2 июня. 14:35. 2 дня 18 часов 55 минут до казни
Для непосвященных пухлые тома уголовных дел кажутся непроходимой трясиной, однако опытный следователь Петелина знала, как «прыгать с кочки на кочку» и быстро почерпнула нужные сведение о Борисе Панине, осужденном за принудительные действия сексуального характера в отношении детей младше 12 лет.
За годы службы она сталкивалась с разными преступниками, мотивы некоторых по-человечески были понятны. Отдельные оступившиеся вызывали даже сочувствие, да и слова «заслуживает снисхождения» вполне юридический термин, встречавшийся в ее обвинительных заключениях. Но все это никак не относилось к Борису Панину. Подонок воспользовался положением детского тренера, фактически учителя, и домогался девочек, которые полностью ему доверяли. Сквозь сухие страницы приговора просматривались их боль, слезы и сломанные судьбы.
И этого мерзкого типа она должна спасать? А может плюнуть на все, вернуться в санаторий к обычной жизни и проголосовать за его смерть? Пусть это будет не по закону, зато, по совести.
В порыве эмоций Елена вошла на сайт Sud Naroda, потянулась к кнопке голосования, но вовремя одумалась. Сегодня она спасает не педофила Панина, а правосудие, которому служила всю жизнь.
В уголовном деле Борис Панин представал законченным педофилом. Но как он докатился до преступления, как стал сексуальным маньяком?
Такие сведения всегда важны для расследования. А кто лучше всех знает мужчину? Конечно же жена, путь даже бывшая. Сведения о ней имелись в уголовном деле – Надежда Олеговна Ершова. К ней и отправилась в первую очередь Елена Петелина.
Надежда Ершова долгие годы работала медсестрой в клинической больнице в отделении онкологии. Светловолосая женщина с большими глазами и поджатыми губами встретила следователя настороженно. Одну руку она держала в кармане халата, а другую сразу подняла, словно преграду, и жестом прервала Петелину, как только та представилась.
Надежда бросила взгляд по сторонам и согласилась побеседовать со следователем во дворе больницы подальше от любопытных глаз.
– Вы догадываетесь, почему я здесь? – спросила Петелина, когда они покинули больничный корпус и двинулись по дорожке сквера, где их никто не мог слышать.
– Чего ж гадать. Мне показали сайт с Паниным. Добрые люди, напомнили. – Ершова выдернула из кармана руку с включенным телефоном и сорвалась: – Ну, сколько можно? Мы уже сто лет в разводе, я фамилию прежнюю взяла, а мне все тычут – смотри, твой! А я его видеть не хочу! Думала, что Панин исчез навсегда и тут – на тебе! Звезда интернета!
– Скоро это прекратится, мы работаем, – заверила следователь.
– Скажите, народный суд – это по-настоящему? Или Панин сам что-то придумал?
– Разбираемся, опрашиваем всех, кто знал Панина. Вот вы, знавшая его характер, как думаете?
– Нет, не в его стиле, – поколебавшись, ответила Ершова. – Панин всегда был скрытным, стремился быть незаметным.
– Как же вы с ним познакомились, если он такой скромный?
Медсестра убрала телефон в карман и вытерла руку о халат, словно стирала грязь.
– Мы с Борисом в одном классе учились, потом долго не виделись, а встретились лет через семь после окончания школы. Панин работал тренером в бассейне, а я здесь, медсестрой в онкологии. Ну и как-то завертелось… Он еще в школе мне оказывал знаки внимания, но я тогда не считала прыщавых сверстников достойными ухажерами. Ну и обожглась на взрослом женатике, стала мамой-одиночкой. – Ершова с горечью усмехнулась.
– Кто у вас: мальчик, девочка? – поинтересовалась следователь.
– Дочка Полина.
– Сколько ей было, когда вы сошлись с Паниным?
– Как только Борис появился, я предупредила его, что воспитываю двухлетнюю дочь. Думала, мужик сразу в кусты, таких я повидала, а он нет, скорее наоборот. Мы гуляли втроем, он играл с Полиной, дарил ей подарки, не для формальности, а от души. Ну, разумеется, я вцепилась в такого мужика обеими руками, и через год мы поженились.
– Вы же знаете, за что Панин сидел?
– Еще бы! Захочешь забыть, не дадут.
– И как у вас с ним было? – осторожно спросила Елена. – Не замечали каких-то странностей в его поведении, как мужчины?
– Вы имеете в виду постель?
Петелина кивнула. Ершова сорвала несколько березовых листьев, скомкала их и отшвырнула.
– Панин не был горячим любовником, – призналась она. – Как-то он показал мне фотографию – наш последний звонок в выпускном классе. Он тогда нес первоклашку на плече, а я была в классической школьной форме с белым передничком, в белых гольфах, с двумя смешными хвостиками на голове, и он признался, что хочет видеть меня в таком виде в постели. Я посмеялась и забыла, но он настаивал.
– И вы согласились, – догадалась Петелина.
– Школьная форма у меня сохранилась, мне было интересно – влезу или нет. Влезла и даже купила белые гольфы… В общем, его жутко заводил мой школьный вид. Ну а я что, мне не трудно, многие мужики с прибабахом, кому медсестру, кому стюардессу подавай, а этому школьницу с двумя хвостиками. Вот ваш муж, никогда ничего такого не просил?
Медсестра с прищуром посмотрела на нарядно одетую собеседницу. Елена задумалась, вспомнила, как Марат возбуждался от черных чулок на подвязках, и туманно ответила:
– Бывало.
Ответ Ершову обрадовал.
– Тогда вы знаете, что мужикам быстро наскучивает однообразие. И мой Панин через год охладел к такому наряду.
– Образ школьницы… – Петелина задумалась. – Вы тогда ничего не заподозрили?
– Тогда нет. Но когда подросла дочка… – Надежда помрачнела и остановилась, отшвырнув ногой камешек с дорожки.
– Что произошло?
– Я, дура, не нарадовалась, что Панин любит Полину, играет с ней, обнимает, как собственную дочку. Любил ее мыть в ванной, когда она совсем крохой была. Но однажды я заметила похоть в его глазах. Настоящую мужскую похоть к маленькой девочке! Он отшутился, что видит меня в ней, и утащил в постель.
Ершова с досадой махнула рукой и замолчала. Петелина вывела ее из задумчивости:
– И вы продолжили жить как ни в чем не бывало?
– С тех пор я насторожилась. Но за всем не уследишь, у меня же ночные дежурства бывают. И вот я прихожу утром домой уставшая, рухнуть бы в постель на часок. В такие дни Панин сам отводил Полину в школу, но дочка выглядела больной, осталась. Как только Панин ушел, Полина захныкала: не хочу с ним играть в больницу, не буду.
– Панин играл с девочкой во врача и пациента? – заинтерсовалась следователь.
– Придумал, сволочь! Сказал, мама в больнице так работает.
– Что произошло?
– Я стала расспрашивать Полину и убедилась, что он раздевал и лапал девочку, а она первоклашка, ей семи лет еще не было.
В уголовном деле Панина этот случай не был зафиксирован и Петелина уточнила:
– Как именно лапал?
– Как хотел! Он разрядился от прикосновений к моей дочке, представляете! Я нашла его мокрые трусы в стирке.
– И что вы сделали?
– Прибить была готова, растерзать, но…
Ершова вздохнула и отвернулась. Говорить стала тихо:
– Я не стала устраивать скандал. Выпроводила Панина вечером вместе с вещами, ведь это была моя квартира. Он ушел к матери, потом несколько раз пытался вернуться, извинялся, клялся, что все произошло случайно. Дочь вроде бы отошла, позабыла грязную игру, и я чуть не дрогнула, но…
– Панин опять проявил свои наклонности? – прервала затянувшуюся паузу следователь.
– Он раньше тренировал юношей в бассейне, мечтал воспитать чемпиона, стремился в большой спорт. И, вдруг, я узнаю, что Панин стал обучать плаванию маленьких девочек. Совсем маленьких. Это бесперспективно для тренера, а он сам напросился. Сам! Понимаете?
– Понимаю.
– Вот и я поняла, что Панин неисправим. Его тянуло к маленьким девочкам, не к моей дочери, так к другим.
– Почему вы не предупредили руководство бассейна?
– Как? Пришлось бы рассказать подробности про дочку, а я хотела оградить Полину от грязных слухов.
– Дочку вы оградили, а остальных…
Ершова порывисто обернулась:
– Вы поймите, я надеялась, что Панину достаточно видеть раздетых девочек, они же в бассейне полуголые.
– Оказалось, что недостаточно.
Женщины с минуту шли молча. Затем следователь спросила:
– Надежда Олеговна, когда вы видели Бориса Панина в последний раз?
– Ну… – Ершова замялась. – После колонии Панин вернулся жить к своей матери, ее квартира на одной улице с моей. Столкнулись с ним у магазина дней десять назад, он попытался заговорить, предложил поднести сумку, но я отшила его и быстро ушла.
– И больше не встречались?
– Да пошел он!
Петелина решила сменить тему:
– Вы внимательно смотрели сайт? Узнали место, где держат Панина? Возможно, это знакомый гараж или что-то подобное.
– Понятия не имею.
– По вашему мнению, кто может ему мстить?
Ершова пожала плечами:
– Вы следователь, не я. Я бы на месте государства вообще не выпускала педофилов из тюрьмы. И не было бы с ними проблем.
– То, что Панин на свободе, для вас проблема?
– Да хватит об этом мерзавце! Знать его не хочу! Я сама проголосовала за кастрацию! И если бы было можно – еще десять раз! – Ершова взглянула на часы. – Все, мне пора помогать нормальным людям.
– Еще минутка. – Следователь остановила медсестру и задала обязательный вопрос: – Где вы были сегодня утром?
– Вы на что намекаете? – прищурилась медсестра.
– Это обычный вопрос для всех, кто пострадал от Панина.
– Здесь, в больнице. Моя смена с восьми до шестнадцати, я не опаздываю.
– Значит, в восемь вы были на рабочем месте. Как я могу это проверить? – настаивала следователь.
– Вот и поговорили тета-тет, большое спасибо, – обиделась Ершова и бросила через плечо: – Спросите у коллег. Мне уже все равно.
Медсестра ушла, а следователь продолжила выполнять свои обязанности. Она поднялась в отделение онкологии и убедилась, что в восемь утра Надежда Ершова уже переодетая в медицинскую форму приняла смену от ночной дежурной по отделению. Из числа подозреваемых в похищении Панина ее можно было исключить.
К больнице следователя подвез патрульный экипаж, а на обратном пути ее сопровождал Валеев. Марат примчался по вызову Елены вместе с новой напарницей, старшим лейтенантом полиции Татьяной Токаревой.
Елена впервые увидела оперативницу, с которой муж проводит больше времени, чем с ней. Молодая, невысокая, в обтягивающей одежде, подчеркивающей тренированное, подвижное тело без грамма лишнего веса – можно позавидовать. Взгляд дерзкий, самоуверенный, черные волосы забраны в хвостик, на макияж не тратится, зато на поясе красуется кобура с выдавленными буквами ТТ. Видимо, хозяйка гордится своим служебным прозвищем – ТТ.
Токарева заговорила первой, спокойно реагируя на оценивающий взгляд Петелиной. Она продемонстрировала смартфон с подключенным сайтом Sud Naroda и спросила:
– Товарищ следователь, я не врубаюсь, почему сайт не отключат?
– Наверное, есть юридические формальности и технические сложности, – пожала плечами Петелина. – Сайт зарегистрирован в Эквадоре.
– Ничего себе! А этот хмырь где-то рядом сидит или тоже в Эквадоре?
– Когда найдете, доложите, – холодно ответила Петелина.
– Да я-то готова, – спокойно отреагировала на колкость ТТ и опустила взгляд на голые икры Елены. – А вы хорошо загорели и платье классное! С курорта, наверное, вернулись?
Оперативник откинула полу легкой курточки, прикрывающей кобуру с пистолетом, и приосанилась. Своим видом она подчеркивала, что в любую секунду готова вступить в схватку с преступником, а вот следователю в пестром платье и босоножках даже допрос вести затруднительно. Подозреваемый будет пялиться на ее коленки.
Елена промолчала, наблюдая за реакцией Марата. Тот высоко оценил ее внешний вид, но обстановка к комплиментам не располагала, хотя в глазах мужа читался неприкрытый мужской интерес.
– Уточните задачу, – напомнила о себе неугомонная ТТ. – Мы ищем педофила на эшафоте или того, кто его туда усадил?
– А в чем разница? – начала уставать от вопросов Петелина.
– В конечной цели. В первом случае – найти и покарать, а во втором – найти и наградить, – с вызовом ответила оперативница.
«Трудно с ней будет, – подумала старший следователь. – Таких надо сдерживать, а не подгонять». Ей было что ответить Токаревой, но она решила промолчать, продемонстрировав свое начальственное положение.
– Едем в штаб, – приказала Петелина, сев на заднее сиденье машины оперативников.
Валеев охотно завел автомобиль, но постоянно отвлекался от дороги, бросая в зеркало заднего вида заинтересованные взгляды на жену. Несколько дней разлуки благоприятно подействовали на него.
Елена отодвинулась к окну и позвонила полковнику Шумакову.
– Что у тебя? – коротко спросил руководитель.
– Поговорила с Надеждой Ершовой, бывшей женой Панина. Пока мимо.
– От его матери мы тоже ничего не узнали. Кроме того, что Боренька самый лучший и заботливый сын в мире. Его оболгали плохие люди, а сам он и мухи не обидит.
– Известная песня.
– И в кафе к Панину, как к пекарю, претензий нет.
– Святого человека заковали, – съязвила Петелина и предложила: – Нужно пробить геолокацию его мобильника за последние сутки. Данные могут вывести к месту заточения.
– В том то и дело, что телефон Панина остался в пекарне со вчерашнего дня на зарядке.
– Странно. Сам забыл или похититель подсуетился?
– Петелина, мне не вопросы нужны, а ответы. Продолжаем работать! – взбодрил громовым голосом полковник и отключился.