– Мы завтра уезжаем, – сказала Надя за ужином.
– Как, уже? – удивилась я.
– Что значит «уже»? – хмыкнул Рома. – Две недели прошло! Мы сначала в первую смену ели, забыла?
– А, ну да… Во сколько едете?
– Ой, да просто ужас, рань несусветная, – пожаловалась Надя. – В шесть утра нам уже надо быть в городе на автовокзале! Там на автобус до Туапсе… Приедем днем, а поезд у нас ночной. Ну ничего, погуляем по городу, покупаемся еще…
– А сколько поезд идет?
– Пять суток.
– Пять? – ужаснулась я. – Это ж сколько драгоценного отпуска пропадет! И сюда вы столько же ехали?
– Нет, сюда на самолете, – пояснила Надя. – А вот на обратную дорогу почему-то билетов уже не было…
– В общем, приходите к нам вечером, – подытожил Рома. – Отметим наш отъезд.
После ужина Леня зашел за мной, и мы отправились с Наде с Ромой. Они встретили нас на пороге.
– Мы на море, – сообщила Надя. – Монетку хотим бросить. Давайте с нами?
На пляже была непроглядная темень, только свет из окон прибрежного бара падал на гальку неровными квадратами. Я осторожно ступала по камням, вцепившись в Ленину руку.
– Ой! – вдруг вскрикнула я.
– Что? – испуганно остановился он.
– Прямо по камню большим пальцем!
– Ну, тихо-тихо, – дурашливо начал Леня. – У собачки боли, у кошечки боли, а у Надюшки…
– Подуй! – капризно заявила я, выставив вперед ушибленную ногу.
Он послушно опустился на колени и начал дуть на мой многострадальный палец.
– Встань, ты что, – дернула его я, воровато оглянувшись.
К счастью, Надя с Ромой ушли вперед, а плескавшимся в воде ночным купальщикам было весело и без нас.
– Сама же сказала… – обиженно протянул Леня.
– Пошли, они уже на пирсе!
Мы тоже поднялись на пирс и вышли на самый его край, обогнув непонятного назначения будку, над которой мотался одинокий фонарь. На берегу было тихо, а здесь налетали порывы ветра и с шумом разбивались о бетонную стену волны, поднимая брызги.
– Кажется, шторм начинается! – восхищенно протянула я. – А мы как будто на корабле и попали в бурю… А где, кстати, Надя с Ромой?
– Не знаю, – Леня прислонился к углу будки, потянул меня от края пирса и прижал к себе.
– Ты что? – слабо возмутилась я.
– Надька, – шепнул он, зарываясь носом в мои волосы.
Я вздрогнула, Леня испуганно отстранился и вопросительно посмотрел на меня.
– Холодно, – соврала я.
– Холодно? – он сделал шаг, и мы поменялись местами.
Теперь брызги до меня не долетали, стало тепло и уютно, я уткнулась в Ленино плечо и затихла. Он погладил меня по волосам, и почему-то от этой нехитрой ласки что-то внутри дрогнуло и перевернулось…
– Вот вы где, – раздался веселый голос Ромы.
На этот раз мы не разжали рук и не шарахнулись друг от друга. И смутился сам Рома, с преувеличенным вниманием посмотрел под ноги:
– Ух ты, тут сети!
– Рыбку хочешь половить? – подхватила появившаяся из темноты Надя.
– Ага, давай! Только наши друзья, – кивнул он, – наверное, уже всю рыбу тут распугали!
– Чего это мы распугали? – возмутилась я.
– Так, ладно, я бросаю, – Надя выудила из кармана монетку, размахнулась и закинула далеко в море.
– Ну все, – потер руки Рома. – Пошли, а то и так уже тут… – и он опять выразительно посмотрел в нашу сторону.
На обратном пути мы неожиданно наткнулись на Лариску, вытиравшую волосы полотенцем.
– Ты что, купалась? – удивилась я.
– Ага, – энергично ответила она. – Мне так нравится вечером! Уж точно не обгоришь!
– А мы вот ходили монетку бросать, – доложила я. – Надя с Ромой завтра уезжают.
– Пойдемте к нам! – вклинился Рома.
– Да как-то неудобно… – вдруг застеснялась Лариска.
Я удивилась: что это с ней? А потом сообразила – она ведь, по-хорошему, даже не знакома с соседями! Только в коридоре сталкивалась да мои рассказы слышала…
– Ничего неудобного! – поддержала мужа Надя. – Пошли!
– Ну хорошо, только зайду к себе переодеться, – согласилась Лариска.
Минут через пятнадцать мы наконец собрались в номере Нади и Ромы. На столе, придвинутом к кровати, наблюдался набор традиционных местных угощений: сыр, фрукты и, конечно, вино в пластиковой бутылке. Посадочных мест не хватало, и Ленечка притащил стул из моего номера.
– Ну что ж, мы отлично отдохнули, – начал Рома, – и во многом благодаря тому, что познакомились здесь с замечательными людьми, – он посмотрел почему-то на меня. – Давайте же за это и выпьем.
Мы взялись за пластиковые стаканчики. И почему такое вот разливное южное вино всегда лучше любого импортного, даже из дорогого магазина?
– Вкусное, – протянула Лариска. – Как называется?
– «Черный лекарь», – ответил Рома.
– Класс. Надо будет домой такого купить…
– Ленечка, спой, – попросила Надя.
– Да я не… – привычно засмущался он.
– Ну спой, что тебе стоит, а то уедем, так тебя и не послушаем!
Я с любопытством ждала, чем кончится дело, решив для чистоты эксперимента промолчать.
– А что спеть? – сдался он.
Я чуть не задохнулась от возмущения. Ничего себе! Я просила-просила – ноль внимания. А как побольше зрителей собралось, так пожалуйста?
– Про мамонтенка, – тут же сориентировалась я. – Хочу про мамонтенка.
– Какого еще мамонтенка? – удивилась Лариска.
– Ну, из мультика «Мама для мамонтенка», – пояснила я. – Песня такая. – И напела: – «По синему морю, к зеленой земле…»
– А, точно! – воскликнула Лариска и хитро посмотрела на меня. Молодец, все поняла и подыгрывает! – Хорошая песня! Лень, споешь?
Он замялся:
– Да я не знаю…
– Ее все знают, – отрезала Лариска.
– Слов не помню…
– Мы тебе подскажем!
– Ну…
И тут, как назло, зазвонил мой телефон. И это когда мы уже почти раскрутили Ленечку на «Мамонтенка»!
Я схватила трубку, взглянула на экран и… меня как будто со всей силы стукнули по голове. Витька!
Я выскочила из комнаты, захлопнула за собой дверь ванной и только там нажала на «прием».
– Алло, привет, – послышался знакомый хрипловатый голос, от которого у меня перехватило дыхание. – Как поживаешь?
– Привет… – Мне показалось, что мое сердце раскололось на несколько маленьких и они теперь бьются вразнобой. – Я вот тут на море… Горящую путевку предложили, а у меня как раз отпуск…
– Понятненько. Ну ладно тогда, отдыхай…
– Подожди! – испугалась я. – Ты-то как?
– Да я только вернулся из экспедиции. Жены дома нет, хотел встретиться, а тебя, оказывается, тоже, нет…
– А где она? – спросила я, чтобы хоть что-то сказать.
– К родителям уехала.
– А… – я судорожно искала тему для разговора, но ничего путного, как назло, в голову не приходило.
– Ну ладно, давай заканчивать, а то роуминг дорогой…
– Ты звони! – выкрикнула я, пока он не положил трубку.
Нажав на «отбой», я положила телефон на край раковины, съехала на корточки по кафельной стенке и зажала уши ладонями. Как будто хотела, чтобы мысли уложились в голове поровнее, и боялась, что посторонний шум помешает!
И понесло же меня на это дурацкое море! Если бы осталась, если бы… «Что? – зло спросила я себя. – Он бы тогда развелся и на тебе женился? Размечталась! Приехал – жены нет, скучно, хорошо бы развлечься… А тебя тоже нет, вот облом!»
Я медленно поднялась, шагнула к зеркалу. Ну и вид! Волосы дыбом, щеки в красных пятнах… Я повернула кран, побрызгала в лицо холодной водой, кое-как пригладила волосы. На полочке лежала Надина расческа, но брать ее я постеснялась.
Подойдя к двери, я замешкалась. В комнате стояла подозрительная тишина, и я запоздало спохватилась – интересно, как тут со звукоизоляцией? Но не сидеть же теперь остаток вечера в ванной…
За столом шел негромкий разговор, прекратившийся при моем появлении.
– Ааа… ты уже спел? – смущенно спросила я Ленечку.
– Спел, – почему-то ответил за него Рома.
– «Мамонтенка»?
Мне никто не ответил.
– Может, еще споешь? – робко поинтересовалась я. – Я же не слышала…
– Нечего было в туалет уходить, – отрезал Рома.
– Но мне позвонили!…
– Вот-вот!
Повисла неловкая пауза.
– Ладно, пора мне, наверно, – поднялась с места Лариска.
Предательница, хоть бы меня поддержала! Или тоже на сторону Ленечки за время моего отсутствия переметнулась?