ирландия и Уэльс. Если люди считают себя носителями определенной идентичности, это само по себе придает достоверность такой самоидентификации. Для чего же еще были созданы такие идентичности, как не для самоутверждения народа?

Какое отношение вопрос об этнической принадлежности имеет к проблеме описания кельтской мифологии? При попытке установить связь между космологиями, представленными в ранней языческой средневековой литературе, и более ранними археологическими сведениями о железном веке и римской эпохе в истории Галлии и Британии возникает серьезное затруднение. Мифологические тексты принадлежат главным образом Уэльсу и Ирландии, тогда как основная масса археологических свидетельств «кельтского» язычества найдена на территории современной Англии и в западных регионах континентальной Европы. Таким образом, существует некоторое географическое несоответствие между железным веком и римскими свидетельствами с одной стороны и местом письменной фиксации кельтской мифологической литературы – с другой. И хотя средневековые галльские и британские мифологии, схожие по структуре и масштабу с мифологиями Уэльса и Ирландии, отсутствуют, это не означает, что они никогда не существовали. На самом деле есть серьезные указания на то, что когда-то у этих народов были общие космологические представления. Ярким примером является Календарь из Колиньи (см. Древний календарь галлов) из Центральной Галлии, написанный на галльском языке и относящийся к началу I тысячелетия н. э.; в нем упоминается праздник Самониос, который должен совпадать с празднованием ирландского Нового года – Самайна. Есть много других общих признаков, которые будут рассматриваться в последующих главах. Тем не менее кельтские мифы нельзя признать «окном в железный век». Исследования убедительно доказали, что ирландские объекты, подробно описанные в мифах, такие как оружие и колесница Кухулина, относятся к раннесредневековому, а не доисторическому типу.

Рис. 3. Захоронение молодой женщины, относящееся к железному веку, в Ветванге, Восточный Йоркшир, найдено в 1984 году

Хотя эта книга о мифологической литературе, тексты, о которых пойдет речь, необходимо помещать в исторический контекст. А посему там, где это уместно, мы даем ретроспективные обзоры наиболее ранних свидетельств, предоставленных археологией, и отклоняемся на восток за пределы границ кельтского Запада, чтобы рассмотреть возможные источники происхождения мифических персонажей и ритуалов в древних культурах бриттов и галлов. Данные литературы и свидетельства материальной культуры в сочетании показывают нам пестрый калейдоскоп древних верований и взаимоотношений между народами и их богами на западных окраинах известного мира в то время, когда местные языческие культы противостояли наступлению новых религий. Культы и обычаи древних бриттов и галлов железного века неизбежно видоизменялись и впитывали религиозные традиции Рима. Позже главным вызовом для кельтского язычества стало христианство.

Один из важных аспектов археологических свидетельств – это, конечно же, искусство. Оно не только объединяло значительную часть Европы железного века, но и дожило до раннесредневекового периода. Кельтское искусство Латенской археологической культуры (Швейцария) возникло в середине I тысячелетия до н. э. Его богатство и разнообразие, опирающееся на познание мира природы и призрачный сюрреализм религиозного воображения, приняло множество форм. Тем не менее очевидно всеобъемлющее единство в том, как художники и потребители их произведений воспринимали и выражали свой мир. Элементы их мировидения просачивались сквозь толщу времени не только в раннехристианское искусство – о чем свидетельствует, например, художественный декор кельтских крестов, – но и в сами средневековые кельтские мифы. Так, магические головы, тройные божества, зачарованные котлы и получеловеческие существа одинаково широко представлены и в искусстве железного века, и в более поздних мифологиях. Кто мог служить посредниками для сохранения и передачи таких феноменов в веках лучше, чем друиды – повелители времени и хранители наследия прошлого? Античные авторы, такие как Гай Юлий Цезарь, говорят о друидах в Галлии и Британии как о религиозных лидерах и учителях, в чьих обрядах проявлялись священные устные традиции предков.