Кассация по гражданским делам - читать онлайн

1.1. Кассация в европейских правопорядках

«Кассация» – слово, которое используется в теории и практике гражданского судопроизводства10 для обозначения таких понятий, как «институт кассации в гражданском, арбитражном процессуальном праве», «кассационное производство в гражданском, арбитражном процессах», «кассационная жалоба», «суд кассационной инстанции».

В зависимости от контекста можно составить представление о сути обсуждаемого процессуально – правового вопроса одновременно понимая, что речь идет об отмене вступившего в законную силу судебного постановления.

Истоки кассации следует искать в римском гражданском процессе, знавшем не только апелляцию, но и иные (чрезвычайные) способы обращения к вышестоящему суду, судье с целью отмены решения11.

Например, просьба об отмене решения (supplicatio), которая приносилась императору, после того как дело прошло все инстанции, влекла за собой уничтожение решения (retrаctatio) и передачу дела на новое рассмотрение в тот же или иной суд или рассмотрение и разрешение дела самим императором12.

Модест в единственной книге «Об объясненных случаях» отмечал, что «если решение принято явно вопреки строгости права, то оно не должно иметь силы, и поэтому даже без апелляции дело может быть рассмотрено заново. Решение принимается вопреки праву, если оно принято прежде всего вопреки законам, либо постановлению сената, либо постановлению (принцепса)»13.

Через каноническое право, которое «едва ли не прежде всех законодательств, успело усвоить себе римскую систему обжалования и развить ее в некоторых частностях»14, представления о различных вариантах отмены судебного решения дошли до новых народов Европы и были восприняты национальным законодательством.

Применительно к кассации, в первую очередь, должно быть названо французское законодательство, в котором римская идея о чрезвычайной отмене судебных решений нашла свое воплощение в деятельности кассационного суда.

Франция. На официальном сайте Кассационного суда Франции15 отмечается, что данный суд характеризуется двумя главными чертами.

Первая. «…во всей Французской Республике существует только один Кассационный суд» (статья L411-1 Кодекса судебной организации).

Вторая. Кассационный суд является судьей по отношению к решениям, принятым другими судьями, он не является судебным органом третьей инстанции и не призван рассматривать дело по существу. Роль его состоит в том, чтобы определить, правильно ли применен закон по отношению к установленным судьей (судом) фактическим обстоятельствам дела, и тем вопросам, которые были поставлены перед судом в кассационной жалобе, имеющей форму так называемого чрезвычайного обращения за помощью (voie de recours dite “extraordinaire”)16.

Осознание того, что «окончательные решения судебных мест, не подлежащие более обжалованию в апелляционном порядке, могут иметь такие погрешности, при которых невозможно оставлять эти решения в полной силе»17 и что «интерес всего государства в точном и неуклонном соблюдении установленных верховной властью законов вызывает безусловную необходимость создания таких способов уничтожения судебных решений, которые, не нарушая ни в чем принципа самостоятельности судебных мест и не увеличивая чрезмерно числа судебных инстанций, могли бы, однако, служить надежным средством для предупреждения случаев нарушения самими судами государственных законов, касающихся как материального, так и процессуального права»18, – возникло во Франции во времена королевской монархии, когда была допущена возможность обжалования постановлений Парламента в Совет короля (Королевский совет)19.

Совет короля представлял собой собрание коллегиальных органов, на которые была возложена задача подготовки королевских решений. Королевская формула «Таково наше удовольствие» применялась не произвольно, а после соответствующей консультации, обсуждения в Совете.

С деятельностью Совета короля, как правило, связывают распространение во Франции римского права, которое изучалось членами Совета (называемыми в связи с этим юристами) в Парижском университете (учрежден хартией короля Филиппа Августа в 1200 г. и признан папой Иннокентием III в 1215 г.). Именно юристы со временем становятся основой государственной службы, обеспечивают преемственность и стабильность деятельности Совета короля. Во времена правления Генриха III юристы получают наименование государственных советников.

Впервые разделение Совета на «специализации» было произведено королем Филиппом Красивым в 1302 г. Из трех советов один – Парламент по вопросам отправления правосудия (parlement pour l’administration de la justice) – был предназначен для осуществления судебных функций20. Совет короля в этот исторический период играет только консультативную роль. Окончательное решение (в том числе и судебное) остается за королем.

Указ Карла VIII от 1497 г., утвержденный Людовиком XII в 1498 г., закрепляет судебные полномочия за Большим советом21, который становится самостоятельным судом, имеющим собственный штат, принимающий решения, за законность которых несет ответственность перед королем.

В XVI в. Большой совет отделяется от личности короля и преобразуется в Совет сторон, возглавляемый канцлером, рассматривающий в кассационном порядке жалобы на решения судов. Жалобы на решения поступали в отделение (палату) жалоб (chamber des requetès), где они изучались членом палаты – докладчиком (maître des requetès), а затем докладывались на заседании по рассмотрению жалобы22.

В 1579 г. указом Генриха III (L’ordonance de Blois 1579 année – Блуанский ордонанс 1579 г.)23 было постановлено, что все судебные решения, противоречащие королевским указам, должны быть признаны ничтожными.

Ордонанс Людовика XIV «О гражданском производстве» от 1667 г. подтвердил данное установление24. В результате Совет сторон получил право кассирования тех решений, которые не соответствовали законам королевства, и возвращения таких дел для нового обсуждения в парламент.

Ордонанс 1667 г. прямо воспрещал Совету сторон рассматривать дела по существу: «Постановления и решения последней инстанции не могут быть отменены под предлогом неверного решения по существу, если нет повода к “почтительной жалобе25”»26.

Присутствие короля в Совете было исключительным случаем. Людовик XIV приезжал туда иногда в начале своего правления, а Людовик XV появлялся там только дважды, в 1762 и 1766 гг. Пустой стул короля символизировал его законное присутствие. Канцлер Совета сидел справа от королевского стула. Несмотря на присутствие или отсутствие короля в Совете, все принимаемые решения соответствовали правилу «Король в своем Совете» и таким образом выражали королевскую волю.

Деятельность Совета короля (Совета сторон) стала основой формирования и последующего развития французского кассационного суда и осуществляемой им деятельности по кассационной проверке законности судебных постановлений27.

Французская революция сохранила кассацию, преобразовав ее: судебные полномочия, принадлежавшие ранее монарху – главе государства, были полностью переданы судам.

Декретом об учреждении, составе и полномочиях кассационного трибунала 27 ноября 1790 г. был образован кассационный трибунал. Его обязанности состояли в следующем:

«в вынесении постановлений по всем прошениям о кассации решений, принятых в последней инстанции;

в рассмотрении прошений о передаче дела другому трибуналу по причине законно установленного недоверия;

в рассмотрении коллизий процессуальных норм и споров о подсудности или подследственности, требований о привлечении к судебной ответственности всего состава трибунала.

Кассационный трибунал должен был признавать недействительными процессы, в которых будут нарушены требуемые законом формы, и любое судебное постановление, в котором будет содержаться явное противоречие с текстом закона…

Ни под каким предлогом и ни в коем случае трибунал не имел права рассматривать существо дела: кассировав порядок производства по делу или судебное постановление, он должен был вернуть дело для рассмотрения по существу в трибуналы»28.

Такой подход к деятельности кассационного трибунала сохранился в нормах Конституции Франции 3 сентября 1791 г. (ст. 19–23 главы 5 «О судебной власти»)29, 24 июня 1793 г. (ст. 98–100)30, 5 фрюктидора III г. (22 августа 1795 г.) – ст. 254-26431, Конституции Французской республики 22 фримера VIII года (13 декабря 1799 г.) – ст. 65, 6632.

Конституционные хартии времен реставрации власти Бурбонов 1814 г., 1830 г. также оставили без изменений существующие суды, дополнительно определив, «что в них не может быть ничего изменено иначе как в силу закона»33.

Конституцией 18 мая 1804 г. (Senatus-consulte organique du 28 floréal an XII) «Кассационный трибунал» был преобразован в «Кассационный суд» – Cour de cassation 34.

Наполеон I, первый консул Франции, в 1801 г. следующим образом определил задачи кассационного суда: «Кассационный суд, представляя судебным местам разыскание истины в фактах и толкование условий в договорах, подчиняет эти элементы решения силе закона и не позволяет, чтобы под предлогом справедливости, часто произвольной, судья отступал от предписанных правил и освобождал себя от исполнения воли законодателя. Дозволять судебным местам преступать законы и обходить их исполнение – все равно что уничтожить законодательную власть. В этом смысле кассационный суд – необходимая опора законодателя. Если точное исполнение закона есть непременное условие для устройства и поддержания порядка в государстве, то в кассационном суде нельзя не видеть учреждения, укрепляющего государственную власть и упрочивающего незыблемость государства»35.

В теории высший судебный орган характеризовался так: «Кассационный суд, говорит Helie, есть и должен быть установлением судебным, ибо авторитет судебных решений утрачивался бы, завися от власти несудебной. Он стоит на страже законов, наблюдая за их исполнением и единообразным применением. Он – судья, не судья дела, а судья решения и приговора, его функция – исследование, не нарушен ли закон таким решением или приговором»36.

Столь высокая миссия кассационного суда – ограждать единство закона – обусловливает и его организацию, требуя сосредоточения функций этого суда в едином учреждении37.

Централизация кассационной функции определила порядок рассмотрения поступавших кассационных жалоб: сначала в палате жалоб кассационного суда (chamber des requetès) решался вопрос о допустимости жалобы по делу, затем в гражданской палате суда (chamber civil) жалоба рассматривалась по существу38.

Как указывали французские юристы, такое двойное рассмотрение было оправдано. «Во-первых, это оставляет гражданской палате больше свободного времени для разрешения доходящих до нее серьезных и затруднительных дел и, во-вторых, это затрудняет вообще успешный исход кассации и тем уменьшает вообще39 количество жалоб»40.

На такое законодательное решение следует обратить особое внимание. Именно этот порядок стал ориентиром для внесения соответствующих изменений в российский Устав гражданского судопроизводства (УГС) в конце XIX в.

Интересно утверждение о том, что во Франции вопроса о раздроблении кассации не возникало, так как Cour de cassation не был обременен работой. Гражданский департамент в год обыкновенно решал от 500 до 600 дел, причем «особенно ничтожным оказывается количество жалоб на решения мировых установлений»41. Это объяснялось тем, что по закону 28 мая 1838 г. на окончательные решения мировых судей кассация не допускалась, а кассационное обжалование апелляционных постановлений в списках дел кассационного суда мировыми делами не значились.

В конце XIX – начале ХХ в. в литературе по гражданскому процессу отмечалось, что «по началу кассации, развившейся во французском праве, главным образом с политической целью обеспечить единство и постоянство применения общего закона, кассационный суд не вправе входить в рассмотрение существа дела… Кассационный суд должен рассмотреть исключительно вопрос о законности данного решения; он дает тяжущимся возможность достигнуть исправления допущенных судом ошибок в применении и толковании закона и поддерживает единство и постоянство судебной практики, не имея характера третьей инстанции, так как не входит в рассмотрение дела по существу, а по отмене незаконного решения возвращает дело суду низшей инстанции для постановления нового решения на законном основании»42.

Таким образом, кассационный суд, созданный для обеспечения уважения закона судьями, единого применения закона, постепенно совершил в своем развитии переход от «охранителя» закона к правоприменительному органу.

В 1947 г. был отменен предварительный контроль кассационной жалобы43. Последствия не заставили себя ждать. Уже в 1950 г. на ежегодном собрании Кассационного суда первый Председатель Суда сообщил следующее: «Кассационный суд, чтобы функционировать бесперебойно, должен обязательно иметь заграждение в виде сортировки жалоб для быстрого отклонения безрассудных кассаций, исходящих от упрямых или ссорящихся сторон; изобилие таких кассаций только наносит ущерб изучению обращений, имеющих серьезные правовые основания»44.

В начале 1995 г. на аналогичном собрании Кассационного суда отмечалось, что обозначенная 45 лет назад проблема кассационной деятельности остается не только нерешенной, но и постоянно возрастающей: в 1995 г. Суду предстояло разрешить 37 416 дел.

Генеральный прокурор Кассационного суда, отмечая критичность сложившейся в Суде ситуации, намеренно сократил свою ежегодную «новогоднюю» речь до краткой цитаты, раскрывающей пассивное невежество римских солдат во время извержения Везувия: «Они играли в карты, пока вулкан наступал, чтобы поглотить их»45.

В 1991 г. Кассационный суд в целях обеспечения управлением правосудием был наделен полномочиями по даче заключений (avis) по запросу нижестоящих судов по вопросам применения и толкования правовых норм46.

В соответствии со ст. L.441-1 Кодекса судебной организации любой общий суд до вынесения решения по делу, в случае возникновения вопроса о применении новой правовой нормы, представляющего серьезную трудность при разрешении споров, вправе запросить мнение Кассационного суда. В целях обеспечения единообразия судебной практики Кассационный суд излагает свое мнение относительно толкования закона, тем самым ориентируя суды на правильное правоприменение.

Например, в 2016 г. Кассационным судом было вынесено 11, в 2017 г. – 17 заключений (avis)47.

В 1991 г. Кассационным судом впервые при рассмотрении кассационной жалобы по гражданскому делу (о суррогатном материнстве) была использована процедура amicus curiae.

В 2001 г. Кассационный суд обратился к amicus curiae вновь. При рассмотрении данной процедуры как инструмента открытости для экономической и социальной среды в настоящее время высказываются предложения об активизации использования amicus curiae в деятельности Кассационного суда48.

В 2002 г. наконец-то был изменен порядок обращений в Кассационный суд, установлен (восстановлен) предварительный контроль кассационных жалоб.

Новая редакция ст. L131-6 Кодекса судебной организации Франции предписывала, что «после подачи меморандумов дела, представленные на рассмотрение палаты по гражданским делам, рассматриваются тремя судьями в составе палаты, в которую они были направлены. Этот состав выносит решение об отклонении неприемлемых и не основанных на серьезном кассационном доводе кассационных жалоб. Он выносит решение, при необходимости, о принятии кассационной жалобы к рассмотрению. В этом случае он направляет кассационную жалобу на рассмотрение заседания палаты»49.

В 2002 г. в результате предварительного контроля судом было отклонено 30% кассационных жалоб от числа поступивших, в 2005 г. – 36, в 2009 г. – 19% от общего числа50.

Предварительная процедура принятия к рассмотрению кассационной жалобы была предметом изучения Европейского суда по правам человека и признана им не противоречащей п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод51.

Дальнейшее развитие кассационной деятельности происходило с целью обеспечения эффективного управления правосудием посредством толкования права. Констатировалось, что из огромного числа вынесенных Кассационным судом судебных актов лишь небольшая часть имеет практикообразующее значение. Так, в 2005 г. было вынесено 32 600 решений, из которых только 2 000 были опубликованы в официальных бюллетенях Кассационного суда, 400 упоминались в его ежегодном докладе. Только эти 400 решений и оказывают реальное влияние на судебную практику.

В настоящее время перед Кассационным судом Франции стоят задачи: «… обеспечить посредством толкования права единство правовой системы, обеспечить единообразное толкование и применение внутреннего законодательства в соответствии с Европейским правом и международными конвенциями, в соответствии с основными правами и в соответствии с универсальным пониманием основных этических, культурных или социальных проблем»52.

В результате более чем 200-летнего развития Кассационный суд Франции прошел путь от государственного органа, охраняющего закон и обеспечивающего единство его судебного применения, до судебного органа, совершенствующего и развивающего право, гарантирующего его единое понимание и применение судами государства.

Германия. Римское начало и основы, заложенные французским законодательством, в деятельность кассационного суда, стали отправной точкой в формировании в Германии самостоятельного вида проверки вступивших в законную силу судебных постановлений – ревизии.

При этом, как указывается на сайте Верховного Суда Германии, уже «в уходящем средневековье в немецких районах было стремление создать общий Верховный суд. Однако из-за сильного политического раскола Германии потребовалось несколько столетий, чтобы этот проект был успешно реализован»53.

Хотя в 1495 г. благодаря усилиям немецкого короля (будущего императора) Максимилиана I и был создан немецкий Reichskammergericht, располагавшийся не при дворе, а в свободном городе – во Франкфурте-на-Майне, возникновение федерального суда связывают с образованием Германской империи в 1871 г.

Как отмечал Е.В. Васьковский, система обжалования в Германии была «преобразована по французскому образцу, с той разницей, что третьей инстанции придан не кассационный, а ревизионный характер»54.

Одной из причин возникновения ревизионного производства была неприемлемость французской модели проверки судебных актов в связи с законодательным запретом кассационному суду исправлять судебные ошибки. Для устранения этого неудобства германский процессуальный закон установил ревизионное начало в деятельности суда третьей инстанции, предоставив ему право отмены судебного решения и вынесения нового.

Интересно мнение С.В. Зайцева, который вслед за М. Мейер-Микельайтом приходит к выводу, что ревизионное производство по своей сути являлось кассационным производством, но в несколько усовершенствованном виде. При этом причины данного явления носят не правовой, а социально-политический характер.

Как отмечает С.В. Зайцев, «“превращение” усовершенствованной кассации в ревизию с определенной долей условности можно сравнить с переименованием в 1914 г. Санкт-Петербурга в Петроград. Дело в том, что ГПУ Германии разрабатывался и принимался в 1870-е годы, вскоре после победного для Пруссии окончания Франко-прусской войны 1870–1871 гг. В немецком обществе на тот момент господствовали франкофобские настроения. Свою силу под руководством Пруссии набирала совсем еще молодая, “железом и кровью”55 объединенная Германская империя. Преодоление многовековой раздробленности немецких земель требовало идеологического единства, в том числе на национальной основе. На фоне изложенного становится понятным, почему молодое немецкое государство не могло допустить заимствования французского правового института в свою правовую систему, пусть даже и в усовершенствованном, несколько переработанном виде. Результатом этого стала определенная хитрость, использование которой нередко можно встретить в мировой истории: какому-либо явлению дается новое название, после чего утверждается, что явление, названное по-новому, и само по своей сути также является новым. Между тем в действительности сущность явления остается прежней. Так и произошло в Германской империи в ходе принятия ГПУ в 1870-е годы: при создании института проверки судебных актов судом высшей (третьей) инстанции была использована усовершенствованная модель кассационного производства, заимствованного из законодательства Франции, однако преподнесено это было как создание новой самобытной национальной модели под названием, которое бы не резало слух»56.

В итоге в XIX в. принципиальные отличия кассационного и ревизионного производств состояли в следующем.

• Цель производства. «Кассационное производство установлено не столько в интересе защиты гражданских прав частных лиц, сколько в интересе защиты поддержания единства и постоянства в применении правовых норм. Производство не имеет непосредственной целью постановление справедливого решения по подлежащему спорному делу, но проведение единообразия и правильности судебного применения и толкования правовых норм вообще. Поэтому условия его не заимствованы из начал гражданского судопроизводства, в собственном смысле, но носят публично-правовой характер, и кассационная жалоба не направлена к достижению правильного решения, а к отмене незаконного решения»57.

Ревизионное производство направлено к достижению той же цели, «но при этом законодательство старалось избегнуть формального отделения частноправового интереса – частного лица в ограждении его прав – от публично-правового интереса государства в единообразном применении и толковании закона. Поэтому оно при организации ревизионного производства… руководствовалось исключительно процессуальными соображениями, так, что при исправлении допущенных неправильностей в решении всегда имеется в виду именно подлежащее дело и справедливое его решение»58.

Целью кассационного производства была в основном защита публичных интересов, целью ревизионного производства – поддержание баланса между публичным и частным интересами.

• Полномочия кассационного и ревизионного судов. Цель соответствующего производства определяла и соответствующие полномочия высших в судебной иерархии государства судов.

При кассационной проверке кассационный суд, обнаружив при рассмотрении дела нарушение закона, ограничивался отменой решения и направлением дела на новое рассмотрение в нижестоящий суд. При ревизионной проверке ревизионный суд в той же ситуации вправе был сам вынести новое решение, если фактические обстоятельства дела установлены правильно и не нуждались во вторичном установлении.

• Пределы рассмотрения дела. Еще одним отличием являлось то, что кассационный суд осуществлял проверку дела в пределах кассационной жалобы, в то время как ревизионный суд мог по своему усмотрению рассмотреть вопрос о нарушении закона, не связывая себя рамками обжалования. А. Вах (A. Wach) рассматривал это как достижение немецкого процесса: «Наше юридическое развитие, слава богу, отрешилось, наконец от формализма. Какой позор для юстиции, когда высший в государстве суд должен оставлять в силе явно незаконное решение только потому, что заинтересованная сторона сделала ошибку в понимании закона»59.

Относительно деятельности высшего в государстве суда следует отметить, что в связи с особенностями административно-территориального деления Германии того времени (1871–1918) ревизионная функция, осуществляемая Имперским судом Германии (Reichsgеtricht), была децентрализована.

Баварский Верховный суд (Obersten Landsgericht), как и Имперский суд, рассматривал жалобы на решения апелляционных судов (Oberlandsgericht), например, Мюнхенского, Нюрнбергского высших земельных судов. Королевство Баварии было вторым по размеру автономным государственным образованием объединенной Германской империи, после Пруссии. Функции Прусского высшего суда перешли к Имперскому суду, в то время как Баварский суд получил ревизионные полномочия, сохраняемые до сих пор и осуществляемые в случае нарушения норм права свободного государства Баварии (Freistaat Bayern).

В соответствии с германским законодательством решения, принимаемые шеффенами по делам, не требующим исследования вопросов о толковании имперского законодательства, обжаловались и проверялись в ревизионном порядке высшими земельными судами.

Несмотря на «раздробленность» германской кассации, к концу XIX – началу ХХ в. исследователями отмечалось увеличение числа дел: на каждого члена Имперского суда приходилось около 72 дел, что было признано непомерной нагрузкой и требовало принятия мер против чрезмерного обременения членов ревизионного суда60.

Проблема высокой судебной нагрузки на судью Федерального Верховного суда Германии актуальна и по сей день. Чтобы снизить количество жалоб на отказ апелляционного суда допустить ревизионную жалобу во Вводном законе к ГПК Германии (ред. 2018 г.)61 было предусмотрено ценовое ограничение в 20 тыс. евро: если цена ревизионной жалобы, в допуске которой отказал апелляционный суд меньше этой суммы, то обжалование отказа не допускается. Действие данной нормы постоянно продлевается. Последний раз закон продлил ограничение до 31 декабря 2019 г.62 Хотя статистические данные свидетельствуют о некотором снижении числа всех рассмотренных Федеральным Верховным судом жалоб – 4545 (2016 г.), 4127 (2017 г.), 4088 (2018 г.), очередное продление указанного ценового ограничения исключать нельзя63.

Имея в основе римские нормы права, впоследствии усовершенствованные национальным правом, нормы ГПК Франции и ГПК Германии о кассационном и ревизионном обжаловании постоянно развивались.

Цели реформирования французского, немецкого гражданского процессуального законодательства заключались, с одной стороны, в необходимости ускорения процесса, обеспечения доступности судебной защиты, с другой – в необходимости разгрузки верховных судов, осуществляющих проверку судебных постановлений в кассационном, ревизионном порядке, более четкого разграничения функций проверочных инстанций.

В результате изменений гражданского процессуального законодательства Франции, Германии некоторые из указанных ранее отличительных признаков кассации и ревизии на сегодняшний день оказались «размытыми».

С 2002 г. (вступление в действие Закона о реформировании гражданского процесса)64 приоритетным для ревизионного суда Германии стало обеспечение единообразия судебной практики в интересах государства и общества. «Интерес сторон в исправлении неправильного решения в каждом конкретном случае теперь отходит на второй план»65; частный (отдельный) интерес, даже, если он многомиллионный, больше не рассматривается как основание для ревизии. Только всеобщий (общественный) интерес важен для допуска ревизионной жалобы66.

Сайт Федерального Верховного суда Германии (Bundesgerichtshof) информирует о том, что первостепенной задачей этого суда является обеспечение правового единства, разъяснение фундаментальных правовых вопросов и развитие права.

Несмотря на то, что решения Федерального верховного суда «формально обязательны только в отдельных случаях, все судебные инстанции фактически следуют указанному правоприменению. Не только суды ориентируются на федеральную судебную практику по гражданским делам, но и «банки и страховые компании, а также арендодатели или адвокаты по разводам регулярно реагируют на “решение из Карлсруэ”»67.

Обеспечение правового единства в Германии также важно и в силу того, что в ФРГ действуют пять федеральных верховных судов: Федеральный суд в Карлсруэ (гражданские и уголовные дела), Федеральный административный суд в Лейпциге, Федеральный финансовый суд в Мюнхене, Федеральный трудовой суд в Эрфурте и Федеральный социальный суд в Касселе. Юрисдикция высших федеральных судов четко определена, но может случиться так, что вопрос права будет решаться двумя или более верховными судами. Для согласования своего правоприменения существует объединенный сенат, который и формирует единую правовую позицию. Симптоматично, что местонахождение объединенного сената высших судов федерации находится в Федеральном Верховном суде в Карлсруэ68.

В 1979 г. Кассационный суд Франции получил полномочия разрешать дела без направления дела на новое рассмотрение, если фактическая сторона дела ему представляется установленной в нижестоящих судах правильно и полно.

Для сравнения можно привести норму ГПК Германии (§ 563), в соответствии с которой суд ревизионной инстанции вправе, отменив решение, сам принять решение по существу дела, в случае если отмена решения производится только на основании нарушения закона, имевшего место при применении соответствующего закона к установленным обстоятельствам дела, а дело относительно обстоятельств готово для принятия окончательного решения.

Таким образом, в настоящее время кассации и ревизии в «чистом», классическом виде не существует69. Цели кассационного и ревизионного производства максимально сблизились. Деятельность кассационного и ревизионного суда направлена в первую очередь на обеспечение правового интереса государства в обеспечении единого и правильного применения и толкования норм права Данная цель является основной и, как правило, единственной, если речь идет о кассационно-ревизионном производстве70.

Англия и Уэльс. Влияние римского права менее, чем в Германии и во Франции, сказалось на развитии национального права Англии. Не имея практического значения, римское право определенным образом оказало воздействие на юридическое мышление англичан, передав им запас юридических терминов, приучив к юридическим определениям и познакомив с некоторыми общими понятиями римской юриспруденции71.

По этой причине в английском гражданском процессе никогда не было, нет сейчас и не предвидится в обозримом будущем ни кассации, ни ревизии72.

В гражданском процессуальном праве Англии и Уэльса единственным средством обжалования любых судебных постановлений, независимо от вида оспариваемого судебного постановления, оснований обжалования и судебной инстанции, осуществляющей проверку, является апелляция73.

Е.В. Кудрявцева отмечает, что «иногда английская апелляция близка к французской кассации классического типа или целиком совпадает с ней, особенно если учитывать реальную практику, а не догматически знакомиться лишь с законодательством»74.

С кассационно-ревизионным производством Кассационного суда Франции, Верховного Суда Германии сопоставима деятельность Верховного суда Соединенного Королевства, направленная на проверку исключительно юридической стороны решения в случае второго апелляционного обжалования (second appeal)75.

Верховный суд был образован в результате конституционной реформы 2005 г. для рассмотрения всех апелляционных жалоб на решения судов Англии, Уэльса и Северной Ирландии, и апелляционных жалоб только по гражданским делам из судов Шотландии.

Верховному суду перешли все судебные функции Палаты лордов, которые в течение более чем 600 лет76 осуществлялись через ее Апелляционный комитет, а также некоторые полномочия по рассмотрению вопросов делегирования власти составным частям Великобритании, которые ранее рассматривались в Судебном комитете Тайного совета.

Известно, что в Англии высшие апелляционные функции с образованием парламента (XIII в.) стали осущестляться королем в совете в парламенте, а после организационного отделения парламента от королевского совета выполнение этих функций перешло к Палате лордов (1399 г.).

За королевским советом (ставшим позднее, Тайным советом) апелляционная юрисдикция осталась в отношении дел, рассматриваемых за пределами британских островов. Законом о Судебном комитете 1833 г. был учрежден Судебный комитет Тайного совета (Judicial Committee of the Privy Council), наделенный правом рассматривать апелляционные жалобы, вынесенные судебными учреждениями доминионов, британских владенеий, колоний и т.п.77

В ходе судебной реорганизации 1873 г. был учрежден единый Верховный суд (Supreme Court of Judicature), разделенный на первую (High Court of Justice) и апелляционную (Court of Appeal) инстанции78. С созданием Верховного суда предполагалось лишить Палату Лордов функций высшей апелляционной инстанции. Попытка не удалась и реформа осталась незавершенной. Концепция образования единого верховного суда с концентрацией в его руках всех судебных функций оказалась практически неосуществленной.

В 1876 г. был принят закон под названием The Appellate Jurisdiction Act, восстановивший апелляционную юрисдикцию Палаты лордов. Были учреждены должности судебных лордов, лорд-канцлера, в компетенецию которых входило рассмотрение апелляционных жалоб и вынесение по ним решений.

В английской судебной организации появились две стоящие одна над другой апелляционные инстанции – Апелляционный суд и Палата лордов, преследующие практически одну цель – апелляционную проверку правильности судебного решения.

Это положение было закреплено Законом о Верховном суде – The Supreme Court of Judicature (Consolidation) Act 1925 г.

А.Д. Кейлин приводит мнение английского юриста Jackson, отмечавшего, что «наличие двух апелляционных судов обосновать трудно. Может быть указано на то, что либо апелляцинный суд, либо палата лордов является лучшим судебным учреждением или же они оба одинаково хороши; но при любой из этих гипотез нет необходимости в существовании их обоих»79.

Как бы то ни было, но обе инстанции сосуществовали и осуществляли судебные функции проверочного характера, которые со временем стали различаться по своему содержанию и в результате оформились в первую и вторую апелляции80.

Ситуация с «двойной апелляцией» не изменилась и через 600 лет. Как отмечалось, на смену Палаты Лордов пришел Верховный суд Соединенного Королевства и с 1 октября 2009 г. начал свою судебную деятельность.

Основной объем работы Верховного Суда, по утверждению Е.В. Кудрявцевой, заключается в принятии и рассмотрении следующих апелляций:

«Возможность повторной (второй) апелляции ограничена крайне жестко сформулированными основаниями для предоставления соответствующего разрешения на обжалование»82.

В повторной апелляционной жалобе (second appeal) должен быть поставлен такой вопрос, рассмотрение которого Верховным судом Соединенного Королевства весьма важно для развития права, единого правоприменения, защиты общественных интересов83.

Содержание производства в Верховном суде по второй апелляции аналогично производству по второй апелляции, имевшему место в период деятельности Судебного комитета Палаты лордов и Судебного комитета Тайного совета (Judicial Committee of the Privy Council)84.

«Европейская» кассация (ревизия), пройдя путь от атрибута монархической власти до самостоятельной судебной процедуры, всегда (со времен римского права) представляла собой исключительный (неординарный, чрезвычайный) порядок производства, инициируемый жалобой заинтересованного в судебной защите лица.

✔ В принципиальном отношении суть французской кассации мало изменилась, относительно стабильны и нормы ГПК о кассационном производстве. Вместе с тем французская кассация все больше направлена на выработку эталонных решений с целью стандартизации судебной деятельности.

✔ Немецкая ревизия, имея с начала существования некоторые отличные от французской кассации особенности, изменилась в большей степени, приобретя яркую классическую кассационную черту.

✔ С принятием английских Правил гражданского судопроизводства 1998 г. (ПГС) во «второй апелляции» были упрощены методики отдельных процессуальных действий, улучшены условия доступности правосудия по гражданским делам. Особенностью изменений в порядке обжалования судебных решений стало введение ПГС системы допуска (предоставления разрешения) подачи апелляционной жалобы, а в организационном отношении – учреждение Верховного суда Соединенного Королевства85.

✔ Законодательное регулирование кассации (в общем понимании) в перечисленных странах является неким образцом для подражания в большинстве европейских государств.

✔ Можно также предположить, что правовое регулирование кассации, организации кассационного производства в данных правопорядках оказало влияние и на содержание Рекомендации № R (95) 5 от 7 февраля 1995 г. Комитета Совета министров Совета Европы относительно введения в действие и улучшения функционирования систем и процедур обжалования по гражданским и торговым делам86.

В ст. 7 «Меры, касающиеся жалоб в суд третьей инстанции» данной рекомендации, в частности, указано:

«c) Жалобы в суд третьей инстанции должны подаваться в первую очередь в рамках таких дел, которые заслуживают третьего судебного рассмотрения, например дел, которые будут развивать право или которые будут способствовать единообразному толкованию закона. Их круг может быть также ограничен жалобами по тем делам, которые касаются вопросов права, имеющих значение для всего общества в целом. От лица, подающего жалобу, следует требовать обоснования того, почему его дело будет способствовать достижению таких целей. <…>

f) Государства, в которых не действует система разрешений на подачу жалобы в суд третьей инстанции или которые не допускают возможности отклонения судом третьей инстанции жалобы в отдельной части, могли бы рассмотреть возможность введения в действие таких систем, которые ограничивали бы число дел, требующих третьего судебного рассмотрения. В законе можно было бы определить конкретные основания, которые позволяли бы суду третьей инстанции ограничивать свое рассмотрение лишь некоторыми аспектами дела, например при предоставлении разрешения на подачу жалобы или при отклонении, после краткого рассмотрения дела, жалобы в той или иной части»87.

✔ К концу ХХ в. – началу XXI в. в современных европейских правопорядках кассационно (в большей степени) ревизионное производство есть не что иное, как соединение двух видов деятельности: контроль высшего суда в судебной системе государства за правильным и единообразным применением норм права судами и развитие права. Вследствие этого на рассмотрение суда передается только та жалоба, в которой указано на судебную ошибку88, исправление которой повлияет на единообразное толкование закона или будет способствовать развитию права, что значимо для государства и всего общества в целом.

✔ Защита нарушенного права лица – цель деятельности судов первой и апелляционной инстанции.

Обеспечение защиты и охрана государственных и общественных (публично-правовых) интересов – цель деятельности верховного суда современного государства.

Цель определяет соответствующий процессуально-правовой порядок деятельности в суде первой, апелляционной и кассационной (ревизионной) инстанций.

✔ В отношении кассационного производства обнаруживается больше сходств нежели различий, что не удивительно для европейских стран, входящих в Совет Европы, Европейский Союз, предпринимающих попытки (относительно кассации – довольно успешные) унификации, гармонизации гражданского процессуального законодательства89.

✔ Правовые представления, правила, порядок кассации во многих европейских странах развивались эволюционно, что отразилось на качестве отправления правосудия по гражданским делам, определило необходимое количество судебных инстанций, рассматривающих дело по существу, проверяющих судебные постановления и осуществляющих судебный контроль единообразного правоприменения.

✔ Традиция и развитие, свойственные гражданскому процессу Франции, Германии, Англии, характерны и для «европейской» кассации по гражданским делам. Это неудивительно, потому что, как указало французское правительство в одной объяснительной записке к законопроекту, направленному на изменение гражданского судопроизводства, может «оказаться неосторожным потрясать традиционные правила, которые часто почерпают свою действенность в самой силе традиции»90.

✔ В российском гражданском процессуальном праве отсутствуют правовая традиция, преемственность правовых норм о кассации. Во многом это обусловливает существование в кассационном производстве неразрешенных на сегодняшний день теоретико-практических проблем.

1.2. Кассация в России

В российском гражданском процессе кассация, как идея, была окончательно сформулирована в 1862 г. в Основных положениях гражданского судопроизводства (ст. 74–80), а затем, в 1864 г., появилась в Уставе гражданского судопроизводства как стадия гражданского процесса, производство по отмене судебных решений (ст. 792, 793).

В период действия Судебников 1497, 1550 гг., Соборного уложения 1649 г. существовали порядки переноса дела к другому судье по докладу и переноса дела по инициативе одной из сторон процесса91.

Если кто-либо из тяжущихся находил решение, вынесенное судьей, несправедливым, то он мог обратиться с жалобой в высшую инстанцию. Согласно положениям Судебников и Уложения существовали три судебные инстанции: суд наместника или воеводы; суд боярский по приказам; суд царский в государевой палате.

Возможность обратиться с жалобой к государю могла быть осуществлена только после того, как заинтересованное лицо обращалось с челобитными в приказы к «боярам и окольничим и думным и всяким приказным людем, кто в котором приказе ведом». А если в приказе ему «суда не дадут, или против его челобитья указу ему не учинят, то ему о том бити челом и челобитныя подавати государю». При этом в челобитных надлежало указывать, что прежде лицо обращалось в приказы, но «указу ему в приказе не учинено». Без обращения в приказы «ни о каких делех государю никому челобитен не подавати» (ст. 20 гл. Х Соборного уложения 1649 г.)92. Приведенные нормы можно рассматривать как прообраз современного правила о подсудности кассационной жалобы.

На основании жалобы суд высшей инстанции истребовал от суда низшей инстанции дело, рассматривал его и выносил новое решение, причем пересматривалось только решение и не допускалось представление новых доказательств и доводов93. Если судьи, рассматривая переданное из низшей инстанции дело, находили, что производство по делу было неполным и неясным, решение не соответствовало закону, то они выносили постановление «дать суд с головы» (М.М. Михайлов отличает процедуры «суд с головы» и «пересуд»94), т.е. назначить новое рассмотрение дела. Данная процедура уже представляла собой способ обжалования судебных решений, но, как справедливо отмечал К.Н. Анненков, «никак не апелляционный, но непременно какой-либо чрезвычайный способ отмены решения»95.

По мнению К.Д. Кавелина, судебная власть в древней России была сосредоточена в Большой Боярской Думе. «Здесь постановлялись окончательные судебные приговоры по делам, которые по каким-либо причинам не были окончательно решены в низших инстанциях, и решались общие юридические вопросы, возникающие из частных случаев, в руководство судьям на будущее время»96. Последнее полномочие свидетельствует о том, что в тот исторический период уже существовала необходимость обеспечения высшей судебной инстанцией единства судебной практики.

В 1711 г. Петром I учреждается Правительствующий Сенат97, сосредоточивший все отрасли управления, высшую распорядительная власть, инициативу законов. В лице Сената Петр Великий создавал себе помощника, но этот помощник получил известную степень самостоятельности, соединенной с ответственностью, о которой говорится в указе о власти Сената98.

В указах от 17 марта и 8 декабря 1714 г. Сенат объявлялся высшим апелляционным (до 1864 г. в российском процессуальном законодательстве существовал только апелляционный способ обжалования) судилищем, на которое подаются жалобы его царскому величеству99.

Как отмечает В.М. Грибовский, доверие, оказанное государем Сенату, требовало гарантий его беспристрастности и внимательного отношения к чужой судьбе. Эти гарантии были предоставлены указом 1718 г. посредством дозволения подать жалобу (под угрозой смертной казни) на Сенат сенатскому секретарю, который, в свою очередь, представлял челобитную государю. «Предполагалось, что личное знакомство монарха с делом обеспечивало беспристрастие в принятии или непринятии челобитной, а подпись его равнялась именному указу, который сенаторы обязаны были выполнить не в пример ими лично предпринимаемых или текущих дел»100.

Указом от 12 мая 1720 г. учреждается особая должность для принятия жалоб на медленность и неправосудие коллегий и канцелярий. Для занятия этой должности ввиду ее важности, требовавшей самостоятельности, государь намерен был «определить особого человека, персону знатную». Из этой «знатной персоны», долженствующей в известной мере заменить прежнюю совместную деятельность царя и сенатского секретаря по принятию апелляций, впоследствии образовалась нормальная должность рекетмейстера101, оказывавшая значительное влияние на ход апелляции в Сенате102.

Таким образом, государь решительно отстранил себя от участия в просмотре челобитных, так как учреждение рекетмейстера сохраняло гарантии непременного и беспристрастного решения дела в Сенате. «Знатная персона», находившаяся с царем в близком общении и независимая от Сената, всегда могла довести до сведения монарха упущения высшего судилища. Вместе с тем сам Сенат поступил под надзор «ока государева» – генерал-прокурора. Эти две должности составили полный комплект прежнего контроля. Установление должности рекетмейстера закрепило значение Сената в качестве высшего апелляционного суда103.

После смерти Петра I положение Сената, его роль и функции в системе государственного управления постепенно изменялись.

Сенат вместо Правительствующего стал именоваться Высоким.

В 1741 г. императрица Елизавета Петровна издала Указ «О восстановлении власти Сената в правлении внутренних государственных дел», но реальное значение Сената в делах внутреннего управления было невелико104.

«В Сенате развились чисто судебные операции по апелляционному пересмотру и ревизии решений подчиненных ему судов, и вследствие смешения судебной власти с законодательной сами решения Сената стали подлежать дальнейшему обжалованию, он постепенно утратил свое прежнее значение средоточия верховного надзора за судебными установлениями и обратился в обыкновенную апелляционную и ревизионную инстанцию»105.

Вопрос о возможности и порядке обжалования решений Сената в истории российского законодательства решался по-разному.

Императрица Анна Иоанновна в 1730 г. допустила обжалование решений Сената, но при этом за неосновательную апелляцию просители могли быть подвергнуты жестокому наказанию.

Екатерина II разрешила жалобы на Сенат в виде исключения, однако с тем непременным условием, чтобы в них не было никаких непристойных слов, оскорбляющих честь судейскую, и вообще ничего, кроме одного дела. Как свидетельствуют указы по частным делам, несправедливые податели апелляций выдавались головой Сенату106, и от воли его зависело, наказать или простить их.

Так, в 1766 г. проситель Березин за несправедливую апелляцию был «отдан Сенату с такою полнотою власти, что Сенат может с ним поступить за то, как заблагорассудит». В сенатском указе было сказано, что по законам Березин за неправое челобитье подлежал бы смертной казни, но, подражая человеколюбию императрицы, Сенат его милует. По решению Сената Березин был посажен на неделю в крепость, в тюрьму, на хлеб и на воду107.

В 1810 г. учреждается Государственный Совет – верховное совещательное место в империи по всем отраслям властей законодательной, исполнительной и судебной. В связи с этим значение Правительствующего Сената ослабло, и Сенат стал считаться средней судебной инстанцией108, чьи постановления подлежали обжалованию, пересмотру и изменению или отмене «не иначе как по утверждении заключений о том комиссии прошений и Государственного совета Высшей властью»109.

В Своде законов (т. 10, ч. II: Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских)110 указано: «…но как могут быть крайности, в коих возбранить всякое также прибежище к Императорскому Величеству было бы отнять избавление у страждущего» (ст. 602), то дозволялось жаловаться его императорскому величеству на департаменты Правительствующего Сената (ст. 602) 111.

В соответствии с правилами Свода законов от подателя жалобы требовалось давать подписку о том, что он «ведает законы, строго запрещающие подавать несправедливые жалобы на Сенат» (ст. 602), а также не помещать в апелляциях, приносимых в Сенат, а также и на решения Сената, «поносительные и укорительные слова» (ст. 563), «неприличные выражения» (ст. 612). Наказание за несоблюдение этих требований было не менее суровым, чем в ХVIII в.

Например, некоего коллежского секретаря Крылова за то, что написал инвалиду Зимину прошение с дерзкими выражениями, Сенат присудил выдержать под арестом при полиции шесть месяцев и, опубликовав решение повсеместно, запретить Крылову заниматься сочинением просьб по чужим делам. Комитет, сверх этого, положил: отправить Крылова как вредного в обществе человека на житье в Сибирь. Государь не согласился: «Я считаю, что в Сибири он столько же вреден на свободе будет; оставить его на месте с объявлением, что при первом же случае будет сужден по всей строгости»112.

Жалобы на решения Сената надлежало подавать в Комиссию прошений, учрежденную специально для этих целей. Когда по заключению Комиссии, удостоенному высочайшего утверждения, решенное в департаменте Сената дело поступало для пересмотра в Общее собрание Сената, там оно докладывалось и решалось тем же порядком, как и по делам, вносимым в то же собрание по разногласию сенаторов департамента Сената. Из Сената дело по протестам обер-прокурора, министра юстиции могло поступить в Государственный совет. В связи c этим отмечалось, что как будто учреждены четыре новые судебные инстанции, что существенным образом влияло на скорость рассмотрения дела и принятие окончательного решения113.

Ускорить рассмотрение и разрешение дела в то время не представлялось возможным, в том числе потому, что с 1722 г. согласно Указу Петра I за нарушение порядка инстанций просителя могли подвергнуть суровому наказанию, например, «публичному жестокому наказанию со ссылкой на каторжные работы»114.

Определенного порядка проверки и пересмотра окончательных решений судебных мест в Своде законов не было115.

Всякая отмена окончательных решений допускалась «не иначе как по испрошении на сие особого Высочайшего соизволения»116.

Судебная реформа 1864 г., признавая, что «все почти европейские законодательства вполне сознают необходимость такого верховного судилища, которое, не составляя само судебной инстанции и не рассматривая само судебных дел по существу, сосредоточивало бы в себе надзор за порядком судопроизводства и правильным толкованием законов»117 закрепила за Правительствующим Сенатом полномочия высшего судебного надзора, осуществляемые в особом порядке кассации.

В соответствии со ст. 114 Устава судебных установлений 1864 г. в составе Правительствующего сената образовывались, для заведования судебной частью в качестве верховного кассационного суда, два кассационных департамента, один для уголовных, другой для гражданских дел. Постановления кассационных департаментов обжалованию не подлежали.

Установление общего правила о производстве дел в двух судебных инстанциях (ст. 11 Устава гражданского судопроизводства – УГС) превратило Правительствующий Сенат из ревизионного суда, составлявшего судебную инстанцию, решавшую дела по существу, в суд кассационный, не решающий дел по существу, а ограничивающийся отменой судебного решения по основаниям, предусмотренным законом118. В связи с этим Сенат не мог быть назван судебной инстанцией для разрешения гражданских дел. Его задачей стало обеспечение единообразного применения законов всеми судами империи119.

Отмена решения допускалась в случаях120:

1) явного нарушения прямого смысла закона или неправильного его толкования (т.е. нарушения или неправильного применения норм материального права);

2) нарушения обрядов и форм судопроизводства столь существенных, что вследствие этого судебное решение нельзя признать законным. «Существенными формами и обрядами, нарушение которых может служить поводом к кассации окончательного решения, надлежит признать те, которые имеют существенное влияние на обнаружение истины и на ограждение преподанного порядка для достижения правосудия в решениях»121. В данном случае речь идет о существенных нарушениях норм процессуального права;

3) нарушения пределов ведомства или власти, предоставленных законом (т. е. нарушения правил о подведомственности и подсудности) (ст. 793 УГС)122.

Гражданский кассационный департамент Сената в своих решениях указывал, что он «судит не сор между тяжущимися о каком-либо праве гражданском, а вопрос об истинном смысле закона и правильном применении его к фактам, установленным судебной инстанцией, и лишь настолько входит в рассмотрение существа кассации» (решение Гражд. Касс. Департамента Сената. 1873. № 719)123.

Кассационные жалобы подавались в том же порядке, что и апелляционные, с той лишь разницей, что вносились не судебные пошлины, а введенный с 1 июля 1868 г. залог правой кассации по жалобам на решения судебных палат в размере 100 руб., по жалобам на решения мировых судей – 10 руб.124

Кассационная жалоба подавалась в Гражданский Кассационный департамент Правительствующего Сената.

В назначенный день в публичном заседании одним из сенаторов производился доклад дела. Формально заседания кассационного суда должны были проходить публично, но стороны и публика являлись довольно редко.

Как правило, стороны не допускались к состязанию в форме дачи объяснений по делу125.

При решении дела суд, в который оно было возвращено для нового рассмотрения, должен был подчиняться толкованию закона Сенатом и кассационные жалобы на второе решение ни в коем случае не принимались.

Сенат высказывал мнение о том, что его кассационные определения обязательны не только для того суда, которому дело передано на новое рассмотрение, но и впредь для всех иных судов. В юридической литературе это мнение было воспринято критически126.

В ходе работ по пересмотру законоположений по судебной части (1894–1899) комиссией по подготовке новой редакции УГС было обращено внимание на руководящее значение определений для дальнейшей судебной практики.

Указывалось, что «высказанные в определениях Сената разъяснения смысла закона имеют обязательную силу только для того судебного места, в который передано дело для вторичного рассмотрения; для всех прочих судебных установлений решения эти могут иметь значение лишь руководства, основанного на высоком авторитете верховного кассационного судилища»127.

Устав гражданского судопроизводства 1864 г. предписывал обязательное опубликование всех кассационных решений. Решения за каждый год составляли отдельный том с особой нумерацией. С 1877 г. печатались только решения, которые содержали толкование закона. Эти решения печатались под заглавием «Решения Гражданского Кассационного Департамента Правительствующего Сената».

Наряду с официальными изданиями обобщений сенатской практики сборники кассационных решений издавались частными лицами, например, А.Л. Боровиковским, К.П. Победоносцевым, В.Л. Исаченко и др.

Таким образом, новые нормы о российском судоустройстве и судопроизводстве преобразовали Правительствующий сенат в «действительно верховное место для управления правосудием в Империи и охранения силы законов», и смогли отразить «мысль великого преобразователя России о сенате»128.

Ко времени подготовки новой редакцией УГС в российском кассационном производстве обнаружились проблемы теоретико-практического свойства.

Идея единства кассационного суда (единого кассационного судебного учреждения) в Российской империи просуществовала недолго: через два года (в 1866 г.) после введения Судебных Уставов в Закавказье кассационные функции для проверки решений мировых и окружных судов Закавказского края были возложены на Тифлисскую судебную палату (ст. 1470 УГС).

Распространение судебной реформы на новые местности имело неизбежным последствием значительный прилив дел в кассационные департаменты Сената и чрезмерную загруженность работой сенаторов этих департаментов, что приводило к затягиванию окончательного разрешения споров.

Для устранения дальнейшего накопления поступающих на рассмотрение Сената дел министр юстиции К.И. Пален предложил учредить в губернских городах особые присутствия для предварительного рассмотрения поданных на имя Сената просьб об отмене решений мировых съездов. По проекту Министерства юстиции присутствиям предполагалось предоставить только право отказа в жалобах, признанных неосновательными. Если жалоба признавалась заслуживающей уважения, то ее следовало передавать в Сенат для рассмотрения и разрешения129.

Главноуправляющий Вторым Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии князь С.Д. Урусов, соглашаясь с идеей разделения кассационного производства между двумя инстанциями – предварительной и окончательной, предлагал свой проект. По его мнению, необходимо взамен предлагаемых графом Паленом присутствий организовать одну предварительную кассационную инстанцию в Санкт-Петербурге в составе 30–40 лиц, служивших в мировых судах и общих судебных установлениях, для того чтобы они заседали в нескольких отделениях под председательством сенаторов, которые и направляли бы деятельность этой инстанции согласно с началами, установленными практикой Правительствующего Сената.

Государственный Совет не согласился ни с одним из предложенных проектов. По его мнению, принятие предложения графа Палена о разделении кассационной власти между Сенатом и губернскими мировыми судами было бы существенным уклонением от того коренного начала, согласно которому Сенат признается единым верховным судом. Принятие же проекта князя Урусова, хотя и обеспечивающего в достаточной степени единство направления в кассационной практике, привело бы к снижению значения Правительствующего Сената.

Признавая необходимым облегчить деятельность Сената, Государственный Совет произвел некоторые изменения в порядке кассационного производства (ст. 800, 800¹–800³ УГС).

1. По просьбам об отмене решений Судебных палат был установлен кассационный залог в размере 100 руб. (изм. 1866 г.).

Позднее комиссией по подготовке новой редакции УГС отмечалось, что последовавшее через два года после начала действия Уставов «нововведение», не принесло ни практической пользы, ни теоретического обоснования необходимости его существования и сохранения на будущее. С первых дней установления кассационного залога его критиковали в связи с ограничением доступа к суду, неравенством бедных и богатых, нахождения последних в привилегированном положении относительно возможности обращения в высший суд.

Возражения против этих доводов сводились к акцентированию внимания на роли Сената как высшего судилища, для которого общегосударственные задачи его деятельности превалируют над частными. В общегосударственных интересах Сенат должен действовать «не столь часто сколько основательно, чего нельзя достигнуть при огромном наплыве дел»130.

Последние доводы оказались весомее, что позволило принять большинством голосов решение о сохранении кассационного залога и в новой редакции УГС. В проекте УГС (ст. 738) устанавливалась градация кассационных залогов от 50 до 500 руб. в зависимости от цены иска.

2. Появилось предварительное рассмотрение поступающих в кассационный департамент кассационных жалоб (подробнее об этом – в главе 2). В данном случае за основу был взят французский кассационный опыт. При этом, в отличие от французского ГПК, установившего предварительное рассмотрение жалоб в публичном судебном заседании, УГС предусматривал правило о рассмотрении аналогичных вопросов в закрытом судебном заседании, что подвергалось обоснованной критике131.

3. Порядок разрешения кассационных дел в судебном заседании, подлежащих рассмотрению по переданным из распорядительного заседания жалобам, различался в зависимости от вопроса, который следовало решить кассационному суду (подробнее – в главе 3).

Если требовалось простое применение существующих норм права и кассационных разъяснений Сената, то такие дела рассматривались Отделением Департамента в составе трех сенаторов.

Если же необходимо было новое истолкование смысла закона, то такие дела рассматривались присутствием Департамента в составе не менее семи сенаторов.

Понимая значение кассационной деятельности отделений Департамента, в проекте новой редакции УГС было указано: «В виду того, что нередко и в отделениях Кассационного Департамента Сената постановляются определения, содержащие в себе такое разъяснение закона, которое может иметь руководящее значение для дальнейшей практики судебных установлений, казалось бы полезным предоставить Департаменту право опубликовывать не только определения всего Департамента, но и его отделений» (ст. 769)132.

Порядок кассационного рассмотрения дел был обусловлен их значимостью.

В первом случае имел место, как правило, частный интерес.

Во втором – государственный, «ибо постанавливаемые Сенатом определения служат обязательным руководством для правильного понимания законодательства»133.

Важной процессуальной гарантией ответственности сенаторов за законность судебного постановления, гарантией правильного рассмотрения дела было предписание УГС о возможности переноса кассационного дела из Отделения Департамента в присутствие Департамента.

В соответствии с законом, если кто-либо из сенаторов усматривал необходимость разъяснения смысла законов для единообразного их применения и заявлял об этом, то дело переносилось на рассмотрение семи сенаторов для формирования соответствующей правовой позиции Правительствующего сената134.

Правила о предварительном рассмотрении жалобы, распорядительном заседании, передаче дел в судебное заседание кассационного суда, о рассмотрении этих дел с целью выработки единого для всех судов правоприменения не распространялись на Тифлисскую судебную палату, исполнявшую обязанности суда кассационной инстанции в этой части России.

В российском процессе пореформенного периода (после 1889 г.) не все судебные акты были предметом кассационного изучения высшего судебного органа – Сената. Законом 1890 г. во всех губерниях, где были введены земские начальники, городские и заменяющие их судьи, их решения стали проверяться уездными съездами, решения уездных съездов – губернским присутствием, решения окружных судов (действовавших в качестве мировых съездов) Кавказского края, Средней Азии, Туркестанского края, Сибири проверялись судебными палатами135.

В проекте новой редакции УГС предлагалось сохранить за судебными палатами функцию кассационной проверки решений по делам участковой подсудности (мировые судьи и равные им по компетенции). К началу ХХ в. (1904 г.) в Российской империи были образованы 14 судебных округов, возглавляемых соответствующими судебными палатами: Санкт-Петербургской (открыта в 1866 г.), Московской (1866 г.), Харьковской (1867 г.), Тифлисской (1868 г.), Одесской (1869 г.), Казанской (1870 г.), Саратовской (1871 г.), Варшавской (1876 г.), Киевской (1880 г.), Виленской (1883 г.), Иркутской (1897 г.), Омской (1899 г.), Ташкентской (1899 г.), Новочеркасской (1904 г.)136.

В основу решения о децентрализации кассационной функции были положены: а) результаты кассационной деятельности, например, на 1 января 1900 г. по Гражданскому кассационному департаменту Правительствующего Сената оставалось нерассмотренными 9944 дел; б) опыт кассационной деятельности некоторых палат: например, Тифлисская, Иркутская, Омская судебные палаты с момента своего образования выполняли функции суда кассационной инстанции137.

Е.В. Васьковский утверждал, что проектируемое законодательное преобразование в кассационной сфере «не только не приведет к упрочению единообразия в судебной практике, но, наоборот, еще более ухудшит современное положение вещей, так как к противоречиям между решениями отделений гражданского департамента прибавятся еще противоречия между кассационными разъяснениями судебных палат и возникнет опасность, что в округе каждой палаты установится по малоценным делам своя особая практика, несогласная ни с практикой других палат, ни с разъяснениями Сената по доходящим до него делам большей важности»138.

В 1914 г. авторами юбилейного издания, посвященного 50-летию великой судебной реформы, применительно к оценке децентрализации кассации отмечалось, что, помимо функции надзора за единством применения законов, «верховный» кассационный суд является и органом надзора за самим осуществлением судебной деятельности. К этому добавляется также и то, что «наши кассационные департаменты имеют еще и совершенно своеобразную дисциплинарную власть, по отношению уже не к судьям, как отдельным судебным деятелям, а в отношении судебных учреждений»139.

В соответствии с положениями ст. 265 Устава судебных установлений право делать предостережения или замечания судебному месту в целом его составе или в составе присутствия, рассматривавшего дело, принадлежит исключительно кассационным департаментам Правительствующего Сената.

Советский период. В 1917 г. институт кассации как институт буржуазного права прекратил свое существование в гражданском судопроизводстве нашей страны.

Был упразднен и Правительствующий Сенат, поскольку задачей революции было «не реформировать судебные учреждения, а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат»140.

Декретом Совета Народных Комиссаров от 24 ноября (7 декабря) 1917 г. № 1 «О суде» было установлено:

«1) Упразднить доныне существующiя общiя судебныя установленiя, как-то: окружные суды, судебныя палаты и правительствующiй сенатъ со всеми департаментами, военные и морскiе суды всехъ наименованiй, а также коммерческiе суды, заменяя все эти установленiя судами, образуемыми на основанiи демократическихъ выборовъ.

2) … По деламъ, по коимъ присуждено денежное взысканiе свыше 100 р. или лишенiе свободы свыше 7 дней, допускается просьба о кассацiи. Кассацiонной инстанцiей является уездный, а въ столицахъ – столичный съездъ местных судей»141.

В развитие и дополнение Декрета № 1 «О суде» 22 февраля (7 марта) 1918 г. был принят Декрет от № 2 «О суде», часть 2 которого была посвящена кассации решений. В частности, в ст. 4, 5 указывалось на то, что «обжалование в апелляционном порядке отменяется, и допускается только кассация решений.

Для рассмотрения кассационных жалоб на решения окружных народных судов как по гражданским, так и уголовным делам, постоянные члены окружных народных судов на общем собрании данной области избирают из своей среды надлежащее количество членов областного народного суда, которые в свою очередь из своей среды выбирают председателя областного народного суда и председателей отделений. <…>

При обжаловании в кассационном порядке суд имеет право отменить решение не только по формальным нарушениям, признанным им существенными, но и в том случае, если признает, что обжалованное решение явно несправедливо»142.

Как отмечалось в Учебнике по гражданскому процессу 1938 г., «с тех пор советский суд последовательно и принципиально отвергает апелляционное обжалование, рассмотрение гражданского дела по существу допускается только в первой инстанции»143.

Таким образом, новым законодательством устанавливалось правило однократного рассмотрения дела по существу, что и было окончательно подтверждено в ГПК РСФСР 1923 г.

Относительно новой кассации в литературе тех лет указывалось:

«Совнарсуд, рассматривая жалобы, проверял не только правовую сторону – правильность применения закона и форм судопроизводства, но и фактический состав (полноту следствия) – выяснение судом всех обстоятельств дела… Советское обжалование отличалось и от апелляции, так как право разбора дела по существу – установление фактов – составляло полномочия только суда первой инстанции»144;

«советский процесс не знает и “чистой кассации”. Вторая инстанция рассматривает дело “в порядке кассационно-ревизионном”. <…> Наша кассационно-ревизионная инстанция проявляет свою активность и инициативу при рассмотрении дела.

<…>

В отличие от кассационной инстанции французского типа наша кассационная инстанция может в известных случаях и сама вынести новое решение.

В отличие от суда “чистой кассации”, который якобы не интересуется конкретными обстоятельствами дела и рассматривает лишь вопрос о правильности применения закона, советская кассационно-ревизионная инстанция разрешает вопрос о том, нет ли в обжалованном решении явного противоречия “фактическим обстоятельствам дела, установленным разрешившим дело судом” (ст. 237 ГПК РСФСР, ст. 250 ГПК Узбекской ССР, ст. 268 ГПК УССР, ст. 237 ГПК Азербайджанской ССР, ст. 270 ГПК Грузинской ССР, ст. 280 БССР).

Иными словами, суд высшей инстанции проверяет, какие фактические обстоятельства дела установила первая инстанция и правильно ли она установила, и соответствует ли решение этим обстоятельствам»145.

Вопрос о том, кто будет исполнять роль высшего судебного органа, контролирующего единство судебного правоприменения, решился не сразу.

В Декрете от 7 марта (22 февраля) 1918 г. № 2 «О суде» было предусмотрено образование Верховного судебного контроля:

«В целях достижения единообразия кассационной практики, учреждается в столице верховный судебный контроль. В состав его входят представители областных народных судов по избранию этих судов на срок не свыше одного года с правом отзыва и переизбрания как со стороны окружных судов, так и Советов Раб., Солд., Кр. и Казачьих Депутатов (ст. 6)»146.

Задачей этого органа было «в случае отмеченных им противоречий в толковании законов различных кассационных инстанций выносить объединяющие принципиальные решения, которые кассационными инстанциями принимаются к руководству.

В случаях обнаружения неустранимого противоречия между действующим законом и народным правосознанием Верховный судебный контроль делает законодательным органам представление о необходимости издания нового соответствующего закона.

Отменять решения верховного судебного контроля может только законодательный орган советской власти» (ст. 6 Декрета)147.

Декретом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) и Совета Народных Комиссаров (СНК) от 11 июня 1918 г. был учрежден Кассационный отдел при ВЦИК, и определен порядок кассации приговоров революционных трибуналов148.

10 марта 1921 г. был принят Декрет о Высшем судебном контроле в РСФСР. «Народный Комиссариат Юстиции осуществлял контроль за деятельностью судебных органов, давал разъяснения и указания по применению действующего законодательства, имел право признавать недействительными решения суда, вступившие в законную силу, отменял их и направлял дела на новое рассмотрение»149.

Положение о судоустройстве 1922 г. не предусмотрело существование Высшего судебного контроля как формы обжалования судебных решений и приговоров, вступивших в законную силу, поскольку в новой системе судов практическая надобность в нем отпала.

Я. Бранденбургский в статье «Почему мы упразднили Высший судебный контроль» объяснял такое решение.

Во-первых, был создан Верховный Суд, в котором сформирована высшая кассационная инстанция по гражданским и уголовным делам, на которую и была возложена обязанность контроля за единством судебного правоприменения.

Во-вторых, за пять лет советской практики «суд заметно вырос и советское право значительно глубже проникло в сознание наших работников», «сейчас не может иметь места та пестрота приговоров и решений, которые характеризуют первые несколько лет судебной практики», «губернские суды… составлены из гораздо более квалифицированных судебных работников, благодаря установленному для них Положением о судоустройстве обязательному стажу»150.

И главное: вынужденное и сознательное отступление в первые годы судебной практики от единства суда (высший судебный контроль осуществлял административный орган – Наркомюст) не было уже необходимым. Изменилась коренным образом объективная обстановка, появилась реальная возможность «сделать еще шаг по пути создания единства суда»151.

С 4 января 1923 г. роль «верховного судилища» стала принадлежать Верховному Суду РСФСР в котором была создана кассационная коллегия по гражданским и уголовным делам.

Гражданская кассационная коллегия (ГКК) Верховного Суда РСФСР (ср. с наименованием до 1917 г.) издала 22 декабря 1924 г. наказ152, где в самом общем виде сформулировала требования, при нарушении которых решение не может оставаться в силе.

Обращалось внимание и на то, что общих указаний недостаточно и пояснение их применения на практике необходимо искать в публикуемых определениях Верховного Суда по конкретным делам.

По этому поводу Г. Рындзюнский в первом практическом комментарии ГПК РСФСР 1923 г. (именно так именует этот труд автор Предисловия Я. Бранденбургский153) под названием «Техника гражданского процесса» отмечал: «чтобы понять основную линию, которую Верх. Суд проводит в своей кассационной деятельности по гражданским делам, и пути, по которым должны, следовательно, идти наши кассационные инстанции, как в отношении формального наблюдения за выполнением судами требований закона, так и классового восприятия основ гражданского права, необходимо старательно и постоянно изучать все вновь выходящие решения Верх. Суда и данные им в наказе основы. Советские юристы с нетерпением ожидают выхода систематизированных сборников этих решений, пока же опубликованная в печати руководящая практика нашего высшего кассационного суда настолько все же немногочисленна, что не выработала каких-либо твердо очерченных границ для определения пределов кассационного обжалования и рассмотрения, а теоретическое обоснование их не может дать исчерпывающего представления об этом вопросе, который всегда был крайне трудным для точного определения…»154

В первые полтора года работы губсудов (образованы155 в соответствии с Положением о судоустройстве РСФСР 1922 г.) Гражданской Кассационной коллегии Верховного Суда, «хотя она и относилась в высшей степени бережно к их работе, приходилось отменять очень высокий процент всех решений губсудов (процент отмененных решений губсудов за время с 1 апреля 1923 г. по 1 октября 1924 г. составляет почти 50%).

Эта цифра так значительно превышает процент отмены приговоров по уголовным делам за то же время (около 16%) отчасти в виду полного отсутствия за ГКК права (до 1936 г. в ГПК РСФСР действовал ряд ограничений на кассационное обжалование решений по отдельным категориям дел – прим. автора), а ныне крайне узких пределов исправлений, допускаемых в решениях по гражданским делам (ст. 246 ГПК), отчасти и потому, что решение гражданских дел значительно труднее и состав гражданских отделов судов значительно слабее практически подготовлен, чем состав уголовных отделов, имеющий довольно часто за собой крупный трибунальский стаж.

Кроме того, гражданские дела становятся все сложнее, ибо в них под прикрытием сухих формул гражданского нрава или разных договоров часто ведется настоящая классовая борьба за утраченные позиция буржуазии (споры о частной собственности, споры в области трудового договора, земельных отношений и т.д.), что не всегда улавливается на местах»156.

Со временем советская кассационная практика окрепла, преодолела буржуазные апелляционно-кассационные крайности.

Определились суды, исполняющие роль кассационных инстанций и порядок кассационного обжалования не вступивших в законную силу судебных постановлений по гражданским делам157.

Гражданское процессуальное законодательство окончательно закрепило оригинальные черты «советской кассации», сохранявшиеся вплоть до 1995 г.158

Вместе с тем ответ на вопрос о том, на кого же были возложены кассационные функции Правительствующего Сената, пока является неполным.

Несомненно, Кассационная коллегия по гражданским Верховного Суда РСФСР обеспечивала в пределах своих полномочий единство правоприменения. Вместе с тем осознавалась потребность в существовании особого органа, чьей особой миссией было бы именно осуществление контрольной функции единства судебного правоприменения.

Такими органами стали Президиум и Пленум Верховного Суда РСФСР.

В новых условиях жизни государства и общества контроль за единым применением судами закона предполагалось осуществлять в иной форме, чем во времена деятельности кассационных департаментов Правительствующего Сената. Получила свое развитие идея судебного надзора, истоки которой находятся в отечественном гражданском процессуальном законодательстве и кассационной судебной практике конца XIX – начала ХХ в.159

Все тот же Я. Бранденбургский отмечал: «Мы ни в малейшей степени не отказались от судебного надзора, но одно дело, когда Верховный Суд по своей инициативе или по инициативе государственной прокуратуры пересматривает приговор, содержащий в себе серьезное нарушение материального или процессуального права, и совсем другое дело, когда все заинтересованные лица могут обжаловать любой приговор и решение, хотя последние уже вошли в законную силу.

Практика двух лет показала, что жалобы эти стал подавать всякий, кому не лень, и субъективные добрые намерения руководителей держаться рамок, поставленных декретом о Высшем Судебном Контроле, разбивались с каждым днем все больше и больше, и Высший Судебный Контроль объективно превращался в новое учреждение, во что-то вроде 2-й кассационной инстанции.

С этой ненормальностью нужно было решительным образом покончить. Население должно, наконец, проникнуться той мыслью, которая составляет основную сущность нашей судебной системы, сводящуюся к тому, что судебное дело по существу рассматривается один раз, что никакой апелляции у нас нет и что приговоры и решения могут быть обжалованы то же только в кассационном порядке и, конечно, только один раз»160.

В итоге, в отличие от «буржуазной кассации», Верховный Суд в лице Президиума и Пленума стал осуществлять пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений в надзорном порядке не по инициативе лиц, участвующих в деле, а исключительно по своей инициативе или по инициативе прокуратуры.

Основанием для такого пересмотра были «не любое нарушение закона, а лишь такое, которое привело к решению, идущему вразрез с общегосударственными интересами, с линией судебной или иной политики Рабоче-Крестьянской Власти»161.

Иными словами, «отмена решения в порядке надзора возможна лишь в том случае, когда того требует охрана рабоче-крестьянского государства и трудящихся масс, но не тогда, когда решение постановлено с нарушением тех или иных частных прав и интересов отдельного гражданина»162.

В советском надзорном производстве первых лет его существования можно еще разглядеть признаки «буржуазной кассации», проявляющиеся, например, в следующем:

Вместе с тем дальнейшее развитие идеи судебного надзора163 свело на нет эти начинания, имеющие (а иного с точки зрения эволюционного развития российского гражданского процессуального права и не могло быть164) в своей основе дореволюционный научно-практический опыт кассационного обжалования и кассационной проверки, пересмотра судебных постановлений по гражданским делам.

Надзорное производство вплоть до 1995 г.165 представляло собой оригинальное процессуально-правовое явление, характерное исключительно для советского гражданского процесса166.

Современный период. Через более чем 90 лет, в 2010 г., кассация как институт российского гражданского процессуального права, как стадия гражданского процесса, как производство по проверке законности вступивших в законную силу судебных актов возвратилась в российский гражданский процесс167 (в отличие от арбитражного процесса, знавшего кассацию с 1995 г.). Определенную роль в этом возвращении сыграл Европейский Суд по правам человека168.

В общем, можно было бы говорить о сходстве российской кассации конца ХIХ в. и кассации ХХI в.:

Но даже эти общие черты отличались своеобразием законодательного оформления, свойственного все тому же надзорному производству, хотя и изменившемуся после 1995 г., но сохранившему отдельные (влияющие на порядок обжалования и проверки судебных постановлений) советские черты.

В 2018 г. были учреждены кассационные суды общей юрисдикции, в связи с чем кассационное производство в гражданском процессе было изменено169.

В результате изменений сохраняется децентрализация кассации, но при этом появились черты российской кассации периода 1864 г. (принятие кассационной жалобы влечет ее рассмотрение в судебном заседании кассационного суда), черты немецкого ревизионного производства конца XIX в. (частичная проверка вопросов факта).

Просматриваются и признаки, характерные для обжалования и пересмотра судебных постановлений периода действия Свода законов 1832 г. (ред. 1857 г.): определения суда кассационной инстанции – Судебных коллегий Верховного Суда РФ, могут быть обжалованы в высший судебно-надзорный орган – Президиум Верховного Суда РФ.

Исследовав возникновение и развитие кассации по гражданским делам важно обратить внимание на следующее:

1. Кассация как предоставленная законом возможность отмены вступившего в законную силу (окончательного) судебного решения в связи с нарушениями норм права, допущенными судом при рассмотрении и разрешении дела, имеет истоки в римском праве.

2. Развитие идеи кассирования судебных решений происходит во Франции в связи с необходимостью усиления королевской власти, гарантирования единообразного применения норм права всеми судами государства.

3. Для достижения обозначенной цели создается специальный орган (сначала подконтрольный монарху, позднее – самостоятельный), осуществляющий полномочия единственного в государстве высшего судебного органа, осуществляющего контроль единства судебной практики.

4. Окончательное превращение высшего суда в кассационный суд, миссией которого было ограждать единство закона и составлять, тем самым, опору законодателя, происходит в период практического воплощения теории разделения властей.

5. Развитие и законодательное оформление кассации в европейских правопорядках происходило схожим с французским образом, но в преодолении двух крайностей: придать кассации характер очередной судебной инстанции или рассматривать ее как высший судебный орган, осуществляющий контроль за единым применением закона всеми судами в государстве.

6. Идея единства кассационной функции находила, как правило, полную поддержку в унитарных государствах. В государствах с федеративным устройством, как правило, происходил отказ от этой идеи, в результате чего часть кассационной функции передавалась региональным высшим судам, при этом высший кассационный контроль сохранялся в высшем судебном органе государства.

7. К началу ХХI в. большинство зарубежных европейских правопорядков сочетают в организации кассационного производства публично-правовое и частноправовое начало, отражающиеся на порядке возбуждения производства, рассмотрения дела судом кассационной инстанции, его полномочиях.

8. Развитие российской кассации связано, главным образом, с иностранными заимствованиями правовых норм.

9. Потребность усиления власти государя и обеспечения единого применения норм права на территории Российской империи обусловливает создание специального высшего государственного органа с судебными полномочиями кассационного характера, разработку правил (процессуальных в том числе) его деятельности.

10. Окончательное формирование института кассации в России происходит в результате великой Судебной реформы 1864 г.

11. Российская кассационная теория и практика периода второй половины ХIХ – начала ХХ в. свидетельствует о наличии опыта (заслуживающего внимания в настоящее время) решения проблем высокой судебной нагрузки кассационных департаментов Правительствующего Сената.

12. Российская теория и практика судебного надзора 1920-х годов свидетельствует о влиянии дореволюционного кассационного научно-практического опыта на формирование нового пути контроля единого судебного правоприменения.